Раздел 1 Становление и развитие идей социального государства

Социальное государство — это закономерный этап эволю­ционного развития государственных форм. Общепризнано, что социальное государство представляет собой высшее дости­жение западной цивилизации, воплощение общечеловеческих ценностей и, одновременно, — наилучшим образом соответству­ет уникальным национально-культурным особенностям России. Исторический опыт свидетельствует, что социальное государст­во, хотя это непростой, противоречивый, но и самый целесооб­разный из всех известных человечеству способов соединения начал свободы и власти в целях обеспечения благополучия лич­ности и процветания общества.

Социальное государство — это самостоятельный тип и важнейшая характеристика правового демократического госу­дарства. Социальное государство — это тот идеал, к которому человечество стремится на протяжении многих веков, это иде­альный тип государства, деятельность которого основана на при­знании, соблюдении и гарантированной защите политических и социально-экономических прав и высших духовно-нравствен­ных ценностей. На первом месте среди них — социально-эконо­мические, культурные, экологические и иные права, свободы и законные интересы человека и гражданина, которые обеспечива­ют достойное существование человека на земле. Главная забота такого государства — создание необходимых и достаточных по­литических, социально-экономических и духовно-нравственных условий для достойной жизни человека, свободного и всесторон­него развития личности. Не случайно считается, что по-настоящему цивилизованным является то, и только то государство, ко­торое создает благоприятный социальный климат, ориентиро­ванное на идеалы законность, справедливости, человеческого достоинства, свободы и социальной солидарности. Для такого государства высшей ценностью и самым большим капиталом яв­ляется человек, его фундаментальные социально-экономические права.

Процесс возникновения и становления научных концепций социального государства имеет долгую и сложную историю. Представления о социальном государстве формировались в орга­нической связи с идеями гуманизма, демократии, правового госу­дарства и гражданского общества. Многие из них появились еще в далекой древности, в научно-культурном наследии ученых-ин­теллектуалов Индии и Китая, Древней Греции и Древнего Рима (китайских философов Гуан Джуна, Конфуция, Лао-Дзы, Мен-цзы, Сюнь-дзы, Дун Чжунша, выдающихся мыслителей антично­сти — Гераклита, Демокрита, Платона, Аристотеля, Сократа, Се­неки, Цицерона), позже — авторов утопических учений о справедливом устройстве жизни Т. Мора и Т. Кампанеллы.

Их суждения о соотношении естественных прав человека и законов государства, о законопослушности и справедливости, благоустроенности государства и разделении властей стали сво­его рода философско-научной базой последующего процесса формирования идей государственного строительства на принци­пах законности, свободы и права в трудах основоположников классической экономической мысли нового времени (А. Смита, Р. Оуэна, Дж. Локка, Д. Рикардо), авторов гуманистических и де­мократических идей (Ж.Ж. Руссо, А. Сен-Симона, Ш. Фурье, а также Ш.Л. Монтескье, Т. Джеферсона, А. Гамильтона, Ю. Кри-жанича, Б. Спинозы, А. Токвиля, А.Н. Радищева, А.И. Герцена).

Уже тогда сложились и ныне не потеряли своей актуальнос­ти два принципиально важных подхода к пониманию социаль­ной роли государства. Один из них олицетворяли Ж.Ж. Руссо, А. Сен-Симон, Ш. Фурье, Т. Оуэн, которые не только теоретиче­ски, но и на практике стремились к созданию модели справедли­вого и разумного общества, где бы все заботились о каждом и каждый — обо всех. Не отрицая значения индивидуальных сво­бод личности, они считали, что в обществе все должно быть под­чинено принципу равенства и социальной справедливости, обес­печивать которые и должно государство. Именно в такой обстановке по сути и начинает формироваться будущее понятие социального государства (welfare state), его особых функций и приоритетов.

Социальное государство — это результат длительного исто­рического процесса борьбы людей за свои социальные права «снизу» и встречного стремления «верхов» к стабильности и со­циальному миру. Первоначально рабочее движение и современ­ное государство противостояли друг другу как противополож­ности. XX столетие сформировалось именно в борьбе между процессом социализации снизу и стремлением к стабилизации общества и оптимизации власти сверху. Субъектами первого процесса были угнетенные классы, которые своими «пролетар­скими» методами и средствами стремились защищать свое до­стоинство и завоевать независимую социальность, основанную на солидарности и взаимопомощи. Второй процесс был направ­лен на интеграцию масс в государство с помощью рациональ­ной бюрократии (М. Вебер) и нейтрализации социальных кон­фликтов (непосредственно по Бисмарку или опосредованно, как у Джолитти). В результате конфликты из сферы отношений соб­ственности переместились в сферу распределения и потребле­ния прибавочной стоимости. Получился результат, на который и рассчитывали власти: произошла «подмена независимости га-рантированностью». Государство и экономически господствую­щие группы стали своего рода гарантом разумного распределе­ния прибавочной стоимости в «приемлемых» масштабах на основе общего соотношения классовых сил. Производители окончательно отказывались от борьбы против частной собствен­ности и эксплуатации в обмен на растущее участие в потребле­нии на уровне потребностей «среднего класса»; массовый сред­ний класс и социальное государство возникают одновременно, второе — как гарант достойной жизни первого. Произошла двойная — бюрократическая и монетарная — рационализация общественных отношений в форме социального государства. Так сложились социальные государства, т.е. государства, кото­рые в той или иной степени захватили монополию на общество, на полномочия в сфере материального и культурного воспроиз­водства социальных субъектов и, тем самым, стало «условием» их существования.

