88

VI. Природа сознания. Холистический взгляд.

В этой главе мы приступаем к изучению может быть самого интригующего раздела в современной философии науки. Сколь ни грандиозны проблемы в основаниях математики, физики или космологии, они все же меркнут перед главной проблемой целого комплекса наук, объединенных вопросом о природе и сущности сознания. В этой связи, вспоминается шутливое замечание психологов в адрес физиков: «ваш атом — детская игра по сравнению с детской игрой». Поистине так. На исключительную сложность и комплексный характер проблемы сознания ясно указывает И.П.Павлов: «В сущности нас интересует в жизни только одно - наше психическое содержание. Его механизм, однако, и был, и сейчас еще окутан для нас глубоким мраком. Все ресурсы человека: искусство, религия, литература, философия и исторические науки - все это объединилось, чтобы пролить свет в эту тьму. Но в распоряжении человека есть еще один могучий ресурс - естествознание с его строго объективными методами.»

И.П.Павлов называет «мучительным» противопоставление души человека его телу, сознания - материи, что еще раз подчеркивает ту линию напряженности в современной культуре, которую мы обозначили во Введении как проблему духовности.

Выдающимся достижением психологической науки XX века является генетическая психология, четко ориентированная на раскрытие сущности и генезиса сознания. С изучения методологических и философских проблем в ее основаниях мы и начнем.

Положение об определяющем характере деятельности человека по отношению к генезису и формированию его сознания является общим местом современной психологии и философии. В работах Л.С.Выготского и его учеников эта идея нашла богатое развитие. В частности, А.Н.Леонтьев разработал положение об общности строения внешней, практической и внутренней, теоретической деятельности человека, положение о механизме прижизненного формирования функциональных мозговых систем, составляющих физиологическую основу специфических человеческих способностей.

Однако исследования Ж.Пиаже, выдающегося современного психолога, создателя генетической психологии, занимают в современной психологии особое место, поскольку ему первому удалось довести анализ генезиса мышления до логико-алгебраического описания структур мышления, возникающих на основе интериоризации внешней чувственно-предметной практической деятельности. Высшие структуры мышления порождаются системами операций интеллекта, которые у Пиаже имеют одновременно логическую и социальную природу. Но в то же время в идеальных свойствах мыслительных структур, выявленных и описанных Ж.Пиаже, находят в снятом и многократно усиленном виде проявление исходные фундаментальные структурные свойства материальной основы существования сознания. Этим и определяется наше обращение к работам Ж.Пиаже.

1. Операциональная теория формирования структур мышления и сознания.

a) Концепция интеллекта Жана Пиаже.

Жан Пиаже в своих трудах пользуется понятием интеллекта, под которым подразумевается структурно-организованная совокупность мыслительных способностей человека. Исследование этапов становления интеллекта, форм и структур его организации — главная цель его работ. Всякая теория интеллекта должна исходить из некоторого основного представления о его сущности.

По мнению Пиаже, поиски определения сущности интеллекта и его основных особенностей должны начаться с описания еще более фундаментальных процессов, существенных для живого в целом, на основе которых возникает интеллект и некоторое специфическое сходство с которыми он всегда сохраняет. Таким исходным процессом, на базе которого возникает интеллект, является деятельность, имеющая биологическую и социальную природу. В дальнейшем мы отвлечемся от роли социальных факторов в становлении интеллекта и социального аспекта деятельности, хотя их значение, как это неоднократно подчеркивает и сам Пиаже, огромно. В частности, Ж.Пиаже убедительно показывает, что в формировании высших структур интеллекта решающую роль играет участие индивида в совместной коллективной деятельности. В связи с этим он высказывает настоятельные рекомендации в отношении развития коллективных форм воспитания детей, предоставляющих широкие возможности для совместной постановки, обсуждения и решения детьми задач, что способствует развитию их интеллектуальных способностей путем выявления и столкновения различных точек зрения в процессе выработки навыков достижения скоординированной точки зрения, в которой взаимно уравновешиваются различные частные точки зрения.

Рассмотрение генезиса интеллекта по мнению Пиаже, нужно начать с истолкования его как специфического следствия развития некоторых фундаментальных биологических свойств и способностей, фундаментальных в том смысле, что они неотделимы от живого и выражают самую суть его. Это отнюдь не означает обращения к концепции биологического редукционизма, т.е. сведения сознания к биологическому. Наоборот, Пиаже выступает в своих работах решительным критиком биологического и физикалистского редукционизма логических позитивистов. Однако с чего же еще можно начать в исследовании психического, как не из свойств живого? Социальное - как бы ни была огромна его роль - отнюдь не предшествует психическому (по крайней мере низшим его формам), ни в генетическом, ни во временном отношении. С другой стороны, психику из самой психики не объяснить, а научная философия непосредственно требует вскрыть происхождение психического из материального, т.е. прежде всего вывести его из свойств живой материи, что и попытался сделать, в частности, Пиаже. Таким образом, необходимо подчеркнуть в сущности неизбежный характер обращения к общим свойствам живого для изучения генезиса, и природы духовного. В своих истоках природа мышления и сознания несомненно является биологической, т.е. (за неимением лучшего термина) мы хотим сказать, что она вырастает из коренных черт и свойств жизнедеятельности и поведения организмов.

И первым и важнейшим из этих свойств является свойство организации. Любая деятельность живого и тем более интеллектуальная деятельность - это организованная деятельность. Любой акт живого предполагает наличие организованного в той или иной степени поля его жизнедеятельности, точно так же любое действие интеллекта предполагает наличие некоторой мыслительной структуры, некоторой организации, внутри которой это действие совершается. В этой связи Пиаже выделяет организацию как одну из фундаментальных «функциональных инвариант» интеллекта. Термин «функциональная инварианта» Пиаже вводит для того, чтобы подчеркнуть, что обозначаемые этим термином основные свойства интеллекта, являются всегда и всюду одними и теми же, несмотря на огромное разнообразие порождаемых ими познавательных структур. Наряду с организацией второй такой важнейшей функциональной инвариантой интеллекта является адаптация, т.е. способность к приспособлению интеллекта к фактам действительности.

Пиаже выводит эти характеристики интеллекта, из анализа поведения субъекта, которое рассматривается им как взаимодействие между субъектом и средой. Чтобы подчеркнуть естественное происхождение этого познавательного взаимодействия из физических и физиологических актов взаимодействия субъекта со средой, Пиаже нередко говорит о нем как об «обмене» между субъектом и средой. «В противоположность физиологическим обменам, - пишет он, - носящим материальный характер и предполагающим внутреннее изменение тел (участвующих в таком обмене), «поведения», изучаемые психологией, носят функциональный характер и реализуются на больших расстояниях - в пространстве (восприятие и т.д.) и во времени (память и т.д.), а также по весьма сложным траекториям (с изгибами, отклонениями и т.д.)».

Не энергетический, функциональный характер обмена интеллекта со средой обнаруживает себя в структурных свойствах поведения. С этой точки зрения интеллект выступает как определенная форма внутренней структурной организации поведения субъекта, а функциональное назначение этой формы организации состоит в структурировании (т.е. упорядочении и организации) отношений между организмом и средой. Первым свидетельством наличия у живого определенной организации поведения является как раз его способность к адаптации (ни того, ни другого нет, например, у камня). Уже отсюда видно глубокое внутреннее единство и взаимообусловленность двух этих функциональных инвариант поведения - организации и адаптации.

В отличие от организации, которая при всей очевидности ее присутствия в интеллекте остается все же чем-то трудно уловимым и во многом неясным (в отношении ее источника, и оснований), разъяснение сущности и природы адаптации приобретает у Пиаже почти осязаемый характер.

