Филос_Учеб.пос_2009 для студ. всех форм обуч. - копия

не экономика в целом, а лишь то, что и как видят в экономике бухгалтерский учет и аудит.

С. Н. Булгаков в книге «Философия хозяйства» в качестве субъекта хозяйства рассматривает человечество как таковое, не коллектив или собирательное целое, но живое единство духовных сил и потенций, к которому причастны все люди, умопостигаемый человек, который обнаруживается эмпирически в отдельных личностях. Переходя к определению хозяйства, С. Н. Булгаков указывает, что хозяйство — это творческая деятельность разумных существ, необходимо осуществляющих в ней свои индивидуальные начала, индивидуальности же присуща свобода. В хозяйстве творится культура, вся она имеет экономическую подоснову. Булгаков дает предельно широкое определение хозяйства. Назвать при таком подходе хозяйство экономикой просто невозможно. Хозяйство, по С. Н. Булгакову, связано с творчеством, свободой и культурой. И то, и другое, и третье не экономика. Конечно, связь этих явлений с экономической действительностью налицо, но не экономика определяет их сущность. Вместе с тем С. Н. Булгаков прав в том, что действительность экономики связана с реализацией творчества, свободы и культуры. Об этом свидетельствуют разные способы экономической организации в различные исторические периоды

ив различных государствах. Мы можем сделать вывод, что экономика

ихозяйство не одно и то же. Хозяйство — общность более высокого порядка, включающая в себя экономику.

С. Н. Булгаков совершенно прав, когда говорит об умопостигаемом человеке, который является субъектом хозяйства. В экономике субъект конкретизирован, привязан к конкретному типу производства и четко определен исходя из типа деятельности. Собственник, наемный работник, менеджер, государство, отношения между государством и предприятием четко определены в экономике — они образуют ее данность. Общность, которая при этом возникает, регулируется экономическими, политическими и правовыми институтами, избирательными по своему воздействию, говорить об общности и определенности возможно только при четкой выделенности субъектов экономической деятельности и ее объекта. Можно говорить только об общем и об общности, а не о всеобщем, ни один из критериев, по которым определяется всеобщее, здесь не работает.

Хозяйство — единство экономических, политических, идеологических

идуховных институтов. Если мы выделяем конкретный тип хозяйства, то происходит выделение и обобщение конкретных институтов данности. Типы хозяйства можно определить исторически; географически; по конкретному типу производства, связанному с организацией хозяйства (западная, мусульманская, китайская и другие модели) и т. д. Организация хозяйства невозможна вне идеологических, политических и духовных инсти-

261

тутов, которые отнесены к тому или иному типу общества. Поэтому тип хозяйства не можем рассматриваться как универсальное понятие, в нем фиксируется слишком много индивидуальных особенностей. Совершенно очевидно, что американское общество организовано по-другому, чем китайское или российское, поэтому тип хозяйства будет определен не только экономически, но и посредством всей системы имеющихся общественных связей.

Противоречие может быть «снято» единственным способом — признанием того, что должно быть построено общее для всего мира «общество потребления». Построение общества потребления должно происходить в общемировых масштабах, что приведет к отмиранию индивидуальных особенностей различных стран и к построению планетарной экономической системы. Осуществить это возможно только при построении новой системы мирового порядка, либо через искусственное обособление группы государств, которые избрали для себя в качестве идеала «общество потребления», от всех других государств мира.

Сейчас побеждает второй путь, идеи глобализма приводят к доминированию западных стран и обнищанию стран третьего мира. В 1960 году доходы самых богатых стран были в 37 раз больше, чем самых бедных, сегодня — в 74 раза. За 1985 – 1989 годы среднедушевое производство продовольствия упало в 94 странах. В развивающихся странах от 30 до 80% населения живут менее чем на доллар в день (в паритетных ценах). В Зимбабве около 90% бюджетных поступлений направляется на выплату процентов по внешнему долгу, на жалованье правительственным чиновникам и содержание аппарата правительства. Проблема заключается и в том, что страны третьего мира стремятся заимствовать как внешние формы, то, что составляет сущность западных стран, глубинная трансформация при этом не происходит.

Даже государство, преследующее свои интересы, не может стать источником успешной капиталистической трансформации. Нужно «экспортировать» не только принципы, но и носителей принципов (особый тип индивидуальности (уважение к себе и к другому), социальные институты, мораль), а это требует не только времени, но и существенно иных мировоззренческих установок. Отследить и осуществить трансформацию такого плана можно в теоретической форме, главное не слепое заимствование, а стремление к новому качеству экономики и социальных институтов — правовому государству, демократии и т. д., а не к их фантомам, существующих только в названиях.

