3. Испытание голодом

Причины голода в СССР 1932-1933 гг. имели субъективный ха­рактер и были связаны с ликвидацией новой экономической по­литики в городе и деревне. Во время нэпа частно-капиталисти­ческий сектор был сконцентрирован в городах, поэтому в 1927-1929 гг. удалось быстро установить государственный контроль над ним. В провинции было намного труднее. В конце 1920-х го­дов Россия представляла собой аграрную страну. Главное внима­ние советского руководства было обращено на борьбу с растущи­ми мелкобуржуазными отношениями в советской деревне. Едва окрепший за пять лет нэпа российский крестьянин беспокоил

советских вождей своей растущей экономической независимос­тью.

Государственная атака на деревню началась с непомерного роста натуральных и денежных налогов, обязательной покупки крестьянством государственных займов. Единый сельскохозяйс­твенный налог, который взимался на основе окладного листа с порядком уплаты, сроками, точными недоимками и проч., не вы­полнялся. Крестьянским хозяйствам, уплатившим все налоги, да­вались дополнительные задания.

В 1927 г. крестьянство стало понимать, что советское прави­тельство его обмануло. В 1928 г. правительство «повернуло вле­во» и стало душить деревню государственными хлебозаготов­ками и налогами. Крестьяне, не выполнявшие план поставок зерна государству, привлекались к суду и аресту с конфискаци­ей оставшейся сельхозпродукции. До полного расчета по госу­дарственным поставкам продажа крестьянского хлеба на рын­ке не допускалась. Крестьяне, отказывавшиеся от сдачи зерна государству, причислялись к социально-опасным элементам, их судили по статье 107 Уголовного кодекса СССР. В селах появи­лись аферисты, продававшие крестьянам фиктивные справки о снижении налога¹.

Крестьяне еще не забыли голод 1921-1922 гг. и в своих жало­бах, направляемых в правительство, предупреждали, что возвра­щение продразверстки может снова довести деревню до голода: «Вы ограбили у крестьян последнее зерно, и теперь оно голодает. Видно довольно ясно, какую гнусную политику проводите после XV партийного съезда, как ведете крестьянство к полной раз­рухе»². В некоторых анонимках звучали прямые угрозы в адрес Сталина и правительства.

1 Гарф. Ф. 5446. Оп. 89. Д. 5. Л. 55, 103.

² Там же. Д. 9. Л. 10.

3 Там же. Ф. 1235. Оп. 66а. Д. 80. Л. 195. (Обратная нумерация листов в деле.)

Приемная и секретариат председателя ЦИК М.И.Калинина в 1930-1934 гг. работали с явной перегрузкой. Десятки тысяч раз­ных дел и посетителей прошло через них. Копии отчетов направ­лялись для ознакомления всем членам Политбюро ЦК ВКП(б) и десяти важнейшим руководителям партии и государства по списку. Ведомство М.Калинина производило прием ходоков, ко­торых насчитывалось от 40 до 50 тысяч в год. Часть заявлений граждан, как явно необоснованных или враждебных, отправля­лась в архив³.

Как видно из данных таблицы, до 1931 г. происходил неуклон­ный, довольно сильный рост обращений в секретариат. С 1931 г. количество обращений сокращалось, хотя и незначительно. В 1932 г. — произошел резкий рост числа обращений; такое же примерно повышение отмечалось в следующем году, а в 1934 г. за­фиксировано серьезное падение на26%.

Анализ, проведенный сотрудниками секретариата, показал, что огромная масса обращений 1933 г. была вызвана проводившейся тогда паспортизацией и пропиской — явлением для того времени но­вым, вызывавшим массу жалоб и вопросов. Но последние составляли только треть всех обращений 1933 г., а какой характер носили другие, более 150 тыс. обращений? Можно предположить, что большинство из них касалось голода 1932-1933 гг. и помощи пострадавшим.

С началом коллективизации большой рост обращений граж­дан связывался с вопросами раскулачивания и лишения избира­тельных прав. Свыше 1/3 жалоб и заявлений отражали антикол­хозные настроения и недовольство сельчан принудительными ме­тодами образования коллективных хозяйств. В 1932 г. более 90% писем в секретариат по колхозным вопросам были проникнуты антиколхозными настроениями, а в последующие годы количест­во таких обращений сократилось в несколько раз².

В 1933-1934 гг. в колхозах проводилась чистка, в результате которой были вычищены «вредители и контрреволюционеры». В Ленинградской области на 1 мая 1934 г. из колхозов было ис­ключено около 40 тыс. хозяйств. По некоторым районам области количество исключенных доходило до 30% от общего числа чле­нов коллективизированных хозяйств. Но статистика не отражает всего трагизма этой колхозной чистки. Так, хозяйство гражданки П.И.Ермаковой (деревня Колокольня Вотвиневского сельсовета Крапивенского района Московской области) считалось трудовым, середняцким и никогда индивидуально госпоставками не облага­лось. Муж 10 лет работал на шахтах. Но тем не менее П.И.Ермакову из колхоза исключили. Она обжаловала такое решение в районной инстанции. В ответ сельсовет направил в район вымышленные материалы, будто бы Ермакова являлась владелицей постоялого двора и содержательницей притона. После рассмотрения дела Ермакову восстановили в колхозе, но через месяц вновь исклю­чили на основании тех же ложных материалов. С повторным ис­ключением согласились районные и областные власти, в которые обращалась пострадавшая. Только вмешательство секретариата помогло Ермаковой восстановиться в колхозе¹.

