Роже Кайуа Человек и сакральное

сквозь него. В самых разных краях первобытный век описывают с не­ обыкновенным единодушием. Это идеальное место превращений и чудес. Еще ничто не стабилизировалось, не издано никаких правил, не зафиксировано никаких форм. Ставшее с тех пор невозможным было тогда осуществимым. Вещи перемещались сами собой, лодки летали по воздуху, люди превращались в животных и наоборот. Вместо того чтобы стареть и умирать, они лишь меняли кожу; Вселенная была пла­ стичной, текучей и неисчерпаемой. Урожай вырастал сам собой, а на разделанных тушах животных тут же начинало нарастать новое мясо.

СОТВОРЕНИЕ КОСМОСА

В конце концов прародители придали миру тот облик, который с тех пор уже больше не менялся, предписали ему законы, которые оста­ ются в силе и поныне. Они создали людей, вырастив их из земли или же преобразив существ смешанной природы, полулюдей-полузве- рей, которые существовали прежде. Одновременно они сотворили или сформировали различные виды животных и растений. Прида­ вая форму одному индивиду, они изменяли по его подобию и все его будущее потомство, которому уже без дополнительного вмешатель­ ства шло на пользу изменение своего архетипа. Они также утверди­ ли на своих местах море, сушу, острова, горы. Они разделили людей на племена и для каждого из них установили особый жизненный уклад, церемонии, детали этих церемоний, обряды, обычаи, законы.

Но поскольку каждую вещь и каждое живое существо они за­ ключали в известные пределы, в их отныне естественные пределы, то тем самым эти вещи и живые существа лишались всех своих ма­ гических способностей, позволявших им мгновенно реализовывать свои желания и моментально беспрепятственно превращаться во что угодно иное. В самом деле, порядок несовместим с одновремен­ ным существованием всех возможностей, с отсутствием всяких пра­ вил; и вот в мире возникли непреодолимые ограничения, заключив каждый вид в рамки его бытия и не давая за них выйти. Все застыло в неподвижности, и были учреждены запреты, дабы новая организа­ ция, новый законный порядок никем не нарушались.

Наконец, в мир вошла смерть — из-за непослушания первого человека, а еще чаще первой женщины, из-за ошибки божьего вест­ ника, из-за глупости Прародителя-«Путаника»1, который сплошь и рядом пытается неловко подражать жестам Творца и своим глупым упрямством приводит к последствиям одновременно комическим и катастрофическим. Как бы то ни было, космос вышел из хаоса — а внутри него смерть, словно червь внутри плода. Эра первобытного беспорядка завершилась, началась естественная история, устано­

1Уанглосаксонских этнографов — «трикстера» (см. ниже дополнение II).

224

IV Трансгрессивное сакральное: теория праздника

вился нормальный режим причинности. На смену буйной творчес­ кой деятельности пришла бдительность, необходимая для поддер­ жания сотворенного мира в должном порядке.

ХАОС И ЗОЛОТОЙ ВЕК

Понятно, что мифическое время предстает в фундаментально двой­ ственном облике: в самом деле, у него два противоположных аспек­ та — Хаос и Золотой век. Насколько отталкивает в нем недостаток порядка и стабильности, настолько же привлекает отсутствие пре­ град. Человек с ностальгией оглядывается на мир, где достаточно было протянуть руку, чтобы нарвать сладких и вечно зрелых плодов, где урожай сам послушно складывался в житницы без пахоты, сева и жатвы, где не было суровой необходимости труда, где желания осу­ ществлялись едва возникнув, не искажаясь, не сокращаясь и не уничтожаясь какой-либо материальной невозможностью или же социальным запретом.

Золотой век, детская пора мира и человека, соответствует представлению о земном рае, где поначалу все давалось даром, а по исходе из пего пришлось в поте лица своего зарабатывать хлеб. То было царство Сатурна или Кроноса, без войн и без торговли, без рабства и часп юй собственности. Однако этот мир света, безмятеж­ ных радостей, легкой и счастливой жизни был в то же время миром мрака и ужаса. Век Сатурна — это век человеческих жертвоприно­ шений, а Кронос пожирал собственных детей. Даже самопроизволь­ ное плодородие земли имело свои отрицательные стороны. Перво­ бытный век предстает и как эра буйных и беспорядочных творений, чудовищных и непомерных исчадий.

Эти два антагонистических представления иногда неразли­ чимо смешиваются, иногда разделяются в силу тяги человеческого ума к связной последовательности, и тогда мифология различает, противопоставляет Хаос и Золотой век, располагает их один за дру­ гим. Они предстают как две стороны одной и той же воображаемой реальности — неупорядоченного мира, из которого вышел мир упо­ рядоченный, где живут нынешние люди. Он противостоит этому последнему как мир мифа — миру истории, начинающейся с кон­ цом мифа. Он противостоит ему также как мир снов (чье имя он ча­ сто и носит) — миру яви. Наконец, он представляет собой время без­ делья, изобилия, расточительности, которые человек тщетно надеется вернуть, будучи обречен на труд, нехватку и бережливость.

Одновременно этот мир более или менее бессознательно изо­ бражает собой, по-видимому, и детство. Чтобы установить это, необя­ зательно ссылаться на то сердечное сожаление, благодаря которому память взрослого склонна предельно приукрашивать воспоминания о юных годах, — ему вдруг кажется, будто они прошли сплошь в играх

225