Пиаже черпает это разъяснение сущности адаптации из естественной биологической почвы становления интеллекта. Многими исследователями творчества Пиаже отмечается, что уже в ранней юности на него произвел большое впечатление тот факт, что даже такие низшие организмы как моллюски, изучением которых он занимался чуть ли не с самого детства¹ , приспособляясь к окружающей среде, в то же время активно ассимилируют ее в соответствии со своей структурой, в которой выражена их организация. Благодаря этому представление об активном организме, который отыскивает и усваивает раздражители, способом, диктуемым его структурой, и который в то же самое время приспосабливает свою структуру к этим раздражителям, возникло из ранних исследований Пиаже по моллюскам в качестве готовой модели познавательного развития.

Согласно Пиаже, познавательное развитие (и прежде всего зарождение и становление интеллекта) своими корнями уходит в основные факты существования живого и основные принципы первого можно отыскать только среди принципов, сохраняющих свое фундаментальное значение для последнего. На ярком примере разжевывания и усвоения пищи, когда организм для того чтобы ассимилировать объект, вынужден одновременно изменять свои действия, как бы подгоняя их к структуре усваиваемого объекта, Пиаже дает прекрасное разъяснение сущности процесса адаптации, состоящей из ассимиляции организмом среды и одновременной аккомодации действия организма к среде.

Интеллектуальная ассимиляция - это освоение элементов внешней среды путем их отражения в функциональных структурах сознания с целью последующего включения возникающих образов в структуру интеллектуальной деятельности. Как очень точно говорит Пиаже, психическая ассимиляция есть включение объектов в схемы поведения, которые сами являются не чем иным как канвой действий, обладающих способностью активно воспроизводиться. Тогда противоположный и дополнительный процесс - реакция существующей (уже сформировавшейся) интеллектуальной структуры (канвы действий или схем поведения) на раздражитель, ее изменение, приспособление и подгонка к структуре ассимилируемого объекта - есть аккомодация.

Ассимиляция и аккомодация выступают в качестве двух тесно связанных сторон единого процесса адаптации. Как и в случае биологических процессов, так и в особенности применительно к интеллекту конкретное содержание и детали процессов ассимиляции и аккомодации варьируются в чрезвычайно широких пределах. Однако неизменным является их обязательное наличие в любом акте биологического или интеллектуального приспособления (адаптации). Следует особо подчеркнуть, что хотя по своей сущности процессы ассимиляции и аккомодации весьма различны и даже противоположны, в то же время они неотделимы друг от друга в конкретной реальности любого акта приспособления. Каждый случай ассимиляции предмета организмом одновременно предполагает аккомодацию организма к ассимилируемому предмету (без этого был бы невозможным процесс ассимиляции). И точно также любая аккомодация схем поведения организма, выступает одновременно в качестве ассимиляторного преобразования предмета, к которому аккомодируется организм.

В свете единства ассимиляции и аккомодации психологическое развитие не может состоять в постепенном выявлении якобы изначально заложенных в организме схем поведения (вариант психологического преформизма). В то же время его не следует понимать и в духе знаменитой концепции tabula rasa, с точки зрения которой генетическое развитие сознания односторонне определяется процессом отражения среды и накопления «отпечатков среды». Ассимиляция организмом среды и одновременная аккомодация его к среде позволяют понять актуальное формирование интеллекта как адекватного инструмента приспособления к среде и одновременно овладения ею в ходе непосредственного и наличного здесь и теперь процесса взаимодействия со средой.

При этом решающее значение приобретают обстоятельства, зависящие не от запрограммированных в организме генетических факторов, но также и не те, которые идут от среды самой по себе, как это могло показаться с точки зрения концепции tabula rasa, а моменты определяемые активной деятельностью организма, посредством которой он одновременно ассимилирует среду и к ней аккомодирует, творя тем самым структуры, наиболее адекватные не просто среде самой по себе или генетической предпрограмме, но именно процессу данного, актуально наличного взаимодействия со средой.

Замечательно, что с точки зрения идей Пиаже представление о «среде самой по себе» безотносительно к познающему субъекту бессмысленно ввиду фундаментального значения в его концепции единства и нераздельности субъекта и среды. Познание для Пиаже отнюдь не есть снятие статической копии реальности, познать предмет, говорит Пиаже, это значит воздействовать на него, для того чтобы преобразовать его и уловить в этих преобразованиях механизм его производства и существования. Познавать - это значит динамически воспроизводить объект. Но для того, чтобы воспроизводить, нужно уметь производить, поэтому знание вытекает из действия, деятельности. И первое следствие этого положения о первичности действия по отношению к знанию — это учет неразрывной связи субъекта и объекта в познании.

Пиаже дает очень интересный анализ различных вариантов решения вопроса о соотношении субъекта и объекта в познании. Принятие всякого статического соотношения между субъектом и объектом ведет к их диссоциации (абсолютному разделению) и, мы можем добавить от себя, к абсолютному противопоставлению их, что влечет непреодолимые трудности. В силу допущенного разрыва между субъектом и объектом в гносеологической теории оказываются возможными две линии, в которых идут либо от субъекта к объекту, либо от объекта к субъекту. Оттолкнуться от субъекта для того, чтобы понять объект - пишет Пиаже - это значит связать себя с априористической и идеалистической перспективой, которая мешает достижению объекта. Рассматривая субъект как систему законченных структур, забывают, что субъект не существует в раз и навсегда завершенном виде: субъект - это не что иное, как система действий, совершаемых им по отношению к объектам, и эти действия бесконечно преобразуются в функцию объектов и меняют субъект.

Но точно так же и оттолкнуться от объекта, игнорируя деятельность субъекта, это значит связать себя с эмпиризмом или позитивизмом, которые недооценивают активность субъекта в познании и не понимают того, что объективное содержание знания есть результат активной реконструкции объекта в структурах интеллекта на основании реального взаимодействия с ним. Таким образом, - заключает Пиаже, - субъект и объект неразделимы и именно из их фундаментальной взаимосвязи и взаимодействия вытекает действие, источник познания, исходным пунктом познания оказываются не субъект как таковой (его нет самого по себе и как такового) и не объект как таковой (его как объекта познания тоже нет безотносительно к субъекту познания), а двусторонняя взаимосвязь, характерная для действия, на основе которой постепенно раскрывается объект и его свойства и одновременно формируются операциональные структуры интеллекта, адекватные строению и свойствам познаваемого объекта.

Ассимиляция и аккомодация каждая в отдельности представляют собой постоянные и осязательные атрибуты самого простого акта приспособления. В их единстве собственно и реализуется процесс адаптации. Таким образом, сущность интеллектуальной адаптации состоит в достижении состояния взаимной уравновешенности и сбалансированности актов интеллектуальной ассимиляции и аккомодации. В целом процесс адаптации организма к среде своим конечным результатом имеет расширение благоприятных обменов организма со средой, и если организация выступает той его стороной, которую можно в каком-то смысле назвать «статической», то адаптация составляет «динамический» аспект функционирования интеллекта.

Вместе с тем органическое единство актов ассимиляции и аккомодации в процессе адаптации организма вновь возвращает нас к первой функциональной инварианте интеллекта - его организации, ибо адаптация единственно только и возможна на основополагающей почве организации интеллекта, диктующей главную тенденцию в его развитии к достижению взаимосогласованности и уравновешенности актов ассимиляции и аккомодации. Более того, без определенной организации не могло бы быть адаптации, ибо всякий приспособительный акт предполагает наличие некоторой организации, из которой он исходит.

Именно потому, что камень лишен организации в том смысле, в котором здесь используется это понятие, он никак не ассимилирует среду и не аккомодирует к ней. Таким образом, выяснение динамической функциональной инварианты интеллекта — адаптации — существенно опирается на представление об организации.

Она есть исходное основание, корень и почва проявления адаптации и существенного отличия живого от неживого.

