Заключение

Исходя из всего выше изложенного, можно определить сущность и роль Федерального Собрания в системе органов государственной власти РФ.

Федеральное Собрание – Парламент России, высший законодательный и представительный орган государственной власти, состоящий из двух палат – Государственной Думы и Совета Федерации. Конституция РФ не называет палаты верхней и нижней, однако, проведя аналогию с мировой практикой можно говорить о том, что Совет Федерации формально является верхней палатой.

Конституционная компетенция палат Федерального собрания характеризуется тремя группами полномочий: относящиеся к исключительному ведению палаты; связанные с организацией деятельности палаты; по принятию федеральных законов. Следует отметить, что законодательная деятельность сконцентрирована главным образом в Государственной Думе: законопроекты вносятся в "нижнюю" палату; существует возможность преодоления несогласия Совета Федерации по законом, принятому Думой; ограничены сроки, в течение которых Совет Федерации обязан рассмотреть законы, переданные ему Государственной Думой. Совет Федерации фактически рассматривает законы, принятые Думой, одобряет или не одобряет их.

ciТЕОРИЯ СТОЛКНОВЕНИЯ ЦИВИЛИЗАЦИЙ – РАЗВИТИЕ ИДЕЙ КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ ИЛИ МАНИПУЛЯЦИЯ СОЗНАНИЕМ? (часть 2)

Черный В.В.

Черный Владимир Викторович, доктор физико-математических наук, член Научно-экспертного совета при Председателе Совета Федерации ФС РФ

Черный В.В.[1] ТЕОРИЯ СТОЛКНОВЕНИЯ ЦИВИЛИЗАЦИЙ – РАЗВИТИЕ ИДЕЙ КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ ИЛИ МАНИПУЛЯЦИЯ СОЗНАНИЕМ? (часть 2) 

Известно, что “политические мифы можно сравнить с удавом, который парализует животное, прежде чем проглотить его”. После информационной обработки люди также сдают свои позиции без серьезного сопротивления, их сознание подавляется и они становятся подчиненными раньше, чем успевают осознать, что происходит. “Миф расы действует как коррозия, разъедая и уничтожая все прочие ценности”[2].

 

Здесь также уместно заметить, что российские демократы-реформаторы конца XX века тоже оказались во власти ложных западных мифов и утопий. Они упустили представленный им историей уникальный шанс превращения России в цивилизованную демократическую страну с процветающей экономикой и культурой. Вместо этого они привели Россию по многим параметрам (эффективность экономики, уровень научно-технического прогресса, жизненный уровень народа, мощь военного потенциала, международный престиж и др.) на уровень, который ниже уровня кризисных  времен для СССР. Ситуация усугубилась разгулом преступности, коррупцией, духовным и нравственным кризисом российского общества, разрухой индустрии и агропромышленного комплекса, бездарной растратой сильнейшего в мире интеллектуально-образовательного ресурса и утратой всех достижений СССР в сфере социального обслуживания.

 

В смысле рассмотренного выше можно утверждать, что борьба за умы на планете продолжается, а, следовательно, продолжается и идеологическая борьба, она лишь поменяла свое качество, соответствующее современному этапу развития общества.

 

В 70-е годы XX века развитые страны, относящиеся к Римскому клубу, собравшись на экономический форум, учитывая сложившееся на планете гигантское имущественное расслоение стран, приняли решение о помощи отстающим странам, за счет минеральных ресурсов которых они, кстати, и нажили свое богатство. Но время шло, а помощь, в основном, приходила в виде предложения построить демократическое государство. При этом отстающие в цивилизационном развитии страны приучались к “инвестиционной игле”, как к наркотику. Эти инвестиции им еще долго придется возвращать из бюджета, чему способствует коррумпированность правительств бедных стран[3].

 

Возможно, участники Римского клуба находились еще под впечатлением дискуссий конца сороковых годов, до принятия ООН “Всеобщей декларации прав человека” в 1948 году. Тогда в основу проекта предлагалась “универсальная концепция” прав человека, когда в любой стране мира человек должен обладать одним и тем же набором и объемом прав и свобод. Ученые из США, сторонники антропологического подхода к культуре, выступили против первоначального текста проекта. Они считали, что ценности и понимание свободы в разных культурах разные. И попытка сформулировать универсальный кодекс, например, исходя из ценностей западноевропейской культуры, столкнется с жизненными реалиями других культур[4]. Ведь согласно общемировому стандарту человек свободен, если он живет в соответствии с пониманием свободы, принят ом в его обществе[5]. Так что в теории столкновения цивилизаций, да и в действиях Запада под флагом “Pax Americana” сегодня, забывается главный тезис антропологического подхода к культуре: нет и не может быть одной культуры, в мире существует множество культур, нет изначального преимущества какой-либо культуры.

 

Но, с течением времени, складывалась система подчинения других слабых государств нового качества. Концентрация капиталов в руках западных стран требовала закрепления сложившегося преимущества идеологическим подспорьем. Не делиться же, в конце концов, нажитым добром! И идеология была создана. Теория столкновения цивилизаций, написанная С. Хантингтоном на основе работ крупнейших специалистов  XIX и XX веков по истории цивилизаций – Данилевского Н.Я.[6] и А.Дж. Тойнби[7], доказывала, что в условиях глобализации и становления демократии на планете столкновения цивилизаций неизбежны. А между тем, кроме узаконивания имущественного преимущества, противопоставление цивилизаций также способствует формированию экстремистской идеологии и поддерживает идеологию международного террористического интернационала, развитие и активизация которого, при явном попустительстве западных держав, вовремя не были остановлены объединенными усилиями развитых государств.

 

Известно, что дезинформация является орудием безнравственной власти[8], она подбрасывается для интеллектуального и духовного обезоруживания, чтобы люди теряли способность к защите своих интересов. Пропаганда неизбежности столкновения ведет к войне, являющейся варварским средством захвата ресурсов противника. Дуальное видение мира, как, например, в соответствии с идеями единства и борьбы противоположностей, приводит к политике “разделяй и властвуй”, что вряд ли может быть основой всеобщего процветания, даже наоборот, как правило, приводит к огромным жертвам. При этом обычно забывается, что система международных отношений динамично совершенствуется, мир находится в состоянии развития, постоянно стремясь к равновесию, в основе которого, кроме двух противоположностей, лежит третья, фундаментальная составляющая - принципы внутренней, региональной и международной безопасности, объединяющих все виды безопасности: от безопасности личности – до безопасности государства. Именно баланс свобод, прав и ответственности определяет устойчивое развитие человеческой цивилизации.

 

Поэтому теорию столкновения цивилизаций необходимо рассматривать только через призму существующей опасности для международного сообщества, его стабильного развития. Известно, что в естественном отборе выживает система с более развитым централизованным управлением[9]. По мере нарастания хаоса, например, за счет дивергенции межгосударственных интересов, а также интересов негосударственных игроков, на международной арене должен возрастать и порядок, связанный с обязательствами игроков по обеспечению региональной и международной безопасности, а также стабильного устойчивого развития. Это следует из элементарных представлений закона сохранения энергии и сохранения баланса в природе и обществе. И, как видно из существующей в современном мире практики, по мере появления новых вызовов и угроз, система внутренней, региональной и международной безопасности постоянно реформируется. Совершенствуется и внешняя политика государств

Один их авторов теории конвергенции А.Д. Сахаров при вручении ему премии мира фондом А. Эйнштейна 18 ноября 1988 года сказал: “Роль науки, общественная ее роль, сейчас становится все более определяющей в жизни общества. Но она противоречива так же, как сама общественная жизнь. Урок Эйнштейна заключается в том, что во всех этих противоречиях надо держаться нравственных критериев, может быть ошибаться, но быть готовым подчинить эти противоречия нравственным общечеловеческим критериям в своих действиях”[10].

 

В своем труде “Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе” он отмечал, что научным мы считаем метод, основанный на глубоком изучении фактов, теорий и взглядов, предполагающий непредвзятое, бесстрашное в своих выводах, открытое обсуждение.

 

В основе работы А.Д. Сахарова, которую он сам считал несколько противоречивой и эклектичной, как бы синтезирующей различные процессы в обществе, лежали следующие тезисы: разобщенность человечества грозит ему гибелью, при этом главная опасность исходит от разобщенности двух мировых сверхсил - США и СССР; для человечества отойти от края пропасти – это значит преодолеть разобщенность; спасительной для человечества, необходимой, является интеллектуальная свобода, свобода непредвзятого и бесстрашного обсуждения, свобода от давления авторитетов и предрассудков; любая проповедь несовместимости мировых идеологий и наций – безумие, преступление; но, в тоже время исключается всякая возможность сближения, дискуссии и компромисса с фанатичными, сектантскими и экстремистскими идеологиями[11]. “Прогресс возможен и безопасен лишь под контролем Разума. Все главные стороны прогресса тесно связаны между собой, ни одну из них нельзя отменить, не рискуя разрушить все здание цивилизации”. Об этом нужно помнить, когда “цивилизованный” мир во имя принципов индивидуалистического гедонизма предлагает этнический суицид. Реальный выбор для всех цивилизаций в современном мире состоит в возможности сойти на нет, либо жить, пусть и трудно[12]. Странно было бы всем ожидать счастья в процессе бесконечной гонки за повышением уровня потребления.

 

Понятие конвергенции, пришедшее в политологию из научно-технической литературы, определяет зависимость политических процессов от производительных сил, характеризует политическую разобщенность и поляризацию в обществе. В работе “Мир через полвека” А. Сахаров пишет, что наряду с дихотомией “капитализм - социализм” в мире продолжается распад на антагонистические группы государств. Важно заметить, что А. Сахаров зафиксировал раньше те явления, которые наблюдаются в мире сегодня: религиозно-цивилизационная поляризация исламских и мусульманских государств; геополитическая поляризация – например, Израиль и Палестина, Индия и Пакистан.

 

Интересно заметить, что эти идеи согласуются с представлениями о роли науки и высоких технологий в осознании сущности понятия современной демократии[13], которые были усовершенствованы именно добавлением к существовавшему определению понятия демократии важностью роли науки и высоких технологий для обеспечения международной безопасности и стабильной международной кооперации[14].

 

Поэтому в начале XXI века самого серьезного внимания заслуживают вопросы взаимодействия цивилизаций и их влияния друг на друга с сохранением индивидуальной идентичности. Сегодня все большее внимание уделяется вопросам противодействия проявлениям нетерпимости, экстремизма, террористическому насилию и распространению принципов толерантности, ненасилия, согласия и улучшению взаимопонимания, укреплению сотрудничества[15].

 

Признание культурно-цивилизационноного многообразия мира характерно и для важнейших документов ООН, ЮНЕСКО, МОТ, ВТО и других международных организаций. В документах ООН и ЮНЕСКО отмечается, что человеческая цивилизация является продуктом взаимного обогащения культур и диалог между ними, их позитивное взаимодействие способствуют движению к новой культуре мира и толерантности[16]. С учетом этих обстоятельств, решением Генеральной Ассамблеи ООН объявлен Международным десятилетием культуры мира и ненасилия период 2001-2010 годов.

 

Таким образом, изучая процесс взаимодействия цивилизаций и их развития, было бы неверным основываться только на выводах теории С. Хантингтона о неотвратимости их столкновения. Как политическая теория она описывает некоторые процессы в развитии цивилизаций и, несмотря на свою раскрученную популярность, она не является полной, исторически адекватной, обоснованно отражающей все многообразие процессов развития цивилизаций. Хотя, вполне возможно, она может быть выгодна определенным кругам. Теория столкновения цивилизаций содержит как элементы теории классовой борьбы на новом этапе развития человеческой цивилизации, так и элементы манипуляции сознанием при внедрении ее в неокрепшие мозги народных масс, жаждущих демократических преобразований и имеющих смутное представление о современной демократии.

 

На стыке процессов глобализации и взаимодействия цивилизаций обостряются многие проблемы, они модифицируют друг друга, а их последствия переплетаются[17]. Поэтому важно уточнить, насколько радикально разные социальные, экономические, политические и культурные процессы глобализации, роста степени целостности мира изменили восприятия концепции цивилизации[18]. По словам F. Mayor, долгое время бывшего генеральным директором ЮНЕСКО, в современном мире наблюдается организационный парадокс: чем сильнее мир глобализируется и становится более взаимозависимым, тем больше он становится индивидуализируемым и фрагментарным. Именно из-за того, что мир становится глобализированным, такая фрагментация бросается в глаза. В рыночных условиях эта фрагментация, принося в бизнесе прибыли, ведет к тому, что в жертву процесса разложения приносятся те институты, на которых основываются социальные связи: нация, труд, семья и школа и т. д. Угрозы идентичности и национальному самосознанию проявляются в разных формах. Реакция на них носит весьма разнообразный характер: от возрождения и роста религиозного фундаментализма, этно-национализма до призывов к размыванию границ национальных государств, роста сепаратистских тенденций, оживившей кое-где апологии насилия, экстремизма, террористических акций и т. п.

 

Теория столкновения цивилизаций оказывается беспочвенной при описании многих процессов в современной системе международных отношений. Например, Европейский Союз состоит из 25 государств-членов, имеющих культурно-бытовое и цивилизационное отличие. Они объединились с целью последовательного совершенствования и обмена существующим позитивным опытом развития, ресурсами, высокими технологиями и ноу-хау. За время расширения ЕС создано пространство безопасности, стабильности и устойчивого развития, развития демократических инициатив. При этом сохраняется культурное разнообразие, последовательно реализуются  принципы терпимости, свободы личности и возможности безвизового перемещения. ЕС ставит задачи распространения мировых достижений и принятия ценностей также и среди стран, не входящих в его состав.

 

Программа сотрудничества ЕС и России – Tacis - является инструментом практической реализации Соглашения о партнерстве и кооперации (Partnership and Cooperation Agreement, PCA). На основе взаимного интереса осуществляется обмен опытом в различных сферах жизнедеятельности: ядерной безопасности, инвестиций, местного самоуправления, поддержки малого и среднего предпринимательства и других. Сегодня – это 250 проектов для стран бывшего социалистического лагеря. С 1991 года осуществлено более 1700 проектов стоимостью 2,6 млрд. евро.

 

Теория столкновения цивилизаций не вяжется и с внешней политикой России. Так, Россия председательствует в Комитете министров Совета Европы с 19 мая по 15 ноября 2006 года. Президент России В.В. Путин своим распоряжением утвердил девиз, приоритеты и программу мероприятий на это время. Председательство пройдет под девизом “К единой Европе – без разделительных линий”. Россия объявила приоритетами защиту прав меньшинств, формирование общеевропейского правового пространства в интересах защиты личности от современных вызовов, защиту уязвимых групп населения, совершенствование форм демократии и гражданского общества, укрепление взаимопонимания и толерантности между людьми путем развития контактов.

 

В современном мире возможности воздействия на массы расширились, границы стран легко преодолеваются с помощью Интернета. На международной арене появились просвещенные индивидуалы - негосударственные игроки, способные информационной активностью формировать мысли и коллективную психологию в планетарном масштабе, что дает возможность буквально взорвать гражданские массы и правительства, принудить их к неадекватным действиям[19].

 

Представители идеологического фронта лишь избавились от устаревших прямолинейных представлений о конкуренции и борьбе. Они сделали анализ свойственных им ошибок, поменяли качество идеологии - перешли на другой гибкий интеллектуально-технологический уровень, соответствующий уровню развития современной цивилизации с мощными информационными ресурсами и научно обоснованными методами информационно-психологического воздействия, охватывающего весь земной шар. Об этом необходимо помнить при построении действенного гражданского общества в России, способствующего укреплению собственного благосостояния, могущества страны и ее процветанию.

ciСОВРЕМЕННЫЙ ЭТАП РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОГО ПАРЛАМЕНТАРИЗМА

Грызлов Б.В.

Уважаемые коллеги!

Я рад еще раз поздравить всех с тысячным заседанием Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации. Мне приятно, что многим из нас посчастливилось отметить столетие Государственной Думы, а сейчас мы проводим тысячное заседание уже современной Государственной Думы новой России.

