Численность сельских населенных пунктов в рсфср и на Урале по данным материалов переписей 1939-1989 гг.*

Регион	Численность сельских населенных пунктов
	1939 г.		1959 г.		1970 г.		1979 г.		1989 г.
РСФСР	406	958	294	100**	216	845	177	047	152	922
Уральский экономический р-н	46	037	36	424	24	493	19	675	16	706
Башкирская АССР	9	147	8	710	5	769	5	098	4	65 6
Удмуртская АССР	5	161	4	849	3	130	2	546	2	032
Курганская обл.	-		2	270	1	609	1	339	1	253
Оренбургская обл.	4	783	4	576	2	595	2	042	1	768
Пермская обл.	15	160	9	351	6	500	4	984	3	953
Свердловская обл.	5	282	3	549	2	928	2	051	1	782
Челябинская обл.	6	504	3	119	1	962	1	615	1	262

* Составлено по: РГАЭ ф. 1562, оп. 336, д. 133, л. 2, 17; д. 3996 л. 50, 54-70; д. 6121, л 68-114 оп. 27, д. 195, л. 85—87. (Данные приведены в границах территорий соответствующих лет; Сельские населенные пункты РСФСР. По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г.М., 1991. С. 2. 76-78.

** Данные округлены.

На самом деле, чтобы дать корректную оценку динамики показателей, необходи­мо принять во внимание некоторые моменты, в частности изменение методов учета. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 28 мая 1962 г. «Об упорядочении регистрации, наименования и учета населенных пунктов РСФСР»²⁸ из учетных данных были исключены однодворные и малодворные поселения (они «присоединялись» к близлежащим селениям), а также поселения, имеющие временное назначение и непостоянный состав населения (лесные, приисковые поселки, пионер­ские лагеря и т.д.). Кроме того, регистрации не подлежали населенные пункты, имею­щие служебное значение в системе какой-либо отрасли хозяйства (железнодорожные будки, казармы, контрольные пункты, пристани и т.д.). Все это принципиально повли­яло на сопоставимость сведений 1970-1980-х гг. с данными более раннего периода, что в целом затрудняет оценку результатов государственной политики в области расселе­ния.

В соответствии с новыми требованиями была проведена ревизия и перерегистра­ция сельских поселений, в результате которой в течение только нескольких месяцев после принятия Указа около 500 поселений в РСФСР были зарегистрированы и бо­лее 2 тыс. - исключены из учетных данных как фактически не существующие²⁹. В дальнейшем эта «чистка» продолжилась: с учета были сняты сотни населенных пунк­тов, которые, по новым правилам, «не подлежали регистрации», что, однако, не сви­детельствовало об их реальном исчезновении. По приближенным оценкам, в связи с изменением методов регистрации из учетных данных были изъяты около 20% сель­ских поселений³⁰. Принципиально важно то, что в результате реализации Указа зна­чительная часть мелких поселений перестала учитываться. Фактически это привело к формированию скрытой поселенческой сети, т.к. снятие с учета не всегда означало ликвидацию соответствующих поселений. В качестве примера искажения реальной картины А.И. Алексеев приводит данные по Западной Украине, где в 1980-е гг. около 20 тыс. реально существующих хуторов не учитывались ни в каких статистических документах³¹. Та же ситуация была типичной и для других регионов, особенно нечер­ноземных.

Таким образом, «реальное» сокращение поселенческой сети было не столь суще­ственным и составило за 1960-е гг. не 26.7% (по РСФСР), а значительно меньше. Сле­дует иметь в виду еще и то, что снятие с учета далеко не всегда было связано с лик­видацией населенного пункта. Исходя из реальных ситуаций, можно выделить следующие варианты или «модели» сокращения поселенческой сети, которые реализовывались в 1960-е гг.: 1) ликвидация в связи с выездом населения или сселением; 2) слияние с бо­лее крупными близлежащими населенными пунктами; 3) исключение из учетных данных в связи с изменением статусных характеристик поселения.

