1 Возвышение Пруссии в XVII-XVIII вв. И милитаристская политика ее правителей.

В XVIII веке Герма­ния пребывала в состоянии сильнейшей раз­дробленности. Она состояла из сотен самостоятельных государств, из которых только очень немногие обладали си­лами, чтобы вести независимую политику.

Во второй половине XVIII столетия, германских государств насчитывалось до 360, в том числе 53 «имперских» города, т. е. города-государства. Самый на­глядный пример тому являла Пруссия, неуклонное усиление кото­рой было центральным событием всей политической жизни Герма­нии в XVIII в.

Возвышение Пруссии, происходившее как за счет захвата внегерманских территорий, так и в результате поглощения различ­ных немецких земель, что коренным образом изменило соотношение сил в Германии. Из многих княжеств, разбросанных на солидном расстоянии друг от друга, Пруссия стала крупным государством, одним из главных участников европей­ского «концерта держав». Прусские короли уже мечтали о главен­стве в Германии, а соперничество с Австрией, которое в конце XVII в. только зарождалось, было одним из основных принципов внешней политики Пруссии на протяжении почти всего царство­вания «великого» Фридриха II. Последствия этого вытекали из самого характера прусского государства, где милитаризм все бо­лее укреплял свои позиции, где имелась наибольшая (в расчете на душу населения) армия в Европе.

Но таков был итог развития «Священной римской империи гер­манской нации» в XVIII в. В начале же этого века Пруссия еще только стала королевством и ее властители лишь делали первые шаги на поприще борьбы за гегемонию в Германии. И экономиче­ское положение, и политическая обстановка в стране еще хранили отпечаток тяжелых последствий Тридцатилетней войны. Вместе с тем и в Германии, хотя развитие ее производительных сил шло медленнее, чем в других европейских государствах, новое неуклонно пробивало себе дорогу. Это касалось прежде всего мануфактурно­го производства.

Несмотря на то, как сказались последствия Тридцатилетней войны на Германию в целом, Раштадтский мир принес Пруссии новые территориальные приращения, а 1720 г. молодое и хищное королевство получило от России только что отнятый русскими войсками у шведов Щецин¹. Могущество Пруссии росло по мере падения империи.

Именно с этого времени Пруссия стала более ориентироваться на усиление военной мощи страны. Вся внутренняя и внешняя политика страны теперь стала подчиняться военным нуждам.

В конце XVII в. сложилась военно-абсолютистская Бранденбургско-Прусская держава. Курфюрст Фридрих I (1640—1688, так на­зываемый «Великий курфюрст») сломил жалкую оппозицию сословий в ландтаге, уничтожил автономию городов, по­давил самостоятельность дворянства. Дворяне вручили власть в руки самодержавного короля, вознаградив себя безмерной властью над крестьянством и зная, что абсолютистский монарх надежно защищает интересы, права и привилегии дворян.

Прусский абсолютизм был лишь расширенным изданием кня­жеского абсолютизма. Он не сыграл в истории страны прогрес­сивной роли, подобно абсолютизму во Франции, Англии, России. Он не создал промышленности, не развил производительных сил, а меркантилистская политика, хотя и имела некоторое значение не привела к сложению сильных капиталистических элементов не увенчалась созданием внутреннего рынка.

Лишь в одной области прусский абсолютизм проявил безгра­ничную активность и беспредельную энергию — в расширении армии. Мощная военная машина была необходима прусским поме­щикам (юнкерам для охраны их господства, для подавления про­теста и борьбы крестьянства. Государство нуждалось в войске для взыскания налогов. Дворянству служба в армии давала льго­ты, привилегии, источники наживы (обиранием солдат не брезго­вали самые крупные военные деятели XVIII в.), средство не забо­титься об устройстве детей. Для деклассированного дворянства, оторвавшегося от земли, одичавшего, полуспившегося (так на­зываемых «дворян-приживал») служба в армии была спасением¹. Огромные массы безземельных и разоренных крестьян без труда становились солдатами. К этому времени в странах Европы начался переход от наемной армии к армии, ком­плектуемой по набору.

