4. Субъект половых преступлений

Если вопрос о вменяемости субъекта половых преступлений не вызывает в теории советского уголовного права особых споров, то другое условие — возрастной признак — нуждается в уточнении.

Возрастной критерий для субъекта изнасилования— достижение 14 лет — непосредственно указан в ст. 10 Основ уголовного законодательства СССР и союзных республик. Что же касается остальных половых преступлений, то по закону привлечение к уголовной ответственности совершивших эти деяния возможно лишь по достижении ими 16 лет. Это указание закона, когда речь идет о субъекте в возрасте от 16 до 18 лет, нуждается в корректировке с учетом всех обстоятельств дела. Таким основным обстоятельством, по нашему мнению, является относительно незначительная разница в возрасте между «виновным» и «потерпевшим».

Так, если 17-летний юноша вступает в добровольную интимную связь с девушкой 16 с половиной лет, не достигшей половой зрелости, вряд ли есть необходимость в привлечении его к уголовной ответственности. Иное положение создается, если такое лицо вступило в половое

общение с 12-летней девочкой. Аналогично в указанных двух ситуациях должен решаться вопрос и при ответственности за совершение развратных действий.

Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 25 марта 1964 г., констатируя возможность привлечения лица, достигшего 16-летнего возраста, к уголовной ответственности за преступления, предусмотренные ст. ст. 119 и 120 УК РСФСР, рекомендует судам учитывать общую направленность закона на охрану нормального полового развития несовершеннолетних обоего пола, а потому полагает, что в подобных случаях надо обсуждать вопрос о целесообразности применения к подсудимым не мер уголовного наказания, а принудительных мер воспитательного характера⁵.

Мы не можем согласиться с утверждением проф. М. Д. Шаргородского о том, что субъектами преступлений, предусмотренных ст. ст. 109 и 120 УК РСФСР, могут быть только совершеннолетние лица (см. 117, 237). Претворение такой рекомендации в судебную практику неизбежно приведет к полной безнаказанности тех 16—17- летних молодых людей, которые вступают в половую связь или допускают развратные действия с маленькими девочками, цинично посягая на их физическое и духовное развитие.

При добровольном мужеложстве взрослого с несовершеннолетним последний всегда , пп.п^рн рассмотри ваться в качестве потерпевшего. Случаи добровольного мужеложства между несовершеннолетними, как правило, не должны влечь уголовной ответственности. Однако если несовершеннолетний с применением насилия или с

использованием зависимого положения другого несовершеннолетнего принудил его к мужеложству, то в таких случаях уголовная ответственность наступает с 16-летие- го возраста.

Рекомендация комментированного Уголовного кодекса РСФСР о том, что при добровольном мужеложстве двух несовершеннолетних ответственность должна наступать по ч. 1 ст. 121 УК РСФСР (см. 117, 238), является несколько надуманной. Законодатель, вводя как отягчающее обстоятельство несовершеннолетие одного из участников мужеложства, имел в виду случаи, когда второй участник является взрослым мужчиной.

КХ К- Сущенко предлагает при добровольном мужеложстве двух несовершеннолетних квалифицировать их деяния даже по ч. 2 ст. 121 УК РСФСР, исходя из чисто формальных оснований, что оба они посягают на нормальное половое развитие несовершеннолетнего. Автор не учитывает того, что каждый из них в то же время посягает и на свое половое развитие.

По этой же причине мы не можем согласиться и с другой рекомендацией Ю. К. Сущенко, что если при добровольном мужеложстве один является взрослым, а другой несовершеннолетним, достигшим 16-летнего возраста, то первый должен отвечать по ч. 2 ст. 121, а второй — по ч. 1 этой же статьи. Было бы более правильным, чтобы при этой ситуации уголовную ответственность понес бы только взрослый по ч. 2 ст. 121, как учинивший это деяние в отношении несовершеннолетнего.

Профессор Я. М. Яковлев полагает, что раз в законе сказано не о мужеложстве с несовершеннолетним, а о мужеложстве в отношении несовершеннолетнего, то это означает, что «повышенная ответственность наступает в тех случаях, когда совершеннолетний субъект использует несовершеннолетнего потерпевшего в качестве пассивного партнера полового сношения. Поэтому мы считаем, что в случаях, когда несовершеннолетний в возрасте от 16 до

18 лет выполняет роль активного партнера, он подлежит привлечению к ответственности на общих основаниях. Пассивный же партнер, не достигший 18-летнего возраста, к ответственности привлечен быть не может независимо от того, дал ли он согласие на мужеложство или нет» (128, 55).

