Юстейн Гордер - Мир Софии

поэтому у них там своя, норвежская почта.

—А как письма попадают в Норвегию?

—Думаю, на военном самолете.

София переставила подсвечник на пол, и подруги принялись читать открытки. Йорунн разложила их по порядку и сама прочла первую:

Дорогая Хильда! Можешь себе представить, как я предвкушаю возвращение в Лиллесанн. Я рассчитываю приземлиться в Хьевике вечером накануне Иванова

дня 19. Конечно, мне бы очень хотелось попасть на твое пятнадцатилетие, но служба есть служба. В порядке компенсации обещаю приложить все усилия, чтобы ты получила в день рождения большой подарок. С сердечными пожеланиями — постоянно думающий о будущем своей дочери папа.

P. S. Посылаю копию этой открытки нашей общей знакомой. Ты поймешь, Хильдемур. Как раз сейчас я особенно склонен к таинственности, но ты поймешь.

София взяла следующую открытку:

Дорогая Хильда! Мы тут привыкли жить исключительно сегодняшним днем. Вероятно, единственное, что останется у меня в памяти от этих проведенных в Ливане месяцев, будет бесконечное ожидание. Но я всячески стараюсь, чтоб ты получила на пятнадцатилетие самый прекрасный подарок, какой только можно пожелать. Больше пока ничего не раскрою. Ввожу для себя строжайшую цензуру.

С приветом, папа.

Подруги затаили дыхание. Обе ничего не говорили, только одну за другой увлеченно читали открытки.

Милая моя! Больше всего мне хотелось бы посылать тебе весточки с белым голубем. Однако белых голубей в Ливане не достать. Если в этой разоренной войной стране чего не хватает, так это белых голубей. Неужели ООН когда-нибудь в самом деле удастся обеспечить на земле мир?

P. S. Не исключено, что ты сможешь поделиться своим подарком на день рождения с другими. Мы подумаем об этом, когда я вернусь. Впрочем, ты все равно не понимаешь, о чем речь.

С приветом — тот, у кого более чем достаточно времени думать о нас обоих.

Когда девочки прочли шесть открыток, осталась последняя, в которой было написано:

Дорогая Хильда! Меня просто распирает от желания выложить секреты, связанные с твоим днем рождения, и я по нескольку раз в день вынужден себя сдерживать, чтобы не позвонить тебе. Подарок с каждым днем разрастается, а ты сама знаешь, если чего-то делается все больше и больше, это все труднее держать при себе.

P. S. Рано или поздно ты познакомишься с девочкой по имени София.

19

Чтобы вы немножко узнали друг о друге перед встречей, я начал посылать ей копии моих открыток к тебе. Не иначе как она скоро догадается, с чем это связано, а, Хильдемур? Пока что она знает не больше тебя. У нее есть подружка, которую зовут Йорунн. Вдруг она поможет разобраться?

Прочитав эту открытку, девочки замерли, сидя на полу и глядя друг дружке в глаза. Йорунн еще раньше вцепилась в Софиину руку.

—Мне страшно, — сказала она.

—Мне тоже, — отозвалась София.

—От какого числа штемпель на последней? София снова заглянула в открытку.

—Шестнадцатого мая. Это сегодня.

—Не может быть! — чуть ли не зло бросила Йорунн.

Они еще раз внимательно рассмотрели штемпель, но дата была пропечатана очень четко: «16-05-90».

—И все-таки концы с концами не сходятся, — упорствовала Йорунн. — Непонятно, кто их мог написать. Во-первых, он должен быть знаком с нами. Во-вторых, откуда ему стало известно, что мы придем именно сегодня?

Из двух подруг больше испугалась Йорунн. Для Софии ни Хильда, ни ее отец не были новостью.

—Мне кажется, это связано с зеркалом.

Йорунн опять вздрогнула.

—Ты хочешь сказать, открытки выскакивают из зеркала, как только на них поставят штемпель в Ливане?

—У тебя есть объяснение получше?

—Нет.

—Здесь скрываются и другие тайны.

Встав с пола, София поднесла свечку к висевшим на стене картинам. Йорунн тоже подошла ближе, пригляделась.

—«Беркли» и «Бьеркели». Что это значит?

—Понятия не имею.

