Аннотация.
Родовая Книга – так можно коротко описать то, что вы держите в руках.
К её написанию автора подтолкнули книги В.Н. Мегре из серии «Звенящие кедры России».
Жизнь одной семьи, пробуждение и рост Души. Обретение своей Космической Половинки и пробуждение Памяти Предков. Книга пропитана Великой Любовью к Жизни, Своему Роду, Родной земле. Шаг за шагом перед читателем разворачивается удивительная картина превращения «куколки» души в прекрасную «бабочку». Все события в книге реальны.
Создание Пространства Любви в Душах и на Земле – вот главное условие для продолжения жизни всего Человечества на нашей Планете.
Эта книга – «путеводные карты» для ныне живущих и будущих поколений, которые помогут каждому человеку преодолеть порог перехода Земли в новое энергетическое состояние Эпохи Водолея и совершить Квантовый скачок. «…Ты укажешь мне след, по которому я буду лететь…»
Начав читать, вы уже не закроете книгу до самого конца.
***
« — Совсем немного дней пройдёт, и будут родовую книгу создавать, своей рукой писать, страницы заполняя, миллионы отцов и матерей, в разных концах земли. Их будет множество великое — книг родовых. И в каждой истина, идущая от сердца, для детей своих. Лукавству места в книгах тех не будет. Пред ними историческая ложь падёт».
Владимир Мегре. «Родовая книга».
Благодарность.
Я счастлива, что написала эту книгу вместе со своими друзьями, всем Миром, с Создателем. Выражаю искреннюю благодарность всем, кто поддержал мой замысел.
Благодарность возникает в сердце, и помогает осознать, что всё в этой жизни есть дар Вселенной. И мой ответный дар выражаю в виде принесения Благодарности Высшей Силе за Божественную Любовь, которую Она дарит всем своим творениям.
Я благодарна за все Уроки, преподанные мне Мастерами, помогающими увидеть все тёмные стороны моей жизни. Я благоговею перед Чудом, которое мы называем Жизнью!
Огромная благодарность Владимиру Николаевичу Мегре за его удивительные книги серии «Звенящие кедры России». Они пробудили осознанность в душе и изменили всю мою жизнь. И они вдохновили меня на написание этой книги.
Я преисполнена смиреной благодарностью за то, что мне дана возможность проживать свою жизнь в самое благоприятное время в истории нашей Планеты.
Выражаю отдельную благодарность и Великую Любовь моему Другу и Учителю Фиженко Вере Владимировне за неоценимую помощь в создании этой книги и за ту удивительную ВСТРЕЧУ, которая изменила всю мою жизнь…
Диана Матиаш.
Отзыв
Выражаю глубокую признательность автору этой книги, моей душевной, доброй подруге. Поистине, возможности и грани познания себя – безграничны! И Она так мудро, умело, волшебно вплела свои знания, чувства в эту книгу, которая ведет диалог с внутренним Духом каждого человека, который к ней прикоснется. И да не останется безразличным или глухим к этим строкам никто! Работа Души будет уже включена! Дух воспрянет и Человек, Славянин, Арий проснется. Мощная и сильная энергия запущена через эту книгу, этой удивительной, мудрой Женщиной, которая сплела через века и в Вечность прошлое, настоящее и будущее! Она Создатель, Творец Пути, который открыл дорогу к Любви Двоих в Вечности, через осознание и поддержку Прародителей, Рода своего, Отца Единого --- прежде детям своим и всем нам, читателям. И да не останетесь такими, какими вы были прежде. Дорога открыта здесь…
30.11.2010г. С уважением, Паращевина Татьяна
Диана Матиаш.
Двое из Вечности.
Посвящается Н.А.М.
Ничто в нашей жизни не происходит «случайно», из «ниоткуда», или без какого-либо нашего участия. Вселенная никогда не создаёт реальности, которая отличается от наших глубоких подсознательных намерений. Независимо оттого, что происходит, мы приводим эту энергию в движение Мыслью, Словом, Действием, или Верой.
«У нас есть возможность выкарабкаться из неведения, нам надо осознать собственную исключительность и разумность. Мы способны обрести свободу. И мы можем научиться летать!»
Ричард Бах.
Содержание:
Пролог.
Он.
Она.
Вопросы и ответы.
Я отменяю смерть, я отменяю слёзы.
Исцеляющая сила мысли.
«Достаточно всего».
Кто мы ныне?
Пространство Любви.
В моём конце – моё начало.
В междумирьи.
Наследие Предков.
Любимый мой! Вечность впереди у нас с тобой!
Эпилог.
Пролог.
