Манифест 19 февраля 1861 года

Божиею милостию Мы, Александр Вторый, Император и самодержец всероссийский, Царь польский, великий князь финляндский и прочая, и прочая, и прочая

Объявляем всем нашим верноподданным

Божиим Провидением и священным законом престо­лонаследия быв призваны на прародительский Всерос­сийский Престол, в соответствие сему призванию Мы по­ложим в сердце Своем обет обнимать Нашею Царскою любовию и попечением всех Наших верноподданных вся­кого звания и состояния, от благородно владеющего ме­чом на защиту Отечества до скромно работающего ре­месленным орудием, от проходящего высшую службу Государственную до проводящего на поле борозду сохою или плугом.

Вникая в положение званий и состояний в составе Го­сударства, Мы усмотрели, что Государственное законо­дательство, деятельно благоустрояя высшия и средняя сословия, определяя их обязанности, права и преимуще­ства, не достигло равномерной деятельности в отношении к людям крепостным, так названным потому, что они, частию старыми законами, частию обычаем, потомствен­но укреплены под властию помещиков, на которых с тем вместе лежит обязанность устроять их благосостояние. Права помещиков были доныне обширны и не определе­ны с точностию законом, место котораго заступали пре­дание, обычай и добрая воля помещика. В лучших слу­чаях из сего происходили добрыя патриархальныя отно­шения искренней правдивой попечительности и благотво­рительности помещика и добродушного повиновения кре­стьян. Но при уменьшении простоты нравов, при умноже­нии разнообразия отношений, при уменьшении непосред­ственных отеческих отношений помещиков к крестьянам, при впадении иногда помещичьих прав в руки людей, ищущих только собственной выгоды, добрыя отношения ослабевали и открывался путь произволу, отяготительно­му для крестьян, и неблагоприятному для их благососто­яния, чему в крестьянах отвечала неподвижность к улуч­шениям в собственном быте.

Усматривали сие и приснопамятные Предшественники Наши и принимали меры к изменению на лучшие поло­жения крестьян; но это были меры, частию нерешительныя, предложенныя добровольному, свободолюбивому дейсгвованию помещиков, частию решительныя только для некоторых местностей, по требованию особенных об­стоятельств, или в виде опыта. Так Император Александр 1-й издал постановление о свободных хлебопашцах, и в Бозе почивший Родитель Наш Николай 1-й постановле­ние о обязанных крестьянах. В губерниях западных ин­вентарными правилами определены наделение крестьян землею и их повинности. Но постановления о свободных хлебопашцах и обязанных крестьянах приведены в дейст­вие в весьма малых размерах.

Таким образом МЫ убедились, что дело изменения положения крепостных людей на лучшее, есть для НАС завещание Предшественников Наших и жребий, чрез течение событий, поданный Нам рукою Провидения.

Мы начали сие дело актом Нашего доверия к Рос­сийскому Дворянству, к изведанной великими опытами преданности его Престолу и готовности его к пожертво­ваниям на пользу Отечества, Самому Дворянству предоставили Мы, по собственному вызову его, составить предположения о новом устройстве быта крестьян, при чем Дворянам предлежало ограничить свои права на крестьян и подъять трудности преобразования, не без уменьшения своих выгод. И доверие Наше оправдалось. В Губернских Комитетах, в лице членов их, облеченных доверием всего Дворянского общества каждой губернии, Дворянство добровольно отказалось от права на лич­ность крепостных людей. В сих Комитетах, по собрании потребных сведений, составлены предположения о новом устройстве быта находящихся в крепостном состоянии людей, и о их отношениях к помещикам.

Сии предположения, оказавшияся, как и можно было ожидать по свойству дела, разнообразными, сличены, соглашены, сведены в правильный состав, исправлены и дополнены в Главном по сему делу Комитете; и составленныя таким образом новыя положения о помещичьих крестьянах и дворовых людях рассмотрены в Государст­венном Совете.

Призвав Бога в помощь, Мы решились дать сему де­лу исполнительное движение.

В силу означенных новых положений, крепостные лю­ди получат в свое время полныя права свободных сель­ских обывателей.