Свеча уже почти догорела.

—Пора уходить, — сказала Йорунн. — Идем!

—Я только захвачу зеркало.

С этими словами София приподнялась на цыпочки и сняла висевшее над комодом зеркало в бронзовой раме. Йорунн пыталась воспротивиться, но София не стала слушать ее возражений.

Когда девочки вышли из хижины, снаружи уже стемнело. Впрочем, майские ночи не бывают очень темными: небо посылало на землю ровно столько света, чтобы ясно вырисовывались очертания кустов и деревьев. А еще небо, как в зеркале, отражалось в маленьком озере. Подруги неспешно переправились на другую сторону.

По дороге к палатке они в основном молчали, но объясняли это тем, что вторая напряженно обдумывает увиденное. Время от времени у них из-под ног взлетали какие-то птицы, раза два доносилось уханье совы.

Придя к палатке, девочки тут же залезли в спальники.

Йорунн ни за что не разрешила Софии внести зеркало внутрь. Перед сном они признались друг дружке, что им жутко, даже когда оно лежит снаружи. София прихватила из хижины и открытки, которые теперь спрятала в боковой карман рюкзака.

Проснулись они спозаранку. София первой вылезла из спального мешка. Надев сапоги, она выбралась из палатки. Перед входом лежало в траве сплошь покрытое росой зеркало. София вытерла его свитером и увидела свое отражение. Она смотрела на себя как бы снизу

вверх — и одновременно сверху вниз. К счастью, новых открыток из Ливана нигде не обнаружилось.

Над плоскогорьем плыли пухлые клочья утреннего тумана. Оголтело щебетали мелкие пташки, но глухарей и других крупных птиц не было ни видно, ни слышно.

Подружки натянули на себя по второму свитеру и устроили завтрак не в палатке, а рядом с ней. Вскоре они разговорились про Майорстуа и таинственные открытки.

После завтрака девочки сложили палатку и двинулись в обратный путь. Всю дорогу София тащила под мышкой зеркало в бронзовой раме. Иногда ей приходилось останавливаться и делать передышку (Йорунн наотрез отказалась трогать зеркало).

Когда они приблизились к жилью, в разных концах квартала послышались взрывы. Вспомнив, что Хильдин отец писал про разоренный войной Ливан, София подумала о том, как ей повезло: она живет в мирной стране, в которой взрываются только безобидные фейерверки.

София пригласила Йорунн на чашку горячего шоколада. Мама поинтересовалась, где они нашли зеркало. София сказала — около Майорстуа. Мама еще раз повторила, что там давно никто не живет.

После ухода Йорунн София надела по случаю праздника красное платье. В остальном выходной день протекал самым обычным образом. Вечером по телевизору показали репортаж о том, как отмечал День Конституции норвежский батальон миротворческих сил ООН в Ливане. София не сводила глаз с экрана. Один из тех, кого она видела сейчас, мог быть отцом Хильды.

Уже перед сном София сделала еще одно, последнее на 17 мая, дело: повесила у себя в комнате зеркало в бронзовой раме. Наутро она нашла в Тайнике очередной желтый конверт. Разорвав его, она, не отрываясь, прочла все вложенные листы.

ДВЕ КУЛЬТУРНЫЕ ТРАДИЦИИ

…только так ты не повиснешь в безвоздушном пространстве…

До нашей встречи, дорогая София, осталось совсем немного. Я рассчитывал, что ты захочешь еще раз наведаться в Майорстуа, поэтому оставил там все открытки от Хильдиного отца. Только таким образом можно было доставить их Хильде. Не ломай голову над тем, как это сделать. До 15 июня утечет еще много воды…

Мы с тобой видели, что эллинистические философы продолжали на все лады обсуждать своих древнегреческих предшественников. Помимо всего прочего, они пытались представить их зачинателями религии. Плотин, например, едва ли не объявлял Платона спасителем человечества.

Но нам также известно, что в рассматриваемый период родился другой спаситель, причем за пределами греко-римского ареала. Я имею в виду Иисуса из Назарета. В этой главе пойдет речь о постепенном проникновении христианства в греко-римский мир — этот процесс напоминает постепенное вторжение в наш мир мира Хильды.