Идейными оппонентами такого понимания государства вы­ступали представители классической либеральной политичес­кой экономии от Адама Смита, Джона Стюарта Милля, Бенжа-мена Констана, Джона Локка и до наших современников — Ф. фон Хайека и Дж. Кейнса, которые в разных редакциях и с помощью разных аргументов убеждают, что идея регулирую­щей социальной роли государства является вредной и даже опасной: любое ограничение индивидуальной свободы в инте­ресах всеобщего равенства рано или поздно ведет к уравни­ловке и деспотизму, а чрезмерная опека индивида делает его инфантильным, отучает от экономической и социальной актив­ности. Они отстаивали теорию индивидуальной свободы чело­века, вменяя государству в качестве основной обязанности ох­ранять эту свободу от любого вмешательства, в том числе и со стороны государства.

Приверженцы доктрины либерального государства исходили и ныне исходят из того, что государство представляет собой сво­еобразного «ночного сторожа», который минимально вмешива­ется в экономику и частную жизнь человека. Это дешевое госу­дарство с немногочисленной бюрократией, обеспечивающее реализацию законов и создающее благоприятные условия для частного предпринимательства, а значит благоприятные условия для проявления инициативы каждым человеком в своих собст­венных же интересах. Каждый должен сам заботиться о своем благополучии.

Решающим фактором, открывшим реальную возможность са­мой постановки и теоретической разработки идей будущего соци­ального государства, стала победа буржуазно-демократических революций в Европе и Северной Америке в конце XVIII века, по­ложившая начало коренного переосмысления роли государства, права и свободы в жизни общества, глубокой трансформации взаимоотношений личности и государства. В 1793 г. во француз­ском Конвенте М. Робеспьер огласил проект Декларации прав че­ловека и гражданина, в котором утверждалось, что «общество обя­зано заботиться о существовании всех своих членов или, доставляя им работу, или доставляя средства существования тем, кто не может работать»4. На смену тотальной зависимости инди­вида от государства, рабско-крепостнических оков власти и рели­гиозной идеологии пришло принципиально иное понимание сущ­ности человеческого бытия и роли государства: любой человек от природы обладает неотъемлемыми правами, которые должны быть признаны и гарантированы государством, закреплены в его законах. Уже в те времена ставился вопрос о нормативном закреп­лении не только естественных прав человека, но и политических, социальных и экономических.

Заметным вкладом в становление идей будущего социаль­ного государства в этот период становятся научные разработ­ки Э.Дюркгейма, Г. Гегеля, М. Вебера, И.А. Ильина, И. Канта, B.C. Соловьева, в которых они обосновывают положение о том, что власть должна быть не тираном, а общественным благом. B.C. Соловьев отстаивал идеи нравственности государства и был убежден, что прямой обязанностью общества в лице государства является обеспечение всем и каждому некоторого минимума благосостояния, который необходим для достойного человечес­кого существования5.

Появление такого рода работ было своего рода реакцией на возрастающую социальную роль государства в регулировании общественных отношений, все большего осознания необходимо­сти для государства согласовывать свои действия с правом, ори­ентироваться на принципы социальной справедливости. Но до идей социального государства было далеко. В умах преобладали все-таки идеи свободы и равенства возможностей. Государство, по И. Канту, — это объединение множества людей (коллектив-

4 См. Революционное правительство во Франции в эпоху Конвента (1772-1794): Сборник документов и материалов. — М., 1927. — С. 445.

5 См. Соловьев B.C. Оправдание добра. — М., 1996. — С. 257.

ный гражданин), подчиненных правовым законам, где действу­ет принцип, согласно которому законодатель не может решить относительно народа того, чего народ не может решить относи­тельно самого себя. Их с полным основанием можно рассмат­ривать в качестве общефилософского фундамента, обеспечив­шего формирование современного либерального понимания государства.

Либеральное понимание сущности государства требовало и принципиально нового понимания сущности права. Восприятие права исключительно как государственно-властного образова­ния, содержащего преимущественно общеобязательные предпи­сания, декреты и ограничительные императивы, уступило место осознанию права как основы жизнедеятельности каждого чело­века и общества в целом, как источника удовлетворения потреб­ностей и интересов того и другого.

Новая система функционирования общества, основанная на принципах свободы и прав человека, дала мощный толчок разви­тию производительных сил, развязала инициативу и самодея­тельность людей. Поэтому польза свободного развития личнос­ти, как и рыночной экономики, не подвергалась сомнению и представлялась очевидной. В умонастроениях общества и произ­ведениях ученых преобладала уверенность в том, что человече­ство приближается к наиболее разумной стадии своего развития, что впереди его ждет эра всеобщего согласия и благополучия, ос­нову которой составит единое и равное для всех право. В усло­виях эйфории, вызванной верой в скорое наступление райской жизни на земле, либерализм практически безраздельно господст­вовал в умонастроениях первой половины XIX века.