С подобным выводом согласиться нельзя, ибо Я. М. Яковлев придает значение лишь вопросу о том, кто был инициатором и какую роль выполнял партнер в противоестественном общении. Ведь нельзя исключить, что инициатор полового общения может быть пассивным партнером, а по рекомендованной этим автором схеме он должен быть освобожден от ответственности; в качестве же обвиняемого будет фигурировать вовлеченный в это деяние несовершеннолетний.

Авторы Комментария к Уголовному кодексу Белорусской ССР полагают, что для признания субъектом такого преступления, как развратные действия в отношении несовершеннолетних, требуется, чтобы виновный достиг половой зрелости (см. 38, 132). Свою мысль авторы не аргументируют, и непонятно, исходя из каких соображений выдвигается этот критерий, тем более что достижение такой зрелости может не совпадать с достижением возраста уголовной ответственности.

Выше указывалось, что вопрос о вменяемости субъекта полового преступления в юридической литературе не вызывает каких-либо дебатов, однако надо учесть, что половое посягательство на малолетнего, удовлетворение половой потребности извращенным путем, проявление особой жестокости при совершении деликта анализируемой группы может иногда свидетельствовать о наличии каких-либо психических заболеваний, даже исключающих вменяемость.

Такое положение в следственно-судебной практике, когда судебнопсихиатрическая экспертиза назначается крайне редко, может привести к случаям необоснованного

осуждения лиц, которые не могут отдавать отчета в своих действиях и руководить ими.

Я. М. Яковлев правильно ставит вопрос о том, что половая аномалия, проявившаяся по отношению к малолетнему или престарелому, должна явиться основанием для назначения судебнопсихиатрической экспертизы, ибо эта аномалия может быть симптомом психического заболевания. Наряду с этим он считает, что проявление гомосексуальных наклонностей «не свидетельствует о возможности наличия психического заболевания» (129, 74—75).

Мы не считаем, что именно такая возможность не может быть исключена, о чем неоднократно указывалось в медицинской литературе (см. 9, 60—61; 36,450; 50, 311). Даже авторы специального учебника по психиатрии, являясь сторонниками гипотезы о том, что извращенное направление полового влечения приобретенная, а не врожденная особенность субъекта, все же категорически не утверждают, что в основе полового извращения всегда лежит образование условного рефлекса (см. 51, 312).

Если обстоятельства совершенного полового преступления вызывают сомнение в полноценности психической деятельности субъекта, необходимо назначение экспертизы.

Так, 26-летний надзиратель одной из исправительно- трудовых колоний М., имеющий молодую жену и маленького ребенка, систематически в течение трех месяцев приходил в среднюю школу № 23 г. Баку, к которой никакого отношения не имел, заходил в женскую уборную и подсматривал за девочками 8—9 лет, которые отправляли естественные надобности, ощупывал их половые органы. В одно из очередных посещений он был задержан, привлечен к уголовной ответственности и по приговору народного суда района им. 26 бакинских комиссаров г. Баку от 28 сентября 1966 г. был осужден по ст. 112 УК Азербайджанской ССР к пяти годам лишения

свободы. Ни на предварительном, ни на судебном следствии, несмотря на ходатайство адвоката, судебнопсихиат- рнческая экспертиза не проводилась, хотя по обстоятельствам дела ее назначение было необходимо.

Обоснованно была назначена такая экспертиза но делу П., рассмотренному Ростовским областным судом. П. в течение нескольких лет нападал на женщин, наносил им удары по голове, а когда потерпевшие теряли сознание, раздевал их и занимался онанизмом, а иногда насиловал жертвы. В 1959 г. в уборной парка ударом доски по голове он убил молодую девушку Л. и тут же вступил в половое общение. В 1964 г. в другой общественной уборной напал на гражданку X., ударом по голове оглушил ее, после чего вбил специально изготовленную им из дерева болванку, по форме напоминающую половой член, во влагалище потерпевшей и стал заниматься онанизмом (см. 84, 104—105).

Изучение личности полового преступника требует многих комплексных исследований, которые могут быть осуществлены лишь коллективным трудом философов, криминологов, социологов, психологов, педагогов, психиатров, физиологов в содружестве с представителями многих других наук.