Надвигалась гроза. Сумрачные тени уже легли на запылённые и измождённые июльским зноем перекошенные деревенские заборы бывшей казацкой станицы. Грязные и равнодушные ко всему окружающему редкие обитатели этого селения загоняли запоздавшую скотину на свои подворья. И, как пришелец из другого мира, выделялся между однообразными, серыми и неухоженными домами огромный двухэтажный кирпичный особняк, который своей угрюмостью и тупостью затенял даже этот унылый, но всё-таки гармоничный деревенский пейзаж.
У дома стоял седовласый мужчина преклонных лет, очень заметно отличающийся от местного населения. Он медленно и внимательно всматривался в представшую перед ним картину. Непонятно было, что он хочет увидеть. Он молча разглядывал окна с оборванными занавесками, напоминающие зияющий пустыми глазницами обглоданный череп. Всё было сломано, разбито и разворовано, хотя здесь ещё продолжали жить люди, которым когда-то был сдан этот дом в аренду. Казалось, энергии зла и ненависть здесь имели такую силу, что всё, что находилось в поле этого строения, подлежало уничтожению.
- Кем же я был, если мог в этих энергиях строить дом, выполняя чужую волю? Что же я собой представлял?
Он стоял в предгрозовой тишине, и, казалось, этот спрут незримо втягивает его в свой саркофаг.
Но вот что-то колыхнулось в природе, свежая струя воздуха коснулась его волос, первые капли дождя упали на его лицо, и ещё было не понятно, то ли это слёзы, то ли это дождь. Но, главное, он почувствовал, ЕЁ! Энергия Любви всеми силами рванулась к нему, защищая, окутала нежным облаком, закружила, запела, захороводила вокруг него, и услышал он мамин голос, услышал голос отца. И невидимая радость оживила каждую клетку его тела. И вдруг он осознал, что всё, что сейчас перед ним, не имеет к нему – сегодняшнему никакого отношения, что всё это было в его уже прошлой жизни. И благодарностью заполнилась Душа его и великим всепрощением всего и всех. Ведь если бы не было всего того, что было, в этой прошлой жизни, разве мог бы он сейчас переживать то Великое Ликование Перерождения! И он произнёс:
- Я ставлю точку! В моём конце – моё Начало! Благодарю всех людей за уроки, воплощение которых они обеспечивали в различных ситуациях, и приношу подарок Любви этому Миру гармоничным, добрым и любящим способом!
Глава 1.
ОН.
О людях, принадлежавших к этому поколению, говорят – «Дети Войны». И этим всё сказано, ибо сразу становится понятно, какой могла быть судьба у этих детей. Ведь перед нами сразу возникает образ Войны, у каждого свой, в зависимости от собственных переживаний, опыта и знаний о войне. Но у большинства этот образ означает насилие, зло и смерть. И когда этот образ связывается с детьми, у каждого человека сжимается сердце. Он, как дитя войны, тоже испил эту чашу до дна в тяжёлые военные и послевоенные годы, в семье, где кроме него было ещё девять детей.
Кто может описать выпавшие на их долю страдания? Кто может описать состояние матери, когда каждый ребёнок по очереди, тайно от других, обсасывает заветный кусок хлеба, надеясь, что его действия не будут замечены другими? Чтобы выжить, приходилось работать, очень много работать, и поэтому труд был основой жизни в семье. И особенно доставалось этому мальчику. Брат только родился, а ему уже двенадцать лет и у него есть восемь сестёр.
Но, несмотря на тяжёлую жизнь, он никогда не унывал. Ему повезло – он родился весёлым и жизнерадостным мальчишкой. Природа столько в него вложила настоящего, живого, жизнеутверждающего, что, казалось, заглушить это было противоестественно. И он по-детски «защищал» это своё право быть таким природным, «защищал» своё богатство. Расплачивался достойно и мужественно, когда в очередной раз его пороли. Ему было не понятно, почему нельзя по-доброму, для веселья, подстроить что-нибудь смешное над скучными и занудными, как ему казалось, людьми, подшутить над ними, и вместе посмеяться. Ведь он же хочет развеселить их.
Он не понимал, почему нельзя выкручивать ниппели из колёс велосипедов, или вырезать язычки в единственных башмаках. Ведь он же хочет, чтобы у него была самая лучшая рогатка, и сделает он её сам. Все, у кого в деревне вдруг обнаруживалась какая-нибудь «шкода», первым делом бежали в его дом, к родителям, чтобы выяснить, где их «блудный сын», и не его ли рук это дело. Мать, доведённая иногда до отчаяния, кричала на всю деревню: «Краще б я тебе задавила, колы ты вылазив!»
Его детская душа тогда ещё не научилась обижаться. Утром, просыпаясь, он ещё не знал, за что будут бить вечером, но точно знал, что будут. И уже почти спокойно ждал кнут, как пряник.
