Глава IV

ЖЕНЩИНА И ВЛАСТЬ

 

 

 

 

§ 1. Средневековая мысль

      о способности  женщины  к  управлению

 

     Данная тема предполагает освещение двух вопросов:  во-первых, как  средневековая  мысль  смотрела  на способность женщины к управлению и, во-вторых,  какова была реальная роль  женщины  в  политической  жизни средневековья.

     Вопрос о способности женщины к управлению,  поставленный   еще,  по  крайней   мере,   Аристотелем  в  "Политике",  решался  средневековыми интеллектуа­лами  не однозначно.  Этот  вопрос  нередко  затраги­вался   в  контексте рассуждений об идеальном прави­теле, которые  были популярны у мыслителей той эпохи.  В трактатах обсуждались добродетели, подобающие правителю,  и давались  подробные  рекомендации, как воспитать достойного государя.  Идеальный  правитель  должен  быть  мудрым, справедливым,  воздержанным,  решительным. Качества, необходимые для управления, очевидно, дисгармонировали с характери­стиками,  которые  средневековая  мысль   атрибути­ровала   женщине, — невоздержанностью, неразумностью, болтли­востью;   женщина  пристрастна,  а потому не способна  принимать  мудрые,  взвешенные, справедливые  реше­ния.  Следовательно, она  изначально  рождена  не  повелевать, а подчиняться.  Не случайно в  средне­вековом  каноне  женских  добродетелей  одна  из глав­ных —  послушание.  Об этом, следуя за Аристотелем,  писал Фома Аквинский.  Тема послушания женщин чрезвычайно  популярна  и  в последующей средне­вековой  традиции; она получила отражение и в трактатах  о семье  (см., напр.: Pandolfini, p. 123),   и  в  проповедях,  и  в  произведениях  гуманистов  (напр.: Salutati, vol. 3, p. 5)  и звучала приблизительно  так:  "Женщина  рождена   как раб",  "такой порядок установлен, что лишь мужчина,  а  не женщина должен  повелевать и править" (Боккаччо, 1975,   с. 472, 481).

* * *

     В то же время  средневековые  интеллектуалы  признавали — не признать  было  невозможно, — что  женщина  способна  быть    умелым  и самостоятельным  правителем  государства,  монастыря  или  дома.   Эта  позиция  находила  отражение  в  оценке  деятельности  отдельных ярких личностей:  принцесс,  королев,  императриц.  Так,  тот же Боккаччо  в работе  "О  знаменитых  женщинах" хвалит за  "необычайную отвагу,  силу характера и ум" (Boccaccio, p. 5), выдающиеся  государственные  способности  великих  цариц  древ­ности — Семирамиду, Дидону; правительниц более близких для него  времен  —  маркграфиню  Матильду Тосканскую,  королеву   Джованну   Неаполи­тан­скую   и   свою   современницу  Андреа Аччайюоли.  Автор  трактата  "Защита  женщин"  также  вспоминает   об успешном  управлении женщинами государством или армией и восхищается этими примерами (La defensione, p. 106).

     Очевидное  противоречие  должно было иметь объяснение.  Как  уже  говорилось в первой главе, средневековая  мысль  полагала,  что женщины, извест­ные своими достижениями,  преодолевали несовершен­ную  женскую  природу, как бы уподоблялись  мужчине,  ориентируясь  на  мужские  добродетели: благоразумие, стойкость, храбрость, решительность, постоянство. Однако признавалась ли за женщиной способность управлять эффективно,  опираясь  при  этом  на  качества,  традиционно  ассоциируемые  с  женствен­ностью?  Видели  ли  средневековые  писатели  позитивные   особенности  женского начала   в   процессе   управления?   Ответ  на  этот  вопрос,  который представляется очень интересным и  принципиальным, в характеристиках королев,  императриц, принцесс — скорее всего отрицательный:  все женщины,  добившиеся  успеха  на  ниве  государственного   управления, сопоставляются   с   мужчинами   в   своей   смелости,  решительности, мужественности.  Может быть,  одним из  немногих  исключений  является мнение  женщины,  Кристины Пизанской.  Обосновывая право женщины управлять своей землей в отсутствие  мужа, она  не  только  показывает   ее мудрость,  способность   к  само­контролю,  но  и  подчеркивает  ценность  терпения —  качества,  которое  традиционно  атрибутировалось  женщине  (Christinе, p. 351—353).

     Вместе с тем специфика женского элемента  власти  признавалась  в работах,   посвященных   управлению  домом.   Ее  усматривали  в  таких качествах  женщины,  как  миролюбие,  благожелательность,  милосердие. Более того, эти  качества,  на  наш  взгляд, считались необходимым элементом процесса управления.  Особенно  это  заметно,  когда  авторы трактатов   об  управлении  рассуждают  о  взаимоотношениях  хозяйки  и хозяина, хозяйки и слуг.

* * *

     Вполне допустимо,  что основная причина утверждений о непригодности женщины  властвовать  связана  с  тем,  что  признать ее способность к управлению означало согласиться с возможностью руководить мужчинами. А это невозможно для патриархатной  культуры  по  определению.