Иисус Христос был евреем, а евреи принадлежат к семитскому культурному кругу. Иными словами, можно утверждать, что европейская цивилизация происходит от двух корней. Прежде чем обратиться к вхождению христианства в греко-римскую культуру, остановимся на этих корнях.

ИНДОЕВРОПЕЙЦЫ

Под индоевропейскими мы понимаем страны и культуры, которые пользуются индоевропейскими языками. К таким языкам относятся все европейские языки, за

исключением баскского и финно-угорских (в частности, саамского, финского, эстонского и венгерского) языков. В индоевропейскую языковую семью входит также большинство индийских и иранские языки.

Около четырех тысячелетий тому назад праиндоевропейцы населяли область вокруг Черного моря. Вскоре эти индоевропейские племена стали гигантскими волнами растекаться на юго-восток (в Иран и Индию), на юго-запад (в Элладу, Италию и Испанию), на запад (через Центральную Европу в Англию и Францию), на северо-запад (в Скандинавию) и на север (в Восточную Европу и Россию). Куда бы они ни попадали, индоевропейцы приходили в соприкосновение с доиндоевропейскими культурами, однако индоевропейские языки и религия заняли на этих территориях главенствующее положение.

Итак, и древнеиндийские веды, и греческая философия, и даже саги Снорри

Стурлусона 20 создавались на родственных языках. Однако их объединяет не только

язык: родственный язык нередко влечет за собой родственное мышление. Вот почему мы обычно говорим об индоевропейской «культурной традиции».

Индоевропейская культура была прежде всего проникнута верой во многих богов, то есть политеизмом. На всем пространстве расселения индоевропейцев повторяются и имена богов, и ключевые слова и обороты, относящиеся к религии. Приведу лишь несколько примеров.

В Древней Индии поклонялись богу неба Дьяусу. По гречески этого бога звали Зевс, по-латыни — Юпитер (Iuppiter = Iov-pater, то есть «Отец Иов»), а на древнеисландском — Тюр. Таким образом, имена Дьяус, Зевс, Иов и Тюр представляют

собой «диалектные варианты» одного и того же слова 21.

Ты, конечно, помнишь, что скандинавские викинги верили в богов, которых они называли асами. Это слово в значении «боги» мы тоже обнаруживаем по всему индоевропейскому ареалу. На древнеиндийском (санскрите) богов называли асурами, на иранском — ахурами. Другое слово для обозначения богов, родственное Дьяусу и прочим, звучит на санскрите как deva, по-ирански — daeva, по-латыни — deus и на древнескандинавском — tivar.

Помимо них, в Скандинавии существовала собственная группа богов плодородия (к ним относятся, в частности, Ньёрд, Фрейр и Фрейя), которые имели особое название

— ваны. Это слово родственно латинскому имени богини плодородия — Venus (Венера). На санскрите есть еще одно созвучное слово, vani, означающее «желание», «вожделение».

Явное родство по всей области расселения индоевропейцев обнаруживают и отдельные мифы. Саги о древнеисландских богах, которые рассказывает Снорри Стурлусон, напоминают индийские мифы, существовавшие за две-три тысячи лет до него. Разумеется, у Снорри Стурлусона действие происходит на фоне скандинавской природы, тогда как в индийских мифах природа индийская. И все же во многих мифах наличествует некое ядро, которое следует отнести на счет общности происхождения. Такое ядро наиболее заметно в мифах о напитке бессмертия, а также о борьбе богов с неким чудовищем, порождением хаоса.

Сходство между индоевропейскими культурами прослеживается и в образе мышления. Один из типичных примеров — восприятие бытия в виде драмы, в которой силы добра и зла противостоят друг другу в непримиримой борьбе. Индоевропейцы как бы пытались предугадать судьбу мира.

Греческая философия отнюдь не случайно возникла именно в индоевропейском ареале. И индийская, и греческая, и скандинавская мифологии проявляют явные признаки философского, или «умозрительного», подхода к вещам.

20

21

Индоевропейцы стремились к пониманию хода событий. Об этом, в частности, свидетельствует и сопоставление одного слова — «понимание» или «знание, ведение»

— в разных культурах индоевропейского региона.

