Erlikh_S_E_DEKABRISTY_V_ISTORIChESKOJ_PAMYaTI

либерализма с либертинажем и кощунственным отношением к религии «было раздражающим и неприемлемым и для правительства, и для декабристов». Слова, приписанные И.Д. Якушкиным «другу декабристов»: «Я очень понимаю, почему эти господа не хотели принять меня в свое общество; я не стоил этой чести», — характеризуют отношение самих заговорщиков к ненадежному «другу»311.

В советское время писатели наряду с учеными творили пушкинскодекабристский миф. В наши дни литераторы подключаются к демифологизации. С их выводами можно спорить. Их нельзя отбрасывать по причине «ненаучности». Постижение гармонии алгеброй не приводит к исчерпывающему пониманию гения. Люди, постигающие гармонию гармонией, могут наметить неведомые ученым пути познания.

Рижский писатель-фантаст Николай Гуданец демонстрирует «наивный», в духе толстовского «остранения», взгляд на писания рафинированных пушкинистов. Он действует непрофессионально, отвлекается на мелочи, горячится, бьет наотмашь. Тем не менее, не раз попадает в цель. Статья написана в оскорбительном тоне. В ней много перехлестов. Автор приводит ряд убедительных примеров мифологической деформации исторической реальности силами самых, что ни на есть, ученейших мужей.

Гуданец задается вопросом, каким образом один человек практически в одно и то же время мог написать записку «О народном воспитании» (15 ноября 1826) и «Послание в Сибирь» (не позднее начала января 1827)? Как «друг декабристов» мог отталкиваться в своих рассуждениях от высочайшего манифеста, подписанного в день их казни 13 (25) июля 1826? Может таким изощренным способом поэт защищал истинное просвещение от наступления николаевской реакции? Все равно непонятно, для чего надо было характеризовать «дум высокое стремление» своих «братьев» столь уничижительным

311 Немировский И. Либералисты и либертены: случай Пушкина // Новое литера-

турное обозрение. 2011. № 111. URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2011/111/ne14.html.

141

словами: «замыслы более или менее кровавые и безумные»?312 Если это было не сочинение на заданную тему, а элементарный диктант власти: «Мне бы легко было написать то, чего хотели»313, — то образ «свободного консерватора» приобретает еще более сервильный вид.

Почему автор записки «по собственному почину удостоил “падших” декабристов снисходительного пинка»?

Писатель предлагает реконструировать содержание знаменитой беседы русского царя и бога русской поэзии. Она состоялась 8 сентября 1826, незадолго до написания двух противоположных по политическому и человеческому смыслу текстов.

Пушкинисты, исходя из своей «Табели о рангах», уверены, что витийствовал в основном самодержец всероссийский. Чтобы завоевать доверие, «ему надлежало заискивать перед великим поэтом и умасливать его россказнями о своих заветных планах реформ»314.

Источниками, кроме сомнительного свидетельства Юлия Струтынского, «искушение» Пушкина «планами реформ» не подтверждается315.

Гуданец считает, что в действительности все было наоборот, и ораторствовал Пушкин. Он приводит отзыв императора о встрече. Из него в советское время было принято вымарывать фразу: «наговорил мне пропасть комплиментов насчет 14 декабря»316. Падение в «пропасть» тянулось более часа. Поэтому рассказы Пушкина о судьбоносном для него событии так лаконичны.

312Пушкин А. С. О народном воспитании // Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 16

т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. Т. 11. С. 43.

313Эти слова Пушкина его приятель Алексей Вульф записал 16 сентября 1827 года, на следующий день после их беседы. См.: Вульф А. Н. Из «Дневника» // Пушкин в воспоминаниях современников. 3-е изд., доп. СПб.: Академический проект, 1998. Т. 1. С. 423.

314Гуданец Н. «Пропасть комплиментов»… или Партизан в тылу самодержавия //

Крещатик. 2010. № 1. URL: http://magazines.russ.ru/kreschatik/2010/1/gu27-pr.html.

315Ходасевич В.Ф. Пушкин и Николай I // Ходасевич В.Ф. Книги и люди: этюды о литературе. М.: Жизнь и мысль, 2002. С. 130–140.

