690 Торо

• Эмерсон Р. У., Т., Биографический очерк, в кн.: Т о-р о Г., Вальден или Жизнь в лесах, М., 1910; Π a p p и н г-т о н В. Л., Осн. течения амер. мысли, пер. с англ., т. 2, М 1962, ч. 3, гл. 3; Krutch J. W., Henry David Thoreau N. Υ., 1948; Наг ding W., Meyer M., The new Thoreau handbook, N. Y., 1980.

ТОТАЛИТАРИЗМ (от позднелат. totalitas — цель­ность, полнота, totalis — весь, целый, полный), 1) од­на из форм авторитарных бурж. гос-в периода империа­лизма, характеризующаяся полным (тотальным) конт­ролем гос-ва над всей жизнью общества. Тоталитар­ным гос-вам и режимам свойственны огосударствление всех легальных орг-ций, дискреционные (законом не ограниченные) полномочия властей, запрещение демо-кратич. орг-ций, фактич. ликвидация конституц. прав и свобод, милитаризация обществ. жизни, репрессии в отношении оппозиции и инакомыслящих вообще. Крайне тоталитарными гос-вами были фаш. Германия и Италия.

2) Направление бурж. политич. мысли, оправдываю­щее этатизм, авторитаризм. Идеи о всеобъемлющем характере гос-ва выдвигались в прошлом с определ. оговорками нек-рыми философами (Гоббс, Гегель). Особенно широкое распространение Т. получил с раз­витием фашизма, став офиц. идеологией фаш. Герма­нии и Италии. В этот период понятие Т. употреблялось бурж.-либеральными идеологами для критич. оценки сложившихся в этих странах режимов.

В период «холодной войны» понятие Т. использова­лось антикоммунистич. пропагандой по отношению к социалистич. гос-вам, к-рые клеветнически отождест­влялись с фаш. режимами и противопоставлялись «де-мократич.», «свободному» обществу. Реакц. бурж. политики и идеологи и ныне пытаются использовать его в антикоммунистич. целях.

В совр. условиях доктрина Т. дискредитирована в глазах широких масс и утратила былое влияние, од­нако обострение социальных противоречий в капита-листич. странах вызывает оживление тоталитарных, неофаш. тенденций. Борьба с идеологией и практикой Т.— важнейшая задача коммунистич. движения, марк­систско-ленинской обществ. науки.

ТОТАЛЬНОСТЬ, см. Целостность.

ТОФЛЕР (Toffler) Алвин (р. 4.10.1928, Нью-Йорк), амер. социолог и публицист, один из авторов концеп­ции «постиндустриального общества», по его термино­логии, «сверхиндустриальной цивилизации». В работах «Столкновение с будущим» (1970, рус. пер. 1972), «Доклад об эко-спазме» («The eco spasm. Report», 1975), «Третья волна» («The third wave», 1980) и др. утвержда­ет, что человечество переживает новую технологич. ре­волюцию, ведущую к непрерывному обновлению соци­альных отношений и созданию сверхиндустриальной цивилизации. Т. приходит к выводу о неспособности гос.-монополистич. капитализма справиться с порож­дёнными науч.-технич. революцией экономич. проти­воречиями и социальными конфликтами, принимаю­щими форму глобальных конвульсий. По политич. взглядам близок к популизму, разделяя мелкобурж. утопич. представления о возможности создания спра­ведливого общества в процессе радикальных демо-кратич. реформ капитализма.

• The culture consumers, N. Υ., 1973; The futurists, Ν. Υ., 1972; Learning for tomorrow, N. Y., 1974 (editor).

• Араб-Оглы Э. Α., В лабиринте пророчеств, М., 1973; Баталов Э. Я., Между прошлым и будущим. О книге Ол-вина Т. «Третья волна», «Иностр. литература», 1981, № 9; Хозин Г., Еще один гимн постиндустриализму, «Мировая экономика и междунар. отношения», 1981, № 4.