Практическое претворение в жизнь программной за* дачи нашей партии о ликвидации преступности не может быть осуществлено без самого глубокого и всестороннею изучения личности правонарушителя, его нервно-психических и психологических данных, тщательного изучения ближайшего окружения, так называемой микросреды, условий жизни и воспитания в детстве и отрочестве, принадлежности к определенной социальной группе, профессии, образовательного и возрастного уровня, отношения к соблюдению правил социалистического общежития, отношения к женщине и т. д.

Г лава третья

ПОЛОВЫЕ ИЗВРАЩЕНИЯ И ИХ УГОЛОВНОПРАВОВАЯ ОЦЕНКА

Извращения в области половой сферы или, как их обычно называют, половые извращения (перверсии, парафилии) заключаются в ненормальном, противоестественном удовлетворении сексуальной потребности.

Все, что находится за пределами нормального полового акта и все же является средством удовлетворения этой потребности, должно быть отнесено к извращениям. В зависимости от объекта полового влечения и характера действий, вызывающих половое удовлетворение, они подразделяются на две группы. Примечательно, что почти каждое извращение имеет свой антипод, вне зависимости от того, к какой группе оно принадлежит.

К половым извращениям, характерным в отношении предмета влечения, относятся:

1. Гомосексуализм — половое влечение к лицам своего же пола.

2. Педофилия — половое влечение к детям.

3. Геронтофилия — половое влечение к лицам преклонного возраста.

4. Некрофилия, или бертранизм⁶ — половое влечение к мертвым.

5. Зоофилия, скотоложство, или содомия⁷ — половое влечение к животным и птицам.

6. Фетишизм — половое возбуждение, вызываемое какими-либо предметами, чаще всего одеждой и обувью, носимой, как правило, лицами другого пола. Одной из разновидностей фетишизма является трансвестизм — одевание платья лица противоположного пола.

7. Нарциссизм — половое влечение к собственному телу.

8. - Пигмалионизм — половое влечение к статуям.

К половым извращениям, заключающимся в совершении каких-либо действий, вызывающих половое удовлетворение, относятся:

1. Садизм — причинение боли лицу, с кем субъект вступает в интимное общение.

2. Мазохизм — удовлетворение половой страсти, когда самому субъекту причиняют физическое или моральное страдание (бьют, секут, плюют и т. п.).

3. Эксгибиционизм — получение полового удовлетворения при обнажении своих половых органов или при совершении онанистических действий в присутствии лица другого пола.

4. Скопофилия, или вуайеризм — получение сексуального наслаждения при наблюдении за половым актом, совершаемым другими лицами.

5. Фроттаж — получение такого наслаждения путем прикосновения к частям тела другого человека в местах скопления народа (на улицах,' в городском транспорте, в зрелищных учреждениях и т. п.).

^v 6. Онанизм (мастурбация)—получение сексуального

удовлетворения путем искусственного раздражения своих половых органов.

Не всякое из названных извращений должно считаться уголовно наказуемым деянием вообще и половым преступлением в частности. Ряд извращений может рассматриваться при наличии определенных обстоятельств как посягательство на общественный порядок, как имущественное преступление или преступление против личности, о чем сказано ниже.

Такие же извращения, как нарциссизм, мазохизм и некоторые другие, если не имело места применение насилия или использование беспомощного состояния, не могут расцениваться как противоправные деяния.

Очень сложен вопрос о происхождении половых извращений в первую очередь наиболее распространенного из них — гомосексуализма.

Отто Вейнингер в своем психоэтическом исследовании «Пол и характер» рассматривает гомосексуальность как некую промежуточную форму, ведущую свое начало из эмбриональной жизни. «Половая обособленность никогда в сущности не бывает полной. Все особенности мужского организма, правда, слабо развитые, могут быть указаны и в женском, точно так же, как половые признаки женщины существуют у мужчин, хотя и в неразвитом виде. Говорят, они находятся в «рудиментарном» состоянии... Существуют бесчисленные ступени между мужчиной и женщиной — «половые промежуточные формы» (26,

11 —12). Отправляясь от такой исходной позиции, Вейнингер приходит к выводу о врожденности гомосексуализма.

Один из видных немецких сексологов Магнус Гирш- фельд разделял эту позицию, исходя из того, что «кто происходит от двух полов, то и содержит в себе, как в сплаве, элементы того и другого пола». Он также считал, что гомосексуализм есть наиболее выраженная форма в

ряду переходных форм от двуполого эмбриона к однополому человеку, т. е. придерживался теории врожденного происхождения гомосексуализма⁸.