Однако абсолютизация свобод личности, не допускающая вмешательства государства в социально-экономическую сферу и отводящая ему роль «ночного сторожа» этих свобод, а также ве­ра в то, что уже одно формально-юридическое признание лич­ных свобод способно обеспечить всеобщее счастье и согласие, оказались далеко не во всем состоятельными. С середины, и осо­бенно к концу XIX в., все более явно стали проявляться слабос­ти либерального понимания государства. Стало ясно, что никакая даже самая разумная модель экономической системы и госу­дарственного устройства не может быть абсолютной, не может существовать в чистом виде. Принцип индивидуальной свободы, который раскрепощает инициативу и самодеятельность людей, действительно способствует развитию частного предпринима­тельства и рыночного хозяйства. На протяжении длительного ис­торического периода он имел практический экономический и социальный смысл, сыграл свою огромную роль в упрочении экономической и политической мощи буржуазных государств.

Однако по мере развития производительных сил, накопления богатства и усиления социальной дифференциации стало резко усиливаться имущественное расслоение общества, его поляриза­ция, чреватая социальными взрывами. В новой исторической си­туации принцип индивидуальной свободы потерял свою былую остроту и уступил место принципу социального равенства, тре­бующего от государства перейти от роли «ночного сторожа» к активному вмешательству в социально-экономическую сферу.

Перед лицом разочарований, порожденных не оправдавши­мися надеждами, в обществе ощущалась потребность в новых идеях, способных нейтрализовать пессимизм и горечь несбыв­шихся надежд, указать новые пути дальнейшего более эффектив­ного государственного строительства. Свой вариант такого пути был предложен социалистами, а позже разработчиками социали­стических доктрин государственного устройства и диалектико-материалистического понимания истории (К. Марксом, Ф. Эн­гельсом, В.И. Лениным, их последователями Н.И. Бухариным, Г.В. Плехановым, Д. Лукачем, Ж. Дюкло).

Социштазм, возникший на основе адаптации теории классовой борьбы к новым условиям и как реакция на либерализм Великой французской революции, и альтернатива ему, сохранив в непри­косновенности и дополнительно обосновав возможность построе­ния справедливого общества на основе «социальной справедливо­сти» и «социального равенства», на определенный промежуток времени вытеснил либерализм и занял его место в умонастроени­ях значительной части мирового сообщества. Эйфория либераль­ных иллюзий уступила место иллюзиям построения социализма уже в XX веке. Казалось, что социально ориентированное госу­дарство разом решит вопросы рационального использования соб­ственности, справедливого политического устройства без господ­ства и антагонизма, нравственного оздоровления.

Но и идеи социализма оказались ограниченными. По отно­шению к либерализму это была другая крайность. Два основных фактора общественного развития второй половины XIX века — а) трансформация социалистов из ортодоксальных марксистов в респектабельную политическую силу (социал-демократию), го­товую действовать в рамках демократии и б) отказ многих либе­ралов от прежнего взгляда на государство лишь как инструмент охраны прав и свобод человека способствовали существенным изменениям взглядов на государство. Более предметно стала обосновываться необходимость усиления социальных функций государства при одновременном и последовательном уважении свободы и прав человека. В результате в начале XX века был сформулирован принцип, который и сегодня остается важней­шим в теории социального государства: признание за личнос­тью, права на достойное существование. Но не за счет кого-то, а на основе «человеческой активности, человеческого творче­ства, человеческой ответственности». Немалая заслуга в этом есть и российских правоведов П.И. Новгородцева и И.А. По­кровского, философа Н.А. Бердяева и социолога П. Сорокина.

Формально-юридическое провозглашение свободы личнос­ти, конечно, еще не обеспечивает возможность полномасштаб­ной реализации идеи о достойной жизни человека на практике. Для этого необходимы соответствующие экономические, мате­риальные и духовно-нравственные условия, без которых свобода превращается в пустые слова и лозунги, порождая лень, беспеч­ность, недостаток инициативы, безответственность. Поэтому, именно во имя свободы право должно взять на себя заботу о объ­ективных и субъективных условиях осуществления этих свобод. Право должно выработать такие правовые формы, которые обес­печивали возможность достойного существования человека, с одной стороны, и гарантированный минимумом государствен­ных гарантий такого существования — с другой.

Государство может выполнять свое предназначение и обеспе­чить каждому возможность реализации права на достойное су­ществование лишь при соблюдении постоянного баланса между свободной рыночной экономикой и «социальным неравенст­вом», порождаемой этой моделью экономики. Поэтому основная проблема социального государства — установление границ вме­шательства власти в экономические отношения и личную жизнь человека с тем, чтобы не только не ущемлять свободу од­них и не снимать ответственности с себя за свою судьбу, других. Речь не идет о невмешательстве государства в экономику — без этого невозможно, речь идет о пределах и целях этого вмеша­тельства.

Теория социального государства сложилась под влиянием философии Г.Гегеля, английской экономической теории, фран­цузских утопических социалистических доктрин, в результате анализа многолетнего развития капитализма и классовых отно­шений в Германии и других странах западного мира. Фундамен­тальные теоретико-правовые основы теории социального госу­дарства (в том числе и само понятие — 1950 г.) были заложены в середине XIX века немецким юристом и экономистом Лорен­цем фон Штейном, позже развиты немецкими учеными Фридри­хом Науманном, Германом и Адольфом Вагнерами, Людви­гом Эрхардом, англичанином У. Бевериджем. Они считали, что главная задача государства — обеспечение свободы и равенства между людьми, поднятие (с помощью всеобъемлющих социаль­ных реформ) низших и обездоленных слоев до уровня сильных и богатых.

