Введение

Данная работа посвящена крайне сложной и объемной теме «Казачество в концепциях российской истории С.М.Соловьева и Н.И.Костомарова».

В этой работе необходимо дать анализ деятельности двух русских историков – Костомарову и Соловьёву, посвященной разработкам проблемы казачества :

• Причина возникновения казачества

• Роль казачества в событиях российской истории

Также необходимо сравнить взгляды историков, с целью выявления общих точек зрения и разницы между ними.

Актуальность этой темы связана с проблемой казачества. История казачества во все времена была одной из приоритетных исследовательских проблем отечественной историографии. Однако авторы трудов по казачьей истории практически не изучали ее как комплексную проблему, ограничивая свои исследования узкими хронологическими и географическими рамками, обращаясь, к примеру, к международной ситуации в Северном Причерноморье или Дальнем Востоке. Отсюда и «смешение понятий», и односторонние подходы, и отсутствие консенсуса по базовым терминам и понятиям, от которых оказались несвободны и дореволюционные, и советские, и эмигрантские, и современные историки.

С. М. Соловьев, и Н.И.Костомаров были историками российской государственности, а потому казачество интересовало их в первую очередь как исторический конкурент политических и управленческих институтов России, как вызов антигосударственных «воровских» сил государству.

Для реализации поставленной цели необходимо решить ряд задач:

• Историософские основы исторических взглядов Н.И.Костомарова и С.М.Соловьева

• Показать точку зрения С.М.Соловьева на роль казачества в истории России

• Показать точку зрения Н.И.Костомарова на роль казачества в истории России

• Сравнить взгляды историков и выявить общее и различия между ними

I Глава «Общие концепции отечественной истории с.М.Соловьева и н.И.Костомарова»

Рассмотрим личность и историософские взгляды Соловьёва С.М.

Соловьев Сергей Михайлович (1820, Москва - 1879, там же) - историк. Родился в семье священника. В 1828 был записан в духовное училище, но учился дома. Более всего увлекался историей и к 13 годам 13 раз прочел "Историю государства Российского" Н.М. Карамзина. В 1833 отец выписал Соловьева из духовного звания и определил его в 1-ю Московскую гимназию.

В 1838 окончил гимназический курс занесением имени на Золотую доску и поступил на историко-филологическое отделение философского факультета Московского университета, где слушал лекции М. П. Погодина, Т.Н. Грановского и др. Окончив университет в 1842, Соловьев принял предложение поехать за границу в качестве домашнего учителя в семействе графа А.Г. Строганова.

Так Соловьев получил возможность послушать в университетах Франции и Германии лекции крупнейших историков Западной Европы: Л. Ранке, Ф. Гизо, Ж. Мишле, Ф. Шлоссера.

В 1845 Соловьев защитил магистерскую диссертацию и стал преподавать в. Московском университете. В 1847 стал доктором и профессором и занимал кафедру русской истории более 30 дет. Соловьев был деканом историко-филологического факультета и ректором, преподавал русскую историю великим князьям, в 1870 добавил себе обязанности директора Оружейной палаты.

Избранный в 1872 в академики, Соловьев в конце жизни являлся председателем Общества истории и древностей российских.

Но главным делом, которому Соловьев подвижнически подчинил свою жизнь, было написание "Истории России с древнейших времен". С 1851 по 1879 вышло 29 томов (последний - посмертно) этого грандиозного труда - энциклопедии русской истории. Глава большой семьи (12 детей), Соловьев трудился без выходных и праздников, не позволяя себе тратить на сон более 7 часов. Педантично распределяя день по часам, он успевал сотрудничать в журналах, готовить лекции, работать в архивах и выдавать каждый год по новому тому "Истории...". Работая над ней, Соловьев стремился "объяснить каждое явление из внутренних причин", т.е. последовательно проводил принцип историзма, понимая историю, как органичное и закономерное развитие. Историю народа Соловьев видел в истории развития государства. Патриот-монархист, человек глубоко верующий, Соловьев был либералом-западником, выступавшим за прогресс, реформы, преобразования, идущие сверху, видя образец в реформах Петра I. Деятельность этого царя стояла в центре научных интересов Соловьева.

