Домашнее ремесло крестьян: подворье и поселение

На рубеже прошлого и нынешнего столетий, в период усиленного изучения историками экономических проблем европейского средневековья, трактовка документальных свидетельств о профессиональном ремесле и особенно ремесленных мастерских в поместьях стала основой бурной дискуссии, и по сей день не потерявшей методологической остроты.

Одни историки (прежде всего А. Допш) увидели в поместных ремесленных мастерских с их «магистрами» зачатки городских профессиональных цеховых организаций. Однако критики этой точки зрения (Г. Белов, Д. М. Петрушевский, Н. П. Грацианский, Я. А. Левицкий, В. В. Стоклицкая-Терешкович, Ю. А. Корхов, С. М. Стам и др.) доказали, что городское ремесло было не «механическим» преемником вотчинного, а качественно новой ступенью промышленной истории. Различия между ними коренились в самом характере производства: ремесло в поместьях имело натуральную основу, было частью натурального хозяйственного [45] комплекса, а в городе — товарную основу. Добавим также, что и городской цех (корпорация свободных ремесленников одной специальности), и ремесленная мастерская (мастер, 1-3 подмастерья, 1-3 ученика, с разделением между ними функций) представляли совершенно иные типы организации, нежели простая кооперация зависимых людей в вотчинной мастерской.

С другой стороны, изучение ремесла в вотчине позволило опровергнуть трактовку магистерий и гениций как организаций только профессиональных ремесленников. И. С. Макаров первым обратил внимание, что специалистов-ремесленников в дворнях было недостаточно для выполнения требуемого объема работ. Содержание «полного набора» перечисленных в «Капитулярии о виллах» мастеров, которые должны быть в распоряжении управляющего, в том числе работников ткацко-пошивочных мастерских, ювелиров и оружейников, было не под силу отдельной вилле. Видимо, считалось нормальным, если управляющий мог из вилл целой округи набрать достаточное число специалистов, чтобы в случае нужды удовлетворить спрос господина. Лишь при таком толковании предписания «Капитулярия» согласовались с реальной жизнью. Как показал затем Ю. А. Корхов, так же обстояло дело и в крупнейших монастырских центрах; причем, часть ремесленников, без сомнения, проживала не в усадьбах, а в своих подворьях.

Эти выводы полностью согласуются с общими данными о характере каролингского поместья, организация которого явилась результатом общественных сдвигов в раннее средневековье, в частности сложения в той или иной форме системы феодальной зависимости крестьян. Теперь значительная часть продукта, произведенного этой основной массой населения, отчуждалась в виде односторонних платежей и прямого присвоения труда. Изменилась и система эксплуатации вотчинной земли, в частности, характер и соотношение основных повинностей зависимого крестьянства — барщины и оброка: к IX в., хотя объем господских владений увеличился за счет присвоения альменд, площадь домена повсюду стала уступать площади земли под держаниями. Такие изменения происходили по всей Европе; различались лишь сроки, масштабы, конкретный ход этого процесса в «классическом» регионе (Южная Франция и Западная Германия), на средиземноморском юге, славянском [46]

Вилла богатого каролингского землевладельца. [47]

востоке континента (размеры и распространение господских владений, например, в Норвегии, с ее небольшим населением и моренным ландшафтом, были, по сравнению с континентом, много скромнее). Примечательно, что во владельческих комплексах к концу раннего средневековья поместье отнюдь не совпадало с деревней, домены были не во всех поместных центрах, отдельные части больших владений, даже отдельные приданные поместью дворы зачастую отстояли друг от друга на многие километры. Естественно, что в этих условиях оброчная система воспреобладала над барщиной, причем именно разнообразие оброка, получаемого из разных мест и даже из разных дворов, обеспечивало землевладельцу необходимый ассортимент предметов потребления.

Все это относится и к имениям, подчиненным «Капитулярию о виллах». Ремесленники, которых созывал управляющий, жили на своих зависимых наделах среди прочих крестьян и в рамках их правового статуса. Иначе говоря, к началу IX в. наряду с собственно ремесленниками — людьми, существовавшими преимущественно за счет этого труда, возникла особая, хотя в правовом отношении еще не выделенная, прослойка жителей деревни, которых мы назовем крестьяне-ремесленники. Подобно всем прочим крестьянам, преобладающую часть средств существования они получали от занятия сельским хозяйством, подчинялись общей с крестьянами социально-правовой градации, в разной мере зависели от землевладельцев, но одновремено они регулярно занимались определенным ремеслом. Это было домашнее производство, соединенное с земледелием и развивающееся пока еще как вспомогательная часть натурального крестьянского хозяйства. Крестьянами-ремесленниками часто были сервы-мастеровые, посаженные господином на землю, возможно, из-за того, что разросшаяся дворня становилась для него обременительной, либо из-за нехватки рабочих рук в земледелии и т. п. Существовал и другой путь формирования этой категории: через ремесленную специализацию крестьян, в результате разделения и специализации деревенского производства.