ТРАГИЧЕСКОЕ, филос. и эстетич. категория, характе­ризующая неразрешимый обществ.-историч. конфликт, развёртывающийся в процессе свободного действия человека и сопровождающийся человеч. страданием и гибелью важных для жизни ценностей. В отличие от печального или ужасного, Т. как вид грозящего или свершающегося уничтожения вызывается не случай­ными внеш. силами, а проистекает из внутр. природы самого гибнущего явления, его неразрешимого само-

раздвоения в процессе его реализации. Диалектика жизни поворачивается к человеку в Т. её патетической (страдальческой) и губит. стороной.

Т. предполагает свободное действие человека, само­определение действующего лица, так что хотя его кру­шение и является закономерным и необходимым след­ствием этого действия, но само действие представляет собой свободный акт человеч. личности. Противоре­чие, лежащее в основе Т., заключается в том, что имен­но свободное действие человека реализует губящую его неотвратимую необходимость, к-рая настигает человека именно там, где он пытался преодолеть её или уйти от неё (т. н. трагич. ирония). Ужас и страда­ние, составляющие существенный для Т. патетич. эле­мент, трагичны не как результат вмешательства к.-л. случайных внеш. сил, но как последствия действий самого человека. В отличие от мелодраматического (вызывающего жалость, «трогательного») Т. не может быть там, где человек выступает лишь как пассив­ный объект претерпеваемой им судьбы. Т. родственно возвышенному в том, что оно неотделимо от идеи досто­инства и величия человека, проявляющихся в самом его страдании. Как форма возвышенно-патетич. стра­дания действующего героя, Т. выходит за пределы анти­номии оптимизма и пессимизма: первый исключается обнаруживающейся в Т. неразрешимостью коллизии, невосполнимой утратой того, что не должно было исче­зать, второй — героич. активностью личности, бросаю­щей вызов судьбе и не примиряющейся с ней даже в своём поражении.

Т. имеет всегда определ. обществ.-историч. содержа­ние, обусловливающее структуру его художеств. фор­мирования (в частности, в специфич. разновидности драмы — трагедии). Т. в антич. эпоху характеризуется известной неразвитостью личного начала, над к-рым безусловно возносится благо полиса (на стороне его — боги, покровители полиса), и объективистски-космо-логич. пониманием судьбы как безличной силы, господ­ствующей в природе и обществе. Поэтому Т. в антич­ности часто описывалось через понятия рока и судьбы в противоположность новоевроп. трагике, где источни­ком Т. является сам субъект, глубины его внутр. мира и обусловленные ими действия (У. Шекспир).

Древневост. философия, не доверяющая свободно лич­ному началу (в т. ч. буддизм с его обострённым созна­нием патетич. существа жизни, но чисто пессимистич. её оценкой), не разработала понятия Т.

Антич. и ср.-век. философия вообще не знает спец. теории Т.: учение о Т. составляет здесь нераздельный момент учения о бытии. Образцом понимания Т. в др.-греч. философии, где оно выступает как существенный аспект космоса и динамики противоборствующих на­чал в нём, может служить философия Аристотеля. С т. зр. аристотелевского учения о нусе (уме) Т. возни­кает, когда этот вечный самодовлеющий ум отдаётся во власть инобытия и становится из вечного временным, из самодовлеющего — подчинённым необходимости, из блаженного — страдающим и скорбным. Тогда начина­ется человеч. «действие и жизнь» (подражание к-рым является сутью трагедии — см. «Поэтика», 1450 а) с её радостями и скорбями, с её переходами от счастья к несчастью, с её виной, преступлениями и расплатой. Этот выход ума во власть необходимости и случайности составляет бессознат. преступление. Но рано или позд­но происходит припоминание или «узнавание» прежнего блаженного состояния, преступление уличается и оце­нивается. Тогда наступает время трагич. пафоса, обус­ловленного потрясением человеч. существа от конт­раста блаженной невинности и мрака суеты и преступ­ления. Но это опознание преступления означает вме­сте с тем начало восстановления попранного, происхо­дящего в виде возмездия, осуществляющегося через страх и сострадание. В результате наступает очищение страстей (катарсис) и восстановление нарушенного рав­новесия ума.

