§ 5. Природа женщины в сочинениях гуманистов

 

     Как  известно,  в центре  гуманистической идеологии,  которая  была одной  из  влиятельнейших  составляющих  культурного  облика  Европы в XIV—XVI веках,  стояло учение  о  человеке.  В отличие от  средневековых мыслителей, гуманисты подчеркивали высокое предназначение человека,  его  особое   место  в  иерархии творений Всевышнего,   способность к безграничному совершенствованию. Логично было бы предположить,  что  они  распространят  это учение на женщину и пересмотрят традиционные тезисы о несовершенстве  и  порочности  женской  природы.  Однако  этого  не произошло.   Гуманисты  реаби­литировали  человека,  но,  когда  они начинали говорить  о  женщине,   тон  их  высказываний  оставался  вполне средневековым — так можно сформулировать общую оценку  гуманистической  концепции  женской   при­роды.

     Например, итальянский  гуманист  Колуччо Салютати (1331—1406)  в  письме  предостерегает своего  друга  от  чрезмерного  увлечения  некой  дамой Джованной:  "И что ты любишь?  Женщину!!!"  Он  напоминает другу, что по божественному  порядку  вещей  женщина,  подобно  животным,  подчинена мужчине,  и далее упрекает адресата:  "Ты  женщину  выше  себя  ставишь  и  тем себя  ставишь   ниже животного" (Salutati, vol. 3, p. 5).  Он же утверждал, что "ничего нет женщины распутнее — пробуждает она печали,  волнения и страсти души" (цит. по: Корелин, т. 4, с. 237).  Примеры  подобных   оценок природы женщины в сочинениях гуманистов можно множить.

    Одно  из наиболее знаменитых произведений  позд­него средневековья, посвященных женщине, — принадлежащий перу Джованни Боккаччо (1313—1375) "Корбаччо"  (у нас в стране он издан под названием "Ворон").   "Самый  ничтожный  мужчина,  если  только он  не  потерял  разума,   выше  любой   женщины,   даже  если  бы  та  была  самой выдающейся  женщиной своего времени" (Боккаччо, 1975, с. 481).  Часто жено­ненавистнические  мотивы этого произведения объясняют  тем,  что  в  период его создания Боккаччо пережил драму в личной жизни; однако даже в "Декамероне" нередко встречаются аналогичные мысли. Более  взвешенные  оценки женской природы содержатся в  трактате  "О  знаменитых женщинах"  (1361—1375),  где  Боккаччо  приводит   многочисленные   примеры   успехов   женщин  на  поприще  государственного  управления, религиозного служения,  творчества.  Заметим,  однако, что при этом Боккаччо подчеркивает,  что женщины, о которых он  повествует,  были исключением  из  правил.  Список Боккаччо, который  во  многом  заимствован  из  сочинения Плутарха  "О  доблести   женщин",  включает  в  себя  греческих богинь, библейских персонажей,  реальных исторических героинь,  в том числе  и  его современниц.   Впослед­ствии принадлежащий Боккаччо список  знаменитых  женщин — и античных,  и современных — будет широко использоваться  в сочинениях,    защищающих   женщин,  в  том числе в работах  жен­щин-гуманисток.

     Вопрос о  женской  природе разбирается в трактате гуманиста Леона Баттисты Альберти (1404—1472) "О семье" (1433—1434).  Гуманист полагает, что  мужчина от природы имеет душу сильную,  возвышенную,  выносливую; женщина же  слаба,  боязлива,  мягка.  Лишенная  мужских великодушия и благоразумия, она несовершеннее мужчины. Женщина  не может быть молчаливой,  и мужчине  ни  в  коем  случае  не следует доверять ей  секреты.  Различная природа полов обусловливает их различное предназначение.  Мужчина, имея  более  стойкую и возвышенную  природу,  заботится  о  семье  вне  дома;  женщина же,  рожденная слабой и несовершенной, должна защищать интересы семьи внутри;  так обосновывается гендерная  асим­метрия  в  разделении  труда  и  вытеснение   женщины из публичной  сферы  в приватную (Alberti, p. 342, 343, 349).

