Новый владелец

Хотя купчая крепость на Тереньгульскую вотчину и не была пока составлена, но в управлении ей тайный советник Александр Никифорович Скребицкий уже участвует. По рекомендации Ивана Шведова Скребицкий извещает секретаря Сибирского губернского правления титулярного советника Алексея Сергеевича Турчанинова: “Управляющего имением И. Шведова прошу назначить Вам вознаграждение за окончание всех дел, или каждого по отдельности…”. Все правильно, не подмажешь, не поедешь. Коррупция, оказывается, существовала и в те времена.

В ноябре 1830 года в Польше вспыхнуло восстание. В его подавлении принял участие историк, краевед полковник А. Л. Киндяков, зять Скребицкого. Управляющий имением спешит сообщить своему хозяину: “…Камергера и кавалера князя Ивана Александровича Голицына сел Тереньга и Гладчиха управляющий имением служитель Иван Сергеевич Шведов … что помещик мой князь Голицын находится царства Польского в г. Варшаве в службе при свите Его Императорского Величества цесаревича и по случаю возмущения… обязуюсь все материалы и вещи хранить в целости при тереньгульской конторе…”.

В конце марта 1831 года в село Тереньга приходит депеша: “…с полученного им от Его Императорского Высочества Государя цесаревича повеление о сложении запрещения с имений чиновника 4-го класса А. Н. Скребицкого и камергера князя Голицына как не участвующих в царстве польском бунте…”. Управляющий И. С. Шведов незамедлительно пишет ответ: “Присланный пакет от Его Императорского Высочества князя Константина Павловича я поднес здешнему господину губернатору, который обещал исполнить по оному немедленно (о снятии запрещения)”.

Летом 1831 года А. Н. Скребицкий прислал нового управляющего Тереньгульской суконной фабрикой француза-механика Ф.Ф.Калиньона. Приведем выдержки из его писем о том, как ставленника Скребицкого встретили местные жители. “Никто из Ваших служащих не желает, чтобы Тереньгой владели Вы, по этому поводу они уже держат совет… что я лишний в Тереньге… на фабрике работают для себя”. Далее Колиньон просит разрешения приехать жене и детям. Ответ Скребицкого: “… не дозволять им исполнять их вредные намерения… в Тереньгу приедет мой шурин Езерский Гавриил Яковлевич, чтобы распорядиться моим имением… Обрубову и Грязнову запечатать кассу и все склады”. Кроме шурина Скребицкий призвал к управлению Тереньгульским имением брата Степана Никифоровича. Выписка из рапорта И. Шведова Степану Никифоровичу: “… мастера, находящегося при смотрении за тканием сукон и за пряжею, бывшего в сей должности около 30 лет, без всяких причин сменил и вместо его определил не знающего сего дела из ткачей, вероятно для того, чтобы собственное его незнание было не так видно… фабрика работает хуже прежнего…”. Под этой жалобой на действия нового механика Ф. Ф. Колиньона кроме И. Шведова, подписались мастера Епифан Новиков, Василий Макаров, рабочий Иван Смехов.

И вот еще важный документ, найденный М. Н. Сентябревым в архивах, свидетельствующий о значении Тереньгульской суконной фабрики для России. Датирован он 8 июля 1831 года.

“Министерство финансов, комитет снабжения войск сукнами. Господину поверенному камергера князя Голицына коллежскому секретарю Семену Ивановичу Дорошевичу.

Комитет получил вновь сего июля 4 числа от г.Министра финансов предписание, в коем изъяснено, что Государь Император по неотложной надобности в сукнах высочайше повелеть изволил, усугубить все меры для скорейшей поставки оных…”. На документе резолюция Дорошевича: “Немедленно отослать в Тереньгульскую контору для точного выполнения”.

По всей видимости, к исполнению приступили действительно незамедлительно. Из рапорта: “Куплено шерсти у тереньгульских крестьян: Андрея Красильникова, Егора Клетиева, Павла Тряхова, Данилы Обрубова, Кузьмы Тренина. Тереньгульской суконной и бумажной фабрик слуги Иван Зимулин, Афанасий Обрубов, Иван Обрубов, Иван Грязнов. Июль 1831 года”.

