§ 2. Административное устройство Халхи

Во второй половине XVI — первой трети XVII в. Халха именовалась «Семь халхаских хошунов», «Государство трех халхаских ханов», «Великий северный халхаский улус». В путевых заметках Ивана Петлина, посетившего Монголию в 1618 г.,  —   «Улус халхаских ханов». Видимо, настоящее название Халхи в это время было «Улус халхаских ханов» или «Три халхаских аймака».

Границы аймаков были твердо установлены. Восточную часть занимал Сэцэнхановский аймак, западную  —   Дзасактухановский. Между ними находился самый большой Тушэтухановский аймак. Кроме того, вся территория Халхи традиционно делилась на два крыла  —  левое (восточное) и правое (западное).

Интересные сведения о количестве населения халхаских аймаков приводит Д. Гонгор в «Краткой истории Халхи». Основываясь на данных различных источников, он пишет: «Во второй половине XVII века население Сэцэнхановского аймака составляло 100 тысяч семей. В 1648 году было выставлено тридцатитысячное войско. Если предположить, что в среднем семья состояла из трех человек, значит, население Сэцэнхановского аймака составляло 300 тысяч человек, и каждый десяток людей выставлял воина. Тушэтухановский аймак неоднократно выставлял сорокатысячное войско, а Дзасактухановский аймак  —   десятитысячное. Таким [80] образом, получается, что Тушэтухановский аймак насчитывал 130 тысяч семей, т. е. около 400 тысяч человек. Дзасактухановский аймак  —  30 тысяч семей, т. е. около 100 тысяч человек. Таким образом, общее население Халхи в середине XVII века составляло 260 тысяч семей, или около 800 тысяч человек» [Гонгор, 1970 с. 176].

Вся Халха была разделена на семь хошунов, определившихся после смерти Гэрэсэндзэ в 1549 г. Правителями этих хошунов были семь его сыновей. Ашихай владел уделами Ушин и Джалаир, Нойантай  —  Бэсут и Энджичэн, Нухунуху   —  Хэрут и Горлос, Амин  —  Хорогу, Хуриэ и Цогохор, Дарай  —  Хухэйт и Хатхин, Далдан  —  Тангут и Сартаул, Саму  —   Урянхай,  —  говорится в «Шара Туджи» [ШТШ, с. 163].

Четыре из семи хошунов  —  Ашихай Дархан-хунтайджи, Но-янтай Хатун-Батара, Далдан Хундулэна, Саму  —  находились на западном крыле, восточное крыло состояло из трех хошунов   —  Нунуху Уйдзэн-нойона, Амин Дурала и Дарни. Граница между западным и восточным крылом проходила по горам Хангая.

Теперь обратимся к тексту исследуемого памятника. Семь хошунов неоднократно упоминаются в законах. Так, в законе второй половины XVI в. говорится: «Взять одного из беглецов, отправляющихся в Семь хошунов. Взять половину беглецов, отправляющихся к врагу» [I-17)]. Закон 1604 г., как указано в его преамбуле, составлен в дополнение к закону Семи хошунов. Статья 2 закона 1611 г. гласит: «...Если кто совсем не приедет (на военные сборы. - А. Н), с тем следует поступить по закону Семи хошунов» [V-2]. Закон 1617 г. определяет ответственность человека ханского происхождения за оскорбление действием храма также по «Закону Семи хошунов». И наконец, «Великий закон 1620 г.» называет правящих чиновников Семи хошунов [XVI-21].

Кроме семи хошунов, в исследуемом памятнике имеются упоминания о шести хошунах. Во второй половине XVI в. был принят «Закон Шести хошунов». Он содержит ряд статей, касающихся этого объединения. «Если [кто] отдаст табуны, выведя их за пределы Шести хошунов, [с того взять] один девяток» [I-25]. Статья 55 этого же закона гласит: «Выдать, схватив беглеца, находящегося в Шести хошунах. Взять половину его скота» [I-55]. Ламу, который приедет в Шесть хошунов, следовало доставить к нойону.

Какие шесть хошунов имели в виду составители закона? Дело в том, что один из семи сыновей Гэрэсэндзэ Дарни-тайджи потомства не имел. Его владения, находившиеся на восточном крыле Халхи, перешли к сыну Амин-Дурала Муру Буйме. Таким образом, в конце XVI в. в Халхе фактически насчитывалось шесть хошунов, но в ряде случаев вся ее территория традиционно считалась состоящей из семи хошунов. Тем более что уже к середине [81] XVII в. в ней вновь было действительно семь хошунов, о чем будет сказано ниже.

Таким образом, мы пришли к весьма существенному выводу. Говоря о семи или шести хошунах, составители законов, без сомнения, имели в виду всю Халху и, следовательно, действие законов семи и шести хошунов распространялось на всю территорию Северной Монголии. Таковых в нашем памятнике четыре: «Закон Шести хошунов второй половины XVI века», небольшой закон 1604 г., «Великий закон 1620 г.» и «Великий закон 1639 г.».