Крупнейший немецкий врач-экспериментатор Штейн* бах путем пересаживания самцам крыс половых желез самок и наоборот-добился изменения половых признаков у оперированных им животных. На этом основании он пришел к выводу, что разгадку гомосексуализма надо искать в ненормальном строении «железы половой зрелости», которая выделяет гормоны, присущие особи противоположного пола. Штейнбах рассматривал гомосексуализм как врожденное явление, не связанное с воспитанием, образом жизни, влиянием определенной среды и т. л.⁹.

Известный психиатр прошлого столетия К- Ф. Крафт- Эбинг различал педерастию болезненную и неболезненную. К болезненной относил как врожденные случаи гомосексуализма, так и приобретенные на почве психических заболеваний, старческого слабоумия и т. п. Касаясь неболезненной педерастии, он полагал, что ее источники различны и зависят от активной или пассивной формы. Так, Крафт-Эбинг утверждал, что активная педерастия может явиться результатом вынужденного воздержания от естественных половых связей — в местах лишения свободы, в закрытых учебных заведениях, в дальнем плавании, может быть и следствием пресыщения естественными половыми общениями и, наконец, явиться традицией у малокультурных народов. Неболезненная пассивная педерастия наблюдается, писал этот ученый, у «подонков общества, превративших порок в религию» (61,263).

Обращает на себя внимание желание этого крупного ученого, но типичного представителя буржуазной науки

8. Приводится по работе Е. К. Краснушкпна и Н. Г. Хазановой (60, 105).

9. Приводится по работе Я. Л. Лейбовича (66, 111—112).

даже таким путем доказать существование «малокультурных народов», у которых якобы имеется такая традиция. На самом же деле это никогда ни у одного народа или народности не отмечалось.

Гомосексуализму были подвержены многие представители «власть имущих». Это можно продемонстрировать даже на работах отдельных буржуазных ученых. Так, по данным М. Гиршфельда, первое место по количеству педерастов в Берлине занимали высшее дворянство, флотские офицеры, католическое духовенство и студенты-корпоранты (см. 37, 119).

Блестящий двор последних Людовиков, писал Б. И. Пятницкий, культивировал разврат в самых различных видах. Многие женщины предавались извращениям, а их мужья даже были довольны, считая, что благодаря этому пороку они гарантированы от измен своих жен (см. 86, 45). Носитель самого высокого воинского звания Франции маршал Жиль де Ре в течение 8 лет изнасиловал и убил более 800 детей обоего пола. Читая описания оргий многих римских императоров, маршал решил испытать нечто подобное и стал приглашать в свой замок детей, которых «содомизировал, подвергая их в то же время различным мучениям, а потом убивал» (113, 56—57).

Проф. В. М. Тарковский считал, что половые извращения могут быть врожденные, а также «привитые воспитанием, примером или воспринятые личным почином». Анализируя приобретенные гомосексуальные тенденции, этЬт ученый правильно утверждал, что по мере того, как ненормальное отправление половой потребности повторяется все чаще и чаще, проявление нормального полового чувства притупляется и постепенно видоизменяется под влиянием приобретенных привычек.

Закрытые учебные заведения царской России проф. Тарновский рассматривал как место растления нравов, как рассадник гомосексуализма. В них, с одной стороны,

«постепенно теряющий способность к нормальному совокуплению активный педераст... сознающий свой порок, но не имеющий силы воли от него отстать, а с другой стороны, — глубоко павший продажный пассивный педераст, вконец испорченный, больной нравственно и физически» (113, 7, 46—47).

Другой крупный русский сексолог проф. П. И. Ковалевский полагал, что гомосексуализм всегда является врожденным, т. е. следствием неправильного развития как биологических свойств, так и психики субъекта (см. 55, 124).

И. И. Мечников одну из причин извращенных форм сексуальных функций видел в дисгармоническом развитии полового чувства и зрелости организма. Он указывал, что половое влечение наблюдается иногда даже в раннем возрасте. Иначе говоря, половая чувственность появляется задолго до половой и общей зрелости организма и сохраняется также долго после ее угасания. Он приводит в качестве примера случаи, когда лица старческого возраста, не могущие вступить в интимное общение, сохраняют чувство влюбленности (см. 70, 103).

