53. Исследование и расследование в жур. Сша

Продолжают развиваться еще два направления практической зарубежной журналистики – это так называемая исследовательская и расследовательская журналистика.

Они довольно часто соприкасаются с макрекерством – «разгребанием грязи». Сейчас в США существует объединение издателей и редакторов, ведущих журналистские расследования. В его составе три тысячи человек.

Инструмент этого направления практической журналистики – жанр журналистского расследования, в ходе которого, как правило, раскрываются какие-либо факты, укрываемые от общественности отдельными лицами или организациями.

Журналист, ведущий расследование, обычно получает максимально возможную поддержку общественности и властей. С одной стороны – это ведет к высокой действенности публикаций, а с другой – к инспирированию выгодных с политической точки зрения расследований. Более того, некоторые исследователи стали отмечать, что в США собственно журналистские расследования стали подменяться материалами, почерпнутыми из отчетов ФБР, полиции и других ведомств.

о мнению Джона Уллмена, автора книги «Журналистские расследования: современные методы и техника»[22], лучшее определение журналистского расследования дал бывший заместитель редактора-распорядителя газеты «Ньюсдэй» Роберт Грин: «Это журналистский материал, основанный, как правило, на собственной работе и инициативе, на важную тему, которую отдельные лица или организации хотели бы оставить в тайне. Три основных элемента: журналист проводит расследование, которое не проводил кто-то другой; тема материала достаточно важна для читателя или телезрителя; другие пытаются скрыть затронутые в расследовании факты от общественности»[23]. Автор называет и лучших представителей этого направления. Это Джим Стил, Дон Барлетт, Роберт Грин и Лу Килзер, получившие по две Пулитцеровские премии. 54. Достоевский

В 60-е годы свою журналистскую деятельность начал русский писатель Ф.М. Достоевский.

Вместе с братом Михаилом в 1861—1863 гг. он издавал журнал «Время». Здесь были опубликованы «Записки из мертвого дома», «Униженные и оскорбленные» Ф.М. Достоевского, «Житейские сцены» Н.А. Плещеева, «Грех да беда на кого не живет» А.Н. Островского и др. Большое место отводилось французской уголовной хронике, мастерски обработанной в редакции; в статьях затрагивались вопросы воспитания молодежи; имелись отделы внутренних новостей и иностранных известий. Журнал был разнообразным и интересным для публики и собирал до четырех тысяч подписчиков.

Достоевский вел критику, полемизировал с Добролюбовым по вопросам искусства, литературы.

Существенную роль в журнале играл критик-идеалист Н.Н. Страхов, который с согласия издателей защищал некую особую самобытность русского народа, развивал идеи так называемого почвенничества в противовес западничеству, умозрительному западноевропейскому утопическому социализму. Журнал утверждал, что беда России не в крепостном праве (тем более что оно отменено), а в отрыве интеллигенции от народа. Он обвинял «Современник» в беспочвенности, в стремлении привить русскому народу западноевропейские болезни, и хотя «почвенники» не были однородны по своим взглядам, но их объединяло именно несогласие с революционными демократами.

Страхов особенно горячо возражал против материального подхода к улучшению жизни народа. Изменение положения масс должно идти через моральное, религиозное усовершенствование: мир нельзя исцелить ни хлебом, ни порохом, а лишь «благой вестью». Терпение русского народа истолковывалось как заслуживающая одобрения добродетель, свою враждебность к нигилистам Страхов, по собственному признанию, старался передать и Ф.М. Достоевскому.

В 1863 г. в связи с освещением в журнале причин польского восстания журнал был закрыт правительством. Но Ф.М. Достоевский продолжил свою издательскую деятельность, предприняв ежемесячник под названием «Эпоха», который выходил два года (1864—1865). Журнал «Эпоха» продолжал защищать идеи почвенничества, обсуждал новую судебную реформу и активизировал полемику по ряду вопросов с демократическими журналами «Современник» и «Русское слово» 55. Фото. США

рогрессивное десятилетие» характерно, кроме всего прочего, и тем, что в фотографии стали преобладать реалистические сюжеты. В то время фотография, сравнительно диковинная для обывателей новинка, уже активно использовалась как иллюстративный материал для средств массовой информации.

Датой изобретения фотографии считают 1839 год, когда Л.Ж.М. Дагер сообщил Парижской академии о способе получения изображения, названном им в свою честь дагеротипией, хотя авторство Дагера во многом было спорным. Дело в том, что многие важнейшие особенности этого способа являются результатами разработок Ж.Н. Ньепса, проводившихся им как единолично, так и совместно с Дагером. Практически в то же время в 1841 году в Англии был запатентован другой споосб получений фиксированного изображения, предложенный У.Г.Ф. Толботом (калотипия). Дальнейшее развитие фотографии, особенно в производстве светочувствительных составов, позволило в 1870 годах перейти к массовому выпуску фотоаппаратов. Свой вклад в развитие фотодела внесли и американцы: в 1887 году изобретатель Г. Гудвин предложил вместо громоздких пластиночных аппаратов использовать более компактные пленочные (именно Гудвину принадлежит авторство в создании гибких фотопленок).

