- •Философия
- •III. Учение о познании 139
- •IV. Проблема человека в философии 190
- •V. Учение о ценностях 233
- •VI. Социальная философия 288
- •VII. Философия истории 363
- •VIII. Философские проблемы культуры 429
- •IX. Философия и методология науки 488
- •X. Будущее человечества и глобальные проблемы современности 559
- •Предисловие
- •I. Предмет философии Вводные замечания к разделу
- •1.1. Р. Декарт: Философия как путь к очевидному
- •Вопросы
- •1.2.Ф. Ницше: Философия будущего будет действием
- •Вопросы
- •1.3. Л. Витгенштейн: Философия - это логическое прояснение мыслей
- •Вопросы
- •1.4. К. Ясперс: Философия как способ осуществить себя
- •Вопросы
- •1.5. Ж. Делез и ф. Гваттари: Философия как концепт*
- •Вопросы
- •II. Учение о бытии Вводныезамечанияк разделу
- •2.1. Парменид, Платон, г. Гегель: Бытие и небытие
- •Вопросы
- •2.2. Фалес, Анаксимен, Демокрит, р. Декарт и д. Локк: Материя как «материал» и как «субстанция»
- •Вопросы
- •2.3. В. Гейзенберг: Материя как система законов*
- •Вопросы
- •2.4. Платон: Идеальное как объективная идея
- •Вопросы
- •2.5. Г. Фреге: Идеальное как вневременной смысл*
- •Вопросы
- •2.6. Августин, и. Ньютон, г. Лейбниц, э. Мах: Время как философская категория
- •Вопросы
- •2.7. Г. Лейбниц, д. Юм, р. Карнап: Развитие представлений о детерминизме и закономерности явлений
- •Вопросы
- •III. Учение о познании Вводные замечания к разделу
- •3.1. Скептицизм Пиррона как отрицание достоверности и возражение Аристотеля
- •Вопросы
- •3.2. Б. Рассел и к. Поппер: Классическая теория истины - факты как эмпирические данные и возражение д. Беркли
- •Вопросы
- •3.3. Б. Рассел и в. Гейзенберг: Когерентная теория истины: истина как непротиворечивое и верифицируемое высказывание*
- •Вопросы
- •3.4. Р. Барт: Миф как подмена смысла
- •Вопросы
- •3.5. Р. Бендлер: Из лягушек – в принцы
- •Вопросы
- •IV. Проблема человека в философии Вводные замечания к разделу
- •4.1. А. Шопенгауэр: Человек как существо способное мыслить абстрактно
- •Вопросы
- •4.2. К. Маркс: Человек как комплекс общественных отношений
- •Вопросы
- •4.3. Ж.-п. Сартр: Человек как существо чьё существование предшествует сущности
- •Вопросы
- •4.4. М. Шелер: Человек это существо, которое может сказать: «Нет!»*
- •Вопросы
- •V. Учение о ценностях Вводные замечания к разделу
- •5.1. Эпикур: Наслаждение как искусство
- •Вопросы
- •5.2. Аристотель: Добродетель как рациональное предпочтение середины
- •Вопросы
- •5.3. И. Бентам: в этике следует руководствоваться исключительно принципом полезности
- •Вопросы
- •5.4. Н. Гартман: Смысл и бессмыслица в теории эгоизма
- •Вопросы
- •5.5. Н. Гартман: Неэквивалентность логики ценностей как априорных сущностей*
- •Вопросы
- •5.6. А. Шопенгауэр: Естественная воля рода как причина красоты и любви
- •Вопросы
- •5.7. Д. Фон Гильдебранд: Прекрасное как объективная сущность
- •Вопросы
- •VI. Социальная философия Вводные замечания к разделу
- •6.1. С. Франк: в общественной жизни существуют вечные и неизменные законы
- •Вопросы
- •Вопросы
- •6.2. Н. Бердяев: Социальность как органическое единство личностного принципа и принципа сотрудничества
- •Вопросы
- •6.3. Д. Ролз: Справедливость и честность как расчет*
- •Вопросы
- •Вопросы
- •6.4. А. Шютц: Смысловая структура действительности изменяющегося мира*
- •Вопросы
