Глава 34

ЭКОНОМИКА ЯПОНИИ В МЕЖВОЕННЫЙ ПЕРИОД (1918—1939 ГГ.)

1. Последствия первой мировой войны. Участвуя в первой ми­ровой войне на стороне Антанты, Япония не вела активных воен­ных действий. Военные операции ограничились захватом германских владений в Шаньдунской провинции Китая (вместе с глав­ным городом Циндао), а также принадлежавших Германии ост­ровов на Тихом океане: Маршалловых, Каролинских и Мариан­ских. Воспользовавшись благоприятной обстановкой, японские империалисты в ультимативной форме предъявили в 1915 г. Китаю «21 требование», предусматривавшее установление воен­ного и экономического диктата Японии над жизненными центрами китайской территории. Многие из этих требований (разрешение японцам вести промышленную и коммерческую деятельность в Китае; признание за Японией исключительных прав в кредитова­нии железнодорожного строительства; аренда ряда китайских территорий, железных дорог и предприятий; запрет аренды ки­тайских портов и бухт другими державами) были приняты ки­тайским правительством и вошли в состав заключенного в том же году кабального японо-китайского договора.

Наряду, с прямыми территориальными захватами Япония су­мела добиться значительного улучшения внешнеторговых пози­ций. Пользуясь монопольным положением на азиатских и дальне­восточных рынках, временно покинутых европейскими предприни­мателями, она увеличила свой экспорт в эти районы мира в 3 раза. К концу войны доля Японии во внешней торговле Китая составляла чуть меньше 50% (доля Англии — 17,1%, США — 12,8%). Почти в пятикратном размере возросли и японские загра­ничные инвестиции.

Военные поставки и внешнеэкономическая экспансия дали сильный толчок развитию промышленности. Объем ее продукции в военные годы вырос более чем вдвое. Почти в 3 раза увеличил­ся выпуск чугуна и стали. К концу войны японское судостроение вышло на третье место в мире. В рассматриваемый период значи­тельно улучшилась техническая оснащенность японских пред­приятий. Следовательно, главным экономическим итогом военных лет было превращение Японии из аграрно-индустриальной страны в страну индустриально-аграрную.

Война обогатила японскую буржуазию. Увеличение в 2,5 раза капиталов акционерных обществ говорит об этом весьма ясно. Трудящимся же война принесла лишь рост налогов и удлинение рабочего дня. Вдвое выросли цены. Реальная заработная плата понизилась на 1/3. Ухудшилось и положение крестьян. Среди них продолжался процесс обезземеливания, росло число арендаторов и полуарендаторов. Уплачиваемая натурой арендная плата дос­тигла в ряде мест 60—70% урожая риса. Высокие цены на этот основной продукт питания обогащали помещиков, богатых кре­стьян, но оказывались настоящим бедствием для пролетарских масс города и деревенской бедноты. Под влиянием событий Великого Октября в Японии начался подъем массового рабочего и крестьянского движения. Его размаху способствовало резкое увеличение цен на продовольствие. Рис в сравнении с довоенным периодом вздорожал в 6 раз. В августе 1918 г. в Японии вспых­нули «рисовые бунты», сразу принявшие общенациональный ха­рактер. В этом движении протеста приняло участие около 10 млн. человек — рабочие, крестьяне, ремесленники, студенты. Движе­ние длилось 2 месяца и было жестоко подавлено.

2. Развитие японской экономики в 20-е гг. Завершение первой мировой войны ухудшило внешнеэкономические позиции Японии. Крупнейшие империалистические державы не могли примириться с возрастанием ее роли в Юго-Восточной Азии и на Дальнем Востоке. На китайском рынке японцев вновь стали теснить кон­куренты, в первую очередь монополии США. Решения Вашинг­тонской конференции (1921—1922 гг.) обязывали Японию при­знать принцип «открытых дверей» в торговле с Китаем, что ста­вило крест на ее монопольных притязаниях. Бесславно окончи­лась и интервенция против Советской России. Японцы вынужде­ны были покинуть и северную часть острова Сахалин.