Проф. Блойлер, касаясь происхождения гомосексуализма, писал, что «нет достаточного основания считать эту аномалию приобретенной, наоборот, имеется очень много серьезных оснований полагать, что существенные корни гомосексуальности лежат во врожденной конституции, причем это нужно понимать не только в том смысле, что направление сексуальности недостаточно определилось и благодаря этому случайное переживание может направить ее на ложный путь, но, главным образом, в том смысле, что гомосексуальный склад сам по себе является конституционным моментом» (15, 269). Исходя из такого воззрения, можно прийти к выводу, что гомосексуалиста не может исправить ни воспитание, ни наказание, ни врачебное вмешательство, которые не в состоянии изменить конституцию человеку,

Нет единого мнения по поводу происхождения гомосексуализма и в советской медицинской литературе.

Так, выдающийся русский психиатр академик В. М. Бехтерев высказал мнение, что гомосексуализм является следствием неблагоприятных условий полового воспитания (см. 13, 179).

Такой же точки зрения придерживаются авторы специального учебника психиатрии для студентов медицинских институтов, указывая, что «извращенное направление полового влечения не является прирожденной особенностью, но возникает прижизненно, под влиянием внешних условий» (51, 312).

Автор специального исследования по психиатрии сексуальных расстройств Н. В. Иванов полагает, что неблагоприятные факторы воспитания имеют существенное значение в происхождении гомосексуализма, к которым в первую очередь должны быть отнесены случаи, когда у подростка, испытавшего воздействие гомосексуализма, могут развиться подобные наклонности (см. 48, 128).

Проф. Я. М. Калашник допускает возможность возникновения сексуальных извращений, особенно гомосексуализма, в связи с нарушением функций желез внутренней секреции (50, 313).

Проф. Н. Г. Шалаев считает, что половые извращения обычно являются проявлением тех или иных нарушений психики, но могут иметь место и у здоровых людей, являясь показателем крайнего цинизма, моральной и половой распущенности (см. 126, 116).

Таким образом, обобщая мнения о генезисе половых извращений, можно констатировать отсутствие единой точки зрения, а существующие взгляды по затронутому вопросу свести к трем гипотезам. К первой группе надо причислить авторов гипотезы о врожденном происхождении перверсий. Ко второй группе — сторонников того, что половые извращения имеют только приобретенный,

а не врожденный характер. Наконец, к третьей группе будут относиться ученые, считающие, что такие извращения происходят в результате воздействия среды, но при наличии врожденных особенностей. Только дальнейшее творческое осмысливание и развитие учения академика И. П. Павлова об условных рефлексах сможет дать ключ к раскрытию действительного существа происхождения половых извращений, в том числе и гомосексуализма.

В медицинской и юридической литературе конца прошлого века возник спор относительно целесообразности привлечения к уголовной ответственности гомосексуалистов⁸.

Сторонники их безнаказанности считали, что гомосексуализм нельзя даже рассматривать как половое извращение, а оно якобы является специфическим, заложенным самой природой видом полового влечения, свойственного некоторым лицам.

С подобной проповедью в Германии в прошлом веке „ выступил Ульрих, пытавшийся доказать, что урнинги (так он называд гомосексуалистов) являются особым, но физиологически нормальным типом людей, имеющим право на присущую им любовь, и на этой «базе» ратовал за законодательное разрешение браков между ними.

Это почти анекдотическое требование оказалось в условиях буржуазного строя настолько жизненным, что к нему вернулись в 1968 г. На этот раз его предъявило не отдельное лицо, а представители так называемой социалистической народной партии Дании, которые намерены внести на обсуждение парламента законопроект о брачном праве, где изложено также предложение о законода-

тельном разрешении браков между гомосексуалистами (см. 41).

В Германии прошлого столетия стали появляться ро- маны, прославляющие гомосексуальные отношения (см. 122, 289). В качестве одного из аргументов права на однополую любовь была концепция о том, что целью полового влечения является не только продолжение человеческого рода, но и получение наслаждения, которого гомосексуалисты добиваются иным путем, а потому государство не должно вводить различные запреты и лишать их права на любовь. Сторонники этой теории отрицали влияние гомосексуализма на рождаемость, приводя в пример гомосексуалистов (очевидно, имея в виду бисек- суалистов), имеющих детей.

Приверженцы наказуемости гомосексуализма полагали, что однополая любовь нарушает благопристойность, ослабляет волю, возмущает общественное чувство.