Очень часто создается впечатление, что по своему содержанию организация и есть собственно не что иное как эта тесная связь и единство, взаимодействие и взаимообусловленность процессов ассимиляции и аккомодации в адаптации и этим собственно и исчерпывается. Действительно, отношение организации и адаптации можно охарактеризовать как их полное взаимопроникновение. И все же даже если содержание первой функциональной инварианты интеллекта - организации - сводится лишь к одному слову: единство, единство двух взаимосвязанных сторон адаптации - процессов ассимиляции и аккомодации, то и в этом случае должен быть в живом некий источник, основание и почва этого единства и тесной связи актов ассимиляции и аккомодации. Его-то мы и будем называть организацией.

Ассимиляция пищевых веществ организмом и одновременная аккомодация организма к этим питательным веществам - это организованные акты, осуществляемые организованным существом. Приспособительное целенаправленное поведение не может иметь в качестве своего источника нечто хаотическое и совершенно недифференцированное. В поведении живого прослеживается целый ряд соподчиненных структур, вершиной которых являются структуры интеллекта, причем каждая из этих структур должна пониматься как «структурированная целостность».

Понятие структуры играет ключевую роль в исследованиях Пиаже. О структуре можно сказать, что это система тесно взаимосвязанных и взаимодействующих скоординированных в одно целое интеллектуальных операций. Однако и понимание структуры, и понимание созидающей структуру операции своими истоками опять-таки восходит к изначальному свойству организации живого и его способности к деятельности.

Пиаже пришел к мысли, что интеллектуальные операции суть интериоризированные (т.е. перенесенные внутрь сознания) действия, которые ранее совершались реально над реальными объектами: «Операции представляют собой интериоризированные действия, ставшие обратимыми и сгруппированными в системы, подчиняющиеся своим законам композиции». С этой точки зрения, объяснение истоков и оснований логической организации интеллектуальных операций (их «композиции») следует искать, отправляясь от факта некоторой спонтанной организации внешних действий, которая несомненно присуща живому. В конечном счете развитие этой мысли в трудах Пиаже вылилось в два взаимосвязанных представления.

Во-первых, логические структуры можно использовать для описания конкретных физических действий (и даже двигательных актов) организма точно также, как и для вырастающего на их почве символического, интериоризированного мышления, для описания которого они издавна применяются.

Во-вторых - всякое мышление есть в сущности интериоризированное действие. Отсюда следует, что организацию внешнего действия и внутреннего мыслительного процесса можно охарактеризовать единым обобщенным способом и что их следует представлять себе как разные пункты развития одной и той же тенденции, присущей живому.

Таким образом, уже эти предварительные замечания в исходных представлениях системы Пиаже позволяют предвосхитить большой вопрос, обнаженный его исследованиями: вопрос о том, что скрывается за «спонтанной организацией действия», продуцирующей в конечном счете организацию интеллекта, ибо ведь совершенно ясно, что действие и присущая ему спонтанная организация являются первичными и исходными по отношению к порождаемым ими операциям и интеллектуальным структурам.

С целью возможно более отчетливого осознания чрезвычайно высокой степени организации интеллекта рассмотрим основные этапы формирования интеллекта и соответствующие им логико-алгебраические структуры, описывающие последовательно достигаемые в процессе развития «ступени равновесия» в группировании интеллектуальных операций.

b) Идеальное. Основные этапы формирования интеллекта и соответствующие им логико-алгебраические структуры систем операций.

Операциональная теория мышления создала действенную основу для прослеживания связи логики и психологии. По Пиаже, логика в конечном счете должна выступать в качестве аксиоматики сформировавшегося мышления, ибо логика есть только конечный «результат координирующей деятельности» организма, направленной на уравновешивание процессов ассимиляции и аккомодации. Тогда психология, изучающая становление и развитие мышления, предстает в качестве науки, экспериментальной по отношению к логике. С тех пор как логика основывается на абстрактной алгебре и занимается символическими преобразованиями, операции играют в ней чрезвычайно важную роль. С другой стороны, операции - главные элементы психической деятельности, и любая деятельность интеллекта основывается на системе операций.

С точки зрения психологии операции - это действия, которые перенесены внутрь сознания, или интериоризированы: так как они, хотя выполняются лишь мысленно, не утрачивают естественного характера действия, Ж.Пиаже называет их также интериоризированными действиями. Такие операции стали обратимыми в противоположность реальным действиям, которые необратимы. Операции не существуют изолированно, их системы связаны в форму структурированного целого. По Пиаже единичная операция не могла бы быть операцией, поскольку сущность операции состоит в том, чтобы образовывать системы. Например, построение класса предполагает классификационную систему операций, а построение отношения - систему операций сериаций и т.д.

В формировании операциональных структур интеллекта от рождения до зрелости, согласно Пиаже, можно выделить четыре основные стадии:

1 стадия. Сенсомоторный период (0-2 года). Только что появившийся на свет ребенок напоминает собою то, что Дж.Флейвелл - биограф и систематизатор учения Пиаже - удачно уподобляет «растению с рефлексами»: мыслящим человеческим существом он становится лишь в последствии, в ходе деятельности, вырастающей из простейших рефлекторных актов.

Исходное состояние в формировании человеческого интеллекта характеризуется полнейшей неотдифференцированностью между субъектом и средой, «я» и «не-я», человеком и миром, больше того - фактически отсутствием того и другого. Это состояние Пиаже определяет как первичный гносеологический эгоцентризм. Он носит до такой степени неосознаваемый (вернее, соответствующий отсутствию сознания) характер, что на этом этапе правомерно говорить об отсутствии субъекта и объекта, человека и мира. Лишь с разрушением исходного состояния путем его постепенной децентрации происходит относительное выделение мира в качестве объекта деятельности, внимания и познания и одновременно - формирование человека как носителя этих процессов.

Очень скоро спонтанные и неорганизованные применения врожденных рефлексов одним живым природным телом (ребенком) к другим природным телам (необязательно живым) становятся той почвой, на которой начинается интенсивное формирование и последующее объективирование субъекта и мира как гносеологических структур. К концу рассматриваемого периода на базе первоначально только лишь рефлекторной деятельности вырастает богатая и сложная сеть конкретных актов взаимодействия между субъектом и средой и достигается некоторая, по своему характеру целиком еще сенсомоторная, отдифференцированность субъекта от среды. До овладения языком маленький ребенок способен выполнять лишь не требующие мыслительной деятельности моторные действия. Сенсомоторный интеллект не является операциональным, так как действия ребенка еще не перенесены внутрь, не облечены в форму представлений (мысли). Но практически даже в таком типе интеллекта вырисовывается тенденция к обратимости, что свидетельствует о построении определенных инвариантов. Фундаментальный смысл этих инвариантов состоит в том, что они включают в себя построение константного объекта. Постоянный характер объекта выступает как следствие организации пространственного поля, т.е. той организации, которая формируется посредством координации движений ребенка. Ребенок способен вернуться к исходной точке (обратимость) и изменить направление движения (ассоциативность), следовательно, сама координация имеет тенденцию принять форму группы. Сенсомоторное пространство достигает равновесия в своем развитии благодаря тому, что оно становится организованным с помощью «группы перемещений». Константный объект выступает как инвариант, построенный средствами такой группы. Достижение уравновешивания внешних двигательных или сенсорных действий является кульминацией периода становления интеллекта на этой сенсомоторной стадии: оно свидетельствует о завершении формирования соответствующей структуры - «группы перемещений» внешних сенсомоторных действий. Таким образом, уже на сенсомоторной стадии становления интеллекта проявляется замечательная тенденция интеллекта к обратимости и сохранению.

Но тем труднее решить вопрос о том, как это возможно, особенно в зарождающихся структурах интеллекта. По-видимому, столь раннее проявление тенденции к обратимости и сохранению связано с некоторыми фундаментальными свойствами живой материи и принципиальным отличием ее от неживой материи, совершенно чуждой явлениям обратимости и сохранения. Иными словами, в основе этой способности лежат некоторые фундаментальные свойства, присущие способу функционирования материального носителя интеллекта, несмотря на то что, будучи физико-химическим, он должен подчиняться всеобщей необратимости и разрушаемости. Таким образом, даже на первой стадии становления интеллекта психика ребенка отнюдь не исчерпывается сенсомоторной деятельностью. Последняя есть лишь внешнее проявление чего-то более важного и фундаментального, делающего возможным существование психической деятельности и последующее развитие ее в более высокие структуры.