Помещики, сохраняя право собственности на все принадлежащия им земли, предоставляют крестьянам, за установленные повинности, в постоянное пользование усадебную их оседлость, и сверх того, для обеспечения быта их исполнения обязанностей их пред Правительст­вом, определенное в положениях количество полевой зем­ли и других угодий.

Пользуясь сим поземельным наделом, крестьяне за сие обязаны исполнять в пользу помещиков определенныя в положениях повинности. В сем состоянии, которое есть переходное, крестьяне именуются временнообязанными.

Вместе с тем им дается право выкупать усадебную их оседлость, а с согласия помещиков они могут приобре­тать в собственность полевые земли и другие угодья, от­веденные им в постоянное пользование. С таковым при­обретением в собственность определеннаго количества земли, крестьяне освободятся от обязанностей к помещи­кам по выкупленной земле и вступят в решительное со­стояние свободных крестьян-собственников. Особым положением о дворовых людях определяется для них переходное состояние, приспособленное к их за­нятиям и потребностям; по истечении двухлетнего срока от дня издания сего положения, они получат полное ос­вобождение и срочныя льготы.

На сих главных началах составленными положениями определяется будущее устройство крестьян и дворовых людей, установляется порядок общественного крестьян­ского управления и указываются подробно даруемые крестьянам и дворовым людям права и возлагаемыя на них обязанности в отношении к Правительству и к поме­щикам.

Хотя же сии положения, общия, местныя, и особыя дополнительныя правила для некоторых особых местностей, для имений мелкопоместных владельцев и для кре­стьян, работающих на помещичьих фабриках и заводах, по возможности приспособлены к местным хозяйствен­ным потребностям и обычаям: впрочем, дабы сохранить обычный порядок там, где он представляет обоюдныя выгоды, Мы предоставляем помещикам делать с крестья­нами добровольныя соглашения, и заключать условия о размере поземельного надела крестьян и о следующих за оный повинностях, с соблюдением правил, постанов­ленных для ограждения ненарушимости таковых дого­воров.

Как новое устройство, по неизбежной многосложно­сти требуемых оным перемен, не может быть произведе­но вдруг, а потребуется для сего время, примерно не ме­нее двух лет; то в течение сего времени, в отвращение замешательства, и для соблюдения общественной и част­ной пользы, существующий доныне в помещичьих имени­ях порядок должен быть сохранен дотоле, когда по со­вершении надлежащих приготовлений открыт будет но­вый порядок.

Для правильного достижения сего, Мы признали за благо повелеть:

1) Открыть в каждой губернии Губернское по кресть­янским делам Присутствие, которому вверяется высшее заведование делами крестьянских обществ, водворенных на помещичьих землях.

2) Для разсмотрения на местах недоразумений и спо­ров, могущих возникнуть при исполнении новых положений, назначить в уездах Мировых Посредников и обра­зовать из них Уездные Мировые Съезды.

3) Затем образовать в помещичьих имениях мирские управления, для чего, оставляя сельския общества в ны­нешнем их составе, открыть в значительных селениях волостныя управления, а мелкия сельския общества соеди­нить под одно волостное управление.

4) Составить, проверить и утвердить по каждому сельскому обществу или имению уставную грамоту, в ко­торой будет исчислено, на основании местного положе­ния, количество земли, предоставляемой крестьянам в постоянное пользование, и размер повинностей, причита­ющихся с них в пользу помещика как за землю, так и за другия от него выгоды.

5) Сии уставныя грамоты приводить в исполнение по мере утверждения их для каждого имения, а окончатель­но по всем имениям ввести в действие в течение двух лет, со дня издания 'настоящего Манифеста.

6) До истечения сего срока, крестьянам и дворовым людям пребывать в прежнем повиновении помещикам и безпрекословно исполнять прежние их обязанности.

7) Помещикам сохранить наблюдение за порядком в их имениях, с правом суда и расправы, впредь до обра­зования волостей и открытия волостных судов.

Обращая внимание на неизбежныя трудности предприемлемаго преобразования, Мы первее всего возлага­ем упование на всеблагое Провидение Божие, покрови­тельствующее России.