Государство, по их мнению, должно не только охранять пра­вопорядок, защищать собственность и интересы господствую­щих слоев, но и добросовестно служит человеку, должно быть государством «культуры и всеобщего благоденствия», при кото­ром «развитие одного является условием развития другого». Бо­лее того, они предлагали пути построения такого государства посредством укрепления правовых основ новой государственно­сти, огосударствления основообразующих экономических сис­тем (железных дорог, горных предприятий, банков и страховых кампаний), введения социального страхования и целенаправлен­ной борьбы с безработицей, проведения целенаправленной соци­альной политики, которая сводила бы до минимума социальную напряженность.

Введение в научный, политический и юридический оборот понятия «социальное государство» по сути дела ознаменовал но­вый этап в развитии самой природы государственности по пути формирования государства «общественного договора», которое должно не только узаконить и охранять господствующих, но и сознательно служить интересам каждого. Их представления об активном (патерналистском) вмешательстве государства в хозяй­ственные и социальные отношения стало существенным элемен­том раннего немецкого либерализма6.

Наиболее радикальную теоретическую основу социального государства выдвинул в 1879 г. немецкий экономист Адольф Ваг­нер, сторонник государственного и христианского социализма, определявший свои воззрения как социально-правовые. Его кон­цепция предусматривала превращение буржуазного государства в «государство культуры и всеобщего благоденствия». Постро­ить такое государство он предлагал путем огосударствления же­лезных дорог, горных предприятий, банков и страховых органи­заций, интеграции рабочего класса в государство и общество при отрицании политических и социальных революций. Таким обра­зом, в его произведениях впервые и, главное, масштабно были синтезированы идеи социальной направленности государства, предлагалось законодательно вводить элементы системы соци­альной защиты рабочих путем их страховании, введения пенси­онного обеспечения и др.

Именно в эти годы социальная политика была возведена в ранг официальной доктрины Германии. Она получила закрепле­ние в Веймарской конституции 1919 г. — первой европейской конституции, наделившей граждан социальными правами (пра­вами на объединение в профсоюзы, защиту от безработицы, ох­рану здоровья и трудоспособности). Двадцатые годы стали за-

6 См. Stein, 1876, S. 215; Gall, 1975, S. 324-356.

вершением первого и самого крупного по времени историческо­го этапа формирования научных доктрин и практики формиро­вания социального государства. Модель устройства германской экономики уже тогда предусматривала возможность реализации самых серьезных социальных программ. Широкомасштабное со­циальное обеспечение в Германии создавалось с конца XIX сто­летия, т.е. во времена бурного развития промышленности, сопро­вождавшегося резким увеличением количества рабочих с низкими зарплатами. Рейхсканцлер Отто фон Бисмарк уже тогда заложил основы прогрессивного социального законодательства: были созданы три отрасли страхования, которые и теперь явля­ются наиболее характерными для немецкого общества: в связи с болезнью и инвалидностью; по старости; в связи с несчастным случаем. Предусматривалось также обеспечение в случае потери кормильца в виде пенсий для вдов и сирот. Позже эти виды стра­хования были преобразованы в имперские правила страхования. Тогда же произошел отход от изначальных принципов содержа­ния больших семей, когда на плечи детей ложилась финансовая ответственность за родителей в старости.

Вскоре подобные системы страхования появились и в других странах — Швеции, Франции.

О. Бисмарк реализовывал свои программы не из-за того, что стремился к социальному равенству и социальной справедливо­сти, а потому, что хорошо понимал значимость общественного спокойствия, стабильности и национальной консолидации для будущего своей страны. Преследуя сугубо политические и даже, в известном смысле, геополитические цели, тесно привязывал политические и экономические аспекты своего курса с чисто со­циальными, тем самым защищал интересы людей, их права и свободы, ставил заслон распространению социалистический идей в своем обществе.

Мощным толчком для дальнейшего развития теории и прак­тики социального государства стал мировой экономический кри­зис тридцатых годов XX столетия. Наступил второй этап соци­ализации государств. В США в это время не только теоретически развиваются идеи неолиберализма, кейнсианства и социальной ориентированности власти, но уже и законодательно закрепляет­ся система общественных работ, принимаются крупномасштаб­ные меры по борьбе с безработицей. В 1930 г. Г. Геллером вво­дится в оборот понятие «социальное правовое государство». Тем самым подчеркивалось, что социальность государства — это не просто политическая декларация, а законодательно закреплен­ный принцип гарантированное™ государством социальных прав человека. Социально-экономические права человека, наряду с личными и политическими, становились краеугольным камнем правовой системы государства.

Серьезным импульсом дальнейшего развития идей социаль­ного государства стали социальные преобразования В. Вильсона. Президент США призвал отказаться от подхода к государству как «ночному сторожу», задача которого — охрана собственности. По его мнению, активная деятельность государства в социально-экономической сфере может и должна стать основой всеобщего благоденствия. Основные направления социальной политики американского государства были предопределены «Новым кур­сом» Президента США Ф. Рузвельта.