 

Мы, конечно, понимаем, что тысяча заседаний – это прежде всего символ. Но за этим символом есть и конкретный результат – в первую очередь, это принятые законы, которые дают возможность укреплять государство, повышать качество жизни граждан России, обеспечивать стабильное развитие.

 

Давайте вспомним, при каких обстоятельствах проходили выборы Государственной Думы первого созыва. Всего лишь за несколько недель до выборов произошел масштабный политический кризис, общество стояло тогда на грани раскола. Да и на результаты голосования политические силы проявили далеко неоднозначную реакцию. Фактически, имела место угроза дальнейшего обострения обстановки.

 

Но эта угроза не реализовалась, и мы должны отметить тот факт, что Государственная Дума в целом избрала тогда не путь конфронтации, а путь работы в рамках правового поля. Это было первым крупным достижением современного российского парламентаризма. Принятие Конституции Российской Федерации и начало деятельности Парламента стало стабилизирующим фактором политического развития.

 

Не хочу говорить, что дальнейшая работа Государственной Думы шла исключительно гладко и беспроблемно. В течение первых созывов депутаты слишком часто шли на принятие законов, которые невозможно было реализовать, на принятие законов, которые противоречили друг другу.

 

Бывали целые периоды, когда место тщательной законотворческой работы занимало простое политиканство. Но при этом Государственная Дума смогла успешно решить целый ряд задач, которые не имели прецедента. Их решение стало примером и уроком как для самого Парламента, так и для всей нашей политической системы.

 

По мере дальнейшего развития, рос вклад Государственной Думы в социально-экономическое развитие страны. Эта позитивная роль Парламента связана в том числе с формированием устойчивого парламентского большинства по итогам выборов. Повышение роли Государственной Думы неразрывно связано с укреплением российских политических партий.

 

С начала 90-х годов пройден путь от системы одномандатных округов к смешанной, а затем и пропорциональной системе. Причем переход к смешанной системе совпал с первыми выборами в Государственную Думу, а пропорциональная система стала ключевым фактором развития российских партий.

 

Политические партии за прошедшие годы стали крупнее, сильнее, влиятельнее. От выборов к выборам росла доля голосов, отданных за партии, прошедшие в Парламент. В 2007 году она превысила уже 90 процентов. Партии все теснее взаимодействуют с субъектами федерации, местным самоуправлением, профсоюзами, общественными организациями, самым широким кругом институтов гражданского общества. Вполне естественно, что за прошедшие годы некоторые партии, в том числе и ранее представленные депутатами в Думе, прекратили свое существование. Возникли новые партии, и само их появление стало ответом на новые задачи, поставленные временем. Но каждая серьезная российская партия приобретала большой опыт именно в ходе парламентской работы.

 

Сегодня, впервые Правительство возглавляет Председатель партии, получившей большинство голосов избирателей на демократических выборах. Впервые глава Правительства пользуется такой поддержкой в обществе и в парламенте. И также впервые – действующий Президент России был выдвинут именно партией парламентского большинства.

 

Несмотря на непростую внешнеполитическую обстановку, на кризисные явления в мировой экономике, Россия выбрала путь предсказуемого развития. Обеспечена преемственность политического курса. И для каждого из нас символично, что тысячное заседание Государственной Думы приходится на 2008 год, очень значимый год истории Российского государства.

 

Уже почти 15 лет назад Государственная Дума начала работать в условиях новой, ныне действующей Конституции. На тот момент многому еще предстояло научиться, и свою учебу следовало пройти и государству, и гражданскому обществу. Мы видим, что механизмы, заложенные тогда, эффективно действуют и сегодня. Мы видим, что эти правовые механизмы развиваются и позволяют давать достойный ответ на вызовы, стоящие перед страной.

 

Развитие таких механизмов могло состояться только при активном и заинтересованном участии парламентариев, во многих случаях оно оказывалось решающим. За прошедшие годы Государственной Думой принят тот каркас федерального законодательства, по которому сейчас живет страна. Новое законодательство стало одним из главных факторов большой и сложной работы, направленной на повышение качества жизни, реализации крупных инвестиционных проектов, наметившегося перехода к инновационной экономике. Оно стало прочной основой, на которую смогли опереться и исполнительная, и судебная власть, взаимодействие с которыми депутаты высоко ценят.

 

Отмечая в 2006 году столетие Государственной Думы, мы напомнили обществу о важности обращения к истории, к традициям. Однако история не заканчивается, и нынешнее поколение отечественных парламентариев не только развивает традиции, но и закладывает новые.

 

За прошедший период фактически сформировались традиции парламентской работы. Иностранным опытом можно было воспользоваться лишь в очень ограниченной мере. Практический опыт работы Государственной думы начала века отстоял уже слишком далеко, а в советскую эпоху представительные органы работали совсем по другим принципам. Достаточно сказать, что принцип разделения властей не признавался Конституцией Советского Союза. Начало 90-х, когда существовал конфликт между исполнительными и законодательными органами по всей вертикали, также не мог служить примером успешного развития политической системы. То есть поиск решений являлся очень непростым. И тем не менее, его следует признать успешным. Сравним условия, в которых находилась страна на момент первых выборов в Государственную Думу Федерального Собрания и сегодня.

 

В 1993 году экономика находилась в кризисном состоянии. Сегодня Россия – один из безусловных экономических лидеров, с ясными перспективами вхождения в пятерку ведущих экономик мира.

 

В 1993 году государство теряло контроль за своей территорией и свои внешнеполитические позиции. Сегодня Россия вновь едина, а ее успехи в мировой политике, несмотря на имеющие место попытки сдерживания, более чем очевидны.

 

В 1993 году конфликт между органами исполнительной и законодательной власти привел к тяжелому кризису. Сегодня – ветви власти работают слаженно, в рамках конституционных полномочий, а укрепившаяся партийная система обеспечивает эффективность взаимодействия.

 

Одним из факторов конфликта в 1993 году было резко ухудшившееся социальное положение большинства граждан. Сегодня – идет системная работа по повышению качества жизни, и поставлена задача сделать Россию самой привлекательной для жизни страной. Задача, безусловно, непростая, но вполне реализуемая.

 

Мы знаем, что окончательно переломить опасные тенденции наша страна смогла лишь с 2000 года, с началом реализации Президентского плана. Но все эти положительные изменения не представить без непростой законодательной работы. Она получила новый стимул с созданием устойчивого парламентского большинства с 2003 года, через 10 лет после создания современного Парламента. Но мы обязаны помнить, что свой вклад внесли представители разных политических сил.

 

Помимо собственно политических результатов, результатов участия Государственной Думы в проведении социально-экономических преобразований, не могу не отметить вопрос качества парламентской работы, техники парламентской работы, обеспечения деятельности Думы. То есть повышение эффективности выполнения задач, возложенных на Аппарат Государственной Думы.

 

Состоялся переход от практики, когда законопроекты принимались едва ли не с голоса, к самой тщательной подготовке и проработке документов, к электронному документообороту. На принципиально новый уровень вышло обеспечение деятельности всех парламентских структур по всем направлениям. Полагаю, что и депутаты, и Аппарат должны постоянно стремиться к тому, чтобы организация работы в Государственной Думе могла быть образцом для парламентов других стран.

 

Тем более, что в последнее время роль Государственной Думы в развитии межгосударственного диалога неуклонно повышается. Парламентская дипломатия становится все более значимым фактором международной стабильности. Она позволяет оперативно, предметно и эффективно обсуждать наиболее острые глобальные проблемы и вопросы двусторонних отношений.

 

Международные встречи в Государственной Думе, работа в межпарламентских ассамблеях, деятельность «групп дружбы», организация таких крупных мероприятий, как «парламентский саммит» стран «Группы восьми» – все это за прошедшие годы стало неотъемлемой частью работы депутатов. И здесь тоже мы закладываем новую традицию, которая обязательно получит продолжение.

 

Уважаемые коллеги!

С одной стороны, тысяча заседаний – это достаточно серьезный показатель. На этот период приходится работа пяти созывов Государственной Думы и трех глав государства. С другой стороны, начало парламентской работы отстоит от нас не так уж и далеко по времени. В нашем созыве активно работают депутаты, которые участвовали в самом первом заседании. Я поздравляю всех депутатов – и тех, кто прошел этот путь с самого начала, и тех, кто избран совсем недавно, и тех, кто стал депутатом в других созывах, – с тысячным заседанием! Это знаменательное событие для каждого, кому небезразлично успешное развитие российской политической системы. Спасибо.

ciСУДЕБНЫЙ КОНТРОЛЬ В СИСТЕМЕ РАЗДЕЛЕНИЯ ВЛАСТЕЙ

Вороненков Д.Н.

Кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин Коломенского государственного педагогического института; Оробе

(Вороненков Д.Н.)[1]

 

Сегодня можно считать основательно утвердившейся точку зрения о том, что судебная власть является самостоятельной ветвью государственной власти. В советский период, особенно на раннем его этапе, эта идея, как известно, отвергалась. В работе судов значительное место занимало гражданское судопроизводство, одной из функций суда была судебно-профилактическая. Фактически суд был звеном государственного аппарата, приспособленного, прежде всего к подавлению преступности, о правозащитной функции суда практически ничего не говорилось. Только с провозглашением идеи правового государства, с признанием в Конституции Российской Федерации судебной власти в качестве самостоятельной и независимой ветви государственной власти стала создаваться определенная теоретическая база, находящая отражение в законодательстве.

В ст. 10 Конституции Российской Федерации закреплено разделение государственной власти на три её составляющие, каждая из которых действует самостоятельно.  Этим определяется необходимость выделения контрольной функции суда, потребность по-новому сформировать и закрепить в законах  полномочия суда вообще и в сфере контрольной деятельности в частности. Для решения этих задач необходимо точно знать основы, фундамент, на которых базируется идея судебного контроля, осмыслить его генезис как социального института, занимающего особое место в осуществлении судом своей роли третьей власти в системе властеотношений.

 

Следует согласиться с тем, что отличительная черта действующей российской Конституции — это беспрецедентная даже в современной истории демократических правовых государств подробнейшая регламентация прав, предоставленных гражданам в сфе­ре правосудия. Это не только такие максимы, как охрана достоинства личнос­ти и свободный доступ к суду, равенство перед законом и судом, но и допустимость ареста только по судебному решению, право требовать рассмотрения дела только тем судом, к подсудности которого оно отнесено самим законом, а в отношении определенных категорий дел — судом присяжных; право на получение квалифицированной юридической помощи, в том числе для задержанных и арестованных с момента ограничения их свободы, а для обвиняемого — с момента предъявления обвинения; право не свидетельствовать против себя самого и близких родственников, не доказывать свою невиновность, так как вину должны доказать органы обвинения (прокуратура и следователи); право считаться невиновным, пока вина не установлена вступившим в законную силу приговором; право на толкование неустранимых сомнений в виновности в пользу обвиняемого; право не быть судимым на основе доказательств, полученных с нарушением закона, а также право на пересмотр приговора, решения вышестоящим судом; право на доступ к правосудию и компенсацию ущерба для потерпевших от преступлений»[2].

 

По мнению ряда исследователей[3], теория разделения властей, обосновывающая необходимость выделения судебной власти в самостоятельную и независимую от законодательной и исполнительной властей, возникла уже в античных государствах. Мыслители того времени выделили несколько обязательных признаков этой теории, согласно которой существуют относительно самостоятельные элементы государства, которые выполняют внутри государства определенные функции; содержание их деятельности определяется социальным расслоением общества. Эти элементы тесно взаимодействуют между собой, как помогая друг другу, так и препятствуя в случае чрезмерного усиления одного из них; все они осуществляют свою деятельность на основе законов. 

 

В литературе высказывается мнение, что идеи о разделении властей в основе своей разработаны в трудах Аристотеля, Платона, Полибия, Эпикура и др., воплощены в судебной практике Античного мира, присутствуют в английской Великой хартии Вольностей 1215 г.[4] Интересную позицию занял П.М. Баренбойм, развивающий идею о божественной природе судебной власти и обосновывающий мнение о том, что доктрина о разделении властей насчитывает три тысячи лет: от Ветхого Завета до наших дней. В подтверждение своих взглядов он приводит целый ряд аргументов, в том числе взятых из библии, различных научных трактатов, в которых изложены соответствующие положения и выводы.[5]

 

Вряд ли стоит оспаривать эту точку зрения. Непосредственно связанная с проблемами защиты прав личности идея судебного контроля, безусловно, носит духовные аспекты и питает свои корни в античном прошлом. Вместе с тем, развитие идеи судебного контроля непосредственно связано с разработанной мыслителями конца XVII – начала  XVIII веков идеи разделения властей. Основоположниками классической теории разделения властей, в отличие от своих предшественников, создано совершенно новое учение о разделении властей, которое получило и получает воплощение в конституционном законодательстве и практике государственного строительства всех стран мира. В системе факторов, причинно обусловивших зарождение и развитие новой теории, прежде всего, следует назвать исторический прогресс, который проявил себя в переходе к более высокому уровню социальной и государственной организованности.

 

У истоков теории разделения властей в классическом понимании этого учения, безусловно, был Джон Локк. Его социально-политические взгляды нашли отражение в «Двух трактатах о правлении» («Two treatises of government», 1690)[6]. Первый трактат посвящен опровержению феодально-патриархальных взглядов Р. Филмера на божественное право абсолютизма королевской власти, второй – содержит теорию конституционной парламентарной монархии, по существу являясь оправданием и обоснованием социально-политического строя, утвердившегося в Англии после переворота 1688-89 гг. Неизбежность государственной власти Дж. Локк рисует с позиций теорий естественного права и «общественного договора».

 

В отличие от абсолютистской теории государства Т. Гоббса, правительству, согласно Дж. Локку, передается только некоторая часть «естественных прав» (отправление правосудия, внешних сношений и т. п.) ради эффективной защиты всех остальных – свободы слова, веры и, прежде всего, собственности. Законодательная власть в государстве должна быть отделена от исполнительной (включая судебную) и «федеративной» (внешние сношения), причем само правительство должно подчиняться закону. Народ остается безусловным сувереном и имеет право не поддерживать и даже свергнуть безответственное правительство.

 

Необходимо подчеркнуть, что Дж. Локк, неоднократно касаясь вопросов о суде, все-таки не выделил судебную власть в отдельную, самостоятельную ветвь государственной власти. Он остановился лишь на характере взаимоотношений законодательной власти с судами, полагая, что законодатель не может брать на себя право повелевать посредством деспотических указов, наоборот, он обязан определить права подданных посредством провозглашаемых постоянных законов и известных уполномоченных на то судей. Однако роль последних в борьбе с преступностью и преступниками Дж. Локк недооценивал, придерживаясь вывода о том, что крупные преступники ненаказуемы, т.к. они слишком сильны для слабых рук правосудия[7].

 

По мнению многих исследователей наиболее существенные аспекты доктрины разделения властей и роли их в судебной власти содержатся в трудах французских политических мыслителей Ш.Л. Монтескье и Ж.-Ж. Руссо.

 

Ш. Монтескье принимал локковскую идеализацию монархическо-конституционного политического режима, осуществляющего разделение законодательной, исполнительной и судебной власти. Отвергая догматы христианства, религиозный фанатизм и инквизицию, стремление католической церкви к светской власти, он развивал концепцию функциональной роли религии, необходимой для поддержания общественного порядка и сохранения нравственности.

 

Ш. Монтескье более конкретен, делая вывод, что: «В каждом государстве есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная, ведающая вопросами гражданского права. Эта власть карает за преступления и разрешает столкновения частных лиц, её можно назвать судебной властью»[8]. Выделение ее в самостоятельную ветвь государственной власти представляет собой существенный вклад Ш. Монтескье в развитие теории разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную, благодаря которому доктрина обрела стройность и завершенность.

