II. Особый случай

--------Толкование--------

19. Большая терпимость должна руководить любым проявле­нием религиозных чувств. Следует допустить, что критика может быть выпущена наперекор тому или иному верованию. Злонамеренное нарушение духа терпимости может быть результатом прово­кационного изображения предметов религиозного культа, даже резких высказываний, способных обидеть религиозные чувства зна­чительной части населения. Так, Государство может обоснованно посчитать необходимым принять меры с целью подавления опреде­ленных форм поведения, включая передачу информации и мыслей, расцененных как несовместимые с уважением свободы мысли, со­вести и религии другого.

Судебная практика признает, что определенная организация культов властями является необходимой, так как организация вла­стями отправления культов способствует религиозному миру и терпимости. Это особенно проявляется в случае напряжения внутри сообщества, например, когда сообщество, религиозное или другое, разделяется.

В вопросе организации жизни религиозного сообщества ста­тья 9 должна толковаться в свете статьи 11 Конвенции, которая защищает ассоциативную жизнь от любого неоправданного вме­шательства со стороны Государства. Следовательно, право ве­рующих на свободу религии предполагает, что сообщество может спокойно функционировать без произвольного вмешательства со стороны Государства. Судебная практика утверждает, что авто­номия религиозных, сообществ является необходимой при плюрализ­ме в демократическом обществе.

20. Свобода религии. Осуждение за использование места для культа, арендованного без предварительного разрешения, тре­буемого законом. «В своих нормах прецедентного права Суд после­довательно оставляет за Государствами — участниками Конвенции определенную свободу усмотрения при оценке необходимости вме­шательства в осуществление прав и степени такого вмешательства, но реализация этого усмотрения подлежит надзору со стороны уч­реждений Конвенции, распространяющемуся как на законодательст­во, так и на решения по его применению. Задача Суда заключается в оценке оправданности и соразмерности мер, принимаемых на на­циональном уровне.

При определении границ свободы усмотрения в настоящем деле Суд должен принять во внимание, какой демократический принцип здесь поставлен под угрозу, а именно необходимость для Государств обеспечивать подлинный религиозный плюрализм, являющийся не­отъемлемой чертой демократического общества (...). Кроме того, нельзя упускать из виду эту необходимость, когда заходит речь об установлении факта — в соответствии с п. 2 статьи 9 — насколько ограничение было соразмерным преследуемой правомерной цели. Ограничения свободы исповедовать свою религию (...) требуют са­мого тщательного изучения Судом». (Manoussakis et al, 44).

21. Свобода религии, государственный контроль за религиоз­ными движениями. Разрешение, предусмотренное законом (сви­детели Иеговы). «Право на свободу вероисповедания, как оно га­рантировано Конвенцией, исключает какое бы то ни было усмотрение со стороны Государства при оценке легитимности рели­гиозных верований или способов их выражения. Поэтому Суд счи­тает, что требование о необходимости получения разрешения, уста­новленное Законом (...), согласуется со статьей 9 Конвенции лишь постольку, поскольку оно имеет целью разрешить министру прове­рять соблюдение формальных условий, предусмотренных этими нормативными актами». (Manoussakis et al., 47).

22. Свобода религии. Напряжение внутри сообщества и обя­занности Государства. «Суд признает, что напряжения рискуют появиться, когда сообщество, религиозное или иное, разделяется, но именно в этом состоит одно из неизбежных последствий плюрализ­ма. Роль властей в подобных обстоятельствах состоит не в устране­нии причины напряжений, подавляя плюрализм, а в наблюдении за тем, как конкурирующие группы терпят друг друга». (Serif, 53).

23. Свобода религии. Организация и управление религиозным сообществом. Автономия религиозных сообществ. Участие в жиз­ни сообщества. Вмешательство Государства. «Суд напоминает, что религиозные сообщества традиционно и повсеместно существу­ют в форме организованных структур. Они соблюдают правила, ко­торые сторонники (последователи) часто рассматривают как имею­щие божественное происхождение. Религиозные обряды имеют значение и священную ценность для верующих, когда они соверша­ются служителями культа, которые на это уполномочены в силу этих правил. Личность этих последних, несомненно, является важ­ной для любого действительного члена сообщества. Участие в жиз­ни сообщества является исповеданием религии, которое пользуется защитой статьи 9 Конвенции.