В законодательном порядке рабочим предоставляется право на участие в коллективных договорах и на организацию профсо­юзов, ликвидируется детский труд и в нормативно-принудитель­ном порядке ограничивается продолжительность рабочего дня, вводятся пенсии по старости. Параллельно проводятся общего­сударственные мероприятия по борьбе с безработицей, оказыва­ется помощь фермерам, осуществляются решительные шаги в направлении социального обеспечения. «Новый курс» представ­лял собой американский вариант интенсивного внедрения в практику принципов социального государства, предотвратил весьма вероятную социальную революцию, на многие десятиле­тия предопределил основные направления социальной политики американского государства.

В Англии стимулируется развитие социального страхования, принимается гарантированный государством единый националь­ный средний доход, предпринимаются меры по резкому сокра­щению безработицы, в практическую плоскость были поставлены вопросы введения безвозмездного здравоохранения, государ­ственного контроля за ценами и заработной платой.

Следует отметить, что существенным катализатором процес­са развития идей социальных государств на Западе было возник­новение Советского государства, постоянно декларировавшего социальную ориентированность своего государства, пропаган­дирующего переход к всеобщем)' бесплатному образованию, всеобщему бесплатному здравоохранению, бесплатному предо­ставлению жилья, доступность для рядовых граждан ценностей культуры, отдыха, спорта и т.д. И, хотя практика реально суще­ствующего в те годы социализма далеко не во всем соответство­вала принципам законности, демократии и правового государст­ва, трудно было отрицать влияние реальных достижений социалистических государств на формирование идей социально­го государства.

Тем не менее, образцом социального государства того време­ни был не советский социализм, а капиталистическая Германия.

Параллельно с изложенными, а во многом уже общеприня­тыми концепциями, в довоенные годы активно разрабатывалась и так называемая концепция «третьего пути» государственного строительства, теоретические корни которой были заложены в философии И.Г. Фихте, Г. Лейбница, Ф. Листа, О. Шпенглера. Конкретно разработкой теоретических основ государства «тре­тьего направления» занимались В. Парето, И. Штумпетер, В. Зомбарт, Т. Веблен, Ф. Перру.

В самом общем виде формула такого государства выглядит, как «ни коммунизма, ни либерализма». «Третий путь» был, с од­ной стороны, реакцией на распространение левых доктрин в Ев­ропе и установление тоталитарных режимов в странах так назы­ваемого социалистического содружества, на политическое влияние Коминтерна. С другой стороны, с самого своего зарож­дения идеи «третьего пути» являлись достаточно антибуржуаз­ными и тем самым пользовались поддержкой среди широких масс. За ними более или менее осознанно пошли рабочие. Тем не менее, сторонники этой идеи не шли на компромисс ни с левы­ми, ни с правыми, ни с коммунизмом, ни с либерализмом. Они предпринимали попытки создать самостоятельную и самодоста­точную концепцию, включающую как политические и социаль­но-экономические, так и правовые аспекты: организация обще­ства при ограничении стихии рыночных условий, сохранении фундаментальных консервативных ценностей, касающихся госу­дарства и права, незыблемости частной собственности на сред­ства производства, семьи, религии и др.

Жизнь распорядилась идеями «третьего пути» по-разному: они имели успех в условиях, когда использовались в интересах страны и народа, и потерпели сокрушительное поражение, когда использовались на пропагандистское обслуживание политичес­кой конъюнктуры, на «научное» обоснование различного рода иррациональных идей и целей, получивших воплощение в прак­тике фашизма, национализма, различного рода концепций влас­ти «сильной руки».

Трагедией для миллионов обернулись попытки реализовать идеи «третьего пути» в Германии и Италии, где, сначала, опира­ясь на достаточно развитую материально-экономическую базу, дисциплинированность и трудолюбие народа при фашизме были созданы относительно высокие и гарантированные условия жиз­ни для основной массы населения. Сам по себе фашизм того вре­мени не очень беспокоил бы Запад, если бы лидеры, проповедо­вавший арийский иррационализм, не взяли на вооружение ветхозаветную идею о расовом и национальном превосходстве арийского народа над всеми иными народами. Результат: сотни миллионов погибших в войне, разрушение тысяч городов. Гер­мания вынуждена была долгие годы подвергаться «денацифика­ции» и платить огромную дань за свой шовинизм, подавление морали и духовной культуры, за культивирование верховенства национальных и государственных интересов. Политика фашизма уничтожила все надежды на «третий путь» построения справед­ливого шовинистического государства не только в Германии, но и во всем мире.

Несколько иначе складывалась судьба «третьего пути» на Пиренеях. В Португалии и Испании корпоративные диктатор­ские государства не только продержались более 40 лет, но и, несмотря на развал старых антидемократических режимов и отно­сительно невысокий уровень развития экономики, сумели со­хранить «третий путь» развития достаточно долго, вынуждая общество ориентироваться на его ценности. Пиренейские авто­ритарные режимы являлись неподдельными защитниками наци­ональных и религиозных традиций, ревностно относились к со­хранению и укреплению института семьи, уважительно и с государственным вниманием относились к приемам коллекти­вистского труда, коллективным формам организации экономиче­ский деятельности. При них были заложены многие отрасли промышленности, удалось в национальных интересах использо­вать ресурсы колоний, отстоять независимый курс их стран во внешней политике. В социальной сфере были сохранены в не­прикосновенности все институты консерватизма. По существу, в этих странах были созданы социальные государства широкого диапазона, где социальные пособия в значительной мере были привязаны к заслугам человека и его семьи перед государством и обществом.

