геополитика. мухаев

второго рядов заняли к середине 1980-х годов ведущие позиции в мировом экспорте массовой одежды и обуви, захватили на японском, североамериканских и европейских рынках свои участки для сбыта бытовой техники (магнитофонов, цветных тевизоров, микроволновых печей). А Южная Корея и остров Тайвань смогли к этому времени реализовать процесс производства интегральных кроссхем для персональных компьютеров и выпестовать собственную электронную промышленность со всемирно известными теперь марками «Самсунг» и «Формоза».

Тайвань и Южная Корея как форпосты в холодной войне с коммунистическими режимами получили со стороны США статус наибольшего благоприятствования. Но экономический прогресс в них шел разными путями.

Тайваньская промышленность развивалась как мозаика малых предприятий, производящих один-два вида продукции. Напротив, все большую долю растущей экономики Южной Кореи охватывали финансово-промышленные объединения кланового типа — че- боли. Их было всего пять в 50-х годах, но в 90-х стало около 100, причем пять крупнейших чеболей обеспечивали 53% ВВП, а «клуб 30» крупнейших — 80%. С 1961 по 1996 г. подушевой ВВП Южной Кореи увеличился в 129 раз, а объем экспорта — в 2358 раз!

Город-государство Сингапур и «сдвоенный» порт Гонконг, занимающие выгодное географическое положение на океанских перекрестках, стали крупнейшими в Азии портово-промышленными комплексами и финансовыми центрами. Сингапур, где количество туристов за год превосходит численность местных жителей, и Гонконг, где у населения больше всего престижнейших автомобилей марки «роллс-ройс», превратились в главные азиатские зоны офшорного бизнеса, полностью свободного от уплаты налогов какомулибо государству.

В 1980-х годах новоиндустриальная Восточная Азия завоевывала позиции на мировом рынке, в то время как Латинская Америка и Восточная Европа утрачивали их. Но в 1997—1998 гг. именно эти три региона — и только они — оказались накрыты волной последнего великого экономического кризиса XX в. Этот кризис заставил страны, разбросанные после конца третьего и второго миров по разным категориям в экономических классификациях, прочувствовать нечто общее в своей прошлой, настоящей и, по-видимому, будущей судьбе. Называется это «нечто» периферийным капитализмом.

Понятие «периферийный капитализм» впервые выдвинула в 1948 г. группа экспертов Экономической комиссии ООН в отношении Латинской Америки. Сами латиноамериканцы (аргентинец Р. Пребиш,

бразилец С. Фуртаду и др.) отмечали двойственную динамику своих стран, обусловленную периферийным положением в международном разделении труда и зависимостью от развитого капиталистиче- ского центра. Импульсы центра, расходясь к периферии, рассекают ее экономическую структуру на два сектора — отсталый, традиционный и современный, капиталистический, интегрированный в мировое хозяйство для обслуживания воспроизводственного процесса именно стран центра. Сила центра позволяет ему навязать периферии роль аграрно-сырьевого придатка. Мировая торговля становится механизмом обогащения центра за счет периферии при содействии туземных элит, подражающих моделям потребления центра.

Как уже отмечалось, в 1970-х С. Амин, А.Г. Франк и И. Валлерстайн составили школу мир-системного анализа, развивающую традицию системного исследования капиталистической цивилизации, заложенную Ф. Броделем. Мир-экономики функционируют во «времени большой длительности». Высший их тип представляет капиталистическая мир-экономика Запада, стянувшая к себе всемирные товарные цепочки. Валлерстайн в отличие от своего учителя Броделя считает западную мир-экономику единственной в истории, а предшествовавшие и сосуществовавшие с ней другие крупные целостности — «мир-империями». Но он согласен с Броделем в том, что эта мир-экономика — Валлерстайн называет ее также современной, или капиталистической, мир-системой — обязательно предполагает иерархии: рынков (от сельского базара до мировой биржи), классов (в том числе разнослойности предпринимательства), регионов (центральный и периферийные).

