Скачиваний:
96
Добавлен:
24.07.2017
Размер:
263.53 Кб
Скачать

1. Юрий Леонидович, в чем причина того, что уже в течение длительного периода времени наше государство бьется с коррупцией и никак не может ее победить. Что же это за гидра такая?

 

Проблема коррупции – удел не только нашей страны. На Руси она была распространена всегда. Свободной от коррупции Россия не была даже в эпоху сталинского тоталитаризма.

Речь о другом, о масштабах и формах ее проявления. Когда коррупция порождает кризис системы управления и становится системой отношений в обществе, для борьбы с ней требуются серьезные меры и волевые решения.

Очевидно, что коррупция стала угрозой для безопасности  государства. Именно поэтому, практически на протяжении всего 2008 года велась многоплановая законотворческая и организационно-подготовительная работа по созданию полноценной,  системной основы для противодействия коррупции.

Практика антикоррупционной борьбы показала, что она может быть эффективной только при условии ее системности. Сегодня мы говорим об антикоррупционной политике как   системе взаимосвязанных приоритетов и мер борьбы с коррупцией, включающих политические, законодательные, экономические, психологически-стимулирующие компоненты.

мая 2008 года на совещании по проблемам противодействия коррупции Президент Российской Федерации определил необходимость разработки в самый короткий срок Национального плана противодействия коррупции (далее – Национальный план). На том знаменитом совещании Президент России обозначил коррупцию как одну из наиболее существенных угроз, которая «разлагает деловую среду, снижает дееспособность государства, отражается на имидже государства. Но самое главное – коррупция подрывает доверие граждан к власти, к тем проблемам, которыми власть должна заниматься». В данном определении впервые была дана оценка коррупции с политической точки зрения, показана вся вредность и опасность данного явления для российского общества.

А сравнение коррупции с гидрой я бы трактовал по-иному. Есть у этого слова, помимо древнегреческой мифологии, другая трактовка с переносным смыслом: «Гидра – враждебное тайное движение, борьба с которой требует много сил и времени». Вот то же самое и с коррупцией.

 

.                  Расскажите о мероприятиях по законодательному обеспечению противодействия коррупции, проведенных в 2008 году.

 

 Прежде всего, надо отметить, что в соответствии с Указом Президента от 19 мая 2008 года № 815 «О мерах по противодействию коррупции», был образован Совет при Президенте Российской Федерации по противодействию коррупции. На него была возложена задача разработки Национального плана.

 2 июля прошлого года Д.А. Медведев принял участие в заседании Совета законодателей, на котором рассматривались проблемы законодательного обеспечения противодействия коррупции, и был обсужден проект Национального плана.

 Еще тогда Д.А. Медведев подчеркнул, что в новый год страна должна войти с современным и эффективным антикоррупционным законодательством.

В заседании приняли участие члены Совета Федерации и Совета при Президенте Российской Федерации по противодействию коррупции, руководители силовых ведомств, представители Правительства Российской Федерации, Конституционного и Верховного судов, Генеральной прокуратуры, полномочные представители Президента России в федеральных округах и члены Общественной палаты. Одним словом, участвовали все ответственные за реализацию Национального плана.

К тому времени серьезный антикоррупционный потенциал был уже заложен в Концепции административной реформы в Российской Федерации в 2006-2010 гг. и плане мероприятий по ее проведению, одобренных распоряжением Правительства Российской Федерации от 25 октября 2005 г. № 1789-р. А 31 июля 2008 года Президентом России утвержден Национальный план противодействия коррупции.

 

.                  Неужели мы близки к тому, чтобы победить коррупцию и покончить с этим явлением навсегда?

 

Об этом говорить пока рано. В Национальном плане противодействия коррупции отмечается, что «несмотря на предпринимаемые меры, коррупция, являясь неизбежным следствием избыточного администрирования со стороны государства, по-прежнему серьезно затрудняет нормальное функционирование всех общественных механизмов, препятствует проведению социальных преобразований и повышению эффективности национальной экономики, вызывает в российском обществе серьезную тревогу и недоверие к государственным институтам, создает негативный имидж России на международной арене и правомерно рассматривается как одна из угроз безопасности Российской Федерации».

 Фактически, Национальный план стал существенным дополнением ранее принятых документов, придав борьбе с коррупцией новое качественное значение – системный подход.

 

.                  Будьте добры, расскажите подробней и конкретнее о Национальном плане противодействия коррупции.

 

В Национальном плане – четыре раздела и приложение, содержащее перечень первоочередных законодательных актов РФ, требующих изменения и дополнения.  

Первый раздел плана – сугубо юридический, посвящен мерам по законодательному обеспечению противодействия коррупции.

Он  включает предложения, касающиеся профилактики коррупции, указания о необходимости развития института общественного и парламентского контроля за соблюдением антикоррупционного законодательства. Здесь же  определены основные направления государственной политики в сфере противодействия коррупции. Впервые предложено внесение изменений в законодательство РФ, касающихся административной ответственности юридических лиц, причастных к коррупционным правонарушениям, а также внедрение процедуры дисквалификации в качестве административного наказания. По сути, в этом предложении отражены те обязательства, которые приняла Россия в 2006 году после ратификации Конвенции ООН против коррупции, Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию.

В разделе I  впервые внесено предложение об уточнении требований к разным категориям государственных и муниципальных служащих, а также о возложении дополнительных запретов и ограничений при их приеме на работу.

Второй раздел этого документа содержит комплекс мер по совершенствованию государственного управления в целях предупреждения коррупции, среди которых: регламентация процедур, связанных с государственными подрядами, тендерами, административными регламентами и вопросы антирейдерства; совершенствование правосудия. В этом же разделе предложен ряд мер по улучшению функционирования государственного аппарата: контроль за деятельностью государственных и муниципальных служащих со стороны института гражданского общества, передача функций государственных органов в негосударственный сектор, контроль имущественного положения государственных и муниципальных служащих и меры по предотвращению конфликта интересов.

В третьей части плана даются предложения по формированию антикоррупционного стандарта поведения, которое должно сопровождаться правовым просвещением, повышением профессионального уровня юридических кадров, активной работой средств массовой информации и общественных организаций.

В четвертой части Национального плана руководителям федеральных государственных органов, в пределах их компетенции, предложено разработать и принять свои планы противодействия коррупции. Такая работа проводилась и в Совете Федерации.

 

.                  Что является принципиальным отличием Национального плана от ранее принимавшихся аналогичных документов?

 

Прежде всего, принятый Национальный план консолидирует в борьбе с этим опасным социальным явлением все институты государства и общества. Его принципиальное отличие от предыдущих документов такой направленности состоит в том, что практически впервые задача противодействия коррупции ставится не только перед правоохранительными, но и перед всеми государственными структурами. Для каждой из ветвей власти определены четкие направления действий и ответственность за их осуществление.

Во исполнение Национального плана 3 октября 2008 года Президент России внес в Государственную Думу пакет антикоррупционных законопроектов, в который вошел законопроект «О противодействии коррупции», поправки в ФКЗ «О Правительстве РФ» и два законопроекта, вносящих изменения в целый ряд федеральных законов.

В октябре прошлого года в Совете Федерации состоялись парламентские слушания «О законодательном обеспечении Национального плана противодействия коррупции» с тщательным обсуждением этих законопроектов и перспектив законодательного обеспечения борьбы с коррупцией. Участники парламентских слушаний сошлись во мнении, что антикоррупционный пакет законов отражает насущные преобразования в системе государственного управления и местного самоуправления, является важным шагом в совершенствовании российского антикоррупционного законодательства, приведении его в соответствие с международными стандартами в этой сфере.

Совету Федерации было рекомендовано организовать мониторинг применения антикоррупционного законодательства; разработать систему мер, направленных на усиление парламентского контроля за соблюдением антикоррупционного законодательства; совершенствовать механизм и порядок проведения антикоррупционной экспертизы законопроектов.

Следует упомянуть, что проблема коррупциогенности законодательных документов была предметом дискуссии и на парламентских слушаниях Комитета Совета Федерации по природным ресурсам и окружающей среде 18 декабря 2008 года по теме: «Проблемы законодательного обеспечения противодействия коррупции в сфере природоресурсного и экологического законодательства». Комитетам и комиссиям Совета Федерации было рекомендовано перед первым чтением законопроектов провести их предварительную антикоррупционную экспертизу.

 

.                  При каком условии наше общество сможет преодолеть коррупцию?

 

В своем послании от 5 ноября 2008 года  Федеральному Собранию Российской Федерации Президент России Дмитрий Анатольевич Медведев еще раз отметил, что для «свободного, демократического и справедливого общества враг номер один – это коррупция». Это не образное выражение. По его же словам «действовать по этой проблеме нужно разумно, жестко и последовательно». Если коротко, то это ответ на Ваш вопрос.

Внесенный Президентом Российской Федерации «пакет антикоррупционных законов» 22 декабря 2008 года одобрен Советом Федерации.

декабря 2008 года Президентом России подписан Федеральный закон «О противодействии коррупции». В нем впервые в отечественном законодательстве дается юридическое толкование понятию «коррупция», устанавливаются основные принципы противодействия этому явлению, определены правовые и организационные основы предупреждения и борьбы с ней.

В этом законе, по сути, сформулирована политика государства в сфере противодействия коррупции.  Ужесточается ответственность за коррупционные преступления.  Силовое противодействие коррупции оправдано, если оно демонстрирует неизбежность наказания за противоправные действия.

Особенно важно выявление и пресечение коррупционных проявлений в таких социально значимых сферах, как расходование бюджетных средств, управление и распоряжение государственной собственностью, приоритетные национальные проекты. Практика показывает, что именно здесь чаще всего допускаются нарушения законодательства о противодействии коррупции. Вместе с тем, необходимое внимание придается и профилактике коррупционных правонарушений.

Законом вводятся дополнительные ограничения и обязательства в отношении государственных и муниципальных служащих, осуществляемые путем совершенствования структуры государственного управления, а также функций и полномочий органов государственной власти.

Хочу подчеркнуть, что коррупцию нельзя преодолеть одним только совершенствованием законов. Более значима действенность самих  этих законов. До тех пор, пока в нашем обществе доминирует неумение и нежелание применять действующие законодательные нормы в отношении коррупционеров, положительного результата в противодействии коррупции не будет. Это и есть залог успеха в борьбе с  коррупцией.

 

.                  Какие еще законы входят в антикоррупционный пакет, и какие действия Совет Федерации предпринял для выполнения Национального плана и принятых законов?

 

Как уже говорилось, Федеральным Собранием приняты, а Президентом Российской Федерации подписаны и три других закона из «антикоррупционного пакета»:

Федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О противодействии коррупции»;

Федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции от 31 октября 2003 года и Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 года и принятием Федерального закона «О противодействии коррупции»;

Федеральный конституционный закон «О внесении изменений в статью 10 Федерального конституционного закона «О правительстве Российской Федерации».

Надо отметить, что в целях выполнения Национального плана противодействия коррупции и принятого «пакета антикоррупционных законов» 29 декабря 2008 года Советом Федерации утвержден План мероприятий Совета Федерации Федерального Собрания по противодействию коррупции на 2009-2010 гг.

С принятием указанного Плана к моим обязанностям присоединился контроль за исполнением Плана мероприятий по противодействию коррупции.

 

.                  Юрий Леонидович, примите мои поздравления и сочувствие. Это довольно ответственное и трудно выполнимое поручение. С чего думаете начать работу?

 

Спасибо. Искренне рад за поддержку.

Начнем с создания механизмов реализации Плана мероприятий Совета Федерации.

И поскольку коррупцию легче предупредить, чем искоренить, нами будут, в первую очередь, усовершенствованы такие превентивные меры противодействия коррупции как мониторинг федерального законодательства и законодательства субъектов Российской Федерации и антикоррупционная экспертиза законопроектов.

На ближайшей весенней сессии будет проведен анализ нормативных правовых актов Совета Федерации в целях подготовки необходимых изменений, связанных с принятием антикоррупционных законов, в Регламент Совета Федерации и другие законодательные акты.

И далее, как говорится, без остановок до конечной станции – подведения итогов в 2010 году.

                                   Беседовал Ю.С. Игнатов

ciКОНСТИТУЦИОННЫЙ ПЕРЕВОРОТ 1993 ГОДА И АМЕРИКА (ч. 3)

Домрин А.Н.

[1] Памяти Егора Летова

Надо, надо было находиться в «окаянные дни» осени 1993 года в Америке - в это время я занимался исследованиями в Гарвардской школе права, выступал с лекциями в нескольких других университетах, - чтобы избавиться от последних иллюзий в отношении независимости и объективности средств массовой информации США и адекватности и непредвзятости большинства американских советологов, русистов.

 

Что до газетчиков, то даже Вячеслав Костиков, пресс-секретарь президента Ельцина, которого меньше всего можно было бы заподозрить в антиамериканизме, свидетельствует: «В течение долгого времени у меня были добрые отношения с посольством США в Москве... Отличные отношения были с американскими журналистами, аккредитованными в Москве.  Но, как только я заявил о своей более чем прохладной позиции в отношении расширения НАТО на Восток, все изменилось. Меня перестали замечать, а в американской прессе тотчас же появились негативные оценки моей работы и даже личные выпады. Вот вам и знаменитая независимость американской прессы, - заключает Костиков. - Кто-то в Госдепартаменте дернул за ниточку, и начались другие танцы»[2].

 

С советологами дело обстоит сложнее.  Судя по публикациям в американской печати того периода, число экспертов, выступивших с критикой антиконституционных действий исполнительной власти России и поддержки (если не поощрения) Ельцина со стороны правительства США, было минимально.  Среди них, в первую очередь, следует назвать Джерри Хафа из Дюкского университета и Брукингского института, Стивена Коэна из Принстонского (теперь – Нью-Йоркского) университета и группу авторов, объединяющихся вместе с Коэном вокруг журнала “The Nation”, редактируемого женой Коэна Катриной ванден Хьювел, Роберта Дэниелса из Вермонтского университета и Питера Реддауэя (см., например, его статью «Дрейф в диктатуру» (Dictatorial Drift) в «Нью-Йорк таймс» 10 октября 1993 г.).

 

Дэниел Сингер, например, совершенно справедливо писал в статье «Путч в Москве»: «Причина, по которой все западные правительства оказали абсолютную [буквально, «по самую рукоятку», to the hilt. - А.Д.] поддержку Ельцину», заключается в том, что «он - лучший человек... который будет выполнять приказы международного финансового истеблишмента». А Роберт Дэниелс в самом заголовке своей статьи в «Нью-Йорк таймс» заявлял за день до бойни в Останкино, что «Ельцин не Джефферсон. Скорее Пиночет»[3].

 

В ответ на недоуменные и резкие вопросы автора этих строк о гробовом молчании честных - ведь есть и такие - американских ученых, юристов, политологов в сентябре-октябре 1993 г. директор одного из ведущих центров российских исследований в США оправдывался: «Некоторые из нас кричали, но никто не слушал. После определенного момента, когда становится ясно, что напряжение голосовых связок не производит никакого эффекта, какой смысл в крике?  Это не только позорный период в истории твоей страны, это позорный период в истории нашей страны. Мы в той же степени заражены идеологией, как и старая советская система.  Более того, мы такие же мастера сознательного отрицания действительности, как и старая советская система.  Я не могу тебе сказать, сколько раз меня отказывались слушать как человека, отстаивающего уникальность России, и неужели я не понимаю, что «Россия - это как Аргентина».  Я был в Аргентине и думаю, что я мог заметить разницу...».

 

Нет оснований не согласиться с американским исследователем в констатации минимальной степени влияния независимых специалистов на формулирование внешней политики США, в том числе в отношении России.

Когда cтоль разные общественные и политические деятели, как бывшие послы США в СССР Дж.Ф. Мэтлок (1987-1991) и Артур Хартман (1981-1987), бывший директор ЦРУ, адмирал Стенсфилд Тернер, сенаторы Сэм Нанн (1972-1996), Беннетт Джонстон (1972-1996), Марк Хэтфилд (1967-1987), Гордон Хэмфри (1979-1991) и Гэри Харт (1975-1987), бывший министр обороны Роберт С. Макнамара (1961-1968), бывший замминистра обороны и советник президента Рейгана Пол Нитце, директор Центра политических и стратегических исследований Сюзен Эйзенхауэр и 35 других послов, профессоров, редакторов солидных изданий направили коллективное «Открытое письмо президенту Клинтону» с критикой планов расширения НАТО на Восток, а Джордж Кеннан, легендарная личность, «заслуженный» (emeritus) профессор Принстонского университета, бывший посол США в СССР (1952) и Югославии (1961-1963), сыгравший историческую роль в послевоенной выработке концепции «сдерживания» СССР, даже назвал приближение НАТО к границам России «фатальной» и «самой серьезной ошибкой в американской политике за весь период после окончания ‘холодной войны’», госсекретарь М.Олбрайт лениво отмахнулась от приводившейся аргументации, назвав ее образцом «старого мышления» и заявив, что у нее «и президента Клинтона нет большего приоритета (a higher priority), чем расширение НАТО».

 

Когда группа американских ученых с мировой репутацией, лауреатов Нобелевской премии в области экономики - Василий Леонтьев,  Кеннет Эрроу, Лоренс Кляйн, Джеймс Тобин - в своем письме на имя Ельцина заявили о губительном и самоубийственном характере монетаристских экспериментов с российской экономикой и были приглашены принять участие в международной конференции в России, планировавшейся на середину марта 1997 г., благодаря совместным и хорошо скоординированным усилиям Государственного департамента США и правительства России (консультации на сей счет были проведены в ходе встречи в Давосе в феврале 1997-го), и визит американских академиков, и сама конференция были благополучно похоронены.

При всех упреках в адрес американских «экспертов» и комментаторов, отправной точкой суждений которых является «презумпция виновности» России, заложенная в самом «генетическом коде» России или «по крайней мере» в ее «истории» (С. Тэлботт), справедливости ради следует признать, что некоторые российские политики и газетчики ни в 1993-м, ни в последующие годы ничем не уступали западным русофобам. Особого разговора заслуживают публикации некоторых российских радикал-демократов в зарубежной печати, мало известные отечественным читателям.  Остановлюсь лишь на двух из них.