Официально Скребицкий вступил во владение Тереньгульской вотчиной 10 мая 1832 года, “совершенной по купчей крепости в Московской палате гражданского суда”. Владения же госпожи Алмазовой в это время “уже несколько лет взяты в опеку за частные долги под заведованием капитана Патрикеева”.

“19 августа 1833 года в селе Тереньга произошел пожар по неизвестной причине. Вот список погорельцев: Иван Николаевич Грязнов, Андрей Иванович Азарнов, Андрей Алексеевич Каюров, Павел Петрович Вагин, Григорий Павлович Казанцев, Иван Тихонович Спирин, Андрей Акимович Зверев, Павел Яковлевич Тряхов, Федот Петрович Косарев, Александр Иванович Жуков, Иван Иванович Азарнов, Кирилл Андреев, Василий Григорьевич Хвостиков, Яков Федорович Резчиков, Дм. Степ. Поляков, Федор Иванович Седов, Федор Фролов.

Господский флигель, а в оном дворовые люди Иван Фед. Машуков, Иван Петров Волков.

Подпись: дворовый человек Иван Сергеев Шведов”.

Из прошения бывшего крепостного Алмазовой Федора Курбатова в январе 1836 года в Симбирское губернское правление: “Доверительница моя бригадирша Алмазов имеет за собой крепостное свое недвижимое имение с людьми и крестьянами – 793 души, с землей, лесом, сенными покосами и прочими угодьями, находящимися в общем чересполосном владении с г. Скребицким, которому причитается по числу крепостных прав, как нашим, так и прочим всех угодий (кроме посевов) – шесть частей, а седьмая – доверительницы моей. В Тереньге каждонедельно по воскресным дням существуют базары для торгу, а 29 июня, то есть в день св. апостолов Петра и Павла – ярмарка – три дня. С торговцев за торговые места, лавки, балаганы, находящиеся в общей нераздельной усадебной земле, берется плата немалая. Среди села живут крестьяне обеих владельцев, но Скребицкий распоряжается самовольным образом один. Известно, что имение госпожи Алмазовой за казенное взыскание и артикулярные долги находится в ведомстве Сенгилеевской дворянской опеки. Опекун же отставной капитан Патрикеев не допускается, и просили его не вмешиваться в сей части…”.

В январе 1837 года Скребицкий дал доверенность на управление Тереньгульской вотчиной дворянину Константину Антоновичу Томашевскому. Из рапорта опекуна отставного капитана Александра Патрикеева. “Крестьяне села Тереньги и деревни Епифановка состоят под моим опекунством… не раздельно с г. Скребицким. Управляющий же со стороны Скребицкого наемный поляк, по прозванью Томашевский, делает разные обидные притеснения крестьян опекунского имения… а между тем одного из крестьян, находящего под моей опекой с Тереньги Петра Иванова Будурушкина Томашевский посадил на железную цепь, прикованную к стене, держал более 2-х суток… и вскоре помер. О чем 21 февраля 1837 года подана жалоба. Прошу оказать законную защиту в прекращении таковых поступков”.

По этому делу в Сенгилеевском уездном суде свидетелями из села Тереньга были Иван Евстифеев, Герасим Герасимов, Захар Иванов, Степан Фадеев, Василий Андреев, Емельян Петров, Михаил Иванов, Максим Степанов, Евдоким Карпов, Петр Данилов, Егор Родионов, Иван Гаврилов. Показали все, что Будурушкина поймали за рубкой дров, а приковали или нет его цепями – не знают.

Выписка из дела: “…800 душ крестьян, находящихся под опекой, имеют полную свободу заниматься по их расположению, чем каждый захочет. Господин Скребицкий – как есть главный по хозяйственному распоряжению для сохранения лесной дачи и сельского порядка… крестьяне Алмазовой ездиют в заповедный лес и редкий день, когда не делают самовольную порубку строевого и дровяного леса. Это известно сотнику села Тереньга Ивану Иванову. Может произойти между крестьянами драка… в 1832 году крестьяне Алмазовой имели усиленное завладение землей…”.