На санскрите такое слово звучит как vidya. Оно аналогично греческому слову idea (понятие, представление), которому, если ты помнишь, отводилась важная роль в философии Платона. Из латыни к нам пришло слово видео, но на римской земле оно означало всего-навсего «вижу». (Лишь в наше время это действие стало почти исключительно связано с телевизором.) По-английски мы знаем слова wise (мудрый) и

wisdom (мудрость), по-немецки — wissen (знать) 22 . Есть и норвежское слово viten

(знание), однокоренное с индийским vidya, греческим idea и латинским videre (смотреть, видеть).

Вобщем, можно сделать вывод, что у индоевропейцев главным из внешних чувств было зрение. Литература индийцев и греков, иранцев и германцев проникнута видениями космического масштаба. (Кстати, слово «видение» тоже происходит от латинского глагола videre.) Кроме того, для индоевропейских культур характерно стремление создавать скульптурные и прочие изображения богов и описываемых в мифах событий.

Наконец, индоевропейцев объединяет циклический взгляд на историю: они считали, что историческое развитие идет по кругу, представляет собой «цикл», напоминающий смену времен года. Иначе говоря, у истории нет ни начала, ни конца. Нередко упоминаются также различные миры, которые возникают и гибнут в непрерывной череде рождений и смертей.

Обе крупнейшие восточные религии — индуизм и буддизм — имеют индоевропейские истоки. К тем же корням восходит греческая философия, в которой можно заметить много параллелей и с индуизмом, и с буддизмом. Эти две религии по сей день проникнуты философскими размышлениями.

Виндуизме и буддизме нередко делается акцент на присутствии божественного везде (пантеизм) и на том, что человек способен достигнуть единения с Богом через религиозное откровение. (Вспомни Плотина, София!) Обычно для этого необходимо умение погружаться в самого себя, медитировать, так что на Востоке пассивность и замкнутость порой считаются едва ли не идеальными чертами характера. Многие греки также утверждали, что для спасения души человек должен жить в аскезе, то есть

врелигиозном подвижничестве. От сходных взглядов, получивших распространение в греко-римском мире, явно происходят и некоторые обычаи средневековых монастырей.

Помимо всего прочего, в основе многих индоевропейских культур лежала вера в переселение душ. На протяжении более двух с половиной тысячелетий каждый индиец стремился прежде всего к освобождению от этого «странствования». Кстати, Платон тоже верил в «метемпсихоз».

СЕМИТЫ

Кроме индоевропейцев, София, были семиты, представлявшие собой другую культурную традицию с совершенно иным языком. Семиты ведут свое происхождение от племен Аравийского полуострова, однако, как и индоевропейцы, они распространились на куда более обширную территорию. Свыше двух тысяч лет большинство евреев живет вдали от своей исторической родины. Дальше всего семитские история и религия ушли от прародины вместе с христианством. Распространению семитской культуры в немалой степени способствовал ислам.

22

Все три западные религии — иудаизм, христианство и ислам — имеют семитскую основу. И мусульманский Коран, и христианский Ветхий Завет написаны на родственных семитских языках. В одном из ветхозаветных слов для обозначения «бога» тот же языковой корень, что и в арабском слове «Аллах» (aaah означает «бог»).

Что касается христианства, здесь картина несколько более сложная. Разумеется, основа у этой религии тоже семитская, однако Новый Завет был написан по-гречески, и выработка теологии, то есть богословского учения, происходила под сильным влиянием греческого и латинского языков, а с ними — и эллинистической философии.

Мы уже говорили о том, что индоевропейцы верили во многих богов. Что касается семитов, не менее поразительна их довольно ранняя убежденность в существовании одного Бога. Такая вера называется монотеизмом. Единобожие лежит в основе и иудаизма, и христианства, и ислама.

Семитские культуры объединяет также линейный взгляд на историю, иными словами, семиты воспринимают исторический процесс в виде линии. История берет начало с тех пор, как Бог создал землю. Со временем история закончится, и произойдет это в день Страшного суда, когда Бог будет судить живых и мертвых.

Три главнейшие западные религии отличает сходный взгляд на роль истории: речь идет о вмешательстве в нее Бога… дескать, история существует для того, чтобы Бог мог воплощать свою волю в отношении человечества. Как некогда Бог привел Авраама в «землю обетованную», так он на протяжении истории ведет человечество к «судному дню», когда на земле будет уничтожено все зло.

