Учебно-воспитательный процесс в гимназиях дореволюционной России

Вэто же время в «Журнале Министерства Народного Просвещения» в статье «Положение философии в нашей системе образования» отмечалось, что «…борьба за общеобразовательное значение классических языков… кончилась у нас самым благополучным образом. Устав классической гимназии приводится повсеместно

вдействие, и в настоящее время менее, чем когда-либо, можно опасаться за будущность нашего классического образования …»1.

Впредставлении Государственному совету в 1871 году граф Д. А. Толстой писал: «Вопрос между древними языками, как основой всего дальнейшего научного образования, и всяким другим способом обучения есть вопрос не только между серьезным и поверхностным учением, но и вопрос между нравственным и материалистическим направлением обучения и воспитания, а следовательно, и всего общества... Надлежащее понимание учениками преподанного им из всех других наук (кроме древних языков и математики), особенно же из естествоведения, почти ускользает из-под учительского контроля, почему здесь и возможно, с одной

стороны, развитие крайнего самомнения, а с другой – образование самых превратных воззрений»2.

Введение древних языков при условии острой нехватки языковедов в гимназиях потребовало от правительства срочных мер. Так как преподавателей древних языков в российских учебных заведениях не хватало, правительством были приглашены для преподавания этих предметов иностранцы.

К 1873 году Россия приглашает из Австрии около сотни филологов, знающих греческий и латинский языки. Однако и этого оказалось недостаточно. Тогда в 1878 году в Министерстве Народного Просвещения принимается решение пригласить на учительские должности по древним языкам австрийских и прусских немцев, имеющих дипломы об окончании курса филологических факультетов заграничных университетов и лишь с удостоверением «…в знании ими русского языка настолько, чтобы они были

всостоянии на нем преподавать древние языки».

1Журнал Министерства Народного Просвещения. Ч. CXXXIII. – СПб., 1867. – С. 373.

2Сборник постановлений. Т. V. – 1868. – С. 74.

91

Итак, острая потребность в преподавателях древних языков для проведения реформы подтолкнула Министерство Народного Просвещения воспользоваться иностранными специалистами, у большинства из которых знания русского языка были недостаточны. Но даже эта мера не могла установить нужного баланса. Вслед за этим правительство обращается в Лейпцигский университет, называвшийся сначала Лейпцигской семинарией в 1873 году, а впоследствии, в 1880 году, Русским филологическим институтом, с тем, чтобы было организовано особое высшее учебное заведение для подготовки учителей по древним языкам.

Так, в архивных источниках отмечается, что «…14 августа 1873 года Государю Императору благоугодно было утвердить… доклад по Министерству Народного Просвещения об учреждении русской филологической семинарии при Лейпцигском университете, как нового рассадника преподавателей для наших гимназий и прогимназий… в особенности по древним языкам, как главнейшему предмету гимназического курса…»1.

Таким образом, исполнителями классической реформы Министерства Народного Просвещения в 70-х годах XIX века, т.е. преподавателями древних языков российских гимназий, оказались

преимущественно иностранцы немцы, которые неудовлетворительно знали русский язык и, как правило, не практиковали его знание, несмотря на долговременное пребывание в стране.

Более того, как отмечал П. Ф. Каптерев, в Россию «…ехали учителя, составлявшие отброс, никуда не пристроившиеся дома, готовые за приличное вознаграждение учить в России, Японии, на Луне. Они беспощадно ставили единицы своим русским ученикам, но, как известно, были постоянным посмешищем у всех учащихся вследствие слабого знания русского языка»2.

Очевидно, что подобные учителя не могли полноценно духовно общаться со своими учениками, «…оплодотворить их ум и чувство…». Не понимающие друг друга учителя и ученики не могли «…составить один дружно работающий союз», а пред-

1ГАПО : Фонд 58. Опись 1. Дело 63.