Курфюрст Фридрих II (1688—1713) создал армию в 38 ба­тальонов пехоты и 53 эскадрона кавалерии. При Фридрихе-Вильгельме I (1713-1740) армия росла невиданными тем­пами. Если в момент его вступления на престол она насчитыва­ла 38 с лишним тыс. человек, то в 1729 г. прусское войско состав­ляло около 67 тыс., а в год смерти Фридриха-Вильгельма I числен­ность его армии достигла почти 84 тыс. В середине XVIII в. Пруссия имела уже 186-тысяч­ную армию².

Прусское войско оказалось удобным и безотказным оружием в агрессивных войнах против слабых соседей. Но воспитанная в духе палочной дисциплины, при которой солдат должен боять­ся фухтелей более, чем пуль неприятеля, набранная из подон­ков феодального мира, разноязычная, эта армия не могла вы­держать ударов русских войск, а затем войск буржуазно-ре­волюционной Франции.

Увеличение поступлений в казну для армии Фридрих-Вильгельм искал на пути меркантилизма. Было строжайше запрещено шить одеж­ду из иностранных материй, а в случае обнаружения таковой приказано немедленно уничтожать ее; виновные подвергались крупным штрафам³. В основе этих мер лежало желание предотвра­тить утечку из страны золота и драгоценностей, которые могли бы сгодиться для военных целей. О том, что власти не испы­тывали подлинной заботы о процветании промышленности, сви­детельствует их мелочная регламентация, сковывавшая развитие мануфактурного производства. Если развертывание суконной про­мышленности поощрялось, ибо это отвечало интересам юнкеров, поставлявших шерсть, то изготовление хлопчатобумажных тканей, в чем помещики не были так заинтересованы, тормозилось. Таким образом, покровительственная политика прусского госу­дарства по отношению к промышленности носила однобокий ха­рактер.

Фридрих-Вильгельм I поощрял участие выходцев из бюргер­ской среды в созданном им бюрократическом аппарате. Этот аппа­рат был задуман как противовес дворянству. Король решитель­но покончил, в частности, с так называемым индигенатом, т. е. неписаным законом, согласно которому чиновниками, управлявши­ми от лица государства в каком-либо районе, могли быть только выходцы из этого района.¹ Вышколенная Фридрихом-Вильгель­мом I бюрократия должна была обеспечить неуклонное поступле­ние акциза и других поборов, и для этой цели все средства были хороши.

В XVIII в. террито­рия Пруссии увеличилась более чем вдвое — и прежде всего за счет сла­вянских земель. Военно-колонизаторский характер, присущий этому государству, проявился еще более выпукло, будучи помно­женным на сверхмилитаризм, вызванный к жизни задачами, ко­торые юнкерство ставило перед абсолютистской монархией. Эти задачи заключались, с одной стороны, в решительном подавлении при помощи военной силы попыток крестьянства добиться раскре­пощения, с другой — в обеспечении необходимых юнкерству по­зиций для производства и экспорта хлеба и иных сельскохозяй­ственных продуктов.

Но Фридрих-Вильгельм I не форсировал событий, не стремил­ся ввязываться в конфликты, считая, видимо, прусскую армию еще недостаточно подготовленной по сравнению с ее потенциаль­ными соперниками — армиями Австрии, России и др.

Единствен­ной более или менее крупной операцией прусской армии при Фридрихе-Вильгельме I было участие в Северной войне против Швеции, еще и в то время господствовавшей над устьем Одера. Непосредственно для Пруссии победоносное окончание Север­ной войны означало приобретение Западной Померании и устья Одера с городом Штеттином (Щецином). То были территории, издавна являвшиеся предметом вожделений прусского юнкерства, ибо обладание ими закрепляло за ним монополию на вывоз хлеба, производившегося в Восточной Европе, в заморские страны.

Король Фридрих II Великий(1740—1786), преемник своего отца, вел политику ничем не прикрытой агрессии. Наделенный острым и циничным умом, Фридрих II был прежде всего главой воен­но-феодальной державы и коронованным фельдфебелем. Его долгое царствование, длившееся с 1740 по 1786 г., было временем, когда прусское юнкерство приступило к реализации своих честолюбивых замыслов, осуществление которых было под­готовлено в предшествующие десятилетия. Вместе с тем годы цар­ствования Фридриха II — это эпоха «просвещенного абсолютиз­ма» в Пруссии, когда правящий класс вынужден был устранить некоторые из сословных привилегий, покончить с остатками мест­ного сепаратизма, с самыми отжившими формами религиозной нетерпимости.