316Модзалевский Б.Л. Примечания // Пушкин А.С. Письма / Под ред. и с примеч. Б.Л. Модзалевского. М.; Л.: Гос. изд-во, 1928. Т. 2. С. 181.

142

Дневник поэта за 1834 позволяет предположить, к чему сводился смысл «комплиментов насчет 14 декабря». 17 марта Пушкин записывает, что, в отличие от августейшего брата, взошедшего на престол путем отцеубийства 11 марта 1801, «государь, ныне царствующий, первый у нас имел право и возможность казнить цареубийц или помышления о цареубийстве; его пред-

шественники принуждены были терпеть и прощать»317. Согласно малодостоверным воспоминаниям Струтинского, Пушкин сказал Николаю 8 сентября 1826: «Вы могли и имели право наказать виновных, в патриотическом безумии хотевших повалить трон Романовых»318. Трудно сказать, вообразил ли Струтинский это пушкинское признание или в действительности слышал от него нечто подобное? С дневниковой записью поэта оно согласуется.

Николай, как и выпускник Царскосельского лицея, слушал лекции римского права. Возможно, где-то в глубине души он сомневался, а правильно ли было повесить Пестеля за одни «помышления о цареубийстве». Ему было приятно получить «пропасть комплиментов», что он — не какая-нибудь тварь дрожащая, вроде Александра Павловича, а самодержавное право имеет.

Вывод писателя-фантаста не укладывается ни в интеллигентский миф о вечном друге декабристов, ни в православно-монархический контр-миф о минутных заблуждениях молодости. Не согласуется он и с попытками примирить эти крайности путем леви-строссовских «медиаций» или, используя терминологию советского историка Н.Я. Эйдельмана, «диалектики»: «Ни царь, ни декабристы не владели передовым марксистско-ленинским диалектическим методом. Они <…> однозначно расценили двойную игру Пушкина, который отчаянно лавировал, стремясь быть одновременно и любимцем царя, и кумиром мыслящей публики»319.

317Пушкин А. С. <Дневник, 1833—1835 г.г.> // Пушкин А.С. Полн. собр. соч.::

В16 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. Т. 12. С. 314–337.

318Ходасевич В.Ф. Пушкин и Николай I // Ходасевич В.Ф. Книги и люди: этюды о литературе. М.: Жизнь и мысль, 2002. С. 135.

319Гуданец Н. «Пропасть комплиментов»… или Партизан в тылу самодержавия //

Крещатик. 2010. № 1. URL: http://magazines.russ.ru/kreschatik/2010/1/gu27-pr.html.

143

Образ Пушкина, который со всей душой и талантом говорит и пишет противоположные по смыслу, в зависимости от «таргет-группы», вещи — слишком циничен. Его невозможно принять людям, воспитанным на культе солнца русской поэзии. Объяснение Гуданца позволяет понять многое в потемках души гения. Оно согласуется с пушкинским признанием в том, что в повседневной жизни поэт не равен своим текстам:

«В заботах суетного света Он малодушно погружен; <…>

И меж детей ничтожных мира, Быть может, всех ничтожней он»320.

Следует уточнить определение «пушкинской парадигмы», согласно которой «абсолютизация единства поэта и человека вызывает возражения»321. В случае Пушкина речь должна идти о дифференциации гениального текста и его, используя пушкинское самоопределение, по-человечески «ничтожного» автора.

Петербургский прозаик Валерий Барзас также сопоставляет записку «О народном воспитании» и «Послание в Сибирь». Он отмечает «жандармский» характер пушкинской педагогики. Среди рекомендаций правительству — запрет частного и ограничение заграничного образования, введение в кадетских корпусах «полиции, составленной из лучших воспитанников», строгий контроль над «рукописями, ходящими между воспитанниками», запрет учащимся «заниматься литературою, составлять общества, <…> печатать свои

сочинения в светских журналах»322. Поэт написал донос на обожаемый Ли-

320Пушкин А. С. Поэт («Пока не требует поэта...») // Пушкин А.С. Пол. собр.

соч.: В 16 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1948. Т. 3. Кн. 1. С. 65.