     Поэтому второй  принципиальный  вопрос  в  проблеме  "женщина и власть", а именно: может ли женщина управлять своим мужем? — дискуссий не вызывал. Идея безусловного главенства мужа не подвергалась  сомнению (хотя   постоянное   обраще­ние   авторов   к   этому   требованию свидетельствует,  скорее,  о  том,  что в реальной жизни оно соблюдалось далеко  не  всегда).  Подобный  взгляд  прослеживается  и в дидактических  трактатах,  и  в  городской  литературе, и в агиографии.

    Такой же  традиционный  взгляд  на  взаимоотношения  жены  и  мужа сохраняется и в итальянском  гуманизме.  Например,   Конверсини  да  Равенна (XIV век)  предостерегал  женщину:  "Подчиниться   мужчине  более  достойно женщине,  чем управлять  им самой...  Мужчина  не  должен  быть  рабом   и  приспосабливаться    к  женским   пожела­ниям,   женским   привычкам" (Сonversini,  p. 82). По мнению итальянского гуманиста Поджо Браччоллини (1380–1459), "в браке ты не служишь, а повелеваешь женщиной,  которая приучена по своей воле служить тебе и рожать тебе детей" (Bracciolini, vol. 2, p. 692).   Естественность  полного  подчинения  жены мужу подчеркивается в  сочинениях   других   итальян­ских   гуманистов;   например,    Барбаро  утверждает,  что "жена  находится в полной зависимости от мужа, а муж ей глава  и  наставник";  Альберти  не  сомневается,  что  "жена должна подчиняться приказам мужа" (Barbaro,  p. 110;  Alberti, p. 349).

     Еще  один любопытный вопрос,  предполагался ли  предел   подчинения жены мужу.  Поскольку женщина менее  разумна,  чем  мужчина,  она даже не способна оценить справедливость его управления и должна  безусловно  подчиняться  его  воле.  "Каждой  жене  следует быть  готовой выполнить любой приказ своего мужа — как  хороший,  так и плохой.  Даже  если  он вреден,  порочен,  она  должна выполнить его, и это будет не ее вина,  но  ответственность хозяина", —  писал в своей книге  Делатур  де  Ландри  (Из "Книги рыцаря Делатур Ландри",  p. 174).   Сходная позиция отражена в "Защите женщин"; ее автор  полагает, что    достойны   подражания   —   помимо   правительниц, образованных  женщин  —  те,  кто  смиренно терпел несправедливость со стороны своих  мужей (La defensione,  p. 144—154).  Чех Томаш Штитный (1333—между 1401 -1409) реко­мендовал  жене подчиняться мужу даже в том случае,  если   он  к ней несправедлив.  Делая  так,  она   заслужит   двойную  милость  Бога:  и  потому,  что  следовала установлению любить мужа,  и  потому,  что   проявляла   христианские  смирение  и  терпение  (Stitny, p. 101).  По  мнению  Н.Л. Пушкаревой,  в  древне­русской литературе  основным  критерием  деления   жен  на  "добрых"  и  "злых" является  именно  их готовность подчиняться мужу и закону,  степень их  самостоятельности  (Пушкарева, 1989,  с. 101—102);  это   справедливо   и   в  отношении  западноевропейской традиции.  Не случайно Боккаччо называет злой женой ту,  которая  старается   захватить  власть  дома  и  оказать влияние на мужа (Боккаччо,  1975,  с. 472).  Женщины, которые стремятся к господству или самостоятельности, нарушают установленный свыше порядок  вещей,   предписывающий  им  занимать  строго определенное место в иерархии творений; такое стремление квалифицировалось в средневековом сознании  как  проявление   гордыни,  греха сатанин­ского.  Штитный также определял  модель  доброй  и  злой  жены   через   термины   "смиренная" ("pokorna")  и "гордая" ("hrda") жена (Stitny,  p. 61, 62, 63, 105). Показательно в этом отношении,  что  в  "Молоте  ведьм"  прослеживается идея о корреляции склонности некоторых женщин к ереси и их стремления господствовать над своими мужьями (Шпренгер, Инститорис,  с. 125).

* * *

     И все-таки была сфера — сфера  приватная,  в  которой  ценность женского  управления  признавалась.  В  трактатах  об управлении домом  подчеркивается   необходимость   женского   влияния   для  достойной организации  семейной  жизни.  Женщину  воспри­нимали как заступницу за домашних — детей,  домочадцев,  слуг.   Она  спасала их от  гнева  главы дома,  являясь   как бы   посредницей  между  хозяином и остальными членами дома,  представляя их интересы перед хозяином.  Штитный полагает,  что дом,  управляемый  доброй  женой,  — это дом без ссор;  если же  в доме распри, раздоры,  это  бесчестье  для  хозяйки  (Stitny,  p. 102).  Барбаро  подчеркивает  особую  роль  женщины  как  правителя дома — она  должна отвечать не только  за  домашнее хозяйство,  но  и за мир и согласие в семье.  В этом  ее главное предназначение; гуманист сравнивает его с предназначением рыцаря, крестьянина, врача (Barbaro, p. 116). Итальянец Пандольфини  уверен,  что  обязанность  женщины  —  нести мир в семью, поэтому  главными  женскими  качествами должны быть миролюбие и благо­расположение  (Pandolfini, p. 110).