 

Вскоре после памятных декабрьских выборов 1993 года, в ходе которых, согласно истеричному восклицанию Юрия Карякина на праздновании незабываемого «нового политического года», неблагодарная Россия «одурела», и 85 процентов принявших участие в голосовании отвергли «партию власти» гайдаровско-бурбулисовского типа, Юрий Афанасьев опубликовал статью в журнале «Форин аффеарс», в которой заявил, что «поддержка коммунистических и фашистских блоков» объясняется «самой природой [или «сокровенной сутью», the essential nature. - А.Д.] русского народа»[4].

 

Где же логика? Отчего «коммуно-фашистская природа» русского народа не помешала Афанасьеву быть дважды избранным в народные депутаты СССР и России?  Но когда те же самые избиратели узнали истинную цену и ему, и его обещаниям – говорю это, как голосовавший за Афанасьева в 1989-го - и утратили доверие как к нему лично, так и к большинству его соратников, докатившихся до политического беспредела или откровенной уголовщины (Собчак, Станкевич, Кобец – далее по списку), и на сей раз проголосовали за его оппонентов, Афанасьев начал называть нас  «прирожденными фашистами».

А вот Сергей Ковалев, «ближайший ученик Сахарова в правозащитном движении», как его называет Дэвид Рэмник, видит причину поражения «демократов» в России в... «традиционном русском государстве».  Слишком быстро забыв, что он сам был одним из тех радикал-демократов, которые стояли у истоков ельцинской власти и являлись интегральной частью режима, Сергей Адамович неожиданно «прозрел» в дни чеченской бойни и с трогательной невинностью во взоре нашел объяснение войны в Чечне не в Ельцине и его подельниках, включая себя самого, а в тысячелетней истории российского государства.  По его словам, «это неуклюжее, неумное чудовище» «внутренне неспособно верно оценивать ситуацию», «не может жить без насилия», «не знает, как бескровно решать проблемы, поскольку кровь является его любимой пищей» [выделено мной. - А.Д.]. Иными словами, это, оказывается, не «демократическое» правительство Ельцина множит и усугубляет беды России, а «традиционное русское государство», которое «в принципе не знает, как решать проблемы.  Все, что оно знает - это как создавать их»[5].

 

Стоит ли удивляться, что 11 февраля 1997 года С. Ковалев и К. Боровой провели совместную пресс-конференцию, на которой заявили, что «расширение НАТО на Восток отвечает национальным интересам демократической России» (Коммерсант-Дейли, 12.02.1997).  Следуя логике приведенного выше пассажа из «Нью-Йорк ревью оф букс», выход натовской военной машины на границы России будет особенно полезен для нанесения окончательного поражения «традиционному русскому государству», в чем собственно и заключается основной «интерес демократической России» (и партий-наследниц «Демократической России» и «Демократического выбора России»).  Ведь сказано было приятельницей Борового Новодворской: беда России в том, что ее «ни разу, как следует, не разбили.  Вдребезги, как Гитлера» (см.: Позиция // Русский обозреватель, No.1, 1995. С. 22).

Группа авторитетных американских ученых (Джерри Хаф и др.) в своей книге «Президентские выборы в России 1996 года» признала очевидный факт: американцы «всегда» видели Россию «глазами радикальных московских интеллектуалов»[6].  Это правда.  Америка и Запад в целом видят нас и нашу страну глазами людей, отношение которых к России строится на причудливом сочетании невежества, непонимания, безразличия, презрения, ненависти, стыда и страха (с примесью - хотя и реже - чувства вины). Классический диагноз, поставленный этому типу советской интеллигенции Солженицыным еще в 1974 году в сборнике «Из-под глыб» («образованщина»), нисколько не утратил своей актуальности.

В чем «Нью-Йорк таймс» была права, так это в своем прогнозе, что  «рано или поздно г-н Ельцин может… призвать вооруженные силы устранить своих политических противников»[7].  О том, что стоящие за Ельциным силы могут пойти на вооруженное насилие предупреждал еще 21-го сентября в разговоре с Селестин Болен из «Нью-Йорк таймс» депутат из Воронежа, член фракции «Смена» Игорь Муравьев: «Может быть, они будут стрелять.  Я знаю, что некоторые члены президентской команды готовы на это»[8].

Словно по злой иронии, когда «члены президентской команды» действительно начали стрелять, одной из жертв кровавой бойни стал гражданин США, 26-летний американский юрист, выпускник Школы права Университета Джорджа Вашингтона Терри Майкл Дункан, сооснователь до сих пор действующей в Москве юридической фирмы “Firestone Duncan”.  Обстоятельства его гибели хорошо известны.  Дункан был убит в Останкино примерно в 21 час 3 октября у центрального входа в здание АСК-3 при оказании помощи раненым.  Друзья говорят о нем: «Он всегда был таким, и политика тут не причем.  Просто гибли люди».  Последний, кому Терри пытался помочь выбраться из-под огня, был раненый фотокорреспондент «Нью-Йорк таймс» Пол Отто.

Поразительно! После взрыва в берлинской дискотеке “La Belle” в апреле 1986-го, любимом месте отдыха американских военных, при котором погибли три человека, включая двух американцев[9], Рейган отдал приказ бомбить Триполи.

Столкновение морских пехотинцев США с силами правопорядка в Панама-Сити, при котором один американец был убит, второй ранен, третий арестован и избит, а его жена «грубо допрошена», стало достаточным основанием для того, чтобы Буш-старший сослался на ст. 51 Устава ООН (о праве наций на самооборону) и оккупировал Панаму под предлогом защиты находящихся на ее территории 35 тысяч граждан США.

 

Можно легко представить, какова была бы реакция Вашингтона, если бы двенадцать американских миротворцев, а не российских, были расстреляны грузинами 8 августа 2008 года!  Не повторил ли бы тогда Мишико Саакашвили судьбу панамского лидера Мануэла Норьеги, получившего 40-летний тюремный срок, позже уменьшенный до 30 лет великодушными американцами, и до сих пор сидящего в федеральной тюрьме в Майами?  А 4 октября 1993-го в центре Москвы снайпер из останкинского телецентра убивает молодого американца, спасшего из-под обстрела не менее трех-четырех (по другим данным, до двенадцати!) раненых, и в Вашингтоне… полная тишина!

 

Впрочем, нет. Не совсем тишина.  В материале Алана Файнштока «Что случилось у Останкино 3 октября 1993 года», появившемся в четвертую годовщину кровавых событий в «Русском листе Джонсона», наиболее авторитетном англоязычном интернет-издании о России, даже говорится о «положительном аспекте» (an «up» side) бойни: «Те, кто погибли у Останкино, очевидно, считали, что умирают героической смертью - за что-то; конечно, это лучше, чем быть просто пристукнутым в аллее за кроссовки или поллитровку водки» (Johnson’s Russia List, 05.10.1997).  На Терри Дункана, соотечественника Файнштока, это тоже распространяется?

 

Сколько крика на Западе было поднято после убийства Анны Политковской, какая антипутинская и антироссийская кампания развернулась!  Как бессовестно была использована для критики правительства Путина гибель в Москве от рук столь любимых Вашингтоном чеченских «борцов за свободу» Пола Хлебникова, убежденного оппонента Ельцина и его воровского режима!  А то, что от рук ельцинских головорезов только 3-4 октября 1993-го погибли семь журналистов, включая двух иностранцев – Ивана Скопана с французского телеканала TF-1 и Рори Пека с немецкого канала ARD – кто-нибудь помнит?

 

На самом деле, некоторые корреспонденты американских СМИ прекрасно понимали, в чем заключается причина конфликта в России.  «За всеми разговорами с обеих сторон о демократии и конституционности, о борьбе между исполнительной и законодательной властью, - писал Стивен Эрлангер, - по сути, идет битва между теми, кто разорвал с тоталитарным централизованным государством и теми, кто пытается сохранить его существование».  Термин «тоталитарное» в данном случае не более чем попытка навесить очередной ярлык на парламент и его сторонников.  А всё остальное верно: борьба в 1993 году велась между теми, кто хотел сохранить российское государство и теми, кто хотел его разрушить. Понятно, что в Вашингтоне не могло быть двух мнений какую из сторон поддержать всеми возможными средствами. Не только экономическими, финансовыми, политическими, но и военными. 

 

В книге «Никсон зимой» помощник экс-президента Никсона в последние годы его жизни Моника Кроули раскрывает неизвестную не только российскому читателю, но и большинству западных наблюдателей деталь.  В дни противостояния между президентом и Верховным Советом РФ Ричард Никсон был приглашен в Государственный департамент США для участия  в обсуждении вариантов официальной реакции Вашингтона и вернулся с этого обсуждения абсолютно подавленным, поскольку один из вариантов предполагал… направление в Москву военного контингента США для поддержки Ельцина.

Сама по себе идея о направлении американского военного контингента за пределы США (в данном случае – в Россию) не была столь неожиданной.  Как свидетельствуют мемуары бывшего госсекретаря Джеймса А. Бейкера, в марте 1991-го он предлагал премьер-министру Израиля Ицхаку Шамиру разместить войска США на Голанских высотах.

 Однако осенью 1993-го Никсон выступил категорически против такой идеи.  «О чем думают эти засранцы (assholes) из госдепа? – вспоминает Кроули эмоциональные слова Никсона. – Нельзя направлять войска в Россию… Когда мы это сделали для борьбы с большевиками [имеется в виду участие США в интервенции «союзников» 1918 года и высадка американских войск во Владивостоке и Архангельске – А.Д.], это обернулось катастрофой.  Кроме того, мы просто не можем вмешиваться в их внутренние дела, тем более, военными средствами.  О, Господи!»[10].

 

Никсон не впервые столь нелицеприятно высказывался в адрес американской дипломатии на российском направлении периода президентства Клинтона.  «Эти ребята просто шизанутые (nuts).  Они не понимают, что, поощряя авторитарные наклонности Ельцина, они играют с огнем»[11], вспоминает Дмитрий Саймс реакцию Никсона на выступление Тэлботта в Комитете по ассигнованиями  Палаты представителей Конгресса США 19 апреля 1993 г. в поддержку финансовой помощи «реформаторам» в России.  Триумфально поддержав «президента Ельцина, бросившего перчатку парламенту», якобы «контролировавшемуся реакционерами», Тэлботт готовил почву как для роспуска Ельциным законодательной власти в России, так и для поддержки такого роспуска в Вашингтоне.

 

Эпизод из книги Кроули, во-первых, лишний раз подчеркивает, сколь высоки были ставки Вашингтона в дни кризиса и, во-вторых, заставляет по-новому взглянуть на многочисленные свидетельства очевидцев об участии в московской бойне снайперов третьей стороны.  Может быть, «засранцы из госдепа» хотя бы частично всё же реализовали свой план?

И о том, чем обернется для России победа «новой элиты... вестернизированных экономистов» и тех, кто «получает выгоду от новых форм собственности», «Нью-Йорк таймс» догадывалась: «Даже при наилучших обстоятельствах этот переход будет означать нарушение жизни многих миллионов трудящихся, закрытие и реорганизацию многих неэффективных фабрик и быстрое обнищание людей, чья жизнь поддерживалась значительными государственными субсидиями на всё: от жилья до электричества, телефонной связи, хлеба».  Именно так.  И всё во имя насаждаемой Америкой в России новой утопии о «рынке по западному образцу».

 

Трудно поверить в искренность или наивность американских аналитиков, продолжающих утверждать, что социально-экономический коллапс России в 1990-е годы был «в значительной мере неожидан», и что деиндустриализация российской экономики является «непредусмотренным последствием либеральных реформ». Предупреждения о неизбежности катастрофы и о самоубийственном характере монетаристских экспериментов с российской экономикой неоднократно звучали в стенах Верховного Совета России и, по сути, стали одной из причин кровавого переворота 1993 года, осуществленного не просто при безоговорочной поддержке, а с санкции западного «международного сообщества» в целом и обеих ветвей американского правительства в частности.

 

Американцы этого особенно и не скрывают. 4 октября 1993-го «Нью-Йорк таймс» удовлетворенно констатировала: «Официальные лица администрации Клинтона благословили [выделено мной. – А.Д.] (blessed) г-на Ельцина на роспуск парламента, и до сих пор они рассматривают действия президента России [по расстрелу парламента. – А.Д.] как лучшую гарантию демократии».  При этом газета анонимно цитировала крупного представителя американского правительства: «Мы хотим, чтобы всё это закончилось как можно скорее и как можно более мирными средствами, но мы хотим, чтобы победил Борис Ельцин» [12].

 

Позднее одним из американских исследователей со всем цинизмом было заявлено буквально следующее: если «западное сообщество» высказывается в поддержку «традиционно недемократического акта», как это случилось при роспуске российского парламента в сентябре 1993 г., самим фактом своей поддержки оно придает такому акту необходимую легитимацию, делает его «демократическим», хотя и «неконституционно демократическим»[13].  Как мы видим, по мнению американских глобалистов, в эпоху утверждения монополярного мира в 1990-е годы классическая формула Клинтона Росситера, согласно которой «государство может быть конституционным, не будучи демократическим, но оно не может быть демократическим, не являясь конституционным»[14], стала просто неактуальной.

 

Список выступлений в поддержку конституционного переворота в России, прозвучавших в те поистине «окаянные дни» сентября-октября 1993 года в стенах Конгресса США и Белого дома, можно было бы продолжить. Но для нас в данном случае важен сам факт откровенных признаний руководства США не просто допустимости, но целесообразности использования американской «помощи» как инструмента вмешательства во внутренние дела России. Той самой «помощи», которая с отстранением от власти в 2000-е годы значительной части ельцинских реформаторов была перенесена на спонсирование «шакалящей у иностранных посольств» оппозиции и «агентов перемен», как откровенно называют часть российских «неправительственных организаций» в Вашингтоне.

Американская поддержка таких антидемократических и антиконституционных действий российского президента как расстрел федерального парламента, роспуск законодательных органов власти в регионах и на местах, приостановление (на полтора года) работы Конституционного суда РФ (что, по мнению сенатора Пелла, видимо, и являлось «консолидацией демократических реформ в России») со всей очевидностью продемонстрировала, что, несмотря на официальные заверения администрации США в ее заинтересованности видеть Россию своим процветающим, уважаемым и демократическим «партнером», «вашингтонский обком» был вполне удовлетворен превращением России в государство-клиента, контролируемое коррумпированным авторитарным лидером.

 

Три события не могли случиться в России без расстрела Верховного Совета: принятие Конституции, война в Чечне (автором знаменитого сравнения Ельцина с Линкольном, отстоявшим единство Соединенных Штатов, является всё тот же Строуб Тэлботт) и президентские выборы 1996 года.

 

Остановимся на первом из них.

До недавнего времени новая российская Конституция обычно более благоприятно характеризовалась многими западными экспертами, чем схожие конституции других республик бывшего СССР.  Утверждалось, например, что она «создала подлинную федерацию», что после принятия Конституции в декабре 1993 года «все основные гражданские права» существуют в России «не просто в теории, как это было в прошлом, но на практике, как и в западных демократиях». Наконец, без тени сомнения заявлялось, что «Конституция Российской Федерации создала подлинно западную демократию»[15]. С другой стороны, белорусская Конституция 1996 года подвергается неизменным нападкам как не отвечающая «демократическим стандартам прав человека», как наделяющая президента «значительными» (sweeping) полномочиями и даже как утверждающая «диктатуру» и «тоталитарное государство» в Беларуси.

 

Проблема заключается в том, что часто справедливо критикуемая «Конституция Лукашенко»[16] представляет собой всего лишь более жесткую форму ельцинской Конституции.  Действительная причина столь разных оценок схожих Основных законов России и Беларуси не только официальными лицами, но, что еще более прискорбно, западными «экспертами» заключается в том, что одна из этих Конституций утверждала власть «откровенно проамериканского, прозападного, прорыночного» президента, тогда как другая была принята по инициативе более независимого национального лидера.

Не менее любопытна и другая деталь: крупнейшая в Интернете коллекция конституционных материалов – на сайте Вюрцбургского университета в Германии – содержит тексты более 130 конституций, включая Конституции Тибета и Чечни (плюс ссылку на сайт чеченских сепаратистов). Отчего бы в таком случае не включить в эту коллекцию и конституцию “независимой” Республики Техас? Но действующую белорусскую Конституцию 1996 года вы там не ищите – всё равно не найдете. Такая вот академическая «беспристрастность» германских юристов.

 

Как известно, ежегодно выпускаемый госдепартаментом США доклад о «практике в области прав человека» в различных странах мира начинается с краткого описания конституции этих стран.  Что общего, скажем, между такими характеристиками: «Конституция устанавливает демократическое управление посредством трех ветвей власти со сдержками и противовесами» и «Конституция устанавливает правительственную структуру с сильным главой государства, правительством, возглавляемым премьер-министром и двухпалатной легислатурой»?  А ведь речь идет об одной и той же Конституции РФ 1993 года!  Только первая характеристика содержалась в докладе 1994 года, а вторая – десятью годами позже: в докладе 2004-го[17].

 

Отношение к Конституции РФ в Конгрессе США в 1990-е годы было точно таким же.  Выступая в Палате представителей Конгресса США 28 апреля 1994-го, председатель Комитета по международным делам Ли Хамильтон представил доклад «Реформы в России», подготовленный аппаратом комитета.  Изменения в политико-правовой и социально-экономической системе страны были условно разделены на две группы: «плюсы» и «минусы». «Принятие новой Конституции», естественно, в 1994-м году занимало видное место среди прочих «плюсов» (таких как «относительно свободные СМИ», «в целом свободные и справедливые выборы» в парламент, «децентрализация внешней торговли», «большое количество коммерческих банков», «развитие бирж», освобождение цен на 90 процентов товаров и услуг, ликвидация плановой системы экономики и пр.).

