2. Необъявленная война с советским крестьянством в 1930-1933 гг.

1 Генрих Ягода. Нарком внутренних дел ссср... С. 369.

2 См.: Внешняя торговля ссср. 1918-1966. Стат. Сб. М., 1967. С. 20-21.

Благодаря новой экономической политике, в 1925 г. в сельском хозяйстве СССР произошел сдвиг к лучшему: государственные за­готовки составили 8,26 млн т зерна, т.е. значительно больше чем в 1924 г. Из них 2 млн т, т. е. 24,2% было продано за рубежом на сумму 118,8 млн руб.² Продажа зерна была реализована по отно­сительно высоким ценам — в среднем 60 руб. за тонну. Советское государство получало от сельского хозяйства средства, необходи­мые для развития своей промышленности. Нэп оживил экономи­ку страны, улучшил материальное положение трудящихся. Однако советское руководство было напугано развитием частного секто­ра в городе и в деревне, поэтому в 1926-1927 гг. со стороны госу­

дарства усилились административно-репрессивные меры в отно­шении нэпмана и частника.

В 1928 г. были выпущены облигации «добровольного» государс­твенного займа, цель которых — укрепление крестьянского хозяйс­тва. На практике реализация облигаций вылилась в принудитель­ное навязывание их гражданам. Секретный циркуляр народного комиссара финансов СССР от 27.IV. 1928 г. рекомендовал распро­странение займа проводить на основе контрольных цифр, заранее определенных для каждой волости, села и отдельного крестьянс­кого хозяйства, что фактически означало обязательную покупку облигаций. Те же методы распространения займа применялись и в отношении рабочих при выдаче им зарплаты. Были случаи, когда в знак протеста рабочие отказывались от ее получения. Сигналы о недовольстве людей практикой размещения госзайма поступали в ЦК и правительство из большинства регионов страны¹.

Социальная напряженность в стране нарастала. Вслед за лик­видацией нэпа в городе происходило сокращение рабочих мест, .закрывались частные металлургические заводы, типографии, из­дательства, пищевые предприятия, кооперативные лавки; трудо­вая занятость населения сильно снизилась, начался рост безрабо­тицы.

В конце мая 1928 г. в редакцию журнала «Изба-читальня» пос­тупило письмо избача из села Требушино Лопатинского района Курганского округа Уральской области В.Репина. Он был удивлен тем, что по деревням ходили люди в поисках работы. Они обра­щались за помощью в избу-читальню, говорили, что совсем нечем было питаться, хоть помирай с голоду. Но он ничем не мог им по­мочь. Крестьяне-бедняки и даже середняки не имели хлеба. Если имелись деньги, то купить было негде. Никто не продавал. Люди не могли обеспечить свое хозяйство зерном на семена².

^АРФ. Ф. 5446. Оп. 89. Д. 11. Л. 12-15,25,56-64. ² Там же. Л. 90.

⁵ Там же .Ф. 1235. Он. 74. Д. 2572. Л. 1.

В 1929 г. в число «пораженных» безработицей попали и круп­ные промышленные центры³. 5 декабря того же было принято постановление ЦК ВКП(б) «О росте кадров рабочего класса, со­стоянии безработицы и мероприятиях к ее ослаблению», в кото­ром официально признавался факт наличия безработицы в СССР. Однако указывалось и то, что «в отличие от безработицы в капи­талистических странах, носящей промышленный характер и вы­зываемой капиталистической рационализацией, выбрасывавшей

на рынок труда громадные массы пролетариев, — безработица в СССР является результатом общего роста всего трудоспособного населения страны и аграрного перенаселения»¹.

На 1 августа 1929 г. на биржах труда в СССР было зарегистриро­вано 1 млн 298 тыс. человек безработных. Из них чернорабочие составляли 60%, люди интеллектуального труда — 18,2%;, а лица индустриальной квалификации — всего 16,3%. В общем составе безработных женщин было 43,6%, подростков — 14,8%².

Правительство СССР не афишировало не только наличие без­работицы, но и проблему обеспечения продовольствием круп­нейших городов. ОГПУ были даны указания не допускать к публи­кации в печати материалы, затрагивающие какие бы то ни было затруднения в деле снабжения населения хлебом. Правительство считало, что такого рода сообщения могли вызвать панику и сор­вать проводимые правительством мероприятия по преодолению временных затруднений в деле хлебозаготовок и снабжения стра­ны³. Задача государственных резервов и экспорта хлеба выдвига­лась на первое место, при этом совершенно не принималось во внимание, сколько хлеба оставалось на пропитание жителей де­ревни и на посев.

Между тем в ряде ведущих зерновых районов материальное по­ложение крестьянских хозяйств было неблагополучным. Вот что сообщал селькор Т.Коцеенко из поселка Казанское Варинского района Троицкого округа Уральской области в «Крестьянскую га­зету»: «Пишут о расширении посевной площади в 1928 г. Для того чтобы расширить посевную площадь, нужны семена, скот и жела­ние крестьян, а у нас ни семян, ни скота, а главное, отнято жела­ние к расширению посевов.

1927 г. был очень засушливый, урожай редко кто собирал для пропитания. Налог и страховку уплатили. Далее самообложение, заем и ударная кампания по заготовке хлебофуража. Для того что­бы выколачивать у крестьян последний хлеб, пустили начальника милиции, который по селам описывал имущество и назначал че­рез 2-3 дня суд по статье 107 УК. Применение этой статьи у нас сокращает посевную площадь на 80-90%.