«История России с древнейших времен» осветила нашу историю столь подробно, отразила жизнь как государства, так и народа настолько детально, что не утратила своего научного значения до наших дней. Историк изучил и процитировал в своей грандиозной работе такое количество документов, что мы сейчас можем использовать его книги как исторический источник. Главное место в ней отведено истории государей и их власти, а также истории внешней, военно-дипломатической, хотя и о внутренней истории говорится немало. Соловьев принадлежал к так называемой «государственной школе» и считал, что государство имеет самодовлеющий характер и выполняет свои функции в интересах всех, являясь воплощением истории народа.

Идеалом Соловьева была сильная государственная власть, способная обеспечить экономическое развитие страны, охранить родину от завоевателей, реализовать внешнеполитические интересы страны, обеспечить правопорядок внутри государства. Естественно, что Петр Первый был для Соловьева одним из любимых героев отечественной истории.

Соловьев С.М. - историк, чьи общие воззрения сложились под воздействием философии Гегеля. Идея единства и развития мировой цивилизации, убеждение в закономерности и познаваемости исторического процесса, поиск противоборствующих начал в русской истории - дань философии истории Гегеля. Русская история, написанная, "как писались истории государств в Западной Европе", - это история, в основу которой положена гегелевская схема развития человечества. Национальная история у Соловьева, как и у Гегеля, неразрывно связана со всеобщей и освещается теорией прогресса.

Идея прогресса - кумир XIX века. У молодого Соловьева она получила конкретное воплощение в родовой теории и шире - в той системе воззрений, что принято называть государственной школой в русской историографии.

Николаевское время располагало к размышлениям. "Писать было запрещено, путешествовать запрещено, можно было думать, и люди стали думать",- пояснял Герцен. Философский искус последекабристского поколения не был самоцелью, в любомудрии искали ключ к познанию российской действительности. В эти годы (1839г.) Соловьев был в числе лучших студентов II-го курса историко-филологического отделения. Беспокойная атмосфера студенческих исканий была хорошо знакома Соловьеву: "Время проходило не столько в изучении фактов, сколько в думании над ними, ибо у нас господствовало философское направление; Гегель кружил всем головы, хотя очень немногие читали самого Гегеля, а пользовались им только из лекций молодых профессоров. И моя голова работала постоянно; схвачу несколько фактов и уже строю на них целое здание. Из гегелевских сочинений я прочел только "Философию истории "; она произвела на меня сильное впечатление ".

Соловьев не только прочел " Философию истории ", но и сделал из нее обширные выписки. Некоторое время он мечтал о соединении философии Гегеля с православием: "Религиозное чувство коренилось слишком глубоко в моей душе, и вот явилась во мне мысль - заниматься философией, чтобы воспользоваться средствами ее для утверждения религии, христианства".

Увлечение философией не переросло у Соловьева в серьезные занятия ею. Юношеские мечты об основании новой философской системы довольно скоро померкли: "Отвлеченности были не по мне: я родился историком".

Однако он на всю жизнь сохранил интерес к философии истории, к теоретическим аспектам познания. От Гегеля он воспринял понимание всемирной истории как единого, органического, закономерного процесса прогрессивного развития человечества. Соловьев верил, что история подчинена законам разума и должна быть изучаема историками с этой точки зрения. Он был убежден в познаваемости исторических событий, твердо придерживался фактов в научном исследовании.

Влияние гегелевских идей было столь долгим и глубоким, что поздняя работа Соловьева "Наблюдения над историческою жизнью народов" представляла собой в первоначальном виде как бы осколок с "Философии истории".

Общий интерес и важное значение для характеристики исторических воззрений Соловьева имеют статьи, относящиеся к области философии истории и переизданные в книге, озаглавленной " Сочинения С.М. Соловьева " (СПб, 1882).В статьях под заглавием "Начала русской земли", начатых за два года до смерти, Соловьев думал дать полную философию русской истории; к сожалению, он успел написать только две главы.