За сим полагаемся на доблестную о благе общем ревность Благородного Дворянского сословия, которому не можем не изъявить от Нас и от всего Отечества заслу­женной признательности за безкорыстное действование к осуществлению Наших предначертаний. Россия не за­будет, что оно добровольно, побуждаясь только уваже­нием к достоинству человека и христианскою любовию к ближним, отказалось от упраздняемого ныне крепост­ного права и положило основание новой хозяйственной будущности крестьян. Ожидаем несомненно, что оно так­же благородно употребит дальнейшее тщание к приве­дению в исполнение новых положений в добром порядке, в духе мира и доброжелательства; и что каждый владе­лец довершит в пределах своего имения великий гражданский подвиг всего сословия, устроив быт водворенных на его земле крестьян и его дворовых людей на выгод­ных для обеих сторон условиях, и тем даст сельскому на­селению добрый пример и поощрение к точному и добро­совестному исполнению Государственных постановлений.

Имеющиеся в виду примеры щедрой попечительности владельцев о благе крестьян и признательности кре­стьян к благодетельной попечительности владельцев ут­верждают Нашу надежду, что взаимными добровольны­ми соглашениями разрешится большая часть затрудне­ний, неизбежных в некоторых случаях применения общих правил к разнообразным обстоятельствам отдельных имений, и что сим способом облегчится переход от ста­рого порядка к новому и на будущее время упрочится взаимное доверие, доброе согласие и единодушное стрем­ление к общей пользе.

Для удобнейшего же приведения в действие тех со­глашений между владельцами и крестьянами, по кото­рым сии будут приобретать в собственность, вместе с усадьбами, и полевыя угодья, от Правительства будут оказаны пособия, на основании особых правил, выдачею ссуд и переводом лежащих на имениях долгов.

Полагаемся и на здравый смысл Нашего народа.

Когда мысль Правительства о упразднении крепост­ного права распространилась между не приготовленны­ми к ней крестьянами: возникали было частный недора­зумения. Некоторые думали о свободе и забывали об обязанностях. Но общий здравый смысл не поколебался в том убеждении, что и по естественному рассуждению, свободно пользующийся благами общества взаимно дол­жен служить благу общества исполнением некоторых обязанностей, и по закону христианскому, всякая душа должна повиноваться властям предержащим (Рим. XIII, I), воздавать всем должное, и в особенности кому долж­но, урок, дань, страх, честь; что законно приобретенныя помещиками права не могут быть взяты от них без приличного вознаграждения или добровольной уступки; что было бы противно всякой справедливости пользо­ваться от помещиков землею и не нести за сие соответ­ственной повинности.

И теперь с надеждою ожидаем, что крепостные люди, при открывающейся для них новой будущности, поймут и с благодарностью примут важное пожертвование, сделан­ное Благородным Дворянством для улучшения их быта. Они вразумятся, что получая для себя более твердое основание собственности, и большую свободу распола­гать своим хозяйством, они становятся обязанными, пе­ред обществом и перед самими собою, благотворность нового закона дополнить верным благонамеренным и прилежным употреблением в дело дарованных им прав. Самый благотворный закон не может людей сделать бла­гополучными, если они не потрудятся сами устроить свое благополучие под покровительством закона. Довольство приобретается и увеличивается не иначе, как неослабным трудом, благоразумным употреблением сил и средств, строгою бережливостию и вообще честною в страхе Божием жизнью.

Исполнители приготовительных действий к новому устройству крестьянского быта самого введения в сие устройство употребят бдительное попечение, чтобы сие совершалось правильным, спокойным движением, с на­блюдением удобности времен, дабы внимание земле­дельцев не было отвлечено от их необходимых земле­дельческих занятий. Пусть они тщательно возделывают землю и собирают плоды ея, чтобы потом из хорошо на­полненной житницы взять семена для посева на земле постоянного пользования или на земле, приобретенной в собственность.

. . . . . . . . . . . . .

Дан в Санктпетербурге, в девятнадцатый день февра­ля, в лето от Рождества Христова тысяча восемьсот шестьдесят первое, Царствование же Нашего в седьмое.