Не было единого мнения и у русских криминалистов о наказуемости гомосексуалистов. Так, например, В. Набоков (см. 73) и Б. Пятницкий (см. 86) считали неправильным признание гомосексуализма преступным. Противоположной точки зрения придерживались Л. Владимиров и А. Кони.

Л. Владимиров считал, что гомосексуалист «нарушает нравственное достоинство своей личности», а потому подлежит привлечению к судебной ответственности (см. 28).

А. Кони констатирует, что «хотя теперь в литературе по уголовному праву и проводится некоторыми мысль о ненаказуемости этого порока как извращения, вложенного в иные организмы самою природой, но наш закон еще грозит строгими карами свободному упражнению в этих утонченностях. Он, без сомнения, имеет в виду, что обыкновенно удовлетворение порочных наклонностей направляется с жадностью прозелитизма" на более или

¹¹ Прозелитизм — стремление завербовать больше приверженцев своего образа мыслей, убеждений, учения.

меиее беззащитных,..вследствие их возраста, неразвнтия, бедности или психопатической организации. Ограждая последних, закон не может допускать, чтобы порок выступал, со всеми своими материальными соблазнами, явно и с гордо поднятым .челом. Там,.. где понятие о грехе утратило свою силу, где исчезает из общественного оборота понятие о стыде, единственной-защитой общественной нравственности является страх наказания. Оно, это наказание, может быть слабо и по-человеческому снисходительно, но оно должно существовать, доказывая, что вопросы общественной нравственности не безразличны для государства, исполняющего свое культурное назначение» (57, 159).

. В теорий советского уголовного права после принятия общесоюзного закона об уголовной ответственности за мужеложство впервые П. П. Осиповым высказано мнение о необоснованности наказуемости этого деяния, совершаемого добровольно взрослыми лицами (см. 78, 11). Это мнение им аргументируется следующим образом. Во-первых, стремление к гомосексуальному удовлетворению половой страсти может иметь прирожденный характер, и для таких лиц гомосексуализм является естественной формой отправления половой потребности. Подобной аномалией страдали некоторые выдающиеся мыслители, полководцы, композиторы и музыканты. Вряд ли можно с помощью уголовного закона исправить эту биологическую аномалию.

Во-вторых, нельзя признать убедительным довод сторонников уголовной ответственности за добровольное мужеложство, что моральная развращенность субъекта и нарушение им правил социалистической морали являет - ■ ся основанием объявления этого действия преступным, так как отрицательные свойства личности не могут быть признаны достаточными для применения к этой личности мер уголовного наказания. В отличие от буржуазного уголовного законодательства, -преследующего человека

иногда за образ мыслей, наше законодательство усматривает основание уголовной ответственности в свойствах совершённого деяния, в его опасности для социалистических отношений, а не в моральных качествах.

В-третьих, сугубо интимный характер действий, направленных на удовлетворение половой потребности, препятствует осуществлению эффективного контроля за поведением указанных субъектов, а потому уголовноправовое запрещение гомосексуализма не может быть надежным средством предотвращения этого деяния и стимулирования людей к должному поведению (см. 78, 202—205).

Такой взгляд представляется неприемлемым. Гомосексуализм в абсолютно подавляющем большинстве случаев является результатом отрицательных условий, в которых происходило формирование личности.

Изучение уголовных дел о половых преступлениях, непосредственные беседы с осужденными по делам этой категории, ознакомление с их прошлой жизнью позволяют прийти к выводу, что причиной половых извращений являются либо психическая неполноценность индивидуума, либо неправильное половое воспитание и плохо сложившаяся жизненная обстановка. Эти обстоятельства и приводят отдельных лиц к такой степени извращенности, когда нормальное отправление половых потребностей не в состоянии дать им необходимого удовлетворения, и с целью получения дополнительных «острых» ощущений субъект прибегает к извращениям.

Касаясь соотношения причин этих отклонений от нормальной половой жизни, следует учесть, что, по данным судебнопсихиатрических обследований, только 5—6% извращений имеют биологическое происхождение, а остальные приобретены вследствие неблагоприятной жизненной установки. Они посягают на нормальный уклад половых отношений и зачастую способствуют появлению отрицательных качеств у некоторых молодых людей.

Гомосексуализм находит благоприятную почву, как указывалось выше, в местах, где искусственно сконцентрированы и изолированы представители одного пола.