II. Дооперациональная стадия (от 2 до 7 лет). К 1,5-2 годам у ребенка появляются: символическая функция - язык, символическая игра, отсроченная имитация и определенный тип внутренней имитации, являющийся основой для развития образного мышления. На базе символической функции «формирующегося представления» становится возможной интериоризация действия в мысль. Область функционирования интеллекта значительно расширяется. К действиям, порождаемым непосредственным окружением ребенка, помимо осознания действий прошлого, прибавляются действия, не связанные с данным местонахождением ребенка. Выполняется как мысленное членение объекта на составляющие его части, так и мысленное собирание его по частям и т.д. Практическая обратимость сенсомоторного периода недостаточна для решения встающих теперь перед ребенком задач - большинство из них требует привлечения особых психологических операций. Но в целом для периода 2-7 лет, как и для предыдущего, характерно отсутствие обратимых операций и понятий сохранения. Везде, где речь идет о непрерывных и дискретных величинах на этом уровне, элементарнейшие формы сохранения не выработаны, что в свою очередь обусловлено отсутствием операциональной обратимости. Суждению ребенка о количестве, например, недостает систематической транзитивности. Если даны равные величины А и В , затем две равные величины В и С, то ребенок может установить равенство каждой пары (А = В, В = С); существующее равенство А = С он еще не фиксирует. Так проявляется конфликт между воспринимаемой конфигурацией и логикой. Рассматриваемый период можно охарактеризовать как «дологический», «дооперациональный», в силу того, что логика имеет своим основанием операции, а способность выполнять их обычно формируется к 7-8 годам, и притом с реальными объектами, тогда как вербальные, или пропозициональные операции возникают лишь к 11-12 годам.

Ш стадия. Конкретные операции (7-11 лет). Различные типы мыслительной деятельности, возникающие в течение предшествующего периода, достигают, наконец, состояния «подвижного» равновесия - они становятся обратимыми (оказывается возможным возвращение к начальному положению или к исходной точке). Только полностью обратимое действие представляет собой операцию. Обратимость означает, что для каждой операции есть симметричная и противоположная ей операция, которая, уничтожая противоположную ей операцию, как бы восстанавливает первоначальное состояние.

Операции, выполняемые только на самих предметах, являются конкретными операциями, их содержанием остается реальная действительность и состоят они в расположении объектов реального мира в ряды, в их нумерации, классификации по признакам и свойствам и т.п. Названные операции принадлежат логике классов и отношений, причем в них не принимается в расчет всеобщность возможных преобразований классов и отношений (их комбинаторные возможности). Выполняющий операции над реальными объектами, ребенок еще не способен к таким действиям над словесными высказываниями. Операции над высказываниями являются логическими, и они возникают позже как продукт согласования координаций действий соединения, разъединения, упорядочивания и установления соответствий, обретающих форму обратимых систем.

Одной из операциональных систем является классификация или включение классов друг в друга. Такая система допускает следующие операции: А + А' = В, В + В' = С и т.п. (где пересечение классов пусто: А _* А' = 0, В _* В' = 0 и т.п., то есть все классы разъединены); В – А' = А, С –В' = В и т.д. - эти операции необходимы для построения отношений включения.

Вторая важная операциональная система, также складывающаяся в этот период, это сериация или объединение асимметричных транзитивных отношений в ряду. Если через а обозначим отношение, выражающее различие между А и В, через b - различие между А и С, c - между А и D, а через a' - различие между В и С, b' - между С и D, С' - между D и Е и т.д., то получим следующие операции:

a + a' = b , b + b' = c и т.д.

b – a' = a, c – b' = b и т.д.

На протяжении рассматриваемого периода появляются и другие системы, имеющие мультипликативный² характер. Например, ребенок может классифицировать объекты, рассматривая их со стороны двух характеристик одновременно: площадь ( А₁ ) или неплощадь ( А₁' ), красное ( А₂ ) или некрасное ( А₂' ). Можно построить матрицу, из умножения элементов которой получаются следующие четыре элемента:

B_1*B₂ = A₁A₂ + A₁A₂' + A₁'A₂ + A₁'A₂' .

Аналогичным образом дети приобретают способность к мультипликатным отношениям, употребляя таблицы различных типов и различные виды соответствий. Такие различные системы логических операций очень важны, в частности, для построения понятий числа, времени, движения, а также для построения различных геометрических отношений (топологических, проективных и евклидовых).

Отправляясь от уже упомянутой идеи о том, что логика должна выступать аксиоматикой психологических структур, Пиаже на основании обобщения эмпирического психологического материала показывает, как генетическое развитие интеллекта ребенка на стадии конкретных операций устремляется к структурам конкретного уровня мышления, которые, так сказать, в своем идеальном пределе поддаются точному логико-алгебраическому описанию.

Попытаемся вместе с Пиаже проследить логические и алгебраические схемы, характерные для конкретного уровня мышления, применяя два следующих критерия: эти схемы должны быть математически значимы, и они должны иметь адекватное применение к данным экспериментальной психологии. Первыми проявляющимися в интеллектуальном развитии операциональными структурами являются структуры, названные Пиаже элементарными группировками.

Понятие группировки, введенное Ж.Пиаже для того, чтобы построить логическое описание интеллектуальных структур уровня конкретных операций, производно от математического понятия группы. Под группой в математике понимается множество элементов, удовлетворяющее следующим условиям:

1) для каждой пары элементов этого множества определена некоторая бинарная операция (называемая групповой, например, умножение или сложение) такая, что элемент, возникающий в результате этой операции, оказывается принадлежащим данному множеству элементов.

Для всех элементов множества относительно указанной групповой операции выполняются дальнейшие условия;

2) ассоциативности: a(bc) = (ab)c или a + b + c = (a + b) + c ;

3) наличия единичного элемента (нейтрального элемента или единицы) группы e такого, что для любого элемента группы x единственным образом определяется ему обратный элемент: x _* y = e или x + y = е ;

4) бинарная операция между любым элементом данного множества и единицей группы e дает в результате тот же самый элемент:

x _* e = e _* x = x или x + e = e + x = x .

Хотя Пиаже обнаружил высокую степень соответствия свойств мыслительных структур уровня конкретных операций групповым, все же для получения полного логического описания этих мыслительных структур на основе групповых свойств к последним потребовалось присоединить еще одно важное условие:

5) условие тавтологии (или идемпотентности)³ , имеющее существенно логический характер: бинарная групповая операция элемента с ним же самим ( или распространенная на него самого) оставляет его неизменным:

х _* х = х или х + х = х

Таким образом, под группировкой понимается множество элементов, удовлетворяющее перечисленным пяти условиям.

Введение пятого условия свидетельствует о том, что наряду с высокой степенью соответствия группы структурам конкретного уровня мышления не менее характерным является их существенное различие; группа содержит только алгебраические свойства, между тем в описании структур конкретного уровня мышления необходимо дополнительно отобразить специфические логические свойства их. Это и достигается переходом от групп к группировке за счет добавления к свойствам группы логического принципа тавтологии.

Это непосредственно свидетельствует о том, что для понимания природы мышления указанное свойство тавтологии имеет существенное значение. Уже это обстоятельство возбуждает вопросы: что специфически особенное в логике мышления выражает это условие (или свойство) тавтологии? Какое отношение этот принцип (или условие) может иметь к аспектам сохранения и обратимости, столь существенным для структур мышления? И, наконец, что в физико-химической природе материального носителя мышления способно продуцировать подобное свойство мыслительных структур? Как уже говорилось, элементарные группировки соответствуют операциональным структурам мышления конкретного уровня. Как группировки элементов-операций они удовлетворяют следующим пяти аксиомам.