С этим упором на роли Господа в историческом процессе семиты в течение многих тысячелетий и писали свою историю. Суть Священного Писания составляют именно исторические события.

Город Иерусалим по сей день является важным религиозным центром и для евреев, и для христиан, и для мусульман, что также свидетельствует об их общих исторических корнях. Здесь расположены крупные синагоги, церкви и мечети. Вот почему столь трагично положение, при котором Иерусалим стал яблоком раздора… ведь люди тысячами убивают друг друга, потому что не могут сойтись во мнении, кому должна принадлежать власть над «вечным городом». Хорошо бы Организация Объединенных Наций в один прекрасный день сумела превратить Иерусалим в место встречи всех трех религий. (Но эту практическую часть философского курса мы лучше оставим на долю Хильдиного отца. Надеюсь, ты уже поняла, что он — ооновский наблюдатель в Ливане? Я даже могу уточнить, что он служит в миротворческих силах в чине майора. Если ты начинаешь улавливать взаимосвязь, прекрасно. Впрочем, не будем предвосхищать события.)

Яуже упоминал о том, что для индоевропейцев важнейшим из чувств было зрение. Столь же очевидно предпочтение, которое в семитской традиции отдается слуху. Неудивительно, что иудаистский символ веры начинается словами: «Слушай, Израиль!» В Ветхом Завете мы читаем о том, как народ «слушал» Господа, а еврейские пророки нередко начинали свои откровения с формулы: «Так говорил Яхве (Господь Бог)». В христианстве тоже делается акцент на «слушании» слова Божьего. Главное, что и в иудаистском, и в христианском, и в мусульманском богослужениях ведущая роль принадлежит декламации, то есть выразительному чтению.

Ярассказывал, что индоевропейцы всегда создавали живописные или скульптурные образы богов. Для семитов не менее характерен запрет на изображение Бога и святых. Упоминания о том, что людям не следует изготавливать кумиров, есть в Ветхом Завете, и это правило до сегодняшнего дня остается в силе и для ислама, и для иудаизма. В исламе даже наблюдается отрицательное отношение к фотографии и изобразительным искусствам. Считается, что человек не должен соперничать с Богом в деле «творения».

«Да ведь в христианских храмах полно изображений и Господа Бога, и Христа», —

видимо, думаешь ты. Совершенно верно, София, но этим, в частности, и подтверждается влияние на христианство греко-римского мира. (В православной церкви — в Греции или в России — до сих пор действует запрет на «резные изображения», то есть на распятия и скульптуры, отражающие эпизоды из библейской истории.)

В отличие от основных восточных религий три западных учения подчеркивают пропасть, лежащую между Богом и его созданиями. Цель этих религий — избавление не от переселения душ, а от вины и греха. Кроме того, их будни пронизаны скорее молитвами, проповедями и чтением Писания, чем медитацией и углублением в себя.

ИЗРАИЛЬ

Я не собираюсь что-либо противопоставлять твоему христианству, дорогая София, и тем не менее хочу вкратце остановиться на иудейских основах христианства.

Все началось с того, что Бог создал землю. Как Он ее создавал, ты можешь прочитать на самых первых страницах Библии. Но потом люди восстали против Бога, и наказанием за это стало не только изгнание Адама и Евы из Эдемского сада, но и появление на земле смерти.

Неповиновение человека Господу красной нитью проходит через всю Библию. Перелистав Первую книгу Моисееву («Бытие»), мы прочтем о всемирном потопе и Ноевом ковчеге. Далее мы узнаем о завете, который Бог заключил с Авраамом и его родом. Этот завет — или договор — состоял в том, что Авраам и его род обязались соблюдать Божьи заповеди, а Господь со своей стороны обещал охранять Авраамово потомство. Впоследствии завет был обновлен Моисеем, когда тот получил на горе Синае скрижали с законом (Моисеевым законом). Это случилось около 1200 года до н. э. Прежде израильтяне долгое время были рабами в Египте, но с помощью Господа Моисей привел их обратно в Израиль.