Второй и третий вариант не означали ликвидацию населенного пункта как тако­вого. Он продолжал существовать, но в другом качестве. Так, например за 1930-1960-е гг. в поселки городского типа в РСФСР были преобразованы свыше 2 тыс. крупных сел³². В начале 1960-х гг. часто регистрировались факты слияния деревень в укрупненные поселения. Только за 1 полугодие 1960 г. в Башкирии были исключе­ны из учетных данных 311 сельских населенных пунктов, из них 220 в результате сли­яния и 71 - в связи с выездом населения³³. Эта ситуация была характерна и для других регионов страны. В Воронежской обл. в 1968 г. из 444 населенных пунктов, снятых с учета, 355 были объединены³⁴. Процессы слияния деревень в этот период во многом были инициированы программой сельского строительства и существующей практи­кой планирования и распределения капиталовложений.

Сселению в начале 1960-х гг. подвергались, главным образом, поселки, исчерпав­шие свой производственный ресурс, - приисковые, лесные. Сельскохозяйственные селения были затронуты этим процессом в меньшей степени. Удельный вес населен­ных пунктов, снятых с учета в связи с сселением, по приближенным данным, не пре­вышал 30% от общего уровня сокращения³⁵. Так, например, по Челябинской обл. из 1 157 поселений, снятых с учета в 1959-1970 гг., сселено было только 410, в Удмурт­ской АССР и 1 719 поселений - соответственно 284. Следовательно, несмотря на раз­вернувшиеся в стране работы по ликвидации малых деревень, в этот период они еще не играли принципиально важной роли, усиливая естественные процессы свертыва­ния поселенческой сети, но не форсируя их.

Характерной чертой 1960-х гг. стало возведение в сельской местности многоэтаж­ных домов. Причем вопрос этажности застройки в этот период решался исключи­тельно исходя из требований экономичности и без учета особенностей сельского об­раза жизни. В целом по РСФСР планировалось при жилищном строительстве в сов­хозах 54% зданий отводить под двухэтажную застройку, 14% - под 3, 4, 5-этажные корпуса и только 32% - под одноэтажные дома блочного типа³⁶. Первый опыт возве­дения многоэтажных домов в сельской местности относится к началу 1960-х гг. В 1960 г. Совет Министров РСФСР своим распоряжением одобрил инициативу колхо­зов Псковской обл. «Россия», «Красная Заря», «Красный Октябрь», «Черский», ко­торые решили своими силами построить 10 четырехэтажных благоустроенных жи­лых домов, два дома культуры, школу и больницу³⁷. Затем эта практика получила дальнейшее распространение: в перспективных селах начали возводить многоэтаж­ные здания, однако сельские жители не спешили в них переселяться. Многоэтажники, как правило, были лишены обещанных удобств. Строительство таких зданий бы­ло не под силу подавляющему числу хозяйств, поэтому не только сроки строительст­ва затягивались на годы, но и вопросы благоустройства решались по традиционному варианту - «во дворе» (т.е. без внутреннего водопровода, канализа­ции, центрального отопления). Внедрение многоэтажной застройки противоречило традиции ведения личного подсобного хозяйства, что также вызывало негативное отношение населения.

Второй этап реализации политики реконструкции деревни (1968-1970-е гг.) связан с расширением системы мероприятий, нацеленных непосредственно на сселе­ние неперспективных населенных пунктов.

Итоги предыдущего этапа реконструкции деревни были подведены на совеща­нии-семинаре, состоявшемся в Минске в июле 1968 г., где в целом подтверждались прежние приоритеты политики, ориентированные на планомерное укрупнение и бла­гоустройство сельских поселений. В результате обобщения опыта сельского строи­тельства и обсуждения вопросов об этажности застройки и необходимости развития личного подсобного хозяйства сельчан были предложены новые компромиссные варианты. К этому времени уже стало ясно, что усадебный дом более всего соответст­вует условиям сельской жизни. Однако усадебное строительство было дорогим и не­перспективным в отношении благоустройства, которое по-прежнему мыслилось только в централизованном варианте. В свете этого блокированные дома на 2-4 се­мьи с приквартирными участками стали рассматриваться как основной вариант заст­ройки, так как в них, по мнению проектировщиков, сочетались преимущества много­квартирного дома с достоинствами усадьбы.