В 1844 году дело закрыто: “…умер крестьянин П. И. Будурушкин неизвестно от чего…”. (Ф.124.4, 376, стр.147).

Разделение крестьян села Тереньга с 1812 года явно не шло им на пользу. Взаимные претензии владельцев, бесконечные суды в течение долгих лет изрядно всем надоели. Симбирское губернское правление в 1841 году выставляет на аукцион имение госпожи Алмазовой. В этом же году, согласно итогов торга и по указу Симбирской гражданской палаты, это имение, как и следовало ожидать, достается Скребицкому. Правда, вместе с имением ему достались и многочисленные кредиторы: “… если Скребицкий добился воссоединения имения, а в нем “мануфактурный долг в сумме 344 тысячи рублей”, то он и должен платить”.

В это же время у Скребицкого появилось право оспаривать спорные земли. Мы уже упоминали, что одним из первых приобретений Голицыных была купчая крепость от 10 мая 1764 года. Казалось, что Скребицкий выиграет многолетний спор. Уже командируют Сенгилеевского землемера фон Гейборд: “… в каком количестве отделить землю г-ну Скребицкому удельным крестьянам и однодворцам”.

Однако генерал-майор Григорий Васильевич Бестужев призвал к ответу Скребицкого за нетактичный выпад в адрес его отца. Титулярный советник Алексей Савельев Кандалаев, начиная с 1757 года, перекупал у бывших владельцев землю. Фактически такую же политику вели и князья Голицыны. Но у Кандалаевых дела оформлялись точнее, в смысле грамотнее. Статский советник Василий Борисович Бестужев, женившись на внучке А. Кандалаева Екатерине Ивановне Ивашевой – прямой наследнице части его имения, стал непосредственным владельцем земель при селе Старый Тукшум. В течение 100 лет велась тяжба между Бестужевыми и Голицыными, а затем и Скребицким за земли “мурз и татар”.

Год 1844, выписка из объяснения генерал-майора Григория Васильевича Бестужева: “Г-н Скребицкий отыскивает земли 1185 четвертей… Сии земли по реке Тукшум произведены в дачу чувашам, мурзам и татарам в поместное владение по выписи 7190 года. Тогда же отмежеваны установленным порядком, и поселение их последовавшее получило название Тукшум. По смерти дачников тех их наследники продали титулярному советнику Алексею Кандалаеву в 1757 году. Эти купленные земли по решению Государственной вотчинной коллегии справлены. Далее этой землей спокойно владели наследники А. Кандалаева и графов Владимира и Григория Орловых, а также камер-юнкер надворный советник В. П. Давыдов.

Теперь объяснениям г-на Скребицкого вынужден обратиться к ответу. По какому обстоятельству, которое Его Превосходительству не токмо неприлично, но даже предосудительно так оскорблять честь благородного, заслуженного и давно уже покойного, написав в объяснении своем, что отец мой статский советник Василий Борисович Бестужев, быв губернским предводителем здешней губернии, якобы, мог иногда без объяснения, ту отыскиваемую землю в план примежевать без купчих крепостей. Прошу Сенгилеевский уездный суд оградить силою законов от несправедливых и противоправных притязаний тайного советника”.

Из ответа Скребицкого: “…оказалось, что оная купчая крепость в существе своем не совершенно действующая, но, не быв тогда по форменным порядком уничтожена. Теперь как я, так и мои наследники от них навсегда отказываемся. Купчая крепость уничтожена…. После подписуюсь”.

К ак свидетельствует доклад управляющего Тереньгульским имением Ивана Ивановича Ильина, после воссоединения в 1851 году в нем имелось пашни 8826 десятин, покосов – 2020, лесу – 1587, под селением – 297, под дорогами большими – 108, проселочными – 77, под реками – 77, гористыми местами – 22 десятины, под церквями и кладбищем – 1000 сажен. Итого: 12 тысяч 974 десятины.