В IX веке до Рождества Христова (задолго до появления греческой философии) в Израиле было три великих царя. Первого из них звали Саулом, второго — Давидом, а третьего — Соломоном. Израильский народ был к тому времени объединен в одно царство и переживал, особенно при царе Давиде, период политического, военного и культурного расцвета.

При вступлении на престол цари проходили помазание, отчего они становились Мессиями, то есть «помазанниками». В религиозном контексте царей воспринимали как посредников между народом и Господом, так что их нередко называли «сынами Божиими», а страну — «царством Божиим».

Вскоре, однако, Израиль был предан и разделился на северное царство (Израильское) и южное царство (Иудейское). В 722 году северное царство было захвачено ассирийцами и утратило какое-либо политическое и религиозное значение. На юге дела обернулись немногим лучше. В 586 году южное царство завоевали вавилоняне. Иерусалимский храм был разрушен, а основная часть жителей переселена в Вавилон. Этот «вавилонский плен» продолжался до 539 года, когда народ смог вернуться в Иерусалим и заново построить огромный храм. Однако до начала нашего летосчисления евреи неизменно находились под чужеземным владычеством.

Евреи спрашивали себя, почему царство Давида распалось, а на его народ сыпалось несчастье за несчастьем. Господь ведь обещал простереть над Израилем свою руку и защитить его. Впрочем, народ обещал выполнять Божии заповеди. Постепенно люди стали понимать, что Бог покарал Израиль за неповиновение.

Около 750 года до н. э. объявились пророки, отстаивавшие идею наказания, которому Господь подверг израильский народ за несоблюдение Божиих заповедей. Со временем Бог устроит суд над Израилем, утверждали они. Такие пророчества мы

называем «пророчествами о светопреставлении».

Вскоре другие пророки стали распространять мысль о том, что Бог намерен спасти часть людей и пришлет «князя мира» из рода Давидова, который восстановит прежнее царство Давида, так что израильский народ ожидает счастливое будущее.

«Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет», — говорил пророк Исайя. Такие пророчества мы называем «пророчествами о спасении».

Уточняю: при царе Давиде израильский народ жил счастливо. Когда дела у израильтян пошли плохо, пророки возвестили, что со временем появится новый царь из дома Давидова. Этот Мессия — «сын Божий» — «спасет» народ, вернет Израилю славу великого государства и установит «царство Божие».

ИИСУС ХРИСТОС

Надеюсь, София, ты следуешь за ходом моих рассуждений, ключевую роль в которых играют слова «Мессия», «сын Божий», «спасение» и «царство Божие». С самого начала все они воспринимались в политическом контексте. Во времена Христа многие еще верили в пришествие нового Мессии, то есть политического, военного и религиозного лидера, сопоставимого по масштабу с царем Давидом. В таком «спасителе» видели национального освободителя, который бы положил конец страданиям евреев под римским владычеством.

Но многие расширяли поле его деятельности. Примерно за два века до рождения Христа на передний план выдвинулись пророки, утверждавшие, что обещанный Мессия станет спасителем всего мира. Он призван был не только избавить израильтян от иноземного ига, но и спасти человечество от вины и греха… более того, от смерти. Надежда на «спасение» в этом смысле слова охватила весь эллинистический мир.

И вот появляется Иисус — далеко не единственный из тех, кто мог воплощать собою обещанного Мессию. Он также говорит о «сыне Божием», «царствии Божием», «Мессии» и «спасении», подчеркивая таким образом свою связь с древними пророчествами. Он въезжает в Иерусалим и не противится тому, что его восторженно приветствуют в качестве всеобщего спасителя. Он проводит явные параллели с церемонией «посажения на престол» древних царей, даже позволяет народу помазать себя. Он говорит, что «исполнилось время и приблизилось Царствие Божие».

Все это важно, но сейчас тебе следует обратить внимание на другое: в отличие от других мессий, Иисус твердо давал понять, что претендует не на роль военного или политического вождя. Его задача была значительно шире.

Он проповедовал для всего человечества спасение и прощение его Господом. Вот почему он мог ходить среди людей и говорить каждому встречному: «Прощаются тебе грехи твои».

Подобная раздача «индульгенций» была делом неслыханным. Более того, Иисус называл Бога «Отче» (Авва), что опять-таки было по тогдашнему времени весьма необычно в еврейской среде. Неудивительно, что вскоре книжники возроптали против него и начали готовиться к тому, чтобы отправить его на казнь.