Первоначально фотоискусство ограничивалось портретом, причем фотохудожники имитировали приемы портретной живописи. С середины XIX века, однако, стали разрабатываться и приемы портретной съемки, характерные собственно для фотографии. Фотографами в то время чаще всего становились бывшие живописцы и графики, поэтому в других жанрах долгое время господствовало пикториальное направление. Для создания одной работы фотохудожнику приходилось иногда монтировать до нескольких негативов.

Процесс работы над фотографией зачастую включал в себя создание графических набросков. Понятно, что все это затрудняло широкое применение фотографии в иллюстрировании газетных и журнальных публикаций. Предложенный в 1883 году русским фотографом С.А. Юрковским и затем усовершенствованный австрийцем О. Аншюцем шторно-щелевой затвор позволил снимать людей и предметы в движении. Отпала необходимость в долгом позировании перед объективом; появилась возможность делать жанровые снимки. Во многом благодаря этим и другим новшествами возникла потребность отображать действительность реального мира, что вполне соответствовало установкам прогрессивистов.

Прозе повседневной городской и сельской жизни были посвящены фотоработы А. Стиглица, проникнутые сочувствием к «маленькому человеку». Были предприняты попытки использования таких приемов, как «скрытая камера», длительное фотонаблюдение («привычная камера»), создание фотосерий.

Этнографическая натурная фотография второй половины XIX века, активно начавшая развиваться в начале XX века, была своеобразным подобием записной книжки путешественника: она ставила перед собой целью достоверную фиксацию жизненного материала. Именно с ней связан взлет журнала «Нэшнл джиогрэфик мэгэзин» («Национальный географический журнал»), на истории которого следует остановиться особо. 56. Корш. Политика и их издания. 

1863

Арендатором и редактором "Санкт-Петербургских ведомостей" стал Валентин Федорович Корш. Он увеличил формат "Ведомостей" и придал им статус большой общественно-политической газеты. С самого начала его деятельности "Ведомости" приобрели либеральный оттенок. Впрочем, газета была далека от политического радикализма. В.Ф.КоршПри Корше в газете появились постоянные политический и литературный отделы, была создана обширная корреспондентская сеть. Число авторов газеты пополнили Марко Вовчок, И. С. Тургенев, А. Н. Островский, В. В. Стасов (в его майской, 1867 года, статье в "Ведомостях" впервые прозвучало знаменитое определение "могучая кучка": "сколько поэзии, чувства, таланта и умения есть у маленькой, но уже могучей кучки русских музыкантов"). Но особую роль в развитии газеты сыграли два ее молодых сотрудника - Виктор Буренин и Алексей Суворин. Историк Б. Б. Глинский писал: "Коршевская газета - блестящая страница в истории пореформенной России; к ней, этой газете, примкнули лучшие литературные силы, и здесь заложены были задатки того обновленного ее типа, который установился у нас и доднесь. В этом отношении именно Суворин и Буренин понесли немало труда, разгрузивши газету от того тяжелого, что мешало ей проникать в широкие круги читателей. Оба названных писателя перенесли центр тяжести из неуклюжих тогдашних передовиц в область живого, остроумного фельетона, где, как в калейдоскопе, перед обывателями запестрели страницы отечественной жизни, имена, факты..." Легко о злободневном: конечно, публика стала читать фельетоны с увлечением. Читательскому успеху сопутствовал финансовый. Газета расходилась тиражом до одиннадцати тысяч экземпляров, а чистая ежегодная прибыль достигала сорока тысяч рублей. Годы, проведенные газетой под руководством Корша, можно по праву назвать золотым временем "Санкт-Петербургских ведомостей". Увы, безоблачной жизни не бывает - особенно у либеральных, фрондирующих изданий. 21 августа 1865 года "Санкт-Петербургские ведомости" получили предупреждение - первое предупреждение в истории российской печати. Трех таких предупреждений хватало, чтобы издание было приостановлено или закрыто. "Ведомости" получили три уже к 1866 году, и потом три месяца не выходили. Но - вывернулись. И все-таки окрыленный успехами газеты Корш не рассчитал свои силы. В 1874 году "Ведомости" выступили против министра народного просвещения Д. А. Толстого и затеянной им реформы образования. Оппонент стал бороться за передачу газеты из ведения Академии наук в ведение своего министерства. Император такое решение одобрил; тут же Толстой объявил Коршу, что позволяет ему редактировать газету только до конца 1874 года - несмотря на то, что срок аренды еще не истек. 