- •6.5. Г. Беккер: Любое человеческое поведение в современном обществе есть максимизация функции полезности
- •Вопросы
- •6.6. П. Бурдье: Практический смысл символического капитала в архаичном обществе
- •Вопросы
- •VII. Философия истории Вводные замечания к разделу
- •7.1. Ш. Монтескье: Естественно-географическая детерминанта духа законов и уточнение г. Гегеля
- •Вопросы
- •7.2. Г. Гегель: Последняя цель всемирной истории – это свобода всех
- •Вопросы
- •7.3. К. Ясперс: История еще не закончена
- •Вопросы
- •7.4. А. Тойнби: Концепция «единства истории» является ложной
- •Вопросы
- •7.5. К. Маркс: Социальная революция есть закономерное следствие противоречия между трудом и капиталом
- •Вопросы
- •7.6. Ю. Хабермас: Почему марксизм в настоящее время неактуален
- •Вопросы
- •7.7. М. Шелер: Религия, метафизика и наука как неисторические формы духа*
- •Вопросы
- •VIII. Философские проблемы культуры Вводные замечания к разделу
- •8.1. Э. Тайлор, л. Уайт, б. Малиновский: Предмет культурологических исследований
- •Вопросы
- •Вопросы
- •Вопросы
- •8.2. Г. Гегель: Идеационные факторы как причины различия культур
- •Вопросы
- •8.3. Д. Норт: Институты как причины различия культур
- •Вопросы
- •8.4. Ж.-ф. Лиотар: Знание как нарратив*
- •Вопросы
- •8.5. Ж.-ф. Лиотар: Научное знание как языковая игра экспертов*
- •Вопросы
- •8.6. Ж. Бодрийяр: Всемирное производство отбросов как обратная сторона эффективности в условиях тотального дефицита
- •Вопросы
- •IX. Философия и методология науки Вводные замечания к разделу
- •9.1. М. Жуков: Корчеватель: алгоритм типичной унификации точек доступа и избыточности
- •Вопросы
- •9.2. Допрос с признанием известных ведьм в Челмсфорде
- •Вопросы
- •9.3. А. Райнах: Априорные основания гражданского права*
- •Вопросы
- •9.4. М. Фридмен: Методология позитивной экономической науки*
- •Вопросы
- •9.5. Г. Саймон: Рациональность в экономической теории и вне её*
- •1. Рациональность в экономической теории и вне её
- •1.1. Понятие рациональности в экономической теории
- •1.2. Рациональность в других социальных науках: функциональный анализ
- •1.3. Функциональный анализ в экономической теории
- •1.4. Резюме
- •Вопросы
- •9.6. Г. Саймон: На пути к качественному анализу*
- •2. О применении принципа рациональности
- •2.1. На пути к качественному анализу
- •2.2. Рациональность процедуры
- •Вопросы
- •9.7. Г. Саймон: Интеллект как ограниченный ресурс*
- •3. Интеллект как ограниченный ресурс
- •3.1. Поиск и группы
- •3.2. Процедуры рационального поиска
- •3.3. Внимание как ограниченный ресурс
- •4. Заключение
- •Вопросы
- •X. Будущее человечества и глобальные проблемы современности Вводные замечания к разделу
- •10.1. М. Хайдеггер: Техника как судьба бытия*
- •Вопросы
- •10.2. Э. Тоффлер: Цивилизация третей волны
- •Вопросы
- •10.3. М. Маклюэн: The medium is the message
- •Вопросы
- •10.4. Ф. Фукуяма: Просчеты на пути к глобализации
- •Вопросы
- •Итоговые контрольные вопросы ко всем заданиям
Вопросы
По мнению А. Шопенгауэра, «влюбленность, какой бы эфирный вид она себе ни придавала, имеет свои корни исключительно в половом инстинкте». Согласно ли Вы с этим утверждением?
Какие, по мнению Шопенгауэра, женщины и мужчины являются привлекательными для лиц другого пола и почему?
Почему, по мнению Шопенгауэра, любовь – это обман сознания (иллюзия)?