 

Рассмотрение вопроса о судебной власти Ш. Монтескье предваряет несколькими существенными соображениями. В большинстве европейских государств установлен умеренный образ правления, благодаря которому государи, обладая законодательной и исполнительной властью, передают своим поданным отправление третьей. По своему предназначению судебная власть является регулирующей, она необходима для того, чтобы удержать от крайностей законодательную и исполнительную власти[9].

 

В отличие от своих предшественников Ш. Монтескье делает заметный шаг в направлении развития взглядов на функции и процедуры судебной власти. В частности, в отличие от Дж. Локка, в его наследии имеются идеи как о функциях законности, охраны прав и интересов гражданина, так и функциях правосудия, охраны свободы и безопасности личности, которые осуществляет «третья» власть. Свои суждения по данному вопросу мыслитель излагает в русле оригинальной характеристики судебных процедур как гарантий законности и прав человека, гражданина.

 

В трудах Ш. Монтескье много внимания уделяется разрешению конфликтов между гражданами, охране законности, безопасности, свобод и собственности личности. Эти функции третьей власти он раскрыл через призму судейских формальностей и судебных ошибок.

 

Если на судейские формальности смотреть как на препятствия, затрудняющие гражданину защиту своих прав и интересов, то, конечно, можно найти их слишком много, - писал Ш. Монтескье. Если же судейские формальности рассматривать с точки зрения их отношения к свободе и безопасности граждан, то найдем, что их слишком мало, поскольку «все затруднения, издержки, проволочки и сами ошибки правосудия являются той ценой, которую каждый гражданин оплачивает за свободу»[10]. В связи с этим, Ш. Монтескье придавал особое значение судебным процедурам республики, где число их увеличивается с возрастанием уважения к чести, имуществу, жизни и свободе граждан[11].

 

Значение теории Ш. Монтескье для развития нашей государственности достаточно полно анализируется в сегодняшней литературе[12]. В литературе подчеркивается, что идея разделения властей в его трудах, как и в работах других мыслителей того периода, особенно у Ж.-Ж. Руссо, основывается на осознании необходимости ограничить монополию власти монарха, диктат абсолютизма. Вместе с тем, следует осмыслить, что,  акцентируя внимание на обоснованной Ш. Монтескье необходимости разделения государственной власти на составные части (ветви), исключающей узурпацию власти, исследователи подчас забывают о том, что эти ветви  принадлежат одному дереву – государству, и поэтому несостоятельны мысли об абсолютизации отдельных ветвей власти. Каждая из ветвей власти характеризует, а точнее, олицетворяет определенную сферу приложения властных полномочий. Признание наличия трех ветвей власти – это, по существу, признание правомерности, а скорее – необходимости специализации власти применительно к ведущим направлениям государственного строительства. Можно и нужно говорить о самостоятельности каждой ветви государственной власти. Однако самостоятельность на практике нередко воспринимается как автономность существования каждой ветви власти. А это, на наш взгляд, уже недопустимо.

 

Обеспечение интересов государства достигается не обособленностью ветвей власти, не противостоянием ветвей власти, и тем более их открытой конфронтацией, а тесным взаимным сотрудничеством, точным исполнением каждой из ветвей власти своих функций. Объективная действительность такова, что все ветви власти нуждаются друг в друге, что они образуют законченное единство, именуемое государственной властью, только своей совокупностью, только выступая как элементы единой системы. Даже простое ослабление хотя бы одного такого элемента, способно привести к разрушению системы, параличу власти в целом, в лучшем же случае к существенному снижению ее дееспособности.

 

Большой интерес представляют соображения Ш. Монтескье по вопросам уголовной политики, которые актуальны и поныне. Он высказывался в пользу более гуманной уголовной политики, за общее смягчение наказаний, указывал на связь уголовной политики с государственным строем, критиковал французское правосудие за применение пыток при допросе, за отказ от выслушивания свидетелей обвиняемого и т. п.

 

Ш. Монтескье выступил в своих работах как защитник презумпции невиновности, рассчитывал на деятельность «просвещенного монарха» или «благоразумного государя». Следует обратить внимание на исключительно глубокую мысль, высказанную Монтескье в книге «О духе законов». «Вникните в причины всякой распущенности, – писал он. – И вы увидите, что она проистекает от безнаказанности преступлений, а не от слабости наказаний»[13].

 

Многие идеи Ш. Монтескье были проанализированы в трудах другого французского мыслителя Ж.-Ж. Руссо, выступившего с критикой ряда позиций своего предшественника. Важное место в его учении занимала проблема государственной власти. Он защищал мысль о неправомерности власти, которая ополчается против жизненных интересов народа, обосновывал право народа на  революционное низвержение всякой антинародной власти. Его идеалом государства была республика, он уловил  внутреннюю противоречивость развития цивилизации, в т. ч. буржуазной.

 

Если Ш. Монтескье рассматривал судебную власть как средство сдерживания законодательной и исполнительной властей от крайностей, то Ж.-Ж. Руссо значительно полнее представлял спектр их взаимоотношений, а также более глубоко и обстоятельно исследовал существенные аспекты «третьей» власти, хотя и не употреблял этого выражения в своем основном труде «Общественный договор».

 

В частности Ж.-Ж. Руссо писал, что когда невозможно установить точное соотношение между составными частями государства или устранить причины, беспрестанно нарушающие эти отношения, тогда создают особую магистратуру, которая не входит в общий организм, но возвращает каждый его член в подлинные отношения: либо между государством и народом, либо между государством и сувереном, либо между обеими сторонами одновременно, если это необходимо.

 

Ж.-Ж. Руссо одним из первых определил функциональную роль суда как гаранта неприкосновенности свободы человека. Он писал о праве арестованного на обжалование в суд примененного к нему ареста, о полномочиях суда проверить обоснованность ограничения свободы гражданина.

 

В целом, можно сказать, что Ж.-Ж. Руссо критически развил взгляды Дж. Локка и Ш. Монтескье. Это стало основой стройной теории разделения властей в современном государстве. Труды этих трёх великих мыслителей в совокупности представляют концепцию разделения властей, называемую классической. В их теоретическом наследии последовательно и во взаимной связи охарактеризованы судебные процедуры охраны жизни, свободы, интересов гражданина, то есть они увязаны с определенным направлением деятельности «третьей» власти.

 

Нельзя не согласиться с утверждением Н.А. Колоколова[14] о том, что изучение трудов этих мыслителей позволяет нам прийти к выводу, что становление судебной власти в качестве самостоятельной ветви государственной власти обусловлено не неким божественным предначертанием, а кардинальными изменениями и общественном устройстве при переходе от одной исторической формации к другой, что проявляется, и первую очередь, в более высоком уровне государственной организованности.

 

Подчеркнем, что основатели классической теории разделения властей в качестве одного из приоритетных направлений деятельности судебной власти выделяли осуществление судом контроля за органами исполнительной власти при осуществлении ими правозащитной функции.

Основные положения основателей классической теории разделения властей нашли свое отражение и закрепление в конституционных актах ряда стран, принятых в XVIII веке. Многие из этих актов сохраняют свое действие и сегодня. Особое место среди них, по мнению Л.Н. Энтина, занимают Декларация независимости Североамериканских Соединенных Штатов от 4 июля 1776 г. и французская Декларация  прав человека и гражданина 1789 года[15].

 

«Все люди равны от рождения, - провозглашает Декларация, - все они наделены Творцом определенными неотъемлемыми правами; среди них право на жизнь, на свободу и на стремление к счастью». Только для ограждения и защиты этих и иных прав учреждается государство. Его власть оправданна и легитимна (правомерна) лишь, если она служит народу, существует и действует во имя защиты основных свобод. Как только государственная власть перестает служить этой цели, служить интересам человека, она перестает быть легитимной. Оправданий для ее существования больше нет, а это значит, что сопротивление подобной власти правомерно и необходимо.

 

Американская Декларация стала первым государственным документом, в котором провозглашены идеи справедливости освободительной борьбы, противоправности антинародной власти и легитимности борьбы за ее свержение. Идеи, положенные в основу американской Декларации, пришли преимущественно из Старого Света. Вполне естественно, что волна освободительных революций, начатая во Франции, несла те же идеи, которые вдохновляли борцов за свободу и в Новом Свете. Эти идеи легли в основу французской Декларации прав человека и гражданина 1789 года, которая начинается со слов: «Все люди рождаются свободными и равными в правах». Целью «любой политической ассоциации» (то есть государства) является ограждение «естественных и неотъемлемых прав человека». В небольшом по объему документе, состоящем всего из семнадцати статей, сконцентрированы самые важные идеи и принципы, не утратившие своего значения и по сегодняшний день. Декларация 1789 года является составной частью нынешней Конституции и действующего права Франции.

 

Особый интерес для выяснения того, как законодательно провозглашался и закреплялся принцип разделения властей, представляет ст. XVI Декларации. «Любое общество, в котором не обеспечено осуществление прав и не закреплено разделение властей, - гласит эта статья, - не имеет конституции».

Теория разделения властей получила реальное воплощение во многих странах мира. Эта теория — общедемократическая концепция, которая в той или иной степени может использоваться в странах с различным государственным устройством. До настоящего времени она является предметом изучения, поскольку меняется соотношение экономических и политических сил в обществе, уровень демократии, усложняется процесс управления государством.

 

Теория разделения властей нашла своих сторонников и среди видных русских ученых конца XIX — начала XX века. Несмотря на различие взглядов и подходов к рассматриваемому вопросу, большинство из них сходилось в том, что судебная власть должна быть самостоятельной, независимой от других ветвей власти. Все они вместе должны составлять единую государственную власть. Труды российских ученых характеризует детальная разработка вопроса судоустройства и судопроизводства. Некоторые положения имеют практическое значение и в наше время.

 

Разделение властей является одним из элементов правового государства, на создание которого ориентируется реформируемая Россия. Принцип разделения властей закреплен в ст. 10 Конституции РФ. Новым элементом российского конституционализма является введение понятий не только законодательной и исполнительной властей, но и власти судебной, поэтому разделение властей предполагает и определенные механизмы их координации, что позволяет повышать эффективность каждой ветви власти и в то же время эффективность законов[16].

 

Эту и другие проблемы реализации в России идеи разделения властей давно отмечают ведущие отечественные правоведы. По мнению А.Д. Бойкова, частое употребление словосочетания «судебная власть» наряду с такими традиционными понятиями как суд, судебная система или вместо них создает иллюзию того, что главная цель судебной реформы уже достигнута. «Судебная власть, - подчеркивал он, - реализовалась с очевидностью скорее в правовых актах, нежели в действительности, скорее в профессиональном правосознании юристов, нежели в обыденных представлениях граждан России. Качественных сдвигов в деятельности судов они не заметили, что не противоречит и объективному анализу результатов правоохранительной деятельности».[17]

 

Принцип разделения властей в сегодняшней России признан, конституционно закреплен и в той или иной мере применяется в построении и функционировании государственных институтов. Однако необходимый для его полной реализации механизм сдержек и противовесов, позволяющий сбалансировать различные ветви власти и поставить эффективный заслон на пути к узурпации власти, еще находится в процессе оптимизации, необходимо и в дальнейшем углублять проводимую судебную реформу.

 

В этой связи нельзя не согласиться с А.Д. Бойко, что объявить о создании судебной власти и создать ее – совсем не одно и то же. Ибо судебная власть – это не новая вывеска на существующей и даже усовершенствованной судебной системе. Создание судебной власти – это качественный скачок, означающий появление независимой, суверенной власти, равновеликой законодательной и исполнительной властям, органа, осуществляющего наряду с правосудием по гражданским, уголовным и административным делам функцию конституционного контроля нормотворческой деятельности других ветвей власти и тем влияющего на обеспечение прав личности, интересов гражданского сообщества, демократических форм правления государства[18].

 

Судебная власть — это особая форма деятельности государств, осуществляющая свои властные полномочия специально созданными государственными органами – судами, в строго установленной законом процессуальной форме в сфере защиты конституционного строя, прав и законных интересов человека и гражданина, государственных органов, предприятий, учреждений, организаций и иных объединений.

Уважение прав и свобод человека, обеспечение его безопасности, компенсация, ответственность должностных лиц, виновных в нарушении прав граждан, и т. д. – вот принципы, на основе которых возможно плодотворное взаимодействие государства и личности в рамках гражданского общества.

 

Судебная власть, как и любая форма государственной власти, имеет свои особенности. Она осуществляется специально созданными органами – судами, действующими на основе и строго в соответствии с законом; выполнение требований суда и исполнение его решений обеспечивается силой государства; в осуществлении правосудия принимают участие представители народа.

 

По своему предметному назначению судебная власть представляет конкретную форму деятельности государства в соответствующих сферах жизни общества. Потребность государства в судебной власти определяется как необходимостью разрешения постоянно возникающих споров, так и необходимостью защиты конституционного строя, прав и свобод, законных интересов человека и гражданского общества. В.В. Путин отмечал, что количество дел по мере роста доверия граждан к суду увеличивается, что, безусловно, потребует еще более современной рациональной организации работы судов[19].

 

На основании анализа правового регулирования и практики осуществления судебного контроля в Российской Федерации с учётом  опыта зарубежных государств, необходимо констатировать, что для судебного  контроля в целом характерны следующие тенденции развития: придание ему системности и всеохватывающего характера; увеличение внимания со стороны общества к проблемам судебного контроля; придание приоритета правам и свободам человека и гражданина по отношению к иным политико-правовым и социальным ценностям; расширение взаимодействия России в сфере судебного контроля с другими государствами. С учетом данных тенденций судебный контроль определяется как системная деятельность судебных органов, осуществляемая по предусмотренным законом основаниям и процедурам с целью защиты прав и свобод человека и гражданина, основ конституционного строя, обеспечения верховенства и прямого действия Конституции РФ, федеральных конституционных законов, федеральных законов, конституций и уставов, законов субъектов РФ, подзаконных нормативных правовых актов. Совершенствование системы судебного контроля в Российской Федерации, объединенной единством целей, задач и функций, способствует дальнейшей оптимизации судебной системы в России.

 

Демократическое общество заинтересовано в такой судебной власти, где судьи исполняют требования закона беспристрастно, в четко установленных рамках процедуры, соблюдая разумные сроки рассмотрения. Главная цель судебной власти – содействовать гражданам, их объединениям, включая экономические образования, государственным и общественным институтам в реализации законных прав. Реализация принципа разделения властей должна исходить из того, что в правовом государстве основная функция судебной власти – правоохранительная, реализуемая через отправление правосудия посредством рассмотрения и разрешения в пределах своей компетенции гражданских, уголовных, административных и иных дел; охраны правопорядка, различных форм собственности, обеспечение судебной защиты политических, экономических, социальных и иных прав, свобод человека и гражданина; воспитания правовой культуры, уважительного отношения к правам человека, нормам общественной морали, профилактики девиантного (т. е. отклоняющегося от нормы) поведения.

 

Разделение государственной власти на три ее составляющие, каждая из которых действует самостоятельно, повышает значимость весьма специфической функции суда – контрольной. Независимость судебной власти, разносторонность ее деятельности обусловливают необходимость по-новому сформулировать и закрепить в законах полномочия суда вообще и в контрольной деятельности в частности. Для обеспечения этого необходим всесторонний научный анализ становления института судебного контроля и проблем, возникающих в процессе его развития.

ciКОНСТИТУЦИОННЫЙ ПЕРЕВОРОТ 1993 ГОДА И АМЕРИКА (ч. 1)

Домрин А.Н.

Памяти Егора Летова

[1] 15-летие Конституции РФ дает повод взглянуть на некоторые не всегда известные современникам обстоятельства принятия Основного закона страны и на предшествующие ему события осени 1993-го года.  Стенограммы выступлений американских законодателей, публикации в ведущих заокеанских СМИ того времени и вышедшие за последние годы мемуары современных политических деятелей США позволяют составить достаточно полную и объективную картину об отношении «вашингтонского обкома» к одному из ключевых событий российской истории конца XX столетия: конституционному перевороту и расстрелу российского парламента.

