Символический интеракционизм

symbol interac-tionism) - теоретический подход в американской социологии по объяснению деятельности и интеракции с точки зрения результата значений, которые акторы вкладывают в вещи и в социальные действия… Символический интеракционизм иногда рассматривается как ориентированная на социологию социальная психология, ибо в самом деле описывался как первая "социальная" из всех ее видов

Символический интеракционизм - теоретическое направление в социологии, изучающее социальные взаимодействия преимущественно в их символическом содержании.

англ. interaction - взаимодействие) - теоретико-методологическое направление в социологии и социальной психологии (прежде всего, американской), кладущее в основу анализа социокультурной реальности социальные… ...кладущее в основу анализа социокультурной реальности социальные (с акцентированием межиндивидуального аспекта) взаимодействия, взятые в их символическом (особенно языковом) выражении.

Чарльз Хортон Кули (1864—1929). Он сам называл себя не социологом, а социальным психологом. Основная проблема, которая волновала интеракционистов — каким образом взаимодействие между индивидами формируют социальную структуру и как эти социальные структуры, выступая в роли сети взаимодействий, формируют индивидов. Человеческая природа по Кули — продукт коммуникации. Человек становится личностью и развивает свое «Я» посредством интеракции между людьми. Каждый индивид — продукт определенной специфической комбинации отношений между людьми. «Я» всегда динамично, оно находится в постоянном изменении.

Символический интеракционизм Дж. Г.Мида (1863—1931). Мид ничего не писал сам, его книга написана с лекций студентов. Основной тезис Мида — что личность и социальное действие формируется с помощью символов, которые приобретаются в процессе социализации и взаимно подтверждаются и изменяются в процессе социального взаимодействия его участниками. В данном контексте основная способность человека — сознание и способность к интерпретации. Ввел в социологию понятие «Self» — «Самость». Оно означает что человек относится к себе как к объекту (рефлексия). Наличие self позволяет интерпретировать мир. Self делится на I и Me. «Me» — воспринятая и усвоенная индивидом организованная совокупность социальных установок, норм, диспозиций. «I» — импульсивное Я. Me — требования к человеку, а I — реакция на это, нерефлексируемая часть.

Теория социального обмена (social exchange theory)

Т. с. о. опирается на предположение о том, что люди будут формировать и поддерживать отношения, если они считают, что вознаграждения, к-рые они извлекают из таких отношений будут превосходить затраты. Джордж Хоманс попытался объяснить поведение, определяемое в широком смысле как результат взаимодействия, в ходе к-рого индивидуумы приобретают, продают или обменивают ресурсы. Хотя Хоманс опирался при формулировке своих положений совр. теории обмена на бихевиоральную психологию и микроэкономику, аналогичные теории можно также обнаружить в антропологии и политологии. Несмотря на то, что Т. с. о, лучше всего объясняет взаимодействия между двумя лицами, она также была распространена на межгрупповые процессы. Хоманс сформулировал пять основных положений совр. теории обмена. Он попытался дать объяснение соц. поведения с использованием фундаментальных представлений о поведении, разработанных бихевиоральными психологами и неоклассическими экономистами. Бихевиористская модель оперантного обусловливания основывается на утилитаристском принципе, согласно к-рому индивидуумы будут стремиться к максимизации получаемого удовольствия и избеганию или сведению к минимуму боли. Предполагается, что индивидуумы будут реагировать прогнозируемым образом на вознаграждения и наказания. Любое взаимодействие предоставляет возможность для обмена ресурсами, в ходе к-рого каждый участник старается получить ресурсы, обладающие более высокой ценностью в сравнении с теми, к-рые он или она отдает или от к-рых отказывается. В широком смысле, соц. психологи называют ресурсами любые вещи, к-рые могут обмениваться. Хотя ресурсы могут представлять собой материальные и нематериальные предметы, Фоу и Фоу выделяют шесть классов обменных ресурсов: любовь, статус, информ., деньги, товары и услуги. Далее они говорят о том, что любой ресурс, подпадающий под один из этих шести классов, может быть описан в отношении одного из двух измерений: специализированность (particularism) и конкретность (concreteness). Специализированность ресурсов — это степень, в которой их ценность зависит от конкретного чел., вовлеченного в процесс обмена. Напр., обмен любовью обладает большей ценностью в отношениях с любимым чел., нежели в отношениях с абсолютно незнакомым, в то время как обмен деньгами обладает более универсальной ценностью. Второе измерение, конкретность, связано со степенью материальной осязаемости того или иного ресурса, напр. увеличение оклада в сравнении с повышением своего профессионального статуса. В ходе дополнительных исслед., Фоу и Фоу обнаружили, что высокоспециализированные ресурсы имеют тенденцию обмениваться на ресурсы того же класса (напр., любовь на любовь, нежели деньги на любовь), но что менее специализированные ресурсы, как правило, обмениваются на ресурсы из других классов. Напр., деньги часто обмениваются на товары и услуги.

