3. Юридические формулы

Наряду с отдельными терминами должны быть особо отмечаемы юридические формулы, как целые терминологические, так сказать, речения. О значении их нет надобности распространяться, настолько оно бесспорно. Для характеристики развития юридической мысли важно отметить первоначальное появление формул, их нарастание, а затем постепенное вымирание. В истории русского права начальное появление формул относится к Русской Правде. В ней находим формулу свода ("пойди на свод, где еси взял" - Ак. 13, Кар. 30, и "вдаи ты мне свой челядин, а ты своего скота ищи при видоце" - Ак. 15), формулу предложения суда Божьего (железа) при послухе холопе ("по сего речи аз землю тя, а не холоп" - Кар. 99) и формулу признания обязательной силы договора ("како ся боудеть рядил, на том же и стоит" - Кар. 120, 121). Особенно интересны те случаи, когда приводятся и старая формула, и сменяющая ее новая, ибо это проливает свет на развитие соответственного института. Таков случай с виндикационным иском в Русской Правде. "Аще познаеть кто, не емлеть его, то не рци емоу: мое, не рци емоу тако: пойди на свод, где еси взял" (Ак. 13), или в пространной редакции: "Оже кто познает своего, что будеть погубил, или оукрадено у него, или конь, или порт, или скотина, то не речи емоу: се мое; но пойди на свод, где еси взял" (Кар. 30). Наличное в памятнике противопоставление двух формул свидетельствует об эволюционной смене двух последовательных способов виндикации - manus iniectio и свода.

Наличность юридических формул в законодательном памятнике свидетельствует о живой связи его с судебной практикой и обычным правом. Из нее поэтому могут быть извлечены ценные указания как относительно источников, из которых составлен законодательный сборник, так и относительно того, какие данный законодательный сборник признает субсидиарные источники для восполнения своих собственных пробелов. Поучителен в этом отношении анализ юридических формул, имеющихся в Законнике царя Стефана Душана.

В гипотезе ст. 51 Законника читаем следующее: "И кто преда сына (или брата) оу дворь и оупроси га царь: веровати ли га то; и рече: вероуи колико и мене". Странно было бы предположить, что приведенный диалог искусственно придуман редакторами Законника. Напротив, вполне естественно констатировать здесь наличность обычно-правовой формулы старинного челобитья на службу в дружине. Отсюда прежде всего историк получает весьма ценное указание на былое существование в Сербии дружинных порядков, которые вообще не оставили прямых следов ни в юридических, ни в нарративных памятниках. Затем отсюда же выводится заключение о роли обычного права как субсидиарного источника в процессе толкования и применения писаных норм Законника. Приводя формулу, составители Законника этим самым вызывали в уме всякого, кто данную статью читал или слушал, весь целокупный образ живых обычно-правовых отношений, на которых данная статья Законника основывалась. Диспозиция ст. 51 сейчас мало понятна для нас (см.: Новакович Ст. Законник. 2-е изд. С. 178) именно оттого, что мы не знаем соответственных юридических обычаев того времени. По-видимому, ст. 51 изменяет старое обычно-правовое правило о коллективной ответственности дома (куче), или задружной семьи, в сторону индивидуальной ответственности лица, учинившего преступное деяние, но точно понять содержание этого начального изменения нельзя без знания живого обычного права, которое, несомненно, являлось субсидиарным источником в процессе толкования и применения ст. 51 Законника.

В статье 66 ответчик, вызываемый на суд, отводит вызов по следующей формуле: "дати кю брата стареега на соудь". Опять-таки мы здесь имеем дело со старинной обычно-правовой формулой, и подробное применение ст. 66 могло состояться, очевидно, только в связи с рядом норм обычного права, которые данной формулой привлекаются в помощь закону.