Эти режимы не были идеальными и, естественно, не могли быть исторически долговечными, их отмирание произошло зако­номерно и относительно безболезненно, при соблюдении преем­ственности принципов государственности и представлений о со­циальных целях и национальных интересах.

Активный процесс формирования идей социального государ­ства под лозунгами общественного благоденствия возобновился сразу в годы и после второй мировой войны. Это был своего ро­да третий этап становления социального государства, которое стало уже интерпретироваться как особый тип современной го­сударственности. Кейнсианские представления о возможности всеобщей занятости и высоких доходов населения по-прежнему оказывали ощутимое влияние на реформы, проводимые в целом ряде западных стран в послевоенные годы. Особую роль сыграл и так называемый «План Бевериджа», представленный в конце 1942 г. британскому парламенту председателем одного из его ко­митетов Уильямом Бевериджем. Этот план начал осуществлять­ся лейбористским правительством в 1945 году. План предусматривал программы, направленные на достижение высокого жиз­ненного уровня населения путем создания государственных сис­тем образования, здравоохранения, поддержки жилищного стро­ительства, оказания помощи гражданам, которые не в состоянии собственными силами обеспечить себе минимум доходов. Со временем эти программы дополнялись мероприятиями в облас­ти оздоровления демографической ситуации, введения массово­го социального страхования, гарантированного единого нацио­нального среднего дохода, охраны окружающей среды, защиты национальной культуры и др.

В качестве базового принципа «Плана Бевериджа» была взя­та идея о необходимости тесной увязки социальной политики с государственной экономической политикой, нацеленной на обес­печение полной занятости и гарантированности минимального уровня оплаты труда. Параллельно предусматривалось создание безвозмездной и, главное, доступной всем гражданам государст­венной системы здравоохранения, введение контроля за уровнем заработной платы и цен, постепенное устранение частной собст­венности на средства производства в системообразующих отрас­лях производства. «План Бевериджа» позже был использован в социальной деятельности послевоенных правительств Бельгии, Германии, Дании и Нидерландов, при создании современной си­стемы социального обеспечения Швеции.

Впервые социальное государство в качестве конституцион­ного принципа было закреплено в ст. 20 Конституции ФРГ 1949 года. Германия была провозглашена «демократическим социаль­ным федеративным государством» (sozialer Rechtsstaat»)7. После­военная Германия, благодаря реформам, предложенным тогдаш­ним министром экономики Людвигом Эрхардом, сумела выстоять не только потому, что люди добросовестно трудились, но и пото­му, что, поверив правительству и его не очень популярным мерам, страна общими усилиями модернизировала систему социального страхования. Со временем новая система охватила практически

7 Конституции зарубежных государств : учеб. пособие / сост. В.В. Мак­лаков - М., 1999.-С. 162.

все слои населения: около 90% граждан были зарегистрированы как плательщики взносов и получатели денег из касс социально­го обеспечения. 84% мужчин и 82% женщин в возрасте от 20 до 60 лет стали принимать участие в пенсионном страховании.

Сейчас в Германии граждане страхуются буквально на все случаи — от несчастья, болезни, безработицы, банкротства пред­приятия, с целью переквалификации и т.д. Социальная система выделяет деньги на содержание детей, их воспитание, учебу, квартирную плату, оказывает социальную помощь лицам, кото­рые не способны работать, поддерживает молодежь, выплачива­ет возмещения жертвам войны. Есть также страхование, предус­мотренное законом о налогах. И, конечно же, пенсионное страхование, являющееся основой социального обеспечения в Германии. На все эти нужды направляется почти треть валового внутреннего продукта Германии8.

Немецкое государство «социального благоденствия» долгое время было гордостью нации и примером для подражания. И та­кой результат не случаен: в Германии все три составляющие — государство, работодатели и наемные рабочие — сообща и ныне действуют для достижения единой цели — социального государ­ства. Доля расходов на социальное обеспечение в валовом обще­ственном продукте страны ныне составляет более 30%. С объе­мом социальных услуг — свыше 1,1 трлн марок в год. Почти треть из них направляется на выплату пенсий и более одной пя­той — на предусмотренное законом страхование на случай бо­лезни. И это при том условии, что немецкое социальное государ­ство никогда не считало своей целью абсолютную заботу о человеке. В Конституции ФРГ, кстати, социальные и культурные права не получили нормативного закрепления, в ней нет подроб­ной регламентации социальных гарантий и услуг.

Опорные точки социального государства содержатся в теку­щем законодательстве и самой концепции социальной рыночной экономики — свободный рынок (с двумя его базовыми элемента­ми — «частная инициатива» и «личная ответственность за свою

Писаиская В. Зеркало недели. 200.3. — 29 ноября.

судьбу») с обязательным сочетанием с принципом социальной справедливости. Для реализации такого подхода и создавался па­кет законов, гарантирующих социальное обеспечение чуть ли не всех и на все случаи жизни. Это был период, который в науке не­редко называют периодом «социальных услуг и социальных га­рантий».