2Каптерев, П. Ф. История русской педагогии (Глава XX. Общепедагогические идеалы в практике средней школы) [Электронный ресурс] / П. Ф. Капте-

рев. Режим доступа : www.portal-slovo.ru

92

ставляли собой «…две воюющие стороны, учителя действовали по преимуществу строгостью, ученики – хитростью».

Так, в это же время начальство Казанского учебного округа

вочередном отчете Министерству Народного Просвещения отмечало, что «…к числу существенных недостатков в преподавании по гимназиям следует отнести неимение кандидатов на учительские места…». Это обстоятельство вызывало приостановление преподавания некоторых предметов в учебных заведениях, в числе которых практически во всех гимназиях округа фигурируют греческий и латинский языки. В отчете также отмечается, что по латинскому языку «…слабее других успехи воспитанников

вэтом предмете были в Пензенской гимназии, по причине отсут-

ствия преподавателя и неудовлетворительного заменения его другим, за недостатком к тому средств…»1. Кроме того, отмечалось, что неуспешность преподавания языков в большинстве гимназий объясняется еще и тем, что «…многие преподаватели мало подго-

товлены к своей обязанности, главное не знакомы с русским языком, и большая часть определяются из иностранцев…».2

Таким образом, можно сделать вывод о том, что выполнение предписаний устава 1871 года в России вообще, а в провинциальной гимназии в частности, такой, как Пензенское учебное заведение, это было связано с преодолением очень многих трудностей, в том числе с решением вопроса нехватки учителей.

Однако следует отметить тот факт, что к 1875 году преподавание двух древних языков в Пензенской мужской гимназии всетаки стало происходить. Хотя, как заметил директор учебного заведения, «…учение много страдало и в настоящее время страдает от продолжительного не имения учителей и от перемен их...»3. Так, к примеру, отмечается, что вакансии по древним языкам не замещались с 1871 года. Если учесть тот факт, что именно на этот год приходились главные «классические» преобразования гимназического образования, можно утверждать, что гимназия Пензенской губернии в вопросах преподавания древних языков находи-

1Журнал Министерства Народного Просвещения. Ч. CXIV. – 1872. – С. 102.

2Там же. С. 102 103.

3ГАПО : Фонд 58. Опись 1. Дело 59.

93

лась в плачевном состоянии. Причем эта тенденция обозначилась еще в 60-е годы и усугубилась с введением устава 1871 года, который более четко обозначил необходимость введения греческого

илатинского языков в средние учебные заведения империи.

Вто же время Государственный совет заявлял министру о том, что МНП должно непременно озаботиться о наилучшей подготовке учителей для оптимального осуществления проектируемых мер к усовершенствованию системы преподавания в гимназиях. Также оно обязано следить за наличием преподавателей, которые действительно облегчили бы успешное прохождение курса, имея в виду не только заучивание учениками предметов, а толковое и сознательное их усвоение. Кроме того, Министерство Народного Просвещения должно употребить все усилия к пополнению учительского состава людьми, «…соединяющими хорошее знание предмета преподавания с любовью к науке и способностью передавать

еелегко и доступно своим ученикам. Без сомнения, эти педагоги должны вместе с тем быть проникнуты сознанием долга и воспи-

тать в молодом поколении людей нравственных и искренно патриотических»1.

Недостатки среднего образования обсуждали и в Министерстве Народного Просвещения. Отмечалось, что происходит отчуждение семьи и школы, что учителя зачастую невнимательны к личным способностям учащихся, а также замечалась чрезмерная умственная работа учеников.

Ярый защитник классицизма Н. И. Пирогов замечал о проводимой реформе, что «не только университеты, но и гимназии подверглись таким преобразованиям, которые не могли не возбудить недовольства и ропота не только среди учеников, но и среди родителей учеников и самих учителей». Причем общее недовольство возрастало по мере того, как все убеждались, что подобные учебные преобразования имеют целью не введение серьезного научного образования, а наоборот – сокращение этого образования и насаждение наименее вредного в политическом отношении направления науки.