 

Любопытно, что к плюсам Комитет по международным делам нижней палаты Конгресса отнес не просто принятие Конституции РФ в декабре 1993-го, но «принятие новой Конституции, которая дает Ельцину власть продолжить реформы».  Очень красноречивое уточнение…

Но все-таки, гарантирует ли действующая Конституция России «демократическое управление»?  Обеспечивает ли она систему «сдержек и противовесов», как утверждалось во всех (!) докладах госдепа о «практике в области прав человека» в России с 1994 по 1999-й год?  Или тут всё дело в том, что если Конституция обеспечивает власть проамериканского авторитарного лидера, проводящего «реформы» по западным рецептам, то как же, в глазах «вашингтонского обкома», она не может быть «демократической»? А если во главе страны находится исключительно популярный, всенародно избранный президент, но независимый и недостаточно «проамериканский», то из-за океана начинают раздаваться совсем иные песни.

ciРОЛЬ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ

Акаёмов П.И.

начальник отдела Управления по связям с общественностью и взаимодействию со СМИ Аппарата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации

[1] Полтора десятилетия деятельности Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации (далее – Государственная Дума), как одной из палат парламента Российской Федерации, сопряжены с накоплением позитивного опыта российского парламентаризма, заметным переосознанием характера, условий и масштабности задач, решаемых депутатским корпусом на этапе укрепления российской государственности. Весьма значимую роль в деятельности Государственной Думы по созданию правового поля, регулированию общественных отношений, формированию основ гражданского общества, развитию демократических институтов в интересах формирования социально-ориентированной рыночной экономики с начала нового ХХI века играет общественное мнение.

 

Освоение современных технологий влияния общественного мнения на деятельность Государственной Думы способствует повышению уровня концептуального осмысления законотворческого процесса, созданию правового поля для нормального функционирования общества, обеспечению политической и экономической стабильности, оптимизации деятельности главного законодательного органа российского государства. Учёт общественного мнения важен также для определения взаимообусловленности депутатского корпуса с институтами гражданского общества, легитимизации и социального восприятия населением страны политических, социальных и экономических новаций. Роль общественного мнения становится определяющим фактором развития российского общества, степени признания и формирования отношения к принимаемым законам. Усиление этой роли, как и углубление научного знания о сущности и содержании общественного мнения, в условиях поиска путей выхода из политического, экономического и социального кризиса, представляет актуальную для теории и управленческой практики проблему.

 

Депутаты парламента с самого начала деятельности Государственной Думы (январь 1994 г.), ставшей наряду с Советом Федерации законной правопреемницей высших законодательных органов нашего Отечества, - четырёх дооктябрьских Дум и Советов России разных времён, руководствуются принципом исторической преемственности и выполняют законотворческую работу, учитывая положения законов, принятых ранее Верховным Советом Российской Федерации.

 

        Известно, что многие из принятых и действовавших законов являлись базовыми в различных отраслях законодательства и были нацелены на конструктивное преобразование сложившейся правовой системы. Поэтому вполне обоснованным представляется ситуация, при которой отдельные правовые акты, разработанные и принятые Государственной Думой, по своей сути и содержанию представляют собой изменения и дополнения к существующему законодательству. Тем самым, Государственная Дума обеспечивает преемственность в развитии правовой системы нашей страны, а общественное мнение, как социальная система с обратной связью, способствует усилению глобальной системы взаимодействия «власть-общество». При этом в качестве субъекта общественного мнения выступают общности различного уровня – от населения страны и ее регионов до отдельных поселенческих общностей.

 

            Депутатский корпус занят сейчас решением весьма сложной задачи заполнения правовых пробелов, которые возникли в условиях реформирования общественно-политической системы России, в том числе, информационной политики. В середине 90-х гг. парламентарии пришли к убеждению о приоритетном значении принятия федеральных конституционных законов, предусмотренных Конституцией Российской Федерации. В качестве одной из важнейших задач Думы была избрана разработка новых законов в базовых отраслях законодательства.

 

         Будучи полномочными представителями своих избирателей, политических партий и общественных объединений, депутаты выступают с законодательными инициативами, реализация которых обусловлена остротой социальных и экономических проблем. За 15-летний период деятельности Государственной Думы рассмотрены тысячи законопроектов. Многие из этих документов впоследствии стали законами, заняв надлежащее место в правовой системе Российской Федерации. Так, только в 2008 году Государственная Дума приняла 4 федеральных конституционных закона, 253 федеральных закона и 1323 постановления. При этом важным явилось участие общественности в законотворческом процессе путем проведения выборов и референдумов, позволяющих установить общественный контроль деятельности государственных органов законодательной власти.

 

         Однако в первые годы работы Государственной Думы сформировалось нелестное общественное мнение о её деятельности, которое выразил в радиообращения к народу страны в октябре 1997 г. Президент Российской Федерации Б.Н. Ельцин: «Последнее время Думу в народе не жалуют. Посмотрите опросы общественного мнения. Да, большинство людей убеждено: России парламент необходим. Он – фундамент демократического общества. Но народ прекрасно понимает, как работает эта Дума. Люди видят: депутаты больше заняты политическими интригами, а не заботой о благе России и россиян. Господа депутаты, давайте лучше заниматься делом. Терпение людей, терпение Президента – не беспредельно. Дума должна работать на Россию. Слишком дорогое удовольствие для народа – оплачивать вашу безответственность. Пора бы депутатам это, наконец, понять» [3]

            Но уже через шесть лет Президент Российской Федерации В.В. Путин дал другую оценку работе депутатов: «Пусть не сразу и ценой напряжённых усилий на смену политической конфронтации в парламенте пришла конструктивная законотворческая работа. И сегодня мы вправе назвать этот период (10 лет ГД – прим. автора) временем укрепления отечественного парламентаризма и правовой культуры. Можем говорить о современной Государственной Думе как о состоявшемся, работающем институте власти. Институте, набравшем государственный и политический авторитет не только у нас в стране, но и за рубежом. Имеющим не только интенсивный график жизни, но и вполне сложившийся, самостоятельный стиль»[4].

 

            После длительно существовавших президентско-парламентского и правительственно-парламентского кризисов, начиная с 2000 г., в отношениях между Думой, Правительством и Президентом РФ наметилась тенденция к более тесному взаимодействию. Были достигнуты взаимоприемлемые компромиссы. Более частыми и регулярными стали встречи Президента страны с руководителями депутатских фракций, а также непосредственно с депутатами в различных форматах. В октябре 2001 г. был проведен общероссийский Гражданский Форум, результаты которого обозначили новые тенденции в развитии взаимодействия в системе «власть-общество». Властные органы, включая Государственную Думу, в большей мере стали учитывать общественное мнение в ходе разработки и принятия законов, а политические институты и общественное мнение в значительной мере выступают как равнозначные силы.

 

            К настоящему времени деятельность российского парламента находится не только под пристальным вниманием Президента и Правительства Российской Федерации, но и средств массовой информации (далее – СМИ), политических и общественных деятелей, рядовых граждан, будучи предметом их критического анализа. Основной формой выражения общественного мнения становятся суждения различных социальных групп, общественности по различным политическим и экономическим аспектам жизнедеятельности граждан, общества, государства.

 

            Посмотрим на проблему взаимодействия и роли общественного мнения через призму деятельности российских СМИ, как они освещали деятельность нижней палаты парламента. В 2008 г. в Государственной Думе аккредитовалось 501 российское СМИ, в том числе, 173 журнала, 152 газеты, 67 региональных СМИ, 36 информационных агентств, 24 интернетовских издания, 22 телекомпании, 15 радиостанций и 12 других организаций. Из 1376 журналистов удостоверение парламентского корреспондента получили  140 журналистов, многие из них работают в Государственной Думе с первых заседаний палаты. Их знают депутаты, они, как правило, стремятся быть объективными и беспристрастными в своих материалах.

 

Весьма характерные оценки были получены Государственной Думой со страниц печати и с телеэкранов, как уже было сказано выше, в первые годы работы нового парламента. Тогда эксперты Управления внутренней политики Администрации Президента РФ пришли к выводу о кризисе законодательной власти в стране. «Госдума не справляется с возложенными на неё функциями законодательного обеспечения вывода страны из социально-экономического кризиса», - писали «Российские вести».[5]  Или другая точка зрения: «Так случилось, что в начале осенней сессии Государственной Думы (1997г.) я находилась в отпуске, далеко от Москвы, поэтому особенно внимательно смотрела программы новостей ОРТ, ВГТРК, НТВ – очень хотелось узнать, чем же занимаются депутаты, - отмечала юрист Л. Ефимова в «Независимой газете».[6] - В первый день заседания Думы утренние программы новостей содержали коротенькие (менее минуты) отрывки выступлений лидеров думских фракций Зюганова и Явлинского, призвавших внести изменения в действующую Конституцию. Вечерние новости по всем каналам вместо сообщения о работе сессии информировали телезрителей о том, что введены ограничения на передвижения журналистов внутри здания Государственной Думы. Основная масса работающих граждан так и не узнала, какие вопросы обсуждались в первый рабочий день».

 

            А ведь Дума принимает законы, по которым придётся жить каждому россиянину. Вот почему так важна и необходима информация из Думы для СМИ. «Спрос на оперативную информацию диктуется и общей напряжённой ситуацией в стране. То и дело возникают острые политические стрессы, втягивающие в свою орбиту значительные массы людей. Нужно знать, когда и какие решения приняты, какие отменены – это влияет на поступки, действия и поведение людей. Кто у власти, кто отстранён… - писал Я. Засурский, декан факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова. - Резко меняется экономическая ситуация. Информация в этой области бывает жизненно важной для миллионов людей. Ведь необходимо учитывать многие постоянно меняющиеся факторы, изменения цен, пенсий, зарплаты, курса рубля, уровня инфляции, правовых норм и т. д.»[7].

 

            На протяжении ряда лет освещение телевидением работы Думы первых трёх созывов в негативном ключе превратилось в систему. У граждан в результате такой «информации» формировалось мнение, что представительная  власть ничем не занимается, кроме скандалов и склок. Естественно, у депутатов возникало недовольство подобной деятельностью СМИ. Большой резонанс вызвало в обществе, особенно в среде журналистов, Постановление Думы «О приостановлении аккредитации при Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации корреспондентов Общественного российского телевидения» от 5 марта 1997 г. В этом документе отмечалось, что «Общественное российское  телевидение, которое должно служить народу, сообщать ему объективную информацию обо всём, что происходит в стране, в Государственной Думе, последовательно и навязчиво осуществляет совершенно обратное. Любая серьёзная, волнующая население тема, обсуждаемая в Государственной Думе, будь то тяжёлая ситуация в субъектах Российской Федерации, трагическое положение русских в Чеченской Республике, законопроекты о пенсиях и минимальном размере заработной платы, бедственное положение учителей, коррупция в высших органах государственной власти, либо не освещается Общественным российским телевидением, либо искажается им до неузнаваемости. Вырываются отдельные фразы из выступлений депутатов Государственной Думы и подаются часто с необъективными  комментариями, извращающими саму суть высказывания. Это делается с единственной целью – дискредитировать депутатов Государственной Думы и Государственную Думу в целом. Внушить телезрителям сомнение в необходимости самого существования законодательной власти в Российской Федерации». Постановлением предусматривалось поручение Пресс-службе Государственной Думы приостановить на месяц аккредитацию корреспондентов ОРТ.

 

            Изначально такое решение было обречено на провал, так как, согласно статьи 48 «Аккредитация» Закона РФ «О средствах массовой информации»: «Журналист может быть лишён аккредитации, если им или редакцией нарушены установленные правила аккредитации либо распространены не соответствующие действительности сведения, порочащие честь и достоинство организации, аккредитовавшей журналиста, что подтверждено вступившим в законную силу решением суда»[8]. Поскольку такого обращения в суд от представителей палаты не было, то не свойственные Государственной Думе судебные функции были опротестованы журналистами ОРТ, и Верховный Суд РФ восстановил аккредитацию корреспондентов ОРТ.

 

            Заметим, что недовольство депутатов отдельные комментаторы интерпретировали как желание большинства думцев видеть себя на экране с утра до вечера. Не случайно, как бы соглашаясь и подтверждая сказанное Л.Ефимовой, депутаты нередко на пленарных заседаниях принимали заявления или обращения в адрес некоторых СМИ (НТВ, ОРТ, газет «Комсомольская правда», «Московский комсомолец»,  «Вечерняя Москва» и других).

 

            Суть критических выступлений в адрес Государственной Думы сводилась к тому, что именно она, являясь тормозом реформ, слабо ведет законодательную работу, а политиканство преобладает над законотворческой деятельностью, да и сами депутаты свои личные интересы ставят выше государственных.

 

Положительные оценки деятельности Государственной Думы в отдельных публикациях сводились к следующему. Во-первых, Государственная Дума контролирует деятельность Правительства и расход денежных средств. Во-вторых, Государственная Дума обеспечивает баланс ветвей власти. В-третьих, - это единственный в стране легитимный орган, где открыто звучит голос оппозиции, и в котором депутаты представляют интересы различных социальных групп и партий.

 

Заметное влияние на усиление роли общественного мнения в деятельности российского парламента стали оказывать Общественная палата РФ, Российская трехсторонняя комиссия по регулированию социально-трудовых отношений, комиссии и советы на региональном и местном уровнях. Для формирования институтов гражданского общества и правового государства, конечно же, необходимо развивать диалог между органами власти и общественностью. Граждане имеют полное право знать про все направления деятельности Государственной Думы, о том, как рождаются законы, и как депутаты защищают интересы своих избирателей. Сейчас запросы граждан, отдельных групп населения охватывают широкий круг весьма острых проблем современной России, по которым  различные органы власти, включая Государственную Думу, обязаны предпринимать конкретные действия.

 

Сегодня такой пример прямого разговора со своими гражданами  показывают и Президент и Премьер – министр страны. В февральском телевизионном интервью каналу «Россия» Президент Д.А. Медведев сказал: «В нашей жизни очень важно говорить правду и рассказывать о тех трудностях, которые сегодня переживает страна. Я считаю, что и власть обязана говорить об этом откровенно и прямо, говорить и о тех решениях, которые принимает власть для того, чтобы преодолеть кризис, и о тех трудностях, с которыми мы сталкиваемся»[9].

Государственная Дума долгие годы сталкивалась с упорным сопротивлением со стороны многих СМИ, которые препятствовали ей напрямую общаться с обществом, быть услышанной и правильно понятой. Поэтому многие депутаты и руководители с горечью констатировали эти факты.

 

«Честно говоря, я устал объяснять позицию относительно того, какой образ представительной власти формируется у общества ведущими российскими телеканалами и некоторыми популярными СМИ, с каких позиций они освещают деятельность Госдумы, - писал бывший спикер нижней палаты Г. Селезнёв в статье «Вся власть закону».[10] – Давайте, наконец, расставим все точки над «i». Какими бы мы, депутаты, ни были хорошими или плохими законодателями, ни одно, называющее себя демократическим государство без парламента существовать не может. Если мы в России собираемся строить демократическое, правовое государство, давайте перестанем – прямо и исподволь – ставить этот нелепый вопрос: нужна ли России законодательная власть? По-моему, кто ставит вопрос таким образом, тот хочет, чтобы наша страна превратилась в диктаторское, авторитарное государство».

            А вот какую оценку дал деятельности Государственной Думы ее нынешний Председатель Б.В. Грызлов, выступая на юбилейном, 1000-ом заседании палаты: «Вспомним, при каких обстоятельствах проходили выборы Государственной Думы первого созыва. За несколько недель до выборов произошёл масштабный политический кризис, общество стояло тогда на грани раскола. Но эта угроза не реализовалась, и мы должны отметить тот факт, что Государственная Дума в целом избрала тогда не путь конфронтации, а путь работы в рамках правового поля. Это было первым крупным достижением российского парламентаризма»[11]

 

Общественное мнение всегда концентрируется вокруг определённых идей, явлений, является главным партнёром государства, партий и движений, СМИ, заинтересованных в расширении своей поддержки, создании положительного имиджа.

Прошли годы. Другим стал российский парламент, избраны другие депутаты, по другому теперь пишут о Государственной Думе журналисты, стремясь давать оценки, отвечающие действительному положению дел. Однако роль СМИ, которые выполняют в системе взаимодействия общественного мнения и власти функции не только фиксации, отражения социальной реакции на события в стране и за рубежом, деятельность законодательных органов, но и доведения общественного мнения до депутатского корпуса, должна быть на порядок выше. Граждане страны, СМИ, государственные и общественные организации вправе ожидать получения полной информации о деятельности Государственной Думы, принимаемых ею законах и иных решениях.

 

ciXXI век - МОНОЦЕНТРИЗМ ДЕМОКРАТИИ ИЛИ ПОЛИЦЕНТРИЗМ ИРИКРАТИИ?

Никогосян В.А.

преподаватель философии. Москва – Вена - Брюссель. Выпускник МГУ

[1]

Да, демократия, безусловно, плохая

система, но мы, увы, пока не нашли

системы лучшей, чем демократия.

Уинстон Черчилль

 

В нынешнюю эпоху, эпоху начала объединения государств, в век острых глобальных проблем и, прежде всего, проблем экологии, международного терроризма, бедности, в век ядерного оружия нынешние модели управления обществом, лучшей из которых считается демократический строй общества, является уже явной архаикой. Он был создан ещё древнегреческим обществом, когда отсутствовали на Земле нынешние планетарные проблемы. Жило в то время на планете от силы всего-то около нескольких десятков миллионов людей. Черчилль, глава одного из самых демократических обществ мира, откровенно высказался об этом примерно следующим образом: «Да, демократия плохая система, просто лучшую ещё никто не предложил». Человечеству необходима новая политическая модель, базирующаяся на принципиально иной, более глубокой и более дальновидной эволюционной теории, соответствующей масштабу и характеру современного многомиллиардного, развитого, техногенного общества. Сегодня необходимо согласование интересов в парламентах и других законодательных органах на более широкой, открытой основе, отвечающей типу и остроте современных проблем цивилизации и государств, её составляющих.

 

Человечество в ходе своего развития, с одной стороны, беспрецедентно умножило - и будет далее умножать - возможности и силу каждой личности, в том числе, увы, и разрушительные, а, с другой,  - стало крайне уязвимым для всяких враждебных сил. Этого предотвратить в принципе нельзя, так как это магистральный путь развития цивилизации. Перед нами сейчас остро стоит почти неразрешимая, почти утопическая задача - исключить войну как способ решения каких-либо проблем. Нам необходим не так называемый традиционный «Римский мир», который длится от случая до случая, а так называемый «Библейский мир», который навсегда - иначе человечество, безусловно, обречено. На старых, тысячу и тысячу раз апробированных подходах, как доказала жизнь и как доказала вся история человечества, достичь прочного мира принципиально невозможно. Дальше не будет лучше, дальше будет хуже, гораздо хуже.