 

Представляется весьма символичным, что Президент РФ Б.Н. Ельцин предпринял первую открытую попытку государственного переворота ровно через два месяца после инаугурации и вступления в должность Билла Клинтона - 20 марта 1993 года.  Появление Ельцина на российском телевидении (также ретранслированное на американском канале CNN) с указом об «особом порядке управления страной» (ОПУС), предполагавшим роспуск Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ, спичтайтер Президента Клинтона Джордж Стефанопулос называет в своих мемуарах «первым реальным кризисом» для новой американской администрации.  Срочно вызванные Клинтоном в Овальный кабинет Белого дома помощник по национальной безопасности Энтони Лэйк и его заместитель Сэнди Бёргер, госсекретарь США Уоррен Кристофер, посол по особым поручениям и специальный советник госсекретаря по связям с бывшими республиками СССР (впоследствии заместитель госсекретаря и основной архитектор отношений с Россией) Строуб Тэлботт и спичрайтер Стефанопулос столкнулись с необходимостью впервые сформулировать официальную позицию руководства США в отношении драматически разворачивавшегося конфликта между ветвями власти в России.

 

Перед Клинтоном и его командой стояла дилемма, от решения которой во многом зависело дальнейшее развитие не только российско-американских отношений, но и сугубо внутренних событий в России.  Последуй руководство США заключению и рекомендации Тоби Гати, одного из самых осведомленных своих советников[2], в 1993 году первой занявшей должность специального помощника президента США по России, Украине и евроазиатским государствам в Совете по национальной безопасности (СНБ) США, «избежать наиболее характерного (и ошибочного) элемента прежней политики США в отношении России – персонализации процесса реформ», и ход российской истории, как бы патетически это ни звучало, мог избрать иное направление. К сожалению, Гати не была приглашена для участия в совещании в Овальном кабинете и ее предупреждение о том, что «для Соединенных Штатов важно продолжение ельцинских реформ, а не президентства Ельцина», как такого, не было повторено ни Лейком, ни Бёргером.

 

Возобладала другая точка зрения.  По словам Стефанопулоса, «может быть, Ельцин действовал вне рамок новой конституции [Стефанопулос ошибается: до принятия «новой» конституции в России оставалось еще 9 месяцев. – А. Д.], но казалось, что он делает это во имя демократических реформ».  Приятель Клинтона по стажировке в Оксфорде в 1969-1970 гг. С. Тэлботт (впоследствии корреспондент и глава вашингтонского отделения журнала «Тайм», получивший известность благодаря переводу мемуаров Н.С. Хрущева), «настоял» на том, что «Ельцин был единственной лошадью реформаторских сил» в России.

 

Результатом совещания стала следующая уродливая формула, официально озвученная Стефанопулосом на брифинге 21 марта 1993 года: «Мы поддерживаем демократию и реформы, и Ельцин – лидер движения реформ»[3].  (Иными словами, нет бога, кроме «движения реформ», и Ельцин – пророк его).  Тем самым администрация США полностью солидаризировалась с Ельциным и дала ему санкцию на государственный переворот.  Не получилось в марте – получится через полгода.

Уже первая вышедшая 22 сентября 1993 года статья в «Нью-Йорк таймс» (из шести, опубликованных в этой газете в тот день, включая передовицу) «Противостояние в Москве: США поддерживают действия российского лидера по преодолению кризиса»[4] содержит деталь, не совпадающую со сформулированной впоследствии (и, в частности, отраженной в мемуарах Строуба Тэлботта) официальной картиной событий. По сообщению репортера газеты Элейн Сциолино, ссылающейся на заявление тогдашнего государственного секретаря США Уоррена Кристофера, об указе № 1400 в Белом доме узнали не из новостей, а еще «за час до» ельцинского выступления по телевидению 21 сентября 1993 года.  Жители России еще были в полном неведении относительно того, что они услышат с телеэкранов в 20.00, а российский МИД уже услужливо сообщил эту информацию послу США в Москве Томас Пикерингу, а также послам Великобритании, Франции, Германии, Италии, Канады и Японии.  (Послы других держав, в том числе стран СНГ, такой чести не удостоились).

 

Сразу после 17-минутного телефонного разговора с Ельциным, состоявшегося через 20 минут после ельцинского выступления по телевидению, Клинтон сделал официальное заявление о том, что он «полностью» поддерживает Президента России.  Более точно заявление Клинтона звучало следующим образом: «При демократии [сами] люди должны принимать окончательные решения по вопросам, находящимся в центре политических и социальных дебатов. Президент Ельцин сделал свой выбор, и я его поддерживаю полностью» (WSJ, 22.09.1993).

 

Первое предложение явно не состыковывалось со вторым. В 1990 году «[сами] люди» избрали верховную законодательную ветвь власти, распускать которую Президент был не в праве.  Единоличное решение Ельцина о разгоне Верховного Совета и Съезда народных депутатов и о назначении новых парламентских выборов, «полностью» поддержанное Клинтоным, не имело ничего общего с демократией.

 

Апеллирование Клинтона к апрельскому (1993 г.) референдуму «да-да-нет-да», якобы давшему Ельцину «моральное право» распускать парламент[5], также не выдерживает критики. Во-первых, согласно решению Конституционного Суда РФ (а не по решению «легислатуры», как пишет Эрлангер), результаты референдума сами по себе не давали оснований для фактического проведения досрочных выборов. Во-вторых, если американское руководство является горячим сторонником такой формы народного волеизъявления как референдум, отчего оно отказалось признать еще более внушительные результаты прошедшего в октябре 2004 г. в Беларусии референдума, санкционировавшего выдвижение столь нелюбимого Вашингтоном А.Лукашенко на третий срок.  Наконец, разве не поддержали США Ельцина еще во время его первой попытки распустить парламент и ввести «особый порядок управления в стране» в марте 1993 года, за месяц до референдума?

 

Разве не было выражено отношение правящей элиты США к первой попытке конституционного переворота в России в заголовке передовицы в «Нью-Йорк таймс» 22 марта 1993-го: «На баррикады с г-ном Ельциным»?  Как пошутил советник президента по национальной безопасности Энтони Лейк, сравнивая сентябрьский кризис в России с мартовским, это был «’День сурка’ только хуже». (Имелся в виду фильм, для главного героя которого (в исполнении Билла Мюррея) время утратило свое нормальное движение, и он вынужден день за днем вести телерепортаж о проходящем в США в начале февраля каждого года «Дня сурка»).

 ам Билл Клинтон пишет в своих мемуарах, что наблюдал речь Ельцина о введении ОПУСа по одному из телевизоров, установленных в Овальном кабинете Белого дома.  По другому в это же время транслировалась игра в баскетбол между университетскими командами из Нью-Йорка и Арканзаса, родного штата Клинтона.  «В обоих случаях, - пишет экс-президент, - были команды, за которые я болел»[6].  Очень образное сравнение…

 

сентября Президент США и «другие официальные представители Белого дома» обратились к европейским лидерам с призывом сделать аналогичные заявления в поддержку Ельцина.  Клинтон лично связался с канцлером ФРГ Г. Колем, чтобы пересказать ему содержание разговора с Ельциным.

 

По словам Клинтона, он «почти со вздохом облегчения» воспринял обещание Ельцина провести в декабре новые «свободные и справедливые» выборы «во имя демократии» и «обеспечить этой осенью мир, стабильность и открытый политический процесс». Отказываясь признавать издание Указа № 1400 конституционным переворотом, Клинтон заявил, что, напротив, действия Ельцина «подчеркивают сложность процесса реформ, которые он проводит», и сами они вызваны «конституционным кризисом, который достиг критической остроты и парализовал политический процесс» в России.  Ельцин в глазах Клинтона и членов его администрации представал «лучшей надеждой на демократию» в России, «своего рода российским Шарлем де Голлем, прибегающим к авторитарным полномочиям для спасения страны из хаоса».

 

Клинтону вторили его коллеги по партии.  Лидер демократов в сенате, только что избранный вице-президентом США, Джозеф Байден со всей ковбойской прямолинейностью назвал президента России «единственной лошадью, на которой [нам] можно ехать»[7].

 

Опытный юрист-практик, выпускник престижной Стэнфордской школы права госсекретарь США Уоррен Кристофер на встрече с представителями американских СМИ со словами «я не намерен вдаваться в дискуссию о конституционных и правовых вопросах России» отказался отвечать на вопрос: «Выходят ли действия г-на Ельцина за пределы его властных полномочий?».  Однако предельно откровенно заявил, что реформы Ельцина являются «инвестицией в национальную безопасность Соединенных Штатов» (выделено мной. – А. Д.). В этом всё дело!  А если мы сопоставим заявление Кристофера со словами общавшегося с репортером «Нью-Йорк таймс» на условиях анонимности 21 сентября высокопоставленного лица администрации США (может быть, Тэлботта?) о том, что в ходе телефонного разговора Ельцин дважды заверил Клинтона в своих намерениях «ускорить темп реформ», то становится еще более очевидным, что президенту России «вашингтонским обкомом» был фактически предоставлен карт-бланш. Указ № 1400 стал крупной «инвестицией в национальную безопасность Соединенных Штатов».

 

Всё тот же анонимный источник сделал еще одно исключительно любопытное признание, фактически являющееся ответом на вопрос, знала ли администрация США о готовящемся конституционном перевороте в России.  По его словам, еще 13 сентября, то есть за 8 дней до обнародования Ельциным пресловутого указа № 1400, находившийся в Вашингтоне при подписании израильско-палестинского мирного соглашения «дорогой Андрей» Козырев отозвал в сторону своего американского визави госсекретаря Уоррена Кристофера и предупредил его о «драматических событиях», которые должны были «скоро» произойти. «Ясно», что «Козырев старался дать госсекретарю сигнал», писала «Нью-Йорк таймс».

 

«Уолл-стрит джорнал» сделал важное уточнение: Козырев не только информировал американцев о планах президента РФ, но и призвал правительство США оказать ему необходимую поддержку (WSJ, 22.09.1993).  Доверительное сообщение Козырева было, несомненно, доведено до Клинтона, и санкция была получена.

Приведенные заявления представителей Белого дома документально подтверждают заключение ряда наблюдателей, в том числе автора этих строк, о том, что Ельцин и его окружение часто (или даже, как правило) информировали администрацию Клинтона о подготовке наиболее важных внутриполитических событий и решений в Москве.  По крайней мере, до перевыборов Ельцина на второй президентский срок и до осложнения отношений между РФ и США из-за агрессии НАТО на Балканах.

 

Дмитрий Саймс (Симис) делает еще более сильное заявление.  По его словам, «без особых размышлений администрация [Клинтона – А. Д.] начала давать мгновенные советы, часто больше похожие на откровенное давление на правительство Ельцина, относительно того, как Россия должна проводить экономические реформы – и даже в отношении того, какие именно люди подойдут для этой работы». «Духовный отец реформаторов» Тэлботт играл при этом роль «проконсула Строуба», как называли его в российском МИДе[8].

 

Отставки Коржакова, Барсукова и Сосковца в июне 1996-го, например, не были спонтанным и неожиданным шагом непредсказуемого президента РФ. Согласно Тэлботту, «Ельцин снял Коржакова после намека, сделанного им [Ельциным – А. Д.] в ходе телефонного разговора с Клинтоном за месяц до события» [9].  Не соответствует действительности официальная версия о том, что в январе 1994 года Егор Гайдар и Борис Федоров «подали в отставку».  (Такая информация содержится, например, в справочнике «Федеральная элита.  Кто есть кто в политике и экономике» (М.: Центр политической информации, 1999).  О своем намерении уволить этих реформаторов «в розовых штанишках» Ельцин сообщил Клинтону еще «накануне».  Несмотря на попытку замминистра финансов и ближайшего подельника «молодых реформаторов» в американской администрации Ларри Саммерса (впоследствии министра финансов и президента Гарвардского университета, со скандалом изгнанного из стен этого уважаемого заведения) через Тэлботта «передать Клинтону, чтобы он немедленно надавил на Ельцина с целью оставить Гайдара и Федорова на их должностях» (стр. 117), Президент США не стал размениваться на такой, как он считал, «второстепенный кадровый вопрос», и «реформаторы» вылетели из Правительства.

 

Помимо официальных каналов связи между Москвой и Вашингтоном, важным источником политической информации для американского госдепартамента, как свидетельствуют мемуары Строуба Тэлботта, служил «крот» в кремлевской администрации - помощник Ельцина по международным делам Д.Б. Рюриков, на дочери которого вторым браком женат президент Центра Никсона Д.К. Саймс.  По словам Тэлботта, запрятанным в набранные мелким шрифтом примечания в конце его книги, Рюриков через свою дочь организовывал утечки информации из Кремля Саймсу, а тот «передавал ее нам», то есть в Госдеп. «Почему нам давалась возможность заглянуть за закрытые ворота Кремля, никогда не было вполне понятно», - неубедительно лукавит Тэлботт[10].  Экстраполируя на США эту совершенно нездоровую для любой нормальной государственной машины ситуацию, когда помощник одного президента по налаженному каналу через члена своей семьи передает служебную информацию в правительство другой страны, хочется спросить: а был бы сам Тэлботт утвержден на свою должность сенатом, если бы, скажем, его сын Эдриан был женат на дочери генерала КГБ? Абсурд! Но только не в «демократической» России времен «царя Бориса».

 

После прочтения мемуаров Тэлботта, в которых он, в частности, засвечивает Рюрикова, я долго не мог найти ответа на вопрос, зачем он это сделал.  Или почему он так откровенен в признании, что долгие годы фактически давал указания, инструктировал Козырева.

 

Конечно, никого не удивляет, что особую теплоту и симпатию как бывшего замгоссекретаря, так и его шефа Уоррена Кристофера вызывал именно Андрей Козырев, называемый в мемуарах Тэлботта не иначе, как «архитектор не только независимости России, но и ее соседей» (стр. 166), человеком, «персонифицирующим радикальный разрыв России с ее прошлым» (стр. 160), чья отставка, в конечном итоге, была вызвана тем, что «его видение его страны совпадало с нашим собственным» (стр. 189).  Козырев трогательно плачется в жилетку Тэлботта: «Я долго не продержусь. Я устал быть единственным голосом, устал быть единственным человеком в окружении Ельцина, который защищает такие позиции, которые вы, американцы, признали бы приемлемыми» (стр. 178).  Ну, а поскольку Козырев и не скрывает, что его взгляды на Россию и ее внешнюю политику совпадают с госдеповскими, то Тэлботт позволяет себе открыто инструктировать министра РФ.  «Андрей, - сказал я, - отправляйтесь домой и примените свою магию на своем боссе [Ельцине - А. Д.], чтобы он и Леннарт Мери [Президент Эстонии] решили эту проблему [о выводе российских войск из Эстонии. - А. Д.] раз и навсегда» (стр. 128). «Дорогой Андрей» послушно берет под козырек.

 

Думаю, что хотя бы в какой-то мере ответ на эти вопросы заключается в том, что американцы не любят «шестерок».  (Да и кто их любит?). И вот уже Тэлботт начинает подтрунивать и издеваться над Козыревым, который умоляет госсекретаря США Уоррена Кристофера в апреле 1996 года в Нью-Йорке организовать ему совместную фотосессию с Клинтоном в Овальном кабинете Белого дома, что, по мнению Козырева, должно было укрепить его положение в глазах Ельцина: Клинтон-де меня ценит и не даст в обиду.  «По поручению Криса [Кристофера - А. Д.] я вылетел в Нью-Йорк для того, чтобы попытаться убедить Козырева в том, что его просьба просто смехотворна», - пишет Тэлботт.  И, подразнив, предлагает сделку.  Баш на баш!  «Я сказал ему [Козыреву - А. Д.], что он увидит президента только и исключительно в том случае, если он подтвердит Крису план, который мы подготовили».  План, о котором говорит Тэлботт, - это не что иное, как план расширения НАТО на Восток, активнейшим сторонником которого был «Стробович», несмотря на первоначальные возражения Пентагона и прохладное отношение со стороны Уоррена Кристофера.  Козырев «согласился, прибыл в Вашингтон, сказал все правильные слова Крису, заработал короткую поездку на лимузине на Пенсильвания-авеню, 1600 для встречи с Клинтоном» (стр. 157).