Анализировать хозяйство можно различными способами, но результат будет определен выделяемой общностью, через которую рассматривается хозяйство. При рассмотрении хозяйства посредством политики получается

262

одно, идеологии — другое, экономики — третье, культуры — четвертое и т. д. При таком анализе не может быть получено универсального результата и не может быть выделена универсальная общность. Структура (в структуралистском значении этого понятия) есть всегда движение, изменение, игра, в то время как хозяйство берется в определенности не становления, а ставшего. Структурный подход при анализе хозяйства может оказаться продуктивным, но слишком уж разного порядка общности связаны в системе хозяйственной данности.

Если же мы займемся анализом экономики, то окажемся в области, которая определена через ситуацию «здесь и сейчас». Экономика слишком реалистична, чтобы в качестве основания своего функционирования рассматривать политические и идеологические институты. Формализация такого рода воздействий на экономическую действительность может быть рассмотрена как сопряженность воздействий, соответствующих или не соответствующих ситуации «здесь и сейчас» в отношении функционирования экономики в настоящем или в прогнозируемом будущем. Акцентировать внимание на политических и идеологических институтах можно только в ситуации экономической неопределенности, которая соотносится с основаниями самой социальной действительности. Экономика в системе экономической науки — это анализ особых фактов.

Фактом экономики является реальная обособленность и определенность данности вещи в системе ресурсов. Реальность в экономике носит абсолютный характер, именно через нее закладывается сама экономическая данность. Реальность в экономике есть неразрывное единство субъективного и объективного, но единство, привязанное к конкретной экономической модели, в которой ресурсная составляющая носит вариативный характер. Примеры этому: доиндустриальное общество, индустриальное общество, постиндустриальное общество. Возникает единство экономической системы, но субъект, объект и ресурсы связаны совершенно иной системой экономической реальности.

Будущее любой экономической системы при такой определенности фактов легко может быть определено благодаря анализу ресурсной составляющей, которая выступает в качестве основы объективных и субъективных факторов, данных в системе значений и значимостей, то есть определенности смысла. Смысл здесь является единством актуального и потенциального в отношении трендов развития, определенность смысла в таком контексте не субъективная, а факторно-фактологическая. Поэтому анализ будет весьма конкретным, но определенность основания в отношении будущего связано со смысловой определенностью трендов экономического развития, поэтому конкретность экономики определена теоретической мо-

263

делью развития, факты экономики даны в отношении трендов развития, а не замкнуты на основание своей данности.

Основание экономической действительности подвижно и изменчиво, что подразумевает применение субъектного факторного анализа. Возникает классическая философская дихотомия подвижного покоя. Характерным типом организации хозяйственной жизни для западных стран сейчас является глобализм. Если в качестве особенного рассматривать глобализм

иобщество потребления, как же тогда относиться к антиглобализму, который образует единство противоположностей с глобализмом? Глобализм связан с такими явлениями, как информационная и научно-техническая революция. Считать их особенным или единичным можно только для общественных и экономических структур, которые не были затронуты индустриализацией и научно-технической революцией. На практике страны, оказавшиеся на периферии этих процессов, экономически безнадежно отстали.

Необходимо также учитывать значение термина «глобализация», который Д. Стиглиц определяет, как «все более тесную интеграцию стран и народов, порожденную гигантским снижением издержек транспорта и связи и устранением искусственных препятствий на пути движения товаров, услуг, капитала, знаний и (в меньшей степени) людей через национальные границы». Глобализация как процесс ослабляет изоляцию, в этом и заключается ее положительный смысл. Поэтому тип хозяйства любой конкретной страны, находящейся в глобальном мире, оказывается под воздействием общемировых тенденций, которые не могут быть рассмотрены как особенное, они особенное для каждого типа хозяйства, но являются общим при организации эффективного хозяйства в целом и как целого.

Л. Туроу считает, что на протяжении последних двухсот-трехсот лет произошли три промышленные революции: 1) XVIII – XIX веков положила конец господству аграрного сектора, экономический рост достигается средствами машинного производства; 2) XIX – XX веков — это освоение электричества, процесс технологических изменений и нововведений становится системным и управляемым; 3) третья происходит в настоящее время и связана с развитием микроэлектроники и компьютерной техники. Л. Туроу видит в этих революциях два аспекта. Первый из них касается итогов первой и второй революции — это машинная система и прогнозируемый технологический прогресс, все указанное связано с социальной организацией производства. Второй аспект касается отличий между второй

итретьей революцией — это пространственно-количественные параметры: третья революция — это переход национальных экономических систем к глобальным; вторая революция — это переход и смена локальных хозяйственных систем национальными. В любом случае, если мы выделяем факт

264

экономики, система его истолкования будет зависеть от того, в системе какой данности существует именно этот факт экономики. Вне процесса становления экономики установить его значение невозможно, о чем и говорит концепция Л. Туроу.