 

Вместо извечного лозунга «Да здравствует Свобода!» мы провозглашаем обратный, но совершенно соответствующий жизни лозунг – «Да здравствует Взаимозависимость!». Лозунг «Да здравствует Свобода!» возник тогда, когда цивилизация проходила экстенсивный путь своего развития. В то примитивное время государства (от доисторических времен вплоть до почти конца прошлого, ХХ века) обеспечивали свое развитие путём расширения своего жизненного пространства, путем захвата. Захвата всё больших и больших территорий, порабощения народов, населяющих эти территории, и нещадной эксплуатации всех их природных и человеческих ресурсов.

Эта исключительной важности задача не столь утопична, как кажется на первый взгляд. Войны и революции - это не неизбежность, как почти все сейчас убеждены. Войны и революции - это индикаторы, говорящие о том, что цивилизация, как система, в своём саморазвитии ещё находится на примитивной стадии своего развития, что в ней ещё не выработались амортизирующие, буферные механизмы. «Эволюция - революция, эволюция - революция и так до бесконечности»,- учат нынешние теории развития. Отнюдь. По мере своего развития цивилизация как самостоятельный организм будет становиться всё более и более пластичным, всё более гибким, всё более и более способным развиваться исключительно эволюционным путём.

 

Демократия как модель общежития, созданная греками тысячелетия назад, не дает (а сегодня это требуется) никаких реальных и сильных механизмов для решения множества острейших назревших проблем. Таких, например, как эффективный и взаимовыгодный способ объединения государств, таких, как взаимообусловленность сохранения права наций на самоопределение и прав государств на сохранение своей целостности, и множества прочих всевозможных глобальных проблем. Нынешний демократический тип мироустройства в наш век, в самих своих основах сегодня совершенно устарел и никак не отвечает интересам напичканной ядерным оружием и электроникой нашей уже не двух-трёх миллионной, а многомиллиардной планеты.

 

Демократия как строй общества также исчерпала всю свою динамику, весь свой ресурс развития и по чисто функциональным, внутренним причинам. Развиваться ей далее - посредством перераспределения прав, спуская их все ниже и ниже, переходя от унитарного типа государственного устройства к его все так же замкнутой и моноцентрической федеративной модификации - уже принципиально невозможно. Государства в этом случае, особенно многонациональные и поликонфессиональные, такие, например, как бывший СССР, нынешняя Россия или Индия - как целостность начнут просто саморазрушаться. Такой традиционный политический уклад жизни также чрезвычайно неэффективен и даже разрушителен для таких уникальных стран, как, например, моя родная Армения, а также Израиль, у которых чуть ли не три четверти их народа живут рассредоточено, диаспорой, разбросанные судьбой по всему миру. Эта традиционная замкнутая модель отношений распыляет и ослабляет действительные возможности и ресурсы Армении и Израиля.

 

На базе разработанного нами Светонического метода видения эволюции систем как таковых, в рамках его принципиально новой полицентрической научной парадигмы, здесь мы попытаемся предложить свои методологические пути разрешения проблем, стоящих перед человечеством. Среди них такие проблемы, как разрешение межэтнических конфликтов, отношений Север - Юг (в широком смысле), глобальная экология, экономическое развитие и процветание, ядерное разоружение и разоружение как таковое и, наконец, ликвидация войн и конфликтов, а также причин, их порождающих.

Исходя из нашего понимания более углубленных системных универсальных причин всевозможных конфликтов и войн, мы пытаемся предложить общественности нашу, принципиально новую формулу мира. Мы предлагаем более современный и более эффективный, более действенный, более реалистичный метод окончательного изъятия войн из жизни человеческой цивилизации. Для нынешней моноцентрической парадигмы общенаучной и политической теории и практики видения процессов функционирования и эволюции социальных систем все эти проблемы сегодня принципиально неразрешимы. Если мы уже сегодня не приступим к глобальным преобразованиям всей нашей вечно воюющей в открытой или латентной форме многострадальной планеты, то заведём нашу быстро растущую и развивающуюся цивилизацию в тупик и обязательно рано или поздно погубим её.

 

Царящий сегодня во всём мире глубокий идеологический вакуум - самый точный индикатор полного застоя политической мысли и практики, индикатор несостоятельности абсолютно исчерпавших себя традиционных политических парадигм.

Те, кто утверждает, что мир может обойтись без идеологии, глубоко ошибаются. Идеология в любом случае будет существовать - человек просто не может жить без цельного мировоззрения (важнейшей частью которого идеология и является), это его первичная потребность. Именно кризис идеологии сегодня порождает то, что мы повсеместно видим: по всей планете расплодились тысячи и тысячи сект.

 

Мир на земле должен иметь наконец-то абсолютно незыблемые, твердые, как никогда, гарантии - так как, думаю, всем сегодня очевидно, что даже одной-единственной глобальной войны наша цивилизация сейчас уже не переживет. На основе Светонического видения закономерностей развития и эволюции систем предоставляем на ваш суд разработанный нами совершенно новый Ирикративный (от греческого Eirene - мир) тип общества. В отличие от нынешнего Демократического строя общества, базирующегося на изначально конфликтогенных замкнутых, моноцентрических унитарно-федеративных типах организации и управления государствами, ирикративный строй общества - более современный, более динамичный и гибкий, более эффективный и гораздо более гуманный. Одно из главных его отличий заключается в том, что это строй принципиально антиконфликтный. Ирикративный строй общества (который в самом кратком виде представлен здесь как отдельные выдержки из большой основной работы), в отличие от демократического, базирующегося на герметически замкнутых, иерархически моноцентричных унитарно-федеративных типах управления государством, основывается на принципиально новой, открытой, полицентрической Сирушативной системе отношений, о которой и пойдет речь.

 

Замкнутая, моноцентрическая, с примитивно прямой субординацией внутренних связей конструкция изначально конфликтогенной унитарно-федеративной системы отношений гибельно ограничивает возможности демократической модели общежития принудительным правом - Правом большинства, что является фактически Правом Сильного и практически сводит суть Демократического строя общества к разновидности автократического. Демократический строй общества, как идея народовластия, более или менее эффективно работает и хоть как-то соответствует своему названию только в малых, мононациональных государствах Запада. Но в таких больших, географически, экономически, национально и религиозно неоднородных странах Востока и Юга, как Россия, бывший СССР, а также Индия, Китай, а теперь и Объединенная Европа, право большинства демократической системы дает власть только одной, только самой многочисленной, самой сильной нации данного политического образования. Демократия неизбежно, в силу моноцентрического механизма её функционирования, существенно ущемляет права всех малых наций, её составляющих.

Специфика типов жизнедеятельности большинства и меньшинства в больших, национально, экономически, географически, культурно, религиозно неоднородных странах, по сравнению с малыми однородными государствами, часто отличается самым коренным образом. Это рано или поздно неизбежно порождает внутри этих гигантов разрушительные межэтнические, межрелигиозные и международные конфликты и войны, дестабилизируя и разрушая государства постоянными сепаратистскими тенденциями, обрекая их на нищету, милитаризуя их, вынуждая искать прибежище от полного своего развала в тоталитаризме.

Впрочем, демократия - даже для одной, даже для самой большой титульной нации государства - также принципиально не может являться властью всего его народа, если (как, например, в России ) этот народ расселен на большом пространстве. Какая же это всенародная власть, если одна часть народа может диктовать доброй половине другой ее части свои, удобные именно ей законы? Ведь для этого ему достаточно добиться при голосовании в парламенте перевеса хотя бы даже в один-единственный голос.

 

Сегодня общество развивается по линии увеличения веса именно законодательной, а не исполнительной власти. В новой, открытой, Сирушативно организованной системе отношений, на базе которой и будет основываться новый Ирикративный строй общества, парламенты - от международных региональных политических организаций наподобие Европарламента до районных советов - по договору (каждый на своем уровне) обменяются друг с другом депутатами.

Парламенты государств, таким образом, становятся открытыми: в них образуются новые Горизонтальные палаты, где будут представлены депутаты от всех других государств данного регионального образования.

 

В законодательных органах всех стран каждого региона, имеющих общие границы со странами соседних регионов, будут представлены, в том числе, депутаты и от сопредельных им государств.

Подобным же образом области, провинции, штаты, республики, федеративные земли, королевства и равные им по статусу национальные и территориальные образования внутри каждого государства, обменявшись друг с другом по договору депутатами, образуют в структуре своих парламентов такие же Горизонтальные палаты. Там будут представлены депутаты от всех областей, провинций, штатов, республик, федеративных земель, королевств и им подобных образований данной страны. Соответственно и все национальные или территориальные образования страны также обменяются депутатами с сопредельными им областями, провинциями, штатами, республиками и им подобными образованьями соседних им стран, если они непосредственно соприкасаются друг с другом границами. Следует обязательно помнить, что и депутаты от каждой такой открытой страны будут, в свою очередь, представлены в парламентах стран, заключивших такой Сирушативный договор и ставших тем самым уже не демократическими, а основанными на более современных принципах Ирикративными государствами.

 

На базе полицентрической Сирушативной системы организации и управления обществом все национальные и территориальные субъекты государства (области, автономии, республики, федеративные земли, штаты, провинции, королевства и т. п.) в вертикальной линии отношений должны объединяться, образуя целостность государства не на основе Общего Парламента, как это практикуется сейчас, а на основе Общей Палаты. В этом случае возникает обратная субординация иерархических отношений всех ее непосредственно соприкасающихся частей (внимание: не всей системы в целом, а только взаимососедствующих пар всех ее частей!).

Общая Палата, в отличие от традиционного Общего Парламента, будет уже не Наднациональным, а Всенациональным политическим органом, так как она будет являться внутри этих открытых государств всего лишь частью - общей частью своих непосредственно для него 'нижестоящих' представительных органов власти.

 

В Сирушативной системе отношений каждый парламент будет выступать как бы в двух ипостасях. Он является, с одной стороны, парламентом, т. е. имеющим право владения для внешних, непосредственно для него вышестоящих законодательных органов (здесь сказывается Сирушативный закон обратной субординации непосредственно соприкасающихся подсистем), и, с другой стороны, вместе с тем, он является всего лишь Палатой для внутренних, непосредственно для него нижестоящих законодательных органов.

Взаимный обмен депутатами на всех уровнях можно, и желательно, начинать постепенно. Например, на уровне государств, - прежде всего с союзными ему странами, а затем и с непосредственно граничащими с ними странами. Причем для начала это можно делать даже в одностороннем порядке, пригласив в свой парламент хотя бы по несколько депутатов от этих стран.

По нашему мнению, оптимально распределили бы приоритеты по завершении всего процесса политических реформ следующие пропорции голосов: Местная Первичная Палата - 55%, Горизонтальная палата - 30%, а Вертикальная палата - 15% депутатских голосов. Если угодно, именно эта система и эти соотношения можно смело назвать «Формулой Мира».

 

В Сирушативной Европе государства, ее составляющие, должны обменяться друг с другом депутатами, образовав в структурах своих Сирушативно открытых национальных парламентов Межнациональные Союзные Палаты. Таким образом, в парламентах каждой страны будут представлены, помимо своих национальных депутатов, также депутаты от других европейских государств (по горизонтали) и от Евро-Палаты (15% голосов по вертикали).

Например, Россия могла бы уже сейчас пригласить - даже в одностороннем порядке - в состав своего национального парламента в качестве депутата (по горизонтальной линии) для начала хотя бы по 3 представителя от таких соседних ей стран, как Белоруссия, Казахстан, Украина, а также других стран - Азербайджан, Армения, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан и др. Они будут вместе решать не внутриполитические проблемы, а их межгосударственные проблемы. Из осторожности можно, чтобы количество депутатов и круг проблем, подлежащих их юрисдикции, увеличивался постепенно по мере созревания доверия и взаимопонимания. Было бы естественно и справедливо пригласить также в состав такого Открытого Парламента с правами депутатов хотя бы по одному представителю и от своих наиболее крупных диаспор, если таковые есть у данного государства.

Россия или любая другая страна мира, которая первым начнет переводить своё государственное устройство на эволюционно более высокую Сирушативную ступень отношений, тем самым исторически стала бы формообразующим началом нового, принципиально мирного и процветающего социума, мира не декларативных, а действительно открытых отношений.

 

Предлагаемые геополитические реформы может первой в мире начать осуществлять не только какая-то одна, крупная сверхдержава. Это может начать и Белоруссия, и Армения, и Венесуэла, и Ливия, и Франция, и Бельгия...

Ливия уже сейчас, даже в одностороннем порядке, могла бы пригласить в состав своего национального парламента (по горизонтали) хотя бы по 5 депутатов сначала от непосредственно соприкасающихся с ней стран - Алжира, Туниса, Египта, Судана, Чада, Нигерии, а затем и от всех арабских стран и даже стран, соседних им через Средиземное море, а по вертикали хотя бы10 депутатов уже непосредственно от Лиги Арабских стран (ЛАГ).

Точно таким же образом Венесуэла могла бы пригласить в состав своего парламента (по горизонтали) депутатов от соседних ей стран (Колумбия, Бразилия и др.) а так же стран с кем она хочет войти в союз и Организации Американских Государств (ОАГ). А по вертикали - 10 депутатов от ОАГ. Повторяю, они не будут решать их внутригосударственные вопросы, а вопросы их совместного проживания.

 

Найдя модель процветания такой большой и соответственно неоднородной, сложной системы, как Россия, мы тем самым автоматически найдем и модель процветания и для всего мира в целом.

Мессианская роль России в мире предначертана ей изначально - планетарной природой стоящих перед нею задач. Мессианизм - это скорее долг, скорее обязанность России, на которую, правда, претендует и Европа, и США с его непонятной даже самим её создателям программой 'Новый Мировой Порядок'. Новая Большая Ирикративная Россия в силу масштаба своей собственной природы просто вынуждена смотреть на мир мессиански.

 

Надеюсь, Большая Ирикративная Россия, Европа, США и прочие ответственные державы начнут в этом вопросе сотрудничать, так как это сейчас остро необходимо всем и медлить с этими глубокими и масштабными реформами нашего во многом уже опасно больного мира никак нельзя. В своём видении будущего нашей погрязшей в неразрешимых конфликтах и бесконечных войнах цивилизации Россия должны продолжать предлагать и осуществлять новые идеалы и плодотворные решения для всего мира.

 

Понимание специфики практического обустройства России необходимо искать, прежде всего, и, главным образом, в общесистемном подходе. Необходимо понимать, что Россия, как и объединяющийся сейчас Евросоюз (ЕС), являются большой, неоднородной, развитой системой. Следовательно, пути обустройства России и ЕС необходимо искать в понимании специфики управления и организации большой, неоднородной, развитой системы. А сегодня в научных исследованиях, увы, мелкотравчатый подход, в ней превалируют психологические, исторические или сугубо экономические подходы. К сожалению, нередко занимаются просто гаданием, зарылись в деталях, почти совсем уже не видя целого.

Для эффективного же управления больших, развитых, а, следовательно, и неоднородных систем, каковой и является Россия (и Объединённая Европа), необходимы, прежде всего, гораздо большие степени внутренней свободы, более гибкие стыки. Этого принципиально не может обеспечить нынешняя политически почти герметически замкнутая, основанная всецело на вертикальном принципе управления, моноцентрическая западно-демократическая конфликтогенная модель общества. Такая герметичная, моноцентрическая система отношений пригодна только для управления малых, однородных, причём малоразвитых до-постиндустриальных обществ.

 

Дать большие степени свободы - это, прежде всего, означает ослабить вертикальные связи, а при полном отсутствии горизонтальных связей в нынешней герметичной унитарной или федеративной системе отношений ослабить вертикаль принципиально невозможно. Такая система как целостность может немедленно разрушиться - и тогда погибнет государство со всеми вытекающими отсюда катастрофическими последствиями.

В открытой Сирушативной системе без каких-либо противоречий удачно сочетаются преимущества как общинного образа жизни, присущего, прежде всего, России, так и индивидуалистического, присущего Западным странам. В ней также удачно и непротиворечиво сочетаются как преимущества мощи больших Союзов, так и преимущества манёвренности малых государств типа Австрии, Швейцарии, Сингапура...

 

Традиционный замкнутый, моноцентрически-иерархичный, конструктивно жесткий демократический строй общества, базирующийся на унитарно-федеративном типе отношений, системно не совместим для таких гигантских стран, как Россия, Китай, Индия, а теперь и Объединенная Европа. Нынешняя узкая модель демократии разрушала и продолжит разрушать Россию и Индию, а завтра она так же удушит и разрушит Евросоюз, фатально скомпрометировав - быть может, на долгие годы - для всей цивилизации идею объединения. Такая ошибка утвердит в головах людей пагубную мысль, что объединение народов и государств, в том числе и на добровольной основе, в принципе невозможно и даже крайне опасно.

 

Для России, для Объединенной Европы, Для будущности Индии, Китая и прочих объединяющихся Больших политических систем необходим открытый, с развитыми стыками, иерархически полицентрически организованный, высокопластичный Ирикративный строй общества. Только предлагаемая полицентрическая модель может дать для больших политических образований именно такой, остро необходимый сегодня, новый уровень свобод, не ущемляя при этом, а даже, напротив, увеличивая и укрепляя нужную гармоничную взаимосвязь и взаимозависимость государств друг с другом. Именно этого не могут принципиально дать все прошлые и нынешние моноцентрические модели обществ.

На уровне же государств на базе высшей, открытой Сирушативной системы - например, в России - её области, края и республики должны по "Большому Сирушативному Договору" обменяться друг с другом депутатами, образовав по горизонтали в структурах своих местных парламентов Горизонтальную Палату, прибавив туда же 15% голосов от России в целом. Таким образом, Россия будет внутренне соединена в единое целое не нынешним относительно жестким типом взаимосвязей, а мягкими, равноправными, свободными горизонтальными связями.