Уточняю: во времена Иисуса многие ожидали пришествия Мессии, который бы с большой помпой (иными словами, огнем и мечом) установил «царство Бога». Выражение «Царствие Божие» красной нитью проходит и через проповеди Иисуса Христа, причем в весьма расширенном значении. Он говорил, что «Царствие Божие»

— это любовь к собратьям, забота о слабых и прощение оступившихся.

Речь, таким образом, идет о серьезном переосмыслении древнего выражения, ранее употреблявшегося в полувоенном значении. Народ ждал полководца, который бы в скором времени объявил о наступлении «царства Бога». А тут появляется Иисус в

хитоне и сандалиях и говорит, что «Царство Божие» (или «новый завет») внутри нас и это — «возлюби ближнего твоего, как самого себя». Более того, София, он велит нам возлюбить наших врагов. Если они бьют нас, нужно не платить им той же монетой, а «подставить другую щеку». И прощать — не семь раз, а «седмижды семьдесят раз».

Иисус на собственном примере показал всем, что не чурается разговоров ни с блудницами, ни с нечистыми на руку мытарями (сборщиками податей), ни с политическими врагами народа. Он идет еще дальше, говоря: и наглец, расточивший отцовское имение, и подлый мытарь, похитивший часть денег, праведны перед Господом, если только они обратятся к Богу и попросят у него прощения. Вот насколько милостив Господь.

Но Христос не остановился и на этом (держись, чтобы не упасть): он утверждал, что подобные «грешники» более праведны перед Богом и, следовательно, больше заслуживают прощения Господа, чем кичащиеся своей праведностью безупречные фарисеи и саддукеи.

Иисус утверждал, что ни один человек не в состоянии заслужить милость Господню. Мы не можем сами спасти себя (во что верили многие греки!). Выдвигая в Нагорной проповеди строгие этические требования, Христос стремится не только к показу воли Божией. Он хочет также показать, что никто не праведен перед Господом. Божье милосердие не знает границ, однако каждый из нас должен обратиться к Богу с молитвой о прощении.

Более подробное освещение вопроса о том, кем был Иисус Христос и в чем заключалось его учение, я оставляю на долю твоего учителя Закона Божия. Пускай потрудится. Надеюсь, ему удастся донести до тебя всю самобытность этого человека, который, с одной стороны, пользуется современным ему языком, а с другой — придает новое, расширительное значение старым лозунгам. Неудивительно, что он кончил свои дни на кресте. Его радикальные идеи спасения противоречили интересам и властным устремлениям столь многих, что его просто необходимо было убрать с дороги.

На примере Сократа мы уже убедились в том, как опасно бывает взывать к людскому разуму. В случае с Иисусом мы видим, как опасно требовать безоговорочной любви к ближнему и столь же безоговорочного прощения. Даже в сегодняшней действительности мы наблюдаем, что могучие державы начинают трещать по швам под напором элементарных требований мира, любви, еды для бедных и прощения для врагов государства.

Помнишь гнев Платона, когда самый праведный человек в Афинах поплатился за свои убеждения жизнью? Согласно христианскому вероучению, Иисус был единственным праведником на свете. Тем не менее его приговорили к смерти. Опять-таки согласно христианскому учению, он умер за грехи человечества, то есть стал «искупительной жертвой». Иисус был «страждущим рабом», который взял на себя грехи всех людей, дабы «примирить» нас с Господом и избавить от Его наказания.

АПОСТОЛ ПАВЕЛ

Через несколько дней после распятия и погребения Иисуса Христа начали распространяться слухи, что он восстал из гроба. Таким образом Иисус показал всем, что он более чем человек, что он и в самом деле «сын Божий».

Как известно, христианская церковь открывает пасхальное утро словами о воскресении Иисуса. Уже апостол Павел твердо говорит: «А если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера наша».

Теперь все получили надежду на то, что «будут воздвигнуты во плоти». Ведь Иисуса распяли ради нашего спасения. Причем обрати внимание, дорогая София, что у евреев речь идет не о «бессмертии души» (или каком-либо виде «переселения душ»).