Хоманс развил пять общих положений, касающихся соц. поведения и обмена ресурсами. Три из них воспроизводят модель бихевиоральных психологов. Первое положение, непосредственно вытекающее из модели оперантного обусловливания, гласит: «В отношении любых действий, выполняемых людьми, чем чаще человек вознаграждается за конкретное действие, тем чаще этот человек будет выполнять такое действие». Второе положение связано с признанием роли прошлого опыта: «Если в прошлом появление конкретного стимула или набора стимулов создавало ситуацию, в которой действие человека вознаграждалось, то чем больше теперешние стимулы похожи на эти прошлые стимулы, тем чаще этот человек будет выполнять такое же или похожее на него действие в настоящем». Однако, третье положение гласит, что «когда за свои действия человек не получает ожидаемого вознаграждения или получает неожидаемое наказание, он приходит в ярость и может вести себя агрессивно».

Два последних положения более тесно связаны с экономической теорией. Микроэкономическая теория также уходит корнями в утилитаристские традиции. Одно из ее центральных допущений состоит в том, что в процессе максимизации удовольствия и избегания страдания, люди оказываются максимизаторами полезности (utility maximizers). Иначе говоря, «для каждого человека любое состояние мира (state of the world) характеризуется конкретным уровнем полезности, где под полезностью понимается то, что чел. стремится максимально увеличить при помощи своих действий». По существу, четвертое положение гласит, что «чем больше выгоды человек получает в результате своих действий, тем вероятнее, что он будет вести себя таким образом». В терминах Хоманса, выгода (profit) яв-ся суммарным результатом выигрышей или вознаграждений, получаемых в ходе взаимодействия, за вычетом связанных с ним затрат.

Последнее положение отражает экономическое понятие снижающейся предельной полезности. Хоманс утверждает, что «чем чаще в недавнем прошлом человек получал конкретное вознаграждение, тем менее ценной для него становится любая последующая единица этого вознаграждения». Идея заключается в том, что можно пресытиться любым определенным благом, так что дополнительные его единицы больше не вызывают желания или сохраняют ту же самую ценность, к-рой они обладали изначально.

Соц. обмен и экономический обмен далее дифференцируются на основе взаимодействия. Тогда как экономические обмены осуществляются при явно заданных условиях затрат и прибылей для каждой участвующей стороны, соц. обмены никогда не бывают явными. Вдобавок, условия самого договора при экономическом обмене подлежат изучению, могут быть сделаны предметом переговоров и обеспечиваются правовой санкцией. В отношении соц. обменов, однако, считалось бы дурным тоном пытаться выторговать себе условия более выгодного обмена, и эти условия обмена не утверждаются в виде обеспеченного правовой санкцией договора, а порождают чувство личного обязательства и имеют внутреннее значение для его участников. Говорят, что соц. обмены влекут за собой неуточненные обязательства. «Один человек оказывает другому услугу, и хотя существует общее ожидание ответной услуги в некотором будущем, ее конкретный характер заранее точно не оговаривается».

Хотя Хоманс приложил немало усилий, чтобы предоставить убедительные доводы в объяснение того, почему конкретный чел. выбирает один образ действий или сохраняет определенные отношения, разрывая при этом другие, он не дает объяснения тому, что составляет выгоду для одного человека и затрату для другого. Приобретаемые ресурсы могут и не обладать независимой абстрактной ценностью, но оказываться ценными в связи с ожиданиями, обусловленными прошлой ассоц., текущими ожиданиями и сравнениями с тем, что получают другие в аналогичных взаимодействиях. Тибо и Келли представляют описание иерархий предпочтений (preference hierarchies), в к-ром принимаются в расчет биографии людей и социальные сравнения.