ɉɪɨɛɥɟɦɚ «ɋɟɜɟɪɚ» ɢ «ɘɝɚ» ɜ ɤɨɧɬɟɤɫɬɟ ɝɥɨɛɚɥɢɡɚɰɢɢ

Для экономической периферии (т.е.развивающихся стран) глобализация стала новым вызовом: к их прежним проблемам она добавила новые — кабальную зависимость от мировых сырьевых рынков, сложности с доступом к передовым технологиям, неудержимый рост внешнего долга и т.д. Из более чем двух сотен государств мира почти 150 не производят промышленную продукцию, способную продаваться на международном рынке. Усиливается отставание этих государств в научной и технологической сфере страны. Сегодня 30 стран «золотого миллиарда», где проживает 15% населения Земли, производят 60% товаров и услуг и потребляют 80% ресурсов.

Сегодня в развивающихся странах проживает 80% населения Земли, однако там производится всего лишь 40% общего ВВП. Треть

По мере развития стран третьего мира центр их экономических отношений с Западом сместился от простого товарообмена к вывозу капитала. Западным ТНК было выгодно размещать свои производства в развивающихся странах, где и сырье, и рабочая сила гораздо дешевле. Правда, капиталовложения в экономику развивающихся стран в настоящее время составляют лишь 22% всех мировых инвестиций. К тому же западные компании предпочитают вкладывать деньги в те отрасли, которые наиболее быстро приносят доход, — в добычу сырья, строительство, сферу обслуживания. В результате экономика государств, где иностранные корпорации господствуют на внутреннем рынке, приобретает уродливый, перекошенный характер. Власти некоторых развивающихся стран искусственно направляют инвестиции в нужные отрасли: например, предоставляют работающим в этих отраслях компаниям налоговые льготы.

Сотрудничество развитых и развивающихся стран осуществляется также в рамках международных организаций, в том числе подразделений ООН. Самым влиятельным считается Экономический и социальный совет (ЭКОСОС) ïðè ÎÎÍ. Он занимается исследованиями мировой экономики и подготовкой планов ее модернизации. Именно по его инициативе Генеральная Ассамблея ООН в 1974 г. призвала к установлению нового экономического порядка, который обеспечил бы более быстрое развитие стран третьего мира.

При ООН действуют также комиссии и программы экономического содействия по отдельным континентам и регионам. Кроме того, помощь развивающимся странам предоставляется по линии ÌÂÔ

èÌÁÐÐ. Правда, порой рекомендации этих органов неэффективны

èлишь ухудшают положение в тех или иных государствах, ставя их в долговую зависимость.

Несмотря на значительные размеры международной финансовой помощи, пропасть между богатыми и бедными странами продолжает расти. Если 100 лет назад средний доход на душу населения в развитых странах был в три раза выше, чем в развивающихся, то в 1950-х годах соотношение составляло уже 1: 20, а сейчас — 1 : 85. Это связано со стремительным техническим прогрессом передовых стран, от них катастрофически отстает большинство государств Азии, Африки и Океании. Преодолеть отставание помогут не отдельные финансовые вливания, а система мер, сочетающих ускоренное экономическое развитие с контролем над рождаемостью и внедрением демократических и рыночных институтов. Такие меры способны остановить неконтролируемую миграцию из бедных стран в богатые и снизить опасный перепад демографического напряжения, который наблюдается сегодня па планете.

Ɏɢɧɚɧɫɵ ɪɟɚɥɶɧɵɟ ɢ ɜɢɪɬɭɚɥɶɧɵɟ

Роль финансовых потоков в мировой экономике часто сравнивают с ролью кровеносной системы в организме. Крупные банки выполняют множество операций, из которых главными являются предоставление кредитов, операции с золотом, валютой и ценными бумагами. Большинство банков сосредоточено в развитых странах: из 50 банковгигантов 22 находятся в Японии, 8 — в Германии, по 4 — во Франции, Великобритании, США и Швейцарии. Авторитет банка определяется не только величиной его активов или числом служащих, но и надежностью. А это означает, что банки должны проявлять устойчивость во время кризисов, выплачивать вкладчикам условленный процент и не иметь дела с «грязными» мафиозными деньгами (последнее правило часто нарушается). Значительную часть доходов банки получают не от кредитования производства, а от спекулятивных биржевых игр с акциями, облигациями и другим ценными бумагами. Непрерывный рост богатства и влияния крупнейших банков позволяет говорить об образовании мировой финансовой олигархии, пытающейся в своих интересах влиять на экономические процессы.