«Крестьянская реформа в Рос­сии 1861 года». Сб. законодатель­ных актов. М., Госюриздат, 1954, стр. 31—36.

Волнения крестьян в ответ на реформу 1861 года

в Черном-Гае, Кандеевке и Бездне и других местах

(Из отчета 111 отделения за 1861 г.)

О неповиновении крестьян

По обнародовании высочайшего манифеста об осво­бождении помещичьих крестьян беспорядки обнаружи­вались в Пензенской губернии от неправильных объяснений крестьянам их прав священниками в имениях: по­мещика Апокова, княгини Кугушевой и графа Уварова. Крестьяне перестали работать, и когда в последнем име­нии, Чембарского уезда в селе Черном-Гае, земский исп­равник при содействии роты Тарутинского пехотного пол­ка арестовал зачинщиков, то толпа до 2 тыс. человек, вооружась кольями, напала на нижних чинов и вынудила их отступить; при этом сделанными в толпу тремя залпами убито до 16 человек; крестьяне захватили трех ниж­них чинов, исправника, управителя и приказчика, заклю­чив последних трех в оковы с намерением судить их; но они вскоре были тою же ротою освобождены. Между тем, крестьяне расставили по дорогам свои караулы и задерживали проезжавших.

В то же время на границе Пензенской и Тамбовской губерний появился странник, оказавшийся потом беглым крестьянином помещика Кожина Егорцевым, который назвался великим князем Константином Павловичем и возмутил крестьян разных имений до того, что они не до­веряли властям в убеждении, что манифест объявлен ложный; Чембарского уезда в двух селениях угрожали убить священников, требуя объявления настоящего поло­жения; в селе Покровском, помещика Веригина, избив бурмистра и конторщика, разграбили дом управляюще­го, в селе Высоком, г. Кожина, также напали на управи­теля, который был вынужден скрыться; Керенского уез­да в селе Кандеевском, помещика Волкова, ежедневно собирались из окрестностей до 10 тыс. человек, совеща­лись платить оброк только царю и не повиноваться мест­ным властям, подозревая, что все чиновники подкуплены помещиками, учредили по всем трактам патрули и поч­ты для передачи в другие селения нелепых слухов и для наблюдения за ходом дела.

Свиты вашего величества генерал-майор Дренякин, прекратив волнения в Черном-Гае кроткими внушениями, 16 апреля испрашивал по телеграфу повеления судить виновных на месте, не наполняя острогов, на что и по­следовало высочайшее разрешение. Того же числа он, вместе с штаб-офицером корпуса жандармов, прибыл в Кандеевку и, по арестовании главного после Егорцева подстрекателя, отставного солдата Елизарова, в продол­жение двух дней увещевал народ без успеха. Толпа пов­торяла «стоим за бога и царя, а господам работать не будем». На объявление, что будут в них стрелять, они кричали: «Делайте, что хотите». Тогда произведено три залпа, которыми убито 8 и ранено 28 человек, при этом вся толпа была окружена войском и отведена из села к господскому дому. Главнейшие виновные были преданы военному суду и наказаны шпицрутенами, с назначени­ем к ссылке в каторжную работу или на поселение; ме­нее же виновные подвергнуты наказанию розгами. Эта быстрая и решительная мера обратила к покорности жи­телей не только местных, но и всех окрестных селений; они сами выдавали возмутителей, присылали к генерал-майору Дренякину депутации с хлебом-солью, изъявляя раскаяние в своих заблуждениях, и приступили к ра­ботам.

Духовные лица, возбуждавшие неповиновение кресть­ян, подвергнуты особому следствию, наиболее же винов­ные немедленно удалены от приходов, а один из них, Померанцев, сослан в Соловецкий монастырь.

Главный подстрекатель крестьян, Егорцев, успел скрыться и впоследствии умер.

Превратные его толкования, распространяясь из Пен­зенской в пограничных уездах Тамбовской губернии: Кирсановском и Моршанском, поселили в тамошних кре­стьянах убеждение, что им дарована вся помещичья зем­ля, но что манифест объявлен ложный; за это они угро­жали священникам смертью и, прекратив работы, не до­пускали наемных людей пахать господскую землю, не повиновались местному начальству, и многие из них, при­надлежащие к секте молоканов, действовали заодно с пензенскими крестьянами.