Ослабление внешнеторговых позиций отрицательно сказалось на экономическом развитии Японии. В 1920—1921 гг. страну по­разил мировой экономический кризис. Японский экспорт упал на 40%, импорт — на 30,9%, уровень промышленного производства снизился на 20%. Кризис показал, насколько непрочными явля­ются последствия военного бума, заставил японских промышлен­ников срочно перестраивать экономику сообразно с условиями мирного времени.

После этого в стране начался период промышленного подъе­ма. С 1924 по 1928 г. производство чугуна и стали удвоилось, хотя и составляло небольшую величину (1,09 и 1,62 млн. т). По­высился удельный вес индустрии в национальном доходе. В 1929 г. продукция одной лишь обрабатывающей промышленности оце­нивалась в 7,7 млрд. иен (3,5 млрд. иен в сельском хозяйстве). Ведущая роль по-прежнему принадлежала хлопчатобумажной отрасли, дававшей более 40% объема промышленного производ­ства. Фабричное изготовление хлопчатобумажных тканей разви­валось весьма интенсивно. Подорвав только в начале XX в. руч­ное ткачество, оно к концу 20-х гг. уже успешно конкурировало на мировом рынке с английским Ланкаширом. Непрерывно воз­растала роль тяжелой индустрии. В 1929 г. она давала уже свыше 30% продукции обрабатывающей промышленности. В годы промышленного подъема завершается становление машинострое­ния как особой отрасли. Для роста крупной фабрично-заводской промышленности Японии, особенно тяжелой, большое значение име­ла эксплуатация сырьевых ресурсов Кореи и Маньчжурии.

В ходе промышленного подъема 20-х гг. в стране неуклонно развивался процесс концентрации производства. В 1929 г. на крупные предприятия (50 и более занятых) приходился 61% всей продукции промышленности. При этом каждый пятый японский рабочий трудился на крупнейшем предприятии с числом занятых свыше тысячи. Концентрация производства опиралась на кон­центрацию капитала. По данным налоговых ведомств-, доля ак­ционерных компаний с капиталом свыше 5 млн. иен возросла за период 1918—1929 гг. с 2,7 до 3,6% общего числа этих компаний, а в сумме капитала их — с 56,3 до 65,1%. В конце 20-х гг. 388 компаний (с капиталом у каждой свыше 10 млн. иен) по уровню концентрации капитала практически мало чем уступали крупным корпорациям Запада. Позиции высококонцентрирован­ного капитала усиливались также и в банковском деле. С 1914 по 1929 г. общая сумма вкладов в коммерческие банки возросла в 6,2 раза (с 1,5 до 9,3 млрд. иен), количество же банков сокра­тилось с 1593 до 878.

Процессы концентрации производства и капитала многократно усиливали роль японских монополий. Во время войны и после нее в Японии завершается формирование монополистических объединений в форме семейных концернов — дзайбацу (финан­совых клик). В отличие от монополий Запада дзайбацу возникли не только вследствие капиталистической конкуренции и концент­рации капитала, но и на базе пользования особыми торгово-про­мышленными привилегиями, дарованными государством отдель­ным торговым, ростовщическим или самурайским кланам. Тес­нейшая связь монополистических привилегий с родовыми, семей­ными узами делала японские концерны во многом несхожими с монополиями западного образца. Акции дзайбацу не имели широ­кого хождения.

Отличительной чертой деятельности дзайбацу была их универ­сальность. Концерн Мицуи вырос из старинной торгово-банковской фирмы. Концерн Мицубиси в 20-х гг. контролировал около 120 компаний общим капиталом в 900 млн. иен, имел в своем сос­таве железнодорожную, электротехническую компании, компании в металлургической, горнорудной, судостроительной, бумажной промышленности. Концерн Сумитомо тоже был многоотраслевым. Объединение Ясуда сначала было крупным банкирским домом, но затем под его контроль попали многие промышленные пред­приятия.