 

Но, как мне представляется, есть еще одно объяснение «засветки» Рюрикова в мемуарах Тэлботта. Разгадка, видимо, заключается в том, что в своей книге Д. Саймс называет Игоря Малашенко ближайшим пособником Тэлботта в ближнем круге Ельцина и координатором активного вмешательства администрации Клинтона в ход президентской избирательной кампании 1996-го года в России.  По сути, Тэлботт в своих мемуарах сводит счеты с Саймсом за это заявление и наносит ответный удар, обвиняя Рюрикова и самого Саймса в сливании закрытой информации о происходящем «за закрытыми воротами Кремля» в Госдеп.

Подленькие мемуары получились.

И не только в этом эпизоде.  Вспоминается такой случай.  На излете своей дипломатической карьеры в конце второго президентского срока Клинтона и, видимо, не веря в победу на президентских выборах 2000 года демократа Гора, «Стробович» объехал ведущие академические центры США в поисках места для мягкой посадки после ухода в отставку.  (В конечном итоге, он сначала получил предложение создать и возглавить Центр изучения проблем глобализма при Йельском университете, а затем занял должность президента The Brookings Institution в Вашингтоне).  В феврале 2000-го Тэлботт был с помпой принят на юридическом факультете Нью-Йоркского университета, где я в то время преподавал.  Представленный Тэлботту деканом Школы права (ныне - президентом всего университета) Джоном Секстоном, как первый за историю факультета приглашенный профессор права из России, я не мог не доставить себе такого удовольствия и не обратить внимание заместителя Госсекретаря на то, что в 1990-1993 гг. работал ведущим, а затем главным специалистом Комитета по международным делам Верховного Совета России. «Если Вы полагаете, что первый российский парламент действительно был «бандой коммунистов и фашистов», то я из их числа».  «Я никогда не говорил о фашистах в Верховном Совете», - холодно произнес Тэлботт и демонстративно отвернулся, давая всем своим видом понять декану факультета, что его выбор русского приглашенного профессора был не самым удачным.

 

Признаюсь, первое, что я сделал после выхода мемуаров Тэлботта – открыл страницы, посвященные Верховному Совету.  И что мы видим?  Многочисленные упоминания «красных» и «коричневых» в Верховном Совете, блокировавших в начале 1990-х ельцинские «реформы» по рецептам американских советников и МВФ.  Как же так, г-н Тэлботт?  Что «фашисты», что «коричневые» - разницы никакой!  Даже Клинтон в своих мемуарах такого не позволяет и в худшем случае называет оппонентов Ельцина (почему-то в «Думе, парламенте России»)[11] «реакционными элементами» или «старыми коммунистами и прочими реакционерами»[12].  (А преподавать в Нью-Йоркском университете меня, кстати, больше не приглашали).

 

Во второй половине дня 21 сентября Кристофер проинформировал американских конгрессменов о событиях в Москве и призвал их «удвоить усилия по принятию амбициозного пакета помощи» «реформаторам» в России и республиках СНГ размером в два с половиной миллиарда долларов!  «Я думаю, что причины [для такого принятия - А. Д.] еще более веские сейчас, чем они были» раньше, заявил Кристофер (WSJ, 22.09.1993).  29 сентября Палата представителей 321 голосом против 108 приняла пакет помощи «реформаторам».  Голосование в Сенате 30 сентября, в последний день финансового года, было еще более единодушным: пакет был поддержан 87 сенаторами против одиннадцати.  Тем же вечером финансовый закон был подписан Клинтоном.  Впрочем, как пишет Сциолино, у Конгресса США и без слов Кристофера не было намерения «наказать г-на Ельцина, приостановив предоставление американской помощи» (NYT, 22.09.1993).

 

Было бы несправедливо не сказать о тех редких голосах, которые иногда раздавались в Конгрессе США против финансовой «помощи» Москве и безоговорочной поддержки Ельцина и «реформаторов».  Так, член Палаты представителей Джеймс Трафикант (республиканец от штата Огайо) обратил внимание своих коллег на то, что «может быть, впервые в истории Дядя Сэм предоставляет иностранную помощь стране, у которой не один, а два президента».  И повторил: «У России сейчас два президента».  «Пусть Дядя Сэм отступит, - заявил Трафикант, - и пусть русский народ сам финансирует демократию в России».

 

Дж. Трафикант не впервые выступал с подобными призывами.  Во время первой попытки роспуска парламента России в марте 1993-го года он высказался еще более резко: «Г-н спикер, Борис Ельцин в беде.  Мистер Ельцин хочет еще денег от Дяди Сэма… Г-н спикер, я хочу заявить Конгрессу, что если бы у нас были лишние деньги для инвестирования в демократию, Конгрессу следовало бы инвестировать их в развитие американской демократии и «начать читать граффити на брошенных зданиях в нашей великой стране».  А потому, вместо предоставления Ельцину наличных денег, по словам конгрессмена, Америка должна научить русских «как ловить рыбу, возделывать поля и добывать золото и нефть из недр». 

 

Еще через год, 27 сентября 1994-го во время очередного визита Ельцина в США Дж. Траффикант, сравнив мольбы о финансовой помощи со стороны российский реформаторов с «заезжанной пластинкой» (или «сломанным патефоном»), заявил, что Америка не «свинья-копилка» и что «настало время Конгрессу сказать, наконец, Ельцину отправляться обратно в Россию и заняться возделыванием чёртовой кукурузы…  Наши города погибают, их мэры нуждаются в американских инвестициях, просят Конгресс вложить деньги в их города, а мы что делаем?  Опять развлекаем Бориса!».  Несмотря на всю прямолинейность выражений Траффиканта, это была честная и последовательная позиция.  Сам Клинтон признает, что против «предоставления России новых денег» в 1993-м году выступали 75 процентов американцев[13].

 

Призывы немногих американских законодателей «не класть все яйца в одну корзину» и не оказывать безоговорочную поддержку Ельцину в ущерб демократическому процессу в России остались гласом вопиющего в пустыне.  Исключение (в данном случае, в виде речей Джеймса Траффиканта или Арлена Спектера), как говорится, только подтверждает правило.

 

Конституционный переворот в России был горячо поддержан не только Президентом США, но подавляющим большиством голосов в обеих палатах Конгресса США. 

сентября 1993 года, то есть уже на следующий день после издания указа № 1400, конгрессмен-демократ от штата Мэриленд Стени Хойер (в настоящее время лидер демократического большинства в нижней палате Конгресса) выступил с показательной речью в Палате представителей.  Признавая, что указ о роспуске российского парламента был «технически... незаконным», Хойер утверждал, что Ельцин «действовал, следуя духу демократии, нарушая букву закона». Однако, «основная причина продолжающейся западной поддержки Ельцина» в его противостоянии с законодательной властью, согласно конгрессмену, заключалась даже не в демократическом характере ельцинского режима, но в том, что «Ельцин является откровенно проамериканским, прозападным, прорыночным» политиком, тогда как Верховный Совет «обвиняет Запад в стремлении подорвать и ослабить Россию» и «выступает против ельцинской программы приватизации».  Таким образом, резюмировал Хойер, «проведение необходимых реформ» правительством Ельцина и «удержание им России на прозападном курсе» является «императивом... для наших собственных интересов».

 

Конгрессмен-демократ от Калифорнии и один из главных русофобов на Капитолийском холме Том Лантос заявил о своем желании «пожелать удачи Борису Ельцину». Почему?  Потому что «первый за 1000 лет русской истории демократически избранный президент сейчас ведет борьбу против сил тьмы, зла и тоталитаризма, стремящихся повернуть вспять часы истории».

В тот же день, 22 сентября сенатор-демократ от штата Род-Айленд Клэборн Пелл приветствовал «быструю, недвусмысленную поддержку администрацией Клинтона действий президента Ельцина по консолидации демократических реформ в России» и призвал сенат проголосовать за выделение пакета «помощи» для того, чтобы «продемонстрировать реформаторам, что мы на их стороне».

 

Ельцин распустил парламент?  Не страшно!  Ведь у него «длинный послужной список приверженности демократическим принципам», как заявил 23 сентября еще один видный конгрессмен-республиканец от штата Нью-Йорк Джеральд Соломон.  Ельцин призвал к быстрому проведению выборов, а потому парламент был распущен ради «усиления, а не ликвидации парламентской демократии в России».

 

октября 1993 г. все тот же конгрессмен Соломон направил официальное обращение Президенту Клинтону, в котором прогнозировал, что предстоящие выборы в России «приведут к образованию первого действительно представительного парламента в истории России», который «почти наверняка» будет «значительно более демократическим и дружественным по отношению к Западу, чем только что распущенный Верховный Совет». Далее следовал призыв объявить предстоящие выборы в России одним из «основных приоритетов внешней политики США» и предоставить «как можно больше помощи демократическим кандидатам в России». Один из прогнозов конгрессмена все же сбылся: в декабре 1993 года в России был-таки избран «действительно представительный парламент», но без большинства столь любезных Соломонову сердцу «реформаторов».  (Продолжение в следует)

ciРАЗМЫШЛЕНИЯ О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ СОЗДАНИЯ КОНСТИТУЦИИ РОССИИ 1993 ГОДА (часть 1)

Марино И.

[1] Возобновление научной деятельности Фонда конституционных реформ, в который вошли члены Конституционной комиссии (1990-1993 гг.), участники Конституционного совещания 1993 г.; а также начало выпуска многотомного издания по истории создания Конституции России[2], научного журнала «Конституционный Вестник», издание Конституционным Судом России научного периодического «Журнала конституционного правосудия» - это важные события, которые произошли в научно-конституционной жизни России последнего времени, в том числе и с точки зрения иностранных наблюдателей за российскими конституционными процессами.

 

Большинство этих инициатив не случайно связано, в первую очередь, с именем О.Г. Румянцева (в тот период - ответственного секретаря Конституционной комиссии Съезда народных депутатов России, а ныне – Президента Фонда конституционных реформ). Следует констатировать, что «План Румянцева» состоялся, поскольку уже в далеком августе 1990 г. ответственный секретарь Конституционной комиссии предвидел: «Мне думается, что основа, ядро Конституционной комиссии могло бы сохраниться и в дальнейшем...»[3].

 

Наконец-то создана оптимальная база для успешного и необходимого восполнения того существенно-опасного пробела в истории принятия Конституции России, которая поможет искоренить уже появившиеся конституционные мифы и легенды вокруг конституционного процесса начала 90-х. Это полезно знать всем без исключения исследователям, желающим более объективно и глубоко проанализировать один из важнейших этапов трансформации советской системы в постсоветскую.

Совершенно справедливо отмечается во вступительной статье к первому тому вышеназванного многотомного издания: «Без глубокого и всестороннего изучения истории создания Конституции РФ, всех обстоятельств, сопровождавших этот процесс, невозможно развитие конституционного правосознания»[4].

 

Общеизвестно, что на основании Конституции 1978 г. право принятия Конституции принадлежало Съезду народных депутатов РСФСР[5], который 16 июня 1990 г. принял постановление об образовании Конституционной комиссии для разработки новой Конституции России.

 

Работа Конституционной комиссии была открытой, интенсивной, плодотворной:

была обеспечена публикация проекта Конституции очень большими тиражами по всей территории Российской Федерации[6];

Конституционная комиссия эффективно стимулировала действительно всеобщее, многостороннее обсуждение официального проекта Конституции РФ. Была проведена широкая, результативная общественная дискуссия по проекту[7]. Неоднократно публиковался проект Конституции РФ для реального, всенародного ознакомления[8];

были задействованы интересные инициативы (например, конкурс на лучший проект Конституции РФ, который внес конструктивный вклад в тогдашние обсуждения концепции новой, современной Конституции России)[9]. Конституционная комиссия всегда исходила из понимания приоритетной необходимости, на тот период поиска достижения очень сложных компромиссов разных политических сил, проведения работы по постатейному обсуждению текста Конституции, учитывая поступающие многочисленные, часто взаимоисключающие замечания и предложения.

 

И, тем не менее, противоречивая история создания Конституции РФ пошла по всем нам известному подзаконному пути замены (практически на последнем, завершающем этапе) Конституционной комиссии Съезда народных депутатов России на президентский совещательный орган – Конституционное Совещание[10].

 

Действительно, многосторонние, скрупулезно согласованные тактические маневры вокруг Конституционной комиссии достигли ожидаемого результата – ее работа была дестабилизирована. Ретроспективная, фаталистическая мифология помощника Президента РФ по правовым вопросам Ю. Батурина о том, что «история пошла по совершенно не планируемому пути»[11] трудно принимается, постараемся привести в данной статье контраргументы якобы существовавшей тогда исторической неопределенности. Можно утверждать, что уже в 1992 году руководству Конституционной комиссии было понятно, что «борьба за власть будет обостряться, и вопрос о новой Конституции может стать жертвой этой борьбы»[12].

 

Приведем лишь некоторые поздние этапы специфического развития событий конституционного процесса, проходивших в обстановке тогдашнего острого политического и государственного кризиса, а также в условиях дискриминации, бойкотирования и блокировании деятельности 100% легитимно действовавшей  Конституционной комиссии СНД России.

 

Первый Президент РФ разрабатывал и принял Конституцию в комфортных условиях удобных собственных правил, силами своего самолегитимированного (собственными подзаконными нормативными актами) Конституционного совещания.

 

марта 1993 года Президент РФ выступил по телевидению с Обращением к гражданам России, в котором сообщил, что подписал Указ «Об особом порядке управления страной до преодоления кризиса власти». (Ряд положений Обращения Президента РФ 23 марта был признан Конституционным Судом РФ не соответствующим Конституции РФ).

 

марта 1993 года Президент РФ направил Верховному Совету РФ Послание «О конституционности»[13]. Из этого акта выделим лишь самые многозначимые позиции Президента РФ: «Есть у депутатов уверенность в собственной категоричной правоте? И не обернется ли их ошибка трагедией для судьбы России?».

 

Заслуживает критического анализа еще одна позиция Президента РФ: «Легитимность избранных прежде органов власти требует, как минимум, подтверждения. Это подтверждение можно и должно сделать, ориентируясь на верховного арбитра – народ». Здесь небезынтересно отметить, что речь шла об избранных прежде государственных органах, за исключением самого себя, также избранного в 1991 году.

 

В этом акте Президент РФ открыл свой реальный план: «Одновременно готов предложить проект новой Конституции, потому что считаю, что затяжка с ее принятием смертельно опасна для российской демократии». На этой стадии президентский проект стал «полуофициальным». За тем,  он недвусмысленно обозначил возможный, обновленный маршрут конституционного процесса: «... Не исключаю, что новая Конституция впоследствии будет дополнена и утверждена Конституционной Ассамблей или новым федеральным парламентом»[14].

 

Данное Послание заканчивается историческим предупреждением: «Предупреждаю, что я, как Президент Российской Федерации, остаюсь гарантом конституционности и буду защищать ее как от посягательств, так и от пренебрежения или оскорбления». Как последовательно сочетать данное намерение защищать конституционный строй России с разрушительной направленностью указа № 1400 – этого в данной статье обсуждать не будем, а передадим для последующей оценки современным теоретикам искусства конституционного ведения.

 

апреля Президент РФ на совещании руководителей республик в составе Российской Федерации, глав администрации краев, областей, автономных образований, городов Москва и Санкт-Петербург наконец-то еще больше открыл свою истинную программу действий в конституционном процессе. По признанию Ю. Батурина, активного участника тех событий: «Импровизируя, он проверил реакцию аудитории на понятие «Конституционное собрание» и, уловив неодобрительный отклик, перешел к более мягкой форме: «Конституционное совещание»[15].