321Ранчин А. Пушкинская парадигма. Рец.: Сурат И. Вчерашнее солнце. О Пушкине и пушкинистах. М.: РГГУ, 2009. 652 с.; Сурат И. Мандельштам и Пушкин. М.: ИМЛИ РАН, 2009. 384 с. // Новый мир. 2010. № 12. URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2010/12/ra15-pr.html.

322Пушкин А. С. О народном воспитании // Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 16

т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. Т. 11. С. 43.

144

цей. Многие решительные меры, предложенные «другом декабристов» в «поистине мракобесной записке», были введены в действие.

Гениальность творца, благодаря которой мы узнаем себя и других в его произведениях, заключается в особой внутренней пластичности. Он способен не просто проникнуть в душу, но и всем существом притвориться до такой степени, чтобы суметь до неотличимости претворить другого в себе. Благодаря этой исключительной способности Пушкин стал нашим всем. Дар «всемирной отзывчивости» сродни невыносимому бремени шаманского призвания. Его невозможно отставить на время. Отказ от необходимости постоянно быть другим для национального поэта был равносилен тому, чтобы перестать быть собой — гением, выразившим душу русского народа.

«Многострунный Пушкин» на всякого человека «отзывался особым аккордом». Его произведения представляют сплав, в котором личность поэта принимала форму личности его адресата. Взаимоисключительность «Записки» и «Послания» не может ставиться в вину Пушкину. Барзас опровергает советский миф, согласно которому слова: «дум высокое стремление» — истинны, а фраза: «замыслы более или менее кровавые и безумные» — вынужденная «маскировка». Этот вывод относится и к перестановке мест пушкинских слагаемых в мифе православно-монархическом: «Нет, господа! Гений

— это всегда стихия, а стихия не имеет политических убеждений, во всяком случае “истинных” и “подлинных”…»323.

Сегодня миф декабристов теплится в памяти интеллигенции благодаря Пушкину. Свидетельством этого служит частота упоминания имен в публикациях ЖЗ. Уже говорилось, что поисковая система «Яндекс» находит в них слово «Пушкин» и его производные порядка 14 тысяч раз, а слово «декабрист» и его производные — около 2 тысяч. При всей приблизительности ин- тернет-измерений приведенные пропорции (7 к 1) свидетельствуют — со-

323 Барзас В. Реакционер // Нева. 2007. № 1. URL: http://magazines.russ.ru/neva/2007/1/ba29.html.

145

временная интеллигенция вышла из-под обаяния жертвенного герценовского мифа декабристов, героев и мучеников.

5.2. Сибирский миф

Повествуя о пребывании декабристов в загробном царстве Сибири, «основной миф» интеллигенции сосредотачивается на их каторжных муках. Региональный сибирский миф подчеркивает их просветительскую роль. Герценовские герои-мученики выполняют «прометеевскую» функцию. Они приносят «аборигенам» передовые технологии в широчайшем спектре — от экономики до культуры.

Миф декабристов-просветителей не подвергается столь яростным атакам православных монархистов, как декабристская «метафора мятежа». Переезжающие через Уральский хребет до сих пор отмечают теплое отношение сибиряков к просветителям морозного края.

Писатель Андрей Битов умиляется вере сибиряков в благородных каторжников: «Без них Сибирь была бы другая. <…> Трогательно посещать деревенские музейчики, в которых какой-нибудь мужик шукшинского характера откопает оловянную ложку и верит, что она декабристская»324.

Литературовед Игорь Волгин прибыл в Восточную Сибирь в составе делегации писателей. Посещение «замечательного» Читинского музея декабристов «на контрасте» напомнило, что их сейчас принято «поругивать — за измену присяге, непоседливость нрава, вздорность мечтаний и прочие нарушения легитимности». Автор не спорит с «доказательствами вины». Он считает их неспособными объяснить феномен людей 14 декабря. В памяти писателя всплывает «определение» Герцена. Он «именовал декабристов чистыми людьми». Слова Искандера вспомнились в связи с местами декабристской каторги: «Они оставили очень заметный след. Первых российских узников

324 Битов А. «Дайте времени поговорить его языком…» // Континент. 2002. № 112. URL: http://magazines.russ.ru/continent/2002/112/bit.html.

146

совести помнят здесь твердо и благодарно»325. «Стороннее» свидетельство подтверждает живучесть «регионального» сибирского мифа. Оно противоречит «предъявлению обвинений» дворянским революционерам на современном суде истории.

Публикации ЖЗ свидетельствуют, что при взгляде «изнутри» ситуация выглядит не столь идиллически. Переформатирование памяти о декабристах происходит и на сибирском участке мифологического фронта.

Главный редактор журнала «Сибирские огни» Владимир Берзяев подчеркивает, что появление «неведомого другим цивилизациям сословия»русской интеллигенции напрямую связано с ее смыслообразующим декабристским мифом: «Что и кто есть страдающий русский интеллигент как не декабрист в некрасовско-герценовской подаче». Некрасов не случайно опережает Герцена. Сибирский миф, впервые представленный во всей полноте «Русскими женщинами», первичен в отношении к общероссийскому мифу: «Судьбы большинства декабристов связаны именно с Забайкальем, значит родина русской интеллигенции тоже здесь».

Автор с тревогой отмечает, что отличавшая сибиряков благоговейная память о декабристах («полтора века многими поколениями это место почиталось и обихаживалось») теряет актуальность: «На городском кладбище Петровска разорены могилы декабристов. <…> Склеп жены декабриста Н. Муравьева Александрины, <…> тоже не раз подвергался набегам». Печально появление «поганцов и пакостников», готовых корыстно конвертировать в денежные знаки священный чугун памяти не только о бунтарях против монархии, но и об их женах — христианских подвижницах. Еще печальней, что сибирский народ безмолвствует по поводу кощунства.

Свидетельство Виктора Астафьева не позволяет объяснять кощунство современников духом времени стяжания. Могила А.Г. Муравьевой подвергалась осквернению еще в глубоко застойное советское время, когда о декабри-

325 Волгин И. По долинам и по взгорьям // Октябрь. 2009. № 4. URL: http://magazines.russ.ru/october/2009/4/vo41.html.

147

стах по всем официальным каналам пропаганды говорили только в превосходных степенях: «Я пережил одно из страшнейших потрясений в своей жизни, когда на <…> могильной плите, прикрывавшей прах ее и маленькой дочки, прочел крупно, кричаще начертанное мелом слово “блядь”»326.

Тобольский историк и писатель Вячеслав Сапронов сожалеет, что герой его архивных разысканий Г.С. Батеньков отправился на ловлю счастья и чинов из родного Тобольска в промозглый Петербург, где нелегкая занесла его в ряды мятежников: «Останься Гавриил Степанович в родных краях — и <…> таланты его, честность и трудолюбие были бы непременно замечены и отмечены продвижением по служебной лестнице. <…> В Сибири требовались подобные ему люди, но имперский порядок <…> подталкивал всех талантливых людей искать свое место в столичном обществе»327.

Герценовская парадигма жертвенного подвига на Сенатской площади автору не близка. Высказывание во многом согласуется с пафосом сибирского мифа декабристов. Сибиряки дорожат памятью о людях 14 декабря как, прежде всего, просветителях забытого Богом края. В отличие от товарищей по заговору, Батенькову не было нужды добираться до Сибири через Сенатскую площадь. Чтобы с «талантами его, честностью и трудолюбием» иметь возможность просвещать земляков, ему было достаточно не покидать родных краев.

Филолог из Новосибирска Владимир Яранцев отмечает стороннее «европейское перо» сибирских описаний декабристов. Он вскрывает исторические «неувязки» сибирского мифа, согласно которому аристократические каторжники — «просветители, учителя, образцы в культуре и литературе для сибиряков». В сущности, они — «все равно “чужие”» для обитателей Сибири. Реальное становление региональной литературной традиции шло «враз-

326Астафьев В. Связистка. Рассказ // Новый мир. 2001. № 7. URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2001/7/ast.html.

327Софронов В. Загадочный Гавриил. Разыскания о Г.С. Батенькове // Сибирские огни. 2010. № 10. URL: http://magazines.russ.ru/sib/2010/10/so11-pr.html.