С середины 1980-х годов в мире возобновился устойчивый экономический рост. При этом громадные средства вкладывались не в реальное производство, а в перепродажу акций и других ценных бумаг, масса которых сильно выросла. В итоге разразился очередной кризис. Прежде всего он распространился на Россию и «новые индустриальные страны» Юго-Восточной Азии и привел к глубокому расстройству их финансовых систем. Кризис 1997—1998 гг. удалось преодолеть благодаря помощи международных финансовых организаций и сохранению в остальном мире стабильного экономического роста. Уже через два года последствия кризиса были в основном ликвидированы, но он заставил многих задуматься о неблагоприятных тенденциях в современной экономике. Стало ясно, что роль банков и других финансовых учреждений чересчур велика, что так и не создан надежный механизм предотвращения кризисов, что полное невмешательство государства в экономику столь же губительно, как и полный контроль. Все более частые кризисы обнажают и другую проблему: несовершенство мировой финансовой системы, основанной на американском долларе как единице обмена. Финансовая система, обычно называемая Бреттон-Вудской, потеряла смысл еще в 1974 г., когда доллар перестал обепечиваться золотом.

Однако и по сей день в разных странах обращается громадное количество наличных долларов, что укрепляет экономику США и не идет на пользу экономике этих стран. В таких условиях кризис

американской валюты автоматически ведет к мировому финансовому кризису. Для избавления от подобной опасности в ряде регионов предпринимаются попытки заменить доллар другой валютой. В 2002 г. в странах Западной Европы введен евро, который за короткий срок значительно укрепил свои позиции.

Другой способ избежать неудобств, связанных с колебанием курсов валют, — заменить реальные деньги виртуальными. Этот процесс идет в развитых странах. На Западе уже давно используются пластиковые карты, позволяющие совершать покупки без наличных денег. Сегодня такие карты есть у 90% жителей США и 75% европейцев (в России у 10—15% населения). С появлением Интернета безналичная торговля виртуализовалась: покупатели могут заказывать в интернет-магазинах любые товары и услуги, оплачивая их деньгами со своей кредитной карты. Сейчас теоретически возможно сосредоточить все производство и потребление «на дому»: работать на собственном компьютере, получать плату за труд виртуальными деньгами и рассчитываться ими за доставку товаров на дом.

На Западе виртуальными деньгами пользуется почти 15% населения, причем к электронным расчетам прибегают не только физи- ческие, но и юридические лица. В США уже принято решение о постепенном переводе налогов и сборов в целом в электронный формат, что позволит системе электронных платежей расти за счет сотен магазинов и торговых предприятий. Использование виртуальных денег существенно сокращает торговые расходы и снижает наценки к обоюдной выгоде продавцов и покупателей. Постепенная виртуализация финансовой сферы выведет из обращения значительную часть наличных денег и тем самым повысит обеспеченность ведущих мировых валют. Все выгоды от этого получат передовые державы Запада, в то время как население развивающихся стран попрежнему останется без денег — реальных или виртуальных.

9.4. Ⱥɧɬɢɝɥɨɛɚɥɢɡɦ

Претензии антиглобалистов к современному миру невероятно разнородны и противоречивы. Именно это и создает впечатление, что антиглобалистские движения не способны объединиться. Однако их позитивные предложения в конце концов сводятся к одному: любой ценой ограничить перемещение капитала через государственные границы (и особенно из развитых в развивающиеся страны). Действительно, заперев капитал в национальных границах или хотя бы в пределах ОЭСР (ОЭСР объединяет 30 наиболее экономически развитых стран), можно вернуть мир к старому доброму капитализму. Подобное решение лишает страны третьего мира шансов на разви-

тие. Ведь прежде всего иностранные инвестиции позволяют создать рабочие места с заработной платой выше прожиточного минимума и разорвать порочный круг: бедность — отсутствие сбережений — отсутствие инвестиций — низкая производительность труда — бедность. Значит, даже умеренно настроенные антиглобалисты помогают бюрократии и профсоюзам развитых государств в их борьбе против стран третьего мира. Цель этой борьбы — во что бы то ни стало отстоять право европейских и американских рабочих получать 10—20 долл. в час (например, в текстильной промышленности), тогда как китайские рабочие способны сделать ту же работу за 25—50 центов. Гораздо удобнее делиться с бедными странами долями процента своих доходов в виде международной помощи, чем дать им возможность на равных конкурировать за рабочие места.