Когда организация религиозного сообщества ставится под со­мнение, статья 9 должна толковаться в свете статьи 11 Конвенции, которая защищает ассоциативную жизнь от любого неоправданного вмешательства со стороны Государства. В действительности, авто­номия религиозных сообществ является необходимой при плюра­лизме в демократическом обществе и находится в самом центре за­щиты, гарантируемой статьей 9. Она представляет прямой интерес не только для организации сообщества, но также для эффективного пользования всеми активными членами правом на свободу религии. Если бы организация жизни сообщества не защищалась статьей 9 Конвенции, все другие аспекты свободы религии индивида оказа­лись бы шаткими (слабыми)». (Hassan et Tchaouch, 62).

24. Свобода религии. Регистрация религиозных сообществ. Полномочия властей в этой сфере. Обязательство нейтралитета властей при осуществлении полномочий в этой сфере. «Суд напо­минает, что, кроме исключительных случаев, право на свободу рели­гии, как оно гарантируется Конвенцией, исключает оценку Государ­ством легитимности религиозных вероисповеданий или способов их выражения. Меры Государства, благоприятствующие руководителю разделенного религиозного сообщества или стремящиеся принудить сообщество против его воли занять место под общим управлением, также составляют посягательство на свободу религии. В демократи­ческом обществе Государство не нуждается в принятии мер, способ­ных гарантировать, чтобы религиозные сообщества оставались или были помещены под общее управление». (Hassan et Tchaouch, 78).

25. Свобода религии. Обязательное принесение присяги на Евангелии со стороны избранных для осуществления парла­ментского мандата. «Факт принуждения заявителей к присяге на Евангелии соответствует обязанности двух избранных от народа присягнуть на верность данной религии, что не совместимо со статьей 9 Конвенции». (Buskarini et al., 39).

26. Свобода религии. Еврейский ритуальный убой скота. «Суд напоминает, что статья 9 перечисляет различные формы, которые может принять исповедание религии или убеждений, например, публичным или частным порядком в богослужении, обучении, от­правлении религиозных и культовых обрядов. Не оспаривается, что ритуальный убой является "обрядом", как, впрочем, об этом говорит название, который имеет целью предоставить верующим мясо животных, убитых в соответствии с религиозными предписаниями, что представляет существенный элемент исполнения религиозных ев­рейских предписаний». (Сh'are Shalom Tsedek, 73).

27. Свобода религии. Осуществление ритуального убоя. Со­гласие, данное только признанным жрецам, «суд также полагает, что то обстоятельство, что уклад, содержащий отступления, стре­мящийся терпеть осуществление ритуального убоя, оставляет его только за жрецами, уполномоченными религиозным органом, не яв­ляется само по себе поводом, чтобы сделать вывод о вмешательстве в свободу исповедания религии. Суд полагает, вместе с Правитель­ством, что является общим интересом избежать диких убоев, осуще­ствляемых в сомнительных условиях гигиены, и что предпочтитель­нее, чтобы, если имеет место ритуальный убой, последний был осуществлен в скотобойнях, контролируемых государственной вла­стью». (Ch'are Shalom Tsedek, 77).

28. Свобода религии. Осуждение за присвоение полномочий священника «известной религии» и публичное ношение одежды этого священника без права на это. «По мнению Суда, наказание лица по простой причине, что оно действовало как религиозный ру­ководитель группы, которая следовала за ним добровольно, не мо­жет быть совместимо с требованиями религиозного плюрализма в демократическом обществе». (Serif, 51).

29. Религиозная свобода: система военной дисциплины. «Эта система предполагает по своей природе возможность установления ограничений на определенные права и свободы членов вооруженных сил, которые не могут быть установлены в отношении гражданских лиц. Государства могут принять для своих вооруженных сил регла­менты, запрещающие то или иное поведение, особенно, отношение, которое идет наперекор установленному порядку, отвечающему по­требностям военной службы». (Kalac, 28).