Отношение к малым деревням как неперспективным стало основной чертой по­литики этого периода. Тысячи сельских поселений были обречены на вымирание как объективными обстоятельствами (усиление миграции молодежи, постарение населе­ние, снижение рождаемости), так и субъективными (прекращение финансирования и развития социальной сферы). По данным Госстроя 1973 г., из 216.8 тыс. населенных пунктов, существовавших в РСФСР, развитию подлежали только 56.6 тыс.³⁸ Круг перспективных населенных пунктов в сравнении с предыдущим периодом значитель­но сузился.

Вновь, как и в начале 1960-х гг. были приняты постановления на союзном и рес­публиканском уровне, призванные подтолкнуть забуксовавшие процессы переуст­ройства деревни. Среди них и постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 12 сентября 1968 г. № 728 «Об упорядочении строительства на селе». Оно предус­матривало разработку в течение 5 лет планов районной планировки и генеральных планов застройки центральных усадеб совхозов и колхозов. К 1969 г. намечалось ут­вердить правила застройки сельских населенных пунктов, обязательные для всех сельскохозяйственных предприятий и учреждений, а также индивидуальных застрой­щиков. В штаты исполкомов районных Советов вновь вводились должности архитек­торов и инженеров-инспекторов, отвечающих за «правильную» планировку и заст­ройку селений. Разрабатывались новые нормы и типовые проекты жилых и культур­но-бытовых зданий. В 1969-1975 гг. в краях, областях и республиках России вновь развернулось экспериментально-показательное строительство 130 поселков, кото­рые должны были послужить образцом для хозяйств региона³⁹.

Сизифов труд... Все это уже было в 1950-е гг. и в первой половине 1960-х, однако результаты, достигнутые на предыдущем этапе, оказались столь незначительными, что приходилось начинать все сначала и решать все те же вопросы - схемы планиров­ки, типовые проекты, экспериментальное строительство. Возникает ощущение дви­жения по кругу, когда принимаемые административные решения в силу своей утопич­ности, нехватки ресурсов и средств не могли дать позитивный результат, а отсутствие положительной динамики в вопросах благоустройства деревни компенсировалось при­нятием новых постановлений.

В середине 1970-х гг. большое внимание уделялось развитию Нечерноземья - на­иболее проблемного региона страны. Здесь наблюдался высокий отток сельского на­селения в города, шло быстрое свертывание поселенческой сети. В целях подъема Нечерноземья была принята программа, изложенная в постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по развитию сельского хозяйства в Нечернозем­ной зоне РСФСР» (1974 г.)⁴⁰. В правительственных документах вновь прозвучали ло­зунги о необходимости реконструкции и укрупнения сельского расселения. Впервые в постановлении были обозначены конкретные цифры по сселению. Всего в 1976— 1980 гг. намечалось переселить на центральные усадьбы колхозов и совхозов в Не­черноземной зоне РСФСР около 170 тыс. семей, которым предоставлялся значитель­ный кредит и льготы.

Результаты реализации политики реконструкции деревни достаточно противоре­чивы. По данным переписи населения 1970 г., в СССР насчитывалось 469 тыс. насе­ленных пунктов, к 1979 г. - 383 тыс.,⁴¹ т.е. количество сельских поселений сократи­лось на 18.4%, в том числе: с количеством населения более 5 тыс. человек возросло на 15%; от 3 до 5 тыс. человек - увеличилось на 7; от 1 до 3 тыс. человек - на 3; число поселений с количеством жителей до 100 человек уменьшилось на 22%⁴².

По РСФСР наблюдалась сходная динамика: сокращение сельских населенных пунктов за период с 1970 по 1979 гг. составило 18.3%, на Урале - 19.7% (см. табл. 2), причем основной причиной убыли поселений в этот период выступало снятие с учета в связи с выездом жителей и сселением. Следовательно, на первый взгляд, цели по­литики модернизации системы сельского расселения были достигнуты. Поселенчес­кая сеть сократилась, в ней остались поселения с более высокими количественными характеристиками, в частности увеличилась доля средних и крупных поселений. Од­нако, если учесть особенности статистического учета этого периода, когда значи­тельная часть существующих малых поселений просто не регистрировалась, то сле­дует признать неполноту представленных сведений.

