44. Образ Прометея в «Теогонии» Гесиода и трагедии «Прометей прикованный».

Образ Прометея у Эсхила. Эсхил демонстрирует силу человека и в более широком смысле слова. Он рисует образ борца, морального победителя в условиях физического страдания. Дух человека нельзя ничем побороть, никакими страданиями и угрозами, если он вооружен глубокой идейностью и железной волей. Сам Прометей – это сверхчеловечески мощный герой, молчаливо терпящий любую казнь и не боящийся никаких угроз и наказаний. Это непреклонная личность, вне всяких колебаний и противоречий. Тональность всего произведения – восхвалительно-риторическая направленная в адрес единственного героя, Прометея. Всё его возвышает. Его рассказы и разговоры о прошлом, в частности о благодеяниях людям, нисколько не подвигая действие вперёд, придают образу Прометея необыкновенно глубокий смысл, и необычайно возвышают и насыщают в идейном отношении. То, что является у Эсхила в произведении развитием действия – есть постепенное и неуклонное нагнетание трагизма личности самого Прометея. (Прометей – благодетель, научил считать, читать, молится, строить дома, пахать землю и всему чему угодно) В боге сочетается и человеческое и божеское.

Гесиод. Образ Прометея дан в «Теогонии», и в «Трудах и днях». Прометей у Гесиода не имеет ничего общего с Прометем Эсхила. Он изображён обманщиком, и Гесиод явно его осуждает. В Социально-историческом отношении гесиодовский Прометей тоже небезызвестен: земледелец Гесиод не любит ремесленников, и поэтому рисует Прометея, покровителя всякого ремесла, весьма отрицательно. (Разная подача стихотворений у Гесиода и Эсхила, его заслуги уменьшаются)

5. Описание сражений и ранений в «Илиаде».

Как это и следует из социальных предпосылок эпохи Гомера, героический и патриотический пафос войны у него на первом месте. Боги то и дело внушают воинственный дух людям, и от этого последние получают беззаветную преданности народной войне за отечество и любовь к исполнению своих воинских обязанностей. Гомер безусловно отрицательно относится к войне ради войне. Зевс прямо ругает Ареса за то, что ему приятны только «распри, кровавые войны и битвы», хотя и сам Зевс только и знает, что натравливать одних людей на других.

В Ил. даны самые разнообразные картины войны. Вот мы видим войско, которое только еще идет на бой, и завязывается первая схватка; тут – густая пыль, целый лес копий, сияние меди и настоящая гроза в воздухе. Вот и самый бой, который свирепствует как бурное развевающееся пламя в безводном месте, в темном горном ущелье. Вот красота и сила гибнут от мучительных ран. И сколько изображено у Гомера этих ранений!

У Гомера несколько десятков изображений ранений. Патрокл ранит троянца копьем в зубы, протыкая ему рот насквозь и таща его как на вилах. Здесь не просто сказано, что троянец ранен, но описывается, как именно поддет на копье Патроклом этот троянец, дается яркая законченная картина ранения, выраженная в реалистических чисто телесных образах. Это пластическое изображение у Гомера. Вся 13 песнь Ил. представляет собой картину непрерывно следующих одно за другим ранений и убийств. Все описания в этой песне (Тевкр вонзил пику под ухо Имбрию, а Аякс Оилид отсек ему голову и, как мяч швырнул ее в пыль. Идоменей с такой силой вонзил копье в грудь Алкофоя, что тот упал навзничь, а сердце его продолжало трепетно биться и сотрясало копье и другие описания) – примеры гомеровской пластики, они демонстрируют не только просто «телесность», но еще и выраженную во всех физических же проявлениях в зависимости от того или иного положения тела врага вследствие нанесенного удара. Такой пластикой Гомер бесконечно богат; и вытекает она из того, что чисто физическая жизнь выражается у него во всех ее функциях и проявлениях и через них, в зависимости от того или иного положения или действия безотносительно к психологическому содержанию происходящего.

Для характеристики военного быта и сражений стоит остановиться на поединках, например, 3 песнь, поединок Париса и Менелая. Это лучший образец тех картин военного быта, которые мы находим у Гомера. Здесь воплощены все принципы эпического стиля: зависимость человека от богов (т.е. примат общего над индивидуальным), подробнейшая обстоятельность рассказа, монументальность поединка героев. Есть здесь и юмористика – победитель Менелай остается ни с чем, а побежденный Парис переносится богиней в Трою прямо в спальню к Елене. Есть здесь и откровенное религиозное свободомыслие, которое проявляет Менелай по адресу Зевса и которое, возможно, было только в период разложения общинно-родовых отношений, накануне светской цивилизации.

Нет надобности говорить об остальных поединках – Диомеда и Главка, Аякса и Гектора. Во всех них также много торжественности, наивности и юмористики, потому что начинаются они из-за больших целей, но кончаются опять-таки ничем. Точно так же и анализ больших боев у Гомера свидетельствует об его неизменном эпическом стиле и эпическом мировоззрении.