Автор нашу отсталость, медленность развития объясняет обширностью территории. Соловьев говорил, что Россия есть обширнейшее государство в мире, поэтому чрезвычайная величина органического тела заставляет предполагать особенные условия для поддержания его строя, равновесия частей, заставляет опасаться за существование этих условий в достаточной степени, за прочность тела, заставляет опасаться возможного раннего его распадения. Если обширное государство произошло путем завоевания разных народов одним каким-либо, то непрочность его очевидна; если произошло путем распространения одного народа по обширной стране - народа, постепенно крепнущего в своем государственном строе, то это явление предполагает чрезвычайную медленность движения, отсталость сравнительно с другими государствами, занимающими меньшую область, ибо все государственные отправления в обширной области должны совершаться медленно, особенно когда государство представляет обширную страну с относительно небольшим, разбросанным по ней народонаселением; при таком отношении в несплоченные ряды народонаселения удобно проникают чуждые, неудобоваримые в народном организме элементы; кроме того, несплоченные части народонаселения должны приводиться в связь и общее движение внешней силой, отчего правительственная деятельность должна достигать крайнего напряжения, не встречая подмоги в крепко сплоченной массе народонаселения. Внутренний процесс развития совершается здесь чрезвычайно медленно, равновесие между частями устанавливается очень нескоро, жизненные силы народа по разным обстоятельствам приливают то к тому, то к другому концу, вследствие чего происходит перенесение правительственных центров, столиц.

Соловьев смотрел широко на задачу историка. Он считал, что история есть наука народного самопознания. Самый лучший способ для народа познать самого себя - это познать другие народы и сравнить себя с ними; познать же другие народы можно только посредством познания их истории. Познание это тем обширнее и яснее, чем большее число народов становится предметов познания, и естественно рождается потребность достигнуть полноты знания, изучить историю всех народов, сошедших с исторической сцены и продолжающих на ней действовать, изучить историю всего человечества, и таким образом история становится наукой самопознания для целого человечества".Но для того, чтобы история была действительно такой наукой, историк должен изучать прошлое беспрепятственно, не покорствуя интересам настоящей минуты, не искажая исторических явлений, не затемняя, не извращая законов их. Историк должен обращать внимание на все стороны народной жизни.

Соловьев утверждал, что успех в изучении истории зависит от многостороннего взгляда вообще, но от того, что мы глядим на одну сторону явления и спешим из этого рассматривания вывести наше заключение, вывести общие законы, объявляя другие взгляды ложными. Взгляд вполне правильный есть взгляд всесторонний. Историк должен обращать внимание на природу страны, так как влияние ее на жизнь народа бесспорно; но народ не находится в исключительной зависимости от природы; он изменяет природные условия, выбирает местность, которая представляется ему наиболее подходящей, поэтому нельзя терять из виду характер, природные наклонности народа. Историк должен следить за умственным развитием страны, он должен уяснить, что сделало эту страну способной к умственному развитию, вследствие чего умственное развитие приняло то или другое направление. Правительство представляет существенную сторону жизни народа. Правительство в той или другой форме своей есть произведение исторической жизни известного народа, есть самая лучшая поверка этой жизни. Как скоро известная форма правительственная не удовлетворяет более потребностям народной жизни в известное время, она изменяется с большим или меньшим потрясением всего организма народного.

Правительство, какая бы ни была его форма, представляет свой народ, в нем народ олицетворяется, и поэтому оно было, есть и будет всегда на первом плане для историка. Распоряжения правительства, его удачные меры или ошибки могущественно действуют на народ, содействуют народной жизни или препятствуют ему, принося благоденствие большинству или меньшинству, или навлекая на них бедствия.

Именно поэтому, считал Соловьев, так важны для историка, так внимательно им изучаются, будь то неограниченный монарх, будь то любимец этого монарха, будь то ораторы, вожди партий в представительных собраниях, министры, поставленные во главе управления перевесом той или иной партии в народном правительстве, будь то президент республики. Историк, имеющий на первом плане государственную жизнь, на том же плане имеет и народную жизнь, ибо отделять их нельзя; народные бедствия не могут быть для него неважными чертами уже и потому, что они имеют решительное влияние на государственные отправления, затрудняют их, бывают причинами расстройств государственной машины, что вредным образом действует на народную жизнь.

В чем же видел Соловьев сущность исторического процесса? В развитии, прогрессе. Правда, он отрицал бесконечный прогресс или, лучше сказать, он находил, что бесконечный прогресс нельзя считать научным выводом, потому что он не опирается на твердые научные данные.

По его мнению, европейские народы, следуя общим законам природы, должны когда-нибудь вымереть, и мы не имеем права утверждать, что племена монгольские, малайские или негритянские могут перенять у арийского племени дело цивилизации и вести его дальше. Но историческими народами он называл те, которые имеют способность развиваться. Соловьев сравнивал народную жизнь с постоянно развивающимся организмом.