Разработка иерархии предпочтений. Т. с. о. можно рассматривать как теорию выбора поведения. Выбирая из ряда альтернатив, люди нуждаются в определенном стандарте или базисе, исходя из к-рого они могли бы судить о сравнительной ценности этих альтернатив. Каждый чел. делает выбор между альтернативами, «оценивая имеющийся или ожидаемый опыт в отношении каждой из них на основе ранжирования предпочтений и последующего выбора наилучшей альтернативы». Тибо и Келли обратились к проблеме ранжирования предпочтений в своей теории взаимодействия в малых группах. Они высказали предположение, что каждый чел. вырабатывает шкалу предпочтений, на основе к-рой он сравнивает варианты выбора. Средняя точка этой шкалы называется базой сопоставления, или, сокращенно, БС (comparison level, CL). Тибо и Келли утверждают, что люди вырабатывают БС, представляющую собой норму, относительно к-рой чел. оценивает вознаграждения и затраты, связанные с включением в определенные отношения, с т. зр. восприятия их как «стоящих» (deserved) того. Отношения, исходы (последствия) к-рых превышают БС, будут представляться сравнительно «удовлетворяющими» и привлекательными для их участника; отношения, к-рые имеют исходы (последствия), оказывающиеся ниже БС, будут представляться сравнительно «неудовлетворяющими» и непривлекательными. На конкретное положение БС на индивидуальной шкале предпочтений будут влиять все те исходы (или последствия), к-рые знакомы данному участнику из непосредственного опыта или др. источников (напр., символической коммуникации). Актуальный уровень исходов (= доходов), к-рый дает эта средняя точка шкалы удовлетворенности—неудовлетворенности, будет зависеть от уровня недавно пережитых последствий или тех последствий, за к-рые индивидуум нес основную каузальную ответственность. Люди будут удовлетворены, если они получат больше того, на что рассчитывали, и не удовлетворены, если получат меньше.

Помимо того, что каждый индивидуум обладает набором БС в отношении конкретных ресурсов, он также имеет базу сопоставления альтернативных ресурсов или альтернативных партнеров (БСальт). Ценность конкретного ресурса, предлагаемого партнером в ходе обмена, зависит, в определенной степени, от наличия альтернативных партнеров пли ресурсов-заменителей. Напр., если чел. А предлагает человеку Б за работу $10, для предсказания его ответа нам необходимо знать, попадают ли эти $10 за подобную работу в интервал ниже или выше БС человека Б, и имеет ли чел. Б альтернативное предложение (БСальт).

Введение понятия БСальт приводит к дискуссии о власти в отношениях соц. обмена. В той степени, в к-рой одни из партнеров по обмену контролирует доступ к редким или желательным ресурсам, он обладает властью над др. партнером. В этой ситуации отсутствует альтернатива партнеру но обмену или же имеющиеся альтернативы обеспечивают менее желательные исходы. Любой чел., для к-рого последствия складывающихся отношений оказываются ближе к его БСальт, будет обладать большей властью над другим. Предполагается также, что чел., оказывающийся в силу к.-л. причины наименее заинтересованным в поддержании отношений, будет обладать властью, позволяющей ему доминировать в этих отношениях. Это получило название принципа наименьшего интереса (principle of least interest) и позволяет сделать вывод о том, что «власть кроется в зависимости другого» (power resides implicitly in other's dependency). Эмерсон разработал теорию отношений власти—зависимости, основанную на простой идее: поскольку обмены предполагают наличие по меньшей мере двух сторон, то каждая из них, в некоторой степени, зависит от другой в осуществляемом взаимодействии. При односторонней монополии человек А может лишь получать ресурсы от чел. Б. В отношении этого ресурса, чел. Б имеет полную власть над А. Чем больше разнообразных видов ресурсов А получает от Б, тем в большей зависимости он оказывается от Б, и, следовательно, тем большей властью Б обладает над А. Эта теория была расширена с целью охватить вопросы образования коалиций, развития энергосистем и организационных связей.