В ст. 78 предусматривается тяжба о земле между церковью и светским лицом, которому спорная земля была пожалована государем; это светское лицо представляет суду жалованную грамоту государеву и возражает истцу следующим заявлением: "Милостника имамь". Это не случайное выражение, а традиционная формула реплики в подобных случаях, каковая формула ведет свое происхождение из практики государева двора. Она содержит в себе ссылку на лицо, при чьем посредничестве последовало государево жалованье, и чье имя обычно прописывалось в самой грамоте*(125). Святостефанский хрисовул приводит "милостьника црьковнога" (Нов., Слом., 626, LVIII), а ст. 78 Законника - тоже милостника, но на стороне светского лица и против церкви. Статья 79 лишает свидетельство такого милостника доказательной силы против церкви, но в то же время подтверждает, что в остальных случаях это свидетельство имело решающее значение на основании судебной практики, т.е. судебно-обычного права. Краткая формула ст. 78 заменена при этом в статье 79 более пространной формулой следующего содержания: "Даль ми есть господинь царь, како есть дрьжаль мои дроугь прегие мене".

Статья 91 приводит два заявления стороны на суде, а именно: "имамь пристава овде зи на двороу царевоу" и "не наидохь пристава". Это опять-таки не вымышленные фразы exempli modo, а несомненные формулы, взятые из судебной практики. Роль пристава на самом суде (т.е. при разбирательстве дела) для нас непонятна (Нов., Зак., 2, 201), но в свое время тогда она была понятна на общем фоне живой судебной практики, к которой приведенные формулы отсылают.

Статья 116 вводит новое правило о находке, именно требует, чтобы о находке делать заявление властям. "Кто што наиде оу Цареве земли, да не оузме тере да не рече: вратикю, ако кто позна". Когда приведенные слова составители Законника влагали в уста лица, нашедшего вещь, они отнюдь не задавались тем, чтобы разгадать скрытый процесс мысли в его голове, а привели формулу, взятую из жизни, из судебной практики, относившейся к старому обычно-правовому порядку, когда находчик мог держать найденную вещь, покуда ее не опознал ее государь (собственник). Что это так, для этого довольно сослаться на предписание Русской Правды, которая не знала обязательного предъявления находки властям и ждала активного выступления собственника утерянной вещи. "Оже кто познаетъ своего, что боудеть погоубил..." и т.д. (Кар. 30). Приведение указанной выше формулы сразу же делало понятным то новшество, которое ст. 132 Законника вводила.

В ст. 117 запрещаются иски по старым обычаям и по этому поводу приводится самая формула отменяемого иска: "да се не иште рекше: къда ие било размирие, а несть била землиа и градове царевии". Смысл этой статьи далеко не ясен (Нов., Зак. 2, 216), потому что для толкования Законника необходимо было привлекать в качестве субсидиарного источника живое обычное право, а этот-то источник теперь для нас закрыт.

Статья 132 предусматривает случай, когда против лица, купившего вещь из военной добычи, будет вчинен иск о краже. Иск этот описывается так: "Ако ли га кто потвори говоре: оно - зи е мое". Историк в этих словах сразу же услышит старинную простейшую формулу виндикационного иска, соединенного с иском о краже. Ведь это мое или се мое Русской Правды, в ней же замененное новой формулой: "пойди на свод" (Ак. 13, Кар. 30). И вот в ст. 132 Законника Душана эта древняя праславянская юридическая формула вновь всплыла на поверхность. Не выдумали ее составители Законника, а извлекли ее из живого обычного права. От иска по формуле "оно зи е мое" ответчик мог очиститься поротой "по закону". По какому закону? По норме обычного права, по-видимому, о своде*(126). На это намекает дальнейший текст: "ере ие коупиль оу тоуждои земли, а не моу ни тать, ни проводьчиа, ни сьветникь"*(127). Впрочем, смысл ст. 132 Законника не представляется для нас ясным. Но его хорошо понимали современники, ибо точно знали, на каких нормах обычного права основана данная статья Законника.

Приведенными примерами мы, надеюсь, достаточно показали, насколько важно специальное изучение юридических формул. Полагаем, что этому изучению как раз место во внешней истории права. Тут оно из фрагментарного превратится в систематическое, постепенно охватит все памятники права по всем периодам и в результате приведет к раскрытию истории юридических формул на всем протяжении развития изучаемого права. Такая история будет во многих и многих отношениях в высшей степени показательной.