 

Создание Конституционного совещания - это не автоматическое  последствие каких-то случайных обстоятельств конституционного процесса, а просто четкий проект тогдашнего помощника Президента РФ 1993 г. по правовым вопросам - «План Батурина». По признанию Краснова М. А., тогдашнего консультанта Ю. Батурина, участника Конституционного совещания  (Представитель-эксперт от республик в составе РФ): «Идея Конституционного совещания была его идеей ... он пригласил меня работать над подготовкой Конституционного совещания. Тогда была рабочая группа, Батурин, я и еще несколько человек. Приезжал Шумейко, Шахрай...»[16].

 

апреля в газете «Известия» был официально опубликован президентский проект Конституции РФ, который был представлен вниманию юристов на совещании 29 апреля.

мая 1993 г. Президент РФ издал Указ «О созыве Конституционного совещания и завершении подготовки проекта Конституции Российской Федерации».

сентября Президент РФ издал всем известный (и Конституционному Суду тоже) Указ № 1400, который мог бы называться «О роспуске Парламента и приостановлении деятельности Конституционного Суда» (был создан опасный прецедент деятельности Конституционного Суда под секвестром), но он был назван более элегантно «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации»[17].

 

Данный нормативно-правовой акт (если отвечать на основной вопрос: как шло становление конституционного строя, какие были проблемы в его становлении?) создал беспрецедентный, подзаконный, «указной строй 1400», заменивший собой на тот период конституционный строй.

Всем известна «сентенция» ст. 1 Указа 1400: «Конституция РФ, законодательство РФ и субъектов РФ продолжают действовать в части, не противоречащей настоящему Указу». Президент РФ заменил классические аксиомы юриста: «действуй по праву, и меняй право правовым путем» своими вновь созданными правилами: «действуй по указу» и «меняй право указным путем».

Здесь Указ перегнал даже известную концепцию «Закон нам не указ», и создал иную, еще более экзотичную - «Конституция нам не указ». Данный акт конечно «правовой», но очевидно, что он основан  на праве силы, а не на силе права[18].

 

Надо не забывать, что были изданы и другие, не менее значимые, «санкции напоминающие» указы. Например, Указ от 25 сентября 1993 г. № 1452 «Об ответственности лиц, противодействующих проведению поэтапной конституционной реформы» закреплял следующее положение: «Должностные лица федеральных органов исполнительной власти Российской Федерации в случаях отказа исполнять решения Президента Российской Федерации... подлежат увольнению в соответствии с пунктом 1 части первой статьи 254 Кодекса законов о труде Российской Федерации».

 

октября 1993 г. Президент РФ подписал Указ «О проведении всенародного голосования по проекту Конституции Российской Федерации», составной частью которого было «Положение о всенародном голосовании по проекту Конституции Российской Федерации 12 декабря 1993 года». Принятие «Ельцинской» Конституции 12 декабря 1993 г. было достигнуто не на основе действовавшего закона 1990 г. о референдуме РСФСР, а на основании собственного подзаконного акта - Указа Президента РФ от 15 октября 1993 г. Существенное отличие «всенародного голосования», предусмотренного названным указом Президента РФ, от Закона РСФСР «О референдуме» 1990 г. состоит в том, что Конституция  РФ признавалась принятой, если за ее принятие  проголосовало более 50 % избирателей, принявших участие в голосовании (закон РСФСР «О референдуме...» требовал большинство от числа включенных в списки).

 

Небезынтересно принять во внимание тогдашнюю позицию в отношении проведения всенародного голосования авторитетного конституционалиста, члена Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина, опубликованную в научной литературе сразу после принятия Конституции РФ: «...данное голосование с конституционно-правовой точки зрения никак нельзя считать референдумом. Полагаю, что избранное Федеральное Собрание вправе, исходя из действующего закона о референдуме, кстати, подписанного Б.Н. Ельциным, признать голосование по проекту Конституции всенародным опросом, не имеющим прямых юридических последствий»[19].

Здесь уместно вспомнить публичные призывы тогдашнего Председателя Центральной избирательной комиссии Рябова Н.Т. (орган super partes?) голосовать за проект Конституции[20].

 

В то время В. Шумейко, который отвечал за Указ Президента РФ о проведении всенародного голосования, придумал, при участии Председателя ЦИКа (который, с точки зрения теории права, в качестве представителя органа-арбитра, правоприменителя, не вправе был участвовать в предвыборной кампании для сохранения необходимого дистанцирования от всех политических фигурантов, участвующих на выборах и на всенародном голосовании) «инструкции для начинающих», «инструкции для понимания всенародного голосования». Вспоминает В. Щумейко: «... проводили вместе с тогдашним Председателем ЦИК  Н.Т. Рябовым селекторное совещание с руководителями всех регионов России, с которыми из специального зала Министерства связи была установлена громкая телефонная связь. Инструктируя местных руководителей о проведении голосования, я говорил очень недемократические слова, в том смысле, что «меня не интересуют выборы депутатов, кого выберут, того и выберут, но, главное, организуйте народ на голосование по проекту Конституции, и если Конституцию не примут (не будет нужной явки) - будете иметь дело со мной...»[21].

 

В конечном итоге, Конституция РФ была принята при всенародном голосовании, не оправдались тогдашние оценки и предположения с сильным политическим резонансом: «Конституция, по которой невозможно жить» (В. Исаков)[22] и «Создан прецедент. Неконституционная власть не имеет перспектив» (С. Авакьян)[23].

 

В конечном итоге, проект Конституции РФ был разработан Конституционным совещанием и предложен Президентом РФ для всенародного голосования, а не вынесен на референдум.

Проект Конституции не был рассмотрен и принят Съездом народных депутатов, не был направлен Президентом РФ субъектам РФ для обсуждения и одобрения.

 

Не стоит забывать, что в 1993 году проводились (достаточно экстравагантным образом) и всенародное голосование по проекту Конституции РФ (которую, в случае её принятия, мог легитимизировать только уже новый Парламент) и, одновременно, выборы в две палаты того же самого Парламента. Оказывалось соответствующее давление на электорат и на те партии, которые принимали участие в выборах и поэтому были заинтересованы в легитимизации того Парламента, куда они намеривались избраться.

 

Любопытно, что самим Конституционным совещанием ставилась под сомнение легитимность принятия Конституции РФ, разработанной в Конституционном совещании. Был проведен опрос участников Конституционного совещания. Наибольшую поддержку получил вариант принятия Конституции  на специально избранном Учредительном собрании. По признанию Ю. Батурина: «Его популярность возросла с 66% - 5 июня до 79% - 10 июня. Очевидно, что в случае проведения на Конституционном совещании прямого голосования вероятность принятия такого решения квалифицированным большинством была высока. ... Оставалось практически неизменным негативное отношение большинства участников к принятию Конституции на самом Совещании или на Съезде народных депутатов. Уровень поддержки составил от 30 до 38%»[24].

 

Не можем не сослаться опять на позиции бывшего помощника Президента РФ по правовым вопросам Ю. Батурина, который в статье, опубликованной в 2006 г., предложил свой анализ процедуры принятия Конституции РФ, и где рассматривал различные возможные варианты. В 9-ти предложенных им разнокачественных, неравносильных вариантах (в которых, кстати, отсутствует институт всенародного голосования) были поставлены под вопрос некоторые процедуры, не имеющие, по его признанию, достаточной базы легитимности, но которые применялись на практике в 1993 году. Во-первых, необходимо обратить внимание, что в предложенных вариантах Конституционная комиссия вообще отсутствовала. Сам Ю. Батурин подчеркнул следующие спорные аспекты:

. Нелегитимность проведения референдума на основе подзаконных актов Президента РФ[25].

. Нелегитимность проведения выборов в парламент, осуществленных не на основании действующей Конституции.[26]

. Слабость статуса участников Конституционного совещания в конституционном процессе[27].

. Слабость особой роли указов Президента РФ в конституционном процессе[28].

(Продолжение следует)

ciАНАЛИЗ ПРОЕКТА ФЗ «О ГОСУДАРСТВЕННОЙ МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКЕ В РФ»

Пухкалова М.О.

кандидат юридических наук, судья Ворошиловского района г. Ростова-на-Дону. Доцент кафедры уголовного права Ростовского государственного университета путей сообщения

 [1] Правовой нигилизм, о котором много говорилось в последние годы, всегда сопровождается правовым идеализмом. Некой надеждой на то, что умные ученые и патриотично настроенные законодатели сформулируют, «придумают» такой закон, который решит все проблемы какой-либо социальной группы. В общественном мнении низкие пенсии и пособия инвалидам, невысокая эффективность борьбы с коррупцией и т. д. рассматриваются как следствие некачественных законов и плохо работающих законодателей. Если будут приняты соответствующие законы, считают многие, то это поможет кардинально исправить положение в позитивном направлении. Действительно, от качественного закона много зависит, но, увы, далеко не все.

 

Проблема формирования качественного законодательства заслуживает особого внимания и отдельного разговора. Предметом нашего рассмотрения является конкретный законопроект Федерального закона, внесенный на рассмотрение в Государственную Думу ФС РФ - «О государственной молодежной политике в РФ». Авторы видят цель законопроекта в совершенствовании законодательства по обеспечению конституционных прав и свобод молодых граждан России на федеральном, региональном и муниципальном уровнях. Улучшение взаимодействия государства с молодежными общественными объединениями, а также четкое разграничение, определение и расширение полномочий органов государственной власти РФ, субъектов РФ и органов местного самоуправления в сфере государственной молодежной политики должно стать следствием принятия этого закона.

 

Нет сомнения, разработка государственной молодежной политики (ГМП) предполагает четкое правовое определение понятия «молодежь» (очерчивание соответствующих ее возрасту психологических и социальных границ). Требуется четко зафиксировать место и роль молодежи в жизни современного российского общества, одновременно обозначив ответственность, права и обязанности перед обществом, государством, другими слоями населения.

 

На наш взгляд, в условиях социальной нестабильности, слабости институтов гражданского общества, общественных организаций, устраненности бизнеса от социальных проблем общества, остротой молодежных проблем и неразвитости социального государства перспективой в решении социальных проблем молодежи может быть только сильная ГМП. Ей должен быть придан весомый статус, легитимированный законодательно. Создание нормативно-правовой базы, законодательно закрепляющей ГМП, защищает ее от изменений в государственном курсе, интересов отдельных личностей, определяющих и организующих реализацию молодежной политики.

 

Однако до сих пор сомнения и споры в России вызывает сама необходимость проведения государственной молодежной политики. Трансформирующееся российское общество в условиях социального риска и неопределенности выбирает идеологию развития, в том числе и в отношении молодого поколения. Споры о необходимости или ненужности закона «О государственной молодежной политике» - это продолжение споров о выборе идеологии молодежной политики: либеральной, отвергающей саму заботу государства о молодежи, или социальной (социал-демократической идеологии), признающей государственную ответственность за молодое поколение.

Можно согласиться с мнением проф. Ильинского И.М. о том, что «…при общей сущности типы молодежной политики просто имеют разные цели и разное содержание, которые определяются идеологией этих обществ, опрос целей, задач и содержания молодежной политики – это вопрос сугубо идеологический. Исходя из идеологии, которая доминирует в обществе, можно определить тип молодежной политики»[2]. Идеология молодежной политики определяет выбор средств и методов, а также правовых инструментов ее осуществления, что актуализирует проблему разработки и принятия закона о ГМП.

 

Молодое поколение во многом предопределяет направленность идущих в современном обществе процессов, возможность социальной стабилизации и экономического роста. В России, несмотря на неблагоприятную демографическую ситуацию, согласно последней переписи населения проживает 39,5 млн. человек в возрасте от 14 до 30 лет, что составляет почти 27% населения. Естественно, и в перспективе, да и в настоящее время, от социального самочувствия молодого поколения россиян зависит и экономическое, и социальное развитие страны, ее безопасность и стабильность. Комплекс проблем и противоречий, с которыми столкнется Россия в ближайшее десятилетие, формирует достаточно жесткий набор требований к новым поколениям. Стремительное старение населения и неблагоприятные демографические тенденции заставят общество уже в ближайшем будущем предъявить к сегодняшним 10 - 25-летним повышенные требования: молодежь станет основным трудовым ресурсом страны, ее трудовая деятельность, в большей степени, чем ее родителей, станет источником средств для социального обеспечения пенсионеров, инвалидов и детей. Коэффициент демографической нагрузки (количество нетрудоспособных на 1000 человек трудоспособного населения) по прогнозу Росстата возрастет в 2016 году по сравнению с 2005 г. на 20% и составит 709 человек. От позиции молодежи в общественно-политической жизни, стабильности и активности будет зависеть темп продвижения России по пути демократических преобразований, именно молодые люди должны быть готовы к противостоянию политическим манипуляциям и экстремистским призывам.

 

Жизнь молодого человека в предполагаемых условиях, считают специалисты[3], не будет развиваться линейно, как последовательность простых переходов: от основного образования к профессиональному, от учебы к работе, от жизни в родительском доме к созданию собственной семьи. Новые условия потребуют от каждого молодого человека и его семьи мобильности, поиска новых нестандартных индивидуальных вариантов построения своей жизни. Очевидно, что молодежь в значительной своей части обладает тем уровнем здоровья, интеллектуальной активности и мобильности, который выгодно отличает ее от других групп населения. И в качестве рабочей силы, и в качестве интеллектуального источника, и в качестве потребителей товаров и услуг, и в качестве наиболее приспосабливаемой к новым условиям группы населения. В то же время, перед российским обществом стоит вопрос о необходимости минимизации издержек и потерь, которые несет Россия из-за целого ряда неудовлетворительных аспектов нынешнего положения молодежи.

 

Перемены, произошедшие в последние десятилетия в экономических, социальных и политических отношениях страны, породили в обществе состояние неопределенности. Огромное социальное и имущественное расслоение, неустроенность и дискомфорт, отчуждение от высококвалифицированного труда и высококачественного обучения сегодня, несмотря на предпринимаемые меры, испытывает как старшее, так и молодое поколение.

 

При условии преобладания разрушительных тенденций, возможном при  невнимании общества и государства к насущным проблемам молодого поколения, противоречия  между молодежью и обществом углубляются. Возможно дальнейшее дробление молодежи на группы, с последующим вытеснением отдельных категорий (уязвимых, групп риска) из процесса нормальных отношений, позитивной социализации. Реализуется модель «социального исключения»[4].

 

Социальное исключение наиболее полно охватывает отрицательные аспекты социального развития. Оно предс­тавляет собой отторжение различных групп молодежи, во-пер­вых, от средств жизнеобеспечения, к которым относятся рынок труда (высококвалифицированный, высокооплачиваемый труд), собственность на землю, некоторые потребительские товары, нормальные жилищные условия, система социального обеспечения; во-вторых, от политиче­ских и социальных прав (участие в деятельности и управлении важнейших социальных инсти­тутов, социальная защита, гарантии прав и возможностей представительства своих интересов, правозащитные системы). Не повышается статус, престижность, уважение и самоуважение, закрепляется положение уязвимой, отторгнутой, исключенной из материально обеспеченной и политически активной жизни социальной группы.

 

Наиболее надежным, из известных, средством преодоления уязвимости молодежи, разрастания групп риска являются активная государственная социальная полити­ка, направленная на преодоление кризисных явлений в социаль­ной сфере, и культурная развитость, нравственное богатство духовного мира человека.

 

Интеграционная модель социализации молодежи и решения проблем её уязвимых групп предполагает институциональную регуляцию социальных противоречий и конфликтов, постоянное конструктивное внимание общества и государства на всех уровнях к проблемам молодого поколения россиян, выявление в них инновационных составляющих. Такая модель дает позитивную направленность процессу социализации, нормальной интеграции молодежи в общество. Молодежь не только входит в сообщество, социум или группу, но и ощущает внутреннюю связь с соци­альным окружением, принимает соответствующие нормы и ценности и активно участвует в совместной деятельности.

Таким образом, болевые точки переходного периода и капитализации страны с особой силой сказываются на молодом поколении. В то же время, молодежи присущ меньший груз пережитков и у нее выше способность адаптироваться к новым условиям, что естественно учитывается в процессе создания, формирования системы государственной поддержки и субсидирования молодежной политики.

