Глава 4 от первобытности к государству

1. Эгалитарные и неэгалитарные общества

Многочисленные исследования этнографов-антропологов показали, что господствовавшие в эпоху Нового времени представления о перво­бытности (гоббсовская идея «войны всех против всех» или миф Ж.-Ж. Руссо о «золотом веке» свободного дикаря) являются умозри­тельными абстрактными схемами, не имеющими под собой реальной почвы. В любом человеческом обществе имеются свои механизмы об­щественного контроля и власти. Существуют разные теории эволюции систем лидерства и власти в доиндустриальных обществах.

В первой главе уже говорилось о популярной на Западе схеме эво­люции политических форм Э. Сервиса, которая включает пять следу­ющих типов общества: локальная группа, община, вождество, архаиче­ское государство и государство-нация. Однако далеко не все зарубеж­ные исследователи разделяют взгляды Сервиса. Существует несколько менее модная концепция М. Фрида, выделившего стадии эгалитарного, ранжированного, стратифицированного и государственного общества. Некоторые авторы полагают, что формы политической организации архаических обществ были намного разнообразнее и уверенно можно говорить только о разделении на эгалитарные и иерархические общества. Наконец, немалая часть зарубежных исследователей вообще скеп­тически относится к возможности создания универсальных типологий.

В нашей стране было принято делить первобытные общества на раннепервобытные (охотники, собиратели, рыболовы), позднепервобытные {ранние земледельцы и скотоводы и ряд рыболовов) и предклассовые*.

Что касается послепервобытных обществ, то здесь между отечест­венными исследователями единства не было. Официальная советская наука выделяла четыре типа государства — рабовладельческое, феодальнее, капиталистическое и социалистическое. Сторонники азиатского способа производства добавляли пятый тип и располагали его между рабовладением и феодализмом. Ряд ученых объединяли все докапитали­стические послепервобытные общества в единую стадию. И лишь не­многие развивали многолинейную интерпретацию всемирной истории, писали о параллельной эволюции нескольких типов обществ.

Охотники-собиратели

Самые простые формы общественной жизни были характерны для охотников-собирателей. Как правило, это были группы численностью в несколько десятков человек, которые вели преимущественно подвиж­ный способ существования в пределах определенной территории, сосре­дотачиваясь вокруг зоны расположения ресурсов. Их основу составляли неустойчивые парные семьи. Вся деятельность внутри данных групп осуществлялась, как правило, в рамках семьи на основе половозрастно­го разделения труда: мужчины занимались охотой и рыболовством, женщины — собирательством и ведением домашнего хозяйства, стари­ки — обучением детей.

Система расселения зависела от характера концентрации ресурсов и внешней опасности. В одних случаях семьи могли проживать отдель­но, периодически собираясь для решения совместных вопросов (распре­деление территорий, совместные обряды и т. д.). В других случаях чле­ны группы могли проживать совместно на общей стоянке. Некоторые формы деятельности предполагали кооперацию семей и временное руководство (например, загонная охота). Ряд дефицитных материалов (соль, обсидиан и т. д.) мог стать объектом торговли на больших рассто­яниях. Благодаря эпизодической кооперации, бракам, периодически про­водимым совместным праздникам и ритуалам, обмену ресурсами, про­дуктами и изделиями складывались сети взаимных обязательств между семьями и группами.

Никаких формальных органов принуждения и контроля в таком обществе не существовало. Во главе группы из некоторого количества семей мог находиться наиболее авторитетный из ее членов — самый опытный или умелый.

Типичным примером данного типа лидерства является предводитель эскимосов нетсиликов в Американской Арктике инху-аматак. В переводе этот термин означает «тот, кто думает». Инху-аматак руководил коллективными рыбалками и охотами на тюленей и на оленей карибу. Он также назначал время и маршруты перекочевок, определял места сезонных стоянок. Его жена часто выступала в качестве перераспределителя добычи между семьями. Однако все решения инхуаматак принимал после длительных согла­сований со всеми взрослыми мужчинами. По причине отсутствия сколько-нибудь действенных механизмов формального контроля он стремился достичь максимального согласия среди всех членов группы. Его влияние было наиболее сильным на молодежь и близких родственников (Файнберг 1986: 219—220)*.