Таким образом, все более четко вырисовывается серьезнейшая опасность, грозящая современному миру. Антиглобализм и международный терроризм (его религиозно-этические проявления часто имеют экономическую подоплеку) выступают как разные симптомы одной и той же болезни — резко обострившейся конкуренции за ресурсы развития. Интернациональная солидарность пролетариев — миф, по-видимому, сознательно культивируемый западными профсоюзами. Нет более жестокого соперничества, чем конкуренция между американскими и бангладешскими текстильными рабочими. И те и другие изо всех сил пытаются привлечь транснациональный капитал. Разница заключается лишь в том, что первые бьются за богатую жизнь, не желая переучиваться и получать новую, постиндустриальную, профессию, а вторые отстаивают права на пропитание для себя и своих детей. Причем рабочие в развитых странах активно используют самые нечестные методы конкуренции (например, призывают не покупать товары из развивающихся стран из-за якобы плохих экологических условий в этих государствах), а рабочих стран третьего мира защитить некому, кроме, как ни парадоксально, ВТО. Именно ВТО — единственная надежда бедных стран на доступ к рынкам и, следовательно, инвестициям богатых держав, и потому-то так не навидят ВТО антиглобалисты. Вполне правомерно говорить о современном антиглобализме как ярком проявлении «восстания масс».

Понятие «восстание масс» ввел в 1930 г. выдающийся испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет (1883—1955). Нынешние луддиты, разрушающие уже не машины, а международный экономический порядок, но по тем же мотивам, значительно опаснее их предшественников конца XVIII в., поскольку мир, где это происходит, хоть и несравненно более экономически развитый и политически просвещенный, однако же несравненно менее стабильный.

9.5. Ƚɥɨɛɚɥɢɡɚɰɢɹ ɩɪɨɬɢɜ ɝɟɨɩɨɥɢɬɢɤɢ

При всей внешней привлекательности глобализации сущность ее не столь безобидна. Речь идет прежде всего о перестройке мировой экономики (а на следующем этапе и политики) в соответствии с американскими стандартами. Некоторые политологи считают глобализацию побочным эффектом стремительно расширяющегося мирового порядка «по-американски». В основе экономической политики глобализации лежат принципы неолиберализма, отрицающего всякое вмешательство государства и полностью полагающегося на «невидимую руку рынка». Эти принципы, применяемые одним из основных институтов глобализации — МВФ, в некоторых странах привели к тяжелым экономическим кризисам. Ряд совпадений позволяет предположить, что политика МВФ, а также Мирового банка является своего рода «секретным оружием глобализации», тараном, сокрушающим экономические барьеры для более широкого распространения мировой торговли во главе с США.

Глобализация далеко не всегда несет с собой процветание и рост благосостояния. И это не может не настораживать страны, либо прошедшие через структурные кризисы, либо внимательно наблюдающие за судьбой менее удачливых соседей.

Международный валютный фонд (МВФ) — специализированное учреждение ООН, созданное в 1944 г. для упорядочивания финансовых отношений между странами и оказания нуждающимся государствам финансовой помощи.

Международный банк реконструкции и развития — специализированное учреждение ООН, предоставляющее долгосрочные финансовые кредиты (в основном развивающимся странам).

Ширится движение противников глобализации, называющих себя антиглобалистами. Практически каждый съезд представителей международных экономических организаций сопровождается многотысячными демонстрациями и шумными акциями протеста антиглобалистов. Заглядывая в ближайшее будущее, можно без особого риска предсказать, что противостояние сторонников глобализации и ее непримиримых врагов будет продолжаться, принимая все более крайние формы.

Антиглобалисты — не единственный и далеко не самый опасный противник глобализации. В действительности противодействие глобализации зачастую исходит от государств, которые одновременно стремятся извлечь выгоду из членства во всемирных экономических организациях. Развитие глобализации на определенном этапе создает прямую и явную угрозу национальной самостоятель-

ности государств, поглощенных ее потоком. Поэтому политические лидеры, способные предугадать хотя бы недалекое будущее, не могут пассивно вести свои страны в русле глобализации и ее лидера США. Ярким примером тут является Китай. Эта страна открыла свои рынки для мировой торговли, вступила в ВТО, но при этом не отступает ни на шаг от жесткого курса на соблюдение своих национальных интересов. Национальный же интерес номер один у Китая — стать сверхдержавой Тихоокеанского бассейна. Таким образом, экономические инструменты ставятся на службу достижению геополитической цели.