В процессе экономического развития изменяется не только экономика, но и ее основания, которые проходят путь от социальной организации производства к его пространственно-количественной данности. В качестве первичного положения мы отметили, что факт экономики весьма конкретен. Это так и не так. Экономические науки всегда считали, что они исследуют область реального. Смысл действительности здесь оказывается полностью сопряженным с фактами. Факт, выделяемый в экономической действительности, детерминирован как системой представлений о действительности, так и системой его данности, но представления здесь не всегда гипотезы. Гипотетическая данность в данном случае всегда приведена

всоответствие с эмпирической данностью экономических процессов, которые выступают как поле действительности. Факт науки всегда нуждается

винтерпретации, которая возникает в соответствующей научной теории. Факт экономики резко отличается от факта науки. Экономика как наука не возникает в системе представлений и в теории, на ней всегда лежит инерция и прошлого, и ее конкретной данности. Ведь экономическую действительность каждое последующее поколение получает как данность.

Самой консервативной частью любой культуры являются ее основания, связанные с функционированием ее устойчивых парадигм. Изменения легче всего заметить в языковом строе культуры и в типах рациональности присущих той или иной культуре. А. М. Панченко в книге «Русская культура в канун петровских реформ» пишет: «Культура, с точки зрения средневековья, — это сумма вечных идей, некий феномен, имеющий вневременной вселенский смысл. Культура не стареет, у нее нет срока давности… Если прежде история определяла судьбу человека, то в канун петровских времен человек предъявил свои права на историю, попытался овладеть ею».

Вевропейской культуре человек к тому времени уже не воспринимается как эхо. Изменилось и отношение к настоящему. Если прежде настоящее воспринималось как эхо прошедшего, сейчас оно зародыш будущего. Значение начинает приобретать понятие обновление. Постиндустриальные тенденции полностью отрицают историческую преемственность, человек уже не ощущает себя связанным с историей, он уже вне ее. Почему это происходит? Одна из основных причин — быстрое устаревание знаний; чтобы соответствовать будущему, человек должен постоянно учиться. Времени на прошлое не остается. Возникает взаимодействие не с прошлым, а с будущим. Обновление и есть определенность будущего.

265

У С. Матхаузеровой в книге «Древнерусские теории искусства слова» читаем: «В Древней Руси разделяли временные формы на те, которые выражают бытие, и те, которые выражают предбытие… Если выразить эти мысли современной терминологией, то… формы перфекта и будущего времени выражают действие, ограниченное во времени, в то время как формы аориста и настоящего времени выражают действие без отношения к границе во времени, и поэтому они одни способны выражать действия, имеющие по теоретическим представлениям христианской религии атрибут вечности». Такая языковая данность является возможной в действительности, связанной с обратным ходом движения времени из будущего в прошедшее, или же с перевернутостью восприятия, в рамках которого устанавливается определенность действительности.

Примерно так воспринимают время грешники у Данте, для них раскрыто быстро сокращающееся будущее, прошлое и настоящее, находящиеся вне их личного опыта, ими не воспринимаются. Чтобы развивалась экономика, нужно думать в системе временных процессов, связанных с жизнью в настоящем, а не в прошлой вечности. Акцент делается на бытие, а не на предбытие, прошлое оказывается исключенным из временной последовательности, вечное не имеет никакого значения. Изменяется не понимание действительности, а мировоззренческая установка, поэтому адекватная методология должна включать в себя в качестве основания и мировоззренческие установки, безотносительного в отношении мировоззрения явления не существует ни в какой системе социальности.

Часто делают акцент на том, что экономические системы ориентированы на удовлетворение прежде всего физических потребностей людей, а следовательно, их «чтение» должно происходить в понятиях, связанных с осознанием необходимости. Но тогда невозможно будет фиксировать новации, происходящие не только в характере удовлетворяемых потребностей, но и в характере системы и способа производства, так как экономика по преимуществу есть способ организации, возникающий в отношении потребности, а не потребность, взятая в отношении способа ее удовлетворения через производство. Новация как смысловая данность нового порядка дает нам структурную определенность, которая выражается не только в необходимости, но и в понимании и истолковании происходящих процессов. Необходимость оказывается осмысленной.