Нередко на предводителя возлагались функции проведения ритуалов и колдовства. Иногда бремя лидерства могли брать на себя шаманы. Гораздо реже общества охотников и собирателей могли возглавляться формальным, иногда наследственным лидером (например, у яруро Вене­суэлы, аборигенов Западной Виктории в Австралии). Но и в этом случае, если наследник не обладал необходимыми для предводительства каче­ствами, главарем группы избирался более подходящий кандидат.

Вследствие низкой плотности населения степень развития конкурен­ции между отдельными индивидами и группами бывает относительно невысока. Однако когда численность населения возрастает и конкурен­ция за ресурсы увеличивается, возрастают как трения между отдельны­ми индивидами, так и столкновения между группами. Чаще всего кон­фликты возникают из-за территориальных разногласий, мщения за убийство или обиды, умыкания женщин.

Внутренние ссоры решались разными способами. Они могли регули­роваться как самостоятельно, без вмешательства третьих лиц, так и путем вовлечения в решение конфликта более авторитетных членов коллектива. К лицу, проявлявшему излишнюю агрессивность либо на­рушавшему сложившиеся нормы, могли быть приняты различные меры воздействия: порицание, насмешки, поддразнивание. У эскимосов, например, вору давали новое имя по названию похищенной вещи. Фи­зическое воздействие также теоретически могло быть одним из мето­дов наказания, хотя необходимо иметь в виду, что доисторические кол­лективы стремились гасить возможные конфликты, чтобы воспрепят­ствовать распаду группы. В самом крайнем случае провинившегося изгоняли из группы.

Исследования последних десятилетий показали значительную вари­ативность политической сложности локальных групп. Одни из них дей­ствительно отличались эгалитарной социальной организацией, равенст­вом всех его членов (африканские бушмены, хадза). Для других об­ществ (например, аборигенов Австралии) было характерно сосредото­чение лидерства в руках взрослых мужчин, развитие внутреннего по­ловозрастного неравенства, наличие у взрослых мужчин монополии на информацию. Впрочем, даже в рамках одной общей модели могли существовать различные модификации. У тех же австралийских або­ригенов периодически встречались лица с яркими лидерскими качест­вами. Они добивались от своих сородичей беспрекословного подчине­ния. Следствием этого могли быть определенные изменения в структуре общины, активизация набегов на соседей, пренебрежение традицион­ными нормами. Однако после смерти подобного лица нередко все воз­вращалось на круги своя (Артемова 1987; 1991; 1993).

Оседлые рыболовы

Из обществ с присваивающей экономикой особенное место занима­ют высокоспециализированные оседлые рыболовы к охотники на мор­ских животных. В ряде случаев они имеют настолько стабильные источ­ники своего существования (например, лососевых рыб) и методы дли­тельного хранения пищи, что это дает им возможность создать слож­ную неэгалитарную организацию с развитым статусным неравенством, иерархической социальной организацией, наследственной властью вож­дей (индейцы северо-западного побережья Америки — квакиютли, тлин-киты, оседлые рыболовы Флориды, население перуанского побережья, предки остяков Западной Сибири и проч.).

Археологическими раскопками и этнографическими исследования­ми в этих обществах зафиксирована развитая дифференциация, иерар­хия поселений, крупномасштабное строительство (ритуальные насыпи и святилища, элитные курганы, укрепления вождей и проч.), появление специализированных ремесленников, обслуживающих знать, наличие пышного церемониала. Мортон Фрид относил подобные общества к «ранжированным». Иногда столь высоко развитую социальную органи­зацию можно было создать на основе высокоэффективного собиратель­ства. Таковы, например, собиратели саго Новой Гвинеи. Дикое саго высокоурожайно, и за сравнительно небольшой период времени мож­но было создать большой запас продуктов*.