Эти реформы отнюдь не были плодом личной инициативы Фридриха II, в течение двух столетий остающегося кумиром дво­рянских и буржуазных историков. Преобразования «сверху», став­шие неизбежными и осуществленные носителями «просвещенно­го абсолютизма», представляли собой в XVIII в. характерное яв­ление для многих стран Европы¹. В Пруссии Фридриха II указан­ные реформы отнюдь не проводились последовательно. Все свои мероприятия Фридрих II неизменно подчинял заботе о благе юн­керства, которое он почитал наилучшим и наиболее достойным сословием. В этом отношении он отличался от своего отца, отстаи­вавшего интересы дворян, но никогда не обольщавшегося отно­сительно них.

Почти за полвека, когда на троне находился Фридрих II, прус­ский милитаризм вырос, как на дрожжах, укрепились традиции реакционного пруссачества. Но в то же время «просвещенный абсолютизм» не назывался бы так, если бы он не осуществлял каких-либо нововведений, внешне отвечавших духу времени. Так, например, было расширено начальное образование, преимуще­ственно в городах. Сильно упростилось судопроизводство.

Опорой прусского короля, был обширный бюрократический аппарат. Прусское чиновничество, воспитанное на традициях «немецкой верности» и дисциплины, было образцом для других государств Германии. Король не скрывал цели государства — защиты и охраны дворян. Он всячески помогал ему различными привилегиями, но в то же время, ценя армию и деньги, Фридрих II, конечно, понимал, какую услугу государству окажет разорение крестьян. Поэтому государство было вынуждено проводить некоторые меры по охране крестьянского хозяйства. Но крепостное право нисколько не было поколеблено, а крестьянские волнения подавлялись войсками. Правительство Фридриха II возложило на пятимиллионное на­селение Пруссии бремя налогов, по тяжести не имевшее равных Европе. Денег не хватало, и го­сударство прибегало к монополиям (регалиям), необычайно стеснявшим товарооборот. Соль, кофе, табак были объявлены регалией короны; подданные обязаны были закупать по высокой цене непомерно большие массы соли.

Режим мелочного надзора и придирчивого вмешательства абсолютизма во все области политической, хозяйственной и част­ной жизни — самая характерная черта прусского дворянского государства.

Доведенная до абсурда централизация, при которой король занимался лично всем и никому ничего не доверял, — также одна из черт прусской абсолютистской системы.

Пруссия удивляла наблюдателей двойственностью структуры власти. В верхних этажах господствовало самодержавие короля, строжайшая и бюрократическая централизация при полном и без­личном молчании и повиновении бюргерства, дворянства, церкви, армии, чиновничества, печати. Внизу — в деревне поземельное дворянство полностью господствовало над крестьянами. Эта двой­ственность, впрочем, кажущаяся. И наверху и внизу царил произвол.

Таким образом, Фридрих II продолжал меркантилистскую политику своего отца; но она не достигла цели, ибо не развязывала инициативы бюргерства, сковывая ее мелочной опекой и ди­летантскими предписаниями короля.

Свое наименование «великий» Фридрих II заработал у много­численных поклонников пруссачества прежде всего военными по­бедами, результатом которых было значительное округление тер­ритории Пруссии и увеличение ее населения (с 2 до 5 с лишним млн. человек). Первым его агрессивным актом, за которым последовало много других, был захват Силезии, польской территории, входившей тогда в состав Австрии. Этим Пруссия бросала открытий вызов Австрии и развя­зывала целую серию войн между обоими крупнейшими герман­скими государствами, войн, нанесших большой ущерб делу един­ства Германии.

Место и время первого удара Фридрих II выбрал очень про­думанно. Воцарение Фридриха совпало со смертью императора Карла VI, после чего австрийский престол заняла дочь покойного Мария Терезия. Это создало для Австрии серьезные трудности, потребовав признания другими государствами законности восше­ствия женщины на трон. Прусский король потребовал за приз­нание прав Марии Терезии на престол Силезию, а получив отказ, двинул туда свои войска. Цели этого захвата были многообразны. Прежде всего, по величине территория Силезия превышала Бранденбург и Восточную Пруссию, вместе взятые; к тому же она была и значительно богаче — плодородна и довольно развита в промышленном отношении.