Вычленение категории Т. и филос. осмысление её осуществляются в нем. классич. эстетике. Шиллер, развивая идеи кантовской философии, видел источник Т. в конфликте между чувств. и нравств. природой че­ловека («О трагическом в иск-ве», 1792). По Шеллингу, сущность Т. заключается в «...борьбе свободы в субъ­екте и необходимости объективного...», причём обе стороны «...одновременно представляются и победив­шими, и побеждёнными — в совершенной неразличи­мости» («Философия искусства», М., 1966, с. 400). Необходимость, судьба делает героя виновным без к.-л. умысла с его стороны, но в силу предопределён­ного стечения обстоятельств. Герой должен бороться с необходимостью — иначе, при пассивном её приятии, не было бы свободы — и оказаться побеждённым ею. Но чтобы необходимость не оказывалась победителем, герой должен добровольно искупить эту предопреде­лённую судьбой вину, и в этом добровольном несении наказания за неизбежное преступление и состоит по­беда свободы.

Гегель видит тему Т. в самораздвоении нравств. субстанции как области воли и свершения (см. Соч., т. 14, М., 1958, с. 365—89). Составляющие её нравств. силы и действующие характеры различны по своему содержанию и индивидуальному выявлению, и развёр­тывание этих различий необходимо ведёт к конфликту. Каждая из различных нравств. сил стремится осущест­вить определ. цель, обуреваема определ. пафосом, реализующимся в действии, и в этой односторонней определённости своего содержания неизбежно наруша­ет противоположную сторону и сталкивается с ней. Гибель этих сталкивающихся сил восстанавливает на­рушенное равновесие на ином, более высоком уровне и тем самым движет вперёд универсальную субстан­цию, способствуя историческому процессу саморазви­тия духа.

Гегель и романтики (А. В. Шлегель, Шеллинг) дают типологич. анализ античного и новоевроп. понимания Т. Последнее исходит из того, что человек сам виновен в постигших его ужасах и страданиях, тогда как в ан­тичности он выступал скорее как пассивный объект претерпеваемой им судьбы. Кьеркегор отмечает свя­занное с этим различное понимание трагич. вины в древ­ности и новое время: в антич. трагедии скорбь глубже, боль меньше, в современной — наоборот, поскольку боль связана с осознанием собств. вины, рефлексией по поводу неё.

Если нем. классич. философия, и прежде всего фило­софия Гегеля, в своём понимании Т. исходила из разум­ности воли и осмысленности трагич. конфликта, где победа идеи достигалась ценой гибели её носителя, то в иррационалистич. философии Шопенгауэра и Ниц­ше происходит разрыв с этой традицией, ибо под сомне­ние ставится само существование к.-л. смысла в мире. Считая волю безнравственной и неразумной, Шопен­гауэр видит сущность Т. в самопротивоборстве слепой воли, бессмысленном страдании, гибели справедливого. Ницше характеризует Т. как изначальную суть бы­тия — хаотическую, иррациональную и бесформенную («Рождение трагедии из духа музыки», 1872). В 20 в. иррационалистич. трактовка Т. была продолжена в эк­зистенциализме. Согласно Ясперсу, подлинно Т. со­стоит в осознании того, что «... универсальное крушение есть основная характеристика человеческого сущест­вования» («Von der Wahrheit», Münch., 1947, S. 956). В духе философии жизни Зиммель писал о трагич. про­тиворечии между динамикой творч. процесса и теми устойчивыми формами, в к-рых он кристаллизуется («Конфликт совр. культуры», 1918, рус. пер. 1923), Ф. Степун — о «трагедии творчества» как объектива­ции невыразимого внутр. мира личности (журн. «Ло­гос», 1910, кн. 1).