В условиях нашего общества по этой причине гомосексуализм встречается в исправительно-трудовых колониях и тюрьмах. В специальных исследованиях о половой жизни заключенных, написанных в двадцатых годах, акцентировалось внимание на половой проблеме, которая в тюрьме является весьма актуальной (см. 65).Этот вопрос не утратил своего значения и в настоящее время, хотя между местами заключения того периода и современными исправительно-трудовыми учреждениями «дистанция огромного размера». Предоставление отбывающим наказание личного свидания с супругами является действенной мерой предупреждения половых извращений среди заключенных, в основном гомосексуализма.

Половые извращения весьма часто являются следствием превалирования в интимной жизни элементов голой чувственности, что иногда приводит к правонарушениям для удовлетворения своих низменных страстей. С другой стороны, боязнь потерять лицо, вполне удовлетворяющее потребностям извращенного субъекта, трудность нахождения нового партнера, которого следует еще приучить, приспособить к себе, нежелание огласки л другие сопутствующие отрицательные моменты накладывают печать на извращенного, развивают в нем черты лицемерия, лживости и т. п., мешают ему в выполнении гражданских обязанностей. Нетрудно сделать вывод о необходимости борьбы с такого рода пороками, конечно, не только применением судебной репрессии, а в первую очередь разъяснением всей пагубности этого порока, воспитанием у субъекта волевых качеств и широкого применения в надлежащих случаях мер медицинского воздействия.

Прав П. П. Осипов, указывая, что природная предрасположенность некоторых лиц к гомосексуализму

признается и в марксистской литературе. Так, один из выдающихся деятелей международного рабочего движения, автор крупнейшего исследования в области женского вопроса Август Бебель указывал, что половые извращения могут иметь место у лиц, которые пресыщены «чрезмерными половыми наслаждениями, чувствуют потребность в особенных раздражениях. Независимо от тех, которым врождена любовь к собственному полу (гомо- сексуалитет), многие другие предаются неестественностям греческой эпохи» (4, 256—257).

Однако еще нельзя сделать вывод о непреодолимости этой склонности и о том, что лицо, страдающее гомосексуализмом, не может руководить своими поступками. Если же окажется, что тот или иной гомосексуалист не отдает отчета в своих действиях и не может руководить ими, то он должен быть признан невменяемым. Такие случаи в судебнопсихиатрической практике встречаются весьма редко.

Установление уголовной ответственности за добровольное мужеложство является серьезным средством «обуздания» психопатических личностей, к которым относятся гомосексуалисты. То обстоятельство, что среди них были одаренные лица, не может служить доводом к отмене уголовной ответственности. Ведь не только отдельные психопаты, но даже страдающие душевными болезнями могут быть выдающимися личностями. Как известно, Магомет, Наполеон и Достоевский были эпилептиками.

Никогда никто не ставил вопроса о том, чтобы с помощью уголовного закона исправить какую-либо биологическую аномалию, но если такая аномалия (например, садизм) преступна, то законодатель устанавливает наказуемость. Нельзя согласиться и с другим доводом П. П. Осипова. Отрицательные свойства личности, если только они наносят существенный ущерб принципам социалистической морали, могут рассматриваться как пре-

ступные. Вполне обоснованно пишет Н. Ф. Кузнецова, что «при конструировании всех уголовноправовых норм и самой системы уголовных кодексов законодатель исходит из принципов социалистической морали» (63, 39).

Ссылка П. П. Осипова на то, что советское законодательство видит основание уголовной ответственности в свойствах" совершенного деяния, не означает «выключения» самого исполнителя, отрицательные, аморальные ^качества которого как раз и проявляются в учинении этого деяния. Интимный характер гомосексуальных действий, совершаемых добровольно, в значительной степени затрудняет привлечение всех, совершающих это деяние, к уголовной ответственности, однако вовсе не говорит об исключении по этим соображениям применения уголовноправовых мер. Разве неполное раскрытие случаев совершения того или иного вида преступлений может в какой-то степени дать основание к отрицанию общественно опасного характера этих деликтов?

Наконец, уголовноправовое запрещение гомосексуализма не является единственным и «надежным» средством его предотвращения. Для пресечения этой аморальной наклонности требуется в первую очередь сочетание мер общественного и лечебного воздействия, но сбрасывать со счетов воспитательное значение уголовного наказания никоим образом нельзя.