Не меньшее значение Фридрих II придавал стратегическому положению Силезии. В руках Австрии Силезия была плацдармом, своим северным кон­цом врезавшимся между Берлином и Познанью и охватывавшим Бранденбург с флангов. Лишь овладев ею, прусские властители могли думать о дальнейшей экспансии на Восток. А эта задача была всегда актуальна для прусских колонизаторов.

Начиная свою авантюру, Фридрих II дал заверения француз­скому королю, что «поделится с ним, если останется в выигрыше»¹. Франция, заинтересованная в ослаблении Австрии, обещала под­держку. Вскоре между Францией, Пруссией, Испанией и Бавари­ей было заключено соглашение о разделе «австрийского наслед­ства»; предполагалось, что союзники нанесут Марии Терезии сокрушительное поражение². В 1741 г. прусская армия действи­тельно одержала победу над австрийцами у Мольвица. Но она была достигнута вовсе не благодаря полководческому гению ко­роля, а благодаря стой­кости и выдержке пехоты под командованием генерала Шверина. В ходе битвы пехота сумела выстоять против натиска кавалерии и взять над ней верх.

Но французы явно недооценивали «способностей» Фридриха II или были мало знакомы с историей дома Гогенцоллернов и методами, при помощи которых те сумели создать свое государство. В то время как французы продолжали военные действия, Фрид­рих II завязал сепаратные переговоры с Марией Терезией и в июне 1742 г. втайне от своих союзников заключил с ней сделку по поводу Силезии³. Взамен Пруссия вышла из войны.

Этот маневр был, однако, вовсе не последним в политике Прус­сии периода войны за «австрийское наследство». Прошло немно­го времени, и Фридрих, отнюдь не собиравшийся удовлетвориться захваченным, вновь круто переменил фронт и, разорвав согла­шение с Австрией, возобновил войну против нее. Он заручился поддержкой англичан и при их помощи получил всю Силезию, добившись, таким образом, своей цели. Но фортели Фридриха в ходе войны не прошли для Пруссии бесследно. В лице правите­лей Австрии он приобрел заклятого врага: Мария Терезия гово­рила, что не пожалеет ничего, но вернет себе Силезию. Вероломство прусского короля сильно повлияло и на позицию Франции, правители которой поняли, что Пруссия весьма опасный сосед и в связи с этим стали на путь улучшения своих отношений с Австрией. Пруссии это не сулило ничего хо­рошего.

Между тем захват Силезии мыслился прусскими властителя­ми лишь как прелюдия к осуществлению гораздо более обширных замыслов. Фридрих II стремился превратить Польшу в вассала Пруссии, захватить Чехию, отняв ее у Австрии, прибрать к рукам Курляндию, посадив там в качестве герцога своего брата Генри­ха. Реализация этих планов превратила бы Пруссию в сильней­шее государство Центральной и Восточной Европы. Ближайшим объектом нападения он избрал Саксонию, экономическое разви­тие и стратегическое положение которой делали ее заманчивей­шей добычей. Стремясь ослабить Саксонию, Пруссия в течение многих лет вела против нее ожесточенную экономическую войну. С начала же 50-х годов Фридрих II начал военную и дипломати­ческую подготовку к ее захвату.

В 1755 г. прусский король предложил Людовику XV смелый план: Франция захватывает Бельгию, прусская армия тем вре­менем вторгается в Богемию, входившую в состав Австрии, а за­тем завладевает всей Германией. Это побудило Францию отказаться от ве­ковой враждебности к Австрии и пойти на сближение с ней.

Благодаря усилиям австрийского канцлера Кауница стала скола­чиваться антипрусская коалиция в составе Франции, Австрии, России и Польши, которая была в то время объединена личной унией с Саксонией; позднее в коалицию вошла также Швеция. «Коалиция Кауница», как ее принято называть, обладала боль­шой силой и представляла серьезную опасность для Пруссии¹.

