1)Языкознание как наука. Место языкознания в системе наук, его основные проблемы.

Языкознание, или лингвистика, - это наука о языке, его общественной природе и функциях, его внутренней структуре, о закономерностях его функционирования и исторического развития и классификации конкретных языков.

Язык является важнейшим средством человеческого общения; нет и не может быть человеческого общества и народа, которые не имели бы языка. нет и самого человека без языка. язык как средство общении я и как систему знаков изучают многие науки.

Языкознание связано со всеми главными разделами современной науки, и это объясняется той огромной ролью, которую играет язык во всех сферах человеческой деятельности, в том числе и в процессе познания и общения.

Прежде всего, языкознание относится к числу социальных наук. Оно тесно связано с такими социальными науками, как история, экономическая география, психология, педагогика.

С историей языкознание связано потому, что. история языка является частью истории народа. С историей общества изменяется и словарный состав языка, и сфера его деятельности, и характер функционирования.

Языкознание связано, в частности, с такими историческими дисциплинами, как археология, которая изучает историю по вещественным источникам – орудиям труда, оружию, украшениям, утвари и этнография – наука о быте и культуре народов.

Язык как продукт речевой деятельности индивида является предметом изучения психологии и языкознания.

Ведь мыслительные и другие психические процессы отражаются в речи, в категориях языка — при анализе переносных значений слов, односоставных и вопросительных предложений, обособленных членов предложения, актуального членения предложения. В середине XX в. возникла наука психолингвистика, которая изучает речевую деятельность как единство коммуникативного акта и психического процесса, как единство обобщения и общения.

Языкознание связано также и с педагогикой. Речь идет здесь прежде всего о существовании такой дисциплины, как методика преподавания языка. Современная методика охватывает не только методику преподавания родного языка, но и методику преподавания иностранного языка.

Из естественных наук языкознание соприкасается главным образом с физиологией человека и антропологией. Речевой аппарат и производство звуков речи имеют физиологическую основу, так как в речевом процессе участвуют органы чувств, мускульный аппарат и нервная система человека.

Интересы языковедов и антропологов сходятся при классификации рас и языков и при изучении вопроса о происхождении речи, о чем сообщено будет позднее.

Конечно же, связь языкознания с социальными науками более прочная и тесная, чем с науками биологическими и медицинскими. Это еще раз подчеркивает, что, несмотря на физиологическую основу членораздельной речи, язык относится к общественным явлениям.

Языкознание, как и другие науки, связано с философскими науками. Недаром в последнее время развивается такая наука, как философия языка, в центре внимания которой представление о языке как ключе к пониманию мышления и знания.

Языкознание даже связано с точными науками: кибернетикой, информатикой, математической логикой.

С точки зрения кибернетики, язык есть постоянный «носитель» информации, он участвует в процессах управления, и он сам представляет собою управляемую и саморегулируемую систему. Кибернетика пытается понять язык как одну из управляющих и управляемых систем.

Информатика изучает язык как средство хранения, переработки и выдачи информации о документах – носителях информации.

Математическая логика использует язык как естественную знаковую систему, из которой можно черпать материал, например, для решения формально-логических задач.

Наблюдается теснейшая связь между языкознанием и семиотикой, которая изучает общее в строении и функционировании различных знаковых систем, хранящих и передающих информацию. Так как язык — главная, наиболее сложная и, так сказать, классическая знаковая система, то семиотика имеет перед собой язык в качестве объекта прямого наблюдения и интереса, однако аспект видения и осмысления языка у семиотики свой, не совпадающий с лингвистическим: семиотику в языке интересуют общие свойства знаков.

Однако, теснее всего языкознание связано с литературоведением, которое видит в языке средство формирования и выражения и форму существования художественного содержания произведений литературы.

Литературоведение и языкознание составляют общую науку – филологию, предметом которой является текст. Языкознание анализирует языковые средства в речи, стиль текста.

Таким образом, языкознание связано со многими науками. Даже в последнее время появилось много новых наук, объединяющих в себе черты языкознания и других направлений – например, социолингвистика, психолингвистика.

Проблема природы и сущности языка

В ее вйдение входит следующий круг вопросов: Что такое язык? В чем

его сущность? К явлениям какого порядка он относится – общественного, биологического или психологического? Что общего у языка с другими общественными явлениями и в чем его специфика? Разработка этой проблемы не может быть решена усилиями одних языковедов. Ее обоснование предполагает тесное сотрудничество лингвистов в первую очередь с философами, логиками и психологами.

Проблема внутреннего устройства языка

Она предполагает ответы на широкий круг вопросов. Вот некоторые из них. Из каких сторон (частей, блоков, подсистем различных рангов) состоит язык? В чем специфика каждой из этих частей и в то же время что между ними общего с точки зрения их внутреннего строения? Какими единицами представлена каждая подсистема? Например, в чем заключаются принципиальные различия между грамматическим и звуковым строем языков и в то же время что объединяет эти стороны языка, противопоставляя их словарному составу, лексике? Какие типы языковых значений известны лингвистике? Какие типы связей и отношений существуют между языковыми единицами различных подсистем и самими этими подсистемами? Что такое части речи и члены предложения? Правомерно ли рассматривать словообразовательный строй языка как составную часть грамматического строя? Чем объяснить, что некоторые языковеды ставят под сомнение проблему полисемии (многозначности) слова? И т.д., и т.п.

Проблема структуры (строения) языкознания

Языкознание и практическое изучение языков – принципиально разные вопросы. Можно знать несколько языков, даже быть полиглотом, но не иметь никакого представления о лингвистике, ее проблемах и методах.

Сложная структура современного языкознания является отражением сложного устройства самого языка, составляющих его подсистем и единиц различной степени абстракции, многообразия связей языка с обществом, мышлением, психикой, отношением к оси времени и т.п.

2) Основные концепции природы языка

Актуальность темы исследования. Язык как социальный феномен всегда был и остается в центре внимания исследователей. Это обусловлено тем, что язык в обществе выполняет важнейшие коммуникативные и познавательные функции. На протяжении всей истории развития социально-философской мысли теорию лзыка разрабатывали виднейшие ученые, как философы, так и языковеды. Центральной проблемой во всех наследуемых в прошлом и настоящем учений о языке являлось и является понимание того, как возник язык и в чем состоит его природа. От ответа на этот вопрос зависит правильное понимание интеграционной роли языка в системе современных общественных отношений.

Проблема языка в современной культуре является одной из тех ключевых проблем, которые продолжают оставаться наиболее острыми и важными на протяжении многих лет. Это определяется тем огромным значением, которое сыграли такие социальные параметры как «общение», «информация», «культура» в развитии человеческого общества и ролью языка в этом развитии. От методологически правильной разработки ключевых проблем языка зависит решение таких важных проблем как моделирование общения, создание искусственного интеллекта, развитие кибернетики, моделирование функций человеческого мозга и т.д.

Язык как социальное образование давно является предметом исследования самых разных наук. Вместе с тем, обобщение достижений в области исследования языка показывает на наличие спорных и нерешенных проблем. Прежде всего, это проблемы природы языка, его возникновения и связи языка как формы отражения с реальной действительностью. Решение этих проблем возможно, на наш взгляд, на основе применения адекватного подхода к исследованию языка. В чем же состоят основные положения такого подхода?

Основой общества является социальная деятельность людей, которую можно еще характеризовать как социальное взаимодействие. Именно это

взаимодействие и порождает все социальные образования, которые реально существуют и функционируют в обществе. Язык как социальный феномен возникает на основе социальной деятельности и в ней реализуется и функционирует. Решение спорных проблем теории языка, в этой связи, надо начинать с выявления механизма порождения языка данной социальной деятельностью. Это важное обстоятельство в существующих теориях языка не исследуется. Язык изучается как самостоятельное образование вне его связи с социальной реальностью. Данный подход к исследованию языка является некорректным, поскольку он не соответствует его природе. Это порождают необходимость рассмотрения языка через призму социальной деятельности с применением социально-философской методологии.

Степень разработанности проблемы. В истории научной мысли феномен языка всегда оставался в центре внимания исследователей. Научная традиция исследования языка берет свое начало в древнегреческой философии. В античности с характерным для нее внеличностным, чувственно-материальным миропониманием, когда при нерасчлененности человека и природы на первый план выступает природа, когда идеальное мыслится вполне вещественно, бытие, мышление и язык воспринимаются слитно, син-критично, мыслимое и высказываемое отождествляется с сущим. Такой точки зрения придерживались Демокрит, Эмпидокл, Анаксагор, Анаксимен и Гераклит.

В средние века под влиянием монотеизма античный принцип вещи, тела, природы сменяется принципом личности, общества, истории. С осознанием противоположности природы и человека, с одной стороны, и нераздельного единства души, ума и слова в человека- с другой, осознается и вто-ричность языка по отношению к действительности.

В новое время под влиянием гуманистического мировоззрения эпохи Возрождения, проникнутого безграничной верой в человека и его разум, причины языкового строя начинают искать не в окружающей человека действительности, а в его внутреннем мире, прежде всего в разуме.

Позднее в противоборстве рационализма с набирающим силу сенсуализмом наряду с признанием вторичности языка по отношению к бытию и мышлению все более осознается влияние языка на формирование мысли и восприятие действительности. Тем самым признается антропогенная природа языка. На нее указывали И.Г.Гердер, В.Гумбольд, позднее А.Шлейхер, А.А.Потебня, И.А.Бодуеэн, Э.Бенвенист, Г.Гиом.

Наиболее полно диалектику языка в его отношении к миру и человеку раскрыл В.Гумбольдт, опиравшийся в своем учении о языке на достижения, как рационализма, так и сенсуализма. Он признавал конструктивную роль языка вообще и, более того, каждого отдельного языка в отношении мышления, особенно тогда, когда сам язык превращается в самостоятельную силу. По В.Гумбольдту мышление не просто зависит от языка, а в определенной степени обусловлено каждым отдельным языком.

Более радикальную позицию по вопросу об отношении языка к миру и человеку занимает А.А.Потебня. В его трактовке отношение между мыслительными и языковыми категориями противоположно тому, какое предлагают рационалисты. Оценивая вклад языка в преобразование дословных элементов мысли и в само ее содержание, в создание отвлечений, А.А.Потебня приходит к выводу, что, будучи переходом от бессознательности к сознанию, язык вторичен по отношению к мышлению.

В концепциях Э.Сепира, Б.Л.Уорфа, Э.Бенвениста (XX в.) все отчетливее утверждается мысль об определяющем влиянии языкового отражения и формального моделирования не только на мышление и организацию понятийных систем, но и на восприятие и членение реального мира.

В настоящее время в науке сложилось и существует несколько методологических подходов к исследованию языка как социального феномена: логический, психологический, семиотический, культурологический.

Логический подход исходит из того, что язык адекватно отражает реальный мир, социальное бытие. Психологический подход за основу берет положение, что язык связан с психологическим процессом освоения субъектом

реальной действительности. Семиотический подход разрабатывает идею, что язык выступает как система знаков, сопряженных набором синтаксических, семантических и прагматических правил, на основе которых возникает феномен речи в обществе. Культурологический подход в качестве исходной методологической основы исследования языка использует положение, что все культурные феномены представляют язык.

Центральной проблемой исследования языка во всех социально-философских и языковедческих теориях была проблема его происхождения. Первоначальные попытки осмысления данной проблемы и ее решения возникают в Древней Греции. Античные мыслители разрабатывали идею о договорной основе возникновения языка. В средние века язык считался «божьим даром».

По мнению Т. Гоббса, люди решили объединиться и договориться о создании государства, которое бы обеспечило им безопасность и благосостояние. Для этого потребовался язык, и они изобрели его. Пьер Луи Мопер-тюи, французский математик, физик и философ (первая половина XVIII в.) разработал идею придумывания языка людьми. Французский философ-просветитель Этьен Кондильяк (1715—1780) положил в основу своей точки зрения на происхождение языка идею взаимопомощи людей и возникновения слов из их естественных криков. Истоки языка, по мнению Ж.-Ж. Руссо, выдающегося французского писателя и философа XVIII в. лежат в бессознательных, стихийных действиях людей, прежде всего в эмоционально-эстетических переживаниях и их выражении голосом.

Выдающийся философ и психолог второй половины XIX в. В. Вундт считал, что язык образуется не произвольно и бессознательно. Слово, как и любое другое инстинктивное действие, возникает из "инстинктивного побуждения". Первоначальное слово — субъективный продукт внутреннего движения, и выражает оно не само представление о предмете, а то, как это представление бессознательно действует на внутренний мир человека.

В. Гумбольдт, В. Вундт и А.А. Потебня опирались в своих гипотезах о

происхождении языка на внутренние способности индивида, его духа. С точки зрения немецкого филолога Л. Гейгера (1829—1870) в основе формирования языка лежат не чувства, связывающие образ предмета и исторгаемый человеком звук (теория междометий), и не звуковые впечатления от предметов (ономатопоэтическая теория), а зрительные восприятия.

Взгляды на проблему происхождения языка можно объединить в несколько подходов: феноменологический, экзистенционалистский, символический и религиозный.

Основная идея феноменологического подхода исключает всякое бытийное полагание языка. Язык рассматривается как результат трансцендентальной рефлексии духа, единственного, абсолютного и иррелятивного. Экзистенционалистский подход ориентирован на динамику речевой деятельности: поток речи впитывает все впечатления окружающего мира и разворачивается во времени. В этом случае сама языковая реальность становится экзистенцией - язык насыщает само наше бытие. Символический подход рассматривает символы языка как духовный потенциал, который выходит за пределы сенсорной сферы, преобразуется в форму видимого и слышимого посредством лингвистических знаков. Религиозную концепцию происхождения языка можно выразить универсальной библейской фразой: "Вначале было Слово. И Слово есть Бог".

Сложность языка как объекта изучения вызывает большие трудности в его определении. Поэтому в науке о языке уже накопилось много попыток определить язык, причем в каждой дефиниции языка отразились взгляды тех ученых, которые ее сформулировали (Г.В.Ф.Гегель, А.Шлейхер, Г.Штейнталь, В. Гумбольдт, А. Мейе, Г. Шухардт). Основу данных определений составляли различные свойства языка - мыслительные, психологические, коммуникационные.

Проблеме языка в информационной культуре посвящено немало работ. Однако в основном все эти работы в советское время были написаны с позиции марксистско-ленинской философии. Так труды В. Д. Дронникова, Т.

Крючковой, Ю. Аверияпова, А. Пападина и др. посвящены политическому языку.

Работы таких авторов как В.А. Штоффа, Ю.А. Шрейдера, А.И. Уемо-ва, B.C. Тюхтина, И.Б. Новика, А.А. Ляпунова, А.Н .Кочергина, Ю.А. Гостева, Б.В. Бирюкова и др. исследуют язык как метод познания и как средство общения.

Различные аспекты проблемы языка в обществе специально исследуются также отечественными и зарубежными авторами, такими как А.А. Штофф, Дж. Покок, Н.М. Амосов, Н. Нюберг, Г. Гадомер, Р.Шандонсон и т.д.

Психологические, социально-психологические аспекты языка в информационной культуре разработаны в трудах Б.Д. Парыгина, А.А. Леонтьева, П.Я. Гальперина, А.А. Брузного, Л.П. Буевой, В.Ф. Поршнева и других.

По проблеме роли языка в обществе сложились целые нейропсихоло-гические и неиролингвистическпе направления таких исследователей как А.Р. Лурия, Т.В. Ахутин, а также сформировались кибернетические подходы в изучении коммуникативных процессов таких исследователей как Ю.А. Шрейдер, А.В. Жолковский, И.А. Мельчук и другие.

В диссертации проанализированы и использованы работы по различным проблемам языка как зарубежных ученых Витгенштейн, Э. Бенвенист, Ч. Моррис, А. Мейе, Штайнер, Леви-Стросс, Карнап, В. Библер, Кассирер, Барте, В. Гумбольдт, Яреге, Б.Рассел, Пнрс, С. Лангер, Джованни-Батист Вико, Ко-леридж, Кьеркегор, Ф. де Соссюр, так и отечественных А.А.Потебня, B.C. Юрченко, М.С. Каган, Ф.М. Березин, Б.Н. Головин, Р.А. Будагов, Е.А. Земская, В.А. Звегинцев, Г.А. Золотова, Г.С. Клычков, А.С. Мелышчук, И.П. Павлов, В.З. Панфилов, B.C. Юрченко, СЕ. Яхонтов, Л.С. Выготский, А.А. Леонтьев, А.Р. Лурия.

Поскольку язык возникает и реализуется в системе общественных отношений, возникает необходимость анализа данной проблемы с социально-философских позиций.

В соответствии с этим в работе ставится цель исследования - на ос- нове социально-философского подхода выявить природу языка, основу его

возникновения и проанализировать его роль в современном информационном обществе.

Для реализации данной цели предполагается решение следующих задач:

-на основе социально-философского анализа учений о языке выявить позитивный характер приращения знаний, а также установить причину суще ствования в науке многочисленных определений языка;

-выявить социальную природу языка и понять его как форму отражения определенных параметров социальной деятельности;

-предложить новое определение языка, исходя из анализа структуры социальной деятельности;

-исследовать роль языка в системе современных общественных отношений в связи с бурным развитием информационных систем;

-рассмотреть языковые процессы в пространстве интернета; -выявить место и роль английского языка в процессе глобализации; -исследовать проблему защиты российской национальной культуры и

языка в информационном обществе.

Объектом исследования язык как уникальный феномен системы социальных отношений.

Предметом исследования является социальная основа, природа и Щ роль языка в современном обществе

Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующих положениях:

1. На основе социально-философского анализа учений о языке выявлен абстрактный характер рассмотрения в данных теориях социальной основы и природы языка. 2.Показано, что язык кодируя в своих структурах образ реальной действительности, который существует в социальной деятельности, необходимо порождается данной социальной деятельностью.

3.Выявлено, что двойственная природа языка в виде единства знака и образа обусловлена двойственной природой социальной деятельности.

4.Показано, что в современном информационном обществе основным консолидирующим фактором является английский язык.

5.Сделан вывод, что в условиях развития информационного общества и трудностей, связанных с модернизацией российского общества, важнейшей проблемой является создание механизмов защиты российской национальной культуры и языка.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Социально-философский анализ учений о языке позволяет сделать следующие выводы: во-первых, в настоящее время многочисленные определения языка не вскрывают ее истинную социальную природу, во-вторых, феномен языка исследуется абстрактно. Абстрактность изучения языка заключается в том, что его социальная основа логически не выводится из анализа социальной деятельности, в которой язык возникает и функционирует.

2. Анализ динамики сил социального действия и социального противодействия в социальной деятельности позволяет охарактеризовать ее в категориях содержание и форма. Язык в своих структурах кодирует общее в социальной деятельности, т.е. форму деятельности, тем самым, способствуя сохранению этой деятельности в идеальном плане. В этой связи, социальная деятельность выступает как основа языка и определяет его природу как фиксирование общего в социальной деятельности.

3. Отражая форму деятельности, язык отражает не что иное, как образ реальной действительности, который существует в деятельности на основе ее содержания. В языке образ также должен иметь материальный носитель и этим носителем является знак. Из этого вытекает, что природа языка является двойственной. Эта двойственность обусловлена единством в языке

знака и образа. Двойственная природа языка, следовательно, вытекает из т противоречивого характера человеческой деятельности, выраженного в по нятиях: содержание и форма, единичное и общее, материальное и идеальное, качество и количество.

4. Тип общения между людьми в информационном обществе, посредством интернета, предстает либо как безличный обхмен блоками информационных текстов, либо как чисто техническое взаимодействие в рамках того или другого алгоритма. Общность, формируемая посредством интернета,

предстает как обезличенная и освобожденная от теоретического мышления

совокупность потребителей и носителей информации. Привычка к языковым играм и скоростным информационным потокам может вызвать непоправимые деструкции в мышлении и сознании - породить хаотизм, клиповость и разрушить способность сосредоточиваться.

5. Идея глобализации неразрывно связана с понятием единого языка, объединяющего население земного шара. В настоящее время такую объеди няющую роль играет английский язык. Для понимания проблем и перспектив

этносоциальных изменений в условиях глобализации социума, необходимо обратиться к языку не только как к материальному выражению мысли, средству диалога, но и как к консолидирующему фактору современной цивилизации. Развитие такого языка происходит в кризисный период, когда человечество вынуждено отказываться от этнических ценностей и принимать ценности, предлагаемые новой техногенной цивилизацией.

6. На современном этапе сильнейшую деформацию испытывает рус ский язык, подвергающийся значительному «приливу» заимствований и лек-сико-грамматических структур из английского языка. Основной причиной этого явления можно считать всеобщую компьютеризацию. В практическом плане перед Россией стоит стратегическая задача формирования и отработки цивилизационных механизмов защиты национальной культуры и, прежде всего, языка от издержек глобализации.

Методологическую и теоретическую основу диссертации составляют труды классиков мировой и отечественной философии. Используются общефилософские принципы, а также принципы диалектического, системного и циклического подхода в научном исследовании. В работе делается особый упор на социально-философские методы исследования, в том числе на историко-ретроспективный, сравнительно-исторический и историко-типологический методы.

Научно-практическая значимость работы. Материалы диссертационного исследования, полученные результаты и содержащиеся выводы могут быть использованы при анализе общественных процессов в социальной философии и социологии. Содержание диссертации может быть использовано в процессе преподавания общественных дисциплин в высшей школе, как в лекционном курсе, так и при разработке и чтении спецкурсов.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации отражены в семи публикациях общим объемом 3,8 п.л. Отдельные результаты доложены автором и обсуждены на шестой и седьмой международных конференциях "Циклы" (Ставрополь, 2004-2005.), на XXXIII научно-технической конференции СевКавГТУ (Ставрополь 2004.) и на региональной конференции «Вузовская наука — Северо-Кавказскому региону» СевКавГТУ (Ставрополь 2004.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения, примечаний и списка литературы.

3) Функции языка

1. Познавательная функция языка. Язык в познании выступает в двух аспектах:

Орган мышления, это способность создавать понятия, новые слова, использовать методы мышления.

Средство хранения и передачи информации:

- библиотека знаний – информация, содержащаяся в словарях, грамматиках, учебниках и т.д.

- библиотека текстов – вся информация, устные и письменные сообщения, созданные на данном языке.

2. Регулятивная функция языка. Теория речевых актов. Это функция реализуется, когда главное внимание сосредотачивается на воздействии на адресата.

3. Эмотивная функция языка. Проявляется, если в высказывании прямо выражено субъективное отношение к тому, о чем говорится, то есть главная цель этого сообщения – эмоционально реализоваться. Эмоциональный эффект реализуется с помощью:

- интонаций;

- междометий речи;

- использование слов с коннотацией.

Коннотация – это дополнительные эмоциональные оценки в значении слов.

Денотат – это предметное значение слова. Денотат указывает на то, что это слово означает.

4. Фатическая (контактно-устанавливаемая) функция. Цель – наладить контакт, завязать знакомство, продолжить его. Фатическая функция в основном реализуется в приветствиях, поздравлениях, умении вести светскую беседу.

5. Эстетическая (поэтическая, прозаичная) функция. Функция связана с внимательным отношением к сообщению ради самого сообщения. Особенности этой функции: она разрушает автоматизм повседневной речи, привносит слова, которые не лежат на поверхности речевого сознания, поэтому речь становится яркой, свежей, непредсказуемой.

6. Магическая (заклинательная) функция. Это частный случай релятивной функции с той разницей, что адресатом выступают не люди, а высшие силы. Проявление этой функции - табу, молитвы, клятвы, обеты. Неконвенциальная трактовка языкового знака, согласно которому слово (имя вещи) сращивается с вещью.

7. Мето-языковая (языковой комментарий) функция. Связана с какими-либо трудностями в общении, когда требуется речевой комментарий.

8. Этническая функция.

4) Язык и мышление

ЯЗЫК И МЫШЛЕНИЕ —два неразрывно связанных вида общественной деятельности, отличающихся друг от друга по своей сущности и специфическим признакам. «Мышление — высшая форма активного отражения объективной реальности, целенаправленное, опосредствованное и обобщенное познание существенных связей и отношений предметов и явлений. Оно осуществляется в разл. формах и структурах (понятиях, категориях, теориях), в к-рых закреплен и обобщен познават. и социально-ист. опыт человечества» («Филос. энциклопедич. словарь», 1983). Процессы мышления проявляются в трех осн. видах, выступающих в сложном взаимодействии,— практически-действенном, наглядно-образном и словесно-логическом. «Орудием мышления является язык, а также др. системы знаков (как абстрактных, напр. математических, так и конкретно-образных, напр. язык искусства)» (там же). Язык—это знаковая (в своей исходной форме звуковая) деятельность, обеспечивающая материальное оформление мыслей и обмен информацией между членами общества. Мышление, за исключением его практически-действенного’ вида, имеет психическую, идеальную природу, между тем как язык — это явление по своей первичной природе физическое, материальное.

Выяснение степени и конкретного характера связи между Я. и м. составляет одну из центр, проблем теоретич. яз-зна-ния и философии языка с самого начала их развития. В решении этой проблемы обнаруживаются глубокие расхождения — от прямого отождествления Я. и м. (Ф. Э. Д. Шлейермахер, И. Г. Га-ман) или их чрезмерного сближения с преувеличением роли языка (В. фон Гумбольдт, Л. Леви-Брюль, бихевиоризм, неогумбольдтианство, неопозитивизм) до отрицания непосредственной связи между ними (Ф. Э. Бенеке) или, чаще, игнорирования мышления в методике линг-вистич. исследования (лингвистич. формализм, дескриптивизм).

Диалектич. материализм рассматривает взаимоотношение Я. и м. как диалектич. единство. Язык является непо-средств. материальной опорой мышления только в его словесно-логич. виде. Как процесс общения между членами общества языковая деятельность лишь в незначит, части случаев (напр., при мышлении вслух в расчете на восприятие слушателей) совпадает с процессом мышления, обычно же, когда язык выступает именно как «непосредственная действительность мысли» (К. Маркс), выражается, как правило, уже сформированная мысль (в т. ч. и как результат практически-действенного или наглядно-образного мышления).

Словесно-логич. вид мышления обеспечивается двумя специфич. особенностями языка: естественно не мотивированным, условным характером исторически установившейся связи слов как знаковых единиц с обозначаемыми сущностями и членением речевого потока на относительно ограниченные по объему, формально размежеванные и внутренне организованные отрезки — предложения. Слова, в отличие от наглядных психич. образов предметов и явлений, не обнаруживают, за исключением звукоподражаний, никаких сходств с естественными, чувственно воспринимаемыми особенностями обозначаемых объектов, что позволяет создавать на основе слов и ассоциировать с ними не только обобщенные представления о предметах, но и понятия любой степени обобщенности и абстрактности. Предложения, исторически восходящие к элементарным высказываниям, обусловили выделение в потоке мышления отд. относительно отграниченных друг от друга единиц, условно подводимых в логике и психологии под разл. виды суждений и умозаключений. Однако прямого соответствия между единицами мышления и соотносительными с ними единицами языка нет: в одном и том же языке одна мысль или ее компоненты — понятия и представления — могут быть оформлены разными предложениями, словами или словосочетаниями, а одни и те же слова могут быть использованы для оформления разных понятий и представлений. Кроме того, служебные, указат. и т. п. слова вообще не могут обозначать понятий или представлений, а, напр., побудит., вопросит, и подобные предложения рассчитаны только на выражение волеизъявлений и субъективного отношения говорящих к к.-л. фактам. Многовековой процесс оформления и выражения мыслей посредством языка обусловил развитие в грамматич. строе языков ряда формальных категорий, частично соотносительных с иек-рыми общими категориями мышления, напр. подлежащее, сказуемое, дополнение и определение приближенно соответствуют смысловым категориям субъекта, предиката (в разных их поииманиях), объекта и атрибута; формальные категории имени существительного, глагола, прилагательного, числительного и грамматич. категории числа приближенно соответствуют смысловым категориям предмета или явления, процесса (в т. ч. действия или состояния), качества и кол-ва; формальные категории союзов, предлогов, падежей и грамматич. времен приближенно соответствуют смысловым категориям связи, отношения, времени и т. д. Категории, имеющие свое основание в одних и тех же свойствах действительности, формировались в мышлении и языке неодинаково: общие категории мышления — прямой результат развития самого мышления, а формальные категории языка — результат не контролируемого мышлением длит, процесса стихийного обобщения языковых форм, использовавшихся для образования и выражения мыслей. Вместе с тем в грамматич. строе языков развиваются обязательные для определ. частей речи и конструкций предложения формальные категории, не имеющие никакого соответствия категориям мышления или соответствующие к.-л. факультативным его категориям. Напр., категории грамматич. рода, определенности/неопределенности, вида глагола возникают в результате обусловленного системным характером языка распространения на все слова определ. части речи формальных признаков, свойственных в истории языка лишь отд. словам и не всегда актуальных для мышления. Др. категории, как, напр., категория модальности, отражают субъективное отношение говорящего к содержанию высказывания, третьи, как, напр., категория лица, обозначают типичные условия устного языкового общения и характеризуют язык не со стороны его мыслительной, а со стороны коммуникативной функции. Грамматич. семантика таких категорий (рода, вида и т. п.) говорящими не осознается и в конкретное содержание

мысли практически не включается. Если между семантикой грамматич. категории и требующим выражения конкретным содержанием оформляемой мысли возникает противоречие (напр., при несоответствии грамматич. подлежащего субъекту мысли), в языке изыскиваются др. средства для адекватной передачи соотв. компонента содержания (напр., интонация). Поэтому свойственные разл. языкам семантич. особенности грамматич. категорий никогда ие вносят существенных межъязыковых различий в содержание оформляемых при их помощи мыслей об одних и тех же объективных сущностях.

В ходе ист. развития языка и мышления характер их взаимодействия не оставался неизменным. На начальных этапах развития общества язык, развивавшийся в первую очередь как средство общения, вместе с тем включался в процессы мышления, дополняя два первоначальных его вида — практически-действенный и наглядно-образный — новым, качественно высшим видом словесно-логич. мышления и тем самым активно стимулируя развитие мышления вообще. Развитие письменности усилило воздействие языка иа мышление и на саму интенсивность языкового общения, значительно увеличило возможности языка как средства оформления мысли. В целом же по мере ист. развития мышления во всех его видах постепенно усиливается его воздействие на язык, сказывающееся гл. обр. в расширении значений слов, в количеств, росте лексич. и фразеологич. состава языка, отражающем обогащение понятийного аппарата мышления, и в уточнении и дифференциации синтаксич. средств выражения смысловых отношений.

5) Общенародный язык. Литературный язык. Понятие нормы

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК, наддиалектная подсистема (форма существования) национального языка, которая характеризуется такими чертами, как нормативность, кодифицированность, полифункциональность, стилистическая дифференцированность, высокий социальный престиж в среде носителей данного национального языка.

Литературный язык является основным средством, обслуживающим коммуникативные потребности общества; он противопоставлен некодифицированным подсистемам национального языка – территориальным диалектам, городским койне (городскому просторечию), профессиональным и социальным жаргонам.

Понятие литературного языка может определяться как на основе лингвистических свойств, присущих данной подсистеме национального языка, так и путем отграничения совокупности носителей этой подсистемы, выделения ее из общего состава людей, говорящих на данном языке. Первый способ определения – лингвистический, второй – социологический.

В.В.Виноградов. Литературный язык

Литературный язык - общий язык письменности того или иного народа, а иногда нескольких народов - язык официально-деловых документов, школьного обучения, письменно-бытового общения, науки, публицистики, художественной литературы, всех проявлений культуры, выражающихся в словесной форме, чаще письменной, но иногда и в устной. Вот почему различаются письменно-книжная и устно-разговорная формы литературного языка, возникновение, соотношение и взаимодействие которых подчинены определенным историческим закономерностям.

Трудно указать другое языковое явление, которое понималось бы столь различно, как литературный язык. Одни убеждены в том, что литературный язык есть тот же общенародный язык, только "отшлифованный" мастерами языка, т.е. писателями, художниками слова; сторонники такого взгляда прежде всего имеют в виду литературный язык нового времени и притом у народов с богатой художественной литературой.

НОРМА языковая — совокупность наиболее устойчивых традиционных реализаций языковой системы, отобранных и закрепленных в процессе общественной коммуникации. Н. как совокупность стабильных и унифицированных языковых средств и правил их употребления, сознательно фиксируемых и культивируемых обществом, является специфич. признаком литературного языка нац. периода. В более широкой трактовке Н. трактуется как неотъемлемый атрибут языка на всех этапах его развития.

Н. является одновременно и собственно лингвистической и соцнальио-ист. категорией. Социальный аспект Н. проявляется не только в отборе и фиксации языковых явлений, но и в системе их оценок («правильно — неправильно», «уместно— неуместно»), причем эти оценки включают и эстетич. компонент («красиво—некрасиво»). В качестве социальио-ист. категории языковая Н. входит в ряд норм и обычаев, представленных в обществе в разные периоды его развития.

6) Язык и речь. Речевая деятельность.

Язык — знаковая система, соотносящая понятийное содержание и типовое звучание (написание). Различают:

- человеческие языки (предмет изучения лингвистики): - естественные человеческие языки, - искусственные языки для общения людей (например, эсперанто), - жестовые языки глухих, - формальные языки - компьютерные языки (например, Алгол, SQL), - языки животныхeng

Языки изучает лингвистика (языкознание). Знаковые системы вообще — предмет изучения семиотики. Влияние структуры языка на человеческое мышление и поведение изучается психолингвистикой." (Источник: ВИКИПЕДИЯ)

"Речь — исторически сложившаяся форма общения людей посредством языковых конструкций, создаваемых на основе определённых правил.

Процесс речи предполагает, с одной стороны, формирование и формулирование мыслей языковыми (речевыми) средствами, а с другой стороны, восприятие языковых конструкций и их понимание.

Таким образом, речь представляет собой психолингвистический процесс, форму существования человеческого языка."

Речевая деятельность - взаимосвязанные речевые действия, направленные на достижение одной цели. Речевая деятельность подразделяется на письмо, чтение, говорение, перевод и т.д.

7)Понятие о семиотике. Знак, типы знаков. Языковой знак, его свойства.

Семиотика - (от греч. semeion - знак, признак) наука, исследующая способы передачи информации, свойства знаков и знаковых систем в человеческом обществе (главным образом естественные и искусственные языки, а также некоторые явления культуры, системы мифа, ритуала), природе (коммуникация в мире животных) или в самом человеке (зрительное и слуховое восприятие и др.).

СЕМИОТИКА (греч. semeion — знак) — дисциплина, занимающаяся сравнительным изучением ЗНАКОВЫХ СИСТЕМ — от простейших систем сигнализации до естественных языков и формализованных языков науки. Осн. функциями ЗНАКОВОЙ СИСТЕМЫ являются: 1) функция передачи сообщения или выражения смысла; 2) функция общения, т.е. обеспечение понимания слушателем (читателем) передаваемого сообщения, а также побуждение к действию, эмоциональное воздействие и т.п. Осуществление любой из этих функций предполагает определенную внутреннюю организацию ЗНАКОВОЙ СИСТЕМЫ, т.е. наличие различных знаков и законов их сочетания. В соответствии с этим выделяются три осн. раздела СЕМИОТИКИ: 1) СИНТАКТИКА, или изучение внутренней структуры ЗНАКОВЫХ СИСТЕМ безотносительно к выполняемым ими функциям; 2) СЕМАНТИКА, изучающая ЗНАКОВЫЕ СИСТЕМЫ как средства выражения смысла; 3) ПРАГМАТИКА, изучающая отношение ЗНАКОВЫХ СИСТЕМ к тем, кто их использует… Наиболее развитой семиотической дисциплиной является МЕТАЛОГИКА… Осн. принципы С. впервые были сформулированы амер. логиком и математиком Пирсом, впоследствии они были изложены и систематизированы философом Ч.Моррисом ("Основы теории знаков" 1938). Вопросы С., по существу, рассматривались еще с 20-х гг. нашего столетия представителями Львовско-Варшавской школы (Филос. словарь).

Семиотика (от гр. σημειον - признак, знак) - наука о знаках. Наиболее существенное деление знаков - это деление на иконические знаки, индексы и символы.

Иконический знак (икона от гр. εικων образ) представляет собой отношение сходства или подобия между знаком и его объектом. Иконический знак построен на ассоциации по сходству. Это метафоры, образы (живописные изображения, фото, скульптура) и схемы (чертежи, диаграммы).

Индекс (от лат. index - доносчик, указательный палец, заголовок) это знак, который относится к обозначаемому объекту благодаря тому, что объект реально воздействует на него. При этом значительного сходства с предметом нет. Индекс построен на ассоциации по смежности. Примеры: пулевое отверстие в стекле, буквенные символы в алгебре.

Символ (от гр. Συμβολον - условный знак, сигнал) это единственный подлинный знак, так как не зависит от сходства или связи. Его связь с объектом условна, так как существует благодаря соглашению. Большинство слов в языке представляют собой символы.

8)План выражения и план содержания языкового знака. Значение и значимость языкового знака.

Пла́н выраже́ния — определённым образом организованная область материальных средств, служащих для передачи языковых сообщений. Термин введён в глоссематике, где противополагается плану содержания, под которым понимается воплощаемый в языке «мир мысли» — определённым образом организованная область того, что может быть предметом языкового сообщения. При этом в глоссематике подчёркивается равноправность фонетической, графической (для письменного языка) или любой иной субстанции выражения мысли. Термин «план выражения» употребляется и лингвистами других направлений, где обычно применяется только к области звуковых явлений[1].

Структура планов

Как в плане выражения, так и в плане содержания глоссематика выделяет форму и субстанцию. Таким образом, язык членится на четыре сферы, или стратума: форма выражения, субстанция выражения, форма содержания, субстанция содержания. Форма обоих планов специфична для отдельного языка и не зависит от субстанции, определяемой через понятия формы (сети отношений между элементами того или иного плана) и материала (нерасчленённой массы звуков или идей) и трактуемой как материал, расчленённый посредством формы

Языково́й знак — единица языка (морфема, слово, словосочетание или предложение), служащая либо для обозначения предметов или явлений действительности[1] и их отношений, либо для обозначения отношений между элементами языка в составе сложных знаков; выразитель данного языкового значения[2]. Морфемы, способные реализовывать значения лишь в комбинации с другими знаками, могут быть названы полузнаками[3] или частичными знаками (в противопоставлении полным, отнесённым непосредственно к обозначаемой ситуации — референту, денотату)

Структура знака

Языковой знак материален и идеален одновременно; он представляет собой единство звуковой оболочки (акустического образа) — означающего (формы) и обозначаемого понятия — означаемого (содержания). Означающее материально, означаемое идеально.

Означающее знака состоит из фонем, не являющихся знаковыми единицами; может быть также выделен нижележащий уровень дифференциальных признаков фонем, способствующих восприятию и различению знаков. Незнаковые единицы Л. Ельмслев называл фигурами

9) Язык как знаковая система и её свойства. Части языка (фонетика, лексика, грамматика), и их роль в системе языка.

1. В настоящее время большинство языковедов придерживается мнения о языке как системе знаков. Такое понимание языка получило обоснование в курсе общей лингвистики Соссюра: знак – психологическое явление, т.к. его означающие это акустический образ, а означаемое – это понятие.

Знаку Соссюр приписывал 2 свойства первостепенного значения:

произвольность - отсутствие естественной природной связи между означающим и означаемым.

линейность – протяжённость.

Знак выступает в системе в 4-х аспектах:

Сигматическом ( связь знака с предметом)

Синтаксическом ( связь знака с другим знаком)

Семантическом ( интерпретация знаков и их сочетаний, как средство выражения мысли)

Прагматическом аспекте (взаимоотношения знаков и людей . которыми они пользуются )

Знак - материальный предмет , замещающий собой другой предмет и выражающий о нём информацию. У знака можно выделить 2 функции:

замещающая;

информативная;

Под знаковыми системами понимается широкий круг явлений:

Жестовая речь.

Дорожные знаки.

Морские семафоры.

Азбука для глухонемых.

Изучаются системы в семиотике. С семиотикой у языка отношения особые. Почему?

С одной стороны, основная единица языка – слово – отвечает определению знака, т.к. слово материально, выполняет функцию замещения предмета и указания на его, и служит средством познания, хранения и передачи информации о замещаемом предмете.

С другой стороны, языковая система очень отличается от других знаковых систем. Специфика заключается в следующем:

Язык возникает стихийно, естественно и развивается исторически. Другие знаковые системы создаются искусственно. Они не развиваются ,а изменяются по договору. Язык не имеет договорного характера.

Язык первичен по отношению к другим знаковым системам , которые создаются на его основе.

Язык полифункционален. Другие знаковые системы – однофункциональны.

Язык универсален в своей функции, другие знаковые системы ситуативны.

Язык орудие познания, мышления, а другие знаковые системы такой специфики не имеют.

Ни одна знаковая система, кроме языка, не имеет такой сложности и многоярусности иерархических отношений между уровневыми единицами.

2. - Фоне́тика (от греч. φωνή — «звук», φωνηεντικός — «звуковой») — раздел лингвистики, изучающий звуки речи и звуковое строение языка (слоги, звукосочетания, закономерности соединения звуков в речевую цепочку).

- Ле́ксика (от др.-греч. τὸ λεξικός — «относящийся к слову», от ἡ λέξις — «слово», «оборот речи») — совокупность слов того или иного языка, части языка или слов, которые знает тот или иной человек или группа людей. Лексика является центральной частью языка, именующей, формирующей и передающей знания об объектах реальной действительности. Например, лексика современного русского языка состоит более чем из полумиллиона слов.

- Грамматика (от греч. γράμμα — «запись»), как наука, есть раздел языкознания, изучающий грамматический строй языка, закономерности построения правильных осмысленных речевых отрезков на этом языке (словоформ, синтагм, предложений, текстов). Эти закономерности грамматика формулирует в виде общих грамматических правил.

Говоря о грамматике как науке, выделяют:

историческую грамматику — науку, изучающую строй слова, словосочетания и предложения в развитии через сравнение различных этапов истории языка;

описательную грамматику — науку, изучающую строй слова, словосочетания и предложения в синхронном плане.

10) Элементарные единицы языка, основание их выделения, их функции. Языковые уровни.

МОРФЕМА—ЭЛЕМЕНТАРНАЯ ДВУСТОРОННЯЯ ЕДИНИЦА ЯЗЫКА.

Позиционная самостоятельность заключается в отсутствии у слова жесткой линейной связи со словами, соседними в речевой цепи, в возможности в большинстве случаев отделить его от «соседей» вставкой другого или других слов, в широкой подвижности, перемещаемости слова в предложении. Ср. хотя бы следующие простые примеры: Сегодня теплая погода. Сегодня очень теплая и сухая погода. Погода сегодня теплая. Теплая сегодня погода! и т. п.

Можно сказать, что слово — минимальная единица, обладающая позиционной самостоятельностью. Части слова, например морфемы внутри многоморфемного слова, такой самостоятельностью не обладают. Они как раз связаны жесткой линейной связью: их нельзя переставлять, между ними либо вовсе нельзя вставить никаких других морфем (например, в вы-брас-ыва-ть, рыб-о-лов), либо же можно вставить лишь немногие морфемы из жестко ограниченных списков (тепл-ая, тепл-оват-ая, тепл-еньк-ая, тепл-оват- ень-кая', погод-а, погод-к-а; да-ть, да-ва-ть). Показательно в этом отношении сравнение в русском языке предлогов и приставок, в частности параллельных (у и у-, от и от- и т. д.). Предлоги легко отделяются от слова, перед которым стоят и с которым связаны по смыслу, вставкой других слов: у стола; у большого стола; у небольшого, недавно купленного стола и т. д. Поэтому вполне закономерно считать предлог от-дельным словом (хотя он и не составляет акцентного слова, см. § 79). Приставка же неотделима от корня, перед которым стоит: в унести, отнести между у- или от- и -нести ничего нельзя вставить. Позиционная самостоятельность характеризует все типы слов в языке, хотя и не в одинаковой степени.

§ 90. Более высокая ступень самостоятельности слова — синтаксическая самостоятельность—заключается в его способности получать синтаксическую функцию, выступая в качестве отдельного однословного предложения или же члена предложения (подлежащего, сказуемого, дополнения и т. д.). Синтаксическая самостоятельность свойственна не всем словам. Предлоги, например, не могут быть ни отдельными предложениями (исключения вроде Без! как ответ на вопрос Вам с сахаром или без? единичны), ни сами по себе (без знаменательного слова) членами предложения 1 . То же самое можно сказать и о многих других типах служебных слов — о союзах, артиклях, частицах и т. д. Все же некоторые лингвисты кладут в основу общего определения слова как раз критерий синтаксической самостоятельности, причем обычно даже в более узкой формулировке: слово определяют как минимальную единицу, способную в соответствующей ситуации выступать изолированно, в качестве отдельного предложения.

УРОВНИ ЯЗЫКА —некоторые «части» языка; подсистемы общей системы языковой, каждая из к-рых характеризуется совокупностью относительно однородных единиц и набором правил, регулирующих их использование и группировку в различные классы и подклассы. Можно выделить следующие осн. У. я.: фонемный, морфемный, лексический (словесный),синтаксический (уровень предложения). Уровнеобра-зующнми свойствами обладают только те единицы языка, к-рые подчиняются правилам уровневой сочетаемости, т. е. обладают способностью вступать в парадиг-матич. и синтагматич. отношения только с единицами того же У. я. Единицы разных уровней обладают качеств, своеобразием (обнаруживают новое качество). С единицами др. У. я. единицы к.-л. одного уровня вступают только в нерархич. отношения типа «состоит из …» или «входит в …>. Так, фонемы могут образовывать классы и сочетаться в речевой цепи только с фонемами, морфемы в парадигматике и синтагматике сочетаются только с морфемами, слова — только со словами. В то же время фонемы входят в звуковые оболочки морфем, морфемы — в слова, слова — в предложения, и, наоборот, предложения состоят из слов, слова — из морфем и т. д. Группировки единиц языка внутри уровнен,напр. фонем (гласные и согласные), морфем (корневые, аффиксальные и др.), слов (знаменательные, служебные, производные, простые, части речи и др.), не являются уровнеобразующнми.

11) Структура языка. Типы отношений между языковыми единицами.

СТРУКТУРА ЯЗЫКА, 1) множество уровней данного языка и связывающие их отношения. 2) Термин, употребляемый некоторыми учёными в значении система языковая. СИСТЕМА ЯЗЫКОВАЯ, 1) множество единиц данного языкового уровня (фонологических, морфологических, синтаксических и т. п) в их единстве и взаимосвязанности; классы единиц и правила их образования, преобразования и комбинирования. В этом смысле говорят о фонологической, морфологической, словообразовательной, синтаксической, лексической, семантической системе данного языка или (более узко) о системах (подсистемах) склонения и спряжения, глагола и имени, вида и времени, рода и падежа и т. п. Определение языка как системы восходит к Ф. де Соссюру, подготовлено трудами В. Гумбольдта и И. А. Бодуэна де Куртенэ.

Отношения между языковыми единицами. Понятие о языковом ярусе

Языковая система не является однородной, она состоит из более частных подсистем, которых учёные назвали уровнями или ярусами. Ярусом или уровнем называется набор относительно однородных единиц языка, одинаковой степени сложности, которые связаны друг с другом синтагматическими или парадигматическими отношениями.

Между собой ярусы связываются иерархическими отношениями, т.е. фонемный ярус входит в морфемный, морфемный - в лексемный. Различают основные и промежуточные ярусы языковой системы. Основные ярусы обладают прежде всего основными единицами языковой системы, а промежуточные ярусы своих единиц не имеют.

Выделяют следующие основные ярусы: фонемный, морфемный, лексический и синтаксический.

Фонемный ярус, являясь мельчайшей единицей человеческой речи, издавна привлекала внимание учёных-языковедов. Постепенно были описаны все звуковые системы различных языков, и в 70-90 гг. XIX в. традиционная фонетика как бы зашла в тупик, поскольку все возможные звуки человеческой речи были исследованы. Выход из этого кризиса фонетики был намечен Бодуэном де Куртэне.

12) Акустический аспект звуков речи. Акустические классификации звуков.

Акустические признаки

Акустически звуки речи разделяются на сонорные (звучные) и шумные. Сонорные определяются резонаторными тонами, шумы в них или вовсе не присутствуют (гласные), или участвуют минимально (например, в [р] разного типа); в шумных (а это только согласные) тембр определяется характером данного шума. Самый сонорный звук: [а], самый шумный: [п].

В пределах шумных выделяют:

Звонкие шумные длительные (пр.: [в], [з], [ж])

Звонкие шумные мгновенные (пр.: [б], [д], [г])

Глухие шумные длительные (пр.: [ф], [с], [ш], [х])

Глухие шумные мгновенные (пр.: [п], [т], [к])

Акустическая классификация звуков речи

С точки зрения акустики, речевые звуки представляют собой колебания упругой среды (сначала речевого аппарата, потом воздуха, в конце - барабанных перепонок), обладающие определённым спектром, интенсивностью и диапазоном.

Спектр речевого звука можно разложить на тоновую (периодическую) и шумовую (непериодическую) составляющие. Тоновые звуки образуются при участии голосовых связок, шумовые — препятствиями в полости рта. По наличию этих составляющих можно провести первую классификацию речевых звуков:

Гласные — тоновые

Глухие согласные — шумовые

Сонорные согласные — тоновые со слабой примесью шума

Звонкие согласные — шумовые с участием тона

Более тонкий анализ спектра (в том числе принимающий во внимание поведение спектра во времени) позволяет следующую классификацию звуков [1]:

Вокальные/невокальные звуки. Вокальные звуки обладают ярко выраженными формантами (частотами, сигнал которых усиливается со временем). Все гласные и сонорные согласные — вокальные звуки, все шумные согласные — невокальные.

Консонантные/неконсонантные звуки. Консонантными называются звуки со слабым общим уровнем энергии. Все согласные звуки — консонантные, все гласные — неконсонатные.

Высокие/низкие звуки. Деление происходит в зависимости от части спектра, в которой расположены основные составляющие звука. Гласные переднего ряда, а также передне- и заднеязычные согласные — высокие звуки, непередние гласные, а также губные и заднеязычные согласные — низкие.

Компактные/диффузные. Деление происходит в зависимости от компактности спектра звука. Гласные верхнего подъёма, а также губные и зубные согласные — диффузные звуки, все остальные — компактные.

Диезные/недиезные. Деление происходит в зависимости от положения формантов в спектре. Мягкие согласные, а также гласные переднего ряда и гласные, произносимые между двумя мягкими согласными — диезные звуки.

Бемольные/небемольные. Бемольными называются звуки, спектр которых (целиком или частично) понижается со временем. Огубленные гласные и согласные — бемольные звуки.

Прерванные/непрерывные. Непрерывными называются звуки, энергия которых равномерно распределена во времени, тогда как энергия прерванных звуков имеет максимум в начале звука. Смычные согласные — прерванные.

Резкие/нерезкие. Резкими называются звуки с ярко выраженной неоднородностью спектра. Аффрикаты и дрожащие согласные — резкие звуки.

Звонкие/глухие. Звонкими называются звуки, основной тон звука которых — самая низкая составляющая спектра (до 300 Герц). Звонкие гласные и согласные — звонкие звуки.

13) Артикуляционный аспект звуков речи. Артикуляционные классификации звуков.

Артикуляционный аспект фонетики связан с такими нелингвистическими дисциплинами, как анатомия и физиология речеобразования и восприятия. Объектом изучения здесь является речевой аппарат, его устройство и функции отдельных его частей. (Материал, относящийся к данному вопросу, прорабатывается студентами самостоятельно по фонетическому разделу любого учебника введения в языкознание).

Во введении в языкознание как элементарном курсе общего языкознания артикуляционную классификацию звуков можно начинать как с гласных, так и с согласных.

Начнем с согласных звуков. Артикуляционная классификация согласных любого языка предполагает в качестве обязательного минимума учет следующих трех признаков: места образования, способа образования и степени сонорности (звучности), иначе – соотношения голоса (тона) и шума.

По месту образования, отвечающему на вопрос где?, т.е. в какой точке речевого канала образуется звук, согласные подразделяются на следующие разновидности:

1.1. Губные, или лабиальные (лат. Labia – губы).

а) При сближении нижней губы с верхней образуются губно - губные согласные (билабиальные): [p,b,m].

б) При сближении нижней губы с верхними зубами образуются губно – зубные (лабиодентальные) согласные типа [f,v].

1.2. Интердентальные (межзубные) согласные типа английских [θ] и [р]: thank [θж?k] – ‘благодарить’, that [ржt] –тот (та,то).

1.3. Переднеязычные согласные, подразделяются на дорсальные, апикальные и какуминальные.

а) При образовании дорсальных согласных (лат. Dorsum – спина) кончик языка опущен к нижним зубам (типа русских [т], [д], [с], [з], [н]).

б) При образовании апикальных согласных (от лат. Apex – кончик) кончик языка, приподнимаясь вместе со спинкой, сближается с верхними зубами или альвеолами. Это согласные типа английских [t], [d], [n]. Есть они и в русском, например, [ш], [ш’], [ч].

в) При образовании какуминальных согласных (лат. Cacumen – верхушка) кончик языка не только приподнят, но и немного загнут кверху, в то время как передняя часть спинки языка, наоборот, вогнута внутрь так, что она получает ложкообразную форму. Примером может служить переднеязычное дрожащее [р] как в русском языке.

1.4. Среднеязычные согласные, при артикуляции которых средняя часть спинки языка, поднимаясь, сближается с твердым небом. Согласные этого типа часто называют палатальными (от лат. Palatum – нлбо). Термин «палатальный» нельзя смешивать с термином «палатализованный», т.е. смягченный. Палатализации в той или иной степени могут подвергаться все согласные. Для палатальных согласных типа [ j ] среднеязычная артикуляция является не дополнительной, а основной. В русской графике звук [j] обозначается в одних позициях с помощью буквы [й], в других – с помощью йотированных букв [е,л, ю, я], например, сарай, мой, твой, а также яма [jама], ллка [jолка] и т.д.

1.5. Заднеязычные согласные, при образовании которых активным органом является задняя часть спинки языка, сближающаяся с мягким нлбом. Примером могут служить согласные типа [к], [г] как в словах кот, год.

1.6. Глубокозаднеязычные типа киргизских согласных [ Ķ ], [Ģ ]: Ķol (рука), ĶаĢаz (бумага).

1.7. Увулярные (язычковые) согласные (лат.Uvula – язычок), при образовании которых активным органом является маленький язычок (продолжение мягкого неба). Примером может служить грассирующий согласный [ r ] во французском и некоторых других языках. В обиходной речи этот звук называется картавым [ р ].

1.8. Гортанные согласные, образующиеся при смычке или сближении голосовых связок. Имеются в персидском, арабском, корейском, английском языках (ср. английское [ h ], похожее на легкий выдох в словах типа hat [hжt] – ‘шляпа’; hand [hжnd] – ‘рука’).

По способу образования, отвечающему на вопрос как?, т.е. каков характер прохода воздушной струи при образовании звуков речи, согласные подразделяются на следующие разновидности. Различают два основных способа взаимодействия произносительных органов – смыкание и сближение. При смыкании образуются смычные согласные, при сближении – щелевые.

2.1. Смычные согласные подразделяются на две разновидности:

а) смычно – взрывные, при произношении которых за смыканием сразу же следует резкое размыкание, и воздух образует толчок, взрыв. Во всех языках мира представлены смычные взрывные согласные [p], [t], [k]. Взрывные согласные иначе называются эксплозивными (от франц. Explosif – ‘взрывной’).

б) Смычные имплозивные, произношение которых характеризуется выдержкой смычки при отсутствии толчка. Сравним произношение начальных и конечных смычных согласных [к] и [т] в словах русского языка как и тот: в начале слов они произносятся как взрывные, а в конце слов – как имплозивные.

2.2. Щелевые согласные. При образовании щелевых звуков органы речи,сблизившись, образуют узкую щель, через которую с трением проходит воздушная струя. Примеры многочисленны: [f,v,s,z] и др. Щелевые согласные иначе называют фрикативными (от лат. Fricare – тереть).

2.3. Смычно – щелевые согласные типа русских [ц], [ч] называются аффрикатами (от лат. Affricata – притлртая). Аффриката характеризуется сложной артикуляцией со смычным началом и щелевым концом. Но это не сочетание смычного согласного с соответствующим щелевым, а одна нечленимая артикуляция и соответственно – одна фонема. Ср. сочетание [тс] и аффрикату [ц] в словах отсадить и поцарапать.

2.4. Смычно – проходные согласные. При их образовании одни участки органов речи образуют смычку, другие – проход для воздушной струи. Подразделяются на три разновидности:

а) носовые согласные, образующиеся губной смычкой для [m], и зубной для [n] в полости рта при одновременном прохождении воздушной струи через нос благодаря опущенному положению нлбной занавески (мягкого нлба).

б) боковые согласные, иначе латеральные (от лат. Lateralis – боковой), образующиеся зубной смычкой при прохождении воздушной струи по бокам языка. Так образуется согласный [ l ].

в) дрожащие согласные, иначе вибранты (от лат. Vibrantis – дрожащий, колеблющийся), образующиеся чередованием прохода со смычкой). Таков согласный [r].

По соотношению голоса и шума согласные подразделяются на сонорные и шумные. Основу сонорных (типа [r, l, n, m]) составляет голос (тон). Примесь шума незначительная. С акустической точки зрения сонорным согласным противостоят все другие согласные, называемые шумными. Их акустической основой является шум. Шумные согласные подразделяются на глухие [p, f, s] и звонкие [b, v, z].

Таковы основы артикуляционной классификации согласных в границах минимального набора координат, обязательных для характеристики звукового инвентаря любого языка.

Само собою разумеется, что подразделение согласных на многочисленные разновидности внутри каждой из трех координат вовсе не означает, что эти разновидности присущи всем языкам. К примеру, в одних языках есть гортанные апикальные согласные, а в других их нет и т.д. Очевидно также, что языки отличаются друг от друга и по количественному составу звукового инвентаря, и что самое главное – по специфическим особенностям его структурной организации.

Сейчас важно подчеркнуть другое. Наряду с основными координатами, обязательными для всех языков (место образования, способ образования, степень сонорности), при описании консонантизма языков необходимо учитывать и дополнительные типы артикуляции. В их числе палатализацию, аспирацию и лабиализацию.

Палатализация, обусловленная дополнительным поднятием средней части спинки языка к твердому небу, может сопровождать любую основную артикуляцию, кроме среднеязычной.

При аспирации (от лат. Aspiro – произношу с придыханием) дополнительным признаком является придыхание (аспираты – это придыхательные согласные). Аспирации чаще всего подвергаются взрывные согласные ([ph], [th], [kh] в корейском языке).

Лабиализация согласных (их огубление) является дополнительной артикуляцией, когда она обусловлена фонетической позицией – чаще всего положением перед губными гласными [ о ] и [ у ], например, в словах так, сад, наш начальные согласные нелабиализованы, в таких же словах, как т?ок, с?ода, н?ос они огублены (значок справа вверху над согласным – показатель его огубленности).

Дополнительные артикуляции в одних языках могут не иметь фонемного статуса, в других – могут обладать им. Например, для русского языка лабиализация согласных нефонологична, в то время как палатализованные согласные составляют коррелятивные пары к соответствующим непалатализованным, т.е наделены смыслоразличительной функцией. Ср., с одной стороны, пары слов типа так -т?ок, где [ т ] и [ т? ] принадлежат одной фонеме <Т>, и с другой стороны, пары слов типа лог – л’ог, кон – кон’, где согласные [л] и [л’], [н] и [н’] выступают в качестве самостоятельных фонем.

Еще пример: в английском языке согласные фонемы [ p, t, k] произносятся с придыханием, т.е. аспирированы. Но аспирация не является здесь фонологическим признаком, поскольку нет противопоставления типа

[ р ] - [ph], [ t ] - [th], [ k ] - [kh].

Иная картина в китайском, корейском, ряде индийских языков, где аспирация выступает в качестве фонологического признака по соотношению с неаспирированностью. Так, phao в китайском языке означает «бежать»…, а pao – «обнять (обнимать)».

Признаки, по которым описываются согласные звуки (место, способ образования, степень сонорности), непригодны для описания гласных звуков, что объясняется различиями между звуками этих двух категорий (см. § 14).

Язык может двигаться горизонтально, перемещаясь вперед и назад, и вертикально, поднимаясь к твердому нлбу или опускаясь. Соответственно в первом случае различают гласные переднего, среднего и заднего рядов, а во втором случае – гласные нижнего, среднего и верхнего подъемов. С учетом участия / неучастия губной работы гласные подразделяют на губные (лабиализованные) и негубные (нелабиализованные).

Учет указанных признаков оказывается вполне достаточным для языков с небольшим количеством гласных фонем типа русского языка, характеризующегося трехступенчатой системой гласных.

Описанное деление гласных схематично иллюстрируют чаще всего следующим образом:

Подъем

Ряд

Передний

Средний

Задний

Верхний

и

(ы)

у

Средний

э

о

Нижний

а

Отсутствие/наличиелабиализации

Негубные

Губные

Поскольку во многих языках вокалического типа количество гласных исчисляется несколькими десятками, изображению гласных в виде треугольников, квадратов и кубов (есть и такие) современные фонетисты предпочитают трапеции следующей формы:

Примечание. С полной схемой гласных в форме трапеции, включающей наряду с нормально краткими и долгие гласные (напр., в киргизском, английском), а также носовые в противопоставлении ртовым (французский и др. языки), можно познакомиться по учебнику А.А. Реформатского [2, с. 184-187].

14) Функциональный аспект звуков речи. Фонология. Звук речи (фон) и фонема; критерии фонематичности.

Функциональный аспект фонетики является ведущим, основополагающим, поскольку он изучает структурные и функциональные закономекрности звукового строя языка.

Из трех основных аспектов фонетики – артикуляционного (артикуляторного), акустического (физического) и функционального (лингвистического) функциональный аспект является ведущим, основополагающим, поскольку он изучает структурные и функциональные закономерности звукового строя языка.

Отсутствие ориентации на функцию звуков речи у акустического и артикуляционного аспектов фонетики и наличие такой ориентации у лингвистического ее аспекта дают основание для подразделения фонетики на собственно фонетику и фонологию. Фонология на правах функциональной фонетики входит в состав микролингвистики наряду с такими дисциплинами, как морфология, лексикология, синтаксис и др.

Функциональная фонетика, или фонология, изучает функции, которые звуки речи выполняют в составе звучаний, образующих материальную, воспринимаемую сторону значащих единиц языка: морфем, слов и их форм. Таким образом, между терминами фонетика и фонология нельзя ставить знак равенства: фонология - это лишь часть фонетики, частная дисциплина, которая изучает функции, которые звуки речи, фонемы.

Фонология (от греч. phone — звук и logos — слово, учение) — раздел языкознания, изучающий структурные и функциональные закономерности звукового строя языка. Этим Ф. как семиотич. дисциплина отличается от собственно фонетики, изучающей речь в ее физическом, акустико-артикуляционном аспекте; внутр. связанность (неавтономность) этих дисциплин отражается в назывании Ф. ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ ФОНЕТИКОЙ (А.Мартине); иногда термин "фонетика" употребляется как родовой, покрывая то, что относится к Ф. Как и др. термины, обозначающие разделы лингвистики ("грамматика", "морфология", "синтаксис"), термин "Ф." одновременно означает и определ. фрагмент (ярус) языковой системы, т.е. применяется и к объекту изучения, и к его науч. модели (В.А. Виноградов)

Фоне́ма (др.-греч. φώνημα — «звук») — минимальная единица звукового строя языка. Фонема не имеет самостоятельного лексического или грамматического значения, но служит для различения и отождествления значимых единиц языка (морфем и слов):

при замене одной фонемы на другую получится другое слово (<д>ом — <т>ом);

при изменении порядка следования фонем также получится другое слово (<сон> — <нос>);

при удалении фонемы также получится другое слово (т<р>он — тон)

Проявление фонемы в речи — фон, конкретный отрезок звучащей речи, обладающий определёнными акустическими свойствами. Число фонов потенциально бесконечно, однако в каждом языке они распределены по разным фонемам в зависимости от устройства каждого фонологического набора. Фоны, принадлежащие к одной фонеме, называются аллофонами.

15)Дифференциальные и интегральные признаки фонемы. Фонологические оппозиции, их типы.

ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНЫЕ Н ИНТЕГРАЛЬНЫЕ ПРИЗНАКИ ФОНЕМЫ

Хотя фонема образуется совокупностью конститутивных признаков звуковых единиц, равно выступающих во всех ее аллофонах, сами эти признаки носят несколько различный характер.

Разные фонемы могут противопоставляться друг другу по одному, двум или более признакам, причем в системе языка есть такие конститутивные признаки фонем, по которым различаются хотя бы две фонемы, совпадающие по остальным признакам, и есть такие конститутивные признаки, которые, характеризуя ту или иную фонему, не отличают ее от какой-либо другой фонемы, совпадающей с первой по остальным признакам. Например, глухость фонемы <п> является конститутивным ее признаком, и она отличает эту фонему от звонкой <&>", которая совпадает с <п> по всем остальным признакам (ср. также признак твердости -у мягкости у <н> — <н'>, признак переднеязычного — заднеязычного образования у <т> — <к> и т. д.); глухость же фонемы <х> тоже является ее конститутивным признаком, но в русском литературном языке нет другой фонемы, которая отличалась бы от <х> только звонкостью, и поэтому глухость <х> находится в ином положении, чем глухость <п>. Если конститутивный признак какой-либо фонемы является таким, который может противопоставлять ее другой фонеме, тождественной с первой но всем остальным конститутивным признакам, то такой признак называется дифференциальным (ДП); если же конститутивный признак фонемы самостоятельно не противопоставляет ее другой фонеме данной системы, то он является интегральным. Интегральный (т. е. неразрывно связанный) признак противопоставляет данную фонему иным фонемам языка вместе с другими конститутивными признаками, присущими этой фонеме. Так, фонема <х> противопоставляется фонеме <г> по признакам глухости — звонкости (см. § 10) фрикативности — взрывноети (см. § 9); общим признаком у них выступает место образования — заднеязычность (см. § 8).

Типы оппозиций

В книге Н. С. Трубецкого «Основы фонологии» описывается несколько принципов классификации оппозиций. Наибольшую известность получила классификация, связанная с характером участвующих в противопоставлении дистинктивных признаков:

Привативные оппозиции — такие оппозиции, в которых один из членов обладает указанным свойством, а другой — нет. Примером может судить противопоставление по звонкости/глухости: звонкому согласному присуща вибрация голосовых связок, а глухому — нет. Член привативной оппозиции, которому присуще наличие признака, называется маркированным (тот, у которого признак отсутствует, соответственно, немаркированным);

Эквивалентные оппозиции — такие оппозиции, в которых оба значения дистинктивного признака логически равноправны, ни одно из них не является простым отрицанием другого. Типичный пример эквивалентной оппозиции — противопоставление разных локальных рядов (место образования согласных);

Градуальные оппозиции — такие оппозиции, члены которых различаются степень проявления какого-либо признака. Таковы, например, противопоставления по подъёму у гласных или оппозиция кратких, полудолгих и долгих гласных.

Во многих направлениях фонологии существует тенденция использовать только привативные оппозиции: два других типа соответственно представляются как появляющиеся в результате взаимодействия нескольких бинарных привативных противопоставлений см., например, #Порождающая фонология. Понятие маркированности сыграло очень большую роль в развитии структурализма (не только в лингвистике) и остается в центре многих теоретических дискуссий.

Кроме того, Трубецкой проводил классификацию фонологических оппозиций и по другим критериям: например, одномерные и многомерные (по числу участвующих в противопоставлении признаков).

16) Сильные и слабые позиции фонемы. Нейтрализация фонем. Системы фонем в разных языках.

1. Фонема в некоторых случаях справляется со своей основной задачей — различать слова и морфемы, а иногда не может полностью выполнить эту работу

Предположим, вас попросили нарисовать предмет, название которого произносится как [прут] Одни нарисуют палочку, а другие — небольшой водоём Почему так получается? Потому, что прут и пруд произносятся одинаково Если изменить эти слова, они будут различаться на слух пруды, но пруты В словах прут и пруд разный фонемный состав -— пру<n> и пру<д>, но в позиции конца слова глухая фонема <т> и звонкая фонема <д> не различаются, совпадают в глухом звуке [т] — [прут].

Может произойти такое и с гласными. В предложении Я сама поймала сама невозможно на слух различить слова с[а\ма (от сам) и с[а\ма (от сам). Мы говорим: Я [сама] поймала [сама].

Итак, в одних позициях фонемы отличаются от всех остальных фонем и выполняют свою задачу по различению слов, а в других — совпадают с другими фонемами и с различением слов не справляются. Позиции различения фонем называются силън ыми, а позиции неразличения — слабыми.

А)Сильные фонемы выступают в том фонетическом положении, в котором различается наибольшее количество звуковых единиц, например гласные в положении под ударением. Такое фонетическое положение называется сильной позицией; ударные гласные являются сильными фонемами, а их фонетическое положение - сильной позицией.

Слабые фонемы выступают в тех позициях, в которых различается меньшее количество звуковых единиц. Такое фонетическое положение называется слабой позицией. Так, в безударном положении гласные выступают в меньшем количестве звуковых единиц (ср. совпадение в первом предударном слоге звуков [о] и [а]: вал - [вΛлы], вол - [вΛлы]). Безударные гласные являются слабыми фонемами, а их фонетическое положение - слабой позицией.

Сильные и слабые фонемы обладают разной различительной способностью: различительная функция фонем в сильных позициях имеет наибольшую степень, в слабых позициях - меньшую.

Основной вид сильных гласных фонем. Основным видом сильной гласной фонемы является разновидность данной фонемы, наименее зависимая от фонетических условий, т.е. находящаяся под ударением в начале слова перед твердым согласным звуком (арка, оспа, ехать, издали, урна).

В) Сравнение вариаций сильных гласных фонем (см. таблицу) показывает, что они различаются лишь по месту образования и что место образования гласных фонем (ряд гласных) не является определяющим признаком гласной фонемы.

Приведенную схему вариаций сильных гласных фонем следует дополнить указанием по произношению ударных сильных фонем после заднеязычных и твердых шипящих.

После заднеязычных (г, к, х), не перед мягкими согласными, произносятся те же гласные, что в позиции I; причем перед [е] и [и] заднеязычные выступают в своих мягких разновидностях: [как], [ком], [кум], [к'ем], [к'ит].

После заднеязычных, перед мягкими согласными, произносятся те же гласные, что и в позиции II, а заднеязычные перед [е] и [и] выступают в своих мягких вариациях: [ка•м'ьн'], [ко•с'т'], [ку•с'т'ик], [к'êп'и], [к'ûс'т'].

После твердых шипящих (ж, ш), перед твердыми и мягкими согласными, все гласные фонемы, кроме <е>, изменяются так же, как в позициях III и IV, а фонема <е> выступает в вариации <э>.

Слабые гласные фонемы (редуцированные гласные) первого предударного слога. Качество слабых гласных фонем оказывается зависимым, с одной стороны, от положения в безударном слоге и, с другой стороны, от качества соседних согласных. При определении фонетических позиций для гласных фонем первого предударного слога практически учитывается лишь качество предшествующего согласного, что позволяет различать следующие фонетические позиции:

I - в начале слова, II - после парного твердого согласного. III - после мягкого согласного, IV - после твердого шипящего (варианты гласных фонем).

Варианты фонем <а>, <о>, <е> первого предударного слога после твердых согласных совпадают с вариантами этих фонем в абсолютном начале слова. Это звуки [Λ], [ыэ].

Исключением является фонема <и>, которая в абсолютном начале слова реализуется звуком [и]: [Иван], а в первом предударном слоге после твердых согласных - звуком [ы]: [с-ыванъм].

Варианты гласных фонем второго предударного слога. Во всех предударных слогах, кроме первого, слабые гласные фонемы оказываются в слабой позиции второй степени. Эта позиция имеет две разновидности: I - после парного твердого согласного и II - после мягкого согласного. После твердого согласного гласные фонемы реализуются звуками [ъ], [ы], [у]; после мягкого - звуками [ь], [и], [у]. Например: [ъ] - [бърΛбан], [кълъкΛла], [ы] - [выручат'], [у] - [мурΛв'ê], [ь] - [пьтΛчок], [и] - [к'ислΛта], [•у] - [л'•убΛпытны].

Варианты гласных фонем заударных слогов. Слабые гласные фонемы заударных слогов различаются по степени редукции: наиболее слабая редукция наблюдается в конечном открытом слоге. Различаются две позиции слабых фонем в заударных слогах: после твердых согласных и после мягких согласных.

2.Важным для теории Н. С. Трубецкого понятием является нейтрализация фонем. В слабой позиции фонема может утрачивать какие-то из своих дифференциальных признаков. Ее смыслоразли-чительная функция при этом слабеет: план выражения совпадает с планом выражения другой фонемы; возникают омофоны (ср. в русском языке: прут и пруд, сама и сома и т. п.). Явление нейтрализации фонем, естественное для звукового строя самых различных языков, привело Н. С. Трубецкого к мысли о необходимости выделения фонологической «надъединицы», а р х и ф о-н е м ы. Архифонема — представитель более высокой ступени абстракции на фонологическом уровне языка; она объединяет в себе на равных правах нейтрализующиеся фонемы. Так, судя по приведенным только что примерам, можно говорить о наличии в русском языке архифонем <т/д> и <а/о>.

Очевидно, что нейтрализация фонологической оппозиции происходит в каждом языке в своих строго определенных условиях. Так, в русском противопоставление по звонкости — глухости теряет свою смыслоразличительную силу в позиции перед звонкими, но сохраняется перед сонорными (ср. какое-нибудь отдать, сбить, где происходит озвончение фонем <т>, <с>, и отмыть, сломать, где такого озвончения не наблюдается). В белорусском же нейтрализация глухих и звонких происходит в более разнообразных ком­бинаторных условиях: как перед звонкими, так и перед сонорными, ср.: аддаць, збщь, адмыць, зламаць. Получается, что здесь архифонемы <т/д>, <с/з> и т. п. имеют более широкую базу для своей реализации. В целом же понятие более обобщенной, чем фонема, фонологической единицы оказалось весьма плодотворным, оно активно разрабатывается современными фонологами.

17) Фонетическое членение речи. Интонация, ее элементы и функции

Речь фонетически представляет собой звуковой поток или цепь звучаний. Эта цепь распадается на соподчиненные звенья, являющиеся особыми, чисто фонетическими единицами языка, следующими друг за другом во времени.

Фонетические единицы речи как звенья речевой цепи – это 1) фразы, 2) такты, 3) слоги и 4) звуки. Таким образом, звуки речи употребляются не изолированно, а в условиях слогов, тактов и фраз.

1. Фра2за1 – это самая крупная фонетическая единица; фразы разделяются в речевой цепи паузами, т. е. остановкой звучания, разрывающего звуковую цепь; во время пауз говорящий вдыхает воздух, необходимый для произнесения следующей фразы. Ни в коем случае нельзя отожествлять грамматическую единицу (предложение) и фонетическую (фразу), так как одна фраза может охватывать несколько предложений и предложение может распадаться на несколько фраз.

1 Фра2за – от французского phrase – в том же значении.

Объединяется фраза интонацией; каждая произнесенная фраза обладает определенной схемой интонации.

Интона2ция относится к просодическим элементам языка, и это явление сложное. Она состоит:

а) из повышений и понижений голоса; это мело2дика речи, имеющая в каждом языке свой рисунок. Так, в русском языке легкое повышение голоса в приступе к фразе, ровная середина и резкое понижение на отступе в повествовательной фразе или резкое повышение на отступе в вопросительной1;

1 Различие «нормальной» мелодики легче всего проследить на интонации счета на разных языках (см. ниже, гл. IV, § 54).

б) из соотношений сильных и слабых, долгих и кратких слогов, что само по себе является фактом такта, но в пределах фразы придает ей ритм.

Наиболее загруженной частью фразы в русском является ее конец, там сосредоточено «фразовое ударение»; перенос резкого понижения (реже – повышения) с отступа в середину фразы обычно называют логи2ческим ударе2нием, т. е. смещенным фразовым ударением (подробнее см. ниже, гл. IV, § 54);

в) из скорости или медленности протекания речи во времени, из ускорений и замедлений, что образует темп речи;

г) из силы или слабости произнесения, из усиления и ослабления выдыхания, что образует интенси2вность речи;

д) из наличия или отсутствия внутрифразовых пауз, которые могут выделять отдельные части фразы или делить фразу на полуфразы (Вороны сидели/на старой березе). Внутреннее паузирование отражается на ритмике фразы;

е) из общего те2мбра1 высказывания, который в зависимости от целевой установки высказывания может быть «мрачным», «веселым», «игривым», «испуганным» и т. д.

1 Тембр речи не следует смешивать с тембром голоса (сопрано, контральто, тенор, баритон, бас) и с тембром звука.

2. Фраза распадается на такты. Такт – это часть фразы (один или несколько слогов), объединенная одним ударением1. Такты, объединенные наиболее сильной точкой – ударным слогом, разграничиваются минимумом интенсивности, т. е. в тех отрезках звуковой цепи, где сила предыдущего ударного слога уже в прошлом, а усиление к последующему ударному слогу еще в будущем. В большинстве языков все знаменательные слова выделяются в отдельные такты, так как имеют свое ударение; слова незнаменательные, не имея своего ударения, примыкают спереди и сзади к слову, имеющему ударение, образуя с ним один такт. Примыкание спереди называется прокли2зой2, а само примкнувшее спереди безударное слово – прокли2тикой (например, на дому2, без шля2пы, три го2да, мой дя2дя, что он2, ты ходи2л), где безударные на, без, три, ты, мой, что, ты – проклитики. Примыкание сзади называется энкли2зой3, а само примкнувшее сзади безударное слово – энкли2тикой (например, ви2дел ли, ходи2л бы, кто2-то, кто2 это, что2 он, на2 дом, где ли, был, то, это, он, дом – энклитики).

1Об ударении см. ниже, § 34.

2 Проклúза, проклúтика – от греческого proklinõ – «наклоняю вперед».

3 Энклúза, энклúтика – от греческого enklinõ – «склоняюсь».

Иногда и знаменательные слова могут становиться проклитиками и энклитиками, что особенно заметно в стихах; чаще всего это бывает в тесных словосочетаниях, стремящихся лексикализоваться (например: «Старый дом, старый друг, посетил я опять в запустенье тебя...» (Огарев), где слово старый – проклитика), или если слово употребляется как обращение или как вводное (например: «Шумим, братец, шумим» (Грибоедов), где слово братец – энклитика).

3. Такты распадаются на слоги. Слог – это часть такта, состоящая из одного или нескольких звуков; при этом не все звуки могут образовать слог, т. е. быть слоговыми (или слогообразующими). Для этого не годятся в составе слов звуки мгновенные, т. е. взрывные и аффрикаты1. Длительные могут быть слоговыми по степени сонорности, в первую очередь максимально сонорные – гласные, во вторую – сонорные согласные и, наконец, фрикативные, ср. русское перст, где слоговое е, сербское прст, где слоговое р, и французское pst!, где слоговое s2. В таких языках, как сербский, слоговые согласные – особые единицы (сербск. прст – «палец», срп – «серб» и т. п.).

1 Мгновенные звуки могут быть слоговыми в изолированном (искусственном) употреблении, например «слоговые [к7] и [ц7]».

В транскрипции слоговые звуки обозначаются кружочками под буквой, а неслоговые – дужкой под буквой, например край – [к7р7аи7].

В русской речи постоянно встречаются слоговые согласные, и, прежде всего, сонорные. Но они не являются особыми единицами, а их слоговое свойство обычно замещает исчезнувшую слабую гласную, например [ф7с7а27м7/д7'э7л'772и7э] из в самом деле, где о между двумя м пропало, а м стало слоговым, или: [м7а27р'7и7в7а72н7н7а7) из Марья Ивановна, где вместо исчезнувшего -ов- предшествующее соседнее н стало слоговым (ср. сочетание хмарь и ванна, где нет слоговых согласных, а слогов на один меньше). Этими свойствами русских согласных объясняются такие рифмы, как Федор – бодр, регистратор – театр (А. К. Толстой) или Врубель – в рубль (И. Северянин), веники – на четвереньки, ораторов – психиатров, томики – потомки, душный – отдушины (В. В. Маяковский)1.

2 Тем самым в русском языке слоговые согласные надо рассматривать как факт, относящийся к вокализму, т. е. системе гласных и их способности организовать слог. См.: Реформатский А. А. Слоговые согласные в русском языке // Развитие фонетики современного русского языка. М., 1971

Определение слога представляет большие трудности, хотя каждый говорящий может произносить по слогам. Обычное определение слога «часть такта, состоящая из одного или нескольких звуков и произносимая за один выдох» наталкивается на возражение, что можно произносить слоги и без выдоха (например, изображая звук поцелуя или почмокивания на лошадей), но зато один слог нельзя произнести более чем за один выдох.

Л. В. Щерба предложил теорию пульсации, т. е. объяснял слоги как отрезки речи, соответствующие чередованиям нагнетания и разрядки мускульного напряжения речевого аппарата во время произношения1.

Акустическая теория слога, признающая членение речевой цепи на отрезки с вершиной сонорности и менее сонорным окружением, не противоречит указанным выше артикуляционным теориям.

По своему звуковому строению слоги можно подразделить на откры2тые (кончается гласной) и закры2тые (кончается согласной), при этом слоги, кончающиеся сонорными согласными, можно называть полуоткры2тыми (это важно для понимания слогораздела); неприкры2тыми (начинающиеся гласной) и прикры2тыми (начинающиеся согласной). Это можно показать следующей таблицей:

(а – любая гласная, t– любая согласная)

Таким образом, например, в слове ива первый слог (и-) неприкрытый и открытый, а второй (-ва) – прикрытый и открытый; в слове же ивам второй слог (-вам) прикрытый и закрытый.

Бывают и такие слоги, в которых имеется более одной гласной; сочетание двух гласных в пределах слога называется дифто2нгом1, при этом одна из этих гласных будет слоговой, другая – неслоговой. Слоговой будет та гласная, которая обладает большей длительностью и на которую может падать ударение, хотя последнее и не обязательно, так как дифтонги могут встречаться и в безударных слогах, например в немецком Fräulein, Einheit и т. п.; где ударение только на первом слоге.

1 Дифто2нг – от греческого di(s) – «дважды», «двойной» и phtongos – «голос», «звук» – «двоезвучие».

Если в дифтонге первая гласная слоговая, то это нисходящий дифтонг, например в немецком Faust[fa7Ɔ7st], Eisen [aE7z@n], в английском boy [bƆI], house [haU7s], в испанском Aires [a7i7res] и т. п.; если же вторая гласная слоговая, то это восходящий дифтонг, например в испанском bu7e7nos, pu7e7rto, su7a7res и т. п.

Русскому языку дифтонги чужды, поэтому, заимствуя из других языков слова с дифтонгами, русские разлагают их на два слоговых монофтонга1, вследствие чего получается лишний слог, или превращают неслоговую гласную дифтонга в согласную, подгоняя под свои сочетания ай, ой, эй, ий, уй2, ав: например, немецкое односложное Faust [faƆ7st] или дает двусложное: Ф7а7у7с7т7 (литературный герой), или односложное сочетание с одной гласной: Ф7а7в7с7т7 (собственное имя).

1 Монофтонг – от греческого mono(s) – «один» и phtongos – «голос», «звук».

2 й [j] в русском относится к системе согласных, хотя чаще произносится как гласный звук [и7] «и неслоговое».

Слоги разграничиваются слогоразде2лами. Определение слогоразделов различно по языкам. Так, для русского языка слогораздел проходит обычно между наиболее контрастными по сонорности соседними звуками, учитывая невозможность внутри слова закрытых слогов; например, слово пачка делится по слогам на па-чка, так как слогораздел проходит между а (максимально сонорный звук – гласная) и ч (минимально сонорный звук – мгновенная глухая согласная); такие же контрасты дают п и а и к и а, но п не может образовать слога, а сочетание пачк – закрытый слог внутри слова, что не свойственно русскому языку. Слова же палка, пайка, Парка делятся на слоги пал-ка, пай-ка, Пар-ка, так как контраст сонорности между а и л, й, р меньший, чем между л, й, р и к; это полузакрытые слоги (см. выше)1.

1См. об этом в статье: Аванесов Р. И.О слогоразделе и строении слога в русском языке // Вопросы языкознания. 1954. № 6. С. 88 и сл.; а также в книге: Аванесов Р. И. Фонетика современного русского литературного языка. Изд. МГУ, 1956. § 17-26.

4. Слоги разделяются на звуки. Таким образом, с точки зрения данной классификации звук речи – это часть слога, произнесенная за одну артикуляцию, т. е. с наличием одной экскурсии и одной рекурсии; если же экскурсий и рекурсий будет более чем по одной, то это уже не одна артикуляция, а следовательно, и не один звук, а звукосочетание; например, в русском [ц] один звук, где в экскурсии смычка, а в рекурсии мгновенный выход в щель с фрикацией, а [тс] – звукосочетание, где две экскурсии и две рекурсии (для [т] и для [с]); ср. произносящиеся по-разному две фамилии: Коц и Котс (а также кот-с).

18) Словесное ударение, его типы и функции

Словесным ударением называется выделение одного из слогов и подчинение ему всех остальных безударных слогов. Ударный слог может отличаться от безударного силой, длительностью и качеством гласного. В многослоговых словах, особенно с двумя корнями, наряду с главным (основным) ударением появляется побочное (второстепенное): железобетон, северо-восточный. В русском языке в сложных словах ударение падает на вторую, последнюю основу, тогда как в немецком, например, напротив, на первую основу: Federhalter — ручка, aufstehen — встать.

По месту ударения в слове различают ударение постоянное (связанное, фиксированное) и свободное. Постоянное ударение фиксируется по отношению ко всем словам языка; например, на первом слоге ударение сохраняется в чешском, латышском, венгерском языках, на последний слог ударение падает во французском и большинстве тюркских языков (в частности, в якутском), на предпоследнем слоге ударение стоит в польском языке.

При свободном ударении отдельные конкретные слова имеют закрепленное ударение, тогда как для языка в целом и его парадигм ударение оказывается разноместным и подвижным, почему и называется свободным. Оно способствует (подобно фонеме) различению слов и их форм, ср.: замок, но замок; води (род. п. ед. ч.), но воды (им.-вин. п. мн. ч.).

Свободным ударением обладает русский язык. В нем ударение может падать на первый, второй, третий, предпоследний, последний слоги слова: липа, радоваться, молочный, бережливый, молоко. Ударение, будучи исторически закрепленным за конкретным словом, часто сохраняется и при его изменении: рак, рака, раку и т. д., крась, крашу, красил и т. п.

Наряду с фиксированным ударением в русском языке имеются слова, при словообразовании, склонении или спряжении которых происходит передвижение ударения.

Образцы изменения ударения получили наименование акцентных кривых, а акцентные группировки слов — акцентных парадигм. Например, существительные мужского рода в современном русском литературном языке имеют три продуктивные акцентные кривые: рак — раку — ракам, стол — столу — столам, город — городу — городам.

Ударением (или акцентом) называется выделение звука, слога и слова путем усиления мускульного напряжения и напора воздушной струи или изменения высоты голоса (голосового тона). По объекту выделения ударение бывает слоговое, словесное и фразовое; по акустико-артикуляционной характеристике различается ударение монотоническое (экспираторное) и политоническое (музыкальное).

Слоговым ударением называется изменение силы звучания или тона слогообразующего звука.

Словесным ударением называется выделение одного из слогов в слове путем усиления звучности, изменения тона или увеличения длительности.

Фразовое ударение падает на ударный гласный последнего слова в синтагме. Фразовое ударение существенно отличается от слогового и словесного ударения. Фразовое ударение выполняет фонетическую и семантико-синтаксическую роль, объединяя слова в такты и фразы.

Монотоническое ударение характеризуется единством высоты, но изменением силы и длительности звука. Монотоническое ударение обычно для большинства языков. Оно бывает силовым (динамическим) и квантитативным; при динамическом ударении слог выделяется силой воздушной струи, при квантитативном — длительностью.

Политоническое ударение характеризуется изменением высоты тона, его музыкальностью. Политоническое ударение было в древ­негреческом и древнеиндийском языках, имеется оно в сербохорватском и литовском, в китайском, вьетнамском, японском и ряде других языков Азии и Африки. Так, в китайском языке многие однокоренные слова отличаются движением слогового тона: ма 1 (с ровным тоном) — мать, ма 2 (с восходящим тоном) — конопля, ма3 (с нисходяще-восходящим тоном) — лошадь.

Какова же функция словесного ударения?

Прежде всего, оно фонетически организует слово, стягивает в единый звуковой комплекс звуковую словесную оболочку. Одновременно ударение способствует отграничению одного слова от другого в потоке речи, т. е. помогает членению этого потока на слова. В языках, где ударение подвижно, оно участвует в выражении и различении лексических и грамматических значений. Наиболее интенсивные словесные ударения в высказывании называются фразовыми и служат (вместе с интонацией) для членения и выражения его содержания.

19) Изменения звуков речи.

Комбинаторные изменения звуков речи

Для обозначения типов комбинаторных изменений фонем применяются прежде всего три термина: аккомодация, ассимиляция и диссимиляция.

Аккомодация — это приспособление одних звуков к другим. Обычно, когда говорят об аккомодации, имеют в виду влияние гласных на произношение согласных и влияние согласных на произношение гласных: этот — эти (влияние твердого [т] и мягкого [т'] на произношение [э]), пел — пели (влияние гласного [и] на [л]); и т. д.

Ассимиляция — это уподобление одного звука другому в потоке речи, приобретение фонетического сходства.

Например, если предшествующий звук звонкий, а следующий — глухой, то предшествующий может стать глухим; если предшествующий звук твердый, а последующий мягкий, то предшествующий может стать мягким, и т. д. В русском языке ассимиляция наблюдается достаточно часто и разнообразно: [мъладой], но [малоч'ик]. Обычно это неполная ассимиляция, при которой, несмотря на сходство одних признаков, сохраняется различие других и тождества взаимодействующих звуков не возникает. Но встречается и полная ассимиляция, когда взаимодействующие звуки становятся совершенно одинаковыми и часто сливаются в один.

Ассимиляция есть в немецком, французском, испанском, итальянском, латинском и многих других языках. Разновидностью ассимиляции является так называемый сингармонизм гласных, свойственный языкам тюркской, финно-угорской, тунгусо-маньчжурской и некоторых других языковых групп. Термин «сингармонизм» образован от греческих слов syn — вместе и harmonia — созвучие. Им обозначается уподобление гласных звуков в аффиксах гласному звуку корня; степень этого уподобления может быть различной, но, как правило, уподобление происходит по признаку принадлежности к переднему или заднему ряду. Поэтому, например, в каждом венгерском слове применяются либо только гласные переднего, либо только гласные зад. него ряда (за исключением «нейтральных» к сингармонизму звуков).

Диссимиляция — явление, обратное по сравнению с ассимиляцией: это расподобление звуков, т.е. утрата ими общих фонетических признаков. Диссимиляция свойственна обычно живой ненормированной, т. е. не упорядоченной строгими правилами литературного языка, речи. Например [бонба] вместо бомба, здесь утрачивается общий признак — губное произношение; или [дилехтор] вместо директор, здесь два случая расподобления (диссимиляции); [кт] перешло в [хт], следовательно, утрачен общий признак смычности, и [р ] перешел в [л] — утрачен признак дрожания.

20) Морфема, проблема ее определения. Исторические изменения морфемного состава слова.

Морфема (от греч. «morphe» — «форма») — мельчайшая частица смысла в языке. Она передаёт простое понятие или представление и как смысловая единица дальше нечленима.

ПРОБЛЕМЫ МОРФЕМЫ

Показатель — это атом, мельчайший элемент содержания. Что же является мельчайшим элементом формы? К—Ф почти не касаются вопроса об обосновании и выборе последнего и связи между этими двумя единицами.

Чтобы решить данный вопрос, мне придется уйти с перекрестка лингвистической теории, на котором, как мне кажется, перепутаны указатели. Я имею в виду то положение, которое последние несколько лет встречалось по крайней мере в каждой второй-третьей статье по грамматике и по поводу которой К — Ф выступают так определенно и недвусмысленно: «Владение языком у бегло на нем говорящего человека проявляется в его способности производить и понимать на своем родном языке все предложения, включая бесконечное количество прежде ему неизвестных... Одной из поразительнейших особенностей употребления языка является отсутствие повторяемости: почти любое произнесенное предложение

«Сталкиваясь с новым предложением, говорящий сталкивается не с новыми элементами, а с новыми комбинациями известных элементов. Поскольку набор предложений бесконечен, и каждое предложение представляет собой новое сочетание морфем, то обстоятельство, что говорящий может понять любое предложение, означает, по-видимому, сложность способа восприятия дотоле не встречающихся предложений: на основании знания грамматических свойств и значений морфем данного языка говорящий может по известным ему правилам определить значение нового предложения с помощью способа, посредством которого складываются части предложения, чтобы получилось целое».

Чтобы понятие «совершенно нового» и «известного» не стало тривиальным, необходимо договориться о том, где кончается одно и начинается другое. В ненаучном, тривиальном, смысле камень, катящийся со склона и увлекающий за собой другие камни, служит созданию совершенно новой по форме кучи у подножья — случайная новизна. Почти точно в таком же тривиальном смысле абзац, в котором содержится все уже ранее сказанное, может быть поставлен рядом с другим абзацем, в котором тоже все уже было прежде сказано, а соединение их будет «совершенно новым». Отношение к новому напоминает наше удивительно пуристическое отношение к «истине»: если что-нибудь в каком-либо утверждении ложно, значит, все утверждение ложно: если в высказывании есть что-нибудь новое, значит, все оно новое. Мой пример с двумя абзацами может показаться преувеличенным, но его нужно рассматривать в свете расширенного подхода самих К — Ф к границам «предложения»: в стремлении охватить своей теорией весь лингвистический контекст и исключить весь контекст ситуации они приняли методику нанизывания бесконечных речевых отрезков при помощи союзов, «заменяя связный текст или большие его отрезки одним-единственным сложным предложением» (180). Такие предложения действительно встречаются в речи маленьких детей, которые еще не знают, где нужно ставить точку, или в речи взрослых, когда они боятся, что их прервут. Однако очевидно, что понимать «совершенно новый» в таком всеобъемлющем смысле тривиально. Человек, разговаривающий по телефону с приятелем и одновременно смотрящий в окно, может сказать: Jack told me he would be home early, and here he comes up the sidewalk. 'Джек говорил мне, что он будет дома рано, и вот он идет сюда по тротуару'.

Если кто-то прежде уже произносил или слышал эти два предложения: Jack told me he would be home early. 'Джек говорил мне, что он будет дома рано.' и Here he comes up the sidewalk. 'Вот он идет сюда по тротуару.', и они, следовательно, не являются новыми, мы не можем объявлять новым их совместное появление при создавшейся определенной ситуации — приближающегося по тротуару человека — здесь нет никакого творчества. Единственно потенциально новым является союз and 'и' — коэффициент творчества, близкий к нулю. Но, как это следует из контекста употребления слова 'известный', К— Ф, конечно же, не имеют в виду такую крайность. Если то, что известно, находится на самом низшем уровне синтаксиса, на уровне морфем, тогда совершенно новым может не обязательно быть искусственно раздутое предложение, а любая комбинация морфем. И здесь их ошибка заключается в том, что они помещают этот уровень слишком низко. Существует бесконечное количество сочетаний морфем, которые известны, причем многие из них обладают довольно большой длиной; одной из таких средних по величине цепочек, той, с которой работают К — Ф, не ощущая никаких неудобств, является слово. Но коэффициент известности может быть значительно выше. К — Ф считают оригинальность предложений «поразительной». Но то, что мы считаем поразительным, то, что может удивите нас, зависит от направления наших мыслей. Я более склонен удивляться мертвящей повторяемости языка. И еще больше я удивляюсь приверженности лингвистов к тому мнению, что нечто, являющееся на 95% старым не только по составу элементов, но и по значительной части своей внутренней организации, следует рассматривать как стопроцентное новое.

Сказать, что «Прежде никогда не делали X»,— это знать больше, чем человеку доступно. Когда мы отбросим наши притязания на всеведение, перед нами сразу же откроются другие пути рассмотрения проблемы снятия многозначности.

Возвращаюсь к случаю с horseshoe 'подкова', который приводится К — Ф в качестве примера возможной многозначности: 'a shoe for a horse' ('башмак для лошади') или 'a shoe made out of horse hide ('башмак, сделанный из лошадиной шкуры)'). То обстоятельство, что К — Ф прибегают к этому примеру, является дальнейшим доказательством их приверженности к морфемам, как единственному уровню, которому можно приписать качества «известности». Но морфемы в слове horseshoe 'подкова' выделить лишь ненамного легче, чем морфемы в слове pretend, которое тоже можно рассматривать как имеющее два значения: 'to tend beforehand' ('позаботиться заранее') и 'to feign' ('прикидываться'). Horseshoe в речи человека, свободно говорящего по-английски, произносится в одно слово, так же, как и spree 'пирушка'.

Если это справедливо, то мы имеем право поднять известность на более высокий уровень. Любое повторяющееся сочетание должно быть известно. А поскольку сочетания являются источниками смысловых характеристик в нашем сознании, мы узнаем значение слова bachelor в таких контекстах, как The old bachelor finally got married. 'Старый холостяк наконец жецился.', на основании характеристик, из которых мы делаем нужный выбор.

Рассмотрим еще пример, особый и нетипичный приблизительно в той же степени, в какой и bachelor является особым и нетипичным (хотя и в другом роде). Я выбрал этот пример, потому что он лучше всего иллюстрирует ту известность более высокого уровня, которую должна признавать любая теория естественного языка: существительное spell в двух значениях: 'a period of time' ('отрезок времени') и 'an enchantment' ('чары') 7. Известными сочетаниями для первого будут: a spell of warm weather 'период теплой погоды', a cold spell 'холодная пора', a hot spell 'период жары', a rainy spell 'полоса дождей', [Не was there] for а spell '[Он провел там] некоторое время' и т. д. Известными сочетаниями для второго будут pronounce a spell 'произнести заклинание', cast a spell 'околдовать', under a spell 'околдованный', release from a spell 'расколдовать', break the spell^ 'рассеять чары' (два последние относятся сюда, если в сочетания не включается, например, of hot weather 'жаркой погоды').

С этого места наши доказательства могут развиваться двумя путями. Можно сказать, как это, бесспорно, сделали

7 Если мне возразят, что этимологически это «разные словарные статьи», я просто подыщу другой пример. Но такой довод не имеет отношения к снятию многозначности* бы К — Ф, что of weather 'погоды' снимает многозначность spell. Или можно сказать, как это делаю я, что многозначности не было с самого начала: что spell of weather 'полоса какой-либо погоды' — это заранее известная единица, точно так же, как pretend 'притворяться' является заранее известной единицей, и что of weather требуется для снятия многозначности spell не в большей степени, чем для tend требуется pre-, чтобы исключить значение Чо have a tendency' ('иметь тенденцию'). Разница в мнениях здесь не может быть устранена лингвистическими средствами — за ней стоят философские и психологические моменты, которые лингвист не имеет права не учитывать. С позиций философии здесь идет речь о проблеме части и целого. Психологически это проблема, в которой происходит интеграция: как вы в своем сознании воспринимаете А и В — как нечто целое или у вас в сознании есть А и есть В, и они воздействуют друг на друга? Если подлинной лингвистической единицей является a spell of warm weather 'период теплой погоды', усваиваемое как одно целое (взрослый человек может выделить spell, если его спросить об отдельном слове,— это своего рода примитивное лексикографическое упражнение, которое имеет не больше значения для языка, чем народная этимология), то, значит, нет никакой многозначности, которую надо снимать, а деление на А и В для говорящего в данном речевом акте (пусть не для лингвиста) было ложным.

Ландшафт застывших форм неровен: то тут, то там поднимаются высокие пики морфем, нагроможденных одна на другую, между ними зияют провалы глубиной всего в одну-две морфемы. Снятие многозначности скользит по верхам. Никогда оно не идет последовательно от одной морфемы к другой. Семантическая теория естественного языка должна каким-то образом суметь совместить то, как человек обращается с целыми величинами и одновременно с формами — морфемами,— которые ему удалось вычленить из этих целых величин. Может быть, когда-нибудь, если психологи окажут немного больше помощи, мы будем готовы к тому, чтобы создать такую теорию.

В настоящее же время как можно охарактеризовать теорию К — Ф? И что лежит в ее истоках?

Прежде всего она отражает семантические единицы, границы которых четко определены. Показатель является абсолютной величиной. Объект должен либо быть, либо не быть (Male) ('мужского пола'), (Young) ('молодым'), (Large) ('большим'), (Evaluative) ('оценочным'). Если же мы сталкиваемся с размытостью контуров, значит, мы упустили из виду один-другой показатель. С этим связаны четкие границы лексических единиц. Они представляют собой хрупкие кристаллические структуры, которые можно брать в руки, но нельзя по-настоящему абсорбировать: «Словарь — это то, что говорящий выучивает более или менее наизусть, единица за единицей» (сн. к с. 183). При такой постановке вопроса возникает образ деловой сделки, при которой человек вдруг и сразу становится обладателем некоторой собственности, как если бы он купил участок земли, в то время как в действительности имеет место длительный процесс деконтекстуализации значения, при котором слово сначала смутно вырисовывается и лишь потом, медленно, по мере того, как оно приобретает все новые контексты, одно за другим исключает лишнее. Наконец, лексические единицы оказываются произвольными в том смысле, что они никак особым образом не соотносятся с другими единицами в системе. Если не считать столь же произвольную общность показателей, они могут без ущерба для внутреннего равновесия быть изъяты и заменены другими единицами. В одной недавней рецензии Фодор следующим образом определяет условность8: «Сказать, что лингвистический знак условен, обусловлен договором, значит признать, что целостность символа зависит исключительно от договоренности всех говорящих: принципиально любая во-

Если подходить к этому вопросу принципиально, то ни одну вокабулу, вероятно, нельзя заменить на другую без последствий для системы. Замена всего лишь нескольких рифм разрушает поэтическое произведение. Если, например, заменить слово too Слишком' словом plethorly 'с избытком', то исчезнут некоторые ограничения в употреблении too, являющиеся следствием столкновения омонимов (использование plethorly, как и excessively Чрезмерно' снимет звездочку в случаях Is he nice? — *Yes, too Юн симпатичный?' — ' Да, слишком' и *а too large group Слишком большая группа'). Если tiny крошечный' заменить словом perminute Миниатюрный', то teeny 'крохотулечный' останется ни с чем. Если все односложные прилагательные заменить многосложными, что повлечет за собой утрату сравнительной степени на -ег, то исчезнут и некоторые семантические различия, которые возникают в результате возможности выбора между двумя формами. Как указывает Хаусхолдер (Householde г.— In: «Journal of Linguis-tics», I, 1965, p. 18), существует немало грамматик, и такая грамматика, для которой безразлично, является ли tiny 'tiny* или perminute1, лишь одна из них.

Кабула может обозначать любой предмет, если будет соответственно изменена договоренность о языке, которой говорящие придерживаются». Это общественный договор в чистом виде, алгебраизированный руссоизм в применении к семантике, и, хотя придумали его не К — Ф, они ничего в нем не изменили. В строгих рамках их теории нет места ни накоплению значения в том виде, в каком это в действительности наблюдается, ни развитию значения, как оно на самом деле происходит.

Четкость границ лексической единицы сопряжена с ее минимальностью. К — Ф подписываются под призывом к разоружению вплоть до самой морфемы. Их сообщения набираются вручную, подвижными литерами и после разового использования рассыпаются, а литеры возвращаются в наборную кассу. Морфемы представляются им монадами, которые, следуя определенным правилам, сходятся друг с другом и расходятся, не оставляя от своих связей никаких следов. Конечно же, К — Ф прекрасно понимают, что это не соответствует действительности, и они готовы признать это — их теория не рассчитана на то, чтобы объяснять идиомы и неопределенные случаи, встречающиеся в любой научной области, где теоретические рассуждения удобно начинать с мельчайших единиц. Однако, если, как я полагаю, имеет значение все то, что остается после разложения более крупных единиц на морфемы, и вообще всякие остаточные элементы, то монадологический подход к лексике нельзя считать удовлетворительным. Самым слабым звеном в теории К — Ф является их исходная позиция, то есть то, что они исходят из минимальной лексической единицы.

Что касается истоков их вдохновения, то они якобы основываются на том, что дают словари, но мы-то видели, что словари могут давать и больше и меньше. В них меньше похожих на перечисление показателей дефиниций, которые поддаются формализации по К — Ф. Кроме своеобразных иерархических систем соотнесения с референтами, есть и другие способы определения. Словари существуют не для того, чтобы давать дефиниции, а для того, чтобы помочь людям понять значение, и поэтому их основной задачей является обеспечить читателя рядом намеков и ассоциаций, которые соотнесут неизвестное с чем-то уже известным. Организованность и систематичность словаря являются скорее следствием нашего инстинктивного стремления к порядку, чем основанной на самом объекте какой-то глубокой потребностью в системе. Если словарь указал пользующемуся на опору в его собственном опыте — один-другой синоним, диаграмму, контекст, сравнение, привязанное к удобному (в смысле соотнесения) способу,— значит, он выполнил свое назначение, и, чтобы быть хорошим лексикографом-практиком, нужно уметь видеть возможные ассоциации, а не стремиться достичь теоретических высот. Слово instanter 'мгновенно* определяется в Вебстере III целиком при помощи синонимов; глагол to entangle 'запутывать' определяется синонимами и «различителем»: 'to twist ог interweave so as to make Separation difficult' ('Так сплетать или переплетать, чтобы затруднить разделение'); henna 'хна' —это 'кустарник или маленькое дерево', чем дается понять, что ни кустарник, ни дерево, каждое в отдельности, не могут дать представления о размере хны; одно из значений insignificant 'незначительный' подается как 'of little size or importance' ('маленький по размеру или значению'), то есть к неизвестным словам привязываются известные. Все приведенные случаи являются лишь простыми напоминаниями о вещах, с которыми мы уже знакомы. Успех к словарю приходит через наше знание мира, вследствие этого, а не вопреки этому.

Конечно, есть словари и словари. И если мы не претендуем на то, чтобы словарь, который мы нарисовали, был лучше лексикографических пособий, которые студенты обязаны иметь под рукой, значит, мы имеем право составлять любой словарь, какой пожелаем, лишь бы он служил цели, для которой задуман. Сознательно или нет, но К — Ф, имея в виду определенную операцию, описывают лишь такой вид словаря, который сможет ее обеспечить.

Нельзя в настоящее время продолжать гневаться на ге-неративистов и вновь набрасываться на них с обвинениями в том, что в идеале они стремятся превратить естественный язык в машинный. Грамматисты уже ответили на это: формальная грамматика — это такая грамматика, которая автоматически, по заданным правилам, порождает предложения без вмешательства извне, и она действительно п о доб-н а машине, хотя и не порождена ею.

Однако в генеративной грамматике остается нечто неправильное или по крайней мере преувеличенное, но что-то такое, что приближается к истине в формализованной семантике. Я имею в виду распространенное, но никогда пол

ностью открыто не признаваемое убеждение, что подобная система может основываться на относительно небольшом количестве показателей. Когда К —- Ф пишут (192), что формальная семантическая теория должна добиваться семантических толкований «без помощи лингвистической интуиции и проникновенности», они просто иначе называют все те подспорья для интерпретации, которые прежде исключались как относящиеся к знанию мира и которые, если их включить, превратят в открытый, беспредельный ряд в естественных языках то, что соответствует показателям. Если генеративная грамматика возникла именно для того, чтобы подвести формальную основу под грамматическую интуицию, то теория К — Ф стремится исключить некоторые виды семантической интуиции. И поскольку в результате такого подхода их теория не может адекватно объяснить поведение людей, для которых данный язык является родным, то за выбором нескольких показателей из всей их обширной интуитивной массы, должно быть, кроется какой-нибудь другой мотив. Решительные качественные сокращения не нужны естественным носителям языка. Они нужны машинам с их относительно ограниченными возможностями. Перед программистом стоит задача заставить машину работать как можно успешнее, и тут сравнительно небольшое количество показателей, отобранных за их большую широту охвата, может сыграть решающую роль. Дело не в том, что эти показатели имеют больше теоретических оснований называться таковыми, а в том, что они несут самую тяжелую функциональную нагрузку.

Если сказанное соответствует истине, то теория К — Ф является в лучшем случае частной теорией семантики естественного языка, хотя она может оказаться очень удачной теорией программирования для машинного перевода.

Исторические изменения в морфемной и словообразовательной структурах слова

Слово исторически изменчиво (меняется его фонемный состав, значение, морфемный облик). Современная морфемная и словообразовательная структуры могут не совпадать с историческим соответствием, о чем свидетельствуют морфемный и словообразовательный анализы слов.

Основные причины таких явлений – это следующие процессы:

-опрощение – языковой процесс, в результате которого слово с производной основой становится непроизводным. При опрощении происходит превращение слова со сложной структурой в одноморфемное. В русском языке разные части речи и разные морфемные структуры подвержены опрощению. Таковыми могут быть исторически суффиксальные структуры: ведь-м-а – ведьм-а, префиксальные по происхождению слова: за-кон – закон, суффиксально-префиксальные дериваты: на-реч-ий-э, слова, образованные с помощью сложения основ: вель-мож-а. Причины, приводящие к опрощению, это: изменение лексического значения мотивирующего слова (слово крыльцо изначально было образовано от слова крыло), исчезновение из словарного запаса мотивирующего слова (двор в значении "лица, окружающие царя"), выпадение слов из словарного запаса (слово варежка было образовано от слова варега), изменение в звуковом состав слова: слово облако произошло от слова обволакивать и раньше произносилось как обвлако;

-переразложение – процесс, в результате которого происходит перемещение границ между морфами. Переразложение может происходить, если слово исторически было производным и остается производным, но в его составе теперь выделяются другие морфы. Так, изначально слово горячность произошло от прилагательного горячный (горячн-ость), но теперь, после исчезновения такого прилагательного, структура слова выглядит как горяч-ность, а мы как его производящее рассматриваем прилагательное горячий;

-усложнение основы – это усложнение производящей основы, в результате чего нечленимые, непроизводные слова становятся членимыми, производными. Данный процесс противоположен опрощению. Например, слово зонтик именно в таком виде пришло к нам из голландского языка, однако сейчас мы выделяем в данном слове и корень, и суффикс: зонт-ик.

21) Классификации морфем

Классификация морфем

Морфема – это минимальная значимая часть слова. Морфемы подразделяются на два основных типа — корневые (корни) и аффиксальные (аффиксы).

Корень — основная значимая часть слова. Корень является обязательной частью любого слова — не существует слов без корня (кроме редких вторичных образований с утраченным корнем типа русского «вы-ну-ть (префикс-суффикс-окончание)»). Корневые морфемы могут образовывать слово как в сопровождении аффиксов, так и самостоятельно.

Аффикс — вспомогательная часть слова, присоединяемая к корню и служащая для словообразования и выражения грамматических значений. Аффиксы не могут самостоятельно образовывать слово — только в сочетании с корнями. Аффиксы, в отличие от некоторых корней (как, например, какаду), не бывают единичными, встречающимися только в каком-то одном слове.

Аффиксы подразделяются на типы в зависимости от их положения в слове. Наиболее распространены в языках мира два типа аффиксов — префиксы, располагающиеся перед корнем, и постфиксы, располагающиеся после корня. Традиционное название префиксов русского языка — приставки. Префикс уточняет смысл корня, передаёт лексическое значение, иногда выражает и грамматическое значение (напр., вид у глаголов).

В зависимости от выражаемого значения постфиксы подразделяются на суффиксы (имеющие деривационное, то есть словообразовательное значение) и флексии (имеющие реляционное, то есть указывающее на связь с другими членами предложения, значение). Суффикс передаёт и лексическое, и (чаще) грамматическое значение; может перевести слово из одной части речи в другую (транспонирующая функция). Флексии — словоизменяющие аффиксы. Традиционное название флексий русского языка — окончания, так как они в основном располагаются в самом конце слов.

Есть языки (тюркские, угро-финские), в которых отсутствуют префиксы, а все грамматические отношения выражаются постфиксами. В некоторых других языках — например, суахили семья банту, (Центральная Африка) — используются префиксы и почти не употребляются постфиксы. В индоевропейских языках, к которым принадлежит русский язык, используются и префиксы, и постфиксы, но с явным перевесом в сторону последних.

Помимо префиксов и постфиксов, встречаются аффиксы и иных типов:

- интерфиксы — служебные морфемы, не имеющие собственного значения, но служащие для связи корней в сложных словах (например, лоб-о-тряс);

- конфиксы — комбинации префикса с постфиксом, которые всегда действуют совместно, окружая корень (как, например, в немецком слове ge-lob-t — «хваленый»);

- инфиксы — аффиксы, вставляемые в середину корня; служат для выражения нового грамматического значения; встречаются во многих австронезийских языках (например, в тагальском: sumulat 'писать', ср. sulat 'письмо');

- трансфиксы — аффиксы, которые, разрывая корень, состоящий из одних согласных, сами разрываются и служат «прослойкой» гласных среди согласных, определяя грамматическое значение слова (встречаются в семитских языках, в частности, в арабском). В арабском языке очень мало гласных, их всего 3, так как язык консонантный:

Akbar — самый большой.

Kabir — большой.

Kibar — большие.

22) Слово как единица языка, его свойства и функции. Проблема определения слова.

1.Одной из важнейших проблем языкознания является определение слова, его отграничение, с одной стороны, от морфемы, с другой стороны – от словосочетания и предложения.

Каждая единица языка определяется прежде всего по ее функции. Фонема имеет смыслоразличительную функцию. Предложение – коммуникативную, слово – номинативную. Номинативная функция проявляется в способности слова служить именованием явлений действительности. Однако эта функция представлена не у всего корпуса слов, она обнаруживается прежде всего у знаменательных слов, которые обозначают явления действительности непосредственно и самостоятельно. Это самый обширный и представительный класс слов, составляющий ядро словаря.

Другой класс слов – служебные слова – лишены номинативных значений, поскольку выполняют служебные грамматические функции. Они могут указывать на явления (отношения) внеязыкового мира, лишь употребляясь со знаменательными самостоятельными словами. По своей функции служебные слова сближаются с морфемами и находятся на грани словаря и грамматики.

Особые функции выполняют междометия и местоимения. Междометия, как и служебные слова, не имеют номинативных значений, поскольку служат для нерасчлененного выражения эмоциональных реакций на окружающую действительность. Местоимения в отличие от других классов знаменательных слов не называют прямо явлений действительности, а обозначают их через указание на их отношение к говорящему лицу.

Таким образом, обнаруживается, что не весь словарь однороден функционально. Выделяется ядро – слова, имеющие номинативное значение, - и периферия – слова, имеющие другие функции и соответственно обладающие особыми типами лексического значения.

Слово определяется также с фонетической, структурной, морфологической, синтаксической и семантической сторон. С фонетической точки зрения слово характеризуется следующими признаками. Во-первых, возможно появление паузы до или после слова; во-вторых, одно слово характеризуется одним ударением; в-третьих, есть пограничные сигналы, свидетельствующие о начале и конце слова. Так, например, в русском языке звук [Ы] не может находиться в начале слова, в конце слова встречаются только глухие шумные согласные. В киргизском языке в качестве фонетических признаков, позволяющих выделить слово, можно назвать сингармонизм гласных. Однако названные фонетические признаки, выделяющие каждое отдельное слово, оказываются не абсолютными. Так, критерий одноударности не охватывает такие слова, как служебные, не имеющие самостоятельного ударения, а также сложные слова, у которых есть, помимо основного ударения, еще и второстепенное. Тем не менее фонетические признаки позволяют разграничивать слово и словосочетание, состоящее из знаменательных слов.

С точки зрения структурной слово обладает целостностью (непроницаемостью). Это означает, что оно не может быть рассечено другим словом и элементы слова не могут быть переставлены местами. Однако и в этом случае обнаруживается неабсолютность этого признака. Например, в русском языке, как впрочем и в других языках, есть слова, у которых этот признак отсутствует: никто – ни у кого, ни с кем или лизоблюд – блюдолиз. Этот критерий позволяет вычленить служебные слова. Сравните: в доме – в моем доме.

Морфологический критерий, выдвинутый А.И. Смирницким, носит название цельнооформленности (грамматической оформленности). Цельнооформленность означает, что слово имеет один морфологический показатель, грамматически оформляющий все слово. Этот признак отграничивает слово от морфемы и от словосочетания, имеющего два отдельных морфологических оформления. Но как и предыдущие признаки, этот критерий не является универсальным. Например, в английском языке один морфологический показатель S может относиться к целому словосочетанию: the Kind of England’s – «английского короля».

Согласно синтаксическому критерию, введенному Л.В. Щербой, Е.Д.Поливановым, слово в отличие от морфемы может составлять минимум предложения. Например: Внимание! Пожар! Светает. Однако не все слова могут составить минимум предложения. К таким словам относятся служебные слова, поскольку предлоги, частицы, союзы без знаменательных слов не используются. По этому признаку морфемы (несамостоятельные значащие единицы) и служебные слова оказываются не разграниченными.

Согласно семантическому критерию, слово характеризуется идиоматичностью, непредсказуемостью, немотивированностью или неполной мотивированностью называния. По этому признаку слово отличается от предложения, значение которого определяется его составом.

Таким образом, ни один из указанных признаков не может быть положен в основу определения слова в качестве единственного. Это приводило некоторых лингвистов к мысли об отказе от «неопределенного понятия» слова (Шарль Балли). Другие ученые предлагали не давать определения слова, общего для всех языков, поскольку в разных языках актуализируются неодинаковые критерии. Так, признак грамматической оформленности будет иметь разный вес при определении слова в аморфных и флективных языках.

Отказ от понятия слова не может быть признан плодотворным, поскольку слово, действительно, является центральной единицей языка: оно объединяет в себе признаки разных языковых уровней. Кроме этого, слово – это та единица, которая стихийно выделяется носителями языка. Видимо, следует согласиться с тем, что определение слова конкретизируется в каждом языке сообразно его языковым особенностям. Общее же определение слова может выглядеть так: «Слово – это единица наименования, характеризующаяся цельнооформленностью (фонетической и грамматической) и идиоматичностью» [см. дополнительную литературу к настоящей главе - № 1, с. 53].

2. Проблема слова принадлежит к одной из наиболее дискуссионных лингвистических проблем. Определения слова как языковой единицы и его понимания представителями разных лингвистических школ исторически изменялось. Вспомним хотя бы не очень давнюю попытку дескриптивистив поставить морфему в ранг основной единицы языка, а слово — лишь простой последовательности морфем. Теперь все больше линигвистив признают правильным утверждение о том, что именно слово является основной единицей языка Однако и в настоящий момент не полностью потеряло свою актуальность мнение Ф де Соссюра, что “до этого времени в отрасли языка всегда удовлетворялись операциями над единицами, как следует не визначеними” и что “слово, невзирая на все трудности, связанные с определением этого понятия, является единицей, что неотступное появляется перед нашим умом как что-то центральное в механизме мови”.

Слово как языковая единица требует соответствующей своей природе определения, которое бы отмежевало его от ближайших низших и высших в иерархи языковых единиц, то есть от морфемы и предложения, а в потоке вещания сделало возможным бы аргументированное отграничение его от соседнего слова. В первую очередь нуждается в аргументации центральное место слова в системе языка.

Центральное место слова в системе языка предопределяется тем, что все последние единицы языка (фонемы, морфемы, предложения, словосочетания) в той или другой степени воспринимаются на фоне слова и связанные системными отношениями с последним. Статус фонемы как единице языка определяется ее ролью в смысловой и формальной дифференциации слов, морфемы, как минимальной значимой единицы мови- конструированиям слова, а предложения как наивысшей в иерархи значимой единицы мови-словами в роли его составляющих частей Следовательно, слово выступает центральной единицей, которая пронизывает всю языковую систему.

Слово выступает основным строительным материалом высказываний, с помощью которых реализуется общение между людьми. Оно является основной единицей наименования фактов действительности, а также восприятий, мыслей, чувств человека, вызванных этими фактами. Наименование, которое осуществляется в форме лексической (слово) или грамматической (все виды завершенных конструкций), являет собой не только процесс обозначения денотата, но в то же время процесс познания и коммуникации. Таким способом смысловая функция слова как единицы информации включает формирование понятия и передаваемость соответствующего мислительного образа в процессе коммуникации. Двойственный характер слова заключается в том, что в сфере языка оно соотносится часто с предметом или явлением позамовной действительности абстрагировано от единичных представлений о них, а в сфере вещания слово может оказаться наименованием единичного предмета в конкретной ситуации. Кроме того, смысловая сторона слова содержит релятивные значения, которые указывают на отношение между предметами или явлениями позамовной действительности, а в системе языка — на отношение между словами. Обычно выражение понятий и релятивности имеет разную природу и связывается с разными параметрами слова: выражение понятия проектируется на лексическую основу слова, а выражение релятивности — на его грамматические формы. Слово только при наслоении его грамматического значения (или грамматических значений) на лексическое значение функционирует как полноценная единица информации. Хотя лексическое и грамматическое значения постоянно взаимодействуют, при лингвистическом анализе они рассматриваются как явления двух уровней — лексика и грамматики.

В языкознании не существует определение слова, которое было бы применимо ко всем языкам, особенно к языкам с типологической точки зрения разных. Это объективные факторы, которые препятствуют общей квалификации слова. Но по большей части имеются субъективные факторы, которые связываются с неодинаковым пониманием данной языковой единицы лингвистами.

Типологическое разные языки характеризуются разной структурой слов, и потому используемые некоторыми лингвистами определяющие для выделения слов критерии в одних языках становятся неприменимыми относительно других языков. Например, одним из главных показателей слова в английском языке О. І. Смирницький считал цильнооформленисть. Критерий цильнооформлености использует также Д. М. Шмельов, давая такое определение слова относительно русского языка: “Слово — это единица наименования, которое характеризуется цильнооформленистю (фонетической и грамматической) и идиоматичнистю”. Однако в языках инкорпорирующих, в частности в юкагирский, этот показатель характеризует целое предложение.

Понятие слова, очевидно, нужно определять относительно конкретного языка или группы родственных языков. При этом следует считаться с двусторонней природой слова — его форму и содержание. Ввиду двусторонней сущности основной единицы языка, В. М. Жирмунський квалифицирует слово как наименьшую языковую единицу, самостоятельную по значению и формой. Учитывая грамматическую структуру флективных языков наиболее удачным кажется определение слова Ю. С. Масловим как минимальной единицы. языки. какой присущая большая в сравнении с морфемой самостоятельность (автономность). Относительная самостоятельность слова, по мнению Ю. С. Маслова, имеет две степени: первый, более низкий, степень может быть условно названа “позиційною” самостоятельностью, второй, более высокий — “синтаксичною” самостоятельностью. Позиционная самостоятельность слова указывает на его широкую, хотя и не абсолютну-рухливисть, более или менее свободное перемещение в предложении (в разных предложениях то же слово может занимать разные позиции). Из этого выплывает, что слово — наименьшая дискретная (какой свойственное раздельное существование) единица языка. По мнению Ю. С. Маслова, позиционная самостоятельность более важна для общего определения слова. Понимание слова как единице с позиционной самостоятельностью (подвижностью в предложении, часто подкрепляемой, кроме того, линейной, целостностью) признается многими учеными. Вторая, высшая степень самостоятельности — синтаксическая самостийнисть-полягае в способности слова выполнять функцию члена предложения или отдельного однословного предложения. Некоторые лингвисты в основу общего определения слова кладут именно критерий синтаксической самостоятельности, причем обычно принимают во внимание не две разновидности его синтаксического функционирования, а один, считая словом' минимальную единицу, способную при соответствующей ситуации выступать в роли отдельного предложения. Такой мысли придерживался Л. Блумфілд, подчеркивая, что “форми, какие могут выступать как предложение — это свободные формы... Свободная форма, которая не является словосочетанием, являет собой слово... Короче говоря, слово — это минимальная свободная форма”. В сопоставлении с предложением определял слово и Л. В. Щерба: “Мені кажется, что словом мы назовем часть предложения, которую мы можем, не изменяя значения, употребить самостийно”. Подобную квалификацию слова дает также Есть. Д. Поліванов.

При рассмотрении слова как грамматической единицы, на наш взгляд, есть большие основания класть в основу его выделения синтаксическую его автономность с учетом потенциальной позиционной подвижности в пределах предложения. До этого следует прибавить, что нужно различать первичные и вторичные формально синтаксические и семантико-синтаксичні функции слов. Первичной функцией слова является способность исполнять роль формально синтаксического (на основе синтаксических связей) и семантико-синтаксичного (на основе семантико-синтаксичних отношений) компонента предложение, а вторичной — исполнять роль однословного предложения.

Адекватное определение слова возможно при сопоставлении его с более низкой, что непосредственно прилегает к нему, единицей — морфемой, и более высокой, которая непосредственно расположена, над ним, грамматической единицей — предложением. Самая низкая и наивысшая грамматические единицы, между которыми находится слово, создают фон, на котором четко вырисовываются типичные характеристики слова. Как отмечалось, понятие слова нужно квалифицировать относительно конкретного языка или группы родственных языков, поскольку в лингвистике не существует его определения, применимого ко всем (типологическое разных) языкам. Рассмотрим понятие слова на материале украинского языка (это понятие отбивает природу слова в типологическое подобных языках).

Наименьшая грамматическая единица морфема, в отличие от слова, не характеризуется синтаксической, а также позиционной автономностью. Морфема оформляет слова, указывая на отношение между предметами и явлениями, тогда как слово помечает предметы и явления. Слово имеет основные свойства знака, и потому, как любой знак, характеризуется отношением к отмечаемому предмету или явлению и к понятию об этом предмете или явлении.

Кроме отмеченных двух признаков — синтаксической (и позиционной) автономности и наличия лексического значения — слово в языках типа украинской имеет такую грамматическую, признак, как морфологическая членованисть. Оно в украинском языке может быть минимально только двучленным (двоморфемним), в его состав обязательно входит корень (носитель лексического значения) и аффикс (носитель собственно грамматического или словообразовательно-грамматического значение). Корень и аффикс, в противовес слову, выступают минимальными (нечленящими дальше) значимыми единицами, минимальными двусторонними единицами, в которых за определенным экспонентом закреплен тот или другой элемент содержания. Слово как значимая единица всегда характеризуется формальной и семантической членованистю: оно членится дальше на значимые части, то есть состоит по крайней мере из двух морфем. Через формальную и семантическую членованисть на морфемы морфологическое слово можно назвать морфологической единицей-конструкцией.

То грамматическое значение, которое в украинской и типологическое подобных ей языках выражается служебными морфемами, в других языках может выражаться отличающимися от морфемы средствами. В результате этого понятия морфемы, впервые введенное И. О. Бодуеном де Куртене именно как обобщенное обозначение компонентов слова — корня и аффиксов, приобрело расширенное толкование в некоторых лингвистических направлениях. Да, Же. Вандрієс понимает морфему как любой способ выражения грамматических отношений, включая сюда даже порядок слов. Лингвисты копенгагенской школы морфемой признают только грамматическое значение, выраженное тем или другим формантом, что позволяет выделять в одном полисемантическом форманти несколько морфем. Американские дескриптивисти рассматривают морфему прежде всего как единицу сегментную, или линейную, видилювану при сегментации слов, а также и как единицу суперсегментную — ударение, интонацию и тому подобное. Такие подходы к функциональному определению морфем дают основание утверждать, что “справжнє” слово включает к своему составу корень в роли носителя лексического значения и служебный сегментный (или суперсегментный) компонент, который в украинском языке по большей части выражается аффиксами или аналитическими морфемами, а в других, типологически отличных языках может выражаться функционально афиксоидними элементами. Следовательно, с функциональной точки зрения в структуре любого слова имеется службовий-сегментний или суперсегментный (типа ударения, закрепленного порядка расположения и тому подобное) — средство, которое выражает грамматические значения.

Для предложения как наивысшей грамматической единицы, подобно слову, характерная формальная и семантическая членованисть. Предложение также минимально состоит из двух (правда, другой природы) семантических компонентов — субъекта и предиката. Слово указывает на предмет (явление), а предложение на ситуацию. Компонентами, предложения выступают слова, компонентами слова — морфемы. Слово относительно предложения и морфемы обнаруживает двойственный характер: относительно предложения оно является минимальным семантико-синтаксичною единицей, относительно морфемы — наибольшей морфологической единицей, морфологической единицей-конструкцией.

Функционирование слова в пределах предложения вызывает его разнообразное варьирование — фонетическое, морфологическое и семантическое. В этих случаях перед исследователем появляется сложная проблема разграничения вариантов слова и разных слов. Рассматривая вопрос пределов слова с грамматической стороны, В. М. Жирмунський подходяще отмечал, что “межі слова, .якщо рассматривать слово как систему грамматических форм (согласно терминологии акад. В. В. Виноградова), определяются пределом между словообразованием и словоизменением (формотворенцям)”. Некоторые языковеды фактически отрицают существование в языке вариантов, считая, что любая грамматическая форма слова, а также “найменша изменение в значении слова делает его другим словом”. Другие языковеды, напротив, группируют в одно слово любые лексические единицы с одинаковым произношением или написанием. Для украинской и многих других языков важной разновидностью языкового варьирования слова является его грамматическое варьирование, то есть образование его грамматических форм — словоформ. Разграничение слова и словоформ развязывается неодинаково разными лингвистами. В частности, П. Ф. Фортунатов относил грамматические формы числа к грозным словам, отмечая, что эти формы помечают “відмінності в определенном переменном признаке отдельных предметов думки” и выступают словообразовательными единицами: вовк—вовки и под. В отличие от П. Ф. Фортунатова, Л. В. Щерба объединял разные слова в парадигму форм одного слова, считая, например, что словообразовательные формы типа стол — столик является формами того же слова, потому что уменьшительные формы являют собой оттенки основного понятия и тому подобное. Подобный разнобой объясняется разной лингвистической концепцией слова, недостаточно разработанной теорией грамматических значений и грамматических категорий. В нашем труде к морфологическим вариантам одного слова засчитываем словоформы, в которых имеется идентичное вещественное значение повъязяне с той же реалией или классом одинаковых реалий, и в которых словозминний аффикс выражает синтаксические связки и семантико-синтаксичні отношение слов в предложении.

Подытоживая проблему определения слова, можно сформулировать такое понятие слова как языковой единицы: слово-найменша относительно самостоятельная знаковая языковая единица, способная выполнять: функцию члена предложения или минимального (однословного) редення, и наибольшая морфологическая единица (морфологическая единица-конструкция относительно минимальной морфологической единицы-морфемы).

Как совокупность вариантов (словоформ) объединяется в соответствующий инвариант (слово), так и ряд слов объединяются в семантико-граматичний класс — часть речи. Объединение слов в части речи наиболее полно реализуется за семантическими, синтаксическими и морфологическими признаками. Слово как лексическая единица принадлежит к “відкритих” классов, и слово как грамматическая единица принадлежит к “закритих” грамматических классов — частей речи — в том понимании, что новые части речи в грамматической структуре украинского языка не образуются. Слова формируют словарный состав языка, постоянно пополняемый, а следовательно, наиболее подвижный и наиболее склонный к изменениям. Словарный состав, призванный служить потребностям коммуникации между членами общества, в соответствии с этим организованный: он потенциально безграничный, постоянно пополняясь новыми словами путем возникновения новых значений слов, словообразования, заимствований, и тому подобное. Наиболее производительным средством систематизации “океану” слов, наивысшим проявлением системной организации слов (невзирая на их “відкритий” характер) выступают части речи. Этот способ классификации словаря, привычный сызвека, учитывает как лексико-категоріальну семантику слов, так и их морфологические и синтаксические показатели. Придется признать, что части речи, невзирая на видилювану в том же языке порежу их количество и шатание в принципах их выделения, занимают в грамматике сравнительно стабильное в теоретическом плане и “міцне” место среди других категорий, и их классификация основывается на достаточно объективных показателях. Принципиальным вопросом при объективном анализе частей речи является характер учета парадигматических и синтагматичних их аспектов.

Понятия парадигмы и понятия синтагми противопоставляются как ассоциативный (парадигматика) и линейный (синтагматика) планы отношений между элементами языка. Более строгое понимание парадигмы, как отмечает О. І. Москальська, закрепилось в морфологии, в которой парадигмой считается закрытая система форм, связанных опозитивними отношениями. Парадигматика в общем плане распространяется на совокупность системных (парадигматических) отношений, на структуру оппозиций соответствующего уровня языка, а синтагматика-на системную сочетаемость единиц языка или их одновременную реализацию в линейном ряду в потоке вещания. В проекции на части языки в парадигматику входит количество частей речи, их морфемный состав, их внутреннее членение и грамматические категории, пределы между отдельными частями речи. Синтагматичний план частей речи в первую очередь охватывает их валентную возможность.

23) Лексическое значение, его структура. Типы слов по лексическому значению.

Лекси́ческое значе́ние — соотнесённость звуковой оболочки слова с соответствующими предметами или явлениями объективной действительности. Лексическое значение включает в себя не всю совокупность признаков, присущих какому-либо предмету, явлению, действию и т. д., а только наиболее существенные, помогающие отличить один предмет от другого. Лексическое значение раскрывает признаки, по которым определяются общие свойства для ряда предметов, действий, явлений, а также устанавливает различия, выделяющие данный предмет, действие, явление. Например, лексическое значение слова жираф определено так: «африканское парнокопытное жвачное животное с очень длинной шеей и длинными ногами», то есть перечисляются те признаки, которые отличают жирафа от других животных.

Значение имеют все слова русского языка. Слово может иметь одно лексическое значение (однозначные слова): синтаксис, тангенс, кепка, потайной и др. Слова, имеющие два, три и более лексических значения, называются многозначными: рукав, теплый. Многозначные слова бывают среди всех самостоятельных частей речи, кроме числительных. Определить конкретное значение многозначного слова можно только в контексте: звезда — на небе зажглись звезды; звезда экрана; морская звезда.

В современной лингвистике значение слова рассматривается как сложная многоуровневая структура. Среди уровней значения принято выделять семантический, т.е. относящийся к предметам и явлениям объективной реальности, прагматический, т.е. относящийся к условиям коммуникации, и синтаксический, т.е. относящийся к правилам употребления слова.

Считается, что представлением о структуре лексического значения лингвистика обязана логической семантике, математической логике, однако первоначально заимствованные из логической семантики понятия были многократно переосмыслены, изменены и дополнены.

С точки зрения логики, денотат и сигнификат представляют собой предмет действительности и понятие об этом предмете. Параллелями понятий «денотата» и «сигнификата» из математической логики в лингвистической семантике стали четко противопоставленные понятия Bedeutung и Sinn Г.Фреге, «экстенсионал» и «интенсионал» Р.Карнапа, «референция» и «значение» У. Куайна [Левицкий, 1989, с. 6].

В современной лингвистике исходная система понятий подверглась пересмотру как с точки зрения числа, так и с точки зрения смыслового наполнения компонентов значения.

Первым источником неоднозначности толкования этих терминов является вопрос о включении в структуру лексического значения отдельных элементов каждого уровня – семантического (не вызывающего разногласий), прагматического, синтаксического. Так, в некоторых работах прагматический (коннотативный) уровень связывается с динамикой (речевой реализацией) номинации, а не с фиксированным инвентарем означаемых ([Глушак, Копань, 1990, с. 13], [Чебанов, Мартыненко, 1990]).

Вторым сложным моментом является различие между единичным и общим, то есть включение в денотат отдельного предмета или класса предметов. Это различие, часто проводимое на уровне семантики (предмет – класс предметов), сложнее провести на уровне синтактики (синтагматики знака в единичном акте речи – его парадигматика в языке как системе), и еще сложнее – на уровне парадигматики («окказиональная» - «узуальная» коннотация). Наконец, различение денотата и сигнификата далее усложняется, если денотатом является не материальный, а идеальный объект [Левицкий, 1989, с. 6].

Различение единичного предмета и класса предметов необходимо для определения связи семантического компонента значения с уровнями деятельности человеческого сознания. Предмет окружающей действительности вызывает в человеческом сознании ощущение – первичное знание человека об окружающем мире. Являясь основой ментальной деятельности, ощущения не способны создавать у человека целостное представление о предмете, но они составляют базу для восприятий. Восприятия отражают предмет в его чувственной непосредственной целостности и служат информационной основой для формирования представлений – чувственно-наглядных целостных образов предметов, сцен и событий, которые хранятся в человеческой памяти и могут быть актуализированы в сознании в отсутствие непосредственного воздействия объектов на органы чувств.

На базе представления формируется понятие – одна из высших форм отражения действительности. В понятие включаются не все стороны предметов, а только их существенные признаки – признаки, необходимые и достаточные для отграничения предмета от всех других. Таким образом, в сознании человека переход от единичного объекта к классу объектов осуществляется при формировании понятий. Понятию сопоставляется сигнификат слова, который в зависимости от принадлежности слова к кругу «обиходных» или «научных» может быть либо интуитивно воспринимаемым набором признаков, либо отражением в сознании признаков явно описанных и определенных.

В сфере материального оппозицией сигнификата является денотат. Денотат определяется либо как класс предметов, либо как совокупность признаков. Первое определение представляется более обоснованным, так как в оппозиции общее – единичное (а не материальное – идеальное), т.е. денотат – референт, референтом знака является предмет, а не его признак. Номинативная функция слова заключается именно в обозначении целостных объектов, а не признаков, составляющих эти объекты. Однако, следует отметить, что для некоторых задач понимание денотата как совокупности признаков обозначаемых объектов может быть более продуктивным, чем первое определение. При попытке выявить денотативную синонимию двух слов установить совпадение набора признаков обозначаемых объектов можно путем их непосредственного перечисления, тогда как класс объектов может быть определен только посредством перечисления его признаков.

Определенную сложность в проблему структуры лексического значения вносит существование слов не только предметных (или конкретных), но и признаковых (или абстрактных). Если предметные слова обращены к окружающему человека миру, то признаковые – к мышлению человека [Арутюнова, 1980, с. 185]. Модель структуры значения, основанная на противопоставлении предметов объективной реальности и человеческого мышления, ставится под сомнение семантикой слов, денотаты которых принадлежат к субъективному миру. Так как не представляется возможным сколь либо обоснованно разграничить представления, отражающие некоторые свойства и отношения, и сами эти свойства и отношения, существующие в виде представлений, то необходимо либо признать отсутствие денотата у абстрактных слов, либо сохранить универсальность модели значения, но указать на нерелевантность различия между референтом, денотатом и сигнификатом абстрактного слова.

Особый интерес представляет решение вопроса о структуре значения признаковых слов, предложенное Ю.С. Степановым. По его мнению, радикальное отличие между конкретными и абстрактными словами заключается в том, что определение конкретных слов «может быть дано посредством перечисления признаков предмета», поскольку конкретные слова всегда имеют денотатом отдельный предмет или явление действительности, а определение денотатов абстрактных слов «всегда есть та или иная операция над уже существующими понятиями» [Степанов, 1977, с. 320-321]. Определения первого типа называются прямыми. Определения, в которых значения «описываются не перечнем признаков, а развертыванием содержания в одно или несколько высказываний, т.е. словосочетаний с предикацией», называются перифрастическими или косвенными. Ю.С. Степанов указывает на обязательность синтагматических отношений между компонентами косвенного определения [Степанов, 1977, с. 324, 326].

В.В. Левицкий отмечает, что к косвенным определениям следует отнести не только дефиниции с явно синтагматическим характером отношений между составляющими их элементами, но и дефиниции, состоящие из таких парадигматических рядов, которые легко трансформируются в предикативные словосочетания, т.е. в высказывания. Развивая противопоставление конкретных и абстрактных слов на основе способа их определения, В.В. Левицкий показывает, что референтом абстрактных слов является отдельная ситуация (тогда как референтом конкретных – предмет внешней действительности), денотатом – класс однотипных ситуаций, объединенных на основе определенных признаков, а сигнификатом – совокупность этих признаков [Левицкий, 1989, с. 10-11].