Не убедительно утверждение отдельных зарубежных психиатров, юристов и общественных деятелей, что ненаказуемость добровольного гомосексуализма, во-первых, пресечет рост гомосексуальной проституции, а, во-вторых, позволит гомосексуалистам безбоязненно обращаться за врачебной помощью.

Отмена наказуемости за гомосексуализм не приведет к уменьшению этого вида проституции — неизбежного спутника эксплуататорского общества, ибо проституция растет и там, где гомосексуализм не преследуется уголовным законом.

Как известно, в Советском Союзе, если страдающий гомосексуализмом обращается в лечебное учреждение, там ему обязаны оказать необходимую помощь, и такое обращение не может служить основанием к возбуждению уголовного преследования.

В 1968 г. с предложением об отмене уголовной ответственности за добровольное мужеложство выступил профессор Я. М. Яковлев (см. 128,45—46). Его доводы в обоснование такого предложения сводились к следующему.

1. Борьба'с этим извращением должна вестись путем правильной постановки полового воспитания в семье и школе и применения мер медицинского характера к тем гомосексуалистам, у которых извращение вызвано патологическими изменениями организма.

2. Поскольку законодатель не устанавливает уголовной ответственности за другие извращения, в частности, за противоестественное удовлетворение половой страсти между лицами разных полов, то, следовательно, нет необходимости считать преступным добровольное мужеложство.

3. Дела о добровольном мужеложстве в судебной практике почти не встречаются, и значит нет необходимости оставления в УК специальной статьи, предусматривающей ответственность за подобное деяние.

Эти доводы нельзя признать убедительными исходя из следующих предпосылок.

1. Правильная постановка полового воспитания действительно является важнейшим средством предупреждения не только мужеложства, но и любого преступления в области сексуальных отношений. Однако, как ни заманчиво на этом основании ставить вопрос об отмене криминализации половых преступлений, такое предложение представляется несвоевременным.

2. Добровольные гетеросексуальные действия двух взрослых лиц всегда рассматривались как ненаказуемые, н нельзя, не впадая в крайность, ставить знака равенст-

ва в смысле аморальности и степени общественной опасности между этими действиями и гомосексуальными, если даже они учиняются на добровольных началах.

3. Утверждение, что дела о добровольном мужеложстве почти не встречаются, весьма спорно. Например, в феврале 1971 г. Волгоградским областным судом было рассмотрено два групповых дела о мужеложстве, по которым было осуждено 15 человек. Однако даже и незначительное количество этих дел не может рассматриваться как довод к исключению уголовной ответственности. Уголовное наказание играет важную роль в предупреждении гомосексуализма, является сдерживающим фактором для тех, кто подвержен этому пороку.

Резюмируя изложенное, мы выражаем твердое убеждение в том, что криминализация добровольного мужеложства в нашем законодательстве вполне обоснованна и нет причин к изменению действующего уголовного закона в этом вопросе.

Одной из специфических особенностей половых извращений является то, что у сексуально извращенных лиц, как правило, отмечается одновременно два и больше отклонений от нормального отправления половой потребности.

Так, Лейбович приводит пример, когда офицер царской армии был одновременно педофилом и герантофи- лом. Изнасиловав 7-летнюю девочку, он на следующий день учинил такое же деяние в отношении 60-летней старухи (см. 66, 39).

Чехословацкий психиатр Влад Вондрек описывает, случай, когда одно лицо одновременно было подвержено фетишизму, трансвестизму и мазохизму. Этот больной, еще будучи 15-летним мальчиком, поступил в качестве ученика к одному столяру, у которого было нееколь- ко дочерей. В обязанности ученика входила и чистка их " обуви. Во зремя чистки юноша чувствовал сексуальное возбуждение й принимался за мастурбацию. Со време- 92

нем один только вид дамских туфель стал вызывать у него оргазм. Ложась спать, он надевал дамские туфли, чулки и подвязки, что вызывало у него несколько эякуляций за ночь. После призыва в действующую армию он взял на фронт предметы дамского туалета. Женившись, этот человек требовал от своей жены, чтобы она при интимных отношениях надевала эти вещи. Особое удовлетворение он получал, когда такие ботинки, чулки и подвязки были очень узки и вызывали болевые ощущения. Вполне сознавая неестественность своих влечений и борясь с ними, он обратился к врачу за помощью (см. 12, 1416—1417).

Переходим к рассмотрению в отдельности некоторых половых извращений и их уголовноправовой оценке.