 

Следовательно, в представительном органе (например, Англии) будут заседать по горизонтали (кроме местных депутатов, имеющих контрольные 55% голосов) по несколько депутатов и от Шотландии, Уэльса, Северной Ирландии, а также (по вертикали) депутаты от Великобритании в целом, в лице не теперешнего общего парламента Великобритании, а уже Общей палаты Великобритании (15%). Соответственно и депутаты от Англии будут защищать интересы самой Англии в парламентах Шотландии, Уэльса, Северной Ирландии.

 

Предлагаемая открытая система отношений, несомненно, универсальна. Он существенно поможет найти пути разрешения назревающих или уже назревших внутренних проблем во множестве государств, в том числе и в Европе. Например, в Бельгии - между фламандцами и валонцами, в Испании - в отношениях с басками и каталонцами, во Франции - с корсиканцами, в Канаде - между англичанами и французами, в Великобритании - с северо-ирландцами, шотландцами, в Италии - в отношениях между Севером и Югом, на Кипре между турецкими и греческими его составляющими...

Прошу обратить внимание, что такие открытые Общие Палаты (например, Европейских государств) большинством в 55% вправе будут решать теперь вопросы не своего внутреннего общежития, а в каждом случае, совместно с представителями от всего Евросоюза (заседающими в ее Горизонтальной палате), вопросы своего внешнего, совместного общежития со всеми другими Европейскими государствами. То есть, в этом случае образуется (если говорить в нынешних, старых понятиях), как бы несколько Европарламентов (по числу стран Евросоюза) - причём таких, где у каждой страны будет свой собственный Европарламент с большинство голосов в ней (55 %). В этом, прежде всего, и проявляется полицентрическая суть механизма принятия решений в данной новой ирикративной политической модели отношений.

 

Во внутригосударственном плане предлагаемый полицентрический механизм принятия решений даёт всем административным и политическим субъектам данного государства на всех уровнях (штаты, провинции, области, республики, королевства, графства, районы и т. п.) уникальную возможность и право принимать жизненно важные решения, наиболее соответствующие именно своим специфическим (этническим, географическим, экономическим) интересам. Центробежные силы тем самым эффективно снимаются.

Например, Германский парламент, являясь для всех своих федеральных земель (по вертикали) их Общей Палатой (с правом лишь на 15% голосов в них) будет теперь сам правомочен совместно с депутатами от всех стран Евросоюза (по горизонтали) и с депутатами от ООН (по вертикали) решать, прежде всего, вопросы своего общеевропейского сосуществования. В моноцентрической нынешней системе эта прерогатива отсылается в наднациональный орган Евросоюза.

Эволюция общества, основанная на принципах Ирикративно-Сирушативной системы отношений, уже в самом начале XXI века неизбежно приведет цивилизацию к тому, что такие региональные политические образования, как Европейский Союз, Организация Африканского Единства, Южноамериканское Сообщество Наций (ЮСН), Лига Арабских Государств (ЛАГ) и СНГ, по "Большому Сирушативному Договору" обменяются друг с другом депутатами. Таким образом, в рамках каждого из этих Открытых Региональных Парламентов образуются Горизонтальные Межрегиональные Палаты. В этих палатах будут представлены депутаты от всех других регионов планеты, а также (по вертикали) депутаты от ООН, представляющие мир в целом.

Например, в Открытом Европарламенте будут заседать с полноценным правом голоса не только депутаты от Европы, но также (по горизонтали) депутаты и от Азии, Африки, Латинской Америки, СНГ, а (по вертикали) - представители от ООН.

 

Но этот процесс - отнюдь не односторонний. В свою очередь, в парламентах ОАЕ, ЮСН, ЛАГ и СНГ будут полноправно заседать депутаты от Европейского Союза.

По вертикали Европарламент должен преобразоваться и из Общего Европарламента стать Евро-палатой, которая будет Общей Палатой всех стран Европейского Союза, имея в каждом из них не конфликтогенное принудительное право - право решения, а цивилизованное право - право лишь на участие в решениях, право лишь на 15% голосов в них. Таким образом, Европарламент (как и все вышестоящие по вертикали законодательные органы управления больших систем) преобразуется из пугающе архаичного Наднационального органа власти, во Всенациональный политический орган.

Исходя из данного анализа, основанного на новом Светоническом методе видения процессов эволюции, становления всех сверхсложных макросистем (будь то биологических, компьютерных, экономических или, как в данном прикладном случае, политических систем), статус ООН необходимо будет поднять до статуса Всемирной Палаты (ВП), а не Всемирного Парламента, как ошибочно до сих пор предлагалось, исходя из общепринятой моноцентрической парадигмы мышления Мондиалистами, “Федералистами мира” и такими политическими романтиками, как Б. Рассел, А. Сахаров, С. Стрейт, М. Гренье, Эйнштейн, Сцилард...

 

Если моноцентрическая парадигма привела такую большую систему как СССР к этническому, экономическому, экологическому и нравственному краху, то в такой грандиозной системе, как мир в целом, катастрофа будет иметь характер и масштаб апокалипсического ранга. Отнюдь не случайно, что Иренология (наука о мире), появившаяся в 1960 – 1970-х годах (Й. Галтунг, К. Боулдинг, А. Рапопорт, Д. Зенгхаас, О. Холсти, С. Мендловитц, Ч. Йотс, А. Этциони, А. Ньюкомб и другие), родившаяся как попытка найти решение, прежде всего, глобальных проблем, проблем ядерного разоружения и экологии, захлебнулась ещё не успев толком и образоваться, так как данные проблемы принципиально неразрешимы в рамках принятой замкнутой, моноцентрической парадигмы политической теории и практики.

 

По мере необходимого повышения своего статуса, ООН должна в перспективе эволюционировать не в сторону постепенного преобразования во Всемирный Парламент, что услужливо, но неверно подсказывает нам нынешняя моноцентрическая парадигма замкнутого политического мышления, а в сторону повышения своего статуса до Общей Всемирной Палаты.

ООН будет, как отмечалось выше, Общей (Всемирной) Палатой, всенациональным законодательным органом всех Региональных Открытых Палат, таких как Европарламент, ОАЕ, ЮСН, ЛАГ, СНГ и т.п. с правом в оптимуме на 15% депутатских мест в них. Таким образом, как уже было отмечено, например, в Европалате (по горизонтали) будут заседать депутаты не только от Азии, Африки, Латинской Америки, но также (по вертикали) депутаты от ООН, вернее, от Всемирной Палаты. Они будут защищать в Европарламенте, или, скажем, в Лиге Арабских Государств, интересы всего мира, в его целостности.

 

А в дальнейшем, по мере развития предлагаемого политического процесса, по мере укрепления доверия, можно будет перейти на более развитую двухступенчатую модель отношений. В этом случае депутаты от ООН будут заседать не только в глобальных региональных организациях типа Европарламента, но и в составляющих их государствах, с правом на 5 % голосов в парламентах Франции, Германии, России, Бельгии...

ООН в будущем, преобразовавшаяся в Общую Всемирную Палату, должна будет состоять из двух Палат. В одной будут представлены депутаты от государств, в другой - депутаты от региональных политических органов в лице ОАЕ, ЮСН, ЛАГ, СНГ и Европарламента.

Кстати, право вето в таком ООН в этом случае должно перейти от государств к этим политическим региональным организациям: Евросоюз, ЛАГ, ОАЕ, ЮСН, СНГ.

Все законодательные органы стран и регионов будут иметь в открытой, полицентрической системе отношений не нынешний жесткий "дикий суверенитет" с его замкнутым патриотизмом. Они будут иметь не нынешнее архаично-демократическое, замкнутое, анархически-моноцентрическое право, право на абсолютно все 100% голосов, а открытый, полицентрический, цивилизованный Большой "Сирушативный суверенитет". Он даёт право только на контрольное, цивилизованное большинство - большинство всего в 55% голосов.

 

Сирушативная система управления позволяет принципиально по-новому подойти к проблеме разрешения межнациональных конфликтов и эффективно разрешить почти любой такой конфликт.

В предлагаемой мягкой, пластичной полицентрической системе отношений тектоническое напряжение конфликтообразующих факторов примитивно замкнутой, моноцентрически жесткой системы (например, в Северной Ирландии, Карабахе, Кипре, Кашмире и т. п.) через придание им открытого Сирушативного статуса (в отличие от автономного, федеративного статуса) легко и естественно может найти свое мирное разрешение.

 

Сирушативный статус, в отличие от федеративного, автономного или любого другого статуса, напрочь лишает смысла главный конфликтообразующий вопрос - вопрос о том, какому государству та или иная территория принадлежит. Чтобы снять потенциал тектонического напряжения с соседними государствами и территориями, угрожающий смертоносным конфликтом, чтобы резко поднять эффективность всего своего социального и экономического устройства, Израиль, Пенджаб, Кашмир, Тибет, Квебек, Северная Ирландия, Южные Курилы, Карабах, Кипр и т.п. должны постепенно перейти на открытый Сирушативный тип отношений.

Всем этим спорящим, воюющим и стоящим на грани войны народам и территориям необходимо принять Сирушативный статус и объявить свой парламент Открытым. Им необходимо пригласить в свой состав для начала хотя бы по несколько депутатов от соседних им (по горизонтали) государств и территорий, а по вертикали - депутатов от своего государства или Союза государств.

В особо трудных, спорных случаях можно пригласить в состав своего парламента (по вертикали), в отличие от нынешней замкнутой, моноцентрической методики построения политико-административных отношений, депутатов и от другого государства. Взаимоналожение систем в открытой, полицентрической модели государств, в отличие от нынешних, вполне приемлемо. Такой строй вертикали будет конфликтогасящим, а не конфликтогенным, как это имеет место сейчас. Здесь вместо очень часто неделимого права - права решения, т.е. вместо права политического владения, есть право лишь на участие в решениях, т.е. право только на определенное (небольшое и вполне делимое) количество депутатских мест.

 

В такой открытой, полицентрической Сирушативной системе отношений образуется чрезвычайно широкая база для компромиссов, чего всем конфликтующим сторонам как раз всегда остро не хватало.

В Сирушативной системе именно нижестоящая политическая структура включает в свой состав непосредственно для неё вышестоящую структуру. На практике это будет выглядеть следующим образом.

Например, местные представительные органы Белгородской, Воронежской, Ростовской областей и Краснодарского края по данной методике должны обменяться депутатами не только с соседними российскими областями, но и, образуя прочные швы между Россией и Украиной, с Запорожской, Луганской, Донецкой и прочими пограничными украинскими областями.

 

Таким же образом, необходимо граничащим друг с другом областным представительным органам России и Казахстана обменяться своими депутатами, и тогда почти само собой отпадет чреватое будущими осложнениями чувство утраты Россией североказахстанских или восточных и южных украинских земель. Все эти территории будут теперь принадлежать только самим себя. Себе, но во взаимоответственной связи со всеми близкими им территориями и народами, как своих стран, так и стран, с кем они граничат и с кем они находятся в союзе.

 

По предлагаемой методике, чтобы окончательно разрешить Ближневосточный конфликт и чтобы никто при этом не почувствовал себя "проигравшим", Израилю было бы целесообразно пригласить, даже в одностороннем порядке (по горизонтали), в состав своего Кнессета для начала хотя бы по 5 депутатов от соседних арабских стран: Ливана, Иордании, Сирии, Египта, Палестины и Саудовской Аравии.

Сирушативному статусу принадлежит так до сих пор никем еще не занятая политико-юридическая ниша, которая является Золотой серединой между правом наций (по большей части почти пустым, чисто декларативным правом) на суверенитет, и противостоящим ему очень жестко правом государств на свою территориальную целостность, правом на нерушимость его границ. Сирушативная система наконец-то разрешит противоречие, заложенное в этих двух взаимоисключающих положениях.

 

Сирушативная система в принципе не противоречит нормам международного права, соглашениям и пактам, так как она как норма просто не была учтена - поскольку никем не предвиделась. Сирушативная система юридически и политически никак не описана и запретительными договорами нигде и никем не охвачена. Она уже только поэтому может дать государствам, и цивилизации в целом, опутанным громадной застарелой паутиной множества договоров, очень большие возможности для разрешения накопившихся политических противоречий - причем именно без нарушения каких-либо международных норм, не входя в конфликт с ними (если, конечно, ею не станут спекулировать, отрываясь от ее философского и методологического фундамента).

Все, что здесь говорилось о государствах, верно и для всех больших, сложных систем, для общественных и политических образований, партий (особенно для партий 'зелёных'), движений, блоков, профсоюзов, ассамблей, фондов... Ирикративная теория найдет своих сторонников, прежде всего, у всех миролюбивых движений, у глобалистов, у движения зеленых, у довольно разрозненных ныне движений за мир, за ядерное разоружение, у множества альтернативных и гуманитарных движений и партий. Она наконец-то придаст им всем так не хватающее им конкретное политическое содержание, подробный план - причем план как ближайших, так и дальних целей, программ «минимум» и «максимум». Ирикративная идея может стать своей конкретностью тем мобилизирующим фактором, которого так остро не хватало всем движениям за мир. Мы сейчас видим силу войны, в нашем же случае мир впервые ощутит ещё большую силу, силу мира, кроющуюся в каждом из наших сердец, в природе всех наших надежд.

 

Сирушативную модель Открытых Парламентов было бы крайне целесообразно и желательно положить в основу деятельности молодежных организаций (имея в виду необходимость распространения и обкатки модели). Ведь именно молодежи, прежде всего, и предстоит жить в этом обществе будущего. Сирушативную модель общежития необходимо принять и как методологическую учебную основу для модельных парламентских игр студентам международных институтов и молодёжным организациям. Они могли бы в ходе её апробации обогатить её необходимыми конкретными деталями.

Только с появлением ирикративной теории, можно смело сказать, что политология стала иметь право называться наукой. Ирикратия даёт людям надежду, надежду принципиальной возможности достижения полного мира на земле. Своей конкретностью Ирикратия может объединить и мобилизовать все движения за мир. До сих пор мы знали силу и потенциал войны, теперь мы можем увидеть потенциал и силу мира.

 

Полагаем, что представленная здесь предельно кратко, в самом общем виде, концепция политической будущности нашей планеты, объединенная в виде программ "Преображение" (для реформ в Европе), и "Стратегия Ирикративного Единения" (для реформы всего миропорядка в целом) является самой проработанной, самой эффективной, гуманной и перспективной на сегодняшний день. Новый Мировой Порядок, предлагаемый США, или Стратегия Ирикративного Единения, которую может выдвинуть Россия, Китай, Индия или Евросоюз, - это вопрос, который надо будет решать всем нам, определяя наше будущее. Убеждён, что именно Ирикратия станет ответом человечества на глобальные проблемы эпохи, вставшие сегодня остро перед всем человечеством. Ирикратия станет новым политическим выбором человечества - человечества эпохи XXI века!

ciПолитическая культура России и процессы правообразования

Калинин А.Ю.

заведующий кафедрой правоведения и политологии Коломенского государственного педагогического института, кандидат юридических наук, доцент.

[1] Прежде чем говорить о непосредственном влиянии российской политической культуры на процессы правообразования, рассмотрим сначала общие, цивилизационные особенности политической культуры России.

 

Классификация типов политической культуры может осуществляться на основе различных признаков. Г. Алмонд и С. Верба в основу своей широко известной типологии положили такие составные части политической культуры, как ценности, образцы поведения и способы организации политической власти. Исходя из этих оснований, они выделили три идеальных типа политической культуры.

.             Патриархальную политическую культуру, характеризующуюся отсутствием у большинства населения какого-либо интереса к политической жизни.

.             Подданническую политическую культуру, для которой характерна сильная ориентация людей на поддержку существующей политической системы, сочетающаяся со слабой заинтересованностью в политическом участии.

.             Активистскую политическую культуру, носители которой не только интересуются политикой, но и сами активно в ней участвуют[2].

В реальной жизни существуют смешанные типы политической культуры, включающие в той или иной пропорции элементы всех вышеназванных идеальных типов. В тоже время фактически все политологи отмечают явное преобладание подданнического и отчасти патриархального элементов в российской правовой культуре[3].

 

Национальные типы политической культуры различаются также в соответствии с цивилизационными особенностями социумов, внутри которых они сформировались. В сравнительной политологии выделяют западный и восточный типы политической культуры. Западный тип присущ странам и народам, принадлежащим к западной (или западнохристианской) цивилизации. Восточный тип сформировался на социокультурной почве восточных цивилизаций – буддистской, конфуцианской, исламской, индуистской. Политологи видят основные различия политических культур Запада и Востока в следующем:

·          если в странах Запада более распространена убежденность в том, что политическая власть может базироваться на физическом, духовном или экономическом превосходстве человека над человеком, то на Востоке - уверенность в божественном происхождении власти, не связанной ни с какими человеческими достоинствами;

·          если на Западе к политике относились и относятся как к разновидности конфликтной социальной деятельности, строящейся на принципах честной игры и равенства граждан перед законом, то на Востоке сформировалось отношение к политике как к подвижнической деятельности, являющейся уделом лишь выдающихся личностей и недоступной простым смертным. На Востоке политика понималась как средство достижения гармонии и мира, причем возможность случайных событий в политической жизни отрицалась;

·          на Западе личность осознавалась как самодостаточная для осуществления ею властных полномочий; на Востоке личность таковой не признавалась, а предполагалась необходимость в посредничестве в отношениях между личностью и властью;

·          если на Западе утвердился примат идеалов индивидуальной свободы, то для Востока характерен приоритет идеалов справедливости;

·          на Западе принято признавать индивида главным субъектом политического процесса, а государство считать гарантом прав и свобод личности, инструментом достижения целей и реализации интересов отдельных групп и индивидов, зависимым от гражданского общества. На Востоке главная роль в политике отдается элитам, за государством же признается функция патроната над отдельными людьми; кроме того, на Востоке доминируют ценности корпоративизма, т.е. личность подчиняется руководителям общин, сообществ, групп;

·          на Западе, в конце концов, утвердился плюрализм форм политической жизни, сложный характер организации политических систем, демократический характер политических режимов; на Востоке долго сохранялось тяготение к авторитарному типу правления, упрощенным формам организации власти, поискам харизматических лидеров, предпочтение коллективных форм политического участия при безусловном подчинении личности исполнительной власти;

·          для Запада в целом характерно рациональное отношение к исполнению политическими элитами и лидерами своих управленческих функций в соответствии с нормами общественного договора, здесь утвердилось мнение о необходимости общественного контроля над их деятельностью; на Востоке имеет место сакрализация (обожествление) власти и ее носителей при отсутствии убежденности в необходимости контроля над их действиями;

·          если для Запада характерен примат общегосударственного кодифицированного права над частными нормами и местными обычаями, то на Востоке, наоборот, приоритет отдается местным правилам и обычаям перед формальными законами государства;

·          на Западе довольно рано пришли к пониманию различий моральной и политической мотивации политического действия, на Востоке же сохранилась тенденция к сглаживанию противоречия между моральными и правовыми мотивами политического поведения[4].