В 1850 на средства помещика (40 тыс. рублей) построена новая каменная церковь во имя святого Александра Невского. Старая же церковь перенесена на новое место.

На снимке: здесь, на месте зданий Пенсионного фонда и КБО, и стояла церковь.

Дело о смерти Косухина

В середине 19 века в Симбирской губернии прошел слух о том, что в селе Тереньга помещик насмерть забил розгами своего крестьянина. Как ни пытались власти скрыть этот факт, после неопровержимых доказательств вины сына Скребицкого в гибели крестьянина Косухина, суд вынужден был вновь начать расследование этого дела (Ф. 124.о. 3. Дело 1227). Выписка из анонимного донесения, из-за которого фактически и началось расследование. “Неисчислимый ряд преступлений коллежского регистратора Константина Скребицкого и бесчеловечное обращение с крестьянами его отца вынудили нас из сострадания к бедствующим крестьянам донести Вашему Высокородию о неправильном производстве следствия в 1858 году в мае месяце в Сенгилеевском уезде в селе Тереньге о смерти крестьянина А. Н. Скребицкого Ивана Тимофеева Косухина.

В следствии этом показано, будто бы был для отопления господской бани вместе с другими крестьянами, а именно: Сергеем Бритовым и сыном Ильи Макарова и в отсутствии последних будто бы покойный парился и умер от угара.

По истине же Косухин лишен жизни так: сын помещика А. Н. Скребицкого Константин за 3 дня 2 раза наказал жестоко покойного розгами, будто бы за утайку 18 рублей от удельных крестьян Ясашной Ташлы. После этих смертельных наказаний он отправил Косухина в каменную баню и приказал запереть в оной, и, исполнивши злоумышление и покусительность на жизнь своего крестьянина, Константин Скребицкий изволил отправиться в город Симбирск. При отъезде своем приказал крестьянам Бритову и Макарову топить оную баню, не для потребности своей, но единственно для умерщвления крестьянина Косухина. И это было сделано в полной точности, от чего Косухин получил мучительную смерть…”.

Из показаний крестьян.

Мария Семенова Косухина, жена покойного: “Барин посадил в баню, закрыл на замок… Муж сказал, что его бил барин руками по лицу…”.

Сергей Степанов Бритов: “…Косухин жаловался на боль у сердца и сказал мне “Ступай с Богом”, сам в смерти Косухина не виновен”. Онисим Мартынов, 60 лет: “… мы нашли у Косухина за образами пакет и отдали барину. Он сказал “Спасибо ребята”. От чего умер Косухин – не знаю”.

Из анонимной записки: “… здесь нельзя сказывать, помещика боимся мы как огня. Он у нас совсем малоразумный. Дерется нечаянно. Розог во всяком заведении по возу, а теперь убрали, как вы приехали. А крестьян довел до того, что все собирают по миру, сквозь заставляет работать и обдирает каждого начисто. Невозможно поэтому жить нам. На пристань возили хлеб в Сенгилей, не платил никому ни копейки. Рассмотрите здесь по божьему закону…”.

Допрошены были также Петр Аникин Трандин, Василий Иванович Орленков – писарь конторы, выборный в Тереньге Дмитрий Иванович Грудцын, староста села Иван Тимофеевич Акифеев, Степан Александрович Косарев – старообрядской веры, мастер суконной фабрики Ефим Александрович Болотин, бывший сотник села Алексей Федорович Гришечкин, Егор Орленков – фельдшер и многие другие жители.

Неизвестно, сколько длилось бы повторное следствие, но после неожиданного известия о смерти главного обвиняемого Константина Скребицкого 25 мая 1860 года дело замяли. На главный вопрос, кто был повинен в смерти Косухина, так не был дан ответ.

В областном архиве хранится список глав 508 семейств крестьян села Тереньга, составленный по приказу Константина Скребицкого для сбора податей за вторую половину 1858 года. Правда, в нем нет отчеств. Есть в нашей редакции список переселенцев 1790 года, список жителей Тереньги 1820 года. Желающим установить свою родословную, свои корни можем их предоставить.