Даже если испытуемые в исслед. с использованием платежных матриц полностью сознают преимущества взаимного сотрудничества, они склонны выбирать стратегию соперничества. Возникает впечатление, что испытуемые в этих экспериментах скорее заинтересованы в максимальном увеличении различий между собой и своими игровыми партнерами, нежели в максимальном увеличении своих собственных вознаграждений. Исключения из этого правила наблюдались в условиях, в к-рых существовала возможность коммуникации между игроками или когда два игрока оказывались в близких личных отношениях. В обоих случаях возникает основа для взаимного доверия, которая благоприятствует стратегиям сотрудничества.

Дополнительный источник власти в отношениях соц. обмена возникает в ситуации, в к-рой один из партнеров может оказывать влияние на исходы (последствия) для другого своими собственными действиями. Тибо и Келли утверждали, что человек может контролировать действия или поведение другого через свой собственный выбор двумя различными способами. Первый тип контроля через влияние, или власти, называется фатальным контролем (fatal control). «Если А посредством изменения своего поведения может воздействовать на последствия для Б независимо от того, что делает Б, то А обладает фатальным контролем над Б». Вводя этот тип контроля, чел. сужает реакции доступные другому; Б оказывается в фатальной зависимости от действий А.

Второй тип контроля через влияние называется поведенческим контролем (behavior control). «Если А посредством изменения своего поведения может сделать желательным для Б тоже изменить свое поведение, то А обладает поведенческим контролем над Б». Это происходит в ситуации, когда А может инициировать выбор поведения, к-рый увеличивает выигрыш Б за специфическую реакцию или требует от Б больших затрат на альтернативную реакцию. Несмотря на то, что у Б все же остается возможность выбора поведения, А обладает способностью оказывать значительное влияние на последствия выбора Б и, как следствие, существенное влияние на поведение Б.

Расширения теории обмена. Хотя обсуждение Т. с. о. в рамках диадических отношений выиграло от той простоты, к-рую они дают, по всеобщему мнению, она требует расширения в применении к более сложным типам соц. взаимодействий. Одним из таких расширений явилась разработка теории справедливости (equity theory), к-рая утверждает, что при оценке удовлетворенности своим собственным успехом будут приниматься в расчет успехи др. людей. Мы рассматриваем свои результаты в сравнении с тем, что сделано другими в дополнение к нашим собственным вкладам. Предположение о том, что распределение вознаграждений должно осуществляться на основе индивидуальных достижений и вкладов, повлекло за собой разработку теорий дистрибутивной (распределительной) справедливости (theories of distributive justice).

Сети обмена (exchange networks) и степень контроля ресурсов — еще одно направление расширения Т. с. о. Исходя из проведенного Тибо и Келли анализа фатального и поведенческого контроля, можно предположить, что чел., контролирующий в сети обмена дефицитный ресурс, сохраняет источник власти над другими.

Т. с. о. тж рассматривалась в качестве важного шага в соединении микропроцессов с макроструктурами. Блау явился инициатором работы в этой области, к-рая продолжает привлекать внимание. Как уже ранее отмечалось, большая часть этого интереса оказывается на пересечении дисциплинарных границ со всеми видами общественных наук, исследующих ответвления Т. с. о.

Этнометодология (англ. ethnomethodology) — направление в социологии, занимающееся изучением обыденных норм, правил поведения, смыслов языка в рамках повседневного социального взаимодействия. Это направление универсализирует методы этнографии, распространяя их на повседневное поведение людей во всех, а не только архаических культурах.

Основоположник и автор термина «этнометодология» — американский социолог  Гарольд Гарфинкель. В своей работе «Исследования по этнометодологии», 1967 он предложил методику изучения «этнометодов» (обыденных методов), которыми люди пользуются для того, чтобы осмыслить действия и речь других. Каждый человек неосознанно пользуется своими методами осмысления процесса взаимодействия. Верно понять смысл взаимодействия (разговора) можно только в том случае, если известен контекст ситуации, не представленный в самом взаимодействии.