1 Журнал Министерства Народного Просвещения. Ч. CXIV. – 1872. – С. 103.

94

Действительно, вскоре гимназия становилась восьмилетним учебным заведением, так как последний седьмой класс разделялся на два отделения и был двухгодичным. Основное значение в обучении, согласно принятым мерам, придавалось изучению древних языков. Из учебного курса исключалась естественная история, а космография заменялась математической географией. Были уменьшены часы чистописания, рисования, черчения, истории и Закона Божия. Вновь вводилась логика.

Кроме гимназий, «…там, где представится надобность и возможность, а также и в местах, не имеющих гимназий…», разрешалось учреждать прогимназии, курс которых состоял только из четырех низших классов гимназии.

При опоре на это разрешение в Пензенской губернии в 1871 году была учреждена мужская прогимназия, которая впоследствии стала второй мужской гимназией, а за 1875 год в архивных источниках мы находим отчеты уже Пензенской женской прогимназии1. Отметим, что к 1911 году в Пензенской губернии прогимназии были образованы в г. Инсаре, г. Краснослободске, г. Н. Ломове, г. Чембаре2, что говорит о развитии гимназического образования в губернии.

Уставом была введена система классных наставников. Кроме того, на преподавателей возлагались воспитательные функции. Также для наблюдения за учащимися был разрешен надзор полиции. Особому надзору подлежали квартиры учащихся, где разрешалось делать даже обыски. Отметим, что строгому надзору подвергались и преподаватели всех без исключения учебных заведений России: от низших училищ до гимназий и университетов.

Кроме того, вскоре появляются циркулярные предписания для всех учебных округов России, речь в которых шла о нравственной и политической благонадежности педагогического состава учебных заведений. Под грифом «секретно» в учебные округа из Министерства Народного Просвещения направлялись циркуляры, в которых говорилось об учителях, показавших свою неблагона-

1ГАПО : Фонд 58. Опись 1. Дело 59.

2Памятная книжка Пензенской губернии 1911 года / под ред. В. П. Попова [Издание губернского статистического комитета]. – Пенза, 1911.

95

дежность в нравственном или политическом аспекте, с предписанием «…сделать распоряжение о недопущении помянутых лиц ни к какой педагогической деятельности»1. Эти распоряжения затем отправлялись директорам училищ губерний учебного округа.

Так, например, в циркуляре Директору гимназий и училищ Пензенской губернии отмечается, что учитель истории и географии одного из училищ Одесского учебного округа, некий Петр П., «постоянно являлся в класс в нетрезвом виде, и что, несмотря на все меры, принятые штатным смотрителем к исправлению П., такие оказались тщетными». В заключении отмечается, что данный учитель «не может быть допущен в наставники детей…»2.

В этом же секретном циркуляре говорится, что учитель другого учебного округа «…А. Запольский, по подозрению его в нравственной и политической неблагонадежности, удален от этой должности и в настоящее время арестован за участие в распространении в народе книг возмутительного содержания…»3.

Пензенская гимназия также оказалась в списке особо неблагонадежных учебных заведений империи в связи с особыми происшествиями в учебном заведении.

В ответ на запрос Директора гимназий и училищ Пензенской губернии о подтверждении известий о том, что отдельные ученики гимназии задержаны полицией, от прокурора Пензенского Окружного суда поступил ответ: «Некоторые из учеников вверенной Вам (директору. – Авт.) гимназии взяты под арест, по подозрению… в участии в преступной пропаганде в среде народа, а именно: 1. А. Селиванов, 2. Н. Миллер…»4 (и другие, всего пять фами-

лий. – Авт.).

Отметим, что этот документ причисляется к бумагам Казанского учебного округа.

Однако вскоре на имя Директора гимназий и училищ Пензенской губернии приходит циркулярное положение от Попечителя

1ГАПО: Фонд 58. Опись 1. Дело 54; Фонд 58. Опись 1. Дело 400.