Развитие ГМП тормозится невыстроенностью, неразработанностью, в силу ряда причин идеологии. В первую очередь - неопределенностью самой национальной идеологии в нашей стране. Вполне можно согласиться с мнением о том, что «прежде чем приступать к формированию государственной молодежной политики, необходимо определиться с ее идеологией, затем выстроить концепцию, а только после этого воплощать ее в конкретных программах и мероприятиях»[5]. Сложнее согласиться с мнением о том, что «прежде чем приступать к осуществлению МП, необходимо выработать исходную идеологию, на ее основе определиться концептуально и лишь после этого начинать конструировать механизм реализации МП.»[6]. А если идеология не будет разработана, концепция  не будет сформулирована еще многие годы?  К тому же опыт декларативных концепций и массового законотворчества, имитация деятельности властных структур либеральных 90-х годов, не подтвержденных реальными усилиями к воплощению (организационного, финансового, правового), свидетельствуют о необходимости активного поиска реальных форм решения молодежных проблем, в том числе, и в направлении разработки идеологии, концепции, выработки принципов, форм и методов проведения ГМП и в  направлении развития конкретных технологий, решения организационных и финансовых проблем, правового обеспечения ГМП. Процесс этот не может быть простым, не может быть остановлен на период выработки концепций.

 

Стихийность этого процесса, естественно, необходимо вводить в русло организованной политики. Следует отметить – в регионах и федеральном центре растет понимание необходимости реальных действий в целях решения насущных проблем молодежи. Споры о роли государства  в организации работы реализации по молодежной политики можно вести бесконечно. В 90-е годы побеждала идея о максимальном самоустранении государства от решения социальных проблем различных групп общества, а уж тем более молодежи. Либеральный вариант молодежной политики предполагает рассматривать молодое поколение как «сильную» и «активную» часть социума, которая должна и способна выживать самостоятельно. Конкурентность, предприимчивость, право граждан на равное отношение всех категорий населения со стороны государства - этот вариант социальной политики государства по отношению к молодежи, по сути, означает отказ от ГМП, признание ненужности специальных органов по делам молодежи, специальных молодежных программ и проектов и их финансирования, разработки отдельного законодательства, защищающего права молодежи.

 

Противоречивость этой политики российской ментальности и  положениям Конституции РФ,  рассматривающей Россию как социальное государство, маскировалась активной имитацией заботы о молодежи. Принимались Программы («Молодежь России», «Дети России» и т. д.), писались проекты законов (на которые накладывал вето Президент), ежегодно создавались и расформировывались органы, занимающиеся проблемами молодежи, принимались нормативные акты, но единой нормативно-правовой базы так и не было создано.

 

Политико-организационная практика последних лет свидетельствует о том, что государственные власти в центре и на местах не уходят от решения конкретных проблем молодого поколения современной России. На смену либеральных обещаний, заявлений, деклараций  и полного игнорирования на деле интересов молодежи (как, впрочем, и всех остальных категорий  населения, кроме успевших чего-нибудь приватизировать) приходит понимание необходимости проведения политики в защиту интересов молодых россиян. Естественно, молодежная политика  не должна сводиться к решению проблем молодежи, установлению благ и привилегий за счет старших поколений или других ущемленных и обиженных приватизацией слоев населения.

 

Иными словами медленно пробивается тенденция к возвращению ответственного отношения государства к своему молодому поколению и контролю над процессами социализации и включения молодежи в социально-экономическую и политическую жизнь общества.

Политика государства по отношению к детям, подросткам и молодежи должна строиться так, чтобы обеспечить высококачественное образование, успешную социализацию, включение молодежи в созидательную трудовую, политическую, досуговую деятельность.

Определяемые таким образом цели ГМП требуют не просто улучшения и совершенствования всех систем работы с молодым поколением, но серьезного и качественного ее изменения, формирования новой идеологии, теории и практики социальной работы с молодежью и серьезных подходов к совершенствованию законодательства, обеспечивающих на деле, а не декларативно, конституционные права и свободы молодых россиян.

 

Принятые и реализуемые программы молодежной политики в РФ на федеральном уровне, уровне субъектов действуют уже несколько лет. Так, «Стратегия государственной молодежной политики в Российской Федерации (2006-2016 годы)», «Областная целевая программа «Молодежь Дона» на 2006-2010 годы» приняты и осуществляются с 2006 года. Практика реализации  вышеназванных программ, активная работа органов государственной власти, Комитетов по делам молодежи, органов социальной поддержки молодежи показывают, с одной стороны их большую действенность по сравнению с предыдущим периодом. С другой стороны, среди причин и факторов, ослабляющих эффективность проводимой молодежной политики, имеют место отсутствие в Российской Федерации единой нормативно-правовой базы для формирования и реализации государственной молодежной политики.

 

Это не останавливает активные поиски в центре и на местах новых форм и методов по оказанию реальной помощи молодому поколению. В том числе, идет и поиск нормативного обеспечения молодежной политики. Анализируя, например, деятельность органов власти по решению социальных проблем молодежи в Краснодарском крае и Ростовской области ЮФО, следует отметить, что молодежная политика ни в организационном, ни в законодательном, ни экономическом и политическом отношении не остается без внимания.

 

В Краснодарском крае еще в 1998 году принят Закон Краснодарского края «О государственной молодежной политике в Краснодарском крае», к редакции которого законодатель обращался неоднократно (2002, 2003, 2004 гг.). В Ростовской области законодатель уделяет большое внимание проблемам формирования и организации молодежной политики. Основным документом, определяющим правовые основы молодежной политики в области в настоящее время является Областной Закон Ростовской области «Об областной целевой программе Молодежь Дона» на 2006-2010 годы»[7]. Таким образом, в одном субъекте есть Закон о ГМП в другом - нет. Принципиальным образом на реальную социальную ситуацию в молодежной среде это не влияет. Главное, что исполнительная, законодательная и судебная власть этих субъектов предпринимают реальные попытки к изменению ситуации к лучшему и видят основные направления и задачи современной молодежной политики в постепенном разрешении наиболее актуальных, на сегодняшний день проблем молодых людей: образование, жилье, занятость. Решение этих задач может помочь вытянуть всю сложнейшую цепочку молодежной проблематики из русла социального исключения, разрушительных тенденций в среде молодого поколения россиян и перейти на интеграционную модель социализации молодежи[8].

 

В то же время, специалисты по работе с молодежью, практики, ученые  отмечают, что дальнейшее развитие социальной работы с молодежью, социальная поддержка всех слоев молодого поколения, успешная реализация ГМП требует  самого серьезного совершенствования законодательной базы молодежной политики, приведения ее в соответствие с требованиями демократического, правого, социального, федеративного и светского Российского государства[9].

 

На наш взгляд, следует продолжить работу над законодательством о молодежи, понимая под ним не «документ», закрепляющий особые права молодого человека, его исключительность, а четко и конкретно определяющий обязанности государства, бизнеса и общества по поддержке молодого человека путем законодательного закрепления специальных мер экономического, правового, организационного характера. Законодательство должно развиваться в направлении  совершенствования правового обеспечения конституционных прав и свобод молодых граждан на федеральном, региональном и муниципальном уровнях. Следует преодолевать преграды во взаимодействии государства с молодежными общественными объединениями, а также расширять полномочия органов государственной власти Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления в области государственной молодежной политики.

 

В условиях социального, правового, демократического государства молодежная политика призвана объединить государственные и негосударственные ресурсы, адресно направить их, в соответствии с указанными приоритетами, на решение первоочередных задач с привлечением бизнеса и координацией деятельности государственных и общественных структур в деле решения социальных проблем молодого поколения. Это, естественно, актуализирует проблему нормативного регулирования взаимоотношений государства, бизнеса и общественных организаций в процессе реализации молодежной политики.

 

Говоря о повышении эффективности молодежной политики, роли в этом процессе права, следует согласиться с мнением В.А. Лукова: «Распространенные в обществе надежды на принятие некого всеохватного закона, который разом решит все социальные проблемы молодежи, не реалистичны и в ряде случаев становятся полем популистских манипуляций тех или иных политических сил, особенно накануне выборов»[10].

 

Совершенствование нормативно-правовой базы  государственной молодежной политики поможет решению социальных проблем современной молодежи и реализации интеграционного пути социализации молодого поколения России.

Законопроект ФЗ «О государственной молодежной политике в РФ» определяет следующие основные задачи: - закрепление ключевых понятий ГМП; - формирование основ правового регулирования в сфере ГМП РФ; - установление субъектов осуществления  ГМП; - разграничение компетенций и полномочий в сфере ГМП между федеральными, региональными и муниципальными органами государственной власти; - определение основных принципов и приоритетных направлений ГМП; - формирование мер и механизмов реализации  ГМП.

 

Действительно, на федеральном и региональном уровнях разрабатываются программы по социальной поддержке молодежи, однако, отсутствие определений в федеральном законодательстве понятий «молодежь», «молодые граждане», «работа с молодежью», «государственная молодежная политика» мешает их реализации. Размытость определений создает значительные трудности в осуществлении Правительством Российской Федерации полномочий по реализации молодежной политики, а государственными органами власти субъектов Российской Федерации и органами местного самоуправления - полномочий по реализации программ и мероприятий по работе с молодежью.

 

Статья 16 Федерального конституционного закона № 2-ФКЗ от 17 декабря 1997 года «О Правительстве Российской Федерации» (в редакции от 2 марта 2007 г. № 3-ФКЗ) в число полномочий Правительства Российской Федерации в социальной сфере включает меры по реализации молодежной политики. Указом ПРФ №1274 от 24 сентября 2007 года «Вопросы структуры федеральных органов исполнительной власти» создан Государственный комитет РФ по делам молодежи функциями которого являются определение ГМП и нормативно-правовое регулирование в этой сфере, оказание государственных услуг и управление государственным имуществом в сфере ГМП, создание во взаимодействии с общественными организациями и движениями, предоставляющими интересы молодежи, условий для обеспечения здорового образа жизни молодежи, нравственного и патриотического воспитания, реализации молодежью своих профессиональных возможностей, а также координация деятельности в данной сфере органов исполнительной власти субъектов РФ[11].

 

В соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 12 мая 2008 г. N 724 "Вопросы системы и структуры федеральных органов исполнительной власти" Правительство Российской Федерации Постановлением от 29.05.2008 N409 утвердило «Положение о Федеральном агентстве по делам молодежи» и ввело Агентство в ведение Министерства спорта, туризма и молодежной политики Российской Федерации[12].

 

Агентство является федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по оказанию государственных услуг и управлению государственным имуществом в сфере государственной молодежной политики, реализации во взаимодействии с общественными организациями и движениями, представляющими интересы молодежи, мероприятий, направленных на обеспечение здорового образа жизни молодежи, нравственного и патриотического воспитания и на реализацию молодежью своих профессиональных возможностей.

 

В соответствии со статьями 23 и 29 Федерального закона Российской Федерации от 31 декабря 2005 г. № 199-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием разграничения полномочий» субъекты Российской Федерации и органы местного самоуправления могут осуществлять полномочия по реализации программ и мероприятий по работе с молодежью.

 

Практика опережающего развития в регионах РФ нормативно-правовой базы, регулирующей молодежную политику, привела к разночтениям в определении целевых групп молодежной политики в различных субъектах Российской Федерации. Это, естественно, затрудняет планирование, реализацию и бюджетное финансирование единой государственной молодежной политики на федеральном, региональном и муниципальном уровнях.

 

Обсуждаемый нами  законопроект «О Государственной молодежной политике», призван урегулировать разночтения в федеральном и региональном законодательстве, связанные с определением основных понятий и целевых групп, в отношении которых осуществляется государственная молодежная политика в Российской Федерации, а также определить основные направления, участников и механизмы ее реализации.

 

По мнению авторов законопроекта, действие его норм будет распространяться на органы государственной власти Российской Федерации и их должностных лиц; государственные органы власти субъектов Российской Федерации и их должностных лиц; должностных лиц органов местного самоуправления, осуществляющих деятельность по работе с молодежью, а также на молодых граждан в возрасте от 14 до 25 лет и участников общественных молодежных объединений.

 

Принятие данного закона создаст необходимую нормативную правовую базу для реализации государственной молодежной политики на федеральном, региональном и муниципальном уровнях. И в этом отношении обсуждаемый в настоящее время специалистами проект федерального закона «О государственной молодёжной политике в Российской Федерации», хотя и имеет недостатки, заслуживает самого пристального внимания и реальных усилий по его принятию.

ciРАЗМЫШЛЕНИЯ О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ СОЗДАНИЯ КОНСТИТУЦИИ РОССИИ 1993 ГОДА (часть 2)

Марино И.

В задачу данной статьи не входит содержательный анализ Конституции РФ, поэтому ограничимся лишь ретроспективным анализом этапов конституционного процесса.

Если сопоставить два проекта Конституции РФ (проект Конституционной комиссии и проект Конституционного совещания) то, на наш взгляд, распространенные выводы о том, что «не бывает идеальной Конституции»[1], являются ошибочными и предлагаются из тактических соображений. На наш взгляд, наоборот, необходимо рисковать, давая оценку нормативному правовому акту, в том числе и российскому Основному закону. Окончательный проект Конституции, подготовленный Конституционной комиссией Съезда народных депутатов России за три года - это действительно, как отмечено в научной литературе, удачный результат  «титанической» работы. Так называемый «Румянцевский проект», безусловно, лучший и намного более сбалансированный (в нем предусмотрены эффективные сдерживающие механизмы по отношению к полномочиям Президента РФ) нежели проект Конституции, подготовленный Конституционным совещанием при Президенте РФ и представленный Президентом РФ на всенародное голосование.

 

Стоит сослаться на заключения Института законодательства и сравнительного правоведения на текст Конституции РФ, в котором ученые, ещё до проведения всенародного голосования в 1993 г., провели высокопрофессиональный правовой анализ Основного Закона, в котором обращалось внимание на значительные недостатки проекта Конституционного совещания: «Проект новой Конституции Российской Федерации, одобренный Конституционным совещанием, вопреки некоторым оптимистическим оценкам, с юридической точки зрения невозможно признать проектом, готовым к принятию. Не отрицая наличия положительных сторон в данном проекте Конституции, приходится констатировать, что многие вопросы в этом проекте решены противоречиво либо недостаточно последовательно...»[2].

 

Как известно, была проведена еще одна экспертиза проекта и текста Конституции Российской Федерации, подготовленного Конституционным совещанием, принятой всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. - в Европейской Комиссии за демократию через право (Венецианской Комиссии Совета Европы). Именно на эту оценку проекта Конституции РФ предпочитают ссылаться некоторые участники Конституционного совещания 1993 года (правда, результат этой экспертной оценки поступил уже после принятия Конституции РФ на всенародном голосовании). Хотим лишь отметить, что в данной экспертизе, за фасадом таких «дипломатических» формулировок поверхностной оценки Конституции РФ «... Конституция РФ, принятая всенародным голосованием 12 декабря 1993 г., не содержит положений, противоречащих характеристикам демократического государства, и основывается на принципах законности и уважения прав человека», скрывается, если проанализировать более внимательно, все-таки очень много серьезных критических оценок по содержанию текста Конституции РФ[3].

 

Представляет интерес то, как эксперты предложили решить достаточно сложно реализуемую задачу. На Конституционный Суд РФ была возложена важная миссия:  «... органам государственной власти, и в частности, Конституционному Суду Российской Федерации, надлежит разъяснять текст принятой Конституции и заполнять возможные пробелы с целью достижения необходимого равновесия между ветвями власти. Комиссия придает особое значение той роли, которую возьмет на себя Конституционный Суд Российской Федерации в укреплении правового государства в России» [4].

 

По Конституции РФ Конституционному Суду РФ действительно принадлежит право толковать нормы Конституции РФ, но в акте о толковании он, при всем желании улучшить концепцию нормы в соответствии с принципами справедливости, не может себе позволить переделать суть нормы. Акт толкования должен основываться на существующей концепции нормы и Конституции РФ в целом. Если, допустим, норма устанавливает несбалансированные конституционно-правовые отношения, то КС РФ не может неким магическим образом их сбалансировать. В этом отношении позиция  экспертизы  «Европейской Комиссии за демократию через право» выглядит, по крайней мере, экстравагантной.