Как проявление системного характера языка, сигнификаты слов составляют определенную систему, вследствие чего и слова, обозначающие соответствующие денотаты, формируют лексико-семантические поля или группы (ЛСГ). В силу асимметрии плана выражения и плана содержания близость сигнификатов не предопределяет близости лексем, и наоборот. В этой связи представляется логичным выделение понятийных лингвистических полей и словесных лингвистических полей.

Среди понятийных (семантических) полей различаются поля парадигматические, объединяющие элементы, связанные родовидовыми отношениями, синтагматические, включающие слова, связанные существенными отношениями (по Порцигу): часть-целое, деятель-объект и т.п., и тематические, объединяющие парадигматические и синтагматические поля. Дифференциальные компоненты значения, совокупность которых формирует данное значение данного слова в отличие от другого значения того же слова, называются семантическими компонентами или семами.

Членение содержание каждого значения слова (семемы) на элементарные значений (сем) является наиболее распространенной точкой зрения. Из многочисленных классификаций сем для нас является существенной функциональное деление сем на идентифицирующие, объединяющие слово с другими членами семантической парадигмы, и дифференцирующие [Васильев, 1982]. Также важно, что семическая структура значения слова имеет иерархический характер и включает в свой состав архисему, которая отражает родовое понятие всех слов понятийного поля, и дифференциальные семы, которые отражают совокупность отличительных признаков объекта. Дифференциальная сема одного уровня может служить архисемой по отношению к словам более узкого значения.

Словесные поля традиционно называются «гнездами» или «семьями» слов. Слова, входящие в одну словесную лексическую группу, могут означать очень отдаленные понятия. Таким образом, и в плане выражения, и в плане содержания мы встречаемся с однородными и разнородными элементами.

В исторической лексикологии, исходя из плана выражения, предметом исследования могут быть значения: 1) отдельного слова, 2) гомоморфного лексического поля (ряда слов, объединенных общей морфемой, обычно корнем), 3) гетероморфной группы слов (объединяемых общностью значения).

Между этими группами имеются промежуточные явления. Во многих случаях трудно отличить разные производные слова от морфологических вариантов слова. Паронимы нередко находятся в промежуточном положении между однокоренными и разнокоренными словами. Различные аттракции, которые усугубляются близостью значений, затрудняют разграничение семей слов.

Исходя из плана содержания, предметом исследования могут быть способы выражения 1) отдельного референта, 2) гомосемной группы референтов – семантического поля (синтагматического, парадигматического или тематического), 3) гетеросемной группы референтов, объединяемой общностью лексического выражения.

2.Типы лексических значений слов в русском языке

Сопоставление различных слов и их значений позволяет выделить несколько типов лексических значений слов в русском языке.

По способу номинации выделяются прямые и переносные значения слов.

Прямое (или основное, главное) значение слова - это такое значение, которое непосредственно соотносится с явлениями объективной действительности. Например, слова стол, черный, кипеть имеют следующие основные значения соответственно:

1. "Предмет мебели в виде широкой горизонтальной доски на высоких опорах, ножках".

2. "Цвета сажи, угля".

3. "Бурлить, клокотать, испаряясь от сильного нагрева" (о жидкостях).

Эти значения носят устойчивый характер, хотя исторически могут изменяться. Например, слово стол в древнерусском языке означало "престол", "княжение", "столица".

Прямые значения слов менее всех других зависят от контекста, от характера связей с другими словами. Поэтому говорят, что прямые значения имеют наибольшую парадигматическую обусловленность и наименьшую синтагматическую связанность.

Переносные (непрямые) значения слов возникают в результате переноса названия с одного явления действительности на другое на основании сходства, общности их признаков, функций и т. д.

Так, слово стол имеет несколько переносных значений:

1. "Предмет специального оборудования или часть станка сходной формы": операционный стол, поднять стол станка.

2. "Питание, пища": снять комнату со столом.

3. "Отделение в учреждении, ведающее каким-нибудь специальным кругом дел": справочный стол.

У слова черный такие переносные значения:

1. "Темный, в противоположность чему-нибудь более светлому, именуемому белым": черный хлеб.

2. "Принявший темную окраску, потемневший": черный от загара.

3. "Курной" (только полная форма, устаревшее): черная изба.

4. "Мрачный, безотрадный, тяжелый": черные мысли.

5. "Преступный, злостный": черная измена.

6. "Не главный, подсобный" (только полная форма): черный ход в доме.

7. "Физически тяжелый и неквалифицированный" (только полная форма): черная работа и т. д.

Слово кипеть имеет такие переносные значения:

1. "Проявляться в сильной степени": работа кипит.

2. "Проявлять что-нибудь с силой, в сильной степени": кипеть негодованием.

Как видим, непрямые значения появляются у слов, которые не соотнесены непосредственно с понятием, а сближаются с ним по различным ассоциациям, очевидным для говорящих.

Переносные значения могут сохранять образность: черные мысли, черная измена; кипеть негодованием. Такие образные значения закреплены в языке: они приводятся в словарях при толковании лексической единицы. Воспроизводимостью и устойчивостью переносно-образные значения отличаются от метафор, которые создаются писателями, поэтами, публицистами и носят индивидуальный характер.

Однако в большинстве случаев при переносе значений образность утрачивается. Например, мы не воспринимаем как образные такие наименования, как колено трубы, носик чайника, ход часов и т. п. В таких случаях говорят о потухшей образности в лексическом значении слова, о сухих метафорах.

Прямые и переносные значения выделяются в пределах одного слова.

По степени семантической мотивированности выделяются значения немотивированные (непроизводные, первичные), которые не определяются значением морфем в составе слова; мотивированные (производные, вторичные), которые выводятся из значений производящей основы и словообразовательных аффиксов. Например, слова стол, строить, белый имеют немотивированные значения. Словам столовый, настольный, столоваться, постройка, перестройка, антиперестроечный, белеть, белить, белизна присущи мотивированные значения, они как бы "произведены" из мотивирующей части, словообразовательных формантов и семантических компонентов, помогающих осмыслить значение слова с производной основой (Улуханов И. С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы ее описания М., 1977. С. 100-101).

У некоторых слов мотивированность значения несколько затушевана, поскольку в современном русском языке не всегда удается выделить их исторический корень. Однако этимологический анализ устанавливает древние родственные связи слова с другими словами, дает возможность объяснить происхождение его значения. Например, этимологический анализ позволяет выделить исторические корни в словах жир, пир, окно, сукно, подушка, облако и установить их связь со словами жить, пить, око, сучить, ухо, волочить (обволакивать). Таким образом, степень мотивированности того или иного значения слова может быть неодинаковой. К тому же значение может казаться мотивированным человеку с филологической подготовкой, в то время как неспециалисту смысловые связи этого слова представляются утраченными.

24) Типы изменения лексического значения. Полисемия. Типы значений многозначного слова.

1.Следовательно, единицей лексики является слово. Внешне оно воспринимается как звук или совокупность звуков. Однако не каждый звук, не каждое сочетание звуков можно назвать словом. Слово - это звук или комплекс звуков, имеет определенное значение и употребляется в речи как самостоятельное целое. В этом определении слова учитывается его двойная природа. Внешняя сторона слова - его звуковая оболочка, внутреннюю сторону - значение слова. Без внешней оболочки слово не может быть услышано, без внутреннего наполнения оно будет непонятным. Звуковая оболочка - форма, значение слова - его содержание. Поэтому слово существует благодаря единству формы и содержания.

С помощью слов человек называет предметы и явления окружающей действительности, их признаки, действия, положение и т.д. Поэтому основная функция слова в языке - именительный или номинативная.

Лексическое значение слова хоть и устойчиво, однако не остается абсолютно неизменным. Впоследствии слово может изменить значение, приобрести новое (жена, санитарные жена, добровольная дружина и т.д.).

Однозначные и многозначные слова. Прямое и переносное значение.

В языке есть слова, смысл которых сводится к называния какого-то одного понятия, признаки или явления действительности. Такие слова, имеющие только одно значение называются однозначными в каждом языке есть слова, которые имеют несколько значений. Способность слова иметь несколько значений называется многозначностью, или полисемией (гр. слово - много, знак). Слово, первоначальное однозначное, постепенно может приобрести новых значений. Основное, исходное значение называется прямо, остальные значений того же слова переносные. Прямое значение еще называют первичным. Оно чаще связано с контекстом.

Косвенные, переносные значения многозначного слова еще называют вторичным.

Многозначность в языке развивается постепенно в процессе развития языка.

Переносимость значение слова является устоявшейся закономерностью языка. Переносное употребление слов особенно распространено в художественном и разговорном стилях.

Различают следующие типы переносных значений: метафору, метонимию.

Омонимы

Омонимы (гр. сл - одинаковый, имя) - это слова, разные по значению, но одинаковые по звучанию и написанию. В лексикологии различают омонимы лексические, морфологические, словообразовательные, синтаксические.

Лексические - разные по значению и одинаковые по звучанию.

Синтаксические - один из которых является словом, а второй словосочетанием (потри - по три, солнце - сон, кирпич - это глина.

Словообразовательные - это одинаковые звуковые комплексы, возникающие при создании производных от разных по звучанию слов (засыпать от спать и засыпать от сыпать.

Морфологические - это одинаковые звуковые комплексы, образующиеся при склонении и диевидминюванни.

В контексте омонимы выполняют стилистические функции, такие используются как средство создания острот, каламбуров образности выражения.

Антонимы

Антонимы - (гр. сл - против, имя), - слова с противоположным значением, выражающие несовместимые понятия. Употребление антонимов делает речь отчетливее и богаче нашего языка, которая требует к себе специального внимания, постоянного сличения со словарями, ежечасного обновления в памяти значения нужных для работы наименований.

Терминология (гр. сл - божество границ, границ, слово) - раздел лексики, охватывающий термины различных отраслей науки, техники, искусства, общественной жизни. Наиболее распространенным способом создания терминов является афиксация. Творятся сроки и путем абревиации. Среди терминов переживают существительные, прилагательные, реже - наречия.

Профессионализм

Это слова или выражения, присущие языку определенной узкой категории людей, поставленных в особые условия жизни. Большинство профессионализм являются словам общенародного языка, принятыми в переносном смысле. Профессионализм расширяют языковой словарь. Применяют в устной речи людей определенной профессии. В письменной форме они употребляются в изданиях, предназначенных для специалистов отдельных отраслей науки и производства.

Используют еще устаревшие слова, которые сохранились в определенных видах деловых бумаг. Это слова типа (священный, благотворное) гласность, воедино, глава правительства, ваше высокопревосходительство и т.п.).

Эмоциональная лексика для деловых текстов вообще не свойственна. Но может употребляться в некоторых проектах резолюции, отчетах и др. Знаем, что деловая речь в целом ориентируется на нейтральном общеупотребительную лексику украинского литературного языка.

Диалектизмы - слова, которые распространены на определенной территории. Они не используются в научном и официально-деловом стилях, кроме тех случаев, когда они являются предметом описания и изучения. Используются и в художественной литературе. Немало диалектизмов стало достоянием общеукраинского лучшего сочинительства.

Общие и собственные слова

Украинский язык в своем лексическом составе покинула группу слов - индоевропейские, спильнословьянськи, восточнославянские и собственно украинские. Для многих индоевропейских языков, общие или очень похожими слова; что означают названия гипотетических, животных, растений, продуктов питания; названия предметов и явлений природы, действий, процессов, этапов.

Собственно украинские слова составляют наибольшую часть лексики. Их можно распознать по фонетическим и грамматическим признакам. Ведь специфически украинская лексика начала формироваться еще в юго-западных говорах древнерусского языка. Ее элементы прослеживаются уже в отдельных памятниках древнерусской письменности.

Слова и термины

Когда у нас возникают трудности при написании появляются сомнения по поводу написания того или иного слова, мы можем быстро найти его в словаре. Выбор слова для делового документа должен соответствовать установленным в украинском литературном языке нормам, он должен быть мотивированным. Ведь только продуманное мотивированное употребление слова в тексте документа оправдывает его появление в этом тексте, независимо от того, какое это слово по происхождению, какое место в литературном языке оно занимает. Высокая языковая культура достигается на сразу, нельзя течение короткого времени освоить все тонкости выбора слова. Начинать надо от простейшего, самым очевидным.

Книжные слова (прилагается).

Иноязычные слова (прилагается).

Сроки - это слова или словосочетания, которые употребляются в довольно специфической (научной, публицистической, деловой и др.) сфере вещания и создаются для точного выражения специальных понятий и предметов. В деловом стиле тоже есть своя терминология (прилагается).

2.Понятие полисемии

Многозначность, или полисемия, слова (от латинского poly — «много»+ sema—«знак») — это наличие у языковой единицы более одного значения при условии семантической связи между ними или переноса общих либо смежных признаков или функций с одного денотата на другой. Полисемия может быть как грамматической, так и лексической. Примером первой может служить полисемия 2-го лица единственного числа русских глаголов: «Ты этого не поймешь» и «Тут ничего не поймешь» или артикля the в анг-лийском языке, выполняющего как уточняющую (The tiger was old), так и обобщающую (The tiger is a cat-like animal) функцию. Лексическая полисемия может быть определена как «способность одного слова служить для обозначения разных предметов и явлений действительности» (ЛЭС). Полисемия является языковой универсалией в системе европейских языков. Основана она на асимметричности языкового знака и отражает принцип экономии формальных средств при передаче максимального смыслового объема. Моносемия, т. е. наличие у языковой единицы одного значения, не типична для языка в целом. Однозначны главным образом термины, если они не образованы путем переноса от единиц литературного языка, или слова, заимствованные из других языков для обозначения экзотических объектов (igloo, koala). Однако и в этих сферах довольно часто наблюдается развитие нового значения. Так, один и тот же термин может оказаться многозначным даже внутри одной терминосистемы. В лингвистике таким примером служит термин «конверсия», обозначающий как «образование нового слова путем перевода данной основы в другую парадигму словоизменения», так и «одно из двух противополагаемых свойств как составляющих данную категорию». Термин «robot» в последние годы с развитием компьютерных технологий также приобрел новое значение — «a user who is actually a programme» (вспомогательная программа-пользователь). Также не однозначно экзотическое слово kangaroo — в конце XIX — начале XX в. в объеме его значения было сленговое «a tall thin man, especially ill-shaped and round-shouldered». Существование самого принципа экономии языковых средств возникает из-за несоответствия объема памяти че-ловека количеству осваиваемой информации. Г. Уоррелл (Н. Warrel) в своей книге «Science of Human Behavior» (Warrel, 1962) приводит такие данные: 500 самых употребительных слов английского языка передают более 10 000 значений, причем чем употребительнее слово, тем более развита система его производных значений. По другим подсчетам, на одно анг-иийское слово в среднем приходится до 25 значений. В речевом акте, высказывании используется одно из этих значений. Выбор нужного подска-зывается окружением слова в конкретном речевом акте, иначе говоря, полисемия нейтрализуется контекстом

25. Омонимия, ее отличие от полисемии. Пути образования и типы омонимов.

1.Омонимия слов

От полисемии языковых и речевых знаков следует отличать омонимию знаков. Омонимичные знаки имеют совпадающие экспоненты (или звуковые, или графические, или и те, и другие). Между семантемами омонимичных слов отсутствует связь, которая могла бы свидетельствовать об отношении семантической мотивированности.

Источниками слов-омонимов являются:

совпадение экспонентов слов, различных в прошлом по звучанию: так, слова лук (растение) и лук (оружие), второе слово характеризуется переходом носовое о > у;

разные пути происхождения исконных слов: шип (< шипеть; звукоподражательное) и шип (розы);

образование омонимичных слов от одной и той же деривационной основы в разное время: ветрянка ('оспа') и ветрянка ('ветряная мельница');

появление рядом с исконным словом заимствованного слова: брак ('женитьба'; от глагола брать) и брак ('изъян'; от нем. brechen 'ломать' в нижненем. форме);

заимствования слов из разных источников: рейд ('место стоянки кораблей'; из нидерл) и рейд ('военный набег в тыл противника'; из англ.);

распад полисемии слова: свет ('лучистая энергия') и свет ('мир, вселенная').

Формальные критерии разграничения полисемия и омонимии (разные словообразовательные потенции и разные синтаксические функции омонимичных слов) весьма зыбки. Примеры не свидетельствуют о наличии достаточно регулярных различий, например, типа языковой (языковое общение) и языковый (языковая колбаса).

Омонимия может быть полной и частичной. В последнем случае совпадают не все словоформы омонимичных слов, Поэтому говорят об омоформах: стих (глагол стихать в прош. вр.) и стих ('стихотворение', сущ. в им. п. ед. ч.); три (числ.) и три (глагол тереть в повелит. накл.).

Иногда выделяют также омографы (слова с одинаковым графическим экспонентом, но неодинаковым звуковым экспонентом): мука (с ударением на первом слоге) и мука (с ударением на втором слоге); англ. lead [led] 'свинец' и lead [li:d] 'вести'.

В отличие от них омофоны различаются в написании, но произносятся одинаково: костный и косный, пруд и прут (в отдельных словоформах), англ. write 'писать' и right 'правый'.

Полисемия и омонимия являются свидетельствами о так называемой асимметрии сторон знака и о наличии относительной свободы у тесно взаимосвязанных означаемых и означающих: обе эти стороны как бы скользят относительно друг друга. При синонимии могут использоваться разные означающие для одного означаемого (языкознание, языковедение, лингвистика), при полисемии и омонимии одному и тому же (или одинаковым) означающим) в соответствие ставятся разные означаемые.

2. Типы омонимов

Существуют различные определения омонимии, основанные на расхождениях мнений лингвистов в вопросе о понимании языковой формы. Ряд исследователей ограничивает ее звуковой оболочкой слова, другие ученые расширяют понятие формы, включая в него и графическое представление; таким образом, омонимическими могут называться все возможные совпадения единиц в плане выражения. Этим объясняется существование различных классификаций омонимов, учитывающих различия по форме, как общие, так и по словоформам, степень совпадения формы, а также принадлежность омонимов к одной и той же или разным частям речи.

В соответствии с формой омонимы подразделяются на омофоны, омографы и абсолютные омонимы. Омофоны (homophones < Gk homos — same, phono — sound), как следует из их названия, обладают одинаковой звуковой формой, но различаются не только семантически, но и графически (bare/bear, road/rode, etc.). Омографы (homographs < Gk homos — same, grapho — write), напротив, совпадают графически, но читаются различно (row, read, bow, etc.). Абсолютные омонимы обладают общей звуковой и графической формой, различаясь семантикой и нередко частеречной принадлежностью (bear — carry, bear — animal; match — contest, match — person; match — fit).

Степень совпадения формальной стороны омонимов позволяет выделить омонимы полные, совпадающие по всей парадигме (lighter — device; lighter — boat, PI. lighters), и частичные, совпадающие только в некоторых словоформах (rose — flower; Past form of «rise»), остальные словоформы, в частности множественное число существительного и инфинитив глагола, неомонимичны; аналогичный пример — словоформы saw (прошедшее время от глагола see и единственное число существительного saw). Частичные омонимы (по терминологии В. В. Виноградова — «морфологические омонимы», их часто также называют «омоформы») очень характерны для флективных языков с большим количеством словоформ, однако их немало и в английском языке.

В зависимости от принадлежности каждого из омонимов к какой-либо части речи различают омонимы лексические, грамматические и лексико-грамматические. Лексические омонимы одинаковы по грамматической характеристике, но различны лексически, т. е. по смыслу. Так, омонимы match — contest и match — person принадлежат к одной и той же части речи, но не сводимы к общему значению. Одинаковая звукографическая форма и грамматические признаки позволяют считать их омонимами, но смысловая разница относит эти омонимы к разряду лексических. В грамматических омонимах можно обнаружить смысловую общность, но принадлежат они к разным частям речи, что, в частности, отличает их от ЛСВ многозначного слова. Так, омонимы match—contest (noun) и match — put smth in competition (verb) не только одинаковы с точки зрения произнесения и графики, но и связаны общим смыслом compete; однако их категориальное различие делает эти слова грамматическими омонимами. В аналогичных отношениях находятся омонимы mere (noun) — pond, small lake и mere (adj) — not more than, связанные общей семой «малость». Что касается лексико-граммати-ческих омонимов, то их совпадение ограничивается формальной стороной, а различия касаются и грамматической, и лексической характеристик. Примеры такой омонимии — пара match — possible husband / match — put smth in competition; stem — severe, strict / stern — back end of a ship и множество других. В этом случае, как правило, в формировании омонимической группы участвует словообразовательная конверсия, а сам процесс именуется моделированной омонимией. Наличие моделированной омонимии признается не всеми лингвистами из-за близости лексических значений этих омонимов. Однако, поскольку образованные по конверсии единицы несомненно являются самостоятельными словами, обладающими общностью формы, логично относить их к омонимам.

Омонимия в английском языке может касаться не только слов и словоформ, но и других единиц языка, например морфем (-s: 3rd person Sg, Present Indefinite form of a verb/Pl of a noun/Possessive marker; -er: Noun suffix/ Comparison form of Adjective suffix).

В основу каждой из приведенных выше классификаций положен какой-то один признак. Существуют, кроме того, типологии омонимов, построенные на двух и более параметрах (см., например, классификации, предложенные А. И. Смирницким, И. В. Арнольд, А. В. Малаховским), что свидетельствует о многомерности явления омонимии. В рамках настоящего пособия, однако, мы ограничимся выделением наиболее очевидных типов омонимов, особо обратив внимание на то, что в плане выражения основным признаком омонимии является тождество формы (звуковой или графической), а в плане содержания — различие значений (лексических и грамматических).

26) Мотивированность и немотивированность названий. Причины утраты мотивированности. Этимология как наука. Народная этимология.

1. Функции мотивизации и народная этимология

Задачей данной работы является рассмотрение функциональной стороны мотивированности слов в речи и языке. Этот аспект не вычленялся в семасиологии как специальный предмет исследования, хотя очевидно, что он имеет сущностный характер. Его выделение в значительной мере позволило бы избежать разноречивости концепций, неустойчивости многих терминов и определений, существующих сейчас в решении проблем мотивированности, а также избавило бы от необходимости почти каждую работу по данному вопросу начинать с обзора различных точек зрения и положений.

Здесь также имеется потребность высказать ряд предварительных соображений и вычленить основные понятия.

1.Мотивированность имеет принципиальные отличия в ономасиологическом и семасиологическом плане, выступая в первом случае как процесс мотивировки, при котором все готовые языковые единицы, в том числе и значения слов, относятся к новообразующейся лексической единице как средства номинации (направление этого процесса: от обозначаемого к обозначающему), а во втором случае как семантические отношения производности слов в лексической системе языка (направление обратно: от производного слова к производящему) "Мотивированность слова - это обусловленность его значения значением другого слова, от которого оно образовано"

2. Помимо направления, мотивировка и мотивированность существенно отличается своими функциями в языке и речи. Наиболее отчетливо они проявляются в роли мотивировочного признака, т.е. объективного признака самой реалии, лежащего в основе ее названия.

Если при создании лексической единица мотивировочный признак, будучи признаком, способным вызвать в сознании все остальные признаки данного идеального содержания, обуславливает выбор той или иной формы выражения для этого содержание, то, объективируясь во внутренней форме слова, являющейся выразителем мотивировочного признака в нем, и становясь семасиологическим фактом, мотивировочный признак создает возможность избежать описания при передаче данного содержания, которое представляет собой минимум дифференциальных отличительных признаков. "Свойство слова возбуждать этот минимум и опознавать то, что скрывается за данным звуковым комплексом и превращает язык в очень удобное средство общения людей".