Таким образом этнометодология показывает как взаимопонимание в социальном взаимодействии позволяет не «начинать с нуля» каждое взаимодействие

Спецификой этнометодологии является особое восприятие объекта и субъекта исследования. С точки зрения Г.Гарфинкеля и его последователей, социальная реальность не обладает объективными характеристиками, а конструируется в ходе речевой коммуникации. Исходя из этого, этнометодологи подчеркивают, что сам исследователь-социолог не может выступать в роли дистанцированного наблюдателя

Гарольд Гарфинкель (англ. Harold Garfinkel, 29 октября 1917, Ньюарк, Нью-Джерси — 21 апреля 2011, Пасифик-Пэлисейдс, Лос-Анджелес^[1]) — американский социолог, исследовательповседневности, создатель этнометодологии.

Гарфинкель (Garfinkel) Гарольд (р. 1917) - американский социолог, создатель этнометодологии.

В книге "Исследования по этнометодологии" (1967) Г. была предпринята попытка распространить методы социальной антропологии и этнографии на всю сферу общественных дисциплин. Универсализируя способы организации повседневной жизнедеятельности людей в примитивных культурах, трактуя этнографические методы их изучения как "процедурные инварианты" социальных наук, Г., наряду с иными представителями этнометодологии, сформулировал нетрадиционное определение ее предмета. По их мнению, это - процедуры интерпретаций вкупе со скрытыми, неосознаваемыми, нерефлексированными механизмами социальной коммуникации между людьми.

Главной темой собственных социологических изысканий Г. считал проблему "рациональной описуемости практических действий как текущей практической реализации". Его интересовало то, каким образом возможно рациональное корректное описание практических повседневных социальных взаимодействий.

Важность и неоднозначность этой проблемной ситуации задается, по Г., рядом предпосылок. Во-первых, любое описание подобного рода явится осмысленным для воспринимающей аудитории лишь в том случае, если оно будет предполагать общее для всех участников знание контекста. Это знание может пониматься как молчаливо подразумеваемое свойство взаимодействия. Во-вторых, предполагается использование однозначных терминов для описания социальной ситуации (с целью предотвращения появления альтернативных объяснений). В-третьих, с точки зрения Г., не все знание, включаемое в описание в целях выявления смысла действия, обнаруживает себя синхронно с объяснением данных. Некоторые элементы описания даже при явном их выражении могут быть полностью реконструированы лишь тогда, когда описание будет полностью завершено. В-четвертых, подобные описания должны конструироваться систематически и последовательно. И наконец, в-пятых, смысл материалов или элементов описания зависит от контекста, т.е. либо от порядка следования материалов в процессе описания, либо от биографии участника, либо от более широкого восприятия социальной ситуации.

Таким образом, с точки зрения этнометодологии Г., социология призвана изучать все аспекты повседневной социальной жизни и экстраординарные явления, будучи сама по себе весьма важной сферой повседневной деятельности людей. Все люди в обществе, по Г., являются социологами, ибо, приписывая значения действиям других и претендуя на их понимание, они выступают в качестве практических теоретиков.

Социологическую парадигму Г. толковал в контексте традиционного науковедческого подхода как общую систему отсчета данной дисциплины, именуя ее "набором фоновых ожиданий", конституирующим принимаемый на веру мир специалиста.

Именно поэтому, по Г., принимаемые нами в качестве объективных образований черты социальной реальности объективны лишь потому, что мы выражаем их в объективных категориях, т.е. в терминах их общих свойств. Традиционные формы социологического объяснения социолог трактует как нечто вроде специальных приспособлений, кодировальных таблиц, служащих для выделения и подчеркивания общих свойств явлений в ущерб особенным и уникальным их свойствам. Существенно важным компонентом гипотезы Г. было его мнение, что таково свойство любого объяснения: вырабатывая рациональные объяснения своих действий, индивиды делают эти действия рациональными, делая тем самым социальную жизнь упорядоченной и понятной.

Определение того, что есть индивид, Г. формулирует в духе подхода Т. Парсонса - "член коллектива". В основе же повседневных действий индивидов, по его мнению, лежит то, что "индивид предполагает сам, предполагает, что другой индивид точно так же предполагает, и предполагает, что как он предполагает относительно другого, так и другой предполагает относительно его самого".