Экономические системы можно рассматривать в двух основных проявлениях. 1. Экономические системы, как соотнесенные с действительностью по способу функционирования. Обобщенная модель этой экономической системы возникает при взаимодействии структур действительности со структурами, которые определены экономической наукой как действительные. Это модель, обладающая устойчивостью формы. 2. Экономиче-

266

ские системы связанные с экономической наукой по способу выражения реально происходящего процесса, но в системе понимания, связанной

ссистемами понятий и категорий той или иной экономической научной дисциплины. Возникает формализованная экономическая система, реальность которой определена только на уровне методологических установок и зависит от их правильности или неправильности. Здесь мы имеем ситуацию подмены реального смыслового поля экономики конструируемым заместителем реального центра структуры, который связан не со структурностью структуры, а с формализацией смысла понятийной базы экономической науки; мы отображаем не «становление», а «ставшее», определенное, возможно, устаревшей парадигмой конкретной экономической дисциплины.

Рассмотрим круг проблем экономики, который считается наиболее актуальным в современной экономической науке. Д. Канеман сформулировал теорию перспектив, в рамках которой отрицается императив традиционной экономической науки о том, что главный мотив людей ― материальная заинтересованность. В обоснование этого рассматривается способ принятия решения человеком, зависящий: от сознательного и бессознательного, от эмоционального фона, воспоминаний, ассоциаций. Мысль человека в любом случае не связана с материальным результатом напрямую, а опосредована в отношении личного начала, что подводит к нас к необходимости учета психологического фактора, это и делает Д. Канеман в своей теории перспектив. Она имеет своей целью оценку движения финансовых потоков и определение финансовой политики исходя из того, как ее ведут различные социальные группы и личности, в результате возникает возможность экономической оценки потенциальных результатов такой деятельности.

Д. Канеман не отрицает классических представлений о том, что любая организационная форма капитализма связана с получением прибыли, но он доказывает, что эффективность любой экономической организации возрастает, если мы будем учитывать и ставить в качестве цели «человеческий фактор» (понятый психологически), а не прибыль. Результатом так определенной цели становится максимальная прибыль, так как мы устраняем промежуточные звенья между целью, результатом и средствами экономической деятельности, ведь цель при такой постановке проблемы непосредственно связана с результатом.

В. Смит, опираясь на социально-психологические эксперименты, переходит к определению эмпирической экономики. Экономика оказывается не безотносительной, определенной в отношении самой себя, а связанной

счеловеческим фактором как с основанием собственного функционирования. В трудах этих исследователей базой экономического исследования

267

становится не построение экономической теоретической модели и выделение составляющих ее факторов, а опора на первичные составляющие человеческой индивидуальности и психики. Изменяется само представление об области экономического исследования. На Западе ценность построений Д. Канемана и В. Смита признана не только как относящаяся к области экономической теории, но и как практика экономической деятельности. Эти концепции в области управления можно связать с «адхократией» — системой управления, рассчитанной на конкретные и даже уникальные случаи. Конкретная задача оказывается определенной как «случай», поэтому для ее решения создается временная рабочая группа, «человеческий фактор» учитывается даже технологически.

Российский экономист Г. Б. Клейнер показывает, что предприятие генерирует и поддерживает не только потоки товаров и денег, но и потоки взаимных обязательств и ответственности. Последние обладают самостоятельной значимостью, они выступают в качестве своеобразной соединительной ткани экономических процессов. Если происходит разрушение потоков обязательств и ответственности, то это приводит или к нарушению устойчивости экономической системы, или к ее полному разрушению. Критерий максимизации прибыли оказывается не адекватным для оценки экономической системы. Критерии эффективности и надежности можно выделить только по линии «собственник — менеджер — работник» возникает необходимость точного определения места «человеческого фактора» в экономике. Через призму указанных теорий весьма понятным становится место в экономике таких «неэкономических» понятий, как «купеческое слово», «calling», «beruf». Д. Тобин рассматривал ряд благ, распределение которых при помощи рыночных механизмов неэффективно, предлагал использование принципа рационирования. Необходимость применения нерыночных механизмов в экономике позволяет полнее понять характер современной экономики и место в ней человека.

Развитие экономики за последние годы привело к тому, что товары массового спроса не могут конкурировать друг с другом только по цене и по качеству. Массовые товары уже не связаны с уникальными производственными технологиями. У потребителей, особенно на Западе, изменяется подход и отношение к продукту, из рациональных они становятся эмоциональными. Поэтому на рынке конкурируют уже не товары, а «истории» с ними связанные или сопровождающие тот или иной товар. Продажная цена товаров оказывается все более соотнесенной со знаковым нетоварным сопровождением товара. Экономика и рынок улавливают совершенно новые требования потребителей, которые стремятся рассматривать товар как уникальный или эксклюзивный. Цена производства (технологического) продукта и сопровождающая его логистика в недалеком будущем будут

268

составлять не более трети от продажной цены, оставшаяся доля будет принадлежать «истории» продукта и его дизайнерской организации.