Идея социального государства явилась конструктивным от­ветом на критику несовершенств государства либерального ти­па, оказавшегося неспособным в должных объемах обеспечить социальные права и благосостояние граждан. Она выходит за пределы прежних представлений о содержании гражданских прав, которые классический либерализм ограничивал лишь фор­мальным их провозглашением и установлением равенства всех граждан перед законом. Исторический опыт либерально-демо­кратических обществ продемонстрировал: если человек постав­лен в такие условия, когда он не может сполна воспользоваться имеющимися у него правами, то они остаются не более чем фикцией. Реальным содержанием гражданские права могут быть наполнены с помощью последовательной и продуманной социальной и соответствующей ей законотворческой политикой государства, законодательно закрепленными его обязанностями перед гражданином.

В несколько иной редакции положение о социальном государ­стве закреплено в Конституции Италии 1948 года. В соответствии со ст. 2, «Республика признает и гарантирует неотъемлемые пра­ва человека — как частного лица, так и как члена общественных объединений, в которых проявляется его личность, — и требует выполнения непреложных обязанностей, вытекающих из полити­ческой, экономической и социальной солидарности»9.

Франция в 1958 году также конституционно объявила себя «неделимой, светской, демократической и социальной Республи­кой»10, поставив перед собой три задачи: борьба с бедностью (нехватки доходов, попечения, воспитания, работы, жилья) по

9 Конституции государств Европейского Союза. — М., 1997. — С. 423.

10 Конституции зарубежных государств : учеб. пособие / составитель В.В. Маклаков - М, 1999. С. 105.

средством системы перераспределения и оказания социальных услуг, внедрения социального регулирования в интересах чело­века. Цель: улучшение благосостояния всего населения и дости­жение социальной справедливости. Во Франции ежегодные рас­ходы на социальное обеспечение составляют около 2800 млрд франков (466 млрд долл.), или более 35% ВВП. Уровень расхо­дов на эти цели является одним из самых высоких в Европей­ском Союзе и сопоставим с расходами Дании, Австрии и Нидер­ландов вместе взятых. Расходы на социальную защиту обеспечиваются из собственных источников финансирования и управляются независимо от государственного бюджета, в то время как расходы на социальную помощь наименее обеспечен­ным слоям населения включены в госбюджет и в бюджеты ме­стных органов власти. Расходы государственного бюджета на социальные министерства занимают третье место (18%), усту­пая лишь расходам на среднее и высшее образование (28%) и оборону (20%).

В последующие годы практика конституционного закрепле­ния статуса социального государства получила дальнейшее рас­пространение. Важным стало и то, что законодательно закрепля­лись не только цели и принципы социального государства, но и соответствующие его полномочия, социальная компетенция го­сударственных органов, правовые методы и средства, обеспечи­вающие социальность управленческих решений.

После свержения диктаторских режимов и установления де­мократии Испания в 1978 г. провозгласила себя правовым демо­кратическим социальным государством, а Португалия в 1975 го­ду — суверенной республикой, ставящей своей целью построение свободного, справедливого и солидарного общества11.

Обязанности государства в области обеспечения благососто­яния и социальных прав граждан установлены Конституцией Швеции 1974 года. Эту тенденцию поддержал и ряд бывших со­циалистических стран Восточной Европы. Так, согласно своим конституциям, «Румыния является правовым, демократическим

" Конституции государств Европейского Союза. — М., 1997. — С. 371, 521.

и социальным государством», «Республика Польша — демокра­тическое, правовое государство, осуществляющее принципы со­циальной справедливости»12.

Конституционное закрепление обязательств государства перед гражданами в социальной сфере является достижением отнюдь не только европейских стран. Даже раньше, чем в ФРГ, в Конститу­ции Японии 1947 года в ст. 25 было провозглашено: «Во всех сфе­рах жизни государство должно прилагать усилия для подъема и дальнейшего развития общественного благосостояния, социаль­ного обеспечения, а также народного здравия». По конституции здесь все имеют право на выбор места жительства, на поддержа­ние минимального уровня здоровой и культурной жизни, на обра­зование со своими способностями. Все имеют право на труд и обя­заны трудиться, эксплуатация детей запрещена и др.13

Социальное государство в разных странах, как видим, уста­навливалось в разное время, разными путями, формировалось с различной скоростью. Конституции по-разному закрепляют со­циальные права и принципы социальности своих государств, по-разному формулируют их приоритеты. Главное состоит в дру­гом: в настоящее время практически все развитые страны мира, независимо от наличия или отсутствия в их основных за­конах (конституциях) соответствующих положений, в большей или меньшей степени де-факто являются социальными государ­ствами.

Социальное государство стало своего рода формой «общест­венного компромисса, продиктованного «сверху», особым инст­рументом, оказывающим решающее воздействие на трудовые отношения, на семью и семейные отношения, на систему обра­зования, здравоохранения и социальной защиты14. Более того, социальное государство стало не только защищающим и гаран­тирующим социально-экономические права, но и репрессивным

12 Конституции государств Восточной Европы. — М, 1996. — С. 80.

13 Конституции зарубежных государств. — М, 1999. — С. 445.

14 Брангш Л. Немецкое социальное государство: подъем и упадок. В кн.: Социальное государство: проблемы, тенденции, перспективы. — М., 2004. —С. 20.