Биржевыя ведомости — российская ежедневная политическая, экономическая и литературная газета. Выходила в Петербурге в 1861—1879 годах и в 1880—1917 годах.

«Биржевые ведомости» были образованы в 1861 годы после слияния «Коммерческой газеты» с «Журналом для акционеров». Основателем и издателем-редактором «Биржевых ведомостей» был Константин Трубников.

В марте 1874 года Трубников продал половину издания Василию Полетике — видному в то время предпринимателю, занявшемуся издательской деятельностью, когда его дела пошатнулись. С передачей в 1875 издательских прав Полетике оппозиционная направленность газеты резко усилилась. Она получала предупреждения от цензуры, временами издание прекращалось. В 1870-х годах в газете сотрудничали: Николай и Василий Курочкины, Н. К. Михайловский, А. Н. Плещеев, А. М. Скабичевский и др. В 1879 «Биржевые ведомости» преобразованы в газету «Молва», которая выходила до 1881.

Контора редакции располагалась в доме Стунеевой (№ 11 по Конногвардейскому бульвару).[1]

Новая жизнь «Биржевых Ведомостей» началась после того, как в 1880 г. газету приобрел Станислав Проппер. Выходила в Петербурге сначала 2, потом 4 раза в неделю, с 1885 ежедневно. Издатели-редакторы: С. М. Проппер, В. А. Бонди, И. И. Ясинский и др. С 1893 выходило 2 издания «Биржевых ведомостей»: для Петербурга и удешевлённое — для провинции.

В 1905 году стали органом кадетов и в декабре дважды меняли название («Свободный народ» и «Народная свобода»). Закрыта в октябре 1917 за «антисоветскую пропаганду». 57. Писарев. Полемики.

журналом революционной демократии 60-х годов XIX в. явилось «Русское слово». Журнал был организован в 1859 г., однако демократический характер приобрел только в 1860 г. с приходом нового редактора Г.Е. Благосветлова. Благосветлов — типичный разночинец. Сын бедного священника, рано оставшийся без материальной поддержки, самостоятельно закончивший Петербургский университет, но не нашедший из-за демократических убеждений и политической неблагонадежности места на казенной службе.

Журнал «Русское слово» имел научно-популярный уклон. Здесь наряду с вопросами литературы и литературной критики большое внимание уделяли естественнонаучным знаниям, фактам научной жизни. Он был весьма популярен среди учащейся молодежи и в русской провинции. Изменив состав сотрудников, Благосветлов сумел поднять тираж журнала с 3 до 4,5 тысячи экземпляров. Наиболее удачным решением редактора было приглашение в журнал на роль ведущего критика Д.И. Писарева.

Вступая в русскую журналистику в ответственный момент русской общественной жизни 60-х годов, критик должен был определить свое место среди основных борющихся направлений. И он его определил как союзника «Современника» и Чернышевского, о чем прямо заявил во второй части одной из первых больших статей, опубликованных в «Русском слове», «Схоластика XIX века».

Писарев выступил адвокатом «голодных и раздетых» людей, сторонником раскрепощения личности от любых социальных и семейных стеснений и уз. Прежде всего он защищал умственное раскрепощение человека от догм и нравственных понятий, порожденных крепостничеством. Борцы за свободу человечества от умственной темноты, угнетения (Вольтер, Гейне) заслуживают самой высокой оценки критика.

Накануне крестьянской реформы 1861 г. Писарев выступает в защиту авторитета Герцена, резко отрицательно отзывается о династии царствующего дома Романовых в России, вообще об обществе, разделенном на классы, где один присваивает себе плоды труда другого (см. статьи «О брошюре Шедо-Ферроти», «Пчелы»). Писарев выступает защитником материализма.

В статье по поводу брошюры наемного писателя Шедо-Ферроти Писарев прямо призывал к свержению русского самодержавия. За попытку опубликовать эту работу в нелегальной типографии публицист был заточен на четыре года в Петропавловскую крепость.

Писарев много размышлял о потенциальных способностях русского крестьянства к революционной борьбе. Отсутствие сознания в массе народа публицист считал большим недостатком и стремился к пропаганде знаний в максимальных размерах, веря, что знания сами по себе такая сила, что человек, овладевший ими, неизбежно придет к признанию социально полезной и революционной Деятельности, направленной против царизма и эксплуатации.