2ГАПО : Фонд 58. Опись 1. Дело 54.

3Там же.

4Там же.

96

Казанского учебного округа Шестакова за № 3646 от 13 июня 1874 года, говорящее о том, что «…Высочайше утвержденным 18 мая сего года мнением Государственного Совета об отчислении от Казанского учебного округа некоторых губерний и образования Оренбургского учебного округа, постановлено, между прочим, отчислив от Казанского учебного округа Пензенскую Губернию присоединить к Харьковскому учебному округу. О таком Высочайшем повелении, объявленном Г. Попечителю Харьковского учебного округа, вследствие предложения Г. Управляющего Министерством Народного Просвещения от 1 текущего июня за № 6082, сообщая Вам… покорнейше прошу, начиная с будущего 1874–1875 учебного года, по всем делам, касающимся вверенной Вам дирекции, входить в представление к Г. Попечителю Харьковского учебного округа»1.

Таким образом, дело об арестованных учениках в дальнейшем стал рассматривать уже Харьковский учебный округ, причем ход дела и итоги расследования секретным циркуляром направлялись непосредственно в МНП.

Итак, для Пензенской гимназии, с переходом под управление Харьковского учебного округа, наступил отдельный исторический период развития.

Пензенское учебное заведение оказалось под пристальным надзором министерства и правительства. Под пристальным вниманием оказался также и учебно-воспитательный процесс гимназии. Директор учебного заведения на заседании педагогического совета от 20 сентября 1874 года отмечал, что «…ввиду тех грустных обстоятельств, которыми застигнута наша гимназия, я имею честь предложить педагогическому совету положительные и энергичные меры для предохранения учеников гимназии от тлетворных посторонних влияний...»2. Для этого предлагалось «…установить непосредственный надзор за учениками, живущими в своих семьях», так как «…почти все замешенные в деле преступной пропаганды ученики находились при своих родителях»3.

1ГАПО : Фонд 81. Опись 1. Дело 757.

2ГАПО : Фонд 58. Опись 1. Дело 39.

3Там же.

97

Директор наставлял учителей в том, что необходимость этих мер нужно объяснить и родителям учащихся, а «…если нужно… дать совет родителям удалить ученика от знакомства с какимнибудь посторонним лицом…», а «в случае могущего возникнуть противодействия… уведомлять Директора об этом… призвать родителей… и внушить им необходимость предложенной меры; если это не подействует – предложить взять ученика из гимназии, в крайнем случае – уволить ученика и препроводить документы чрез полицейское управление…»1.

Как видно из данного документа, Пензенская гимназия находилась в затруднительном положении. Директором вменялась прямая обязанность классным наставникам посещать квартиры учеников, собирать сведения о личностях гимназистов, причем если некоторую информацию предлагалось узнавать лично от учащегося, например, сословие, здоровье, средства к жизни, то другие сведения и выводы о поведении и благонравии разрешалось делать на основании собственных наблюдений или расспросов посторонних лиц.

На совете было принято также решение о запрещении ученикам гимназии брать книги из частных библиотек, при этом разрешалось пользоваться печатными материалами только ученической и фундаментальной библиотек учебного заведения. Это было предпринято с целью улучшения воспитательного процесса гимназии. Учителям предлагалось строго следить за выполнением данного требования, а также уведомить родителей и воспитателей относительно выбора книг для чтения.

Для обозначенной цели, кроме того, активно возвращалась практика проведения под руководством учителей гимназии литературных вечеров, «…как средство отвлечь умы учеников от вредных воздействий посторонних влияний». Эти мероприятия предлагалось проводить в вакационное время, когда «…умы не заняты учением и остаются праздными»2.

Анализируя протоколы заседаний педагогических советов этого периода, можно сделать вывод о том, что в учебном заведении после перехода гимназии в Харьковский округ начинаются пер-

1ГАПО : Фонд 58. Опись 1. Дело 39.