по отношению к тем, кто под прикрытием свободы не желает подчиняться принятым нормам социальности.

При этом следует отметить, что единой теории, объясняю­щей закономерности возникновения социального государства, не существует. В соответствии с наиболее распространенными точ­ками зрения, социальное государство в самом общем это:

1. Ответ на индустриализацию. Переход к индустриальному обществу резко снизил роль традиционных институтов, оказы­вавших социальную помощь, таких как профессиональные гиль­дии и расширенные семьи. Социальное государство заполнило образовавшуюся брешь.

2. Ответ на современную бюрократию. Развитие национальной государственной службы стало ключевым средством, которое сде­лало возможным всеобъемлющее социальное обеспечение. Нали­чие профессиональной бюрократии позволило относительно ре­шать вопросы социальной поддержки. Но в свою очередь действует и другая закономерность: «чем более явно выражено со­циальное государство, тем более сильна в нем бюрократия, которая перемалывает в бюрократической мельнице получателей социаль­ной помощи.. .»!5. Вот почему, сегодня все чаще звучат призывы к ограничению власти бюрократии, которая нередко становится тор­мозом решения социальных (и не только социальных) проблем.

3. Ответ на демократию. Люди боятся риска и стремятся пе­ренести его на общество и власть (коллективизировать) там, где это возможно.

4. Ответ на интересы рабочего класса. Социальное государст­во сужает рамки действия рынка. Оно выводит из-под его дейст­вия, скажем, такие услуги, как образование и медицинское обслу­живание. Таким образом, социальное государство используется рабочим классом и представляющими его социал-демократичес­кими партиями в своих интересах.

5. Ответ на либеральный капитализм. Рыночная экономика требует определенной заботы о тех, кто «проигрывает» в борьбе

15 Бланкельнагель А. Конституционные суды, социальные права и соци­альное государство. В кн.: Конституционное правосудие и социальное госу­дарство. — М., 2003. С. 9.

за выживание. Капиталисты поэтому предоставляют государству определенную автономию в действиях в сфере социального обеспечения, даже, несмотря на то, что это впрямую не способ­ствует увеличению их доходов.

Сейчас социальность государства интерпретируется не про­сто как один из принципов демократического устройства госу­дарства, а как особый тип государства, которое, с одной сторо­ны, создает зону, свободную от произвола рыночной стихии, пространство для свободного развития человека а, с другой — отличается жесткой требовательностью по отношению к каждо­му, кто не желает понимать и подчиняться принципам социаль­ной справедливости.

Компетенция социального государства распространяется на образование, здравоохранение, рынок труда, систему страхова­ния от таких классических рисков, как болезнь, безработица, возраст и др. В разных странах приняты программы, призванные гарантировать общедоступность и бесплатность здравоохране­ния, основного общего и среднего профессионального образова­ния, помощь инвалидам, пенсионерам и другим социально уяз­вимым группам; программы по созданию новых рабочих мест и развитию системы переобучения безработных и по трудоустрой­ству молодежи. Подобным образом государство гарантирует право своих граждан на «достойную жизнь», право на мини­мальный стандарт благополучия, а в идеале — примерно одина­ковые для всех социальных групп правовые стартовые возмож­ности для реализации жизненных устремлений.

Сегодня практически все индустриально развитые демокра­тические государства являются, хотя и в разной степени, госу­дарствами «социальными». Отсюда, видимо, можно сделать вывод о том, что переход от полицейско-бюрократического госу­дарства к социальному является одной из закономерностей раз­вития человеческого общества. Социальное государство осуще­ствляет свои цели и принципы не только в форме правовой государственности, а идет значительно дальше в направлении гуманизации общественных отношений — стремится расширить права личности, наполняет правовые нормы более справедливым содержанием. Право таким государством рассматривается как «претендующий на всеобщность и обязательность институт нормативного регулирования общественных отношений в целях разумного человеческого общежития путем определения меры свободы, права и ответственности каждого субъекта обществен­ных отношений в соответствии с принципами добра, справедли­вости и гуманизма».

Такое понимание сути социального правового государства — веление не только академической науки, но и реальной мировой социальной практики.

Если обобщить вышеизложенное, то можно сделать вывод о том, что социальное государство — это историческое, постоянно и противоречиво развивающееся явление. Такое государство представляет собой особый тип правового демократического го­сударства, которое возникает на постиндустриальной стадии развития человечества и обеспечивает оптимальность и право­вую сбалансированность взаимоотношений личности и государ­ства, создает реальные возможности для возможно полной реа­лизации неотъемлемых прав и свобод человека, включая право на достойное его существование. Социальное государство — это наиболее целесообразный способ соединения начал свободы и необходимости в целях обеспечения благополучия личности и благоденствия общества в целом.

Сегодня стало общепризнанным, что государство может вы­полнять свое социальное предназначение и обеспечивать каждо­му возможность реализации своего права на достойное сущест­вование только лишь на прочной правовой основе, соблюдая при этом постоянный баланс между свободной рыночной экономи­кой и устранением «социальной несправедливости», порождае­мой ею. Поэтому основная задача социального государства — установление границы вмешательства власти в экономику и рас­пределение, не ущемляющей свободу одних и не снимающей от­ветственности за свою судьбу, с других.