Личные увещания свиты вашего величества генерал-майора барона Винценгероде (ныне генерал-лейтенант), объезжавшего вместе с штаб-офицером корпуса жандар­мов взволнованные селения, не имели успеха. Посему высочайше было дозволено, дабы он в необходимых слу­чаях решал дела по своему усмотрению, но с крайнею ос­торожностью. Вскоре после того неповиновавшиеся ус­мирены, частью внушениями, или исправительным нака­занием, а частью воинским постоем, преданием суду ви­новных и немедленною ссылкою в Сибирь тех из них, ко­торые своим влиянием на прочих жителей были наиболее вредны.

Между тем, командированный в эти губернии, по осо­бому высочайшему повелению, генерал-адъютант Яфимович, объехав помещичьи имения, собирал сходы кре­стьян и своими внушениями окончательно водворил меж­ду ними спокойствие.

По случаю устройства крестьянами во время их вол­нений летучей почты и караулов по дорогам было назна­чено негласное дознание, не имели ли на них влияния посторонние злоумышленники, действовавшие втайне чрез других, но по тщательным розыскам это ничем не подтвердилось. Крестьяне были убеждены в правильно­сти домогательств совершенной свободы, охотно дове­ряли тем, которые в подобном же заблуждении подстре­кали их к неповиновению, а успели устроить сношения между разными имениями и собираться массами оттого, что местное начальство было лишено возможности полу­чать о том сведения и распорядиться своевременно по чрезмерной затруднительности сообщений от весенней распутицы.

Одновременно с этими событиями, возникли беспо­рядки в Казанской губернии. После обнародования ма­нифеста в Спасском уезде раскольник Петров, назвав­шись пророком и посланником царским, разглашал о полной свободе и возмутил крестьян имения Бездны, се­натора Мусина-Пушкина, куда собрались от окрестных селений до 4 тыс. человек и не 'повиновались властям, в уверенности, что все чиновники подкуплены помещиками.

Туда было послано несколько рот пехоты. Свиты ва­шего величества генерал-майор граф Апраксин, с пред­водителем дворянства, напрасно увещевал возмутивших­ся покориться и выдать Петрова; крестьяне, удалив зара­нее женщин из села, приготовились к сопротивлению и, не повинуясь увещаниям, повторяли, что они «одни за царя». После этого войскам было приказано стрелять, но толпа не трогалась и тогда после пятого залпа побе­жала, оставив на месте Петрова, который и взят под стражу. При этом оказалось убитых до 70 и раненых бо­лее ста человек, из которых 21 от ран умерли. Петров был судим по полевому уголовному уложению и 16 ап­реля расстрелян.

По произведенному в этом имении следствию, посто­ронних подстрекателей или сообщников Петрова не ока­залось; но пять местных крестьян обвинены в передаче жителям окрестных имений слухов о свободе, в пригла­шении их в Бездну и в сборе денег; все они преданы во­енному суду.

Между тем, в разных помещичьих имениях других уездов этой губернии крестьяне, считая себя вольными, прекратили работы, истребляли господские леса и не по­виновались начальству. Поводом этих беспорядков, как открыто, было неправильное толкование положений не­которыми священниками и дьячками, равно малограмот­ными крестьянами, из которых один, Алексеевский, в Лаишевском уезде, назвался также царским посланни­ком и подстрекал жителей к ослушанию. Первые из них удалены немедленно от приходов и подвергнуты ответст­венности духовным начальством; из числа последних, по распоряжению командированного туда генерал-адъютан­та Бибикова, одни преданы военному суду, а другие, ме­нее виновные, наказаны розгами, чем и водворено в гу­бернии общественное спокойствие.