Подобное произошло и с И.Ивановым, работавшим в колхо­зе «Красный пахарь» Ораниенбаумского района Ленинградской области. До 1914 г. Иванов не имел вообще никакого хозяйства и батрачил, после революции он обзавелся хозяйством, которое к моменту вступления в колхоз достигло середняцкого уровня. Сельсовет предъявил Иванову обвинения в том, что он кулак, и обложил его хозяйство индивидуальным налогом. Через некото­рое время все имущество у Иванова было изъято в счет уплаты на­лога, а сам он из колхоза был исключен. Несмотря на протест пос­традавшего, такое решение было утверждено районной властью. Иванов обратился за помощью к М.И.Калинину. По требованию секретариата дело было пересмотрено, имущество было возвра­щено Иванову, а сам он был восстановлен в колхозе².

В 1930-1934 гг. государственные заготовки зерна буквально опустошали недавно образовавшиеся колхозы. Проведению фор­сированных заготовок способствовало решение Политбюро ЦК партии и постановление Совета народных комиссаров СССР от 14 января 1932 г. «О хлебозаготовках 1931-1932 гг.». Вием было сказано: «Обязать СНК союзных, автономных республик, краевые

и областные исполнительные комитеты по выполнении установ­ленного для них годового плана хлебозаготовок продолжать заго­товки сверх плана»¹. Впоследствии, когда в республиках, краях и областях, перевыполнивших план, разразился массовый голод, местные руководители были обвинены в перегибах, выразивших­ся в нарушении постановления правительства о хлебозаготовках. Некоторые уполномоченные по государственным заготовкам за насильственное изъятие зерна в колхозах были исключены из партии и осуждены к лишению свободы².

Не только колхозники, но и председатели колхозов жаловались М.И.Калинину на то, что хлебозаготовительные планы превыша­ли валовые сборы колхозов, поэтому после выполнения заготовок колхозы оставались без посевного и фуражного зерна. Признавая хлебозаготовительные планы нереальными, районные власти все же настаивали на их выполнении. Для покрытия невыполненных хлебозаготовительных планов по единоличному сектору и отста­вавшим колхозам в административном порядке давались встреч­ные планы колхозам, перевыполнившим план сдачи хлеба. Таким образом, создавался замкнутый круг, выйти из которого можно было только обеспечив госпоставки зерна.

Первое место по количеству жалоб в вопросах заготовок за­нимала Центральная Черноземная область (ЦЧО). Председатель колхоза «Новая сила» Данковского района ЦЧО писал, что вало­вой сбор гречихи у них составлял в среднем 26 пудов с га, а план заготовок на данную культуру был дан в 132 пуда. Вики собирали по 175 пудов с га, а сдавать должны были по 480 пудов. После заго­товок от урожая хлеба в колхозе оставалось всего 740 пудов, а по картофелю государственный план превышал валовой сбор в кол­хозе на 11 140 пудов³.

¹ Там же. Ф. 5446. On. 1. Д. 463. Л. 11.

² Там же. Ф. 1235. Он. 66а. Д. 80. Л. 180.

³ Там же. Л. 166.

⁴ Там же. Ф. 5446. Оп. 82. Д. 8а. Л. 9-10, 64.

Куда же девалось огромное количество зерна, изъятого из де­ревни? Во-первых, пополнялись государственные хлебные резер­вы на случай войны. Во-вторых, оно шло на продажу за рубеж, с целью пополнения государственного валютного фонда. В 1930-1932 гг. основной проблемой правительства был дефицит желез­нодорожных вагонов, речных и морских судов для транспорти­ровки зерна (пшеницы, ячменя, кукурузы) за границу. Вывоз шел из Поволжья, Северного Кавказа и Украины по железной дороге и через черноморские порты¹.

Главной причиной массового голода была сплошная коллекти­визация и раскулачивание в важнейших зерновых районах стра­ны, выселение крестьянских семей в необжитые районы СССР. Опубликованное в «Правде» 6 января 1930 г. постановление ЦК ВКП(б) о темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству предостерегало парторганизации об опасности подмены социалистического соревнования по орга­низации колхозов игрой в коллективизацию. Но секретные пос­тановления партии и правительства, например секретное поста­новление ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» от 30 января 1930 г., прямо предписывали беспощадные меры при проведении сплошной коллективизации.