2Там же.

98

вые обсуждения методической работы учителей. Так, в гимназии в 1875 году на одном из подобных заседаний рассматривали с критической стороны педагогическую работу учителя латинского языка И. Я. Козловского1. Кроме того, встречаются основательные и полные разборы методической деятельности молодых учителей, с четким выделением их методов преподавания. Так, рассматривали педагогическую работу преподавателя истории Яшина, учителя математики Лебединского, учителя французского языка Безгина, преподавателя русского языка Мальцева и др.2

Кроме этого, рассматривались и методические приемы, используемые инспектором и директором гимназии, которым уставом вменялось проведение предметных уроков в классах. Так, например, директор Пензенской гимназии К. В. Бауер, совмещая руководство учебного заведения с преподаванием, вел уроки латинского языка в VII, III, II классах3. Можно предположить, что это предпринималось для того, чтобы руководство гимназии не «удалялось» от учебно-методических и воспитательных проблем заведения и преподаватель не терял своей квалификации. Также министерство разрешало одному преподавателю учить разным предметам. Так, например Д. Н. Ларионов, являющийся еще к тому же инспектором гимназии, преподавал в учебном заведении древние языки, историю, географию и словесность4. Можно предположить, что этот шаг, предпринятый в гимназии, был основан на нехватке квалифицированных учителей.

Таким образом, для Пензенской гимназии с 1874 года начался новый особый период развития, подкрепленный принятым, четвертым по счету, образовательным уставом 1871 года.

Отметим, что, несмотря на новизну принятого устава, в последующие годы он дополнялся новыми пунктами. Так, в 1872 году были введены новые правила об экзаменах учащихся при поступлении в гимназию и при переходе из класса в класс, а также при окончании учебного заведения. В 1874 году было разрешено

1ГАПО : Фонд 58. Опись 1. Дело 51.

2ГАПО : Фонд 58. Опись 1. Дело 59.

3ГАПО : Фонд 58. Опись 1. Дело 79.

4ГАПО : Фонд 58. Опись 1. Дело 59.

99

поступать на военную службу после окончания шести классов гимназии.

В середине 80-х годов XIX века снова возникает вопрос о социальном составе учеников средних учебных заведений. Так, по уставу 1871 года в гимназиях и прогимназиях могли обучаться дети всех состояний, без различия вероисповедания и званий. Это послабление, с общественной, в основном дворянской, точки зрения, не могло не привести «к предосудительному и вредному влиянию детей из низших на своих благородных товарищей». Вследствие этого вскоре было издано распоряжение о «…недопущении в средние учебные заведения лиц, занимавшихся предосудительными профессиями»1.

Однако гонения из средних учебных заведений не прекращались, и затем на совещании Министров Народного Просвещения, Внутренних дел, Государственных имуществ, Финансов и Оберпрокурора Святейшего синода прозвучала мысль о Высочайшем соизволении на допущение в гимназии и прогимназии детей лишь некоторых сословий, «не ниже купцов гильдии». Император отклонил это предложение, прокомментировав его как несвоевременное и неудобное, но в то же время заметил, что можно этими способами отвратить наплыв в гимназии и прогимназии детей лиц, не соответствующих по домашней их обстановке потребностям среднего образования.

В ответ на Высочайшие замечания действующий Министр Народного Просвещения И. Д. Делянов специальным «знаменитым» циркуляром о «кухаркиных детях» от 18 июня 1887 года официально предложил учебному начальству допускать в гимназии и прогимназии «…только таких детей, которые находятся на попечении лиц, представляющих достаточное ручательство в правильном над ними домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных занятий удобства».

1 Очерки истории российского образования: К 200-летию Министерства образования Российской Федерации : в 3 т. Т. 1 [Министерство образования Российской Федерации]. – М. : МГПУ, 2002.

100