А₁. Аксиома композиции (или аксиома замкнутости операций).

Два любых элемента группировки могут быть объединены между собой и порождают в результате этого новый элемент, принадлежащий данной группировке.

А₂. Аксиома обратимости. Всякое преобразование (трансформация) в группировке обратимо. Аналогичное свойство прослеживается и в математических структурах, где каждая прямая операция предполагает обратную: + и – ; _* и / и т.д. Уже здесь следует подчеркнуть, что обратимость является наиболее существенной чертой мышления. Только при помощи мыслительных структур можно осуществлять преобразования как в одну, так и в другую сторону, чего нельзя сказать о реальном преобразовании объектов физической действительности, так как в силу II начала термодинамики реальные процессы не являются полностью обратимыми.

А₃ . Аксиома ассоциативности. Дискурсивное мышление всегда сохраняет способность к отклонениям, и результат, получаемый двумя различными путями, в обоих случаях остается одним и тем же. Символически это выглядит так: а Ú (b Ú c)= (a Ú b)  Ú  c , где a, b, c — какие-то высказывания.

Этот пример поясняет аксиому ассоциативности в смысле логических мыслительных структур. Она так же выполняется и на алгебраических структурах. Например, сумма ряда элементов не зависит от того, каким образом они сгруппированы: А + (А' + С) = В = (А + А') + С , где А , А' , В и С — какие-то классы. Заметим также, что аксиома А₃ характеризует активность и мобильность мышления, т.е. чем активнее и мобильнее мышление, тем большую роль в нем играют отклонения, причем эти отклонения в силу аксиомы А₂ приобретают способность сохранять инвариантность конечного результата поиска.

А₄ . Аксиома тавтологии. (Аксиома специального тождества). Для каждого элемента группировки соединение с таким же элементом качественно не меняет этого элемента.⁴

А₅. Аксиома инверсии (или общей тождественности). Прямая операция мышления, соединенная с обратной, аннулируется. Вместе они образуют тождественную операцию, которая не меняет объекта преобразования. Эта аксиома имеет громадное значение в описании механизмов формирования человеком понятий: сохранения, инвариантов, принципов симметрии. Аксиома обратимости и аксиома инверсии являются «краеугольными камнями» в любом процессе мышления и на любой ступени его развития.

Рассматривая интеллект как инструмент непрерывного приспособления организма к среде, Пиаже выделяет в его развитии некоторые дискретные элементы — целостные структуры — продуцируемые им в развитии. Каждая такая целостная структура представляет собой некоторое конечное состояние, завершающее собой процесс уравновешивания ассимилятивных взаимодействий организма со средой на определенном этапе становления интеллекта. Пиаже приводит логико-алгебраические описания этих структур как некоторых идеальных моделей состояний равновесия интеллекта, к которым как к пределу устремляется его реальное развитие. Это, конечно, не значит, что субъект, достигший в развитии определенной структуры, должен владеть логико-алгебраической формой описания ее. Нет. Нет не только этого, но и вообще субъект не отдает себе отчета в том, что его познавательная операция образует какую-либо структуру (если он, по крайней мере не читал Ж.Пиаже, как замечает Дж.Флейвелл).

Однако, безотносительно к факту осознания им природы этой структуры или даже вообще осознания ее наличия, его реальные мыслительные действия на самом деле образуют такую структуру, поддающуюся логико-алгебраическому выражению.

В качестве наиболее простого примера основных структур уровня конкретных операций Пиаже приведем мыслительную структуру классификации или иерархического включения классов. Она основана на операции объединения индивидов в классы и классов между собой (отношение видов к роду и наоборот), что соответствует алгебраической структуре вида:

U = < K ; _* ; + ; Í >

где К - множество индивидов классификации; _* , + , Í (знак включения) - алгебраические операции. Таких основных структур уровня конкретных операций Пиаже выделяет, помимо названной, еще восемь: мыслительная структура сериации (т.е. построения серий), мыслительная структура с операцией замещения, мыслительная структура симметричных отношений, мыслительная структура «мультипликация (умножение) классов», мыслительная структура «мультипликация отношений», мыслительная структура «коунивокальная [co — вместе, univok - единогласно, т.е. отношение «один ко многим»] мультипликация классов», мыслительная структура «коунивокальная мультипликация отношений» и последняя - девятая - мыслительная структура равенств.

Что касается непосредственно реального развития мышления в направлении к формированию этих структур, то первоначальной обратимости действий-операций соответствует отсутствие сохранения их, а построению обратимых структур соответствует выработка понятий сохранения в построенной таким образом области. Пока имеется необратимость мы не можем получить: понятие постоянства (сохранение совокупности в случае изменения конфигурации); сохранение эквивалентности между двумя соответственными совокупностями, когда одни элементы рассматриваются с точки зрения других, не представляя больше оптического соответствия; сохранение расстояния между двумя элементами, когда новые элементы вставляются между ними и т.д. в рассмотренных Пиаже конкретных опытах. Построение первых предметных обратимых структур фактически влечет за собой переработку соответствующих понятий постоянства. Человек может образовывать много обратимых структур алгебраического типа на основе понятий числа, геометрических отношений, времени и т.д. Каждая из этих конструкций предполагает предварительную логическую переработку этих понятий посредством применения логики классов и отношений. Например, чтобы установить отношение А < В, формирующееся мышление ребенка должно пройти через обратимую операцию, т.е. от А + А' = В к А = В – А' и А' = В – А . И только тогда достигается обратимость логического сложения и вычитания классов, когда целое сохраняет независимость от подразделений, которые можно в нем рассматривать. Включение части в целое уже само предполагает в себе предварительную логическую структуру.

С генетической точки зрения все это представляется чрезвычайно интересным, потому что здесь выявляется необходимость перехода в психологическом развитии через алгебраические структуры для достижения наиболее простых логических структур.

Следует подчеркнуть, что несмотря на очевидные достижения в логической технике, которые можно усмотреть в свойствах структур конкретного уровня мышления, сам по себе период конкретных операций еще весьма ограничен по сравнению со следующим периодом в двух существенных отношениях.

Первое ограничение вытекает из недостаточно формального характера операций этого уровня. Формальные операции еще не отделены от конкретных данных, к которым они применяются, т.е. операции развиваются в каждой области, не достигая пока еще полной всеобщности. В результате, области опыта (форма, пространство, вес и т.д.) поочередно преобразуются в структуры посредством группы конкретных операций и постепенно происходит построение инвариантов (или понятий сохранения). Поскольку операции и их инварианты еще не могут быть генерализованы сразу во всех областях, постепенное структурирование различных предметных сфер запаздывает во времени на несколько лет для различных областей или содержаний. Отсюда понятно, почему конкретные операции не могут образовывать систему формальной логики - они не полностью формализованы ибо форма еще не полностью отделена от содержания.

Другое проявление ограниченности - частичность. С помощью конкретных операций можно классифицировать, упорядочивать серии, получать равенства, устанавливать соответствия между объектами и т.д., не объединяя системы операций в единое структурированное целое. Это обстоятельство также препятствует построению чистой формальной логики из конкретных операций. С точки зрения психологии это означает, что такие системы операций еще не вполне достигли взаимного равновесия и не скоординированы. Эти ограничения преодолеваются на следующей высшей стадии интеллекта.

IV стадия. Пропозициональные или формальные операции (от 11-12 до 14-15 лет). Последний период операционального развития начинается в 11-12 лет и приводит к завершающей стадии - состоянию равновесия - в 14-15 лет, когда у ребенка формируется логика взрослого.