Несмотря на систему контрольных мероприятий, составление планов и графиков сселения неперспективных деревень, на практике они выполнялись не более чем на 25-40% вследствие, прежде всего, нехватки средств⁴³. В Ярославской обл. из наме­ченных к сселению 6 тыс. населенных пунктов с 1965 по 1975 г. было ликвидировано 533⁴⁴. Как свидетельствуют архивные документы, в 1979 г. в Нечерноземье было ссе­лено 42% селений от запланированного уровня⁴⁵. Данный показатель вызывает про­тиворечивые чувства: с одной стороны, невольно испытываешь облегчение, что зна­чительная часть деревень, запланированных к сселению, уцелела. Но с другой сторо­ны, понимаешь: сельской местности был нанесен непоправимый ущерб. Многие из населенных пунктов, попавших под сселение, были вполне жизнеспособны, их можно было еще спасти, но для этого следовало отказаться от намерений создать новую де­ревню за счет разрушения традиционной поселенческой сети. Нужна была политика поддержки малых деревень, а не их ликвидации.

Крайне незначительными были итоги в области благоустройства деревень. Обе­щанные блага - водопровод, канализация, отопление, транспорт и средства связи - по-прежнему оставались недоступными для подавляющего большинства сельчан. Из-за хронической нехватки средств и рабочих рук благоустройство нередко своди­лось к озеленению поселений, строительству колодцев и палисадников. Так, напри­мер, в Пермской обл. в 1969-1970 гг. были разработаны планы застройки 172 насе­ленных пунктов, и только для 18 из них было предусмотрено централизованное во­доснабжение, для 3 - проекты канализации, для 4 - теплофикация⁴⁶. В каждой области или районе можно было найти несколько «показательных» сел, где условия жизни уже существенно отличались от традиционной деревни⁴⁷. Вместе с тем отме­чалось, что гораздо более привычной картиной деревенского пейзажа остается дру­гая - «села захламлены, у домов хаотично разбросаны дрова, строительные матери­алы, навоз, мусор»⁴⁸.

В целом, несмотря на декларируемые цели политики реконструкции, результаты как в области сселения деревень, так и их благоустройства оказались незначительны­ми. Масштабы задуманной перестройки были изначально труднодостижимыми. Для этого требовалась солидная финансовая поддержка, широкомасштабное строитель­ство в пунктах, куда намечалось переселение. Так и не решилась проблема благоус­тройства села, поток мигрантов в города продолжал расти. Причем причины этого нельзя однозначно увязывать только с последствиями политики сселения. По оцен­кам специалистов, переселившиеся в плановом порядке из неперспективных сел со­ставляли примерно 2-3% общего объема миграции сельского населения⁴⁹. Обезлю­дение деревни продолжалось и в 1970-е, и 1980-е гг., даже после того, как ориентиры политики в области сельского расселения были пересмотрены. Но несравненно боль­ший ущерб сельской местности был нанесен не столько сселением деревень (многие из них объективно «умирали», теряя население), сколько формированием негатив­ной социально-психологической установки у сельских жителей. Сам факт отнесения населенного пункта к категории неперспективных усиливал миграционные настрое­ния. Такой подход порождал чувство неуверенности и нестабильности, которое под­талкивало многих к принятию решения переселиться в город, поближе к уже уехав­шим детям. Возникает еще один вопрос. Было ли сселение добровольным и как оно воспри­нималось сельскими жителями? Однозначно ответить на него трудно. Несомненно, были среди переселенцев те, кто охотно менял свою родную деревню на более бла­гоустроенные условия жизни. Были и те, кто наотрез отказывался уходить с родных мест и выезжал только под жестким административным нажимом. Быть может, в ре­зультате такого негласного сопротивления сселение не достигло планируемых пока­зателей. К сожалению, свидетельств документального характера, сохранившихся в архивах, по этим вопросам мало. Мое внимание привлек один документ - заявление крестьян деревни Константиновка Шиловского района Рязанской обл., составленное в 1965 г. В нем жители жалуются на действия председателя колхоза, приказавшего пасти колхозное стадо на территории деревни. Хотя в документе нет прямого указа­ния на причину такого решения председателя, можно предположить, что оно было вызвано отказом жителей деревни, в которой насчитывалось всего 19 дворов, пере­селиться на центральную усадьбу⁵⁰. Вообще при разрешении вопросов сселения очень многое зависело от позиции и действий местного руководства, особенно руко­водителей колхозов и совхозов. В конечном счете, именно они отвечали за выполне­ние «планов ликвидации», от их усилий и исполнительности зависела реализация про­граммы преобразования деревни. Вспоминая о тех временах, некоторые из них при­знают: «... Отчасти и мы, руководители хозяйств, виноваты: не смогли убедить в поспешности данного шага, ну, а кое-кто, чего там хитрить, и не пытались этого сде­лать. Есть, мол, приказ - надо выполнить...»⁵¹. В наиболее выигрышной ситуации в этом случае оказывались «слабые» хозяйства, у которых просто не хватало сил и средств выполнить предписания свыше.

К концу 1970-х гг. настроения в обществе резко изменились. Значительную роль в этом сыграли «защитники деревни» - писатели, ученые, общественные деятели, которые рассматривали российскую деревню как элемент культурно-исторической среды и выступили против ее разрушения. Все более громко начали звучать сомне­ния в правильности формального подхода к населенным пунктам, подчеркивалась необходимость поиска других путей развития села⁵². В 1980 г. по решению Росгражданстроя СССР было отменено деление сел на перспективные и неперспективные, но потребовалось еще несколько лет, чтобы признать, что «сельская система рас­селения, совпадающая с исторически сложившейся, соответствует территориаль­ной структуре агрокультурного ландшафта и не требует однозначной перестрой­ки⁵³.

В 1980-е гг. с учетом предшествующего опыта задачи в области переустройства села были подкорректированы. В качестве основного направления стало рассматри­ваться сохранение и развитие существующих сельских населенных пунктов. В норма­тивных актах, принятых в начале 1980-х гг., изменились представления о рациональной застройке сел и деревень. Приоритетным вариантом стало строительство 1 и 2-этаж­ных жилых блочных домов усадебного типа⁵⁴. Продовольственная программа, приня­тая в 1982 г., также включала систему мер по дальнейшему развитию села, в том чис­ле строительству усадебного жилья с надворными постройками, школ, клубов, улуч­шению медицинского, торгового, бытового обслуживания. Однако все эти решения уже не могли остановить прогрессирующее обезлюдение деревни. В материалах пе­реписей 1979 и 1989 гг. постоянно фиксировались населенные пункты без жителей. Шло дальнейшее сокращение численности сельских поселений. С 1979 по 1989 гг. в РСФСР их количество уменьшилось еще на 13.6%, а по Уралу - на 15.1%⁵⁵.

В то же время в системе сельского расселения в 1980-е гг. появились новые тен­денции, связанные с ростом числа новых поселений. Характерно, что многие из них создавались фактически на месте ранее сселенных и заброшенных деревень, прини­мая, как эстафету, их имена. Так, например, в 1986 г. на территории Игринского района Удмуртской АССР был зарегистрирован пос. Мокрушино с 12 жителями. Он воз­ник на месте одноименной деревни, снятой с учета в 1961 г.⁵⁶ Подобные факты не являются единичными и отражают новую стадию развития системы расселения, основной чертой которой стала деконцентрация сельских поселений⁵⁷.

Отказ от проведения политики сселения малых деревень не привел к разработке альтернативного плана развития сельского расселения. Более того, в условиях эко­номического и политического кризиса, который переживало советское общество в 1980-е и последующие годы, ситуация в аграрном секторе продолжала ухудшаться, местами приводя к полной деградации деревни. Активная преобразовательная дея­тельность 1960-1970-х гг. сменилась ее полным отсутствием. Сельская местность вы­нуждена сегодня «выживать» без какой-либо реальной поддержки и участия со сто­роны правительства. Анализируя это положение, приходится признать, что бездей­ствие властей так же трагично отражается на судьбе деревни, как и прежнее активное вмешательство в процессы расселения.