В жизни народов, по мнению Соловьева, как в жизни каждого живого организма, как в жизни человека, можно различать разные возрасты, преимущественно юность и возмужалость (за которой следуют старость и смерть), период чувства и период мысли.

В первой половине народ живет, развивается преимущественно под влиянием чувства. Это время - время сильных страстей, сильного движения, имеющего результатом зиждительность, творчество политических форм. Здесь куются памятники народной жизни, закладываются прочные фундаменты.

Наступает вторая половина народной жизни: народ мужает, и господствовавшее до сих пор чувство уступает свое господство мысли. Сомнение, стремление поверить в то, во что прежде верилось, что признавалось истинным, задать вопрос - разумно или неразумно существующее, потрогать, пошатать, что считалось до сих пор непоколебимым, знаменует вступление народа во второй период, период мысли.

Понятно, что при взгляде на историю как на внутренний процесс, происходящий в народном организме, Соловьев не мог приписывать великим людям преувеличенного значения, но в то же время он указывал на влияние, какое отдельные личности имеют на общий ход истории.

По мнению Соловьева, в жизни народов бывают времена относительно тихие, спокойные, но вдруг обнаруживается необыкновенное движение, и дело не ограничивается движением внутри известного народа, оно охватывает и другие народы, которые претерпевают на себе следствия движения этого народа. Человека, начавшего это движение, совершавшего его называют великим. В то время, когда народы живут в первый возраст своего бытия, тогда великие люди являются существами сверхъестественными, полубогами.

Понятно, что при таком представлении великий человек является силой, не имеющей никакого отношения к своему веку и своему народу, - силой, действующей с полным произволом: народ безусловно, бессознательно подчиняется ей. Христианство и наука, утверждает Соловьев, дают возможность освободиться от такого представления о великих людях. Христианство запрещает верить в богов и полубогов; наука указывает, что народы живут, развиваются по известным законам; что в известные времена они требуют известных движений, перемен, более или менее сильных.

При таких движениях и переменах, при таком переходе народа от одного порядка жизни своей к другому, люди, одаренные наибольшими способностями, оказывают народу наибольшую помощь: они яснее других сознают потребность времени, необходимость перемен, движения и силой своей воли побуждают и влекут меньшую братию, тяжелое на подъем большинство, робкое перед трудным и новым делом. Как люди, они должны и ошибаться в своей деятельности, и ошибки эти тем виднее, чем виднее эта деятельность; иногда по силе природы своей и силе движения, в котором они участвуют на первом плане, они ведут движение за пределы, назначенные народной потребностью и народными средствами; это производит известную неправильность, остановку в движении, часто заставляет делать шаг назад, что мы называем реакцией; но эта неправильность временная, а заслуга вечная. Таким образом, великий человек является сыном своего времени, своего народа; он теряет свое сверхъестественное значение; деятельность его получает великое значение, как выводящая народ на новую дорогу, необходимую для продолжения его исторической жизни.

Как можно заметить, здесь выражен вполне исторический взгляд на великого человека, примиряющий крайние воззрения, несогласный с теми, для кого история есть исключительное дело героев, и с теми, кто отрицает всякое значение отдельной личности, влияние ее на общий ход событий.

Признавая блага цивилизации и необходимость прогресса, Соловьев, естественно, не мог согласиться с теми, кто восхвалял старинные порядки и признавал общество не к дальнейшему развитию, а к возвращению назад.

Восставая против германофильства, Соловьев не мог сочувствовать славянофильству, в котором видел точно также протест против прогресса. По его мнению, Русские люди древнего допетровского времени не были варварами. Варварский народ тот, который сдружился с недостатками своего общественного устройства, не может понять их, не хочет слышать ни о чем лучшем; напротив, народ никак не может называться варварским, если при самом неудовлетворительном общественном состоянии сознает эту неудовлетворительность и стремится выйти к порядку лучшему. Предки наши никогда не утрачивали европейско-христианского образа, всегда были борцами за цивилизацию.

Допуская, что русский народ развивается, как все европейские народы, нельзя признавать научным мнения славянофилов, будто существовало какое-то самобытное русское просвещение, от которого отказались в новое время, и вследствие заимствованного нами чуждого нам европейского образования явилось неуважение к святости правды, будто петровская реформа совершилась насильственно, Петр совратил народ с настоящего пути, будто мы должны чуждаться Европы, храня свою самобытность; это равносильно отрицанию науки и просвещения, это - протест против прогресса.