Если в предшествующий период развитие шло в направлении уравновешивания конкретных операций, т.е. операций, совершаемых непосредственно с объектами реального мира, то на последнем этапе формирования мышления происходит дальнейший отход от реальной действительности: содержанием операций является уже не «сырой материал внешней действительности», а конкретные операции, совершаемые с ним и составляющие основное достижение предшествующего периода. Таким образом, содержанием заключительного периода развития интеллекта являются операции над операциями (конкретными), что обуславливает становление структур этих операций второго рода уже как формальных.

Оперируя теперь уже не реальными объектами, а всеми возможными конкретными операциями над ними и трактуя их не как реальности, а именно как возможности, становящееся мышление совершает новый и важный шаг вперед - оно приобретает гипотеко-дедуктивный характер и ориентируется теперь на потенциально-возможное как на исходную и определяющую посылку, а на реальную действительность - как на подчиненную ей посылку. В соответствии с этим реальная действительность оказывается менее емким понятием по сравнению с потенциально-возможным, частным случаем его осуществления. Отсюда следует, что реальность в данном наличном ее состоянии не является и не может быть чем-то абсолютно законченным и неизменным - в наличной данности она могла бы быть иной и еще иной и т.д. Таким образом, мир интеллекта, достигшего завершения в своем формировании, т.е. мир взрослого человека, есть мир, основное оружие которого составляют формальные операции и в котором господствует потенциально-возможное, управляемое логической необходимостью, а реальная действительность оказывается лишь частным случаем потенциального и целиком подчинена ему. Источником логической необходимости, подчиняющей себе потенциально-возможное, являются свойства целостности складывающихся на этом уровне структур формальных операций.

Гипотеко-дедуктивное рассуждение характерно для развития вербального мышления: оно создает возможность принять любые данные как нечто чисто гипотетическое и строить рассуждения относительно их. Теперь логика субъекта относится к высказываниям точно так же, как и к реальным объектам, и объектами мысли становятся высказывания. Гипотеко-дедуктивным путем строится группа пропозициональных операций таких, как импликация p®q, дизъюнкция pÚq, несовместимость и т.д. Причем они представляют собой не просто новые лингвистические формы, выражающие уже известные на уровне конкретных операций соотношения между объектами, это - новые операции, в особенности операции, рождаемые становлением механизма доказательства.

Основу становления пропозициональных операций составляет полное развитие комбинаторной системы, воплощающей в себе всю область потенциально-возможного. Элементарные структуры формального уровня мышления будем называть предложениями; ими могут быть и формулы, и высказывания, и предикаты и т.д. На уровне формального мышления рассматривается множество всех подмножеств подобных предложений. Структуры формального уровня мышления подчиняются четырем операциям преобразования:

1. Тождественные преобразования - J . Это преобразование ничего не меняет в предложении (или оставляет операцию неизменной). Например, если дано предложение aÚb, то здесь J(AÚB)=(AÚB) , где a, b - высказывания или формулы.

2. Обращение, или преобразование отрицания - N . Это есть преобразование двойственности, т.е. оно меняет операцию на ее дополняющую и меняет члены предложения на противоположные. Эти преобразования меняют все в предложении. Например:

N(Ù) = Ú ; N(Ú) = Ù .

3. Взаимность (или преобразование реципрокнотности⁵) — R. Это преобразование оставляет операцию неизменной, но члены предложения меняет на обратные. Например:

R(Ú) = Ú ; R(É) = ( É) .

4. Преобразование корреляции — С. Это преобразование заменяет операцию на ее дополняющую, не затрагивая членов предложения. Например: C(Ú) = Ù. Как мы видим, это преобразование выражает известный в теории множеств принцип двойственности.

Множество преобразований (J,N,R,C) образует группу Клейна. Тот факт, что алгебраические структуры, а именно, "группы" оказываются соответствующими операторным механизмам ума, указывает на то, что структура группы выражает в действительности определенные, наиболее характерные для интеллекта свойства его механизмов. Выразим на языке интеллектуальных действий четыре свойства группы:

1. Координация двух схем действия составляет новую схему действия, присоединяемую к предыдущим.

2. Координация может быть по желанию осуществленной или упраздненной; проще говоря, интеллектуальное действие (операция) может развиваться в двух направлениях.

3. При возвращении к исходной точке мы находим эту точку неизменной.

4. К одной и той же точке (данной) можно прийти различными путями, причем, сама точка при этом остается неизменной.

В общем смысле, группа - есть символическое выражение некоторых определенных фундаментальных свойств мышления и выражает возможность координации мыслительных действий, возможность возвращения и отхода. Более того, собственные преобразования группы всегда связаны с определенными инвариантами, откуда следует, что построение группы идет параллельно с построением инвариантов, которые к ней относятся.

Логика высказываний, складывающаяся на этом уровне, полезна тем, что она позволяет открыть новые возможные виды инвариантов, находящиеся за пределами непосредственной эмпирической проверки.

Рассмотренные групповые свойства формального мышления выражают высокую степень его организованности и уравновешенности. Именно благодаря групповым свойствам возникающих структур происходит организация операций в структурные целостности. Эти свойства целостности и уравновешенности получаемых структур в свою очередь выступают основанием логической необходимости, управляющей развертыванием картин потенциально- возможного, источником их взаимной согласованности и скоррелированности. На этой базе достигается синтез возможного и необходимого и управление необходимостью в мире возможного.

Как уже не раз подчеркивалось, основным свойством формального мышления является его ориентированность на анализ потенциально-возможного, гипотетического. Проявление такой ориентировки состоит в склонности человека подвергать исследованию все мыслимые возможности с помощью комбинаторного анализа переменных факторов задачи. В результате такого анализа человек сначала составляет познавательную картину существующих в данном случае возможностей, следующий шаг заключается в определении с помощью наблюдений и эксперимента, какие из мыслимых возможностей реально имеют место, а затем в логическом умозаключении на основе полученной информации о причинной структуре системы. Эта сетка гипотетических возможностей, которую создает человек с помощью метода комбинаторных операций, и представляет собой структуру порядка, или как ее еще называют - решетку.

Операции, имеющие структуру решетки, гарантируют человеку полный обзор потенциальных возможностей. Эти формальные операции сами по себе являются интеграцией конкретных операций. Создание решетки всех возможных комбинаций служит только инструментом познания, просто средством для анализа причинной структуры задачи. После того как человек понял, что представляет собой совокупность возможностей, он должен проверить, какие из них реально имеют место, и на этой основе вывести точное заключение о взаимоотношениях причины и следствия.

Рассматриваемый четвертый период становления интеллекта характеризуется двумя важными приобретениями. Во-первых, логикой высказываний, которая является формальной, независимой от содержания и представляет собой общую структуру, координирующую различные логические операции в единую систему. В то же время во-вторых, серии операциональных схем уже не имеют очевидной связи друг с другом и с логикой высказываний и существуют самостоятельно и независимо.

Итак, с точки зрения идеальных формально-логических свойств мышления мы можем охарактеризовать сформировавшийся интеллект как систему целостных структур операций, удовлетворяющих следующим свойствам:

обратимость - ответственна за уравновешенность, целостность и сбалансированность мыслительных структур; тенденция к достижению взаимной уравновешенности операций в мыслительной структуре - важнейший стимул развития интеллекта;

ассоциативность операций - обеспечивает гибкость интеллекта, проявляющуюся в достижении одного и того же результата различными путями;

свойства композиции (или транзитивности): две или больше последовательно примененные операции эквивалентны некоторой новой операции, принадлежащей к той же мыслительной структуре;

коммутативность - заключается в относительной независимости применения операций мышления;

«всеобщность» мышления - проявляется в ориентировке на потенциально-возможное (или гипотетическое), в тенденции к полному и исчерпывающему охвату всех мыслимых случаев, отправляясь от данных, эмпирически зафиксированных.

