Конец удельной системы

Отступление от Угры было последней акцией грозного хана. Утомленная долгим и бесплодным походом Орда отошла на зимние стоянки. Для зимовки Ахмат разде­лил свои силы. Этим воспользовался тюменский хан Ивак, которого Ахмат пытался подчинить своей власти. Ивак следил за всеми движениями своего врага. Соеди­нившись с нагаями и перейдя Волгу, он с пятнадцатью тысячами воинов шел за Ахматом по пятам. Утром 6 января 1481 г. враги ворвались в стойбище Ахмата.

Ордынцы, захваченные врасплох, не сумели оказать сопротивления. Сам хан был убит в собственном шатре Иваном (по другим данным — мурзой Ямгурчеем). Сы­новья Ахмата и его главный советник Темир бежали. Дочь была захвачена в плен, все имущество и полон перевезены за Волгу. Пять дней стоял Ивак «на ко­стях» своего врага, торжествуя победу. Большая Орда получила смертельный удар, от которого уже не смог­ла оправиться. С Ахматом погибла и его империя.

Нет прямых данных о том, что тюменский хан под­стрекался русскими,— у него самого было достаточно оснований для ненависти к Ахмату. Однако, победив соперника, Ивак послал радостную весть в Москву. И великий князь по достоинству оценил это известие — он «после Иванова чествовал и дарил», и отпустил «с честию», а самому Иваку послал «тешь» (подарок) ¹.

Гибель Ахмата в донских степях и разгром Орды были закономерным следствием поражения на Угре. Авторитет хана держался на его военных успехах. Не­удача развеяла его славу и дала толчок центробежным силам в отжившей свой век империи Чингизидов.

Ахмат был мертв, и мертва была его империя. Сы­новья Ахмата, повелители распавшейся Орды, были больше не опасны. За Диким Полем стала складывать­ся новая ситуация.

Новая ситуация стала складываться и в Москве. Неудача феодального мятежа не могла не отразиться на положении удельных князей. В феврале 1481 г. с вчерашними мятежниками, князьями Андреем и Бори­сом, были заключены новые докончания. Согласно обещанию великого князя, удел Андрея Большого был увеличен — он получил Можайск, а князь Борис — суверенные права на села, завещанные когда-то ему его бабкой Марией Готляевой (матерью Марии Яро­славны). При этом удельные князья должны были навсегда отказаться от каких-либо притязаний на Нов­город и Новгородскую землю, как и на другие «примыслы» Ивана Васильевича, в том числе бывший удел князя Юрия. В остальном новые договоры воспроизво­дили условия докончаний 1472—1473 гг. со всеми их статьями, подчеркивавшими неполноправное положение удельных князей. Надежды братьев великого князя на соучастие в управлении всей Русской землей, которая казалась им не более чем увеличенным Московским княжеством, совместным наследием потомков Ивана Калиты, были похоронены окончательно ².

Разорение Псковской земли ливонцами требовало ответных действий. Целый месяц стягивались русские силы ко Пскову. В конце февраля 1481 г. начался поход — первый поход в Ливонию объединенных сил Рус­ского государства. Лютой зимой по глубокому снегу («человеку в пазуху, аще у кого конь свернут з дорозе, ино двое али трое едва выволокут») шли колонны русских войск. С ними была и артиллерия — впервые в зимнем походе участвовали русские пушки.

Этот поход был не похож на все предыдущие. Вое­воды князья Иван Васильевич Булгак и Ярослав Ва­сильевич Оболенский (брат недавно умершего Ивана Стриги) не разделяли силы для действий по второсте­пенным объектам, как это бывало раньше. Русские войска наносили удар по главной цели. 1 марта вой­ска впервые подошли к столице магистра Федлину (по русским летописям — Вельяд, сейчас — Вильянди). На­кануне магистр бросил свою столицу и «побежал» к Риге. Русские преследовали его пятьдесят верст и за­хватили обоз. Началась бомбардировка Феллина и под­готовка к штурму. Одно из внешних укреплений было разрушено, посад в окрестности сожжены. Жители от­купились от штурма большой контрибуцией. Были взяты города Тарваст и Каркуз, передовые отряды до­ходили до Риги ³.

Впервые за всю историю войн с Ливонией русские войска перешли от стратегической обороны к стратеги­ческому наступлению, проникли к самому сердцу вла­дений магистра; впервые за двести лет над Орденом была одержана действительно большая победа. Времена безнаказанных нападений Ордена на Псков прошли безвозвратно.

Мирный договор 1 сентября 1481 г.— первый дого­вор, заключенный единым Русским государством. В на­чальной статье договора впервые говорится о «великих государях... царях русских» (Иване Васильевиче и его сыне), о «челобитье» орденских властей о заключении мира. В самом тексте впервые оговариваются льготы русским купцам в Нарве и других ливонских городах, вводится специальная статья об охране чести и достоин­ства русского человека в Ливонии, о защите русской колонии в Юрьеве. Отстаивая интересы своей страны и русских людей за рубежом, великий князь не пося­гал на независимость и территориальную целостность Ливонии, Безопасность на границе, прочный мир, благо­приятные условия для торговли — вот цели, которые ставило перед собой Русское государство в отношениях с северо-западным соседом ⁴.