Секретные постановления предписывали в районах сплошной коллективизации (это были главные зерновые районы СССР) немедленно отменять в отношении крестьянских хозяйств дейс­твие закона об аренде земли, конфисковать у кулаков средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, пред­приятия по переработке, зерно и сельскохозяйственное сырье. Планировалось все это передать создававшимся колхозам, ко­торые, однако, не были подготовлены к приему техники, скота и зерна по причине отсутствия крупных укрытий для техники, теплых помещений для скота, амбаров для длительного хранения зерновых культур. Вследствие этого техника оказалась под снегом и дождем, значительная часть тяглового и продуктивного скота погибла, зерно портилось. В результате значительная часть уро­жая ушла под снег. Необходимых запасов хлеба в деревне факти­чески не осталось.

Государственные заготовки не прекращались, так как обеспече­ние растущего населения городов требовало большого количества продовольствия. Деревня оставалась без хлеба, а в городах поло­жение с продовольствием становилось все более напряженным. В письмах с мест сообщалось об ухудшении снабжения городс­кого населения хлебом. В письме М.Ф.Бирштейна, отправлен­ном из г. Воронежа 22 февраля 1930 г. председателю СНК СССР А.И.Рыкову, был поставлен вопрос: «Что заставило вас отказаться от собственных убеждений в оценке государственного курса?

Прямая дорога ваша и многих ваших единомышленников от­разилась бы более благоприятно на положении страны, чем тру­сость и поворот назад...

Население умирает. Голод привел его в смятение... Зачем же Правительство здоровую пищу — пшеницу, сахар и прочее отдает

за границу и держит население на навозном корме? То, что выиг­рывается на продаже... теряется на борьбе с эпидемиями, всем расстройством жизни»¹.

Следующее письмо поступило по тому же адресу после осенних государственных заготовок 1930 г. Колхозники из села Круглое Донского округа просили А.И.Рыкова «...выслать бригаду, которая могла бы проверить тех работников, которые грабят крестьян. Этих товарищей нужно лишить звания коммуниста.

Крестьяне-бедняки, которые боролись за советскую власть, ходят оборванные и голодные. Нет им жизни, которую обещал В.И.Ленин. В деревне враги, которые хотят подорвать СССР. Много деревень они подавят голодом. Дайте крестьянам помощь»².

О недовольстве народа действиями руководства страны в цен­тре и на местах сообщал в своей жалобе участник Гражданской войны В.Куклитский. «Мне наша свобода, — писал он, — досталась трудно, поэтому считаю вправе вас предупредить. Видя везде раз­вал из-за неумения нашей верхушки руководить работой, 75% ра­бочих уже не верит вам, потому что всюду только красивые слова, а на деле — голод.

Рабочие поговаривают, что наша верхушка— все вредители, пора браться за оружие, так как за слова в тюрьму сажают, правды не говори.

В 1923-1925 гг. были годы ленинские— восстановительные, гораздо лучше можно было жить, а сейчас — сталинские — хоть ложись да помирай. Огромные очереди во всех магазинах так оз­лобляют жен, что они считают нас дураками за то, что так долго терпим тяжкие муки. Голод — не свой брат и всякому терпению есть предел. В особенности террор ОГПУ разлагает окончатель­но желание трудиться.

Надеюсь, моего письма так не оставите и приедете, поговори­те с рабочими. Только не Рыковым, а представьтесь каким-нибудь небольшим человеком»³.

Копии жалоб такого рода секретариат СНК СССР секретной почтой направлял в ЦК ВКП(б) для сведения, а подлинники — в ОГПУ для преследования недовольных.

¹ Там же. Оп. 89. Д. 16. Л. 188.

² Там же. Л. 3.

³ Там же. Д. 17. Л. 368.

В декабре 1930 г. председателем СНК СССР был назначен В.М.Молотов, но поток жалоб не уменьшался. Вот что писал рабо­чий из Москвы член ВКП(б) А.Сучков (просивший не оглашать его

фамилию): «Мне во время отпуска пришлось побывать в двух облас­тях. Там голодают хуже 1921 г., настроение масс — не в нашу пользу.

В 1928-1930 гг. хлеб везде можно было купить и по низкой цене. 1 пуд хлеба стоил 1 руб., а теперь 1 пуд стоит 100 руб.

Вы действительно сумели забрать у колхозов весь хлеб. Закрыли рынки и базары, чтобы никто ничего не продавал. Этим вы оста­вили целые области голодными. Люди едят павших лошадей.

Снабжение рабочих в городах плохое. Дают по 6-15 кг муки на месяц. Больше ничего. Как хочешь, так и живи, и работай.

Вы пишете, что в Советском Союзе хорошо жить, голода нет, нет принудительного труда. В СССР все есть: и голод, и холод, и принудительный труд. Не говоря уже о выселенцах, которых вы загнали в тайгу, держите в голоде и принуждаете работать.

Теперь возьмите Москву. На производстве — протекционизм и жульничество. Особенно в отделе снабжения. В столовых есть со­вершенно нечего»¹.

Люди голодали, а правительство усиленно наращивало запасы зерна и других видов продовольствия на случай войны. Рассмотрим поступление зерновых (в основном пшеницы) государству за ряд лет в таблице 2.

Таблица 2

¹ Там же. Д. 20. Л. 211-215.