Россия, как уже было показано, развивалась под воздействием как западной, так и не западных, восточных цивилизаций. Соответственно, и российская политическая культура испытывала влияние как западной, так и восточной политических культур. Однако в силу геополитических, социально-экономических и социокультурных обстоятельств российская политическая культура традиционно все же была ближе к восточному типу. Например, общей чертой для политической культуры российского и восточных обществ был патернализм. Отношения патернализма - отношения, характерные для большой патриархальной семьи, где все подчиняются хозяину дома, в обязанности которого входит «отеческая забота» о своих домочадцах. Сохранение отношений патернализма в Великороссии было обусловлено рядом экономических и природно-климатических причин. В течение короткого лета необходимо было выполнить множество полевых работ, что было возможно при мобилизационных формах внутрисемейного общежития и определяло авторитетный характер власти главы семьи. Глава традиционной семьи - «большак», представлял семейные интересы во взаимодействии с внешним миром, внутри семейного хозяйства управлял собственностью, распределял производственные задания и контролировал их исполнение. Глава семьи поощрял и наказывал, был гарантом соблюдения обычаев и нравственных норм. Глава семьи был вправе распоряжаться жизнью своих домочадцев, а они, в свою очередь, принимали его решения как неизбежность, поскольку иначе было невозможно обеспечить интересы выживания семьи как целостности.

 

Возникший под влиянием природно-климатических условий патерналистский тип взаимоотношений в великорусской деревне затем нашел свое выражение в политической жизни российского общества. На это обстоятельство обращали внимание многие русские историки и философы. В частности, К. Кавелин отмечал, что «дом или двор представляет человеческое общество, поселенное на известном месте, состоящее из членов семьи и домочадцев и подчиненное власти одного господина, домоначальника. В этой социальной единице заключаются, как в зародыше, зачатки всех последующих общественных отношений: и семья, и рабство, и гражданское общество, и государство»[5].

 

В условиях господства патерналистских отношений большинству членов общества уготована роль исполнителя внешней, чужой воли. В такой ситуации не формируется потребность быть самостоятельной личностью, ответственность за судьбу человека перекладывается на семью, а в дальнейшем - на государство. Нет личной, индивидуальной ответственности, следовательно, нет и индивидуальной свободы. По мнению некоторых культурологов, «культура русского человека отличается внутренней безответственностью и жесткой внешней ответственностью»[6].

 

Традициями патернализма можно объяснить и особенности русского самодержавия и некоторые предпосылки возникновения коммунистического тоталитарного режима. Патерналистские отношения были характерны для советского периода отечественной политической истории, их влияние сохранилось и в постсоветский период. Перекладывать личную ответственность на государственную власть по-прежнему свойственно для массового сознания российского общества. Присущи современному массовому сознанию в России и ценности коммунитаризма (коллективизма), характерные как для политических культур восточного типа, так и для традиционной российской политической культуры. Большая часть населения дореволюционной России - крестьяне - до начала XX в. жила в условиях сельской поземельной общины, так называемого «мира». Более длительное, чем в Западной Европе, сохранение общинных отношений обусловлено не только особыми природно-климатическими и экономическими условиями, но и тем, что в дальнейшем они искусственно поддерживались государством из фискальных соображений. Влияние коммунитаристских ценностей на политическое развитие России можно увидеть и в широкой популярности социалистических идей, в том числе самобытных русских концепций социализма, идеализировавших крестьянскую общину. Коммунитаристские традиции облегчали большевикам решение их задач по завоеванию власти и строительству нового общества. Элементы коммунитаризма сохраняются в массовом сознании и современного российского общества и составляют неотъемлемую часть ценностной системы российского общества.

 

Так же как и на Востоке, в России политика традиционно ассоциируется с людьми, а не с институтами, здесь всегда есть спрос на харизматических лидеров, живучи представления о сакральном характере государственной власти. Как и в некоторых странах Востока, в России моральные нормы нередко ценились и ценятся выше правовых. Сама же правовая традиция развита гораздо слабее, чем в странах Западной Европы.

Традиционная российская политическая культура имела немало общего с политическими культурами восточного типа, но существенно отличалась от политической культуры Запада. Одной из причин этого немецкий политолог В. Пфайлер в начале 1990-х гг. назвал отсутствие в России таких социокультурных явлений, как Возрождение и Реформация, вследствие чего здесь не получили развитие и не утвердились ценности индивидуализма, свободы совести, толерантности. В традиционной российской политической культуре, как полагает В. Пфайлер, в связи с этим не развивалась культура компромисса, не были разграничены мировоззренческие и политические ценности. Не было в России и собственного (точнее, самостоятельного) просвещения. Оно было «импортировано» в Россию во времена Екатерины II. В результате, считает В. Пфайлер, в России не возникли и не получили распространения ни рациональный тип мышления, ни рациональные способы государственного управления. Некоторые же стороны просвещения были абсолютизированы, например, вера в возможности науки у некоторой части населения приобрела черты религиозной веры[7].

 

Все вышеперечисленное отличает российскую цивилизацию от западноевропейской, обусловливает несовпадение циклов и темпов исторического процесса в России и в Европе.

По мнению того же В. Пфайлера, цивилизационные особенности России и российской политики связаны с византийской традицией. Не только В. Пфайлер, но и многие другие западные политологи отмечают влияние, которое оказала Византийская империя на формирование российской политической культуры. В первую очередь это касается представлений об универсальном иерархизированном порядке, в рамках которого отдельный индивид включен в коллективные структуры, являющиеся частью более высокого Божественного космического порядка. К византийскому наследию относятся и концепции единства царской и имперской идей, государственной религии и государственной церкви. «Не будет большой ошибкой, - пишет В. Пфайлер, - квалифицировать эту имперскую идею как политическую теологию»[8]. Надэтнический, надгосударственный характер власти и государства, унаследованный от Византии, попали на благодатную почву, поскольку российская государственность изначально формировалась и развивалась как полиэтническая. Пришедшая впоследствии из Византии, имперская идея воплотилась в создании Российской империи, но имперская традиция замедлила процесс формирования самой русской нации и стала препятствием на пути строительства национального государства. Хотя непосредственные контакты между Москвой и Константинополем были сильно затруднены, известие о падении Византийской империи стало потрясением для тогдашней Руси. В 1204 г. захват Константинополя крестоносцами воспринимался русскими людьми, по словам Л. Гумилева, «как внезапная смерть близкого человека... Русь перестала быть частью мировой системы, а оказалась в изоляции»[9].

 

Кроме влияния византийского наследия, специфика российской политической культуры определяется и особенностями развития российской государственности. В.О. Ключевский обращал внимание на то обстоятельство, что в отличие от Киевской Руси, где образованию государства предшествовала длительная история развития восточнославянского общества, на северо-восточных землях, где впоследствии и возникло Московское государство, княжеская власть сама выступала в качестве творца общества, всех общественных институтов и отношений. «Старое киевское общество, - писал русский историк, - было старше своих князей. Совсем иной взгляд на себя, иное отношение к управляемому обществу усвоили под влиянием колонизации князья верхневолжской Руси. Здесь, особенно за Волгой, садясь на удел, первый князь его обыкновенно находил в своем владении не готовое общество, которым предстояло ему править, а пустыню, которая только что начинала заселяться, в которой все надо было завести и устроить, чтобы создать в нем общество. Край оживал на глазах своего князя: глухие дебри расчищались, пришлые люди селились на "новях", заводили новые поселки и промыслы, новые доходы приливали в княжескую казну. Всем этим руководил князь, все это он считал делом рук своих, своим личным созданием. Так колонизация воспитывала в целом ряде княжеских поколений одну и ту же мысль, один взгляд на свое отношение к уделу, на свое правительственное в нем значение»[10].

 

Впоследствии существование сильной государственной власти определялось и влиянием византийской традиции, и геополитическими факторами - необходимостью защищать государство от внешних врагов и сохранять контроль над всёрасширяющейся территорией. В России без государства не обходилось ни одно, даже малое, начинание. Многие общественные институты, в Европе появившиеся и развивавшиеся самостоятельно, в России возникали по инициативе и при активном участии государственной власти. Даже сегодня государственная власть в лице Администрации Президента, не дождавшись соответствующих действий и инициатив «снизу», стала «сверху», по своему усмотрению, создавать институты гражданского общества и перекраивать партийно-политическую систему.

 

Как известно, подобный процесс исторического развития называется политической модернизацией. Именно теория модернизации кладётся в теоретическую основу исторического развития России подавляющим большинством современных исследователей. Рассмотрим её более подробно.

Основателем теории модернизации считают М. Вебера, который с социологической точки зрения выделял традиционное и рационалистическое общество и понимал под модернизацией переход, осуществляющийся по инициативе и под влиянием государственной власти от традиционного общества к рационалистическому[11]. Как отмечает А.Н. Медушевский, «общность социально-политического конфликта в условиях модернизации традиционного общества обусловил ряд сходных черт в развитии ряда стран. Особенно ярко это выразилось в трудах М. Вебера. В определенном смысле можно сказать, что эта проблема явилась для него центральной. Возрождение интереса к М. Веберу в западной социологической, исторической и политической мысли последних десятилетий, ставшее признанным фактом в литературе, может быть объяснено, по крайней мере, тремя основными причинами: значением разработанных им методов социального познания; применением их к анализу чрезвычайно обширного исторического материала различных эпох и стран; и, наконец, общей либеральной направленностью его мировоззрения, которая столь созвучна нашему времени [12]. Здесь можно возразить, сказав, что либеральные ценности никогда не воспринимались российским обществом (массовым сознанием) в качестве таковых. Это действительно так, но теория модернизации касается не столько либерализма как некого конечного идеала, сколько рационализации политической жизни в целом. А.Н. Медушевский справедливо отмечает, что теория модернизации как методология с успехом используется исследователями с довольно различными политическими взглядами (сравните работы А.С. Панарина и С.Г. Кара-Мурзы, с одной стороны, и работы С.А. Ланцева и В.В. Лапкина – с другой)[13]. Можно, конечно, сказать, что рационалистическая форма мировоззрения никогда не была (в отличие от религиозной) доминирующей. Следует согласиться и с этим, но теория модернизации рассматривает не столько форму массового мировоззрения, сколько деятельность государства по его рационализации. Что же касается желания Российского государства рационализировать общественную жизнь, то это является, бесспорным, эмпирическим фактом, проходящим со времён Петра I через всю историю России. Последнее позволяет применять теорию модернизации к довольно различным политическим режимам (царскому, советскому, современному) в истории России. Теория модернизации, в этой связи, является одной из немногих теорий, позволяющих смоделировать логику всего исторического развития нашего государства и общества, без выпадения отдельных её периодов как «неправильных с точки зрения логики исторического процесса». Следует так же добавить, что теория модернизации, хотя и была разработана на Западе, но разрабатывалась гласным образом на примере России и Восточной Пруссии. Именно история этих стран являлась исходным материалом для построения большинства теоретических обобщений М. Вебера. Кроме того, теория политической модернизации весьма созвучна методологической основе так называемой государственной школы, составляющей ядро дореволюционной отечественной историографии. Последняя сама по себе требует боле подробного рассмотрения.

 

Государственная школа - научное течение русской исторической мысли второй половины XIX в., во многом определившее последующее развитие исторической науки. Она имеет ярко выраженные признаки самостоятельного научного направления: специфический предмет и метод исследования, наличие длительной традиции. Предметом ее изучения являлся, главным образом, русский исторический процесс, методом - философия немецкого идеализма, а традиция представлена рядом поколений историков, философов и юристов. Сформулированная государственной школой концепция русского исторического процесса является высшим достижением историографии своего времени, представляет собой, по существу, социологическую концепцию, адекватно объясняющую факты и не утратившую эвристического значения до настоящего времени.

 

Философско-правовые взгляды государственной школы определили ее подход к русскому историческому процессу, роли государства в нем. В качестве основной проблемы выдвигалось соотношение общества и государства в русской истории, на отдельных ее этапах. В трудах историков государственной школы С.М. Соловьева, Б.Н.Чичерина, К.Д. Кавелина, В.О. Ключевского, А.Д. Градовского, В.И. Сергеевича, М.Ф. Владимирского-Буданова, А.А. Кизеветтера, П.Н. Милюкова, а также историков государственного права Н.М. Коркунова, П.И. Новгородцева, А.Н. Филиппова, В.Н. Латкина рассматривались основные теоретические вопросы изучения русского исторического процесса, была дана его цельная концепция, проведено конкретно-историческое исследование[14].

 

В наши задачи здесь не входит подробное описание теоретических воззрений государственной школы исторической мысли, поэтому ограничимся здесь лишь тезисным их изложением:

·          существенное влияние здесь отводится географическим факторам, предопределившим колониальный характер освоения территории страны, что, в свою очередь, породило экстенсивный путь развития хозяйства и консервацию родовых отношений;

·          в целом, в истории страны здесь выделяется три периода: родовой, вотчинный и государственный;

·          отмечается доминирование политических факторов над экономическими, что, в частности, нашло своё отражение в особом функциональном, «тягловом» характере сословного деления в России. Государство распределило несение тягла функционально между тремя сословиями: дворянским (служба), мещанским (торговля) и крестьянским (производство материальных благ);

·          именно государству приписывается здесь роль главного движущего фактора в истории. Сам ход исторического процесса при этом представляется следующим образом: сложность внешнеполитического фактора привела к тому, что государство первоначально было вынуждено закрепостить все три сословия. По мере разрешения стоящих перед государством проблем государство же начинает постепенный процесс освобождения сословий, и, именно, сначала - дворянского и мещанского (Жалованные грамоты дворянству и городам 1885 г.), а затем - крестьянского (отмена крепостного права в 1861 г.). Следующим шагом в историческом развитии является становление гражданского общества и, по мере этого становления, ограничение самодержавной государственной власти народным представительством. И здесь ведущая роль принадлежит государству. Представители государственной школы, в качестве примеров уже начавшихся процессов ограничения государственной власти народным представительством, называли, в частности, создание земских и городских учреждений самоуправления, которые, по их мнению (Б.Н. Чичерин, К.Д. Кавелин), должны были перерасти во Всероссийское земское собрание. Другие представители государственной школы (А.А. Кизеветтер, П.Н. Милюков) считали примером этого ограничения создание по Манифесту 17 октября 1905 г. Государственной Думы[15].

 

Таким образом, как, по мнению большинства дореволюционных отечественных историков (государственная школа), так и, по мнению западных политологов, социологов и историков (теория модернизации), ведущая роль в историческом развитии российского общества принадлежит именно государству. Это же признаётся и фактически всеми современными отечественными исследователями. С нашей точки зрения, роль государства в России во всех сферах общественной жизни (в том числе и в сфере правообразования) значительно больше, чем на западе. Само по себе это является важнейшей исторической особенностью нашей страны, особенностью, которая не может, да и не должна просто так самоустраниться в угоду увлеченности определённых политических сил западным либеральным опытом, где роль государства сводится к одному из средств разрешения обществом своих проблем, не имея при этом никакой самодостаточной ценности. История России наглядно показывает, что государство здесь должно характеризоваться, хотя и в определённой степени, но самодостаточностью, так как именно оно (а не общество само по себе) является здесь главным фактором исторического развития. Парадокс состоит в том, что путь этого развития, выбираемый государством, есть, со времён Петра I, западный, где роль государства, начиная с нового времени, второстепенна. В этой связи, известная фраза А.С. Пушкина - «первым европейцем у нас является государство»[16] - не лишена известного смысла. Иными словами, государство в России нередко пытается посредством реформ построить то, что принципиально не может быть построено искусственным путем, «строительство» это не получается, что заставляет государство либо «лицемерно» не замечать искусственность многих созданных ею институтов, либо частично отказываться от передового западного опыта и искать собственные пути развития. Это, кстати, лежит в основе довольно популярной в настоящее время теории цикличности реформ и контрреформ в России.

 

Сказанное, однако, не следует воспринимать как констатацию принципиально неправильной схемы модернизационного развития России. Напротив, политическая модернизация является едва ли не единственно возможным путём развития российского общества. Было бы наивным считать, что для государства столь трудно идущее внедрение западного опыта является просто плодом увлечённости правящего класса западной культурой и пренебрежением собственными культурными ценностями. Все наиболее крупные реформы модернизационного характера, напротив, проводились в ответ на внешнюю военную угрозу. Так было во времена Петра, когда геополитическая необходимость выхода к морям требовала технического переоснащения армии и построения флота, так было при отмене крепостного права, когда поражение в Крымской войне заставило ещё раз осознать всю отсталость феодальной по своей сути российской экономики, точно так же обстояло дело при принятии Манифеста 17 октября 1905 г. (поражение в Русско-японской войне). Ничем, по своей природе, не отличается и так называемая «советская консервативная модернизация», причины которой так же находятся в осознании действительно реальной внешней военной опасности.

 

Следует также отметить, что было бы крайне несправедливо и с исторической точки зрения неверно считать результаты российских модернизаций бесплодными. Институты, созданные в ходе их преобразований, действительно, как правило, работали значительно хуже, чем их западные аналоги, - это являлось причиной «лицемерия государственной власти», или подталкивало её к контрреформам, но для сознания российского общества это не проходило бесследно и оказывало своё воспитательное воздействие. Оно так же противоречиво, но в целом является результативным, и именно это изменение ценностной системы общества позволяет нам утверждать, что политическая модернизация в России не есть топтание на месте, а представляет собой хотя и противоречивое, но движение в общем русле европейской цивилизации.