Философу В. Соловьеву не понравился брутальный биологизм рассуждений А. Шопенгауэра о любви и он в качестве протеста даже написал цикл статей под общим названием «Смысл любви». Если Вы, и как Соловьев, не согласны с Шопенгауэром, сформулируйте и выскажите Ваше возражения. Можно сделать это самостоятельно или (для подкрепления аргументов) предварительно прочитав работу В. Соловьева.
Хотя мы и живем в обществе, где все формально-юридически равны, но в отношении норм морали это не так. Если мужчина проявляет признаки любвеобильности, то это обществом в целом не очень осуждается. Если же женщина ведет себя точно также, то общество в отношении нее настроено значительно критичнее. Почему так?
5.7. Д. Фон Гильдебранд: Прекрасное как объективная сущность
Прочитайте следующий текст и ответьте на прилагаемые к нему вопросы.
А. Шопенгауэр попытался связать красоту с волей рода, объяснив первую при помощи последней. Такой вариант эстетики имеет ярко выраженный натуралистический характер (последнее утверждение приводится только в связи с «Метафизикой половой любви», а не всей эстетической доктриной Шопенгауэра). Немецкий философ ДИТРИХ ФОН ГИЛЬДЕБРАНД (1889 – 1977) идет противоположным путём, стараясь показать, что эстетическое самоценно и объективно; что это такое «нечто», которое, с одной стороны, дано в опыте, но, с другой, – всё же не сводится лишь к одним ощущениям субъекта. Вот как он пишет об этом в своей работе «Эстетика».
Объективность прекрасного
«…Если мы без предрассудков взглянем на то, что имеем в виду, когда говорим о предмете, что он прекрасен, будь то о мелодии, о дереве или о человеческом лице, то мы ясно увидим, что прекрасное является свойством этих предметов, значимо их характеризующим. Мы также однозначно понимаем: обозначаемое нами предикатом «прекрасное» не является нейтральным свойством, в отличие от того случая, когда мы говорим, что какая-то мелодия продолжительна, какое-то лицо круглое, а здание высокое, но, говоря это, мы тем самым подразумеваем определенную ценность этих объектов.
…Сначала предположим, что кто-то делает нам комплимент. Возможно, мы замечаем, что не совсем его заслуживаем, но все же он приятен нам, он нам нравится. Он для нас вовсе не нейтрален и не безразличен, как если бы кто-нибудь говорил нам, что его фамилия начинается на букву Т. Возможно, перед этим комплиментом нам говорилось многое другое, нейтрального и безразличного характера. Но теперь этот комплимент выходит на передний план по сравнению со всеми другими утверждениями. Он представляется нам приятным, наделенным признаками bonum – благого, словом, как нечто значимое.
Предположим далее, что мы стали свидетелями великодушного поступка – кто-то простил тяжелую несправедливость. Здесь нам тоже бросается в глаза отличие от нейтральных действий, например, от того, как человек одевается, или от прикуривания сигареты. Акт великодушного прощения светится в поступке как нечто благородное и ценное; он несет в себе признак полноты значимости. Мы знаем не только, что это поступок свершается, но и то, что оттого, что он свершается, становится лучше, и что этот человек действует так, а не иначе. Мы осознаем, что этот акт является значимым, он есть нечто, что должно быть.
Если мы сравним два этих типа значимого, то сразу обнаружим существенное различие между ними. Первый – комплимент – значим только субъективно, другой – акт прощения, – напротив, значим в себе. Нам совершенно ясно, что комплимент имеет характер значимого лишь постольку, поскольку доставляет нам радость. Его значимость живет исключительно за счет отношения к удовольствию; как только он отторгается от этого отношения, он погружается обратно в анонимность нейтрального и безразличного.
В противоположность этому, великодушный акт прощения оказывается чем-то значимым в себе. Мы ясно осознаем, что его значимость никоим образом не зависит от оказываемого им на нас воздействия. Его особая значимость не подпитывается каким-либо отношением к нашему наслаждению или нашему удовольствию. Он предстает перед нами как нечто сущностно и автономно значимое, нечто никоим образом не зависящее от нашей реакции.