30. Напоминание об особенностях военного положения. Сво­бода религии. Осуждение заявителей, офицеров армии — адеп­тов пятидесятников — за прозелитизм в отношении подчинен­ных. «Суд подчеркивает в этом отношении, что иерархическая структура, которая составляет характерную черту военного положе­ния, может дать определенную окраску любому аспекту отношений между членами вооруженных сил, таким образом, что подчиненный с трудом отодвинет вышестоящего, который к нему подойдет, или с трудом уклонится от разговора, начатого последним. То, что в граж­данской сфере могло считаться безобидным обменом мыслями, ко­торые адресат свободен принять или отклонить, может в рамках во­енной жизни быть воспринято как приставание или как осуществление давления, не внушающее доверие, путем злоупот­ребления властью. Нужно уточнить, что обсуждения лицами нерав­ных уровней религии и других деликатных вопросов не попадают все в эту категорию. Остается то, что, если этого требуют обстоя­тельства, Государства могут быть образованы для того, чтобы при­нять особые меры для защиты прав и свобод подчиненных в воору­женных силах». (Larissis et al, 51).

31. Свобода религии. Заявитель, осужденный за отказ испол­нить воинскую повинность. Закон, исключающий назначение на пост в свободной профессии (счетовод-эксперт) любого лица, ули­ченного в преступлении, не устанавливает никакого различия меж­ду лицами, наказанными за их религиозные убеждения, и лицами, осуждение которых основывается на других мотивах. «Суд счита­ет, что в принципе Государства имеют законный интерес в отстра­нении определенных нарушителей от профессии счетовода-эксперта. Однако он полагает, что, в противоположность осуждени­ям за другие более тяжкие преступления, осуждение, последовавшее за отказом носить униформу по религиозным или философским мо­тивам, не говорит ни о какой нечестности или моральной низости, способной уменьшить возможности заинтересованного лица осуще­ствлять эту профессию. Отстранение заявителя по причине, что он не имеет требуемых качеств, не было оправданным. Суд отмечает аргумент Правительства, в соответствии с которым лица, которые отказываются служить своей стране, должны быть впоследствии на­казаны. Однако он также подчеркивает, что заявитель отбыл наказа­ние в виде лишения свободы за отказ носить униформу. В этих ус­ловиях Суд полагает, что наложение другого наказания на заинтересованное лицо было бы несоответствующим. Отсюда сле­дует, что отстранение заявителя от профессии счетовода-эксперта не преследовало правомерной цели. Итак, Суд считает, что отказ обра­щаться с заявителем отлично от других лиц, признанных виновными в преступлении, не имел никакого объективного и разумного обос­нования». (Thlimmenos, 47).

32. Свобода религии. Заявитель, осужденный за отказ испол­нить воинскую повинность. Закон, исключающий назначение на пост в свободной профессии (счетовод-эксперт) любого лица, ули­ченного в преступлении, не устанавливает никакого различия меж­ду лицами, наказанными за их религиозные убеждения, и лицами, осуждение которых основывается на других мотивах. «Конечно, в силу закона власти не имели другого выбора, чем отказать назначить заявителя счетоводом-экспертом. Однако, в противоположность то­му, что представитель Правительства утверждал в судебном заседа­нии, эта обязанность не позволяет Государству-ответчику сложить с себя всякую ответственность с точки зрения Конвенции. Суд нико­гда не исключал утверждения о том, что законодательная норма прямо влекла за собой нарушение Конвенции. В данном случае Суд полагает, что именно Государство, приняв относящееся к делу зако­нодательство без введения соответствующих ограничений правила, отстраняющего от профессии счетовода-эксперта лиц, уличенных в преступлении, нарушило право заявителя не подвергнуться дискри­минации в пользовании своим правом, закрепленным в статье 9 Конвенции». (Thlimmenos, 48).