 

В целом, надо констатировать, что комиссия ошиблась в своих ожиданиях, Конституционный Суд РФ действовал в разрез сделанных комиссией рекомендаций, практиковал поиск «подразумений», в результате за эти годы Суд лишь расширял полномочия Президента РФ. Речь идет о новосозданных «подразумеваемых полномочиях», «скрытых полномочиях» Президента РФ, на это обратили внимание некоторые российские конституционалисты. Можно привести примеры: расширение сферы регулирования в пользу указов Президента РФ, установление права Президента РФ выдвигать трижды одну и ту же кандидатуру на пост Председателя Правительства, решение о соответствии Конституции РФ норме федерального закона, отменяющей прямые выборы руководителей исполнительной власти субъектов РФ.

 

И все-таки, нам представляется, что за текст действующей Конституции РФ, как бы положительно или отрицательно он не был оценен, должны отвечать только участники Конституционного совещания 1993 г. Это наша позиция по вопросу «авторских прав» в отношении Конституции РФ со всеми вытекающими отсюда последствиями.

 

Сложно было бы отрицать, что положительно оцениваемые концепции, некоторые конституционные принципы, конкретные нормы ( например, основы конституционного строя) доведены до окончательного вида именно в Конституционной комиссии. Но, как обоснованно заключал О.Г. Румянцев, комментируя основы конституционного строя, в Конституции РФ: «... большая часть их заимствована из проекта Конституционной комиссии. Но положения об устройстве власти подчас сводят на нет декларируемые верные принципы»[5].

 

Остается неоспоримым тот факт, что ряд  (кстати, лучших) положений действующей Конституции РФ был взят, порой механически, из текста проекта Конституционной комиссии СНД, над которым участники Конституционного совещания весьма скрупулезно поработали.

Конституционная комиссия, несмотря на всевозможные, специально созданные тогда ограничения, на тактические маневры, на все целенаправленные действия с целью нейтрализовать ее деятельность, все-таки внесла значительный и положительный вклад в создание действующего текста Конституции России и, особенно, некоторых её глав (в первую очередь это относится, например, к главе о правах человека). Это особенно хорошо видно при внимательном изучении 20-ти томов материалов Конституционного совещания.

 

Ни для кого не секрет, что первый Президент России, которому принадлежит окончательное решение заменить Конституционную комиссию Конституционным совещанием, открыто, официально признавал, что некоторые положения лучше прописаны в тексте проекта Конституционной комиссии, нежели в тексте проекта Конституционного совещания.

Президент РФ Б.Н. Ельцин на пленарном заседании Конституционного совещания 5 июня 1993 отмечал, что «... новый проект Конституции… вбирает в себя все ценное, что есть в проекте Конституционной комиссии...»[6]. 

 

В свое время Президент РФ Б.Н. Ельцин на пленарном заседании Конституционного совещания 16 июня 1993 признавал, что «в итоге часть статей бралась за основу и из проекта Конституционной комиссии»[7]. А начальник Государственно-правового управления Президента РФ А.А. Котенков отмечал на Конституционном совещании: «...в проекте Президента до 60 процентов – это повторение той Конституции»[8].

 

Один из известных участников Конституционного совещания, проф. С.С. Алексеев[9] в первый день работы Конституционного совещания, после выступления на нём Президента РФ, подчеркивал: «... за основу, в ряде случаев, были взяты и идеи проекта, который был одобрен Съездом народных депутатов. И я как профессионал должен сказать им спасибо, потому что они были пионерами...»[10].

Можно еще представить и другие позиции участников Конституционного совещания, в которых признавались заслуги деятельности Конституционной комиссии[11],но не надо и преувеличивать то внимание, которое на Конституционном совещании было обращено на проект Конституционной комиссии. Скрупулезный анализ работы Конституционного совещания показывает, что два проекта: «президентский» и «парламентский» -  все-таки в работе Конституционного совещания рассматривались далеко не как равноценные, равнозначные. Приведем лишь одно выступление на Конституционном совещании Г. Бурбулиса, сделанное в самом начале работы данного органа: «У меня есть конкретное предложение: прекратить какие-либо дискуссии относительно приоритетного текста. Нас собрал Президент, и мы обсуждаем президентский проект с уважением ко всему здравомыслию, которое будет со стороны оппонентов сделано ...»[12].

 

Участники совещательного органа при Президенте -  Конституционного совещания, в целом, поддержали концепцию проекта Конституционного совещания, а не «конкурирующего» официального парламентского проекта Конституции Конституционной комиссии СНД.

 

Представляют особый интерес некоторые позиции участников Конституционного совещания. Например, позиция Н.Т. Рябова (в то время - заместитель Председателя Верховного Совета Российской Федерации, позднее, вместе с небольшим количеством депутатов из парламентской Конституционной комиссии, вошел в состав президентского Конституционного совещания, в дальнейшем был назначен Президентом РФ Председателем Центральной Избирательной Комиссии). Он был одним из тех, кто в своих выступлениях признавал важность и необходимость глубокого изучения Конституционным совещанием проекта Конституционной комиссии: «...чтобы не возникло с самого начала политическое напряжение в Конституционном совещании, видимо, надо взять и полностью использовать весь материал Конституционной комиссии для работы в этих рабочих группах»[13].

 

Приведём немного более осторожную, компромиссную позицию, предложенную на Конституционном совещании бывшим заместителем ответственного секретаря Конституционной комиссии Л. Шейнисом (он один из немногих депутатов, которые перешли из комиссии в президентское Конституционное совещание[14]): «... я не все положения проекта Конституционной комиссии разделяю, и, более того, мне кажется, что целый ряд важнейших, принципиальных положений президентского проекта, в частности право роспуска парламента, - это то, что я отстаивал на протяжении всех трех лет работы Конституционной комиссии. Но, тем не менее, некоторые вопросы в проекте Конституционной комиссии решены, с моей точки зрения, лучше. ... Я еще раз хочу подчеркнуть, что я, отнюдь, не отстаиваю что ли со своих должностных позиций проект Конституционной комиссии, я думаю, что в ряде случаев от этого проекта надо отойти, и отойти достаточно далеко. Но чрезвычайно важно, чтобы этот проект также был введен в игру не только в виде обобщенных поправок, которые по тем или иным причинам внесли участники обсуждения. Дело в том, что был мобилизован довольно значительный потенциал. Этот потенциал реализован в том тексте, который я упомянул ...»[15].

 

Справедливости ради, нужно учесть множественность предложений, поступивших со стороны субъектов РФ по согласованию двух проектов Конституции (проект Конституционной комиссии и проект Конституционного совещания), которое, к великому сожалению, так и не было достигнуто.

По признанию руководителя рабочей группы Конституционного совещания, на тот период руководителя Администрации Президента РФ, С.А. Филатова: «... У нас очень много поправок, вы знаете, две тысячи, и очень многие из них посвящены как раз сближению этих проектов...»[16].

На Конституционном совещании О.Г. Румянцев предложил представителям политических партий стремиться к согласованному варианту, идти «навстречу тем требованиям субъектов Федерации, которые выражаются в решении их представительных органов - готовить согласованный вариант»[17].

 

Взвешенный ретроспективный анализ сложных взаимоотношений членов Конституционной комиссии (надо напомнить, что комиссия  продолжала свою деятельность и после созыва Президентом РФ своего Конституционного совещания[18]) и участников Конституционного совещания показывает достаточно последовательные и конструктивные позиции ответственного секретаря Конституционной комиссии О.Г. Румянцева, которые были предложены участникам Конституционного совещания на пленарном заседании 7 июня 1993 г.: «... Если бы мы, полномочные представители федеральных органов государственной власти России, здесь договорились бы о какой-то согласованной структуре, то в этом был бы очень серьезный сигнал от группы номер один вообще для работы Конституционного совещания»[19].

 

Хотелось бы привести еще одну позитивную позицию О.Г. Румянцева, предложенную Конституционному совещанию и направленную на сотруднические отношения Конституционной комиссии и Конституционного совещания: «Мы на очень трудном заседании Верховного Совета и в очень сложной Конституционной комиссии тем не менее пошли на признание того факта, что Конституционное совещание – это реальность. Мимо этой реальности пройти нельзя» ... «4 мая, накануне, это очень важно, Верховный Совет принял-таки постановление. А ведь пришлось побороться за это постановление, в котором мы сказали, что при доработке согласованного варианта Конституции надо учитывать предложения Конституционного совещания. ... И важно, что Конституционная комиссия тогда же, 4 мая, приняла решение участвовать в его работе для согласования принципов» ... « ...Я обращаюсь с этим предложением к Президенту Российской Федерации, Председателю Конституционной комиссии – создать совместную рабочую группу для сведения двух версий согласованного варианта»[20].

 

Для объективного представления официальной позиции руководства Конституционной комиссии необходимо привести особо интересное, не конфронтационное заключение О.Г. Румянцева, предложенное участникам Конституционного совещания: «... Я считаю, что никто сегодня из членов Конституционной комиссии не вправе говорить о каком-то своем личном авторстве. Мы все считаем, что в России не должно быть ни одного автора новой Конституции. Вот почему, с уважением относясь к этому представительному форуму, не менее с уважением относясь к представительному форуму, заседавшему в Белом доме, мы обращаемся к членам Конституционной комиссии с предложением взаимного сотрудничества...»[21].

 

Представляют большой интерес  воспоминания В.И. Лафитского: «Но еще более неожиданными оказались результаты обсуждения двух проектов Конституции. Большая часть регионов поддержали проект Конституционной комиссии. Это вынудило Президента вновь вернуться к вопросу о согласовании конституционных проектов. Соответствующее распоряжение было подписано им 8 сентября. Но переговорный процесс был недолгим. 21 сентября 1993 г. Президент издал Указ №. 1400 ...»[22].

В конечном итоге, несмотря на все многочисленные попытки руководства Конституционной комиссии найти конструктивное, согласованное решение конституционного кризиса, Президент РФ пошел в очередной раз своим путем, и деятельность Конституционной комиссии была окончательно заблокирована[23].

 

Однако было бы неправильным в этом ретроспективном анализе изучать отношение первого Президента РФ к Конституционной комиссии и её руководству только на основе оценки  нормативного материала, т.е. проекта Конституции.

Основная проблема заключалась во взаимоисключающих стратегиях, различном видении дальнейшего развития конституционных и политических процессов.

Одна позиция, обоснованная О.Г. Румянцевым, особенно не устраивала первого Президента РФ – это предложение о досрочных выборах Президента РФ, которое в итоге так и не было реализовано.

О.Г. Румянцев, на заседании Конституционной комиссии под председательством Б.Н. Ельцина 12 ноября 1990 г., предлагал: «... переходные положения предполагают, что две палаты (Совет Федерации и Палата Представителей) могли бы сформироваться из нынешнего депутатского корпуса и действовать до 1993-1994 годов, но в то же время в течение трех месяцев после принятия Конституции необходимо избрать Президента с тем, чтобы менять постепенно структуру исполнительной власти»[24].

 

В другом своем выступлении перед участниками Конституционного совещания ответственный секретарь Конституционной комиссии недвусмысленно утверждал: «... Я лично считаю, что в переходных положениях можно было бы записать как цель одновременные выборы весной 1994 года – и федерального парламента, и Президента Российской Федерации. Почему? Потому, что если разные политические силы будут: одна – вокруг президентской власти, другая – вокруг  федерального парламента, опять будет глубочайший политический кризис»[25].

Эта позиция расходилась с планами сторонников скорейших перевыборов всех органов только представительной власти, сверху донизу (А.А. Собчак, Г.Х. Попов и т. д.)[26].

Спустя некоторое время после принятия Конституции РФ, ответственный секретарь Конституционной комиссии О.Г. Румянцев подытожил: «Три года Президент Ельцин был Председателем этой комиссии, три года он выслушивал аплодисменты в адрес нашей работы, три года сам говорил, что это выдающийся проект Конституции, а затем вдруг она стала неугодной, она стала «коммунистической», ни с того, ни с сего, по его словам»[27].

 

На наш взгляд, Конституционная комиссия собиралась ввести не столько парламентскую форму правления, сколько президентскую, но намного более сбалансированную, чем форма правления, ныне действующая в России после 1993 г.

Можно отметить, что уже в 1991 году такие авторитетные специалисты, как Д.Л. Златопольский, С.А. Боголюбов, А.В. Мицкевич, Д.А. Ковачев, априори и, по видимости, на базе уже накопленного негативного опыта излишней, опасной концентрации власти у Президента СССР, выразили свое резко негативное отношение к самой сути формы президентской власти и, следовательно, к проекту Рабочей группы Конституционной комиссии. В известном обращении, имевшим тогда определенный резонанс в обществе, сказано: «Мы со всей ответственностью заявляем: «России Президент не нужен»[28].

 

Проект Конституции, подготовленный Конституционной комиссией, предусматривал при президентской форме правления  более эффективное, работоспособное разделение и взаимное уравновешивание ветвей власти, нежели то, что было закреплено в итоге в ныне действующей Конституции РФ. Эту мысль ярко привёл О.Г. Румянцев в 1996 г.: «... у нас была  система в проекте Конституции, я ее называю на три-четверти президентская республика» ... «три-четверти президентская республика, модель, которая предполагает и сильный Парламент, и сильного Президента»[29].

 

Действующая сейчас Конституция РФ, на наш взгляд, создала очень слабый и разделенный парламент.

Как обоснованно отмечал в 1993 г. эксперт Конституционной комиссии В.И. Лафитский: «Система сдержек и противовесов была направлена, в основном, на ограничение законодательной власти, как будто угроза демократии исходит только от нее...»[30].

 

Вне зависимости от всевозможных, порой взаимоисключающих, оценок работы Конституционной комиссии, совершенно очевидно, что значительный интерес для исследователей представляет глубокое, последовательное, объективное изучение работы Конституционной комиссии (вокруг истории деятельности которой за эти годы наметилось тактическое молчаливое игнорирование [31]) силами, в первую очередь, конституционалистов, политологов и историков.  Конституционная комиссия, безусловно, дала мощный стартовый импульс к началу конституционного процесса. И здесь, О.Г. Румянцев, комментируя проект Конституции Конституционной комиссии, уже в сентябре 1991 года предвидел: «Даже если он не будет принят, я думаю, что о нем будут вспоминать[32].

В заключении хотел бы выразить следующую мысль: научные, интеллектуальные ресурсы Фонда конституционных реформ, имеющие богатый, конструктивный[33], не использованный полностью потенциал, очень полезно, в новых исторических реалиях современной России, реализовать в разных направлениях:

во-первых, в рамках организации научных программ в российских юридических вузах. Не будет преувеличением считать, что история принятия Конституции России, работа Конституционной комиссии может и должна стать отдельным предметом изучения в вузах на основе указанного многотомного издания Фонда конституционных реформ, которое должно быть рекомендовано как учебное пособие к семинарским и иным занятиям;

во-вторых, полезно более интенсивно использовать совещательные функции Фонда, учитывая большой накопленный опыт, для новых поколений российских законодателей;

в-третьих, Фонд заслужил «в бою», своим авторитетом и инициативами, полное право быть представленным, через своего делегата, в Общественной палате РФ.

Цели Фонда конституционных реформ - общественное содействие развитию конституционного правосознания граждан, конституционного строя в России и сохранению ее конституционного наследия – на сегодня это очень актуальные, необходимые, закономерные задачи.

ciЧТО ЖЕ ЭТО ЗА ГИДРА ТАКАЯ - КОРРУПЦИЯ? ИНТЕРВЬЮ С ЗАМЕСТИТЕЛЕМ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА ФЕДЕРАЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОГО СОБРАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Ю.Л. ВОРОБЬЕВЫМ

Воробьев Ю.Л.

заместитель Председателя Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации