9

Толкование уголовного закона

Одним из вопросов, наиболее разработанных в доктрине уголовного права, является учение о толковании уголовного закона, под которым "следует понимать объяснение уголовного закона, выяснение его смысла, определение того содержания, которое вкладывал в него законодатель"

Задача, цель толкования, в свою очередь, заключается в выяснении того, какая законодательная мысль (т.е. то, что хотел сказать законодатель) вылилась в данной форме (т.е. в данном законе или в воспроизведении тех представлений и понятий, которые связывал с данной нормой ее создатель.

При этом раскрытие смысла закона "не должно означать фактическое изменение содержания закона, так как только законодатель вправе корректировать закон, приводя устаревший или неточный текст в соответствие со смыслом правового акта, с целью, преследовавшейся при издании нормы".

Толкование, понимаемое как мыслительная деятельность, имеет, во-первых, свой источник и, во-вторых, свои приемы.

Сообразно этому в зависимости от источника, т.е. субъекта, от которого исходит толкование, и определяемой природой источника юридической силы толкования выделяется три вида последнего.

Легальное толкование означает общеобязательное толкование, даваемое либо самим законодателем (аутентическое толкование), либо органом, специально уполномоченным на то законом (легальное толкование в узком смысле слова).

Вопрос о легальном толковании закона в российской правовой системе нашел свое разрешение в Постановлении Конституционного Суда РФ от 17 ноября 1997 г. N 17-П. Согласно указанному Постановлению, аутентическое толкование закона по действующей Конституции РФ предполагает принятие нового федерального закона, т.е. является несуществующим явлением, поскольку закон не может считаться толкованием закона.

В равной мере (исходя из указанного Постановления) в российской правовой системе не существует и легального толкования в узком смысле слова, поскольку Конституцией РФ ни один орган государственной власти правом такого толкования не наделен. Таким образом, легального толкования в отечественной правовой действительности не существует.

Источниками судебного толкования могут быть Конституционный Суд РФ и суды общей юрисдикции.

Решения Конституционного Суда РФ, оценивающие конкретное положение уголовного закона с точки зрения его соответствия Конституции РФ (речь идет о толковании уголовного закона без признания его несоответствующим Конституции РФ, поскольку последнее означает отмену уголовно-правовой нормы, а не ее толкование.), выявляют в ряде случаев "конституционно-правовой смысл" такого положения, который "является общеобязательным и исключает любое иное его истолкование в правоприменительной практике".

Например, из Постановления Конституционного Суда РФ от 27 мая 2003 г. N 9-П следует, что ст. 199 УК может считаться конституционной лишь постольку, поскольку, во-первых, ею предусматривается ответственность только за умышленное деяние, совершенное, во-вторых, с целью избежать уплаты налога в нарушение установленных налоговым законодательством правил и не связанное, в-третьих, с использованием не противоречащих закону механизмов уменьшения налоговых платежей. Ни одна из приведенных характеристик состава преступления, предусмотренного ст. 199 УК, в указанной статье прямо не предусмотрена и может быть выявлена только путем толкования, осуществленного в данном случае Конституционным Судом РФ.

Суды общей юрисдикции толкуют уголовный закон в двух формах:

1) при рассмотрении уголовного дела;

2) форме постановлений Пленума Верховного Суда РФ.

1 - оно дается судом любой процессуальной инстанции при рассмотрении конкретного уголовного дела. При этом указания суда кассационной (надзорной) инстанции (в т.ч. по-иному истолковывающие закон, чем то сделано судом нижестоящей инстанции) обязательны при дальнейшем рассмотрении дела судом нижестоящей инстанции. Избранные решения Верховного Суда РФ, принятые в кассационном или надзорном порядке, а также избранные решения, принятые в надзорном порядке президиумами областных и приравненных к ним судов, регулярно публикуются в Бюллетене Верховного Суда Российской Федерации. Являясь, как было сказано, формально-юридически обязательными лишь по конкретному делу, они оказывают ориентирующее воздействие на общероссийскую судебную практику, становясь, как следствие, в какой-то мере фактически обязательными. Например, Постановлением президиума Московского городского суда от 4 апреля 2002 г. по делу К. признано, что доведение до самоубийства (ст. 110 УК) возможно только с прямым либо косвенным умыслом; в Постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 16 января 2002 г. N 360п01 по делу Ш. указано, что наличие рецидива (ст. 18 УК) законом связывается с непогашенной судимостью на момент совершения преступления, а не на момент вынесения относительно лица, совершившего преступление, каких-либо процессуальных решений (прямого указания на этот счет в законе не содержится).

2) в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, принимаемых по материалам обобщения общероссийской судебной практики, разъясняются ключевые понятия уголовного закона и даются рекомендации по разрешению сложных проблем квалификации преступлений и назначения наказания. Вопрос об их юридической силе остается дискуссионным. Формально сохраняет свою силу ст. 56 Закона РСФСР от 8 июля 1981 г. "О судоустройстве РСФСР", согласно которой руководящие разъяснения Пленума (т.е. его постановления) обязательны для судов и других органов, применяющих закон, по которому дано разъяснение. Напротив, в ст. 126 Конституции РФ и в ч. 5 ст. 19 Федерального конституционного закона от 26 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" применительно к постановлениям Пленума термин "руководящие" опущен, а согласно ч. 1 ст. 120 Конституции РФ судьи независимы и подчиняются только Конституции РФ и федеральному закону. Из этого можно было бы сделать вывод о необязательности для правоприменителей постановлений Пленума (многие из которых содержат далеко не бесспорные и даже очевидно сомнительные положения), однако действительность свидетельствует об обратном: расхождения в толковании уголовного закона с постановлениями Пленума Верховного Суда РФ влекут отмену (изменение) приговоров вышестоящими судебными инстанциями. Иными словами, de facto постановления Пленума продолжают оставаться обязательными, de iure не являясь ныне таковыми. Именно такая фактическая, приобретшая роль своеобразного правового обычая обязательность постановлений Пленума (и в какой-то мере индивидуальной судебной практики) и позволяет некоторым авторам относить судебную практику к источникам уголовного права.

Последний вид толкования по субъекту - доктринальное толкование - дается специалистами в области уголовного права. Будучи необязательным, оно черпает свою силу в разумности: "чем выше стоит авторитет ученого разъяснителя закона, тем большую практическую важность приобретает и данное им истолкование" (Что касается выделяемого в теории права обыденного толкования, то для уголовного права оно не имеет никакого значения: будучи правильным, оно совпадает с принятым практикой правоприменения толкованием, а будучи неправильным, образует не имеющую юридического значения юридическую ошибку.

По приемам различают толкование грамматическое, систематическое и историческое.

Грамматическое толкование представляет собой использование для уяснения смысла закона действующих правил лексики, орфографии, морфологии, синтаксиса и пунктуации русского языка. Данный прием толкования является лучшим средством уяснения подлинной мысли законодателя.

Примером грамматического толкования может служить понимание употребления разделительного союза "или" между фразами "изготовление в целях сбыта" и "сбыт" в тексте ч. 1 ст. 186 УК: использование именно его означает, что данный состав преступления является составом с альтернативно указанными действиями, тогда как использование соединительного союза "и" свидетельствовало бы о составе с двумя обязательными действиями.

Вместе с тем грамматические приемы допустимы только при буквальном толковании закона, поскольку и расширительное, и ограничительное толкование отходят от "буквы" закона, обращаясь к его "духу". К примеру, бессмысленно буквально, грамматически истолковывать множественное число потерпевших в ч. 1 ст. 144 УК, поскольку мысль законодателя вполне очевидно допускала в указанной статье (а также многих иных) и потерпевшего в единственном числе.

При систематическом толковании происходит обращение к нормам других отраслей права либо к другим статьям УК для уяснения смысла тех или иных положений.

Так, понятия, употребленные в ст. 195 УК, требуют знания законодательства о несостоятельности (банкротстве) и гражданского законодательства в целом, а термин "дети" в ст. 154 УК предполагает обращение к п. 2 ст. 124 СК РФ. Многие признаки коммерческого подкупа (ст. 204 УК) толкуются аналогично признакам получения (дачи) взятки (ст. ст. 290, 291 УК). В ч. 3 ст. 162 УК квалифицирующий признак "разбой, совершенный в крупном размере" следует понимать аналогично квалифицирующему признаку в п. "б" ч. 4 ст. 162 УК, т.е. как "разбой, совершенный в целях завладения имуществом в крупном размере".

Изредка уголовный закон использует доктринальные конструкции из иных отраслей права: так, фраза "независимо от формы собственности" в примечании первом к ст. 201 УК является теоретическим вкраплением цивилистики в текст закона; ее следует понимать в том смысле, что для признаков субъекта преступления в данных случаях не имеет значения та форма собственности, которая лежит в основе при создании юридического лица. Согласно же гражданскому законодательству, все юридические лица (за исключением государственных и муниципальных предприятий, а также учреждений) не являются чьей-то собственностью (п. 1 ст. 48, п. п. 3 - 4 ст. 213 ГК РФ), а в отношении указанных предприятий и учреждений правильнее говорить о собственниках их имущества (п. 2 ст. 113, ст. 120 ГК РФ).

Историческое толкование предполагает обращение к социальным, экономическим, политическим и правовым условиям момента принятия нормы (для уяснения вложенной в нее мысли законодателя), когда по истечении определенного периода времени мысль законодателя расходится с изменившимися условиями. Иными словами, "каждый термин должен быть понимаем в том смысле и значении, которые он имел в момент составления закона.

Так, в статьях, входящих в гл. 31 УК, в качестве потерпевших достаточно часто указываются "судебные приставы" и "судебные исполнители".

Между тем Федеральный закон от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" и Федеральный закон от 4 июня 1997 г. N 118-ФЗ "О судебных приставах" предусматривают две их разновидности - судебные приставы по обеспечению установленного порядка деятельности судов и судебные приставы-исполнители. Соответственно, из указанных в Уголовном кодексе терминов достаточно в сущности первого (как объемлющего обе разновидности судебных приставов), а второй является, следовательно, историческим "реликтом", не имеющим юридического значения.

Толкование, понимаемое как результат мыслительной деятельности, имеет три возможных исхода.

Буквальным толкование уголовно-правового положения будет тогда, когда смысл, вложенный в итоге толкования в закон, не расходится с его текстом.

Примером может служить понимание в ст. 62, ч. 1 ст. 65, ч. ч. 2, 3 ст. 66 УК слов "наиболее строгий вид наказания", предусмотренный за совершенное преступление, как не допускающее снижения максимального срока или размера альтернативно указанного в санкции статьи Особенной части Кодекса менее строгого (исходя из ст. 44 УК) вида наказания.

Ограничительное (рестриктивное) толкование предполагает изложение мысли законодателя более узко по сравнению с ее словесным оформлением.

К примеру, в ч. 2 ст. 35 УК предусмотрено, что преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления. Буквальное толкование этого положения позволяет заключить, что группа лиц по предварительному сговору имеет место и тогда, когда в совершении преступления участвует один исполнитель и один пособник (подстрекатель, организатор). Однако в судебной практике (с учетом ранее сформировавшихся подходов) ч. 2 ст. 35 УК толкуется ограничительно, и для констатации группы лиц по предварительному сговору требуются не просто два и более лица, а два и более соисполнителя.

Примером ограничительного толкования может считаться и примечание 1 к ст. 158 УК, где фразу "в статьях настоящего Кодекса" следует понимать как "в статьях настоящей главы", поскольку понятие "хищение", данное в указанном примечании, неприменимо к понятиям "хищение", содержащимся в ст. ст. 221, 226, 229 УК.

Распространительное (экстенсивное) толкование предполагает изложение мысли законодателя более широко по сравнению с ее словесным оформлением.

Так, фразу в примечании 1 к ст. 285 УК "в статьях настоящей главы" следует понимать как "в статьях настоящего Кодекса", поскольку определение должностного лица, данное в примечании, распространяется на весь УК. Однако распространительное толкование не должно приводить к аналогии закона (ч. 2 ст. 3 УК). К примеру, в ст. 203 УК признаки субъекта преступления - "руководитель или служащий частной охранной или детективной службы" - нельзя толковать как включающие частных детективов, которые не входят в соответствующую службу, поскольку это прямо противоречит мысли законодателя, отображенной в тексте, и является применением уголовного закона по аналогии.

Общий принцип разрешения многозначности возможного толкования закона, сводящийся к выбору наиболее мягкого, благоприятного для обвиняемого варианта толкования.

Этот принцип применим только при решении вопроса о наличии или отсутствии в деянии признаков состава преступления; при решении же вопроса о квалификации преступных действий соответствующий принцип призван способствовать воплощению в жизнь задач уголовного закона.

еще