1216-1217 Гг.) свидетельствовали о создании прочных корпораций

преподавателей и студентов. Город признавал независимость

университетов, предоставлял студентам необходимые условия для

проживания, питания, получения кредитов и судебной защиты.

Утверждались студенческие учебные и гражданские свободы.

Студенты осуществляли контроль над учебным процессом, ходом

занятий, имели право нанимать преподавателей. Первые предметы

– права, включающие основы грамматики и риторики (в форме

эпистолярного жанра – ars distaminis), большой курс логики, хотя

естественная философия совсем не изучалась, школы медицины и

свободных искусств. В качестве независимого Болонский

университет был признан только в 1316 году.

В университетах устанавливался порядок чтения отдельных книг

из числа Corpus iuris civilis или же Corpus iuris canonici, т.е.

основных, необходимых, каноничных.

Устанавливается постепенно студенческий быт. В одном из

Статутов Болонского университета о найме квартир особо

оговаривалось, что «если какой-либо школяр в будущем снимет сам

лично либо через другого комнату или комнаты, или дом, или 8

квартиру», а потом захотел бы «передать своё место другому или

другим нуждающимся», то должен позаботиться, чтобы «это лицо

или лица не причинили неудобства другим живущим в упомянутой

квартире…».

Ранние Статуты Сорбоны требовали, что «никто не принимается в

дом без клятвы», что «каждый член общины имеет свой

собственный знак на одежде, единственный в своём роде и

отличный от других», «никто не должен часто приводить в дом лиц

со стороны», «никто со стороны не должен присутствовать на

пирушках и собраниях членов сообщества. И тот, к кому пришёл

гость, должен следить за этим», «и сказав свою речь, (всякий)

должен спокойно выслушать других». Давалось разрешение дофина

Карла закрыть на ворота улицу Соломы из-за антисанитарии.

Приводились образцы студенческих писем, устанавливались

требования «о том, как нужно спать», «о воздухе и окружении», «о

пище, или как следует есть», как нужно одеваться и обуваться.

«Также не носите шляпы «salsamentis», как это делают некоторые,

ибо это опасно». «Студенты лохматые и студенты красные» - так

назвала свой очерк о вузовских учениках первая в мире женщина-

посол в Норвегии, Мексике, Швеции Александра Михайловна

Колонтай.

Отстаивая рьяно и наступательно «пролетаризацию» советской

высшей школы, «красный дипломат» утверждает превосходство

красного, пролетарского студенчества над старым, принадлежащим

старой культуре, именуемом в очерке «лохматым» с присущим ему

атрибутикой внешнего облика, быта, общественно-культурной

ориентацией. «Лохматыми» в старину называли апатичных

студентов за обычай назло «распомаженным» белоподкладочникам

ходить с гривами, отчасти из-за отсутствия денег на парикмахера.

Косоворотка тёмно-синяя, коричневая, сверху – поношенный,

выцветший студенческий пиджачок. Сапоги – «с вентиляцией» и

заплатами. Пальтецо – зимою ветром подбитое. «…Считалось, что

забота об одежде – неприличное для студентов занятие. Это уже

пусть «белоподкладочники» сюртуки себе шьют и в меховых

воротниках зимою щеголяют». 9

«Умствование», «созерцание», свобода для «полёта мысли»,

бесконечные споры до рассвета, до хрипоты, приливы и «отливы» в

область чистой науки, социализация и политизация,

раскрепощённость и придушенность волевой энергии молодёжи –

всё это в разной степени характеризовало пытливую учащуюся

молодёжь. Студенчество – самая динамичная в развитии науки и

самая взрывоопасная в социальном отношении масса. Такой она

была, пожалуй, всегда.

Как осознавал себя средневековый университет? Об этом велись

великие споры ХІІІ века, когда университеты основательно

занялись рассмотрением экономических, социальных,

политических, институциональных, интеллектуальных и духовных

проблем. Всё это теснейшим образом связано с темой призвания.

Именно в это период университеты начали осознавать себя как

своеобразный цивилизационный феномен, когда создана

инфраструктура, когда некая группа, элита, каста вдруг осознаёт

себя чем-то новым, корпорацией интеллектуалов, движущих жизнь,

переживает второе рождение, окончательное, с осознанием своей

самобытности, необычности, неповторимости.

Действительно, к этому времени университеты самоопределились,

и учёба в них приобрела социально значимую сущность. Упомянут

ранее «предводитель» схоластов Пьер Абеляр приравнивал учёные

занятия к рыцарским сражениям. Подобно молодому рыцарю

студент атакует старых своих учителей, для него учёба в школе

подобна подготовке молодого солдата, tirocinium.