Такие изменения в экономике связаны с реализацией «человеческого фактора» в экономике и с организацией экономики на уровне не производства, а продвижения товара, как обладающего ценностью, значимостью, уникальностью, но не потребительскими качествами и характеристиками. Необходимость учета эмоций и эмоционального фактора заставляет экономику и экономическую организацию рассматривать человека не как потребителя, а как органическое единство всех компонентов, входящих в организацию личности, которая затем и отражается в структурах экономики. В экономике возникают и реализуются связи не только личных предпочтений, но и личностной организации, которая непосредственно соотнесена с производимой товарной массой.

Важный аспект современной экономики обусловлен входящим в ее состав информационным фактором. Для экономики актуальной становится теория «асимметричной» информации. Качество товара увязывается с точной информационной выраженностью этого качества, иначе даже товары высокого качества рассматриваются как средние по качеству, а следовательно — и по цене, что может привести к падению рынка ввиду неправильной оценки товарного массива. Все участники рынка обмениваются между собой «сигналами», используя такие методы: 1) создание «брэндов» и рекламы; 2) выплачивая более высокие дивиденды с целью обозначения более высокой производительности. На рынке труда активно используется такой «сигнал», как образование, но и это не дает адекватной информации о кандидате, так как ничего не сообщает о продуктивности будущего работника.

Недостаточность или ошибочность информации или несоответствие «сигналов» может привести к разрушению рынков. Даже формирование, не говоря уже о функционировании, финансовых рынков невозможно без доступа к достоверной информации и наличия стабильной законодательной системы. Стабильность законодательной системы оказывается одним из главных факторов достижения финансовой стабильности. Определенность «сигнала» обеспечивается только при четком факторном определении экономики и экономических процессов, что в свою очередь тесно связано с реализуемыми в экономической системе типом связей, выделением приоритетов развития и четкой определенностью производительности. Иначе нарушается информационное соответствие происходящим экономическим процессам.

Литература 1. Булгаков С. Философия хозяйства. М., 1992.

269

2.Кейнс Д. Общая теория занятости, процента и денег. М., 2007.

3.Нордстрем К., Риддерстрале Й. Бизнес в стиле фанк. СПб., 2003.

4.Фейерабенд П. Против метода. М., 2007.

5.Фостер Р., Каплан С. Созидательное разрушение. М., 2005.

6.Шумпетер А. Капитализм, социализм и демократия. М., 2007.

ГЛАВА XIІ. СПЕЦИФИКА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПОЗНАНИЯ

1. Проблемы познавательных возможностей искусства в истории философии

Традиция связывать ценность искусства с его познавательными свойствами зародилась в глубокой древности. Уже в эпоху европейской античности возникла теория так называемого мимезиса (подражания). Пифагорейцы, Демокрит, Сократ говорили, что искусство представляет собою подражание космосу или деятельности людей и животных. Но в воспроизведении искусство поднимает изображаемое до идеала, до совершенства, которое не может быть найдено в конкретных, всегда несовершенных лицах и предметах.

Трактовка подражания у Платона связана с его общими представлениями о чувственном мире как тени, несовершенном отблеске истинного мира вечных и неизменных идей, находящихся за пределами действительности. Все, что можно наблюдать в мире — неистинно. Искусство берет от каждого предмета отдельный признак, следовательно, оно подражает неистинному, является «тенью тени», препятствует познанию истинно сущего мира идей. Таким образом, искусство обманчиво и лживо и, как всякий обман, морально неполноценно и вредно.

Критикуя «неадекватность» образов искусства, их неспособность передавать истинную природу вещей, Платон все же уловил возможность расхождения между образом и предметом. И другие античные философы понимали, что, питаясь реальностью, искусство в то же время от нее удаляется; даже живопись представляет существующие вещи иначе, чем в действительности. Уже тогда было понятно, что подражание не могло означать буквальной копии.

Аристотель, критикуя платоновское учение об идеях, уточнил и понятие мимезиса. Идеи заключены в самих вещах, и потому подражать можно только вещам. Проблема подражания раскрывается Аристотелем многосторонне: это соотношение образа и оригинала; проблема размежевания истины и вымысла; уместность и мера (степень) возможного отклонения от внешнего правдоподобия; проблема общего и единичного; художественная ошибка и условия ее предупреждения и исправления и т. д.

270