Отличительная примета японских дзайбацу состояла в их исключительно тесной связи с государством. Государство, как и прежде, играло роль крупнейшего предпринимателя, причем и в машиностроении, и в судостроительной промышленности. Техни­ческий уровень казенных заводов, как правило, был выше, чем частных. За 1887—1940 гг. правительство обеспечило не менее 2/3 всех инвестиций в экономику страны. Львиная их доля была передана концернам. Владея акциями на общую сумму в 1/2 млрд. иен, крупнейший помещик страны император (микадо) делил с концернами Мицуи и Мицубиси доходы от японской внешней торговли и судоходства. Государственно-монополистиче­ский капитал сформировался здесь одновременно с монополиями. В этом заключается особенность его генезиса.

3. Влияние кризиса 1929—1933 гг. Обогативший дзайбацу промышленный подъем сменился кризисом перепроизводства. Еще в. 1927 г. страну поразил финансовый кризис, сопровождав­шийся банкротством ряда банков. Затем и на Японию обрушил­ся мировой экономический кризис 1929—1933 гг., резко упал япон­ский экспорт (к 1931 г. почти в 2 раза). Поскольку на экспорт шло около 20% валового национального продукта Японии, паде­ние производства оказалось весьма значительным. За 1929— 1931 гг. продукция сельского хозяйства сократилась на 40%, про­мышленности — на 32,2%. Сокращение производства сильней всего затронуло угольную, металлургическую, хлопчатобумаж­ную промышленность и судостроение. Число безработных достиг­ло невиданного доселе уровня — 2,5—3 млн. человек.'

Особенно тяжелый спад переживало сельское хозяйство. Сок­ращение экспорта стало настоящей катастрофой для шелковод­ства. Аграрный кризис привел к тому, что цены на сельскохозяй­ственные продукты с 1921 по 1931 г. упали на 47%, на шелко­вичные же коконы они уменьшились в 3,5 раза. В стране крайне обострились социальные противоречия: количество забастовок в промышленности, арендных конфликтов в деревне резко возросло.

Выход из кризиса японская буржуазия стала искать в актив­ной милитаризации экономики, в переходе к новым аннексиям, в общей фашизации режима. Причины этого следует искать прежде всего в своеобразии хозяйственного развития Японии ⁴³, в военно-феодальном характере японского империализма.

Монополии, закабаляя мелкое производство, препятствовали преодолению сложившегося отставания промышленности. В большинстве же отраслей, обслуживающих традиционные внутренние рынки (мелкая металлообработка, изготовление национальной одежды и обуви, японской бумаги, фонарей, зонтов, керамических изделий), к началу 30-х гг. еще не был завершен промышленный переворот и производство пребывало на мануфактурной стадии.

Из этого отставания в экономическом развитии проистекала особая агрессивность японского милитаризма, в котором, как ука­зывал В. И. Ленин, с монополией «особого удобства грабить ино­родцев, Китай и пр.» всегда была связана «монополия военной силы», отчасти заменявшая, отчасти выполнявшая «монополию современного, новейшего финансового капитала» ⁴⁴.

Еще в 1927 г. генерал Танака, занимавший тогда пост премьер-министра, .представил японскому императору секретный меморан­дум, где указывал на необходимость для Японии проводить в Восточной Азии политику «крови и железа», завоевать десяток стран.

4. Милитаризация экономики Японии. В 1931 г. Япония окку­пировала Маньчжурию, в 1933—1935 гг. заняла ряд провинций на Севере Китая, а в 1937 г. начала открытую войну против ки­тайского народа. В стране формировался режим военной дикта­туры фашистского типа.

Военные расходы легли тяжелым бременем на плечи японского народа. В 1937—1938 гг. они составили 70—80% всех бюджетных расходов. Государственный бюджет Японии начиная с 1933 г. еже­годно сводился с многомиллиардным дефицитом, который покры­вался эмиссией необеспеченных бумажных денег.