Но однажды случилось непоправимое. У близких родственников, которые жили в этой же деревне, пропала крупная сумма денег. И когда это бремя обвинения свалили на хрупкие детские плечики, ребёнок в одночасье увидел мир в «кривых зеркалах». И понял – он никогда не сможет снять с себя это обвинение, и помочь ему некому. И впервые в жизни мальчишка, который умел радоваться даже в военные годы, когда повсюду была смерть, почувствовал, что значит умереть. В тот момент, когда уже не было войны, он осознал и запомнил для себя это состояние – смерть. Его били, требовали признания, но он ничего не ощущал, кроме боли за то, что его обвинили в не содеянном. Вдруг он увидел верёвку в руках матери, и её обезумевшее лицо… И всё понял… Он даже не сопротивлялся, когда она потащила его в сарай.
Очнулся он оттого, что кто-то кричал, кто-то отливал водой мать, лежащую на полу. Всё уже было где-то отдельно от него. И только что-то резкое, перехватывающее горло, мешало дышать. Он провёл рукой по шее… Там ничего не было…
И он ушёл. Несколько дней и ночей он бродил по степи, как отбившаяся от стада скотина, потерявшая след домой. Боль заслонила детский разум, и мысли были только одни – о смерти. Но природа его не позволила ему это сделать. Она его защитила, и какая-то неведомая сила всё сделала так, чтобы он оказался в надёжном месте, в надёжных руках. Его отогрели, обласкали, накормили, уложили спать и поспешили в дом родителей, чтобы сообщить поседевшей от горя матери и родным, что пропажа нашлась.
Мать метнулась к месту, где был сын, тенью вползла в дом… Говорить сил не было. Она лишь сказала, что все верят ему. И, взглянув на неё, он понял, что он нужен ей сейчас больше, чем она ему. А она почувствовала, что ребёнка больше нет, перед ней уже взрослый человек. Он сказал ей: «Вернусь, если об этом никто никогда не вспомнит». И мать поклялась…
На этом побои закончились, потому, что и особого повода больше не было. Но одиночество змеёй вползло надолго и решило остаться насовсем в нежной и ранимой детской душе.
Официально обвинение было снято через 20 лет, когда умирающая от раковой опухоли родственница приехала из другого уже города с покаянием и просьбой простить ей этот смертный грех…
***
Жизнь, между тем, продолжалась, и даже внешне налаживалась. Основным его занятием было пасти скот на пастбище. В селе был пастух, который пас стадо деревенских коров. Но в семье не было лишних денег, чтобы оплатить работу пастуха. И поэтому пасти коров, коз и овец было поручено двенадцатилетнему мальчику. Он понимал – то, что дают животные, кормит семью, и понимал ответственность, которую на него возложили. И вместе с тем, не могла его детская одинокая душа примириться с этим испытанием. Он был болен. И болезнь эта называлась - «Одиночество».
Раньше он любил степь, с её бесконечными далями и кипящими горизонтами, пением жаворонков и пьянящим ароматом трав. Сейчас же он видел только унылую растрескавшуюся землю с колючками, да кишащих змей. И всё чаще в размытых контурах из-за детских слёз. Рано утром он угонял скот в степь и возвращался поздно вечером, весь прокалённый степным маревом, а иногда промокший и продрогший до костей. Мать, управившись с хозяйством, собирала ужин для семьи. Он ел и уже засыпал одновременно. И ему казалось, что он ещё и вовсе не спал, а его уже будят. Утром всё повторялось. Он получал кусок хлеба и бутылку молока, и снова отправлялся в путь. Переходы были длинными – до пастбища было десять километров…
Он скучал без людей. Ему хотелось, чтобы его любили, чтобы он был кому-то нужен. Он все ждал, что вот-вот кто-нибудь придёт к нему, ведь должен же хоть кто-то о нём вспомнить… Но чуда не происходило. И лишь только бесконечные волны ковыля сопровождали его взгляд, устремлённый на теряющуюся в степи тропу, откуда мог раз в неделю появиться случайный путник. И детская душа поверила, что он самый плохой, самый некрасивый, самый недостойный на земле.
Но природа думала по-другому, и, как бы компенсируя его страдания, наделила его особым даром – он очень любил читать и умел мечтать! Он уже давно перечитал всё, что было в доме у отца. Отец был грамотный человек, и книги в доме водились. Это было счастьем! Он погружался в другие миры, где забывал о своих бедах, где не было печали, и снова становился самим собой. Он общался с героями книг, путешествовал с ними, был с ними в одной компании. Здесь ему было безопасно.