В Пермской губернии вслед за обнародованием вы­сочайшего манифеста управляющие имениями некоторых владельцев настоятельно вынуждали крестьян уплачи­вать недоимки, увеличили размер барщины и за возра­жения против этого подвергли их наказаниям. Эти по­ступки возбудили в имениях графов Строгановых, кня­зей Голициных и княгини Бутера неповиновение кресть­ян, которые требовали перевода их на оброк и смены приказчиков, а потом совершенно отказались от работ. Почти все они обращены к порядку одними увещаниями местных властей и командированного туда губернского штаб-офицера корпуса жандармов; но Соликамского уез­да в селе Егве, графини Строгановой, крестьяне, соби­раясь толпами, не слушали никаких внушений, буйство­вали, и даже после предостережений посланного туда с отрядом нижних чинов командира баталиона внутрен­ней стражи, что он прикажет в них стрелять, они начали бросать в патруль камни; посему сделано два залпа из ружей, и толпа была рассеяна, один крестьянин убит и два ранены. Виновные в подстрекательстве к неповино­вениям вместе с их сообщниками были преданы военно­му суду, наказаны и частью удалены из имения.

Кроме того, в разных уездах Пермской же губернии крестьяне возмущались по недоразумению или по недо­верию к помещикам и местным властям, требовали другого, настоящего манифеста, равно перевода их на оброк, увеличение задельной платы; наконец, отказывались от повинностей, наказывали своих одновотчинников за ук­лонение от соучастия с ними и насильно освобождали арестованных зачинщиков. Беспорядки сии происходили в имениях Всеволжского, Лазарева, Голубцовых и дру­гих владельцев и прекращены без употребления строгих мер; жалобы и претензии крестьян, признанные справед­ливыми, удовлетворены; зачинщики же и подстрекатели неповиновения взяты под стражу и преданы суду.

По случаю командирования свиты вашего величества генерал-майоров и флигель-адъютантов для содействия начальникам губерний по приведению в действие высочайше утвержденного законоположения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, было сделано рас­поряжение, чтобы губернские штаб-офицеры, корпуса жандармов, со всеми подведомственными им чинами, ис­полняли все требования сих лиц к успешному окончанию возложенного на них поручения и с своей стороны ста­рались объяснять и внушать крестьянам надлежащие их обязанности.

В то же время они снабжены были секретным телег­рафным ключом, для донесения по телеграфу о таких случаях, которые по своей важности подлежали особой тайне.

Впоследствии, когда для прекращения волнений, воз­никших в губерниях Казанской, Пермской, Пензенской и Тамбовской, были туда командированы генерал-адъ­ютанты Бибиков и Яфимович, в распоряжение их были назначены корпуса жандармов подполковник Житков и с.-петербургского жандармского дивизиона капитан Вол­гин, и, кроме того, согласно с высочайшею волею, были подчинены губернские штаб-офицеры с жандармскими командами, в означенных губерниях находящимися.

Владимирской губернии, имения помещицы Нарыш­киной крестьяне, в числе 397 душ, в 1860 году неоснова­тельно жаловались на уменьшение у них земли и другие притеснения владелицы, а в январе 1861 года отказались от платежа оброка, не допустили выслать на заработки зачинщиков и не повиновались местным властям, поче­му в это имение была отправлена воинская команда; и когда крестьяне не покорились внушениям свиты ваше­го величества генерал-майора Сколкова, то ему было разрешено назначить над виновниками смешанный воен­ный суд. Но вслед за тем крестьяне обратились к поряд­ку и внесли оброк, а потому назначение военно-судной комиссии отменено. По примеру их крестьяне многих ок­рестных селений отказались от повинностей, но усмире­ны кроткими мерами, равно как и в нескольких волно­вавших имениях других уездов. Подстрекавшие к тому вотчину генерал-лейтенанта Бутурлина два крестьянина отосланы в арестантские роты, а разъезжавший по де­ревням Александровского уезда и ложно объяснявший за деньги положения коллежский регистратор Преобра­женский предан суду, арестованный.

В Калужской губернии после обнародования высо­чайшего манифеста и положений 19 февраля крестьяне разных имений Мещовского, Жиздринского и Медынско­го уездов жаловались на обременение их барщиною и об­роком и уклонялись от своих обязанностей, а в имении Тарусского уезда помещика Мухина упорно не повино­вались внушениям местного начальства и свиты вашего величества генерал-майора Казнакова. Посему 1 мая ту­да была введена рота пехоты, при содействии которой несколько крестьян, замеченных во вредном на других влиянии, были арестованы; но толпа не покорялась, и когда было приказано отделить из нее барщинных и об­рочных, то крестьяне, не допуская к тому, бросились на нижних чинов, но были удержаны прикладами; после этого 9 зачинщиков наказаны розгами, и тем усмирена как эта вотчина, так и несколько соседних имений, в ко­торых проявлялось подобное же ослушание.