Военно-инфляционная конъюнктура помогала государству сти­мулировать развитие отраслей, связанных со снаряжением армии и флота. За 1931 —1938 гг. при общем росте промышленной про­дукции в 1,6 раза продукция металлургии увеличилась в 10 раз, машиностроения — в 6,7, химической промышленности — в 3,2, газовой и электротехнической — в 2,1 раза. В этот период в осо­бую отрасль выделилось производство грузовиков и самолетов. К 1939 г. производство оружия и военных материалов по сравне­нию с 1925 г. выросло почти в 5 раз. Милитаризация экономики способствовала резкому подъему тяжелой промышленности. За 1929—1938 гг. ее доля в общем объеме производства увеличилась с 32,2 до 60,8%-, тогда как доля текстильной промышленности уменьшилась с 41,4 до 20,2%.

Перевод японской экономики на военные рельсы проходил под знаком всемерного усиления государственно-монополистических тенденций. Специальными правительственными указами вводился контроль над важнейшими отраслями, устанавливалось централи­зованное распределение сырья и топлива. Особое значение имел принятый в марте 1.938 г. закон «О всеобщей мобилизации нации», наделявший правительство правом контролировать не только про­мышленность, но и транспорт, внешнюю и внутреннюю торговлю. Крупнейшие компании, связанные с военным производством, за­числялись в особый разряд «выделенных» и пользовались значи­тельными привилегиями при получении кредитов, сырья, рабочей силы и гарантированных заказов.

Если монополиям подготовка к войне принесла многомилли­ардные прибыли, то для трудящихся она означала фактически введение военной каторги. По закону «О всеобщей мобилизации» запрещались всякие забастовки и собрания. Рабочий день, офи­циально ограниченный 12—14 часами, фактически продолжался 14—16 часов. Введение капиталистической рационализации повы­шало интенсивность труда. Непрерывная инфляция усиливала до­роговизну товаров, усугубляла нищету народных масс.

Среднегодовые темпы промышленного производства в Японии были довольно высокими: в 1929—1937 гг. они 'составляли 8%. Но быстрота развития достигалась прежде всего за счет более жестокой эксплуатации. Норма прибавочной стоимости в промыш­ленности Японии достигла в 1931 г. 251, а в 1937 г. — уже 390%. Перед войной реальная заработная плата японского рабочего была в 6 раз ниже, чем в США, и в 3 раза ниже, чем в Англии. При этом заработки женщин составляли от 1/3 до 1/2 зарплаты мужчин. В этом заключался главный секрет высокой конкуренто­способности японских товаров на мировом рынке. Налаженное в 30-е гг. производство велосипедов, часов, радиоприемников, швейных машин работало почти исключительно на экспорт.

Весьма тяжелым оставалось положение тружеников деревни, где сохранялись феодальные пережитки. Перед войной лишь 30% всех крестьян имело собственную землю. Остальные, как и преж­де, арендовали ее у помещиков, отдавая часто в качестве аренд­ной платы более половины урожая. Усиливались кулаки поме­щичьего типа, также сдававшие землю внаём. Однако капитали­стические отношения проникали в деревню на базе высокой то­варности сельского хозяйства. Усиливалась эксплуатация коло­ний. С 1938 по 1941 г. общий капитал японских фирм, обосновав­шихся в Северо-Восточном Китае, увеличился с 1,7 до 3,7 млрд. иен. Вместе с тем японский капитал усиленно проникал на тер­ритории Индонезии, Британской Малайи, Филиппин, Таиланда. Объективно это вело к обострению противоречий между Японией и другими империалистическими государствами, особенно Англией и США.

Правящие круги Англии и США проводили в отношении Япо­нии политику «восточного Мюнхена». Американские монополии, в частности, помогали развитию японской алюминиевой промыш­ленности, кредитовали машиностроение Японии, предоставляли ей недостающие типы станков. Из США Япония получала до 80% требовавшегося ей металлолома. Все это делалось в расчете на то, что военная мощь самурайской Японии обрушится на СССР. Однако тяжелые поражения у озера Хасан (1938 г.) и на реке Халхин-Гол (МНР, 1939 г.) изменили планы японской военщины. Как и в Западной Европе, первыми жертвами агрессора стали его покровители.