Названные общие свойства мышления находят преломление в описанных Ж.Пиаже структурах: 1) конкретного уровня мышления, удовлетворяющего аксиомам группировки: структуры классификации, порядка, соответствия; 2) формального уровня мышления, удовлетворяющего четырем аксиомам операции преобразования, образующим групповую структуру.

Проведенное Ж.Пиаже исследование генезиса структуры интеллекта не оставляет сомнений в том, что интеллект не является врожденным, а приобретается в индивидуальном развитии. Он ни в коем случае не является чем-то абсолютно противостоящим материальному и биологическому, ибо очевидно вырастает из материальной практической деятельности и биологической природы человека.

На последней стадии своего генетического развития — на стадии формальных операций - интеллект достигает структур, обладающих идеальными свойствами - полная обратимость операций, взаимная уравновешенность и скоординированность их, себетождественность или тавтологическая тождественность полного набора преобразований в структурах, целостность последних и т.п. Эти высшие формальные структуры деятельности интеллекта оказываются полностью адекватными идеальным логико-математическим структурам и могут быть описаны с их помощью. Возникает, таким образом, вопрос об основаниях и почве происхождения и становления идеального в генезисе интеллекта, который остается за рамками исследований Ж.Пиаже.

Вместе с тем осознание его неизбежности ведет к признанию весьма специфического парадокса генезиса интеллекта: ни в реальных материальных действия субъекта, из которых вырастает интеллект, ни в свойствах его материального физического носителя - нервной системы - нет ничего идеального, и тем не менее венцом развития интеллекта оказывается достижение идеальных структур формальных операций. Объяснение этого факта отсутствует, но его нельзя игнорировать. В дальнейшем мы будем постоянно обращаться к нему.

c) Вопросы, остающиеся без ответа в концепции Ж.Пиаже.

Операционально-структурная теория формирующегося мышления, созданная Ж.Пиаже, замечательна также теми вопросами, которые она обнажает. Согласно Пиаже, формирование мышления связано не столько с возникновением развития отражательных фигуративных функций (восприятие, подражание, различные перцептивные модели, научение в целом и т.д.), а с решающей ролью его операционального аспекта, выражающегося в интериоризации действий, совершаемых первоначально над предметами реального мира, связывании этих перенесенных внутрь сознания и интериоризированных действий в структуры обратимых и скоординированных операций. Тем самым на первый план в проблеме формирования мышления выдвигается не некая косная способность живой материи к отражению, а активная, деятельная сторона сознания. При этом фундаментальное значение приобретают следующие обстоятельства:

- исходное свойство организации в живом;

- способность живого к действию, активность его;

- способность к интериоризации действия;

- группирование интериоризированных действий в строго скоор­динированные структуры операций;

- приобретение интериоризированными действиями совершенно нового качества, которого лишены реальные действия: полной обратимости и идеальности.

Но что в собственных свойства сознания (или его материального носителя) может объяснить эти специфические и решающие особенности становящегося мышления? Задавшись, например, вопросом «почему организация действий классификации и сериации принимают ту или иную форму и почему эти последние формы ведут к логико-математическим структурам», Ж.Пиаже резонно замечает: не потому, видимо, что логика или математика навязывают сознанию априорно эти модели, а потому, что субъект, не зная последних, сам стремится к построению форм, которые им.

Однако, почему имеет место это последнее? Что толкает развивающееся сознание субъекта в направлении к этим формам? Короче говоря, какое свойство в сознании субъекта обеспечивает формирование и координацию интериоризированных действий в целостную структуру, делает возможным в их рамках предвосхищение следствий и ретроактивное восстановление причин? Что позволяет субъекту достигнуть осознания всей полноты возможных зависимостей и что обеспечивает все более полное приближение мышления субъекта к объективным структурам реальности? Эти вопросы в сущности еще не ставились. Пиаже лишь обращает внимание на то , что «остается, разумеется, понять, благодаря каким психофизиологическим механизмам становятся возможными координации действий ретроактивные и антиципирующие регуляции, а также операции в собственном смысле слова» .

С целью прояснения общей методологической основы исследования проблемы сознания Пиаже выделяет два достаточно хорошо известных основных подхода в этой области. Первый - это редукционизм: сведение психологического к физиологическому и в конечном счете к физическому. Второй подход - психофизиологический параллелизм, который в сущности принимает невозможность какого-либо сведения психического к физическому за основополагающий факт. Пиаже, однако, не ограничивается простой констатацией двух этих возможных подходов к проблеме объяснения сознания. Его собственная концепция не укладывается полностью в традиционные рамки этих направлений, хотя он, видимо, и отдает в конце концов предпочтение некоторой разновидности модифицированного им психофизиологического параллелизма. С одной стороны, он пытается из собственной природы действий - операций - вывести наиболее фундаментальные свойства состояний сознания: обратимость, сохранение, равновесность. Но описав эти свойства сознания с помощью математических структур, он в сущности становится затем на путь приписывания изначальной структурной организации простейшим формам деятельности живого организма (пусть в самых бедных проявлениях), из которой он потом и выводит психические операции, в то время, как на самом деле требуется раскрыть благодаря каким специфическим свойствам живого возможна структурная организация его действий (проявляющаяся в тенденции к достижению равновесия, сохранения и обратимости), которая в конечном счете порождает операции и структуры сознания. Пиаже прямо указывает, что именно потому, что действия субъекта с самого начала представляют собой определенную структуру (первоначально довольно бедную, но наследственно регулируемую), реакции субъекта на воздействия среды будут, с одной стороны, реакциями ассимиляции, ведущими к включению объектов в структуры, а с другой стороны, реакциями аккомодации, ведущими к изменению этих структур, т.е. к их дифференциации в зависимости от ситуации. Отсюда с самого же начала возникает необходимость в процессе уравновешивания, приводящем к различным комбинациям ассимиляции и аккомодации. Поскольку уравновешивание состоит, таким образом, в компенсации внешних нарушений, — вплоть до включения их в первоначальные структуры — или в процессе их преобразования, то отсюда следует, что последовательные конструкции, обусловленные этими взаимодействиями, будут основываться на все более и более сложных регуляциях, участвующих в координации действий. С самого начала направленные на достижение приблизительной обратимости, эти регуляции в конечном счете найдут свое выражение в системах операций, или обратимых интериоризированных действий. Образование операций и будет, видимо, объяснять последовательность появления различных уровней интеллекта.

Все это было бы действительно исчерпывающим решением проблемы объяснения сознания, если бы было ясно почему «с самого начала» деятельности живого присущи черты структурной организации, почему слепые и хаотичные воздействия внешней среды на организм уместно охарактеризовать в терминах «нарушения состояния равновесия» (и равновесия чего?), а ответную реакцию живого — как компенсацию вызванного нарушения, и т.д. Короче говоря, можно несомненно вывести структуры сознания из деятельности живого, если последнему приписать изначальное обладание чертами структурности (пусть в самой бедной форме). Но вопрос в том и состоит, как это сделать и как обосновать изначальное присутствие организации в живом. Это и есть в конце концов главный вопрос.

Мы видим, таким образом, как самые глубокие вопросы в проблеме сознания оказываются неразрывно связанными с вопросами, относящимися к проблеме возникновения, существования и сущности жизни.

Как на важное достоинство своей концепции, Пиаже указывает на то, что в его теории речь идет вовсе не о заранее разработанной логике, используемой в психологии: речь идет о том, чтобы понять как складывается такая логика на основе развития структур операций. И хотя он действительно показал, как складывается такая логика в процессе становления структур интеллекта на основе деятельности, он однако не показал на основе чего в самой деятельности эта логика оказывается возможной, если не принимать в расчет его ссылок на спонтанную организацию деятельности живого. В лучшем случае он обращается к вероятностным моделям поведения и деятельности субъекта. Так, обсуждая зарождение идеи сохранения вещества, он отмечает, что в начале субъект замечает только один аспект изменения, скажем «+а» (например, удлинение глиняной палочки при ее раскатывании) без отчета о том, что это изменение «+а» сопровождается компенсирующим изменением «–b» (уменьшение толщины глиняной палочки).