Калужской же губернии в Жиздринском уезде ма­стеровые Людиновского горного завода отставного гене­рал-майора Мальцева не допустили заводского исправ­ника Европкина наказать товарища их за дурное пове­дение, и когда исправник одного из них арестовал, то собравшаяся толпа требовала освобождения последнего. Мальцов приказал наиболее виновных 8 человек заклю­чить в оковы и отправить в город Мещовск для содер­жания под стражею; но губернское присутствие, находя таковое распоряжение неправильным, возвратило аре­стованных крестьян на завод. Они, прибыв туда, своими внушениями возмущали спокойствие прочих, и потому, с высочайшего разрешения удалены из Орловской губер­нии в город Брянск, под надзор полиции.

Произведенное об этом следствие представлено мини­стру внутренних дел для внесения на обсуждение в глав­ный комитет об устройстве сельского состояния.

В Смоленской губернии неповиновение временнообязанных крестьян проявлялось во многих имениях всех уездов, преимущественно в Гжатском и Бельском. В име­нии поручика Орлова крестьяне сменили старшин и уг­рожали им разорением или смертью и толпою уходили в Гжатск для освобождения арестованных односельцев;

в имениях тайного советника Мальцева и г. Свистунова не выдавали зачинщиков и толпами освобождали за­держанных; в двух поместьях, разбив запасные магази­ны, расхитили хлеб и не допустили взять виновных; в вотчине княгини Салтыковой отказались от повинностей со дня объявления манифеста и упорно не повиновались. Все эти беспорядки прекращены по наказании виновных розгами и арестовании подстрекателей.

В имении же князя Павла Голицына, в Гжатском уезде, произошло наиболее упорное волнение. По введе­нии туда двух рот Колыванского пехотного полка и мест­ной инвалидной команды, крестьяне, более 2 тыс. чело­век, не слушая внушений флигель-адъютанта Слепцова, шумели, угрожали побоями увещевавшему их священни­ку, а один крестьянин, выступив из толпы, громко ос­корблял словами Слепцова и уездных начальников. За это он немедленно наказан шпицрутенами чрез 60 чело­век два раза; после того было приказано нижним чинам окружить толпу, но при этом крестьяне, бросаясь на сол­дат, вырвали у некоторых ружья и трех рядовых рани­ли; команда, стеснив буйствовавших прикладами, захва­тила наиболее дерзких 125 человек, которые тут же бы­ли подвергнуты наказанию розгами; по отступлении тол­пы, оказалось на месте задавленных 22 и ушибленных 23 человека. За сим все крестьяне покорились и при про­изводстве о буйстве их исследования указали возмути­телей, из которых три человека преданы суду, а три ус­пели скрыться. К отысканию их распоряжение сделано.

Орловской губернии, Карачевского уезда, в имении помещика Добровольского крестьяне прекратили господ­ские работы по подстрекательству 4 своих односельцев. Эти подстрекатели отправлены в земский суд. Но вместе с ними явились туда более 60 человек, которые не допу­стили наказать виновных, нанесли побои полицейским служителям и покушались взять исправника и станового пристава. Призванная инвалидная команда удержала их от дальнейшего буйства. Из числа сих крестьян 10 чело­век подвергнуты немедленному наказанию, а наиболее виновные 12 человек заключены в тюрьму и преданы суду.

Орловской же губернии в Елецком уезде два кресть­янина имения помещиков Даниловых возмутили своих односельцев до того, что они угрожали одному из вла­дельцев вилами и буйствовали против земской полиции. По введении туда баталиона войск свиты вашего вели­чества генерал-майор граф Толь, совместно с штаб-офи­цером корпуса жандармов, водворил спокойствие, нака­зав до 10 человек зачинщиков буйства и отправив под­стрекателей в острог для предания их суду.