По-видимому, примеру Китая может последовать Индия. Даже в тех странах третьего мира, где глобализация одерживает победу, это приводит не к созданию копий западных государств, а чаще — к расслоению традиционной культуры и созданию «островков благополучия» посреди бескрайнего океана бедности. В некотором смысле наглядной российской моделью такого острова является Москва, процветающая за счет своего уникального положения на пересечении всех финансовых потоков. Хотя Россия еще далеко не встроилась в структуры глобальной экономики, контраст между вызывающе благополучной столицей и бедной провинцией уже достиг небывалых в истории страны масштабов.

Что же дальше? Куда приведет мир противостояние между ростом «архипелагов благосостояния» и все большим обнищанием населения стран третьего мира?

ȼɨɡɦɨɠɧɵɟ ɫɰɟɧɚɪɢɢ XXI ɜ.

Один из возможных сценариев — обособление ведущих стран Запада

(или, точнее, «Севера», поскольку в модель вписываются некоторые страны Восточной Азии) в своего рода «закрытый клуб». От третьего мира он сможет отгородиться невидимой стеной таможенных барьеров, жесткого иммиграционного законодательства, усилившимися спецслужбами. Разместив в развивающихся странах вредные и трудоемкие производства, «клуб» оставит себе чистую и прибыльную сферу высоких технологий и контроль над информационными сетями, которые в XXI в. окончательно превратятся в инструмент глобального господства. Разумеется, подобное обособление вызовет недовольство стран, не принятых в члены «клуба». Однако военная мощь «Севера» достаточно долгое время будет служить убедительным аргументом для поддержания его статус-кво.

Не рискуя назвать конкретные даты воплощения в жизнь этого сценария, можно предположить, что такое положение его просуществует от двух до пяти десятков лет (т.е. до середины XXI в.). Непременное условие реализации сценария — установление контроля

«клуба» над основными ресурсными регионами планеты, в первую очередь над нефтеносными шельфами Персидского залива и Каспия. Война США и их союзников против Ирака весной 2003 г. прежде всего объясняется долгосрочными целями лидера глобализации.

Но это лишь один из возможных сценариев для XXI в. Другой вариант развития событий предполагает жесткую конфронтацию стран гипотетического «клуба» и оставшейся в стороне от благ глобализации части третьего мира. В этом смысле террористическая атака 11 сентября 2001 г. рассматривается только как проба сил менее развитого технически, но готового к жертвам и мученичеству «Юга» в борьбе с благополучным «Севером». В настоящий момент человечество переживает лишь начало этой драмы. Однако есть все основания предполагать, что в будущем противостояние между двумя полюсами земной цивилизации приобретет еще более траги- ческий оттенок.

Решающим обстоятельством может стать ограниченность природных ресурсов планеты в условиях постоянно возрастающего населения. Каждую секунду на Земле рождается 21 человек и умирают 18. Таким образом, ежедневно человечество прирастает на 250 тыс. человек, причем весь этот прирост приходится на развивающиеся страны. Темпы роста постоянно увеличивались, приближаясь к 90 млн в год и превращая воспроизводство человечества в настоящий демографический взрыв. Рост этот, правда, не бесконечен. В развитых странах он прекратился за счет того, что их население уже прошло через фазу так называемого демографического перехода, который, по мнению многих ученых, неизбежно приводит к стабилизации численности народонаселения. Ученые предполагают, что и развивающиеся страны стоят на пороге эры демографического перехода. Если это действительно так, то прогноз на будущее должен быть пересмотрен в более оптимистичном ключе. Однако пока демографиче- ский рост в странах третьего мира не закончился. Пропасть же, отделяющая их от «клуба золотого миллиарда», становится шире с каждым годом. Если для граждан «золотого миллиарда» одной из основных проблем являются хроническое переедание и тучность, то свыше 3 млрд людей в развивающихся странах страдают от недоедания (1,2 млрд из них постоянно голодают). Среди 4,4 млрд людей, составляющих население третьего мира, три пятых живут в условиях, не соответствующих минимальным санитарным требованиям, и просто лишены доступа к нормальной питьевой воде. Ежегодно 8 млн человек в третьем мире умирают от загрязнения воды и атмосферы. Показатели детской смертности в этих странах чрезвычайно высоки, в то время как продолжительность жизни неуклонно сокращается.