Таким образом, влияние государственной политики на сельское расселение было неоднозначным. Мероприятия по его преобразованию во многом деформировали ес­тественные процессы эволюции поселенческой сети, вызвали ускоренное сокраще­ние сети сельских поселений, привели к усилению миграции в город. Трудно в полной мере оценить то морально-нравственное воздействие, которое ощутили на себе «вы­селенцы», вынужденные покинуть родные места. Одно из последствий сселения - ощущение неполноценности, связанное с разрушением привычной картины мира, и, как результат, формирование целого комплекса социально-нравственных проблем сельского образа жизни.

1^* Мазур Людмила Николаевна, кандидат исторических наук, доцент Уральского государственного университета.

Работа выполнена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда. Проект № 00-01-00296а.

См., напр.: Судьбы российского крестьянства. М, 1996. С. 436-437; Денисова Л.Н. Исчезающая деревня России: Нечерноземье в 1960-1980-е гг. М., 1996.

2 См., напр.: Вопросы сельского расселения. М., 1977; Динамика систем расселения. М., 1977; Крисанов Д.Ф. Сельское расселение: социально-экономический аспект. Киев, 1988; Региональные проблемы развития городских и сельских поселений СССР. М., 1988, и др.

3 Мангатаева Д.Д. Система расселения населения: Региональный аспект. Новосибирск, 1988; Сель­ское расселение на Европейском севере России. Вологда, 1993; Алексеев А.И. Многоликая деревня (население, территория). М., 1990; его же. Проблемы управления сельской местностью // География и хозяйство. Роль географической науки в обеспечении ускорения социально-экономического развития страны. Л., 1987.

4 Русинов И.В. «Неперспективная» деревня: от домыслов к истине // Вопросы истории КПСС. 1990. № 8. С. 50-63.

5 См. подробнее: Денисова Л.Н. Исчезающая деревня России: Нечерноземье в 1960-1980-е гг.; 3еленин И.Е. Советская аграрная политика в 1950 - начале 1980-х гг. // Россия в XX веке. Реформы и ре­волюции. Т. 1. М., 2002. С. 605-618; Наухатский В.В. Аграрная политика в СССР в 1965-1990 годах: проблемы разработки и реализации. Ростов н/Д, 1996, и др.

6 См. напр.: Сенявский А.С. Российский город 1960-1980-е гг. М., 1995; Денисова Л.Н. Россий­ская нечерноземная деревня 1960-1980-х гг. // Россия в XX веке. Реформы и революции. Т. 1. М., 2002. С. 618-632; Город и деревня в Европейской России: сто лет перемен. М, 2001; Карпунина И.Б., Мелентьева А.П., Ильиных В.А. Сельское население в Западной Сибири в 1960-1980-е гг. Новоси­бирск, 2003.

7 Итоги Всесоюзной переписи 1959 г. СССР. Сводный том. М., 1962. С. 13, 17, 24.

8 В 1940-1960-е гг. происходила постоянная реорганизация строительных ведомств, их укрупнение и разукрупнение, что не могло не отразиться на преемственности управленческих решений и контроле их исполнения. В 1943-1949 гг. вопросы гражданского строительства в сельской местности контролирова­лись Комитетом по делам архитектуры при Совете Министров СССР. В 1949 г. преобразован в Министер­ство городского и сельского строительства СССР. В 1963 г. организован Комитет по гражданскому стро­ительству и архитектуре при Госстрое СССР. В 1967 г. функции управления строительством в сельской ме­стности приняло Министерство сельского строительства СССР.

9 Ленин В.И. ПСС. Т. 38. С. 123.

10 Вопросы развития сельских населенных мест за рубежом. М., 1975. С. 10.

11 См., напр.: Судьбы российского крестьянства. М., 1996. С. 441; Горбачев О.В. На пути к городу: Сельская миграция в Центральной России (1946-1985 гг.) и советская модель урбанизации. М., 2002. С. 65.

12 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1986. С. 193-210.

13 Цит. по: Типы жилых домов и культурно-бытовых зданий для строительства в сельской местности. М., 1960. С. 2.

14 КПСС в резолюциях и решениях съездов... Т. 9. С. 487.