Однажды ему попалась книга «Кавказский пленник»… Образ девочки Дины, которая спасала пленённого русского офицера, потряс его. Он перечитывал снова и снова эту книгу, и казалось, что он знает Дину давно, он знал её всегда. И это его она спасает из ямы, а не Жилина. Так у него появился незримый друг, который теперь всегда был рядом и которому он доверял всё самое сокровенное.
Как-то раз он увидел на другом берегу реки бегающего и издающего радостное мычание, деревенского дурачка. С ним мало кто общался из деревенских мальчишек, да он и разговаривать не умел. Но это был живой человек! И детское тельце, не подумав даже, что не умеет плавать, рвануло к реке! «Ничего, что не умеет разговаривать» - думал он. «Я тоже попрыгаю и помычу с ним вместе, и нам будет весело и хорошо!»
Он поплыл, как маленький несмышлёный кутёнок, отчаянно двигая руками и ногами, но река вдруг стала такой огромной и широкой! Казалось, она вытеснила всю степь. И теперь вокруг него огромный океан, и земли никогда не было, была всегда только одна вода. Неба тоже скоро не стало…
Он тонул. И уже в какие-то последние мгновения ещё существующего сознания вдруг, как вспышка пронеслось – Дина! Дина!!!...
Он почувствовал, как чьи-то руки подхватили его уже ослабевшее тело, и вытолкнули из пучины на поверхность. Он сделал вдох, и увидел Солнце…
-Дина! Дина! Ты спасла меня!
Сердце выпрыгивало от переживаемого состояния бесконечной любви и счастья. Она была рядом, она есть! Настоящая! Просто он её не видит. И с этого момента он знал: Дина поселилась в его сердце НАВСЕГДА!
Он благополучно добрался до берега. Теперь у него было ДВА мира: Настоящий, где он и Дина, и иллюзорный, где живут все остальные люди. Он больше не чувствовал себя одиноким.
Он рос, ходил в школу, помогал родителям, водился с деревенской пацанвой. Кто-то его любил, кто-то боялся, кто-то ненавидел, а он любил всё, что называется ЖИЗНЬ. Он успевал везде, его энергии хватало на всё. Природа снова взяла верх. Но только теперь мать, наблюдая за сыном, всё больше гордилась им, и говорила сама себе: «Так вот ты какой, сыночек!» И украдкой вытирала слёзы…
Но никто не знал самого главного о нём. У него была ТАЙНА. У него была Дина! Ему было так хорошо с ней, он обожал её. Она была самой драгоценной и настоящей. Он по-прежнему много читал, и если отыскивал что-то, что трогало сердце, сразу примерял это на Дину. Он её «лепил». Он сотворял Образ, сам того не зная. Но он это УМЕЛ!!!...
Однажды он обратил внимание на то, что Дина как-то изменилась. И он стыдливо заметил, что на груди у неё наметились два небольших бугорка. Он не смел туда смотреть долго. Горячая волна неведомого ему чувства охватывала его. Так Дина становилась девушкой, а он – юношей. Так он взрослел. Он создавал Образ Прекрасной Девы, и рядом с ней превратился из гадкого утёнка в Лебедя, в прекрасного Принца – доброго, нежного, чистого душою, как родник, умеющего любить.
И настало время, когда он понял, что уже готов любить настоящую, земную Деву – Дину. И он стал отчаянно её искать, всматриваясь в лица девушек, которых он видел в жизни. Он тогда не знал: раз создан такой сильный Образ – она обязательно придёт. Нужно только её не торопить, а просто знать, что она уже в пути. Но молодость гнала и торопила. Уж и армия позади, и учёба.
Как-то среди молодёжи он увидел девушку. Она была красива, но выглядела уж очень истощённой, слабой, и какой-то незащищённой. Он узнал, что она переболела желтухой, и поэтому была ещё такой неокрепшей. Он заметил у неё острые коленки, такие же, как у маленькой Дины, когда она сидела на корточках перед ямой узника. Что-то зацепилось за его душу, и показалось, что это ОНА!
И погрузился он в мир земной любви. Всё было ново, всё ошеломляло и кружило голову. И эта новизна затмила разум и душу. Очнулся он скоро от того, что быстро понял, что это – не Дина… Но было уже слишком поздно. Рядом была молодая жена, в ней была уже частица его плоти, они жили в доме её родителей.
В его понятиях было заложено, что семья – это единожды, это навсегда, на всю жизнь. Другого не дано. Тем страшнее для него было осознать произошедшее. Но он помнил своего отца, которого очень уважал и любил. Помнил его ответственность перед семьёй и детьми, его трудолюбие и терпение. И он взял эту модель отцовской жизни за свою. Но не заметил, как прихватил в довесок сломанную волю отца и власть женщины над ним.