Интеллектуальные сражения – турниры. Сын мелкого дворянина из

Палле сохраняет печать своего происхождения, и это было

характерно для студенчества того времени и всего века,

перенимающего стиль жизни и далее словарь доминирующего

класса. Студента привлекали в одинаковой степени и блеск военной

славы, и учёные занятия: potra militaris gloriae ради studium

litterarum.Так осуществлялся выбор того, что впоследствии станет

профессией, что заставляло отказаться от привычного стиля жизни

и мыслей, идеала, семейной и социальной структуры. Увлечённые

школяры посвящали себя новому делу. Вот уж поистине: «Tu eris

magister in actermum» - ты становишься наставником навеки. 10

Университарии, казалось бы, окончательно осознали своё

положение и свою роль в общественной жизни средневекового

Запада. Определились экономическая база и профессиональная

мораль, самосознание нового городского сообщества. Разной

средой университетов является среда городская: «ad

urbem…rediens», растёт самосознание и ответственность

университетских корпораций. Новое поколение студентов и учёных

ожидают pecunia et laus – вознаграждение и слава. Очаг науки

заслуженно может называться государством наук, «mertio dici posit

civitas litterarum» (лат.). На щит поднимается «величие души»

(Готье), суждения Аристотеля из его «Никомаховой этики»,

дающие возможность создания теории dignitas, gloria

преподавателя, достоинства и славы, уже намеченной

небезызвестным нам выходцем из среднего сословия неистового

научного спорщика и креативщика схоласта Абеляра.

«Человеческая природа проявляется не в форме вещи, а в разуме», -

гласит один из постулатов университетского «гуманизма»,

интеллектуального и «рационалистического».

«Всё доброе, доступное человеку, заключено в интеллектуальных

добродетелях». В жизни проглядывается довольно выразительно

пресловутый преподавательский нейтралитет. В ХІ веке канцлер

одного из университетских центров Парижа Жак Жерсон

определяет университетские и интеллектуальные, научные

добродетели университета. Университет – источник знаний,

повелитель наук, наставник истины. Жерсон многократно

подчёркивает превосходство врача, обучающегося в университете,

над шарлатанами, восхваляет специалистов-врачей,

противопоставляя их «колдунам, магам, чародеям и прочим

сумасшедшим», поощряя «мэтров медицины, посвящающих своё

время изучению книг тех, кто открыл и объяснил медицину».

Истина, преподаваемая университетом, это тот «прекрасный свет,

освящающий святую церковь и христианский мир». Утверждается

профессия университетского преподавателя. Интеллектуальная

роль университета возрастает. В ХІІ – ХІІІ веках университетские

преподаватели стремились к открытию нового, в ХV веке они же

становятся хранителями наук. Профессиональное сознание

средневекового университетского преподавателя превращается в 11

сознание моральное, в ощущение своей особенной миссии в

обществе и государстве. Таким образом, со временем ремесленная

корпорация становится принцессой по крови. Перемещение науки –

translatio studi – в высшие слои общества, превращается в закон

преемственности как бы милости Божьей. Университет становится

уже для многих – божественным творением, школу называют

королевской дочерью, университет – королевским сыном, а,

главное, ведут его родословную от сотворения мира, называя его

потомством Адама, пришедшим из земного рая. В деятельности

университетов остро встают вопросы: политические,

государственные, международные. Что такое призвание? Каково

место университета в государстве и мировом сообществе? Какие

ценности ему надлежит провозглашать, привносить в жизнь и

отстаивать, утверждать? Какие науки преподавать? Так стало, что

корпорации книжников порой превращались в надзирателей над

мыслями и нравами и самих школяров и преподавателей. Скажем,

они начали с того, что сожгли Жанну д’Арк, они становились

отдельной группой, инквизицией, жгущей книги. Хотя

университеты стремились быть по-прежнему открытыми для всех

слоёв общества, однако, начиная с ХV века, рост корпоративного

(профессионального) самосознания и рост сознания общественного

зачастую не совпадали. К ХV столетию стало очевидным, что

университеты становятся кастой.

Университеты были необходимы как церкви, так и государству. По

мере того, как складывались монархии и увеличивалась

централизованная власть государства, всё острее становилась

необходимость в высококвалифицированных кадрах юристов,

летописцев, дипломатов. Церкви, в свою очередь, нужны были

знатоки истории, религии, она нуждалась в умных и талантливых

проповедниках. Необходимо было в то же время внушать народу о

божественном характере власти, в чём и находились «точки»

соприкосновения церкви и государства. Утвердились, наконец,

юридические и медицинские факультеты, что было продиктовано

требованиями времени и практическими целями обучения.

Оставалось ещё «спорное» поле – факультет «свободных искусств».

«На костры» посылались первые представители университетской

науки, а вместе с ними и «Метафизика» Аристотеля. 12

Сохранилось свидетельство современника о сожжении книг

Аристотеля в Париже в начале ХІІІ века, с указанием собора, «чтоб

впредь никто не осмеливался под страхом отлучения их

переписывать, читать или каким-либо образом хранить».

В будущем папская политика по отношению к университетам резко

меняется. Те неуклюжие попытки втянуть университеты в

политическую борьбу между светской и духовной властью не

увенчались успехом и ни к чему не привели. В дальнейшем отцы

церкви открыто встали на защиту интересов университетов.

Знаменитая булла Григория ІХ «Pazens scientiarum» от 13 апреля