В «Восемнадцати степных законах» неоднократно встречается также понятие «четыре хошуна». В 1613 г. небольшой закон был принят, как указано в его преамбуле, нойонами Четырех хошунов. Ими же был принят один из законов 1614 г. В законе 1616 г., принятом на съезде «великих и малых нойонов Четырех хошунов», говорится: «Если в пределы Четырех хошунов забредет беглец, все [хошуны], договорившись, должны выдать его [хозяину]» [XI-5].

Что же это за «четыре хошуна»? Как уже говорилось, восточное крыло Халхи состояло из трех хошунов. В первой четверти XVII в., благодаря активности Хундулэн Цухэр-нойона, чьи владения входили в состав Тушэтухановского аймака, на восточном крыле выделился еще один хошун. Самостоятельность хошуна Хундулэн Цухэра подтверждается сведениями из источников, в которых говорится, что в 1648 г. его глава Даньцзин-лама Номун-хан прислал посольство к маньчжурскому императору [Ерма-ченко, 1974, с. 84 — 85]. В 1725 г. владения Хундулэн Цухэра выделились в отдельный Сайннойонхановский аймак.

На наш взгляд, Т. Д. Скрынникова совершенно справедливо называет четыре халхаских хошуна, составляющие восточное крыло: Тушэтухановский, Сэцэнхановский, Мэргэн-тайджи и Хундулэн Цухэр-нойона. Представляется также существенным опровержение ею версии X. Пэрлээ, считавшего четвертым хошуном хошун Тувд Хатан-батара. В действительности, этот хошун не мог быть четвертым, т. к. входил в западное крыло Халхи [Скрынникова. 19866, с. 209].

Таким образом, «четыре хошуна», неоднократно упоминаемые в исследуемом памятнике, связаны с восточным крылом Халхи и с именем Тушэту-хана как его главы.

Попутно необходимо отметить, что процесс дробления халхаских хошунов, начавшийся в середине XVII в., в дальнейшем принял буквально катастрофические размеры. В 1686 г. насчитывалось четырнадцать хошунов, а в 1691  —  уже 34 [Гонгор, 1970, с. 184]. Такое дробление владений привело к общей раздробленности Халхи и в конечном итоге способствовало завоеванию ее маньчжурами.

Помимо деления на аймаки и хошуны существовало традиционное разделение на отоки и нутаки. [82]

«Восемнадцать степных законов» содержат ряд статей, касающихся отоков. В законе 1616 г., например, говорится: «Если случится государственное дело, то хан, тайху и нойон должны собраться в центре Великого отока...» [XI-2]. Как отмечал Б. Я. Владимирцов, «монгольские отоки обычно носили какое-либо название по имени клана или группы, вошедшей в его состав и почему-либо оказавшейся в доминирующем или показном положении» [Владимирцов, 1934, с. 135]. Так, существовали отоки нойонов, табунангов. Отоки, видимо, не были неизменными, поэтому в 1603 г. был принят закон, первая статья которого гласит: «Если [какой-нибудь] оток, не согласовав, отделится, его вернуть [с помощью] двух хошунных элчи...» [IV-1]. В 1613 г. нойоны Четырех хошунов приняли специальный закон об отоках. За разорение своего отока нойон подвергался штрафу в тридцать лошадей. За незаконное проникновение в оток табунанга определялся штраф в 15 лошадей.

Вопрос о владении нутаком был неотделим от вопроса о владении пастбищем, водой. Нутак  —  кочевье айла строго оберегался законодательством. Человек, не имеющий какого-либо источника воды и более или менее приличного пастбища, не мог выжить в условиях сурового степного климата. Поэтому случалось много конфликтов из-за угодий, а статья «Великого закона 1620 года» определяла строгое наказание за посягательство на чью-либо территорию. «Если [кто-нибудь] расположится кочевьем, зная, что место занято, [с того взять] три девятка. Если расположатся, не зная, взять одну лошадь» [XVI-47].

В то же время закон обязывал предоставлять свой источник воды нуждающимся. На этот счет имеется статья в «Законе Шести хошунов»: «Если [кто], кончая поить [свой скот], не даст своей воды, взять [с того] одну лошадь. Если [кто] не даст воды для лошади с уздечкой, взять [с того] одну овцу» [1-81].

Ранее достаточно подробно говорилось о съездах и собраниях халхаских князей. Остается только подчеркнуть, что эти съезды и собрания не ограничивались законодательными вопросами. На них рассматривались и другие проблемы жизни Халхи. Это обстоятельство позволяет считать съезды и собрания существенной составной частью административной системы управления Северной Монголией. [83]