 

Другое дело, что подобного рода политическое развитие имеет массу противоречий, сущность которых сводится к следующему:

·          государственная власть, проводя реформы, очень часто игнорирует собственный исторический опыт в сфере создания и деятельности реформируемого института, что (в нашей терминологии) приводит к ошибкам в содержании ценностей и ошибкам в оценке возможностей;

·          созданные в ходе политической модернизации институты далеко не всегда пользуются поддержкой со стороны общества и имеют, в этой связи, довольно поверхностный характер, не позволяющий функционировать им самостоятельно без искусственной властной поддержки со стороны государства;

·          поверхностный характер созданных в ходе модернизации политических институтов, нуждаемость их в постоянной государственной поддержке, в значительной степени лишает политическую систему общества способности к саморегуляции. Успех проводимой реформы здесь в значительной степени зависит от многих случайных факторов, прежде всего, - от личностных свойств и качеств главы государства и иных отдельных политических лидеров. Их уход с политической сцены нередко означает завершение реформ, созданные же в ходе последних институты перестают получать государственную поддержку и либо прекращают свое существование, либо существуют только как символ преемственности между старой и новой властью.

 

Таким образом, с точки зрения адекватности процессов правообразования политическая модернизация является довольно противоречивым явлением. Следствием политической модернизации является деинституционализация политической системы, т.е. разрушение старых, относительно устоявшихся институтов и создание новых, имеющих довольно поверхностный и первое время даже искусственный характер в плане восприятия со стороны общества. Понятие «социальный институт» (в самом общем его значении) подразумевает, как известно, относительно устоявшийся род деятельности, т.е. само значение этого понятия во многом связано с постепенным эволюционным развитием общества, тогда как модернизация не является этим эволюционным развитием. Устоявшийся характер того или иного института подразумевает наличие норм (в том числе и правовых), возникших, главным образом, в ходе естественного ценностного отбора. При модернизации первоначально искусственный характер новых институтов подразумевает, в лучшем случае, наличие норм, созданных на основе искусственного ценностного отбора, роль которого здесь всегда выше, чем естественного. С точки зрения аспектов правообразования, сущность политической модернизации как раз и сводится к частичному разрушению старой ценностной системы, внедрению новых ценностей и попытке придать им нормативное содержание. Сам по себе подобный модернизационный тип правообразования содержит в себе значительно больше рисков совершения ошибок оценки возможностей и является, в дальнейшем, более благоприятным для злоупотреблений идеологической функцией права, по сравнению с эволюционным типом правообразования, в котором преобладает естественный ценностный отбор.

 

Всё вышесказанное заставляет нас сделать вывод о том, что политическую модернизацию, в целом, и модернизационный тип правообразования, в частности, нельзя воспринимать как некую самоцель, проводимую в угоду личным политическим амбициям отдельных представителей правящей элиты, или как способ «понравиться более развитой западной цивилизации». Политическая модернизация должна восприниматься как сугубо вынужденное явление, когда отсутствие преобразований явно свидетельствует о всёвозрастающем отставании страны, что, в свою очередь, создаёт опасность для её суверенитета.

При этом эффективность проведения модернизации во многом зависит от правильности оценок реформатором возможностей общества по воплощения в своём нормативном поведении новых, внедряемых им ценностей. Именно эта оценка должна здесь быть определяющей, так как, в противном случае, старая нормативная ценностная система будет разрушена, а новую создать не получится, что, в свою очередь, приведёт к конфликту между старыми, моральными нормами и новыми, правовыми. В любом случае, если есть разумный выбор между эволюционным и модернизационным путём развития, то первый путь представляется более предпочтительным.

ciПравовые основы организации и деятельности аппаратов палат Федерального Собрания Российской Федерации

Елкибаева З.И.

главный консультант аппарата Комитета Государственной Думы по делам национальностей

[1] Принятая в России в 1993 году Конституция Российской Федерации предусмотрела формирование нового  парламента - двухпалатного Федерального Собрания Российской Федерации как законодательного и представительного органа. С этого времени начался новый этап в становлении и развитии российского парламентаризма,  получило новое развитие парламентское право[2].

 

Теория и практика российского парламентаризма вызвала пристальное внимание государствоведов (Любимов А.П., Степанов И.М., Булаков О.Н., Гранкин И.В., Лапаева В.В. и др.). Наряду с работами, в которых рассматривались общие вопросы российского парламентаризма, появились  исследования конкретных проблем формирования и деятельности российского парламента, о месте и взаимоотношении Федерального Собрания Российской Федерации с  другими высшими органами государственной власти, о проблемах законодательного процесса, о правовой характеристике внутреннего устройства и процессуально-организационной деятельности палат российского парламента,  о регламентном регулировании  деятельности палат Федерального Собрания РФ. В целом речь шла о путях совершенствования конституционно-правового регулирования формирования палат Федерального Собрания РФ и  их регламентов (Поленина С.В., Ковалев О.Н., Елчев А.В.).

 

Как известно, в структуре  парламента помимо палат, комитетов и комиссий функционируют и другие органы (аппараты), которые не обладают государственными властными полномочиями[3]. Различие между этими видами государственных органов были замечены еще дореволюционными российскими правоведами. Как отмечал известный русский правовед Н.М. Коркунов: «Обращаясь собственно к устройству государственных учреждений, мы видим, что из их числа одни решают, как именно распорядиться вверенной им функцией власти, другие – только содействуют так или иначе решающим. Поэтому организация государственных учреждений слагается из органов двоякого вида – решающих и содействующих»[4].

 

Но если в целом к проблемам парламента и парламентаризма внимание ученых привлечено постоянно, то к  «аппаратной» проблеме  ученые обращаются гораздо реже. Более того, создание вспомогательных государственных органов (аппаратов) высших органов государственной власти (палат Федерального Собрания), структурных подразделений при Президенте РФ, Правительстве РФ, федеральных агентств, федеральных служб вызвало, и закономерно вызывают, и в обществе в целом, и в научной среде, немалые споры. Следует заметить, что примененный здесь термин «вспомогательные»  имеет обобщенный и во многом условный характер. Одни авторы понимают под этим термином такие государственные органы, которые не наделены государственно-властными полномочиями и выполняют главным образом функции координации, подготовки рабочих документов, экспертных заключений, и консультаций. Другие авторы  относят к временным парламентские органы, создаваемые в целях оказания организационно-технической помощи палатам парламента, понятию и правовому статусу аппаратов всех высших органов власти - законодательной, исполнительной и судебной, как «вспомогательных» государственных органов в механизме государства[5]. В других работах аппаратам Федерального Собрания уделяется внимание в общей характеристике внутреннего устройства Федерального Собрания[6]. В последнее время опубликованы работы,  предметом исследования которых являются теоретические разработки, связанные с функционированием государственного аппарата и, в том числе, непосредственно Государственной Думы ФС РФ, а также ее Аппарата, как структуры, обеспечивающей деятельность Думы, и собственно деятельность Аппарата Государственной Думы[7].

 

Вместе с тем, за рамками уже проведенных исследований остается еще немало неисследованных проблем, в том числе проблемы формирования нормативных и правовых основ аппаратов представительных (законодательных) органов власти, в первую очередь - Федерального Собрания Российской Федерации[8]. Особо интересным представляется начальный период создания правовых основ деятельности аппаратов парламента (октябрь-ноябрь 1993г. и январь-июль 1994 г.). Интерес к указанной теме вызывается еще и тем, что аппараты должны были действовать в качественно ином режиме, выполнять иной объем работы, нежели аппараты прежних законодательных органов России. Претерпели значительные изменения их функции, формы и методы работы. Кроме того, указы, постановления, иные нормативно-правовые акты, создававшие правовые основы аппаратов Федерального Собрания Российской Федерации, рождались практически  на голом месте и проверялись опытом, практикой.

 

 В практике зарубежных государств, правовую основу образования аппаратов парламентов составляют как законы (в том числе и специальные),  так и подзаконные нормативные  акты.  Например, Закон США о реорганизации 1946 г. (в редакции 1970 г.) является основным нормативным актом, регулирующим вопросы организации и деятельности аппарата[9].  В Швеции  эти вопросы регулирует Закон о Риксдаге (парламенте) 1974 г., в Великобритании таким актом является Закон об организации работы Палаты общин от 1978 г.

 

Упоминания о возможности создания соответствующих аппаратов парламентов имеется непосредственно в Федеральном конституционном законе Австрии 1920 г. (абз. 3 ст. 30), Конституции Греции 1975 г. (абз. 5, 6 ст. 65), Конституции Испании (абз. 1 ст.72).  

Если вернуться к российской советской государственной практике, то мы можем увидеть, что правовыми основами организации и деятельности аппаратов представительных органов государственной власти в тот период являлись подзаконные нормативно-правовые акты, принимаемые, как представительными органами в целом, так и их организационно-распорядительными структурами. Это соответствовало тогдашним принципам построения системы советских представительных органов, работавших не на постоянной, а  на сессионной основе. Органами, работавшими на постоянной основе, являлись президиумы Верховных Советов РСФСР. Именно президиумы  принимали основное количество нормативно-правовых актов (указов, постановлений), формирующих правовые основы создания и деятельности аппаратов представительных органов.  Например, Положение об аппарате последнего советского Верховного Совета РСФСР было утверждено Постановлением Президиума ВС  РСФСР[10]. В Положении было сказано, что аппарат Президиума  обеспечивает  обслуживание деятельности Верховного Совета, его Президиума и комиссий.

 

В связи с демократизацией политического и государственного строя в Российской Федерации изменился характер деятельности  Верховного Совета, депутаты которого стали работать на постоянной основе. Поэтому в декабре 1991 новое Положение об аппарате  было утверждено постановлением уже не Президиума, а  Верховного Совета РСФСР, то есть статус аппарата был повышен: Аппарат становился органом не Президиума, а Верховного Совета РСФСР. Также постановлением Верховного Совета РСФСР утверждались структура аппарата, штаты и смета расходов. Общее руководство работой аппарата возлагалось на Председателя Верховного Совета РСФСР[11]. Постановление определило цель и задачи деятельности аппарата. Цель аппарата заключалась в том, чтобы  способствовать, в первую очередь, Верховному Совету РСФСР «в решении вопросов, отнесенных к его ведению Конституцией РСФСР». Главной  задачей аппарата являлось обеспечение организационно- технического, правового и информационного обслуживания народных депутатов, Верховного Совета, его палат, постоянных комиссий и комитетов, в том числе и его Президиума. 

 

В связи с проводимой в Российской Федерации конституционной реформой, в результате которой предполагалось создание нового типа представительного и законодательного органа - двухпалатного Федерального Собрания, естественно, возникла проблема образования аппарата нового российского парламента. Надо признать, что необходимость в нем уже была, так как разворачивалась работа по созданию нового российского парламента, а прежний аппарат прекратил свое существование вместе с Верховным Советом РСФСР[12].

 

Однако, поскольку на тот момент новая Конституция РФ еще не была принята, а парламент существовал, так сказать, «виртуально» и не мог сам решить проблему создания правовых основ образования своего аппарата, последний был создан - Указом Президента Российской Федерации "Об аппарате Федерального Собрания Российской Федерации" от 8 октября 1993 г. N 1614, в соответствии с которым было  принято в его исполнение распоряжение[13] по созданию единого аппарата Федерального Собрания Российской Федерации[14]. Вместе с тем, в  указанных актах подчеркивался их временный характер: «…до  принятия Советом  Федерации  и  Государственной Думой  соответствующих нормативных актов». Аппарат и его структурные подразделения создавались «в целях качественной подготовки к началу работы Федерального Собрания».

 

Несмотря на временный характер актов Президента Российской Федерации, можно рассматривать эти акты как первую попытку создания правовой основы организации и деятельности аппарата современного парламента России.

На 30-тый день после проведенных выборов, 11 января 1994 года, обе палаты Федерального Собрания Российской Федерации – Совет Федерации и Государственная Дума - собрались на свои первые заседания. Результаты заседаний выявили необходимость придания деятельности палат большего порядка и организованности. Временный аппарат Федерального Собрания Российской Федерации, созданный в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 8 октября 1993 года, не мог выполнить этой обеспечительной задачи.  Трудности с такой деятельностью  у аппарата возникали еще во время проведения выборов Федерального Собрания Российской Федерации.

 

 Более того, к моменту начала заседаний палат не был решен вопрос об их общем здании, они заседали в разных зданиях. В противовес идее формирования единого аппарата Федерального Собрания, выраженной в Указе, палаты данную проблему решили по-другому - приняли постановления о формировании своих самостоятельных рабочих аппаратов, так как вступившая в силу новая Конституция России давала право каждой из палат самостоятельно принимать своей регламент и решать вопросы внутреннего распорядка своей деятельности (ч. 4 ст. 101). В частности, в Думе такое решение поддержали 304 депутата, или 68,5 процента от принявших участие в голосовании, «против» - 24 (5,7 процента) и «воздержалось»  - 15 (3,4 процента)[15].

 

Инициативу в этом направлении проявил Совет Федерации, который в постановлении «О формировании рабочего аппарата Совета Федерации», принятом уже 15 января 1994 года, содержал поручение Председателю палаты  сформировать рабочий аппарат палаты, а также подготовить предложения по его структуре. 3 февраля Совет Федерации принял постановление № 42 – I СФ, которым утвердил структуру Аппарата и определил, что Аппарат имеет статус юридического лица. В соответствии с постановлением Председателю Совета Федерации предлагалось продолжить работу по совершенствованию Аппарата и его структуры, а также внести на утверждение палаты кандидатуру руководителя Аппарата.

 

Структура Аппарата была изложена в постановлении Совета Федерации от 2 февраля 1994 г. № 35-I СФ «О Регламенте Совета Федерации первого созыва» и состояла из аппаратов комитетов, Секретариата Председателя Совета Федерации, секретариатов заместителей Председателя Совета Федерации, подразделений правового, информационно-технологического и финансово-хозяйственного обеспечения, кадровой службы, секретариата руководителя Аппарата и других обеспечивающих служб (ст. 85). Во многих странах порядок формирования вспомогательных органов и их деятельность  (в зависимости от уровня  органа)  определяется регламентами  палат парламентов, регламентами бюро палаты, комитета, положениями о помощниках депутатов. Так,  ст. 67 Регламента Палаты депутатов парламента Италии устанавливает, что службы Палаты  образуются постановлением бюро Палаты,  и руководство ими  осуществляется  генеральным секретарем,  ответственным  (перед председателем Палаты) за их деятельность. Аналогичные положения содержатся и в регламентах палат парламентов других государства (ст. 15 Регламента парламента Финляндии, ст. 15 Регламента Национального собрания Франции, $ 14 Регламента Национального совета Австрии,  $ 7, 4 Регламента Бундестага ФРГ)[16].

 

В Государственной Думе до создания «рабочего аппарата» были образованы две организационные структуры: Временный секретариат и Временная комиссия по  Регламенту. С созданием Комитета по организации работы Государственной Думы к нему перешли функции Секретариата и Комиссии. В соответствии с Временным регламентом на Комитет возлагался контроль деятельности Аппарата Государственной Думы, в том числе - подготовки и предварительного рассмотрения проектов Положения об аппарате, его структуре и штате.

 

И только 20 января 1994 г. Государственная Дума приняла постановление № 18-I ГД, которым Председателю Государственной Думы поручалось сформировать рабочий аппарат палаты. Подготовка проекта Положения о рабочем аппарате Государственной Думы и предложений по его структуре и штатам возлагалась на Комитет по организации работы Государственной Думы. По признанию И.П.Рыбкина: «Фактически решили, не мудрствуя лукаво, перенести на российскую почву один к одному аппаратную структуру конгресса США»[17]. Проект Положения и предложения по структуре и штатам должны были быть представлены предварительно Совету Государственной Думы до 4 февраля с последующим их утверждением на заседании Государственной Думы. В тот же день, по предложению Председателя Государственной Думы И.П.Рыбкина, Президент Российской Федерации  Б.Н.Ельцин своим Указом упразднил Временный аппарат Федерального Собрания[18]. В Указе говорилось, что в связи с принятыми решениями Совета Федерации и Государственной Думы от 15 января 1994 г. и 19 января 1994 г. (здесь неточность,  поскольку свое решение Госдума приняла 20 января)   о вновь создаваемых аппаратах палат ликвидируется аппарат Федерального Собрания Российской Федерации, созданный до начала деятельности Совета Федерации и Государственной Думы в качестве временного рабочего органа. В связи с этим прежние акты Президента РФ (Указ  № 1614 от 8.10. 1994 г. и распоряжение 24 ноября 1993 г.  № 747-рп о создании временного рабочего органа  Федерального Собрания) утрачивали силу.

 

В начале февраля 1994 г. Совет Государственной Думы рассмотрел предложения о структуре рабочего аппарата и его штатной численности, внесенные Комитетом по организации работы Государственной Думы, и  предложил Председателю ГД вынести этот вопрос на рассмотрение Государственной Думы.

февраля 1994г. Государственная Дума постановлением № 47 – I ГД  «Об обеспечении деятельности Государственной Думы» утвердила структуру Аппарата и его штатную численность. Кроме того, этим же постановлением Аппарат Государственной Думы наделялся статусом юридического лица.

 Однако принятие основного документа - Положения об аппарате - затянулось. Только 10 февраля 1994 года, по согласованию с Советом Государственной Думы, как это было предусмотрено п. 5 Постановления Думы «Об обеспечении деятельности Государственной Думы», Председатель Думы И.П.Рыбкин своим распоряжением № 1 утвердил Положение об Аппарате Государственной Думы[19].

 

Положение об Аппарате Совета Федерации было принято постановлением от 14 июля 1994 года № 169-I СФ (официально опубликовано не было).  

В соответствии с Положением Аппарат Совета Федерации является структурным подразделением Совета Федерации, осуществляющим непосредственное обеспечение его деятельности. Вместе с тем, во  взаимодействии с Администрацией Президента Российской Федерации,    Аппаратом Государственной Думы, Аппаратом Правительства Российской  Федерации, аппаратами органов судебной власти Российской Федерации,  федеральными агентствами и федеральными службами, органами государственной   власти субъектов Российской Федерации Аппарат был относительно самостоятелен.