ТРАГИЧЕСКОЕ 691

Марксизм-ленинизм дал обществ.-историч. понима­ние Т., считая его объективными предпосылками анта­гонизмы эксплуататорского общества, характерное для него отчуждение человека и его деятельности. Анали­зируя гибель старого обществ. уклада, К. Маркс писал: «История... проходит через множество фазисов, когда уносит в могилу устаревшую форму жизни»; ес­ли «последний фазис всемирно-исторической формы есть её коедия», то трагической Маркс считает историю старого порядка, «... пока он был существующей испо­кон веку властью мира, свобода же, напротив, была идеей, осенявшей отдельных лиц...» и «...пока старый порядок сам верил... в свою правомерность», так что на стороне его стояло «...не личное, а всемирно-истори­ческое заблуждение» («К критике гегелевской филосо­фии права». Введение, см. в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 1, с. 418). В отличие от этого вида Т., источник революц. трагедии Маркс и Энгельс видели в колли­зии «...между исторически необходимым требованием и практической невозможностью его осуществления» (Энгельс Ф., там же, т. 29, с. 495), когда объектив­ная неразвитость обществ. отношений, незрелость ус­ловий революц. движения приводила к гибели его пред­ставителей (Т. Мюнцер, якобинцы и др.); подобная же коллизия, по словам Маркса, «... привела к крушению революционную партию 1848—1849 годов» (там же, с. 483).

• Лосев А. Ф., Диалектика художеств. формы, М., 1927, с. 114—16, 240—43; его же, История антич. эстетики. Ари­стотель и поздняя классика, М., 1975; его же, История антич. эстетики. Поздний эллинизм, М., 1980, с. 697—735; Борев Ю., О Т., М., 1961; Пинский Л. Е., Реализм эпохи Возрождения, М., 1961, с. 250—96; его же, Шекспир, М., 1971; Szondi P., Versuch über das Tragische, Fr./M., [1961l; Kaufmann W., Tragedy and philosophy, Garden City, 1968. А. Ф. Лосев.

ТРАДИЦИЯ (от лат. traditio — передача; предание), элементы социального и культурного наследия, пере-дающиеся от поколения к поколению и сохраняющиеся в определ. обществах, классах и социальных группах в течение длит. времени. Т. охватывает объекты соци­ального наследия (материальные и духовные ценно­сти); процесс социального наследования; его способы. В качестве Т. выступают определ. обществ. установле­ния, нормы поведения, ценности, идеи, обычаи, обря­ды и т. д.

Т. не сводится к наиболее стереотипным своим раз­новидностям, таким, как обычай и обряд, но распрост­раняется на гораздо более широкую область социаль­ных явлений. Определ. Т. функционируют во всех со­циальных системах и в известной мере являются необ­ходимым условием их жизнедеятельности. Наиболее широка сфера Т. в докапиталистич. обществ. форма­циях. Т. присущи самым различным областям обществ. жизни (экономике, политике, праву и т. д.), но удель­ный вес их в той или иной области неодинаков. Он до­стигает максимума в религии. Т. занимают определ. место в науке и иск-ве.

В классовых обществах Т. носят классовый харак­тер. С одной стороны, классовая дифференциация оказы­вает существ. влияние на общенац. культурное насле­дие, с другой — каждый класс, социальная группа обладают своими собств. Т. Отсюда множественность и противоречивость Т. и отношения к ним. Каждое поколение, с необходимостью воспринимая ряд Т., вместе с тем в определ. мере осуществляет выбор тех или иных Т., и в этом смысле оно выбирает не только своё будущее, но и прошлое. Длительность существо­вания Т. сама по себе не определяет её совр. значение; жизнеспособность Т. коренится в её дальнейшем раз­витии последующими поколениями в новых историч. условиях. Общество, класс или группа, воспринимая одни элементы социального наследия, в то же время отвергают другие, поэтому Т. могут быть как пози-