На это Соловьев возражал: "Назначение человека - жить в обществе, что только в обществе себе подобных при постоянном и беспрепятственном размене мыслей и плодов своей деятельности, при разделении занятий, при взаимном вспомоществовании может он развивать свои способности, извлекать из них всевозможное для себя и для других добро. Но что справедливо в отношении к одному человеку, то справедливо и в отношении к целому народу, который также может развиваться и совершенствовать свой быт и в нравственном, и в материальном отношении только в обществе других народов".

Что мы замечаем в народе, который живет особняком? Застой, ибо только разнообразное, новое, противоположное оживляет мысль и деятельность народа; однообразие форм, господствующее в народе, который живет особняком, необходимо усыпляет мысль и заставляет смотреть человека и целый народ на это постоянство форм, как на нечто необходимо вечное, носящее в самом себе условие самостоятельности и вечности, одним словом, как на нечто божественное.

Древнее русское общество, несмотря на величие подвигов, совершенных им в деле внешнего государственного созидания, не могло двигаться далее на пути нравственных и материальных улучшений, не вступив в семью европейско-христианских народов, да и по своему характеру не могло не вступить в эту семью при первой возможности. Соловьев доказывал славянофилам, что их взгляд на Петра Великого так же ненаучен, как старинное воззрение, будто Петр привел Россию от небытия к бытию.

Он говорил, что люди, которые обнаружили несочувствие к делу Петра, вместо противодействия крайности приведенного взгляда, перегнули дугу в другую сторону. Россия по новому взгляду не только не находилась в небытии до Петра, но наслаждаясь бытием правильным и высоким, все было хорошо, нравственно, чисто и свято; но вот явился Петр, который нарушил правильное течение русской жизни, уничтожил ее свободный, народный строй, попрал народные нравы и обычаи, заставил русских людей потерять сознание о своем, о своей народности. Опять божество, опять сверхъестественная сила, опять исчезает история народа, развивающаяся сама из себя по известным законам.

В развитии народов Соловьев придавал большое значение духовному началу и в материализме, часто господствующем в обществе, видел причину, приводящую к старческому бессилию и смерти. Соловьев отмечал, что материализм - это односторонность, узость и мелкость взгляда: удовлетворение физических потребностей становится на первом плане, человек перестает верить в свое духовное начало, собственное достоинство, в святость и неприкосновенность того, что лежит в основе его человечности.

Соловьев, как историк государственной школы, больше всего интересовался строением и развитием государственных институтов ( хотя в отдельных томах его труда есть прекрасные главы, специально посвященные " внутреннему состоянию русского общества " в разные периода его истории ). Да, он недооценивал простые формы народной жизни и движение народных масс. Его, восходящее к Гегелю, объяснение хода исторического развития не было строго материалистическим. Это только часть направленных против него упреков. Но корректны ли они в научном отношении? Соловьев сделал больше, чем любой другой историк России. Сделанное им - подлинная историческая наука. Соловьев ратовал за прогресс, он ополчался на тех, кто призывал наше общество назад к стародавним порядкам, он старался противодействовать материализму, поддержать веру в идеал, в торжество добра и правды. Широкий взгляд на историю и ее задачи, гуманные начала, которые он проповедовал, придают его сочинениям большое культурное значение; не только как автору "Истории России ", но и как поборнику истинного просвещения, как историку-мыслителю должно быть отведено ему почетное место в истории нашей литературы.

За более чем тысячелетнюю историю Русское государство прошло в своем развитии ряд этапов. Эти этапы оцениваются историками по разным основаниям. Так,

выдающийся историк С.М.Соловьев выделяет следующие основные этапы:

1. От Рюрика до Андрея Боголюбского- период господства родовых отношений в политической жизни (IX-XII вв.). 2. От Андрея Боголюбского до начала XVII в. - период борьбы родовых и государственных начал, завершившийся полным торжеством государственного начала. Этот период имел 3 стадии: а) от Андрея Боголюбского до Ивана Калиты (XII-XIV вв.) начальное время борьбы родовых и государственных отношений. б) от Ивана Калиты до Ивана III - время объединения Руси вокруг Москвы (XIV-XVI). в) от Ивана III до начала XVII в.- период борьбы за полное торжество государственного начала. г) с начала XVII до середины XVIII в. - период вступления России в систему европейских государств. д) с середины XVIII в. до реформ 60-х годов XIX в. - новый период русской истории. Периодизация С.М. Соловьева отражает прежде всего историю государственности.