15 Некоторые современные требования к проектированию сельских населенных мест. М., 1960. С. 5.

16 Практика планировки и застройки сельских населенных мест РСФСР. М., 1960. С. 46.

17 Там же. С. 47.

18 ГАРФ, ф. 311, оп. I. д. 719, л. 26.

19 Некоторые современные требования к проектированию сельских населенных мест. М, 1960. С. 5.

20 Там же. С. 9.

21 Иоффе Г.В. Управление расселением: возможности и ограничения // Методы изучения расселе­ния. М, 1987. С. 183.

22 Основные принципы разработки схем районной планировки сельскохозяйственных районов. М., 1960. С. 2.

23 Практика планирования и застройки сельских населенных мест РСФСР. М., 1960. С. 2.

24 Методика выбора перспективных поселков колхозов и совхозов. М., 1966. С. 6.

25 Переустройство сельских населенных мест. Материалы совещания-семинара. Минск, июль 1968. М., 1969. С. 19.

26 Там же. С. 75.

27 Здесь и далее рассчитано на основе сведений таблицы 2.

28 Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1962. № 22.

29 ГА РФ, ф. 7523, оп. 83, д. 547, л. 2.

30 Подсчитано на основе распределения населенных мест по типам по данным 1939 г. Российский госу­дарственный архив экономики (далее - РГАЭ), ф. 1562, оп. 336, д. 133, л. 21; д. 132, л. 2.

31 Алексеев А.И. Проблемы управления сельской местностью // География и хозяйство. Роль гео­графической науки... С. 71.

32 Переустройство сельских населенных мест. С. 244.

33 РГАЭ, ф. 1562, оп. 18, д. 982.

34 Там же, ф. 1562, оп. 43, д. 9693, л. 131.

35 ГА РФ, ф. 259, оп. 45, д. 7251, л. 71.

36 Методика выбора перспективных поселков колхозов и совхозов. М., 1966. С. 34.

37 ГА РФ, ф. 533, оп. 1, д. 664, л. 43.

38 Там же, ф. 259, оп. 45, д. 7251, л. 21.

39 Там же, ф. 259, оп. 45, д. 7250, л. 3-4.

40 КПСС в резолюциях и решениях... М., 1986. С. 394-409.

41 Ковалев С.А., Мигачева Л.В., Степанова Л.В. Региональные различия современного сель­ского расселения в СССР // Динамика расселения в СССР: Вопросы географии. Сб. 129. М., 1986. С. 157.

42 Региональные проблемы развития городских и сельских поселений СССР. М., 1988. С. 137.

43 Иоффе Г.В. Указ. соч. С. 185.

44 Гохберг М.Я., Соловьева Н.А. Проблемы развития и размещения производительных сил Центрального района. М., 1975. С. 56.

45 ГАРФ, ф. 259, оп. 46, д. 3957, л. 31.

46 Государственный архив Пермской области, ф. 564, оп. 3, д. 3223, л. 51.

47 Там же, д. 4166, л. 9.

48 Там же, л. 10.

49 Проблемы расселения в СССР (социально-демографический анализ сети поселений и задачи управ­ления). М., 1980. С. 209.

50 РАГФ, ф. 259, оп. 45, д. 3144, л. 43.

51 Цит. по: Карпунина И.Б., Мелентьева А.П., Ильиных В.А. Указ. соч. С. 17-18.

52 Проблемы расселения в СССР... С. 220.

53 Иванов К.П. Эколого-географическое исследование сельской местности Нечерноземной зоны РСФСР//География и хозяйство. Роль географической науки... С. 82.

54 Сборник нормативных документов по планировке и застройке сельских населенных пунктов РСФСР. М., 1982. С. 4-16.

55 Подсчитано по таблице 2.

56 ГА РФ, ф. 384, оп. 17, д. 4859, л. 2.

57 Факты создания новых населенных пунктов зафиксированы во всех регионах Большого Урала -Башкирской АССР, Оренбургской, Пермской, Свердловской областях. См., напр.: ГФ РФ, ф. 385, оп. 17, д. 4657,4658, 4782, 4783, 4795, 4895, 4896, 4852, 4859, 4874, и др.

13