ЛЮДОВИК XIV (Louis XIV) (1638–1715), король Франции. Людовик, старший сын Людовика XIII и Анны Австрийской, родился в Сен-Жермен-ан-Ле близ Парижа 5 сентября 1638. Анна была дочерью испанского короля Филиппа III, так что в Людовике соединились две наиболее могущественные европейские династии – Бурбоны и Габсбурги. Отец умер в 1643, но Людовик не был коронован, пока не достиг совершеннолетия в 1654.
Пока Людовик был несовершеннолетним, регентом считалась его мать, хотя подлинным правителем тогда был ловкий итальянец кардинал Мазарини, который, являясь «первым министром», сохранял трон для подраставшего короля. Это вовсе не было легким делом, о чем можно заключить хотя бы по тому, что в ходе движения Фронды, мятежа крупной аристократии против короны и лично Мазарини (1648–1653) юному Людовику с матерью пришлось в 1648 спасаться из Парижа бегством. В конечном счете Мазарини удалось одолеть Фронду, а с заключением Пиренейского мира (ноябрь 1659) он довел войну с Испанией до победного конца. Мазарини устроил также брак Людовика и Марии Терезии, старшей дочери Филиппа IV Испанского. После того как в 1661 Мазарини умер, Людовик неожиданно для всех объявил о решении править впредь самостоятельно, обходясь без первого министра.
Главной страстью Людовика была слава, что нашло отражение в его прозвище «Король-Солнце» (Le Roi Soleil).
Правление Людовика. Франция с ее 18-ю миллионами населения (примерно в четыре раза больше населения Англии) имела достаточно людских ресурсов. Реформа армии осуществлялась военными министрами – Ле Телье и его сыном маркизом де Лувуа, сочетавшими эффективность с жестокостью. Улучшились подготовка офицеров и оснащение армии, увеличилось число комиссаров, ведавших военными поставками и службами на местах, возросла роль артиллерии, под руководством лучшего военного инженера Европы маркиза де Вобана возведение крепостей и осадных сооружений сделалось наукой. Полководцы Людовика – такие как принц де Конде, виконт де Тюренн, герцог де Люксембург и Николя Катина, – входят в плеяду наиболее прославленных военных деятелей Франции за всю ее историю.
Аппарат управления возглавляли шесть министров: канцлер, генеральный контролер финансов и четыре государственных секретаря. Канцлер управлял судебными ведомствами, а генеральный контролер – финансовыми делами; департаментами военно-морского флота, иностранных дел, по делам гугенотов (французских протестантов) ведали четыре секретаря. В тесном контакте с этими чиновниками работали 34 интенданта на местах, каждый из которых был наделен обширной властью в своем округе и подавал наверх сведения, с которыми сообразовывалась общая политика. При такой системе энергичный суверен располагал практически неограниченным простором для деятельности, особенно если ему помогал способный министр; у Людовика это был Жан Батист Кольбер, генеральный контролер с 1665.
Кольбер и внутрення политика. Сын торговца мануфактурой Кольбер получил некоторые сведения по юриспруденции и банковскому делу; первые помогали ему воплощать свои реформы в законы и кодексы, вторые же позволяли ему действовать в сфере кредита и финансов. Глубокие познания в области социальных и экономических условий Франции явились результатом его беспримерной работоспособности. Кольбер контролировал все сферы, за исключением внешней политики и армии. Он осуществлял регулирование промышленного производства, в первую очередь текстильного, причем в ряде случаев в страну привлекались иностранные капиталисты и ремесленники. В регионах, располагавших благоприятными природными условиями, например водной энергией, внедрялись новые производства. Внешняя торговля находилась под контролем многочисленных консулов и регулировалась правилами морского кодекса. На ввозимые готовые изделия устанавливались пошлины, сырье можно было ввозить бесплатно. Кольбер возродил колониальную систему, сделав новые приобретения в Вест-Индии, и наладил более тесные связи между колониями и метрополией. Он сурово искоренял местные предрассудки и социальные привилегии, а последовательное и бескомпромиссное проведение его декретов в жизнь привело к созданию сильного морского флота и значительному увеличение богатства Франции.
Внешнеполитическая обстановка. Умелое руководство и столь обширные ресурсы дали Людовику возможность осуществить множество завоеваний. Во времена Людовика международные отношения были в значительной степени отношениями династическими. Одним кузеном Людовика был Карл II, король Англии и Шотландии, другим – Леопольд I, император Священной Римской империи; он же был и свояком короля. Матери Людовика и Леопольда, как и их жены, были сестрами и испанскими принцессами, что на протяжении почти четырех десятилетий делало первостепенным вопрос о престолонаследии после смерти бездетного короля Испании Карла II. В наследство, которое доставалось обладателю трона, входила не только Испания, но и примыкающие к Франции южные Нидерланды (современная Бельгия), а также испанские владения в Италии и Новом Свете. Требования Людовика подкреплялись тем фактом, что в своем брачном договоре его супруга Мария Терезия отказывалась от притязаний на престолонаследие при условии значительного приданого. Но поскольку это так и не было сделано, Людовик заявил, что право королевы на престолонаследие остается в силе.
Войны Людовика XIV. Людовик редко придерживался последовательной политики в течение сколько-нибудь продолжительного времени, так что его постоянные территориальные приобретения представляются крайне скудными в сравнении с затратами людской крови и материальных ресурсов. И в самом деле, абсолютная монархия во Франции не могла пережить его надолго, ибо король «выжал ее до конца». Желание отомстить он испытывал по отношению к Леопольду Габсбургу – врагу, доставшемуся ему по наследству, к голландцам, в которых король видел разбогатевших выскочек-сыроделов, а также к англичанам – еретической нации, свергнувшей в ходе революции 1688 его кузена Якова II. Современников более всего впечатляла и тревожила капризность Людовика при применении тех гигантских сил, которыми он располагал. Такая установка короля была выражена в приписываемом ему апокрифическом замечании: «Государство – это я».
Деволюционная война, 1667–1668. Первое важное предприятие Людовика в международной сфере – захват в 1667 части испанских наследственных земель. С точки зрения Людовика, его жене Марии Терезии причитались все те территории испанских Нидерландов, на которых, согласно местному закону или обычаю, действовало правило о том, что в случае второго брака отца недвижимость переходила («деволюционировала») к детям от первого брака, которые имели преимущество перед детьми от второго брака. Прежде чем кто-либо успел возразить, что законы о разделе частной собственности никак не могут применяться к территории государств, Людовик послал Тюренна с 35-тысячной армией в испанские Нидерланды и овладел рядом важных городов (май 1667). В январе 1668 против этой угрозы стабильности в Европе образовался Тройственный альянс, включавший Англию, Соединенные провинции (Голландию) и Швецию. Однако несколькими неделями позже французский полководец Конде и его армия захватили Франш-Конте на восточных границах Франции. В это же время Людовик подписал с императором Леопольдом секретное соглашение о разделе между ними испанского наследства, которое должно было войти в силу после смерти Карла II. Имея на руках этот козырь, Людовик заключил мир в Ахене (май 1668), по которому он вернул Франш-Конте, но оставил за собой часть фламандских земель, включая Дуэ и Лилль.
Голландская война, 1672–1678. Между тем Англия и Франция сблизились друг с другом на почве крайнего недовольства экономическими успехами Голландии, где обрабатывались продукты, поступавшие из французских и британских колоний. Задуманный Кольбером коммерческий договор между двумя монархиями, нацеленный против Голландской республики, провалился (1669). Тогда Людовик заключил с Карлом II секретный Дуврский договор (май 1670), в соответствии с которым два монарха обязывались начать войну с Голландией на уничтожение. Мотивы Людовика носили в большей мере личный характер, чем соответствовали национальным интересам: он желал унизить Голландию и наладить с Карлом тесный союз (подкрепленный французскими субсидиями); последнее должно было усилить позиции католической церкви в Англии.
6 июня 1672 армия Людовика численностью ок. 120 000 человек без объявления войны вторглась на территорию Голландии. Стоявшие здесь у власти братья де Витт были растерзаны разгневанной толпой, подозревавшей их в предательстве, главнокомандующим стал Вильгельм Оранский. Проявив настойчивость и упорство, Вильгельм измотал навалившиеся на страну полчища, и после того, как в 1674 французы были вынуждены отойти, Людовику пришлось вести целый ряд завершавшихся неясным исходом кампаний, которые продлились вплоть до подписания Нимвегенских мирных соглашений в 1678. Чего Людовик действительно добился, так это возврата Франш-Конте, который остался за ним по условиям мирного соглашения. В то же время он возбудил негодование всей Европы произведенным по его приказу систематическим опустошением Рейнского Пфальца, населенного главным образом протестантами
Война Аугсбургской лиги, 1688–1697. После войны внешнеполитический курс Людовика производил впечатление более миролюбивого, однако на деле французский король поддерживал в Западной Европе постоянную напряженность. Под предлогами, столь же сомнительными, как и «деволюционные» претензии, он захватил ряд городов, включая Кольмар и Страсбург. Регенсбургским договором (август 1684) император и правительство Испании подтвердили права на них Людовика сроком на 20 лет, что было, в сущности, попыткой умиротворения агрессора в стесненных обстоятельствах (Австрия с трудом отразила вторжение турок, война с ними была в разгаре). Как и за Мюнхенским договором в 1938, за Регенсбургским также последовал ряд внушавших самые серьезные опасения событий: отмена Нантского эдикта (1685), вызвавшая резкое неприятие протестантских государей, и абсурдные притязания на Рейнский Пфальц.
Опасения Европы нашли отражение в образовании в июле 1686 Аугсбургской лиги, в рамках которой сам император стал союзником ряда протестантских и католических князей с целью совместной обороны. После того, как Яков II бежал из Англии и победила т.н. Славная революция 1688, Вильгельм стал королем Англии (как Вильгельм III) и возглавил борьбу с Людовиком, имея за собой все материальные ресурсы Англии и при активной помощи императора, Испании и Бранденбурга, а также при молчаливой поддержке папы.
Последовавшую войну обычно называют Войной Аугсбургской лиги (или войной за Пфальцское наследство). Она шла как на суше, так и на море – во Фландрии, в северной Италии и на Рейне, а началась со второго опустошения Пфальца. Решающими битвами здесь оказались сражение на реке Бойн в Ирландии (1 июля 1690), когда Вильгельм изгнал Якова II из Ирландии, и морское сражение при Ла-Уг (29 мая 1692), в котором англичане уничтожили значительную часть французского флота. Война закончилась ничейным исходом: по Рисвикскому договору (сентябрь 1697) Людовик отказался почти от всего, что завоевал после Нимвегена, признал Вильгельма в качестве короля Англии и пообещал не поддерживать низвергнутую династию Стюартов.
Война за Испанское наследство, 1701–1714. Последовали пять лет тревожного мира, в которые Людовику и Вильгельму так и не удалось решить проблему испанского наследства, договорившись о его разделе. 1 ноября 1700 Карл II умер, и в соответствии с его завещанием все наследство досталось младшему из внуков Людовика герцогу Анжуйскому Филиппу (взошел на испанский трон под именем Филиппа V). Уставшая от войн Европа была готова смириться с таким решением. В завещании оговаривалось, что короны Франции и Испании не должны воссоединяться. Людовик пренебрег этим и издал указ, в соответствии с которым права герцога Анжуйского на французский трон оставались неприкосновенными. В то же время Людовик разместил в городах на фламандской границе французские войска. Когда 16 сентября 1701 умер Яков II, Людовик официально признал его сына, также Якова, т.н. «Старого претендента», наследником английского престола. Между тем 7 сентября по инициативе Вильгельма с целью противостояния новым угрозам со стороны Франции в Гааге был основан т.н. Большой альянс, главными участниками которого были Англия, Священная Римская империя и Голландия.
В мае 1702 королева Анна, взошедшая на английский престол вслед за Вильгельмом, объявила Людовику войну. Война за Испанское наследство заметно отличалась от тех, которые Людовик вел ранее: противостоявшие Франции силы находились под командованием двух великих полководцев – герцога Мальборо и принца Евгения Савойского, вместо прежних помпезных осад и бесцельных маршей развернулась быстрая маневренная война, преследовавшая прежде всего стратегические цели. Союзники одержали ряд громких побед в битвах при Гохштедте (Блениме, 1704), Рамийи (1706), Ауденарде (1708), Мальплаке (1709). Однако одержанная французами в Испании победа при Альмансе (1707) дала возможность Филиппу сохранить корону. Смена кабинета в Англии в 1710 привела к удалению от власти желавших продолжения войны вигов, и в апреле 1713 тори подписали Утрехтский мирный договор.
В соответствии с его условиями, Людовик признал права на английский престол за Ганноверской династией, чей представитель должен был занять трон после смерти Анны, и отказался от части французских владений в Канаде. Голландия была защищена от посягательств линией оборонительных фортов в южных Нидерландах, а сами южные Нидерланды перешли от Испании к Австрии. Северо-восточная граница страны изменилась мало, но Лилль и Страсбург остались за Францией. Филипп отказался от каких бы то ни было притязаний на французский трон и признал захват Гибралтара Англией.
Внутренняя политика последнего периода. Все эти войны легли на Францию почти непереносимым бременем. Когда устаревшая система налогообложения дала сбой, Людовик прибег к экстраординарным мерам, в том числе к продаже аристократических титулов. В церковной политике Людовик продолжал расширять независимость французской католической церкви от папы (т.н. галликанизм) и упрочивать власть короля над клиром. В 1683 Кольбер умер, а после него королю помогали министры, которые мало чем отличались от придворных. Отмена Нантского эдикта (1685) стала, пожалуй, величайшей ошибкой за все правление Людовика. Изданный Генрихом IV в 1598 Нантский эдикт гарантировал гугенотам религиозную и политическую свободу; эдикт был объявлен Генрихом неотменимым. Но Людовик, горя желанием проявить правоверность, с помощью французского духовенства постепенно отбирал у гугенотов их права, что вынудило многих из них (более 400 000) покинуть страну и перебраться в Англию, Голландию, Пруссию, Северную и Южную Каролину и другие страны. Таким образом Франция лишилась умений и навыков этих предприимчивых и экономически активных, людей и их капиталов. Так называемая ревокация (отмена) эдикта состояла в простом заявлении, что во Франции нет больше никаких еретиков или гугенотов, с одновременным запретом эмиграции. Тех гугенотов, которых захватывали при попытке покинуть страну после ревокации, отправляли на виселицу или расстреливали.
Придворная жизнь и культура. Жизнь французского двора протекала под знаком череды любовниц Людовика, наиболее известные из которых – мадемуазель де ла Вальер и мадам де Монтеспан. После смерти Марии Терезии в 1683 Людовик вступил в тайный брак с мадам де Ментенон, воспитательницей его незаконных детей, однако королевой Франции она так и не стала.
Именно в это время всемирную известность приобрел дворец в Версале, расположенном к юго-западу от Парижа, в 18 км от его центра. Господствовавшая здесь неслыханная роскошь и изысканный этикет представлялись наиболее подходящим антуражем для Короля-Солнца. Большая часть дворца была выстроена по указаниям Людовика, и в нем король собрал наиболее видных представителей знати, ибо вблизи короля они не могли быть опасны для его власти.
Приблизительно до 1690 Версаль привлекал литераторов, составлявших славу Франции, – Мольера, Расина, Лафонтена, Буало, мадам де Севинье, а также художников, скульпторов, музыкантов. Но в последние годы правления Людовика мы встречаем при дворе только одного великого деятеля искусства – это композитор Франсуа Куперен. Жизнь двора описана в мемуарах герцога Сен-Симона. Король покровительствовал писателям и художникам, они же, со своей стороны, превратили его правление в наиболее яркую страницу в истории Франции, т.н. «век Людовика ХIV», сделав из него образец для подражания другим странам. Так, французский язык стал языком высших классов по всей Европе, а литература классицизма эпохи Людовика определяла и олицетворяла те законы хорошего вкуса, которые были приняты в европейских литературах на протяжении целого столетия. Людовик умер в Версале после шестидесяти одного года правления, 1 сентября 1715. Его сын Людовик Французский (Великий Дофин) умер еще в 1711, и на трон взошел Людовик XV, малолетний правнук короля.
Придворный этикет "короля-солнца"
Старые французские короли до ужаса боялись заглушить уловками этикета свежий и свободный глас галльского острословия. Они действительно переняли церемониал бургундского двора, но позаботились оставить достаточно щелочек для непосредственного общения с окружающими. Генрих IV10 любил простой, открытый разговор. Он запретил детям величать его холодным "Monsier" (господин), ему хотелось быть просто "papa". He принял он и такого нелепого заведения немецких дворов, как "Prugelknabe" (козел отпущения), для детей благородного происхождения, которые были товарищами в играх юным князьям, но если княжичи вели себя плохо, то порку прописывали их маленьким друзьям. Генрих IV давал особый наказ воспитателю своего сына, чтобы оный примерно колотил парнишку, ежели тот будет безобразничать. 14 ноября 1607 года король пишет воспитателю:
"Желаю и приказываю сечь Дофина розгами всякий раз, ежели заупрямится или начнет делать что-либо дурное; на собственном опыте знаю, ничто так не пойдет на пользу, как добрая порка".
При Людовике XIV11 положение переменилось. Король любил придворную жизнь, ему был любезен вечно движущийся мир Версаля. Но движение он понимал по-своему: он — солнце, вокруг которого обращается вселенная, и только от него исходят лучи, дарящие жизнь двору.
Испанский этикет он перекроил и украсил по своему вкусу. Я бы выразился так: ворот, сдавливающий шею, остался, только вместо жесткого испанского воротника — фрезы — появилась пена французских кружев.
Раздвину завесу веков и загляну в спальню "короля-Солнца". Там нечто подобное совершает главный камердинер: он раздвигает полог кровати, потому что настало утро. Король пробуждается. Камер-лакеи впускают тех вельмож, которые облечены правом присутствовать при торжественном моменте пробуждения. Входят принцы крови, с поклоном входит главный камергер, главный при гардеробе короля и четыре камергера.
Церемония пробуждения короля — lever — начинается.
Король сходит со своего знаменитого ложа, установленного в самой середине дворца и точно по главной оси Версальского парка. Король для своего двора, что Солнце на небосводе. После краткой молитвы главный камердинер льет несколько капель ароматизированного винного спирта ему на руку, что, собственно, и составляет процедуру утреннего умывания. Первый камергер подает тапки, затем передает халат главному камергеру, тот помогает надеть его королю, который уже сидит в кресле. Придворный куафер снимает с короля ночной колпак и причесывает волосы в то время, как первый камергер держит перед ним зеркало.
До унылого скучны эти подробности, однако в жизни версальского двора они имеют большую важность и полны значения. Подавать королю тапки или домашний халат — это огромная честь и награда, которую с завистью наблюдают остальные придворные.
Порядок самого одевания спланирован самим королем, и он же установил в нем неумолимую последовательность, совсем как при решении арифметической задачи. До 77 лет его жизни тапки всегда подавал первый камергер, а главный камергер домашний халат. Затеять перемену ролей означало бы сознаться в революционном образе мыслей.
До сих пор это была первая часть lever, его интимный этап. Далее следовала вторая, торжественная часть церемонии.
Лакеи распахивали створки дверей. Чередой входили придворные. Герцоги и прочие важные особы, послы, маршалы Франции, министры, верховные судьи и разного рода придворные сановники. Выстраивались возле позолоченного ограждения, разделявшего зал на две части, и в благоговейной тишине наблюдали парадное зрелище, словно разыгравшийся у них на глазах спектакль, главную роль в котором играл наипервейший человек Франции и ее главный актер.
Картина первая: снимание ночной рубахи. Гардеробмейстер помогал справа, главный камердинер — слева. Видимо, этот предмет туалета считался наименее благородным, чем рубашка дневная. Потому что перемена рубашки была куда обстоятельней: один из офицеров при гардеробе передавал дневную рубашку первому камергеру, а тот передавал ее дальше герцогу Орлеанскому, по рангу следовавшему сразу за королем. Король принимал рубашку от герцога, набрасывал ее на плечи и, с помощью двух камергеров освободившись от ночной рубашки, надевал дневную. Спектакль продолжался. Придворные сановники по очереди выдавали остальные предметы одежды, натягивали ему туфли, застегивали алмазные пряжки, подвязывали шпагу и орденскую ленту. Гардеробмейстер (как правило, это был один из самых знатных герцогов Франции) играл важную роль: он держал вчерашнюю одежду, пока король вынимал из нее мелкие вещи и перекладывал в карманы сегодняшней; далее он подавал на золотом подносе три вышитых платка на выбор, затем он же подавал шляпу, перчатки и трость.
В ненастные утра, когда требовалось освещение, один из зрителей также получал свою роль. Главный камергер шепотом испрашивал короля, кому принадлежит право держать свечи. Король называл кого-нибудь из вельмож, и тот, распираемый гордостью, держал двухрожковый подсвечник во время всего процесса одевания. Это надо понимать: двухрожковый. Потому что Людовик даже право пользования подсвечником ввел в продуманную и отшлифованную систему придворного этикета. Только король имел право пользоваться двухрожковыми подсвечниками, все остальные должны были довольствоваться однорожковыми. Так оно и шло по всем линиям. Людовик любил камзолы, обшитые золотым позументом, однако кому-либо другому в таком ходить было нельзя. Редко, в знак исключительной милости, король дозволял заслуженным мужам заказать галуны на камзол. Об этом дозволении составлялся документ с печатью, король его подписывал, а первый министр контрассигнировал. Назывался сей почетный предмет одежды justaucorps a brevet, т.е. камзол дозволенный.