Тот путь, который он сам себе определил, для него означал начало конца. Потому, что мир так и остался расколотым надвое. В одном мире он спасался и отсиживался, в другом – работал, не покладая рук. Строил, создавал материальные блага, учил детей и жену, куда-то бежал и торопился. И чем больше он старался, чем больше хотел сделать хорошего для семьи, тем больше получал унижений и оскорблений в свой адрес. Его могли обвинить в завтрашнем, ещё не наступившем дне, и он уже заранее с этим соглашался. Когда они с женой были молоды, он делал попытки как-то, хоть немного, сблизить эти миры, но это вызывало ещё больший взрыв отрицательных чувств и эмоций друг в друге. Они были разные. И никто из них не хотел признавать право другого БЫТЬ ДРУГИМ. Вместо того чтобы по-новому открыть себя и друг друга, они уничтожали. Он уходил в себя и тихо ненавидел. Она никуда не уходила и ненавидела открыто. Они не обучались в школе под названием «Жизнь». Они безнадёжно застряли в первом классе надолго.
***
Жизнь, тем не менее, продолжалась. Незаметно миновало двадцать лет. Повзрослела дочь, подрос сын. Жена после окончания аспирантуры получила назначение в один из южных городов Украины. Это было не далеко от дома, поэтому он воспринял этот переезд почти как домой, только без тёщи. И семья переехала.
Хоть место и было новым, но в жизни их семьи мало что изменилось. Всё шло, как всегда, на том же эмоциональном уровне. Он ещё больше работал, но в любую свободную минуту, особенно по ночам, с упоением читал. У него уже появились свои кумиры, но самым главным и непревзойдённым всегда был и оставался А.П. Чехов. Он настолько врос в образ писателя, что уже думал «по-чеховски», и говорил и сопереживал. Ему близко было абсолютно всё, что он знал об этом человеке, а знал он очень много. Во всяком случае, всё, что доступно человеку, живущему в нашем обществе. Он мог с трепетом перечитывать, наслаждаясь каждым словом, всё, что уже давно и много раз перечитал. Всё, о чём писал этот гений, было созвучно его душе. Дина была на своём месте, как всегда, но где-то глубже, чем раньше. Он как будто бы спрятал её от всего мира и охранял, как свой источник жизни. И лишь иногда, в особые мгновенья, тайно от всех, он шептал: «Где ты, весна моей мечты далёкой?»
***
Однажды, стоя у окна, занятый привычными мыслями – как там погода, во что люди одеты, не подъехала ли машина с молоком, - он застыл в оцепенении. По дороге неспешно шла…. Дина!!!
Он смотрел на видение, ещё не осознавая ничего. Мир перестал существовать. Мир застыл так же, как он. Была только одна ОНА… Вот она исчезла… Он рванулся к окну напротив. Она вновь появилась, и он увидел её уже со спины. Ещё мгновенье, и она скрылась. Но он уже запечатлел её всю и запомнил каждое её малейшее движение. Это была ОНА! Всё до боли знакомое и родное. И это движение ног, и это движение рук, и удивительная походка, и как она повернула слегка голову, и эта женственность, которую она излучала. И это удивительное, самое прекрасное лицо с оттенком какой-то тайны…
Наконец он почувствовал, что жив, и как сердце стучит в каждой клеточке его тела, как будто оторвалось и растворилось в нём во всём. Слёзы радости омыли лицо его. «Она есть!!! Она жива!!!»
В эту секунду для него этого было так много, и он ощутил себя самым счастливым человеком на земле.
Теперь жизнь не казалась ему такой беспросветной. Радость омывала его, принося надежду и свежие силы. В каждую свободную минуту он теперь подбегал к окну, и всё ждал, ждал, ждал…
И вот он увидел её снова, и уже неспешно, затаив дыхание, сумел полюбоваться ею. Он мог видеть её с высоты четвёртого этажа, но это не помешало ему рассмотреть её смуглую, с глянцевито оливковым оттенком кожу и миндалевидные глаза со слегка нависшими верхними веками, как у народов, унаследовавших татарские черты. Она была прекрасно сложена, её формы были безупречно женственны и мягки, и в то же время она была такой крепенькой и ладной. Шла она уверенно, и одновременно легко, как будто не касаясь земли…
Не дыша, он изучал её, и, казалось, это было их первое свидание. Отрезок дороги, обозреваемый им, был небольшим, но ему хватало этих мгновений, потому, что большей дозы он бы и не выдержал. Потом он приходил в себя от этих редких встреч с ней, и снова бесконечно ждал…
Однажды что-то нарушилось там, за окном. Он видел как всегда её, но рядом с ней шёл мужчина и держал её за руку, а с другой стороны за её руку держался симпатичный мальчуган. Он растерялся. Зачем мужчина держит её за руку? Разве он не знает, что это ЕГО ДИНА?! Почему она не отбросит его руку? Но, похоже было, что она и не думает этого делать. И так было всегда, когда он видел их вместе.