Но как только осуществится реакция осознания одного из фигуративных аспектов такого изменения, так сразу же значительно возрастает вероятность того, что на следующем этапе субъект заметит другой фигуративный аспект сложной системы, игнорируемый до сих пор. Точно также, далее, само колебание внимания субъекта между этими двумя реакциями постепенно делает все более вероятным вывод о единстве и общности «+а» и «–b» , в результате чего первоначальный акцент, делаемый только на одни конфигурации, переносится на само преобразование с одновременным осознанием явлений обратимости и сохранения в преобразовании. Но может ли это чисто вероятностное описание внешнего аспекта в поведении субъекта быть достаточным для объяснения безусловной непреложности для нашего мышления того не чувственного, но логически, идеального умственного факта, что увеличение длины стержня необходимо должно сопровождаться соответствующим уменьшением его толщины? Может ли внешняя статистичность во взаимодействии субъекта со средой (сколь бы ни было высоким ее приближение к необходимости) быть единственным и достаточным основанием той безусловной и абсолютной необходимости, которая отличает внутреннюю логику субъекта, хотя бы становление ее и провоцировалось подобными статистическими наведениями?

В конце концов Пиаже не может не заметить этого. И он пишет, что хотя в пределе подобная причинная схема уравновешивания (сначала в действиях субъекта над предметами, а затем в операциях его) приводит к абстрактной вероятностной модели и к алгебраическим или логическим моделям, «но нам остается определить, в силу какой внутренней необходимости всегда происходит так» .

Ответ Пиаже оказывается неожиданным. По его мнению, объяснение специфических свойств сознания: полной обратимости операций, свойств равновесности и импликативности его, следует видеть в ... самой абстрактной модели операциональных структур сознания, какой является группа JNRC.

При этом Пиаже игнорирует им же доказанный факт, что структура, описываемая данной группой, складывается не ранее 12-14 лет лишь по достижению в развитии стадии формальных операций, и то, как оказывается возможным ее возникновение, следует объяснить, в частности. Впрочем стремление Пиаже в данном случае подменить причину указанием на ее следствие вполне понятно: ведь обычное миропонимание исключает из физического (а значит, и физиологического) возможность чего-либо, подобного импликации, или способного продуцировать ее. Поэтому для Пиаже « ... как неврология (наука о фактах) не может, по-видимому, объяснить почему 2+2=4 , а также А = А (равенства, необходимость которых основана не на фактах, а на дедуктивных нормах), так и импликации сознания, вполне соответствующие органическим связям, нельзя, по-видимому, объяснить генетически, не прибегая к абстрактным моделям, сама природа которых зависит от дедуктивной необходимости» .

Таким образом, возникновение способности к дедукции объясняется в сущности ... ссылкой на дедукцию, Пиаже, разумеется, замечает, что здесь возникает порочный круг, однако он надеется избежать его путем обращения к психофизиологическому параллелизму. Между тем психофизиологический параллелизм, как было отмечено, имеет своей главной посылкой несводимость сознания к физиологическому или импликативного к причинному. В этой связи Пиаже вводит (в сущности просто постулирует) представление об изоморфизме импликативных структур сознания причинным цепям в нейрофизиологическом субстрате его и высказывает важную догадку о дополнительности импликативного и причинного, которая однако не находит у него должного развития и обоснования.

В конечном счете Пиаже приходит к представлению о двух параллельных рядах событий: ряд состояний сознания и ряд, сопровождающих их нервных процессов. Причем всякое состояние сознания соответствует некоторому нейрофизиологическому процессу, но обратное неверно, ибо не всякий нейрофизиологический процесс обязательно сопровождается состоянием сознания. Разумеется, между этими рядами процессов исключается какое-либо причинное взаимодействие: оно неизбежно означало бы субстанциализацию сознания (грубую или пусть самую утонченную) в духе вульгарного материализма. Связь между членами одного из рядов и членами другого ряда никогда не является причинной связью, а предполагает собой их простое соответствие, или, как обычно говорят, «параллелизм» . Далее, с помощью тонких, но справедливых замечаний Пиаже показывает, что сознание отнюдь не тождественно лишь некоему субъективному «эпифеномену»; действительно, если бы сознание сводилось лишь к чисто субъективному аспекту нервной деятельности, то было бы непонятно, какова же его функция, так как вполне достаточно одной этой нервной деятельности: так, внешний стимул вызывает приспособительную реакцию, проблема высшей математики решается как в реальном, так и в «электронном мозгу» и т.д. - и все можно было бы объяснить без участия сознания.

Пиаже справедливо настаивает на функциональной важности и значимости феномена сознания, самой существенной чертой которого является свойство импликации в широком смысле: состояния сознания не причиняют, но предполагают «значения» познавательного характера (выражающегося в терминах истинности или ложности), или аффективного характера (в терминах ценности), или, что вернее всего - обоих сразу; и логическая импликация, следовательно, является лишь частным случаем этой общей для сознания импликативности в широком смысле. Импликативность в широком смысле включает как связь между самими значениями элементов сознания (например, понятий), так и связь между обозначающим и обозначенным (понятием и его прообразом). Из факта функциональной важности и значимости сознания и одновременной несводимости его к нейрофизиологическому вытекает глубокая догадка Пиаже о том, что оба ряда - сознание и нейрофизиология, не имеющие друг с другом причинного взаимодействия, тем не менее существенно необходимы и дополняют друг друга. Средством выражения этой дополнительности психического и нейрофизиологического оказывается понятие изоморфизма импликативных структур сознания нейрофизиологическим причинным схемам: «... параллелизм между состоянием сознания и соответствующими физиологическими процессами означает изоморфизм между системами импликаций в широком смысле и системами, относящимися к причинности» .

В конечном счете он находит решение проблемы сознания в следующем: «можно, таким образом, представить себе полный изоморфизм между причинной системой нервных связей или актов поведения, приводящей посредством последовательных уравновешиваний к построению структур типа «группы», «решетки» и т.д., и сознательной системой импликаций и суждений, использующих те же самые структуры в качестве инструментов для проверки истинности высказываемых положений и дедукции, причем эта система сознания не утратит ни своей оригинальности, ни своей функциональной специфики» . Со всем этим нельзя не согласиться, однако не ясно :

- как возможны и благодаря чему осуществляются в нейрофизиологическом причинном механизме те, «последовательные уравновешивания», которые в конце концов принимают форму «группы», «решетки» и т.п., чем обусловливается их направленность на достижение этих структур?

- как возможна (и благодаря чему имеет место) импликативная структура самого сознания?

Принятие изоморфизма структур сознания причинным схемам нервных процессов не решает проблему психофизического параллелизма, меняется лишь ее формулировка с помощью термина «изоморфизм» (ведь изоморфизм это и есть известная форма параллелизма). Между тем не выяснено, как нейрофизиологическое, если не причиняет в обычном смысле (что совершенно верно), то все же создает (в некотором более широком смысле) психическое и благодаря чему, в частности, устанавливается изоморфизм между импликативными структурами и причинными структурами нервных процессов, если он имеет место.

В сущности, уточняя психофизический параллелизм с помощью понятия изоморфизма, Ж.Пиаже лишь высказывает «обоснованную надежду на установление изоморфизма между органическими и логико-математическими схемами, используемыми в абстрактных моделях». Но могут ли органические физико-химические по своей природе нервные схемы быть полностью изоморфными дедуктивным логико-математическим структурам? Или изоморфизм всегда является приближенным, связанным с существенным отвлечением от заведомой необратимости и причинности в обычных физико-химических процессах?

Возможна ли такая физика нервных процессов, которая не только не чужда полной обратимости и импликативности, но и в силу своих особых свойств ведет к их установлению? Это мы рассмотрим в следующем разделе.