Но Фридрих II, одним из свойств которого были быстрота и решительность в действиях, опередил своих противников. В 1756 г. он заключил соглашение с Англией, предоставившей ему субсидии для ведения войны. В том же году Фридрих II без объявления войны, в традиционном для прусских милитаристов духе, напал на Саксонию и тем самым развязал европейскую войну — так называемую Семилетнюю.

Стратегия Фридриха II строилась на использовании разногла­сий противников, чтобы бить их поодиночке. Вначале это удалось: саксонский курфюрст капитулировал перед прусской армией. Но уже в 1757 г. военное счастье стало для нее весьма переменчивым, ибо ей пришлось бороться на нескольких фронтах.

Фридрих был поставлен на грань катастрофы; сам он едва успел спастись бегством и помышлял о самоубийстве. Его спасло лишь нежелание союзников дальше вести затянувшуюся войну.

Семилетняя война завершилась Губертсбургским миром, заклю­ченным в 1763 г. между Австрией, Пруссией и Саксонией на ос­нове довоенного положения этих государств. Главным результа­том войны, стоившей жизни десяткам тысяч людей, было утверж­дение Пруссии в качестве государства, по силе не уступавшего Австрии. Их соперничество за преобладание в Германии предвещало новые столкновения.

Разрушения и ущерб, причиненные войной, были очень вели­ки. Однако на устранение ее последствий власти ассигновали не слишком много средств. Но по-прежнему главное внимание короля было уделено увеличению и усовершенствованию армии. Уже в 1767 г. было предпринято расширение ее состава¹. Если при его предшественниках Пруссия имела войско, лишь относитель­но превосходившее армии других крупных европейских держав, то при Фридрихе II прусская армия уже претендовала на абсо­лютное превосходство. К концу царствования «старого Фрица» вооруженные силы Прус­сии насчитывали 186 тыс. человек; их содержание обходилось в 13 млн. талеров в год, иначе говоря поглощало ²/₃ государствен­ных доходов².

Деньги, расходовавшиеся на военные нужды, все более превращали Пруссию в подобие военного лагеря.

После благополучного для Пруссии завершения Семилетней войны стали более реальными планы Фридриха II в отношении Польши, которая все более слабела из-за глубоко антинациональ­ной политики дворянства — шляхты. Фридрих говорил, что «Польшу надо облупить, как кочан капусты, лист за листом». Для начала он ставил себе целью отторгнуть от Польши Западную Пруссию, чтобы лишить ее выхода к морю и связать воедино свои главные владения. Захват польских земель диктовался, кроме того, сугубо экономическими соображениями — стремлением по­давить конкуренцию польского хлеба, который продавался по более низким ценам.

Замыслы властителей Пруссии во многом совпадали с плана­ми русского царизма, особенно после того, как его попытки поставить всю Польшу под свое влияние не принесли успеха. По первому разделу Пруссия получила польские земли по нижнему течению Вислы, соединявшие Восточную Пруссию с ос­тальной территорией королевства.

Присоединение новых польских земель, отвечавшее классовым потребностям прусского юнкерства, глубоко противоречило на­циональным интересам складывавшейся немецкой нации. Оно усиливало феодально-милитаристские силы, препятствовало про­грессивному развитию Германии.

Значение Пруссии в империи теперь поднялось высоко. Пруссия была сильнее Австрии. В 1785 г. Фридрих II добился образования «Союза князей», направленного против поползновений Австрии захватить южные немецкие государства. Это был шаг, еще более укрепивший Пруссию.

Таким образом, к концу XVIII в. в раздробленной на огромное множество го­сударств Германии росла военная мощь хищной и агрессивной военно-феодальной Пруссии. Слабые реформы не поколебали основ крепостнических отношений. Зачатки капитализма не могли развиться в сильный уклад. Не могла сложиться и немецкая нация.

Пруссия была государством, утверждавшим свою мощь при помощи особенно насильственных форм социального и националь­ного угнетения. У власти здесь стояли самые реакционные и агрес­сивные элементы феодального класса. Особая опасность Пруссии для Германии и для ее соседей проистекала из противоречия меж­ду относительно небольшими экономическими возможностями этого государства и его непомерными претензиями. Бурное возвы­шение Пруссии во времена Фридриха II уже несло в себе семена скорого ее разгрома и падения в 1806 г.