На первых порах существования слова это свойство реализуется через его мотивированность, непосредственно исходящую из его мотивировки. На это верно указал В.А.Звегинцев: "Несомненно, что первоначально /как переходная стадия/смысловая зависимость производного слова от основного должна была наличествовать, но только до тех пор пока доминирующим элементом в значении производного слова остается первоначальный признак. Нетрудно убедиться, что эта "переходная стадия" может длиться весьма долго, проходя через языковое сознание множества поколений, поэтому выводить мотивированность за рамки семасиологии, как это делает В.А.Звегинцев далее, неправомерно, наоборот, необходимо выявлять то, что позволяет мотивированности сохраняться в слове, т.е. ее функциональную сторону. "Мотивированность играет исключительно важную роль не только в становлении значений новых лексических единиц, но и в развитии, и функционировании их".

3. Реализация свойства слова "возбуждать" идеальное содержание, закрепленное за ним, осуществляется посредством осознания мотивированности данного слова, которое мы называет мотивизацией. Мотивизация выполняет опосредующую функцию при "возбуждении" значения слова, что особенно важно на первых порах его существования, когда связь между словом и денотатом, звуковой оболочкой и значением еще недостаточно закрепилась в сознании

Процесс мотивизации осуществляется по-разному у слов, образованных прямым в опосредованным способом номинации. В первом случае его схематически можно изобразить так: от звуковой оболочки производного слова к звуковой оболочке и затем к значению производящего и далее через словообразовательную структуру /иногда и через фонетическое звучание/к значение производного слова. Во втором случае эта цепочка осложняется выявлением общей части семантики у производного и производящего слова./ Выделены опосредующие звенья/. "Тем самым, свойство "быть мотивированным" выражает как опосредованность связи знака с обозначаемым в одном знаковым комплексе, так и одновременно -- связь между знаковыми комплексами".

4. Но в дальнейшем, ар мере все большей употребительности слова, необходимость в опосредующей функции мотивизации может отпасть: между словом и денотатом, звуковой оболочкой и значением образуется непосредственная, сугубо знаковая связь. "Чем успешнее идет то обобщение и углубление, к которому мысль направлена словом, и чем больше содержания накапливается в слове, тем менее нужна первоначальная точка отправления мысли". Таким образом, в каждом слове заключается диалектологическое единство противоположностей: мотивизации и деэтимологизация.

Важно заметить, что данные процессы являются объективными. Объективность мотивизации проявляется, во-первых, в том, что она базируется на реальных отношениях слов в системе языка, во-вторых, что в речи она функционирует непроизвольно, скорее под сознательно, как, впрочем, и все явления семасиологического порядка, и, в-третьих, что результат и схема мотивизации носят узуальный характер. Деэтимологизация объективна в силу того, что она есть результат "автоматизированного использования в повседневной речевой практике готовых кодовых единиц естественного языка".

На данном основании можно, по-видимому, наметить основные этапы утраты словом мотивированности. Так при встречи, например, с такими словами, как ЗЕМЛЯНИН, ЗАЯКОРИТЬ, ДИССЕРТАБЕЛЬНЫЙ, ЗАЛЕСЕННОСТЬ, мы обращаясь к их внутренней форме, легко определяем их значение, но уже в таких употребительных словах, как САМООТДАЧА, НАЧЕС, ГЛОБАЛЫЙ, МОТОБОЛ мы далеко не всегда обращаемся к мотивизации/мотивированность подобных слов скорее факультативная/, у таких же слов, как СРЕДА, ПОЛОТЕНЦЕ, СПУТНИК, СТОЛОВАЯ внутренняя форма в речи вряд ли когда-либо актуализируется, хотя вне речи эта актуализация возможна. Их немотивированность можно назвать относительной, если абсолютной считать немотивированность слов, внутренняя форма которых определяется этимологами.

По-видимому, деэтимологизация метафорических наименований происходит гораздо быстрее, в силу усложненности их мотивизации.

5. Объективность мотивизации проявляется также в тех случаях, когда мотивированность слов актуализируется, например, при встрече с незнакомым словом в речи /или вне ее/. В.В.Маяковский описывает случай, когда крестьяне после раздумий объяснили ему слово ПАВИЛЬОН, как "Главный, КОТОРЫЙ ПОВЕЛЕВАЕТ". Замечено, что ученики младших классов, заучивая полностью незнакомые слова иностранного языка, связывают их с созвучными словами родного языка.

Закономерный характер процесса мотивизации показывает небольшой эксперимент с известной фразой Л.В.Щербы: "Глокая куздра штеко бодланула бокра и кудрячит бокренка". Для большинства опрошенных людей эта фраза не была "пустой", и при этом ассоциации, вызванные ею, оказались почти тождественными: некое рогатое животное ударило другое рогами и треплет его детеныша./Прослушивание повторялось дважды/. Здесь ярко проявляется сложный характер мотивизации, наличие различных ее типов: грамматической, структурной, косвенной, контекстуальной и лексической /нельзя исключать и фонетическую мотивированность/, Наибольшей конкретизирующей способностью обладает лексическая Мотивизация, ассоциирующая БОДЛАНУЛА с БОДАТЬ, а КУДРЯЧИТ с КУДРИ.

Все приведенные здесь примеры можно отнести к разряду окказиональной этимологизации, который нередко переходит в узус, свидетельством чему является народная этимология.

6. Важной особенностью народной этимологии является то, что ее воздействию чаще всего подвергаются "иностранные слова, иногда слова родного языка, занимающие одиночное положение...".

НИЗКАЯ частотность употребления и немотивированность - важнейшие условия воздействия этимологизации на слово, создающие ее потенциальную возможность, реализация которой происходит, однако, лишь при наличии третьего условия - присутствия СЛОВ, близких по звучанию данному. Это определяет в целом случайный результат воздействия народной этимологии. /Заметим, что ни БОКР, ни КУЗДРА, ни ШТЕКО не вызвали никаких ассоциаций именно по этой причине/.

Этимологизацию следует рассматривать как частный случай мотивизации, сохраняющий ее основные черты и схему. При этом некоторые элементы этой схемы могут отсутствовать. Так, в случаях типа ПРОТИВЕНЬ /из нем. Brattpfane/, ПРОХВОСТ /из нем. Profoss/ отсутствует звено "родственное значение", а в таких случаях, как ГАЛДРЕЯ /из галерея/, ГУЛЬВАР /из бульвар/ отсутствует структурная соотносительность.

На этом основании можно провести классификацию результатов воздействия народной этимологии: слова с полной схемой мотивизации /1 тип/, слова с отсутствующей семантической мотивированностью /2 тип/, слова с отсутствующей структурной мотивированностью /3 тип/.

7. Проиллюстрируем сказанное выше примерами народной этимологии из области русских наименований птиц, случаи этимологизации, в которой довольны часты, так как данная группа лексики отвечает основным условиям этимологизации: малой употребительности и немотивированности. "Круг соответствующих понятий не принадлежит к числу серьезных, а обращается в сознании говорящих как нечто второстепенное, не требующее точности говорящего и слабо контролирующееся слушающим". Это рождает большую вариативность названий птиц, их частую изменчивость/и отсюда -деэтимологизацию/. Число немотивированных слов в данной тематической группе увеличивают многочисленные заимствованные и звукоподражательные названия, последние в силу неустойчивости, слабой закрепленности в языке их производящих основ, т.е. звукоподражаний типа ГАЛ-ГАЛ/ср.: ГАЛКА/, СВИУ-СВИУ/ср.: СВЕЗЬ/.

8. Основными источниками материала для классификации послужили следующие работы: Л.А. Булаховский. Семасиологические этюды. Славянские наименования птиц. "Вопросы славянского языкознания", кн.1. Львов, 1948/далее сокращенно - Булаховский/; В. Макач. "Птицы Европы". Лейпциг,1970/Макач/; М.А. Мензбир. "Птицы России",т. 1-2, 14., 1895/Мензбир 1, Мензбир 2/; Д.Н. Промптов. "Птицы в природе". М.,1936/Промптов/; "Птицы Советского Союза", т. 1-6, М.,1951/Пт. Сов. Союза/.

1 тип

а/ Заимствования

КОПОЛУХА -/перм., урал., сиб./ - 'самка глухаря' . Исходное название - арх.

КОППАЛА/по М.Фасмеру, заимствование аз финно-угорского языка/, народная этимология "возводит" его к глаголу КОПАТЬ/ср., например, такое объяснение: "Птица часто разгребает лапами сухую падь, чтобы принять песочную ванну".

ВАЛЕШНИК/харьк./, ОЛЬШНЯК/петерб./- "вальдшнеп". Исходное литературное название заимствовано из немецкого. Соотнесение со словами ВАЛЕЖНИК и ОЛЬХА правомерно: птица "гнездится в лесах, обычно смешанных и широколиственных с кустарниковым подседом"

ГАВКУН, ГАВКА/сиб,, помор./- 'гага'. Исходное - ГАХКУН, ГАХКА, ГАХК/арх./. Заимствованное из финского, где оно звукоподражательное. Ассоциации с голосом собаки обоснованны; звук птицы похож на лай.

б/ Звукоподражательные названия

ЛАЙКА/астрах./- 'морянка'. Исходные - АУЛБЗКА, АВЛЕЙКА/помор./, основанные на подражании голосу птицы: "э-э-аули, э-э-аудить"/Мензбир 1, стр.635/, "аа ауликк, аа ауяикк"/Макач, стр.191/. Ср. с предыдущим примером.

СИНИЦА/лит./Так как синий цвет не слишком характерен для данной птицы, следует согласиться, что здесь мы имеем этимологизацию ранее ономатопоэтического названия/БулаХОВСКИЙ, стр.179/. Приведем воспроизведение голоса синицы орнитологами: "ци ци дек, ци дце дце, си туит"/Макач,стр.375/, "витце витце", "си си"/Макач,стр.377/,"си-сиси-сю"

ГОРЛИЦА/лит./Первично это название звукоподражательное./Булаховский стр.175/.

ВЕРЕТЕННИК /лит./. "КОГДА кулик летит, его крик похож на слова ВЕРЕТЕН"/. Мензбир 1,стр..267/.

ПОДПОЛЮШКА/правый берег Камы/- 'перепел' . Голос: "подполоть" /Мензбир 1,стр.524/. АССОЦИАЦИЯ со словом ПОЛЕ правомерны. Сюда же, по-видимому, можно отнести такие названия, как СПЛЮШКА/лит./; ЧЕЧЕТКА/лит./; ЮЛА, ЮЛКА/лит./; ЧУХАРЬ/арх./- ГЛУХАРЬ. Их голоса -- соответственно -- "сплю-сплю"/Промптов, стр.300/, "чет-чет"/Мензбир 2, стр.609/, "юли-юлю"/Мензбир 2, стр.452/, "чуф-фы"/Мензбир 1, стр.497/.

в/ Другие слова

ЖЕЛАНЧИК /сиб./- 'снегирь'. Исходное название - ЖУЛАН /распр./.

Красивое оперение птицы и ее мирный нрав и "подсказали", вероятно, такую этимологизацию.

СЛАВКА/лит./. Распространено соотнесение этого названия со словом СЛАВНЫЙ. Думается, что название стоит в ряду: СОВКА, ГАГАРКА, ВОРОНОК и т.д. как производное от СОЛОВЕЙ.

СОРОКОПУТ/петерб./- 'сорокопуд'. Вторая часть слова восходит к глаголу ПУДИТЬ -- "пугагь, гнать", это подтверждает наличие антропонима Сорокопут, и необычайно агрессивный характер птицы. Нередко в этом названии видят части, СОРОКА и ПУТАТЬ или СОРОК ПУДОВ.

КУРОПТАХА, КУРОПТАШКА/сиб./- "куропатка". Не вызывает сомнения сходство этой птицы с курицей.

2. тип

КАЧУРКА/лит./. Слово заимствовано из английского. Сближение с глаголом КАЧУРЯТЬСЯ народно-этимологическое./Пт.Сов Совза 2, стр.317/.

МАРТЫН, МАРТЫШКА/распр./ - "чайка": мартынок/по В.Далю/- зимородок. Заимствование с Запада. Этимологизация, по-видимому, основана на случайном созвучии.

ЕВДОШКА/перм./- "авдотка". Название звукоподражательное6 "крик похож на слоги евдотья, при повторении АВДОТЬЯ/Мензбир 1, стр.267/".

ГРИЦИК/южн./, КИРГИЗ/херс./- "тиркушка". Наименования по голосу птицы: "кирллийк-кирллийк"/Мензбир 1, стр.346/.

ОВЧАРИК/харьк./- "пеночка-кузнечик". Исходное -- ВИВЧАРИК/харьк./, звукоподражательное, ср.: "чиф-чаф"/Мензбир 2, стр.933/.

ЧИСТИК/лит./- "Русское название чистик -- народное, звукоподражательное :. Не имеет никакого отношения к чистоте"./Пт.Сов.Союза 2, стр.19/.

СТРИГ, СТРИГУНОК /смолен./- "стриж". Название по голосу: "постоянно издает резкое и пронзительное СТРИ-И"/Пт.Сов.Союза 1, стр.629/.

ТЮЛЬПАН/перм., харьк./- скопа. Семантическая мотивированность здесь также отсутствует. Возможна ассоциация с ТУРПАН.

3 тип

КРОНШЛЁП/Вологда/ - 'кроншнеп'. В Вологде кроншнеп называется кроншлёпом, потому что он будучи подстрелен, как бы шлепается".

КУРАХТАН/распр./- 'турухтан'. Восточное заимствование./Була-ховский, стр.183/. "Имя курухтан, или курахтан, даже иногда турухтан, должно принадлежать птице, ПОХОЖЕЙ своим образованием курице". Ср. диалектные названия турухтана: ПЕТУШОК/перм./, ПЕУНЩ/яросл./и др.

ПУСТЕЛЬГА/лит./. Заимствование из тюркского. Приведем пример этимологизации. -- "Пустельга от слова ПУСТОЙ, вероятно потому, что птица не пригодна для соколиной охоты"./Пт. Сов. Союза, 4 стр.147/.

Обобщая подобные примеры, можно заметить, что случаи семантически мотивированной этимологизации значительно преобладают над этимологизацией, основанной на случайные созвучиях. Отсюда вытекает вывод, что наличие созвучных и способных мотивировать слов является определенным стимулом действия народной этимологии на редкие и малопонятные слова, и наоборот - отсутствие таких слов затрудняет этимологизацию.

СОКРАЩЕНИЯ

арх. - архангельские говоры

астрах.- астраханские

петерб. - петербургские/ареал - по тексту источников/

перм.- пермские

помор -- поморские

сиб.- сибирские

урал.- уральские

харьк. - харьковские

южн. -- южные

лит.- литературное название

распр. - распространенное название.

Примечания

См., например: В.А.Звегинцев. Семасиология. М.,1957. - стр. 186-130.; А.И. Моисеев. Мотивированность слов. Учен.зап. ЛГУ, 1963, N 322, серия филол.наук, стр.121-125; Е.А.Иванникова. О роли мотивированности значения в синонимических отношениях слов. Лексическая синонимия. М., 1567,стр. 104-111.

А.И. Моисеев. Указ.соч., стр.121

Общее языкознание. М., 1970, стр.52

Е.А.Звегинцев. Указ.соч., стр. 193

Е.А..Иванникова. Указ.соч., стр. 105

Введение этого термина важно еще и потому, что данные понятия, как правило, не различаются. Так, в работе И.С. Торопцева "Лексическая мотивировавность"/Учен. зап. Орловского пединститута, т.2, Орел:, 1964/ на стр.3 мотивированность определяется как "рациональность связи между идеальной и материальной сторонами лексической единицы", а на стр.153 как осознание этой рациональности. Тесно связана с этим необходимость различать мотивированность как определенные отношения слов а внутреннюю форму слова как двустороннюю языковую единицу, иными словами, как субстанцию этих отношений.

2. Этимология (от греч. «etymon» - истинное значение слова и «logos» - учение) - это раздел языкознания, который занимается изучением происхождения слова, а также исторических изменений в структуре слова и его значениях.

Этимология основывается на закономерных звуковых и морфологических изменениях слов в процессе эволюции языка, учитывает регулярные переходы одних типов лексического значения слова в другие. Выясняя происхождение слов, их историю в том или ином языке, этимология учитывает и данные других наук – истории, археологии, этнографии. Комплекс собственно лингвистических сведений о слове, исторических и культурных сведений о называемой им вещи позволяет строить более или менее правдоподобные гипотезы о происхождении слова. При этом ученые-этимологи стремятся исключить случайные связи и ассоциации данного слова с другими. Так, например, оказывается, что сходство слов выдра и выдрать является лишь внешним – в действительности происхождение и история этих слов не имеет ничего общего: глагол происходит от древнерусского дьрати (с тем же значением), а выдра родственно литовскому udra в том же значении, греческому xydra – водяная змея (буквально выдра означает водяное животное).

Существует в этимологии такое понятие как «ложная» или «народная» этимология. Она возникает главным образом в устной речи, когда говорящий, знакомясь с новым словом, вольно или невольно сопоставляет его с известной ему лексикой. В таких случаях звуковой обмен слова изменяется.

Народная этимология возникает на основе «переделки» родного или заимствованного слова по образцу близкого по звучанию слова родного языка, установления между ними семантических связей на основе случайного звукового, внешнего совпадения, без учета реальных фактов их происхождения. Например, франц. «sale» – грязный – послужило источником для образования прилагательного сальный (переосмысление произошло через созвучие со словом сало).

Чаще всего ложная этимология возникает в случаях, когда человек хочет проверить написание трудного слова, происхождение которого ему неизвестно. Ученики сопоставляют слова, например: «винтилятор» - от слова винт; «до вастребования» - до вашего требования; «подрожать» - от слова дрожь; «подчерк» - от слова подчеркивать; «свещенный» - от слова свет; «спотакиада» - от слова спорт; «фиалетовый» - от слова фиалка и т.д.

Этимологический анализ слова обращен в прошлое языка. При помощи такого анализа устанавливается происхождение слова, его структура, значение, прежние словообразовательные связи, устанавливаются фонетические изменения.

Этимологический анализ устанавливает анализ слова, его первоначальную структуру, значение, прежние словообразовательные связи. Например, глагол маячить сейчас уже не связывается с существительным маяк, от которого этимологически образован, а само существительное маяк, исторически образованное от древнерусского глагола «маять», со значением «махать», при помощи суффикса -к- (ср.: черпать – черпак ), в современном русском языке является непроизводным. О происхождении слов можно узнать в этимологических словарях. Широко известен «Этимологический словарь русского языка» А. Преображенского, изданный в 1910-1914 гг. Более фундаментальный - четырехтомный «Этимологический словарь русского языка» М. Фасмера (М., 1964-1973; повторное издание-1986-1987).

Существуют словари для учителей и учеников. Например, «Краткий этимологический словарь русского языка», составленный Н.М. Шанским, В.В. Ивановым и др., под ред. С.Г. Бархударова (М., 1961; 3-е изд. – М., 1975); «Этимологический словарь русского языка» Н.М. Шанского и Т.А. Бобровой (М., 1994); «Этимологический словарь русского языка для школьников», составленный Карантировым С.И.(М, 1998). Особенность этих словарей в том, что в них показана историческая последовательность словообразования.

Словарная статья строится следующим образом: после заглавного слова следуют родственные ему слова, затем соответствия ему в других славянских языках; затем указывается его древняя основа и версии о смысловых и структурных связях его учёных этимологов. Например: Суп. Время: нач. 18в. Происхождение: франц. soupe < лат. suppa – похлёбка.

27) Фразеологизмы и их классификация

1.Определение фразеологического оборота.

В современном языкознании нет единого мнения по вопросу о сущности и определении фразеологического оборота как языковой единицы. Существуют теоретические разногласия по поводу объема фразеологии и характере языковых фактов, трактуемых как фразеологизмы. О важности точного определения фразеологического оборота свидетельствует лексикографическая практика, когда в словарях в качестве фразеологизмов приводятся обычные словосочетания (чувство локтя, военные действия, прибрать к рукам, даром что и др.) и слова (с ходу, в общем, ни-ни, на руку, на мази и др.).

Определение общего характера фразеологизму дал Ш.Балли: «сочетания, прочно вошедшие в язык, называются фразеологическими оборотами» [4]. Исследователи В.Л.Архангельский, С.Г.Гаврин, В.Н.Телия определяют фразеологизм как языковую единицу, для которой характерны такие второстепенные признаки как метафоричность, эквивалентность и синонимичность слову. В.В.Виноградов выдвигал как наиболее существенный признак фразеологического оборота его эквивалентность и синонимичность слову [1]. Но, по мнению Н.М.Шанского, метафоричность присуща также и многим словам, а эквивалентность - не всем устойчивым сочетаниям. Поэтому включение этих второстепенных и зависимых признаков в определение фразеологизма не совсем корректно. Ученый подчеркивал, что «правильная дефиниция фразеологизма невозможна без учета его отличий от слова и свободного сочетания» [4].

В своей работе «Фразеология современного русского языка» Шанский дает следующее определение: «Фразеологический оборот – это воспроизводимая в готовом виде языковая единица, состоящая из двух или более ударных компонентов словного характера, фиксированная (т.е. постоянная) по своему значению, составу и структуре» [4]. Лингвист полагает, что основным свойством фразеологического оборота является его воспроизводимость, так как «фразеологизмы не создаются в процессе общения, а воспроизводятся как готовые целостные единицы» [4]. Так, фразеологизмы «за тридевять земель», «след простыл», «нечем крыть» и др. извлекаются из памяти целиком. Для фразеологизмов характерна воспроизводимость их в готовом виде с закрепленным и строго фиксированным целостным значением, составом и структурой. Фразеологизмы являются значимыми языковыми единицами, для которых характерно собственное значение, независимое от значений составляющих их компонентов. Фразеологический оборот состоит из одних и тех же компонентов, располагающихся друг за другом в строго установленном порядке. В некоторых фразеологических оборотах отмечается различное расположение компонентов: сгореть со стыда - со стыда сгореть, тянуть волынку - волынку тянуть, однако в таких фразеологизмах местоположение образующих их слов закреплено в двух одинаково возможных вариантных формах. Фразеологизмы отличает непроницаемость структуры. Основная масса фразеологизмов выступает в виде целостных языковых единиц, вставки в которые обычно невозможны (от мала до велика, во цвете лет, на седьмом небе, дело в шляпе и др.). У некоторых фразеологизмов компоненты разделены расстоянием («Ни зги буквально не видно», «Какой дал папа ему сегодня нагоняй! »).

Н.М.Шанский рассмотрел отличия фразеологических оборотов от свободных словосочетаний. Фразеологические обороты отличают воспроизводимость, целостность значения, устойчивость состава и структуры, и, как правило, непроницаемость структуры [4]. Отличия фразеологических оборотов от слов, как считал ученый, следующие: слова состоят из элементарных значимых единиц языка, морфем, а фразеологизмы – из компонентов словного характера, слова выступают как грамматически единооформленные образования, а фразеологизмы – грамматически раздельнооформленные образования. Таким образом, фразеологизмы имеют «характерный набор дифференциальных признаков: 1) это готовые языковые единицы, которые не создаются в процессе общения, а извлекаются из памяти целиком; 2) это языковые единицы, для которых характерно постоянство в значении, составе и структуре (аналогично отдельным словам); 3)в акцентологическом отношении это такие звуковые комплексы, в которых составляющие их компоненты имеют два (или больше) основных ударения; 4)это членимые образования, компоненты которых осознаются говорящими как слова» [4]. Фразеологизмы должны обладать всей совокупностью указанных признаков, отличающих их от свободных сочетаний и слов.