Подобные же беспорядки были возбуждены местны­ми подстрекателями в имениях орловского губернского предводителя дворянства Апраксина и других помещи­ков Севского уезда, а также в разных имениях Малоар­хангельского уезда: крестьяне не доверяли распоряже­ниям уездных властей, самовольно сменяли сельских старшин и не допускали нанятых владельцами их людей к работам; а в имении помещика Рогозина, по прибытии туда жандармского офицера и роты нижних чинов Селенгинского пехотного полка, сельский староста Марин обманом собрал волостной сход для того, чтобы судить этого офицера за приведение туда солдат. Марин вместе с двумя более виновными крестьянами арестованы и преданы суду, а зачинщики неповиновения и самоуправства подвергнуты исправительному взысканию, и тем во всех означенных имениях порядок восстановлен.

В войске Донском до 500 душ крестьян слободы Чис­тяковки, Миусского округа, помещиков Леоновых и Бар­суковой, прекратив работы, оскорбляли своих владель­цев и подожгли амбар с имуществом Барсуковой. По вступлении же туда сотни казаков при штаб-офицере неповиновавшиеся вооружились вилами, не выдали зачин­щиков и, бросая камни в казаков, двух из них ранили. Посему отряд был усилен другою сотнею, и когда при­ехал флигель-адъютант Дурново с начальником штаба этого войска, то крестьяне покорились и указали винов­ных 8 человек, которые и отправлены в острог, а прочие, по наказании некоторых из них розгами, подвергнуты денежному штрафу для пополнения нанесенных помещи­кам убытков.

При этом открыто, что неповиновение было возбуж­дено священников слободы Бобриковой Ивановым, а по­тому он отрешен духовным начальством от должности и выслан в Новочеркасск для поступления с ним по за­кону.

Возникавшие в разных местностях Екатеринославской губернии недоразумения крестьян были прекраще­ны кроткими мерами; но в смежных имениях Бахмутского уезда до 2 тыс. душ отказались от работ и упорно не повиновались исправнику и уездному предводителю дво­рянства, по подстрекательству сельского писаря, а так­же двух проходивших солдат местной инвалидной коман­ды. По вводе туда двух эскадронов драгун писарь был арестован, но крестьяне покушались его освободить; при этом на нижних чинов нападали и женщины. Для пре­кращения этого своеволия, после безуспешного действия прикладами, было необходимо наносить крестьянам уда­ры обнаженными шашками плашмя, чем толпа и рассеяна; при этом несколько человек были легко ранены. По приезде туда флигель-адъютанта Рейтерна и начальника губернии, крестьяне покорились, выдав зачинщиков, ко­торые и подвергнуты исправительному наказанию; озна­ченные же три подстрекателя заключены в острог до су­дебного о них решения.

В имении княгини Барятинской, в hobomockobckom уезде, крестьяне, сменив старосту, угрожали ему убийст­вом, самовольно избрали другого и не исполняли повин­ностей. Они были усмирены при содействии двух рот пе­хоты наказанием зачинщиков.

Засим, при восстановлении порядка между не повиновавшимися крестьянами Верхнеднепровского уезда, име­ния помещицы Шляхтиной, призванные земскою полициею понятые государственные крестьяне отказались за­держать виновных и оскорбляли грубостями станового пристава. Один из них отдан под суд, а другие пере­даны в распоряжение их начальства.

Вообще в казенных крестьянах Екатеринославской губернии замечен дух непослушания; в особенности на­значение их для содействия к прекращению беспорядков между временнообязанными крестьянами оказывалось вредным в том отношении, что, давая последним; пример неповиновения, они усиливали их упорство и вместе с ни­ми должны были подвергаться наказаниям. Об этом со­общено министру внутренних дел. (Далее идет описание крестьянских волнений в Симбмрской, Виленской, Минской, Витебской, Гродненской, Ковенской, Подольской, Псковской, Нижегородской, Рязанской, Эстляндской губерниях.)

«Крестьянское движение. 1827— 1869», подгот. к печати Е. А. Мороховец, вып. II. М.—Л., Соцэкгиз, 1931, стр. 7—13.