Прекрасное есть объективная ценность
Уже язык отчетливо выражает, что прекрасное есть ценность, а не только нечто приятное для меня. Это «для меня», органично присоединяющееся к чему-то просто приятному, имело бы совершенно иной смысл, если бы его прилагали к предикату «прекрасное». Обычно говорят: «этот цвет прекрасен», «эта мелодия прекрасна», а не «прекрасна для меня». Если это и говорится в виде исключения, то «для» имеет не тот смысл, что значимость определенных цвета или мелодии проистекает из удовольствия, каким сопровождается их воздействие на меня, но подразумевается: «По-моему, они прекрасны». Этим «для» выражается отношение к моему суждению, констатирующему наличие прекрасного. «Пусть другие не находят их прекрасными, зато я нахожу». Значимость, выраженная в термине «прекрасное», никоим образом не выражается через это «для меня», в отличие от случая, когда я заявляю, что нечто приносит мне удовольствие. Если кто-нибудь говорит: «Для меня очень выгодно, что этот человек ушел в отставку с председательского поста» – то он, бесспорно, подразумевает разновидность значимости, конституирующуюся его интересом. Это удовлетворяет его. Но тем самым ничего не говорится о том, значимо ли это событие само по себе, выделяется ли оно благодаря собственному содержанию из индифферентности, имеет ли оно ценность, а если да, то какую. Несомненно, когда при виде какого-нибудь ландшафта мы восклицаем «Как прекрасно!», то мы имеем в виду, в первую очередь, свойство ландшафта, а не его воздействие на нас. Употребляя же предикат «прекрасно», мы, прежде всего, указываем на некоторую ценность, на значимое в себе.
К сожалению, широко распространен предрассудок, будто все ценности являются не свойствами объекта, а только чувствами или воздействиями, вызываемыми предметом в нас. Утверждают, будто мы не можем постигать, наблюдать, устанавливать те ценности, что мы приписываем объекту, подобно тому, как делаем это в отношении нейтральных свойств. Это роковое заблуждение субъективации ценностей, как и многие другие заблуждения, приобрело многочисленных последователей благодаря тому философу, в отношении которого диспропорция между значением, свойственным ему как философу, и влиянием, которое он оказал на историю философии, больше, чем у любого другого философа: а именно, благодаря Давиду Юму.
Теория Юма: Прекрасное – это воздействие на нашу душу
В Исследовании о принципах морали Юм говорит, что Евклид исчерпывающе перечислил все свойства круга, но ни в одной теореме ничего не сказал о прекрасном. Основание этому очевидно. Прекрасное не свойство круга, ... но лишь воздействие, оказываемое этим кругом на нашу душу. Мы не можем обнаружить прекрасное ни с помощью наших органов чувств, ни в ходе математического размышления.
Это утверждение Юма трояким образом характеризует его легкомысленную поверхностность. Во-первых, отнюдь не очевидно, что основание, на котором Евклид при перечислении всех геометрических свойств круга не упомянул его красоты, заключается в том, что прекрасное подлинным свойством круга не является. Ведь для объяснения этого совершенно достаточно того факта, что прекрасное не является темой геометрического анализа. Это один из многочисленных случаев, когда Юм принимает за очевидное нечто никоим образом очевидным не являющееся. Во-вторых, из факта, что прекрасное в высшей степени отличается от нейтральных качеств, а именно является ценностью, никоим образом не следует, что оно не может быть объективно присущим предмету. В-третьих, на основании ложной альтернативы Юм произвольно исключает возможность объективности ценностей: все, что присуще предмету как действительное свойство, якобы должно либо быть чувственно данным, либо выводиться из рациональных оснований. Это чистое petitio principii (ошибочное заключение, в котором то, что следует доказать, используется как предпосылка). Это ничего не доказывающее и тем более не очевидное утверждение. И к тому же, оно противоречиво уже само по себе, ведь оно не опирается ни на чувственный опыт, ни на аналитическое суждение. Оно противоречит, таким образом, знаменитой пропозиции самого Юма (Гильдебранд имеет в виду следующее высказывание Д. Юма: «Возьмем в руки какую-нибудь книгу ... и спросим: содержит ли оно какое-нибудь абстрактное рассуждение о количестве или числе! Нет. Содержит ли она какое-нибудь основанное на опыте рассуждение о фактах и существовании? Нет. Так бросьте ее в огонь, ибо в ней не может быть ничего, кроме софистики и заблуждений! // Юм Д. Соч. в 2 т. Том 2. М., 1965. С. 169.), которая сама не попадает ни в одну из двух этих категорий, но представляет собой философское утверждение совершенно иного характера. Следовательно, в соответствии с собственным вердиктом Юма, книгу Исследование о человеческом познании следовало бы предать огню.