Наконец он заметил, что Дина любима и счастлива, и сразу примирился с этим. Ведь он знал – по-другому и не могло быть. Ведь Дина рождена для счастья и любви. Это не мешало ему любить её. Он старался не замечать прилипшего к ней мужчину, она по-прежнему была только его. Он шептал ей ласковые слова, прикасался к телу. Он любил дорогу, по которой она ходила, всех людей, которых когда-либо видел с ней, воздух, которым она дышала. Любил из окна, и не смел, даже на миллиметр, приблизиться к этой женщине…
Он очень любил землю. И в это время уже шла активная работа по обустройству дачи. Здесь, на земле, он был одержим. Успевал и дом строить, и землю обихаживать. У него всё получалось. Это была самая красивая дача в округе. Семья здесь бывала редко, и поэтому так уж сложилось, что это было его пространство. Жена давно жила своими интересами, все привыкли, что в доме всегда были свежие фрукты и овощи, а как они произрастали – это домочадцам было не интересно.
Женщина с мужчиной всегда шли наверх от его дома, через горку, в направлении дач. И он мечтал, что, может быть, когда-нибудь, они пройдут мимо его дачи, и она увидит, как у него красиво. И он с ещё большей одержимостью набрасывался на свою землю. Ему представлялось, как она будет ходить босыми ногами по дорожкам, пробовать вкусные плоды, лежать на травке, а зимой слушать, как потрескивают дрова в печи. Он мечтал о Любви. Ему хотелось, чтобы она навечно поселилась здесь.
Ему всё время хотелось увидеть её глаза. И всё-таки однажды ему это удалось.
Они встретились на горке. Он о чём-то спросил, не понимая даже о чём, и не слыша себя. Он боялся выглядеть неестественным из-за сильного волнения. Она бросила на него равнодушный взгляд, сухо ответила. Он что-то ещё спросил о её сыне. Она полоснула его недовольным взглядом, окатила таким холодом, что хоть ничего и не было сказано, но всё было понятно без слов: - «Да как же ты посмел не то, что спрашивать, а вообще смотреть на меня, старый хрыч!» И пошла своей дорогой. Он был счастлив!
- Ничего – думал он. По крайней мере, я знаю, как она относится к чужим взрослым мужчинам.
Зато он увидел её глаза! Сколько в них было природного, неукротимого, негнучего! Сколько в них было свободы и воли!
- Она права! Кто она, и кто я!
И он снова спрятался за своё окно. Он больше не искал встречи. И даже как-то успокоился. Главное было – Она есть, она живёт в ста метрах от него в соседнем доме. И она только его. И в те редкие мгновения, когда ему удавалось её увидеть, он был счастлив.
***
Настали тяжёлые девяностые годы, когда в жизни каждой семьи что-то перекраивалось и менялось.
Его жена уже много лет жила в другом городе на севере России, и приезжала только летом, когда у студентов были каникулы. Дочь стала врачом и давно была замужем. Он жил сначала с сыном, но вскоре и тот уехал. Летние наезды жены выбивали его из колеи, и он потом ещё долгое время приходил в себя, когда она уезжала. Совместная жизнь становилась уже невыносимой.
Однажды он заметил, что больше месяца уже не видел Дину. Прошёл ещё месяц – всё оставалось без изменений. Волнение и щемящая тревога вползла в его сердце. Он часто бродил по району, в надежде встретить её, часами стоял у окна, но всё было напрасно – её нигде не было. Входная дверь её дома была скрыта от него, и он не знал, в каком направлении она могла пойти. Рано утром он поставил свою машину таким образом, чтобы просматривалось всё вокруг. И прождал до вечера. Стало ясно – Дины в городе нет.
Тоска и горечь охватили его душу. Потянулись безрадостные, полные одиночества дни. Забывался только в чтении книг. Но бывали мгновения, когда ничего не спасало, и тогда он шептал: «Где ты, весна моей мечты далёкой?!»
Больше всего он боялся, чтобы с ней ничего не случилось. Куда забросила её судьба? Здорова ли она? Не затерялась ли где на обочине жизни?