Взаимное же понимание, согласно концепции Г., не есть частичное или полное согласие индивидов относительно существенного содержания предмета. Условия взаимного понимания всегда предполагают некое условие "поживем - увидим", которое позволяет социальному взаимодействию включать в себя все случайные характеристики. Взаимное понимание не сводится к формальным правилам регистрации явлений, служащим индивидам для предсказания будущего поведения друг друга. Оно является своего рода соглашением, служащим нормализации всего того, чем может на практике оказаться социальное поведение.

Социальное же взаимодействие, по Г., может быть корректно описано по аналогии с игрой. С этой точки зрения становится возможным выявить как совокупность основных правил, которые те, кто стремится им подчиняться, считают правилами нормального взаимодействия, так и способы осмысливания с помощью этих правил конкретных социальных ситуаций их участниками.

Хотя этимология слова "этнометодология" и предполагает изучение подходов, применяемых социологами, этот термин обозначает в принципе все практические действия и описания, осуществляемые индивидами в обществе. В данном контексте этнометодология выступает как поисковое исследование природы социальных действий и объяснений (как обыденных, так и профессиональных) социального процесса. Крайне важно в связи с этим, по Г., избежать подмены анализа практических теорий участников скрытыми предпосылками, понятиями и теориями наблюдателя. В противном случае социальный порядок "навязывается" ситуации извне, и главная проблема конструирования и поддержания участниками взаимодействия значимого массива представлений и действий становится "непроблемой". Рекомендуемый Г. подход требует рассматривать этот навязанный извне порядок как проблематичный.

Так, с точки зрения Г., приписывание индивиду определенного рода душевной болезни отвечает практическим требованиям, предъявляемым бюрократизированной системой медицинского обслуживания, и что даже пол индивида не является изначально данным, а формируется в ходе социального процесса (феномен трансвестизма).

Критически оценивая позитивистские ориентации в социологии, Г. обращал внимание на то обстоятельство, что убежденность позитивистов в объективной пригодности "научного" языка для раскрытия "реальных" свойств социального мира оборачивается неизбежной "документальной интерпретацией" (трактовкой явлений, действий и ситуационных факторов как отражения, свидетельства, документа лежащей в их основе матрицы значений, детерминирующей объективный характер социального мира). Позитивисты, по Г., упускают из виду то обстоятельство, что в процессе социологических объяснений по типу самообоснования созидается мир, являющийся предметом их исследований.

Происходит это потому, что по сути толкования позитивистской социологии не выходят за рамки так называемого здравого смысла, это в реальности обыденные толкования, ибо в их основе лежит вера в объективный характер социального мира.

По мысли Г., обычно люди подходят к социальному миру с чисто прагматической установкой. Реконструируются лишь те его аспекты, которые касаются практической деятельности индивидов. В итоге соответствующие процедуры интерпретации носят характер предписаний для достижения целей этой деятельности. В рамках данного подхода мир интерпретирован верно, если индивид способен достичь необходимого результата на основе знания о том, как действуют вещи в этом мире. Таким образом, становятся допустимыми описание и объяснение социального мира в контексте любой произвольной практической цели. Социологи же позволяют членам общества (в том числе и самим себе) производить и сохранять социальный мир, который именно в силу этих процедур воспринимается и постигается как мир объектов. Они, следовательно, так же объективны или субъективны, как и процедуры социологов, и реальность, порождаемая ими, не может, по Г., рассматриваться более объективной или менее объективной, чем реальность, порождаемая социологами.

В целом же основные компоненты этнометодологии сводимы к правилам метода, доступным любому и используемым любым социальным деятелем в любом практическом действии, в котором он участвует. Основные принципы учения Г. не могут быть изъяты из контекста профессиональной деятельности социологов - его последователей и объективированы как таковые.

Подрывая три аксиоматичные черты традиционных способов социологического объяснения (естественно-научный характер его рациональности, объективность и обоснованность наличных обобщений), социология Г. потребовала немедленного коренного пересмотра эпистемологических и философских оснований социологического знания с целью как можно более точного отражения и фиксации чрезвычайно тонкой, двойственной, виртуальной и конструктивной природы социальных феноменов, составляющих его предмет.