Теперь необходимо рассмотреть личность и научные взгляды еще одного историка – Н.И.Костомарова.

Он родился 4 (16) мая 1817 года в слободе Юрасовка, ныне Ольховатского района Воронежской области, в семье помещика, отставного капитана Ивана Петровича Костомарова и крепостной Татьяны Петровны Мельниковой (впоследствии — Т. П. Костомарова). Будущий великий историк сменил много учебных заведений, большей частью по причине неудовлетворенности уровнем преподаваемых знаний. Из воронежского пансиона, куда его отдала мать, он перешел сразу в третий из четырех классов гимназии, а затем, в возрасте 16 лет, единственный из всех гимназистов поступил на историко-филологический факультет Харьковского Университета.

Не найдя и здесь серьезного преподавания, юноша погружается в античность и совершенствует языки, прибавив к ним итальянский, пока на третьем курсе не знакомится с новым профессором всеобщей истории М. М. Луниным, отныне судьбой Костомарова стала история.

Вспоминая впоследствии годы учебы в университете, ученый отмечал, что “если бы не было в университете Лунина, то время, проведенное в звании студента, надобно было бы считать потеряным”. (1)

Последние полгода до выпускных экзаменов Николай Иванович болел оспой и был сочтен умершим, но, еще нетвердо держась на ногах, прибыл на сессию: для дальнейшего пути в науку он должен был получить “степень кандидата за отличие”. Он сдал отлично все выпускные экзамены и уехал домой, где узнал, что лишен степени за оценку “хорошо” по богословию, полученную на первом курсе. В январе следующего 1837 года пересдал все экзамены и 8 декабря 1837 года Советом университета был утвержден в степени кандидата, о чем получил свидетельство 28 ноября 1838 года.

Одновременно, служа юнкером в Кинбурнском драгунском полку, он разобрал великолепный местный архив и подготовил к печати историю Острогожского казачьего полка с приложением основных документов, мечтая “составить историю всей слободской Украины”. (2)

“История сделалась для меня любимым до страсти предметом; я читал много всякого рода исторических книг, вдумывался в науку и пришел к такому вопросу: отчего это во всех историях толкуют о выдающихся государственных деятелях, иногда о законах и учреждениях, но как будто пренебрегают жизнью народной массы? Бедный мужик, земледелец-труженик, как будто не существует для истории; отчего история не говорит нам ничего о его быте, о его духовной жизни, о его чувствованиях, способе его радостей и печалей? <...> Но с чего начать? Конечно, с изучения своего русского народа; а так как я жил тогда в Малороссии, то и начать с его малорусской ветви. Эта мысль обратила меня к чтению народных памятников”.(3)

Осенью 1840г. Н. И. Костомаров сдал магистерский экзамен и получил разрешение писать диссертацию на избранную тему. В 1841г. Он подал на факультет исследование “О причинах и характере унии в Западной России”, которое через год было принято к защите. Но церковная власть, царская цензура и правительство пришли к выводу о том, что оно не достойно ученой диссертации как по характеру темы, так и по причине широко приводимого фактического материала о безнравственности духовенства, тяжелых поборах с народных масс, а главное — о восстаниях крестьян и казаков. По распоряжению министра просвещения С. Уварова все напечатанные экземпляры этой работы следовало уничтожить.

Н. И. Костомарову разрешили писать диссертацию на другую тему. Во второй диссертации Н. И. Костомаров провел, как он выразился, свою задушевную мысль “об изучении истории на основании народных памятников и знакомства с народом”, обращении к жизни народа в ее многообразии, тем самым поставив одним из первых в то время украинской историографии новую актуальнейшую проблему и занял в науке своеобразное место на общем фоне военно-административной истории. Весной 1843 г. Н. И. Костомаров подал на факультет диссертацию на тему ”Об историческом значении русской народной поэзии” и защитил ее. 13 января 1844 года он получил степень магистра исторических наук. Это была первая на Украине диссертация этнографического характера.

Основной задачей общества Н. И. Костомаров считал “распространение идей славянской взаимности как путями воспитания, так и путями литературными”. (4)

В июне 1864 г. Н. И. Костомаров после выступления на заседании Совета с пробной лекцией был единогласно утвержден преподавателем русской истории Киевсого университета, а с 1 августа того же года его утвердили адъюнктом на кафедре русской истории.