Писарев выступает талантливым критиком, истолкователем творчества многих русских писателей: Л. Толстого, Тургенева, Островского, Достоевского, Чернышевского. В канун реформы и после нее он защищает тип разночинца в литературе, тип новых людей, подобных Базарову из романа Тургенева «Отцы и дети», а затем героя романа Чернышевского «Что делать?» Рахметова и др. Он пропагандирует литературные персонажи, которые, будучи реалистами, людьми, умеющими трудиться, приносить пользу людям в любое время, способны стать деятелями революции во время прямой борьбы масс за социальную справедливость и обновление (статьи «Базаров», «Реалисты», «Мыслящий пролетариат»). Известна его талантливая защита образа Базарова и всего романа «Отцы и дети» И.С. Тургенева в полемике с критиком «Современника» М.А. Антоновичем.

Будучи последователем Белинского, критик выступает за искусство, верное правде жизни, реализм, высокую идейность и нравственность.

Самым решительным образом порицал Писарев так называемое «чистое искусство».

Вместе с тем Писарев — сложная, противоречивая фигура. Ему свойственны определенные увлечения и прямолинейность в пропаганде своих убеждений, утилитарность, ошибочность некоторых отрицаний.

Писарев обладал исключительным талантом полемиста, и поэтому многие работы нельзя рассматривать без учета этого обстоятельства. Ряд так называемых заблуждений Писарева был лишь нарочитым полемическим заострением проблем. Любил Писарев и парадоксальную постановку вопросов.

В целом же Писарев был не менее стойким и последовательным борцом против феодализма и его порождений во всех сферах жизни, его пережитков в русской жизни после 1861 г., чем ведущие сотрудники «Современника». Публицист глубоко разбирался в социальных процессах и вопросе о движущих силах русской революции, особенно в условиях окончания революционной ситуации 60-х годов. Его скептицизм по поводу готовности русского крестьянства к революции оказался исторически оправдан.

Заметным эпизодом истории «Русского слова» и журналистики 60-х годов была полемика этого журнала с «Современником» в 1864–1865 гг. Спор двух демократических органов имел общественное значение и отразился на дальнейшем развитии русской политической мысли.

Начало полемики относится к апрелю 1863 г., когда в статье «Перлы и адаманты русской журналистики» Зайцев неприязненно отозвался о «Современнике». Он отметил снижение уровня журнала по сравнению со временем Добролюбова, несерьезность полемических выступлений его сотрудников. Зайцев протестовал против отрицательной оценки «Современником» произведения Достоевского «Записки из мертвого дома» и, замечая, что «подобные произведения пишутся собственной кровью, а не чернилами с вице-губернаторского стола», советовал бросить «вице-губернаторский тон»[78].

Выступление Зайцева носило характер резкого выпада по адресу ведущего публициста «Современника» – Салтыкова-Щедрина. Намекая на его служебную карьеру, Зайцев ставил под сомнение искренность великого сатирика. Это было оскорбительное, несправедливое обвинение!

На выпад Зайцева «Современник» сразу не ответил. Только в январском номере за 1864 г. в хронике «Наша общественная жизнь» Щедрин выступил с критикой «Русского слова» за «понижение тона», отвлеченное просветительство, за отход от революционно-демократических традиций. В свойственной ему манере сатирик дал памфлетные характеристики сотрудникам «Русского слова», нигилистам, «раскаявшимся и нераскаявшимся», и, кроме того, иронически высказался о будущем общественном устройстве, изображенном в «Что делать?» Чернышевского. «Когда я вспоминаю, например, что «со временем» дети будут рождать отцов, а яйца будут учить курицу, что «со временем» зайцевская хлыстовщина утвердит вселенную, что «со временем» милые нигилистки будут бесстрастною рукою рассекать человеческие трупы и в то же время подплясывать и подпевать: «ни о чем я, Дуня, не тужила» (ибо «со временем», как известно, никакое человеческое действие без пения и пляски совершаться не будет), то спокойствие окончательно водворяется в моем сердце, и я забочусь только о том, чтобы до тех пор совесть моя была чиста»[79].

Спор в самом начале принял необыкновенно острый характер, он затронул не второстепенные, а узловые политические проблемы. Не было недостатка и во взаимных укорах. Обе стороны очень разгорячились, и это привело участников полемики «Русского слова» и «Современника» к искажению фактов, неоправданным подозрениям, грубости. Например, полемизируя со Щедриным, Писарев и Зайцев учитывали по существу только два момента: его полемические статьи против «Русского слова» и приведенное выше ироническое замечание сатирика о будущем общественном устройстве по роману «Что делать?». При этом как бы отбрасывалось все творчество Щедрина – лидера революционной демократии в это время. Далеко не во всем был прав и Щедрин, не сумевший увидеть основное в статьях Писарева – их революционный пафос и хотя не ясно сформулированное, но довольно отчетливо проявлявшееся стремление к коренным социальным преобразованиям. Писатель, в творчестве которого разоблачение антигуманистического существа помещичье-капиталистического строя достигло наивысшей художественной силы, Щедрин не понял революционного характера публицистики Писарева.