148

рез с панегирическим отношением», порожденным мифом: «Лучшие писатели Сибири 30-40-х гг. декабристов, наоборот, отторгли». Местные литераторы вели себя вполне «“благонамеренно”, верноподданнически». Писали романы о присланных батюшкой царем добросовестных чиновниках, которые наказывают лихоимцев. Для них «декабристы, покусившиеся на августейшую власть, выглядели <…> людьми подозрительными»328. Такие оценки свидетельствуют, что сибирский вариант декабристского мифа живет в далеко не безмятежных условиях «вечного возвращения». Послесоветская смена вех касается не только образцовой роли декабристов в качестве бунтарей против власти, но и их прометеевской ипостаси культурных героев Сибири.

Иркутский историк и философ Михаил Рожанский свидетельствует, что в Сибири отсутствует консенсус в отношении памяти о декабристах. Согласно публикациям СМИ об активности декабристских музеев, сибиряки хранят добрую память о своих просветителях329. В то же время в виртуальном пространстве идет православно-монархическая атака на герценовский миф. Декабристам припоминают и преступление против монархии, и злокозненноемасонство. Кроме действительных грехов, им, в духе новомодных веяний, приписывают работу на английскую разведку.

В связи с 350-летним юбилеем Иркутска (2011) планировалось поставить памятник дворянским революционерам. Место для него рядом с церковью было отведено еще в советское атеистическое время. Городские власти испугались, что такое решение предоставило бы местным поклонникам православия, самодержавия, народности «мощный повод для очередной идеологической кампании». В условиях широкомасштабной антидекабристской пропаганды предпочли «не будить лиха». Сменили сакральное место и мятежную тему: «Подвиг “декабристок” стал удобным поводом избежать дис-

328Яранцев В. Чудный храм. Сибирская литература в «пушкинский период» // Си-

бирские огни. 2012. № 1. URL: http://magazines.russ.ru/sib/2012/1/ia14-pr.html.

329Эрлих С.Е. Иркутский музей декабристов на страницах современных периодических изданий // Вестник РГГУ. Журналистика. Литературная критика. 2010. № 8. С. 175– 182.

149

куссий о самих мятежниках и их сибирской судьбе». Первоначально планировалось приобрести в память «о подвиге женщин, описанном Некрасовым как следование христианскому долгу» многофигурную композицию Зураба Церетели. Первоначальный замысел был усечен до памятника Марии Волконской в виде «романтичной барышни с подсвечником».

Иркутская история свидетельствует, что православно-монархическая атака на основной декабристский миф оказалась успешной, даже в отношении еще недавно казавшегося незыблемым регионального сибирского фрагмента. Миф о верных христианских женах-декабристках — последнее официально признанное убежище политики памяти об их заблудших мужьях.

5.3. Миф жен декабристов

Женский «подвиг любви бескорыстной» приобретает отчетливые христианские черты. «Топосом» темы «декабристок» является «Евангелие, подаренное женами декабристов» начинающему каторжнику Достоевскому330.

В религиозном духе рассуждает современный писатель Яна Жемойтелите: «Покорность не “судьбине” и не чувственному влечению, а именно божественной воле заставила некогда и декабристок отправиться на каторгу за своими мужьями»331.Слепая языческая «судьбина» противопоставляется христианской «божественной воле» — личной ответственности, возлагаемой на человека при его выборе между добром и злом.

Тема жен декабристов обычно связана с Сибирью. Современные авторы ориентируются не столько на «топосы» некрасовской поэмы, сколько на посвященный женщинам России фильм «Звезда пленительного счастья». В

330Бачинин В. Tolstoyevsky-triр. Опыты сравнительной теологии литературы // Не-

ва. 2013. № 3. URL: http://magazines.russ.ru/neva/2013/3/b10.html.Ср.: Медведев А. Неиз-

вестный роман Достоевского// Нева. 2011. № 11. URL: http://magazines.russ.ru/neva/2011/11/me3.html.; Масарик Т. От Белинского к Уварову. Гла-

вы из книги «Россия и Европа» // Нева. 2000. № 12. URL: http://magazines.russ.ru/zvezda/2000/12/masarik.html.

331[Выступления финалистов на торжественной церемонии вручения премии Ивана

150