Основное требование Н. И. Костомарова к историку состояло в том, чтобы его труды имели целью “строгую, неумолимую истину” и не потакали застарелым предубеждениям национального чванства.(5) Относительно замечаний в его адрес о свободном обращении с источниками и сочинительстве истории, то именно в этом ученый видел призвание историка, ибо “сочинять” историю, по его понятию, значит “уразумевать” смысл событий, давать им разумную связь и стройный вид, не ограничиваясь переписыванием документов. Очертить в немногих главах, представить в сжатом виде исторические явления можно только тогда, считал он, когда мы изучили их подробности, когда мы владеем “большим запасом фактов”. Н. И. Костомаров признавал поступательное развитие человеческого общества и отрицательно относился к мнению о возможности поворота вспять хода исторической жизни. Но при этом ученый глубоко ошибался, с утверждая, что дело истории — исследовать причины частных явлений, а не причину причин. Он также отвергал теорию, согласно которой следует признавать в истории лучшим все, что случилось позже, но то, что уже свершилось, считал необходимым рассматривать, “как совершенное”.Отсюда, не обольщаясь отменой крепостного права в России, Н. И. Костомаров все же усматривал в этом событии новые зачатки в ее истории. Следовательно, костомаровская схема истории России построенная на теории борьбы двух начал (удельно-вечевого и единодержавного), не исключала своего продолжения.

Из современных ему историков Н. И. Костомаров выделял С. М. Соловьева как представителя государственного направления. Он подчеркивал его заслуги в установлении связей между новым временем и давно прошедшим. Ученый отметил вклад в русскую историю К. С. Аксакова, обратив внимание на “насильственное осветление” славянофилами старины. (6)

Н. И. Костомаров был религиозен, но, несмотря на это, понимал, что “религия, в вульгарном смысле, нисходила до ханжества или бессмысленной приверженности к символической букве” и в форме церкви освящала законность всех условий общественного и политического быта, в которых виделись темные стороны. Безосновательными порой для того времени было обвинения Н. И. Костомарова в сепаратизме, которые сам он находил несообразными и несправедливыми.

В 1862 г. Н. И. Костомаров взялся за издание научно-популярных книг для народа, в чем был поддержал Н.Г.Чернышевским. Он настойчиво обосновывал и в прессе полезность издания такой литературы. Данное предприятие материально поддержали М. Лазаревский, Ф.Метлинский и многие другие, но вышедший в 1863 г. Циркуляр министра внутренних дел Валуева, запрещавший издание литературы на украинском языке, вынудил его прекратить начатое дело. После 1847 года Н. И. Костомаров постоянно находился под наблюдением тайной полиции.

Основной костомаровской концепцией истории являлось признание у всех народов “федеративных начал”, из которых должна была сложиться федерация. Поэтому он придавал большое значение изучению “удельно-вечевого мира” и видел в этом “важнейшую подмогу для уразумения настоящего”, более того — для “практических целей и в настоящем, и в будущем”. (7)

С классовой точки зрения костомаровская федералистическая концепция идейно обосновывала борьбу за буржуазную республику или федерацию таких республик.

Н. И. Костомаров рассматривал Древнюю Русь не как федерацию, сложившуюся в политическое государство, а с наличием “федеративных начал”, из которых могла бы при определенных условиях сложиться федерация. Можно ли ручаться, замечал ученый, за совершенную прочность и незыблемую крепость новейших таких федераций, на которые указывают в опровержение нам, когда мы прилагаем этот термин к русской истории “удельно-вечевого уклада”, В воспоминаниях о Н. И. Костомарове довольно часто встречаем замечания по поводу того, что чем крупнее, импозантнее были события и явления конца 70-х — начала 80-х годов, тем упорнее он углублялся в изучение исторического прошлого, полагая, что, “не уразумев настоящим образом этого прошлого, нельзя уразуметь и настоящего”.(8)

В работе Костомарова Н.И. «Русская история в жизнеописании ее главнейших деятелей» прослеживается периодизация, основанная на родовом признаке лиц, правящих Россией:

1. Господство дома Св. Владимира.: X-XVI столетия

2. Господство дома Романовых до вступления на престол Екатерины II. XVII столетие

3. Господство дома Романовых до вступления на престол Екатерины II