Договор 1481 г., как и все последующие договоры с Ливонией вплоть до ее падения, был формально за­ключен от имени Великого Новгорода: переговоры вели новгородские наместники князь Василий Федорович Шуйский и Григорий Васильевич Поплева Морозов, а крест на грамоте целовали «государей великих кня­зей царей Русских бояре новгородские». Это навело не­которых исследователей на мысль о сохранении Новго­родом особых привилегий как неизжитых черт феодаль­ной раздробленности. Думается, однако, что эта мысль ошибочна. Ливонский орден, фактически самостоятель­ный, формально не являлся суверенным государством. С самого начала своего существования и до конца он имел сюзерена в лице германского императора. Так, в апреле 1481 г. фон дер Борх получил от императора Фридриха III права и регалии «великого магистра». По дипломатическому этикету международные догово­ры должны были заключаться только между юридиче­ски равноправными сторонами. Заключение договора с вассалом императора умалило бы престиж Русского государства.

В начале июля в Москве умер бездетный князь Андрей Меньшой. Весь свой Вологодский удел он за­вещал своему «господину брату старейшему». Так ис­чезло еще одно удельное княжество. Судя по духовной, Андрей Вологодский был несостоятельным должником: он должен был 30 тыс. руб. великому князю и около полутора тысяч — частным лицам. Можно представить масштабы этого долга, если иметь в виду, что деревня, т. е. возделанный крестьянский участок, продава­лась обычно за 3—5 руб. Оказывается, великий князь платил за брата «выход» в Орду и содержание «царе­вичам», находившимся на русской службе, а также «поминки» казанскому хану. Владелец Вологодского удела был в полной финансовой зависимости от Русско­го государства. Не в этом ли одна из причин его лояль­ности? Ведь он не примкнул в 1480 г. к мятежу своих братьев...

Основными частными кредиторами вологодского князя оказались богатые московские гости — «сурожане», ведшие торговлю с Крымом. С ними он так и не успел расплатиться, возложив это на великого князя ⁵. Экономика удельного княжества оказалась в новых условиях неэффективной. Старая экономическая систе­ма замкнутых феодальных мирков отживала свой век, так же как и политическая система «суверенных» удельных княжеств.

Наступала очередь удела старого князя Михаила Андреевича, последнего внука Дмитрия Донского. В апреле 1482 г. ему пришлось отказаться от наслед­ственных прав на Белоозеро — главную, наиболее до­ходную часть своего удела. Теперь он стал только по­жизненным владельцем Белоозера, без права передачи его наследнику, сыну Василию. В полном владении старого князя остались только Верея и Малый Ярославец ⁶. Наступление на права верейско-белозерского князя показывало, как мало считается Иван Василье­вич с исконной феодальной традицией, как невысоко ставит он авторитет и права удельных князей Москов­ского дома. В его глазах эти князья из суверенных владельцев превращаются в подданных, землями кото­рых он, глава Русского государства, может распоря­жаться по своему усмотрению. Старая удельная систе­ма быстро тает в лучах новой государственности...

Во внешней политике на первый план стали выхо­дить отношения с Литвой. В 1482 г. они заметно ухуд­шились.

Русские князья, вассалы Казимира, хотели отло­житься от него и перейти под власть государя всея Руси. В случае успеха старые русские земли по самую Березину вернулись бы в состав Русского государства. Но заговор был раскрыт и заговорщики казнены. В их числе был и Михаил Олелькович, киевский князь, при­глашенный когда-то новгородскими боярами. На воло­сок от смерти был и князь Федор Бельский, которому пришлось спасаться бегством прямо из церкви, где он венчался со своей молодой женой ⁷.

В чем причина заговора князей? Решающее значе­ние имел вопрос конфессиональный — в державе Ягеллонов усиливалось влияние католичества. Эго вызыва­ло протест русского населения, которое все с большей надеждой смотрело на православную Москву. Другим важным фактором были, несомненно, военные и поли­тические успехи нового Русского государства. Русским князьям казалось (и не без основания), более выгод­ным и перспективным связать свою судьбу с могущест­венным единоверным и единоплеменным государем, чем раствориться в толпе польских вельмож и като­лических прелатов, составлявших ближайшее окруже­ние Казимира Ягеллончика. Но заговор князей был только первым провозвестником того могучего народно­го движения, которое полтора века спустя вылилось в знаменитую войну Богдана Хмельницкого и привело к воссоединению Украины и Белоруссии с Московской Русью.

Князь Федор Бельский был приветливо принят великим князем и получил в вотчину несколько новго­родских волостей. Этим было положено начало пере­хода русских князей с литовской на московскую службу.

Заговор князей и переход Бельского были серьез­ными политическими событиями. Со стороны Казимира последовали ответные шаги. Летом 1482 г. король че­рез своего посла официально потребовал передачи ему Новгорода и Великих Лук. Конфликт с Литвой разра­стался. Ягеллоны держали в своих руках значитель­ную часть территории Древнерусского государства и претендовали на другие русские земли. Борьба с ними стала главной задачей внешней политики Ивана Ва­сильевича на следующие десятилетия.

Дипломатическая подготовка этой борьбы началась, как мы видели, еще до падения Ахмата. Первым шагом в этом направлении был союз с Менгли-Гиреем. Хан — не очень надежный союзник. Он стремился лавировать между Вильно и Москвой, его люди систематически грабили русских купцов. Но Мангли боялся сыновей Ахмата, возглавивших осколки Большой Орды. Это за­ставляло его держаться в основном московской ори­ентации.