Широко распространенный тезис, будто мы не можем ни постигать ценности, ни познавать их, будто они суть, скорее, «чувства», переживаемые нами в связи с воспринятым, является, таким образом, совершенно необоснованным, недоказуемым, а тем более – не очевидным.
Различные виды восприятия, соответствующие разнообразию предметов
Перед тем, как подробнее заняться отдельными типичными формами этой субъективации ценностей вообще и эстетических ценностей в частности, мы хотели бы вкратце остановиться на различении ценностей и фактов. Если, говоря об этом, стремятся указать на различие между нейтральными фактами и таинственной значимостью, которой могут обладать объекты – а именно, значимостью в себе, ценностью – то на это нечего возразить. Само собой разумеется, существует огромное различие между констатацией того, что нечто всего лишь существует, и констатацией, что нечто имеет ценность. Очевидно, если я говорю «там звучит музыка», то это нечто совершенно иное по сравнению с тем, если я говорю «там звучит красивая музыка» или «там звучит скверная музыка».
Если говорится о ценности какой-либо вещи, будь то в обобщенном виде, например, «справедливость является нравственно благой», или в отношении конкретного случая – «манеры этого человека благородны», то, очевидно, утверждается нечто имеющее совершенно иную направленность по сравнению с констатацией нейтрального факта, например «эта комната имеет пять метров в длину». Констатация ценности есть совершенно новое измерение, совершенно новая тема. Но это различие никоим образом не означает, что я перестаю признавать факт. Если я постигаю нравственную ценность акта прощения или ценность достоинства человека как духовной личности, то имеет место познание, аналогичное тому, когда я узнаю, что некоторое дерево зеленое или некоторый силлогизм (вывод) ложен. Конечно, характер познания здесь совершенно другой, тип восприятия, когда я постигаю ценности, отличается от того, в котором я вижу цвета, узнаю голос или понимаю, что 7 + 5 = 12. Но отличие характера познания ценностей от познания нейтральных фактов не означает, что восприятие ценностей не является подлинным познанием.
Существует значительные различия в характере непосредственного познания – восприятия в широком смысле слова, – всякий раз зависящие от типа познаваемого предмета. Один орган нам нужен, чтобы схватывать цвета, другой – чтобы улавливать звуки; первые мы только видим, вторые – только слышим. Познание физических предметов имеет совершенно иной характер, чем познание личностей. Для восприятия мелодии требуется намного больше, чем для того, чтобы услышать звуки. Совершенно немузыкальные люди не узнают мелодий, хотя они не глухи.
…То, что постижение ценности отличается от постижения нейтрального факта, никоим образом не дает нам право утверждать, что в первом случае вообще отсутствует постижение в смысле восприятия в широком смысле, что здесь нет никакого ясного, выраженного «сознания чего-либо».
Если мы слышим, что кто-то изменил жене, то нам непосредственно дана негативная нравственная ценность этого поступка. Правда, мы усматриваем это не непосредственно из поступка – только через сообщение, – но негативная нравственная ценность, которая однозначно присуща этому поступку, тем не менее, дана нам непосредственно. Для нас же, прежде всего, важно то, что ценность или негативная ценность даны нам как недвусмысленно присущие самому объекту и что при постижении ценности присутствует отчетливое «сознание чего-то», а также то, что данность негативной нравственной ценности не является опосредованной, в противоположность ее носителю, супружеской измене.
…То, что постижение ценности отличается от постижения нейтрального факта, никоим образом не дает нам право утверждать, что в первом случае вообще отсутствует постижение в смысле восприятия в широком смысле, что здесь нет никакого ясного, выраженного «сознания чего-либо».
фон Гильдебранд Д. Эстетика //
Антология реалистической феноменологии. Указ. соч. С. 439–446