30) Личность Курбского, особенности стиля

Боярская партия в свою очередь выдвигает такого публициста, как кн. А. М. Курбский, плодовитый писатель, автор трёх посла­ний к Грозному и «Истории о великом князе Московском», напи­санных им в Литве (70-е годы XVI в.), куда он, изменив родине, бежал от гнева Грозного после проигранного сражения в Ливонии. Стиль Курбского обнаруживает в нём искусного оратора, умею­щего сочетать патетичность речи со стройностью и строгой фор­мальной логичностью её построения. Он унаследовал в этом отно­шении литературные традиции своих учителей — заволжских стар­цев и Максима Грека.

Курбский перечисляет все преследования, которые он претерпел от Грозного. Стиль письма Курбского - конструктивный, очень стройный, структурированный. Курбского удивляет, что Грозный решился послать столь несклад­ное послание в чужую землю, где имеются люди, искусные «не токмо в граматических и риторских, но и в диалектических и философских учениих». У него другая точка опоры—сознание своего собствен­ного достоинства. Взгляд его не может ещё возвыситься до того, чтобы объяснить надлежащим образом и поступок Грозного с Ши­бановым; нет,— Шибанов пусть терпит, ему это прилично, и князю Курбскому нет дела до того, что приходится на долю Васьки Шибанова. Но с собой, с князем Курбским, аристократом и доб­лестным вождём, он не позволит так обращаться. За себя и за своих сверстников-аристократов он мстит Иоанну гласностью, историей. за внешне очень стройной, эмоционально насыщенной и логически убедительной речью Курб­ского сквозила по необходимости субъективная, личная и, наконец, во многом пристрастная оценка деятельности и поведения его смертельного противника. Обида Курбского на Грозного была тем сильнее, что Курбский сознавал себя одним из тех преследуемых Грозным княжат, кото­рые, как и сам царь, происходили «от роду великаго Владимира», о чём опальный князь и напоминал своему гонителю. «Это напо­минание,— говорит Плеханов,— показывает, что спор Курбского с Иваном был не только спором служилого человека со своим госу­дарем. В известной мере он являлся также спором двух ветвей одного и того же «рода великого Владимира». В ли­це Курбского говорил не только недовольный «велможа»; в его лице говорил также один из потомков ярославских князей, обиженный одним из сильных князей московских».

Грозный был человеком начитанным, но ему чуждо было академически выдер­жанное красноречие Курбского.

31) «История о Казанском царстве». Проблематика и художественные особенности

Апология могущества и величия Московского царства и его главы Ивана Грозного характерна и для такого популярного памятника (сохранилось свыше 230 его списков), как «История о Казанском царстве», или «Казанский летописец», где излагается судьба Казанского царства со времени его основания волжскими болгарами до завоевания его Грозным в 1552 г.

Важно, что «История» - это не только произведение, основанное на реальных исторических факта и летописях, но и произведение, представляющее значительный интерес с точки зрения чисто литературной.

Позаимствовав манеру описания воинских картин и даже отдельных эпиодов из повестей о Мамаевом побоище, поздних летописей, библейских книг, отчасти и повести о грузинской царице Динаре, в то же время отразила торжественную стилистику произведений макарьевского периода, используя в немалом количестве приёмы и стиль устной поэзии, легенды и предания казанских татар.

Возникновение истории стоит отнести к 1564-165 годам. Автором её был пленный русский, пробывший в заключении у врагов около 20 лет и только после завоевания Грозным Казани получивший свободу и поступивший на службу государю. Он является страстным приверженцем взглядов Грозного, врагом княжеско-боярской верхушки. Сам он во вступлении к «Истории» называет её «красной, новой и сладкой повестью». И действительно, «История» написана человеком, отличавшимся незаурядным поэтическим вкусом и лю­бовью к образной, художественно украшенной речи. Очень сильно передаётся плач казанской царицы, которую насильно провожают от города Свияжска до русского рубежа. Близко к стилю жития Алексея человека божия передаётся скорбь царицы Анастасии, проводившей своего мужа-царя в по­ход на Казань: возвратившись в свои палаты. С большой экспрессией изображает «История» былые насилия казанцев над Русской землёй. А вот как плачут казанцы, окончательно убедившись в том, что они потеряли свою независимость: «О горы, покройте нас!» Возникает мотив «смертной чаши», которую казанцы «неволею испивают». Очень картинно описывает автор встречу своего царя в Москве, с реалистичными подробностями показано, как московский народ любуется шествием Грозного.

Покорение русскими Казанского царства и сведение, таким образом, окончательных счётов с некогда грозной для Руси татарской силой было как бы завершительным торжеством царской московской политики. Грозный говорит: «Аз есмь божией милостию царь и сопрестольник их. Тацыи же есть у меня воеводы великий, и славны, и сильны, и храбры, и в ратных делах искусны, яко же были у них». Вместе с тем в «Истории» даётся суровая оценка этих самых вельмож и воевод-бояр, когда идёт речь об их зло­употреблениях своим положением и о чинимых ими неправдах или когда в уста хана Шигалея (московские власти посадили его на казанский престол) влагается осуждение подручных рус­скому царю князей и воевод за их своекорыстие и нерадение о бла­ге государства.

Элементы устно-поэтического стиля в «Истории» дают себя знать в таких эпитетах, как реки «медвяны», «земля-мати», поле «чистое»… Отголосок устной поэзии слышится и в таких выражениях, как «род и племя», враги — «гости немилые»… Несмотря на общую торжественность стиля «Истории», в ней нет и в помине того витийственного словотворчества в духе тра­диционного «плетения словес», которое мы находим в «Степенной книге». Встречающиеся здесь случаи искусственного словообразо­вания, вроде «мужесовершенние», «скотопажие», «окорадостен», «грямовение» очень редки. Зато попадаются выражения, взятые из обыденной разговорной речи: «во вся тяжкая звонити», «стар да мал», «брань не худа» и др.

«История о Казанском царстве», таким образом, едва ли не впервые после длительного перерыва вводит в книжное произведение элементы устной поэзии и народной речи.