В то время многие женщины вынуждены были пойти на рынки в поисках заработка. И это его всегда очень удручало. Он не мог видеть женщину в этой роли. Когда они, ещё совсем недавно красивые и привлекательные, весёлые и жизнерадостные, превращались в испитых и прокуренных непонятных существ, его природа протестовала. В нем было заложено почитание Женщины, преклонение перед её красотой. Он не мог критиковать их, давать им оценку, не смел смеяться над ними. То, что он теперь видел, надрывало его, причиняло физическую боль. Он думал:
- Хоть бы тебя миновала такая участь, моя любимая! Храни тебя Бог!
Душа его постепенно угасала, но он всё ещё жаждал любви.
- Когда может прийти Любовь? – размышлял он.
- Когда её ждут.
- А КУДА она может прийти?...
И тут его осенило! Ну конечно! У неё должен быть свой дом! Как он раньше не догадался? Разве может она прийти в квартиру, которую его жена считала только своей?
Половина необходимой суммы у него была. Вторую половину он взял у брата. Квартира была роскошная, с высокими потолками, большими светлыми комнатами и видом на море. Дина должна обязательно видеть море. Как же она, голубушка, так долго без него? Он сделал ремонт, поставил дубовые двери и новые окна. Ему здесь нравилось. Он приходил сюда, любовался, и представлял, что она уже здесь, а потом снова возвращался к себе домой.
Прошло ещё два года, но Дина не вернулась…
Зато вернулась жена, и жизнь пошла стремительно прямо, и всё вниз. У жены появились новые планы относительно их места жительства. И на «семейном совете» с детьми было принято решение переехать на другой берег, в Россию, и строить там дом. Для него же это было равносильно смерти…
Впервые в жизни он так защищался. Он помнил её глаза! Там был неистребимый Дух, и он сейчас помогал ему. И ему это удалось. Квартиру решили пока оставить в покое, но на условиях, что дом всё-таки будет строиться. Он защитил свой мир, он защитил свои окна, и это была его маленькая победа…
Стройка была ненавистной. Мир вокруг был совершенно чужим и безликим, как будто отдельно от него. Ему казалось, он копает свою собственную могилу, и присутствует на собственных похоронах. И чем выше поднимался дом, тем сильнее он давил на него.
Иногда он вырывался из этих цепких когтей приближающейся смерти и приезжал к себе домой, где мог немного прийти в себя, а затем снова возвращался. Жизнь дальше была лишена всякого смысла. Он не понимал, что ещё он кому-то должен, что ещё от него хотят, если сам он для себя ничего не хочет…
***
…Он медленно разгружал машину с цементом. Земля слегка раскачивалась и расплывалась. Взвалив очередной мешок себе на плечи, он сделал несколько шагов, и вдруг всё зашаталось под ним и слилось в одно, а затем исчезло вовсе…
Инсульт настиг его в возрасте шестидесяти пяти лет, и он сейчас стоял на рубеже, когда всё, что у него было – это было уже в прошлой жизни, ДО ТОГО, а теперь всё оставшееся будет уже ПОСЛЕ ТОГО.
Он был прекрасно сложён. Мускулистый, поджарый, с неиссякаемой энергией, как Маугли. Ему не составляло труда в пятидесятилетнем возрасте сбегать на дачу за петрушкой, когда оказывалось, что её нет, а жена уже заканчивает варить борщ. Другому человеку понадобился бы как минимум час времени, да и кто бы пошёл, а для него это был сущий пустяк. Пятнадцать минут, и уже дома.
Сейчас от него прежнего мало что осталось. Он в одночасье сделался стариком. Но, удивительное дело! Тело было сломлено, а дух высвободился!
Выкарабкивался он, как одержимый. В голове было только одно – скорее уехать отсюда домой. Вот первое слово, первое движение. Наконец он вышел из дома. Прошёл месяц, а он уже тихонько ходит по двору.
Однажды он услышал, как жена, сидевшая с сыном в тени и наблюдавшая за ним, сказала:
- Посмотри, какой мужик был, и что от него осталось…
Эти слова просто стеганули его. Бежать! Бежать отсюда как можно быстрее! Он торопился, и вскоре действительно смог вернуться домой.
Нужно было учиться жить по-новому. Что-то удавалось. Но горечь от прожитой жизни уже въелась в него, как ржавчина в железо. Левая сторона тела была уже другой, нога так и осталась занемевшей. Он тихонько ходил, иногда к морю. Садился на утёсе и долго смотрел вдаль…
Так прошло ещё два года. Несколько раз за это время он ездил в станицу, в основном тогда, когда приезжали дети в отпуск. Она находилась недалеко от его дома. Нужно было только переправиться на другой берег, а там уж рукой подать. Дом уже был достроен и оснащён, и там хозяйничала жена, с размахом. Как-то она сказала ему:
- Напиши отказ от дома. А то вдруг со мной что-нибудь случится. Я хочу знать, что ты не имеешь к этому дому никакого отношения.