 

Таким образом, принятыми в январе-июле 1994 года палатами Федерального Собрания Российской Федерации нормативно-правовыми актами был заложен фундамент правовой основы организации и деятельности их аппаратов.

ciК вопросу о разделении властей в Российской Федерации

Исаева П.М.

аспирантка кафедры «Теории и истории государства и права» Московского Государственного Университета Технологий и Управления

[1] Вопрос  разделения властей в правовом государстве  для российского законодательства является достаточно актуальным  на современном этапе.

Связано это, в первую очередь, с тем, что произошедшая коренная реконструкция российского государства и соответствующих государственных структур, начавшаяся на рубеже 80 – 90-х годов ХХ века, выдвинула на первый план следующую общегосударственную цель – создание правового государства.

 

«Правовым государством может быть признана такая организация политической власти в  стране, которая основана на верховенстве гуманного, справедливого закона, действует строго в определённых законом границах, обеспечивает социальную и правовую защищённость своих граждан» 2.

               Известно, что власть всегда стремится к саморасширению и усилению своего присутствия. Значит, нужен механизм ограждения свободы и сдерживания авторитарных поползновений со стороны власти. Именно такой механизм и предлагает концепция разделения властей. Назначение принципа разделения властей – исключить возможность концентрации всей полноты власти в руках одного лица или органа, который превратился бы в неограниченного и всесильного повелителя, издающего законы, обеспечивающего их исполнение и наказывающего за их неисполнение.

 

              Именно поэтому принцип разделения властей отнесён к числу основных конституционных принципов всех современных демократических государств.

             Рассматриваемый вопрос привлекает пристальное внимание со стороны как зарубежных, так и отечественных теоретиков права. И хотя на протяжении длительного исторического периода данная тема не находила отражения в отечественной правовой литературе, более того, сам факт разделения властей отрицался как идеологически несоответствующий общей стратегической цели социалистического государства. Но к настоящему моменту уже можно говорить  об определённых результатах в изучении данного вопроса, как в теоретическом, так и в практическом плане.

Общее понятие власти, как известно, - это категория многоаспектная и многоликая. Власть родительская и отцовская,  местная власть, власть толпы или улицы, власть чувств, власть тьмы и т. д. – столь широк диапазон употребления слова  «власть». Поэтому общее определение власти является весьма широким.3

 

Идеи науки о власти и искусстве правления восходят к далёкому прошлому и множество раз повторены учёными других веков. Обращаясь к проблематике власти и упоминая ряд известных её исследователей, В.Д. Виноградов и Н.А. Головин пишут: «Феномен власти является, пожалуй, самым противоречивым и непредсказуемым в общественной жизни. Её сущностные характеристики охватывают большой спектр физических, цветовых и иных гамм: деспотическая, авторитарная, демократическая,  «кровавая», «коричневая», «тупая» власть, элитарная, бюрократическая и т. д. В самих этих определениях власти содержится то основное качество, которое превалировало в те или иные периоды развития конкретного государства. Англичанин лорд Эктон пустил по миру крылатую фразу: «Власть – это зло, абсолютная власть – зло абсолютное». М.А. Бакунин в категоричной форме провозгласил: «Власть – всегда аморальна». Власть – это порядок  сохранения целостности государства, его культуры, традиций, обеспечения его жизнедеятельности. Безвластие угрожает любому обществу анархией, развалом, упадком. Верно заметил Р. Арон: «Всякая власть кажется предпочтительной в отсутствие власти». Таким образом власть – это универсальное и повсеместно распространённое явление, регулятор отношений (управляемости) в живой природе, особенно в среде организованных существ, уберегающее их от самоистребления, различного рода страхов, ограничивающее от взаимоуничтожения, хотя нередко и способствующее такому взаимоуничтожению путём войн или соперничества в борьбе за существование 4.

 

Понятие государственной власти является более узким  в сравнении с понятием власти как таковой. В отличие от общего понятия - это понятие персонифицировано. В нём уже присутствует действующий субъект – государство и (или) народ, его аппарат и органы местного самоуправления, которым народ делегирует свою власть (ст. 3 Конституции РФ). Соответственно, такого рода властью принято считать возможность и способность народа и (или) государства в лице его органов оказывать воздействие на поведение людей и в целом на процессы, происходящие в обществе, с помощью убеждения либо принуждения.

 

Проблему рационального устройства государственной власти и её органов пытаются разрешить, пожалуй, столько времени, сколько существует государство как форма организации общества. Наиболее широкое признание получила и продолжает сохранять её вплоть до настоящего времени идея, в соответствии с которой основные направления государственной власти  должны разделяться и вверяться «в разные руки». Это будет мешать узурпаторским намерениям, а вместе с этим злоупотреблению властью и произволу. Сторонники данной концепции придерживаются мнения, что государственная власть в целом включает три основных направления – законодательное, исполнительное и судебное. Сферы их реализации должны быть чётко разграничены, они не должны быть помехой друг другу. Разделение властей следовало бы основывать, прежде всего, на их сотрудничестве, которое, однако, сдерживало бы каждую из них, ставило бы в определённые рамки и балансировало.

 

Как отмечает Ершов В.В.: «…не с целью противостояния авторитаризму, деспотизму и произволу основных властвующих органов и должностных лиц, гарантирования свободы и подлинной демократии вся власть в правовом государстве не может принадлежать одному государственному органу. Реальная государственная власть как юридически гарантированная возможность распоряжаться и подчинять своей воле с объективной необходимостью должна быть разделена как «по горизонтали», так и  «по вертикали». Если первое предполагает, прежде всего, разделение и взаимный контроль законодательной, исполнительной и судебной властей, то второе – «внутреннюю» организационную, юридическую и экономическую самостоятельность органов государственной власти»5.

 

Таким образом, разделение властей с точки зрения формирования и взаимного контроля органов государственной власти служит эффективным юридическим средством разрешения споров между различными органами и лицами, действенной защиты прав и интересов граждан.

Теория разделения властей, именуемая нередко принципом разделения властей, в том виде как она воспринимается ныне применительно к государственному режиму, появилась более 300 лет назад. Основателями её считаются английский философ–материалист, создатель идейно-политической доктрины материализма Джон Локк (1632 – 1704) и французский просветитель, философ и правовед Шарль Монтескье (1689 – 1755).

Подобно другим научным идеям и концепциям, теория разделения властей возникла не на пустом месте. Она была подготовлена всем предшествующим социально-политическим развитием и накоплением исторического опыта в организации государственно-правовой жизни и поддержании стабильности в обществе и государстве.

 

            Согласно Локку, главная угроза свободе человека состоит в неразделённости власти, в её сосредоточении в руках абсолютного монарха, который сам устанавливает законы и принуждает к их исполнению. «Абсолютная деспотическая власть или управление без установленных постоянных законов не могут ни в коей мере соответствовать целям общества и правительства»6. Отсюда и следует главный вывод, составивший сердцевину концепции разделения властей: власть по принятию законов и власть по их исполнению должны быть разделены.

Рассуждая на эту тему, известный государственный деятель России, автор плана либеральных преобразований в стране М.М. Сперанский (1772-1839) писал, что «царства земные имеют свои эпохи величия и упадка, и в каждой эпохе образ правления должен быть соразмерен той степени государственного образования, на коем стоит государство». Каждый раз, подчёркивал автор, «когда образ правления отстаёт или предваряет сию степень», он «испровергается большим или меньшим потрясениям»7.

 

Теория разделения властей возникает и начинает «материализоваться» лишь на той стадии развития общества и государства, когда созревают все необходимые предпосылки для активного участия широких слоёв общества в социально-политической жизни и политических процессах страны, торжествует хотя бы в формальном плане политический и идеологический плюрализм;  среди интеллектуальных слоёв общества идёт усиленный поиск путей и средств создания надёжных гарантий прав и свобод граждан; предпринимаются попытки ограждения их, а вместе с ними всего общества и государства от возможной узурпации всей государственной власти, как со стороны отдельных лиц, так и со стороны отдельных органов государства.

Именно в такой период, в конце XVII в., в период так называемой революции в Англии, и в середине XVIII в., в период нарастания революционных настроений во Франции, усилиями Локка и Монескьё разрабатывались основные положения, закладывался фундамент и создавался каркас здания под названием «теория разделения властей» 8.

 

Говоря о конкретных условиях и предпосылках возникновения теории разделения властей в Англии (в интерпретации Локка) и во Франции (в представлении Монтескье), необходимо не только исходить из анализа объективных факторов, но и принимать во внимание субъективные воззрения её основателей:

.      Объективные факторы – это реально существующие условия и предпосылки, являющиеся той основой, на которой возникают и функционируют как отдельные идеи, так и сама теория разделения властей;

.      Субъективные факторы – это политико-правовые и философские воззрения самих основателей доктрины разделения властей.

 

«Естественное состояние есть состояние совершенной свободы, в котором каждый сам распоряжается собою и своими поступками, как ему угодно… Естественное состояние есть состояние полного равенства. Однако состояние полной свободы не есть состояние произвола (a state of Licence). Человек, например, не имеет права уничтожить себя. Естественное состояние подчинено естественному закону (law of Nature). Этот закон есть разум… В естественном состоянии всякому в отдельности принадлежит исполнительная власть. Но не благоразумно быть судьёю в своём собственном деле – себялюбие лишит судью беспристрастия, а страсти и месть заведут наказание слишком далеко – вместо права получится только беспорядок. Наилучшее средство, самое верное лекарство против этого есть государственное правление…»9. А для  правильного государственного правления нужно разделение сил в государстве, чтобы избежать произвола и сосредоточения власти в одних руках.

 

Наиболее полно и последовательно концепция разделения властей изложена в трудах известного французского просветителя, правоведа и философа Ш.Л. Монтескье, который писал: «Чтобы не было возможности злоупотреблять властью, необходим такой порядок вещей, при котором различные власти могли бы взаимно сдерживать друг друга»10.

 

Указание на то, что соединение различных властей в руках одного лица или органа неизбежно ведёт к удушению политической свободы, составляет сердцевину самой доктрины разделения властей: «Когда одному и тому же лицу или одному и тому же составу должностных лиц предоставлены вместе законодательная и исполнительная власти, тогда нет свободы, потому что можно опасаться, что монарх или сенат будут создавать тиранические законы, чтобы тиранически исполнять их»11.

Если, однако, соединение двух первых властей – это ещё лишь потенциальная угроза тирании, то соединение их с судебной неизбежно ведёт их к гибельным последствиям: «Нет также свободы, если судебная власть не отделена от законодательной и исполнительной. Если она соединена с законодательной властью, то жизнь и свобода граждан окажутся во власти произвола, ибо судья будет законодателем. Если бы она была соединена с исполнительной властью, судья обладал бы достаточной силой, чтобы сделаться угнетателем»12.

 

Наконец, если соединить все три власти – неизбежно установление самого жесточайшего деспотизма и полная гибель свободы: «Всё было бы потеряно, если бы один и тот же человек, или корпорация высокопоставленных лиц, или сословие дворян, или, наконец, весь народ осуществляли все три вида власти: власть создавать законы, власть приводить их в исполнение и власть судить преступления и тяжбы частных лиц»13.

 

В Конституции Российской Федерации 1993 г. формально провозглашаются принцип правовой государственности и разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. Между тем установленные Конституцией взаимоотношения законодательных и исполнительных органов не совсем соответствуют требования  разделения  властей в правовом государстве14. На наш взгляд, эти взаимоотношения можно оценить как определённые нарушения принципа разделения властей в пользу власти исполнительной.

Анализ полномочий государственных властей в Российской Федерации  позволяет сказать, что: «Существо этого своеобразия состоит в том, что система разделения и взаимодействия носит в целом асимметричный и несбалансированный характер - с явным перекосом в пользу полномочий Президента и его доминирующей роли в решении государственных дел, с очевидными слабостями других ветвей власти в их соотношении с президентской властью»15.

 

            В частности, у Президента России есть конституционные полномочия, выводящие его власть за границы исполнительной власти, нарушающие баланс декларированного разделения законодательной и исполнительной ветвей власти. «Полномочия Президента в области законодательной власти включает в себя: право законодательной инициативы; право издавать нормативные указы по любым вопросам, не урегулированным законом, т. е. неподзаконные указы, фактически имеющие силу федерального закона; право отлагательного вето в отношении федеральных законов. В совокупности эти полномочия создают конкурирующую нормотворческую компетенцию парламента и Президента»16.

 

            Президент России может издавать свои указы на основании и во исполнение законов, но может заполнять ими пробелы  в федеральном законодательстве. К указам Президента Конституция предъявляет требование, которое ставит их регулирующее воздействие на один уровень с федеральными законами: указы не должны противоречить Конституции и федеральным законам. Следовательно, указ, изданный по вопросу, не урегулированному федеральным законом, выступает как первичный источник права, фактически равный федеральному закону и действующий до тех пор, пока не будет принят соответствующий закон17. Более того, президент в праве отклонить федеральный закон, принятый Федеральным Собранием, и вместо этого закона дать иное регулирование в своих указах. Наконец, президент может издавать указы вопреки позиции Государственной Думы – основного законотворческого органа: если Дума отвергнет внесённый президентом законопроект, то он может реализовать этот законопроект в форме своего указа.

            Можно напомнить, что подобные полномочия фактически есть и у президента США – президентской республике  с формальным разделением властей на законодательную, исполнительную и судебную, в которой, тем не менее, президент считается основным (или одним из основных) субъектом нормоустановительной деятельности. Но американский президент не обладает собственной нормотворческой компетенцией, ибо это не совместимо с разделением властей на законодательную, исполнительную и судебную, и осуществляет нормативное регулирование в рамках делегированного законодательства.

 

            Такое указное нормотворчество, «какие бы доводы при этом ни приводились, нарушает правомочия законодательной власти и девальвирует  принцип верховенства закона. Тем самым подрываются и общие основы всей системы нормативно-правовых актов»18.

            Вместе с тем, можно согласиться с Н.В. Варламовой, полагающей, что в перспективе явное доминирование президента в осуществлении нормоустановительной функции государства во многом может быть нейтрализовано Федеральным Собранием: «Президентское нормотворчество, призванное восполнить неизбежный в переходный период дефицит законов, при достаточной эффективности законодательного процесса не может конкурировать с парламентским. Сильное президентское вето на законопроекты… действенно лишь при неоднородном парламенте»19.

            Правда, к этим доводам необходимо добавить, что парламентское законотворчество реально может преобладать лишь постольку, поскольку президент и парламентское большинство принадлежат к разным партиям. Россия же пока весьма далека от демократической двухпартийной системы и от «раздельного правления».

 

             Главное, чем отличается российская республика от смешанной, состоит в том, что Правительство Российской Федерации несёт ответственность перед Президентом Российской Федерации, и в соответствии с Федеральным законом от 30 декабря 2008 г. «О контрольных полномочиях Государственной Думы в отношении Правительства Российской Федерации»  несёт ответственность перед палатой  российского парламента – Государственной Думой.

            Государственная Дума вправе выразить недоверие (или отказать в доверии) Правительству, и в этом случае её нельзя распускать в течение года после её избрания; но можно распускать за трёхкратное отклонение кандидатуры председателя правительства. Так или иначе, в случае конфронтации президента и нижней палаты парламента позиция последней не может реально влиять на судьбу Правительства.

  

            Как отмечает В.А. Четвернин, нельзя говорить, что президент, распуская Государственную Думу, выносит свой спор с Государственной Думой на суд народа. Исход выборов в Государственную Думу не предрешает судьбу правительства, сформированного президентом. Президент выступает в споре с Государственной Думой как судья в своём деле.

            Таким образом, конституционная модель разделения властей 1993 г. может рассматриваться как закамуфлированная модель президентской республики, согласующаяся с принципом разделения властей: номинальное участие парламента в формировании правительства, парламентский контроль «без санкций» (когда выражение недоверия к правительству не ведёт к его отставке) и отсутствие (при соблюдении этих условий) у президента права роспуска парламента20.

            Таким образом, российская конституционная модель предполагает функционирование государства именно по образцу президентской республики. Конституционная модель лишь формально допускает конфликт в вопросе о правительстве, инициатором которого будет сама Государственная Дума, но при этом Государственная Дума ставится в заведомо невыгодное фактическое положение. Следовательно, на практике Государственная Дума просто не будет вмешиваться в дела исполнительной власти, ограничиваясь законодательной деятельностью. В таком случае президент не сможет распустить даже оппозиционно настроенную Государственную Думу. Такая Государственная Дума может даже блокировать президентско-правительственные законопроекты, и в то же время она будет голосовать за доверие Правительству Российской Федерации, не давая тем самым формального повода для её роспуска.

             Можно добавить, что предусмотренная Конституцией 1993г. процедура отрешения президента от должности не реальна, так она допускает обвинение президента лишь в наиболее тяжких преступлениях (вроде государственной измены), но не в обычных злоупотреблениях властью. Правда, и в США, где нижняя палата парламента вправе обвинить президента в куда менее тяжких преступлениях, импичмент против президента ни разу не завершился отрешением от должности (в США сложился обычай, по которому президент сам уходит в отставку, если угроза импичмента становится реальной).

            Что же касается судебной власти, способной эффективно противостоять произволу других властных институтов, то её наличие или отсутствие в России (как и везде) определяется не только моделью разделения властей, но и темпами формирования гражданского общества и развития правовой культуры общества.

 

1

2.

3 Конституция РФ: ст. .95, ч.2

4 Конституции РФ: ст. 101

5 Комментарий к Конституции Российской Федерации, подготовлен Институтом законодательства и сравнительного правоведения, М.: Изд. БЕК, 2003.

6 Конституция РФ: ч. 3 ст. 101

7 Баглай М. В., Габричидзе А.Б. Конституционное право РФ. М.: 2004.

8 Конституция РФ: ст. 95, ч.3

9 Комментарий к Конституции Российской Федерации, подготовлен Институтом законодательства и сравнительного правоведения, М.: Изд. БЕК, 2003.

10 Конституция РФ: ст. 101 ч. 3

Соседние файлы в папке Крыло чертежи