Когда наблюдаемое каждый день красочное зрелище подходило к концу, король покидал спальню, и двор толпою высыпал следом. А в опочивальне продолжалась малая дополнительная церемония. Пресловутое ложе следовало привести в порядок. Не просто так, наскоро, как то бывает с постелями простых мещан. У этой операции также были свои писанные правила. Один из камердинеров занимал место у изголовья, другой в ногах, а придворный обойщик застилал с соответствующей тщательностью высочайшую постель. Один из камергеров присутствовал до конца церемонии и следил, чтобы все правила выполнялись точно.
Впрочем, и кровати тоже, как предмету обихода, непосредственно связанному с персоной короля, полагалось соответствующее почитание. Если кто-то пересекал отделенную ограждением часть спальни, ему всякий раз приходилось отдавать ей честь, глубоко преклоняя колена. Еще более парадно проходил обеденный акт. По мере приближения обеденного часа мажордом, сотрясая дверь комнаты лейб-гвардейцев своим жезлом, трубным голосом объявлял:
- Господа, сервировку для короля!
Каждый из гвардейских офицеров забирал ту часть сервировки, которая была поручена его заботам, и шествие направлялось в столовую. Впереди мажордом со скатертью, за ним офицеры, по обеим сторонам лейб-гвардейцы. Они складывали предметы сервировки на сервировочный стол, и на том их миссия пока заканчивалась. Сервирование стола было делом других царедворцев. Они накрывали стол, затем дежурный камергер нарезал хлеб и производил смотр, все ли в порядке, мажордом снова стучал лейб-гвардейцам:
- Господа, жаркое для короля!
Лейб-гвардейцы занимали позиции, толпа вельмож входила в буфетную и подвергала пристальному осмотру жареные блюда, предназначенные к столу. Гофмейстер поправлял тарелки, затем окунал два ломтика хлеба в соус. Один пробовал сам, второй протягивал на пробу стольнику. Коль скоро вкус и аромат блюд оказывался удовлетворительным, снова складывалось шествие. Впереди опять-таки мажордом с жезлом, за ним гофмейстер с булавой, за ними дежурный камергер с одним из блюд, стольник — с другим, дегустатор — с третьим, потом еще несколько сановников с парой блюд. А самим блюдам выпадала особая честь; при них по обеим сторонам вышагивали лейб-гвардейцы с ружьями на плече.
При прибытии в целости досточтимой ноши в столовую докладывали, соблюдая положенные формальности, королю, что кушать подано. Обслуживание было делом чести шести благородных камергеров. Один из них нарезал мясо, другой накладывал его на тарелку; третий подавал и т. д. Если король хотел выпить вина, то кравчий выкрикивал:
- Вино королю!
Преклонял колена перед королем, потом шел к буфету и принимал из рук виночерпия поднос с двумя хрустальными графинами. В одном из них было вино, в другом вода. Опять преклонив колено, передавал поднос камергеру; тот, смешав немного вина с водою, отливал в свой особый бокал, пробовал, затем возвращал поднос кравчему. Все это с надлежащей серьезностью и торжественностью; король, наконец, мог пить.
Тот же ритуал повторялся при каждом отдельном блюде.
Когда до отказа забитый церемониями день проходил, и король собирался на покой, вкруг него снова разыгрывался спектакль утреннего туалета, но только в обратном порядке, как кинопленка, прокрученная назад. Скажем только, что теперь умывание имело большие масштабы, чем утреннее обтирание несколькими каплями винного спирта. Принесли полотенце на двух золотых блюдах, один конец влажный, другой сухой. Король протер влажным концом лицо и руки, сухим концом промакнул остатки влаги. Надо ли говорить, что поднесение полотенца считалось очень высокой честью и составляло особое право принцев крови. Придворный этикет даже при этом простом акте предполагал тончайшие различия. В присутствие сыновей и внуков короля полотенце передавал в руки старшему по рангу главный камергер. Если же короля окружали дети прочих герцогов, то полотенце подносил просто один из камердинеров.
Из этого фрагмента церемоний потомки узнали, что "король-Солнце" купался в славе, купался в молитвенном обожании подданных, купался еще много в чем прочем, не купался он единственно в воде.
Ежедневное поклонение божеству выполнялось при участии множества придворных вельмож и сановников. Управлением королевской кухней ведали 96 вельмож, среди них 36 стольников, 16 дегустаторов, 12 гофмейстеров и один главный гофмейстер. Персонал кухни составляли 448 человек, не считая слуг персонала и учеников этих слуг.