Взглянув на мемориал, который был воздвигнут им, он молча подписал бумаги. Но с той поры он больше никогда сюда не приезжал. А дети сказали впоследствии на материнские упрёки в сторону отца, что он, якобы, совсем отбился от семьи:
- Ты сама подрубила сук, на котором сидела…
***
И вот настал день, когда он для себя решил: - Я ухожу. Жизнь моя завершена.
С тех пор, как исчезла Дина, прошло восемь долгих лет. Он рассказал своей семье про квартиру, о которой они не знали, они продали её. Всё, что было ценного у него, он раздал детям…
И так, уже равнодушный ко всему, уже не отождествляющий себя с миром, в возрасте шестидесяти восьми лет, он ожидал своего конца, выполняя мелкие, ничего не значащие бытовые дела.
***
Однажды он пошёл на почту оплатить ежемесячные счета. Людей было не много, по несколько человек у каждого окошка. Вдруг он увидел до боли знакомый жест, так делала его мать. Женская рука огладила собственную, круглую, как у матери, коленку, как будто она у неё заболела, и вернулась на своё место.
Он потянулся взглядом за рукой, и застыл в оцепенении. Рука принадлежала… Это была ОНА! Это была Дина!!! Она стояла спиной к нему, и он мог свободно видеть её. Обойдя несколько раз с двух сторон, он тенью последовал за ней, когда она отстранилась от окошка. Но вдруг она, закрыв сумочку, быстро пошла к выходу. Вот она уже вышла на улицу.
Ему казалось, он спешит изо всех сил, но она плавно удалялась. И тогда он рванул за ней, что было мочи, и уже вдогонку прокричал: - Простите, пожалуйста!
Она приостановилась и оглянулась. Он догнал её и произнёс:
- Вы уже вернулись? Вы приехали?
- А откуда вы знаете, что я уезжала?
- Я даже знаю, что вас не было восемь лет…
У неё были удивительные глаза. Мягкие, улыбчивые, слегка вопрошающие и очень добрые. Она была так естественна, без излишеств и прикрас. Лицо стало ещё прекраснее. Восхитительный цвет кожи с оттенком истинной южанки смыли годы странствий, нежные губы, совершенно не тронутые временем. Она источала неповторимый аромат чистого тела и ещё чего-то пьянящего. У него кружилась голова от счастья.
Они заговорили, как старые приятели после долгой разлуки, и были рады встрече. Он успел рассказать, как часто видел её из окна, когда они шли с сыном и мужем, как живут его дети, не скрывая своей гордости за них, как он тоже любит море, но теперь чаще из окна, так как ограничен в движениях.
Она шла неторопливо, давая ему возможность и идти, и дышать, и говорить, была внимательна, удивительно спокойна, и улыбалась. На развилке дороги они должны были расстаться. Вдруг глаза её изменились, стали острыми, пронзительными и беспощадными.
- Вечная жизнь за окном не может принести счастья человеку. Необходимо стремиться выйти из этого ограниченного пространства. Иначе оно может незаметно превратиться в сумеречный мир, мир теней и страданий. А в таком мире чайке трудно летать!
Неведомая сила исходила от неё. Она снова улыбнулась.
- Ходите чаще к морю. Это поможет вашему выздоровлению.
И пошла в сторону своего дома лёгкой, грациозной и сильной походкой. Так вот ты какая, Дина!!!!
Он едва дополз до своей обители, рухнул на свой холостяцкий диван. Тело его содрогалось. А голове стучало только одно: «Ну почему, почему, почему ТАК ПОЗДНО???!!!» Всё, от чего он страдал всю жизнь, показалось таким мелким, по сравнению с тем горем, которое он переживал сейчас.
- Почему я ещё жив?! Этого уже не должно быть!!!
На следующий день он бежал из города…
Вернувшись в станицу, он с наслаждением принимал привычные издёвки и грубости в свой адрес.
-Пусть! Пусть мне будет ещё хуже!
Он ненавидел себя…
… Она сказала, что чайки во тьме не летают. Но он ещё не знает, что человек может быть чайкой, и даже не имеет ни малейшего понятия, как это сделать… И вдруг он захотел… Он понял, что у него почти нет ног. Но он может нарастить крылья, потому, что больше всего на свете захотел летать…
И ничто, и никто уже не сможет воспрепятствовать этому, потому, что каждая птица имеет право летать. Он покорил свой страх, и это означало начало новой эры в его жизни.
На следующий день он покинул эти места уже НАВСЕГДА!
Приехав домой, он понёсся, спотыкаясь и цепляясь за выступы склона, вниз, к морю. На берегу сидела ОНА!!!