     Выше уже  упоминалось  об одной  весьма популяр­ной  мысли:  женщина  может достичь  успеха  лишь в том случае,  если  она  преодолеет свою природу. Эта точка зрения  существовала  и  в  итальянском  гума­низме.

     Например, известный гуманист,  педагог Гуарино из Вероны (XV в.), полагая,   что   природа   женщины   несовершенна  (женщина  не  может сосредоточиться,   стремится   избежать   серьезных    дел),    хвалит женщин-гуманисток  за то,  что те превзошли свой пол.  "Сотвори в душе своей мужчину!" — призывает он гуманистку Изотту Ногаролу.  Упрекая ее,  Гуарино пишет: "Ты проявляешь себя такой покинутой духом, такой смиренной — настолько  женщиной,  что  ты  не  отвечаешь  моему  высокому   мнению относительно тебя"  (Переписка Изотты Ногарола и Гуарино из Вероны, с. 195).

     Другой пример — слова флорентийского правителя  и  поэта  Лоренцо Медичи (1449—1492).  Восхищаясь достоинствами некой дамы, он отмечает, что ум ее поистине удивителен,  он гораздо больше, чем обычно бывает у   женщин,  которым  кажется,  что  они  знают  достаточно,  и  которые становятся невыносимыми,  когда  берутся  судить  обо всем на свете.  У этой же дамы нет явных пороков,  присущих большинству женщин; она преодолела свое несовершенство,  культивируя  в  себе  мужские,  по  мнению   Лоренцо, качества (Medici, vol. 2, p. 136).

     В средневековой и  ренессансной Италии  существо­вал  даже  особый термин  для обозначения женщин,  которые проявляли мужской,  по мнению окружающих,  ум,  мужские чувства;  таких женщин современники называли virago (от латинского vir  — "мужчина") (Буркхарäт, с. 262).

     Вместе с  тем  в  позднее  средневековье появляются произведения, авторы которых полемизируют с точкой зрения о  несовершенстве   природы    женщин.  Одно  из  них — анонимный  итальянский трактат XV века "Защита женщин" ("La defensione delle donne"),  в котором  обосновывается  идея равенства природы мужчин и женщин.  Анонимный автор подчеркивает, что и мужчина,  и  женщина  созданы  по  образу  и  подобию  Божиему;  когда говорится  "человек",  то подразумеваются  и  тот  и другая.  Мужчина  и женщина не могут различаться по  своей  сущности,  поскольку  обладают одинаковым субстратом тела (материей),  и имеют одну причину создания (Творца) (La defensione, p. 25).

     Автор "Защиты  женщин"  в  качестве аргументов использует и столь значимые  для  средневековой  традиции  повествования о сотворении человека и о грехопадении.  Он вспоминает уже знакомый довод,  что Ева создана не  из праха,  а из плоти человека.  Автор выражает сомнение  в особой тяжести наказания женщине:  то,  что  она  рожает детей, — вовсе не кара,  но привилегия воспроизводить  их  по  образу   и подо­бию  Творца. Адам обладал свободой воли и сам был подвержен гордыне:  именно в нем было начало греха,  однако он  обвинил в этом Еву. Мужчины  вообще склонны переносить на женщин свои недостатки.  Так, от природы женщине дарована истинная стыдливость,  мужчина же — сам источник  вожделения: обвиняя в этом терпеливую женщину, он перекладывает на нее собственную ответственность.  Его вывод — природа женщины  нисколько  не  уступает природе мужчины (La defensione, p. 39—40).

* * *

    Идеи высокого достоинства  человека,  безгрешности  его природных стремлений подготовили почву для появления в следующем,  XVI  столетии трактатов,  которые решали вопрос о природе женщины совсем с иных,  не средневековых  позиций и которые во  многом  реабилитировали  ее.