1. География о субрегионах Европы.
Как отмечает Максаковский, обычно применяется двучленное или четырехчленное географическое структурирование региона.
В первом случае зарубежную Европу чаще всего подразделяют на Западную и Восточную. Такое членение было оправданно до начала 1990-х, т.к. имело четкую геополитическую основу в виде двух противостоящих друг другу блоков. Но сейчас оно применяется не так часто. В то же время в географической литературе появились попытки разделения региона на европейский Север и европейский Юг, за основу которого принимаются как географические, так и в еще большей степени культурно-цивилизационные подходы. В самом деле на севере преобладают германские языки и протестантизм, на юге – католичество и романские языки.
Четырехчленное подразделение широко используется в географической литературе. До начала 1990-х было принято традиционное деление на 4 субрегиона: Западную, Северную, Южную и Восточную Европу. Но в 1990-х в научный обиход географов вошел новый термин Центрально-Восточная Европа (ЦВЕ): охватывает 16 постсоциалистических стран от Эстонии на севере до Албании на юге. ЦВЕ занимает как бы промежуточное положение между странами СНГ и субрегионами Западной, Северной и Южной Европы.
Но есть и классификация, которую применяет ООН, которую также нужно принимать во внимание. В соответствии с ней субрегионы Европы: Северная, Западная, Южная и Восточная.
Восточная Европа – 10 стран: Россия, Украина, Белоруссия, Молдавия, Польша, Чехия, Словакия, Венгрия, Румыния, Болгария.
Западная Европа – 7 стран: Германия, Франция, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Швейцария и Австрия.
Северная – 10 стран: Исландия, Норвегия, Швеция, Дания, Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Великобритания, Ирландия.
Южная – 12 стран: Италия, Испания, Португалия, Мальта, Греция, Словения, Сербия, Черногория, Хорватия, Босния и Герцеговина, Македония, Албания. (Без микрогосударств).
Эта классификация лежит в основе статистических материалов ООН и уже поэтому не может игнорироваться географами, но отнесение Великобритании и Ирландии, а также стран Балтии к Северной Европе в отечественной географии не принято1.
Таким образом, и на подходы географов в значительной мере оказывают влияние геополитические реалии. Очевидно, что в большей мере изменения политической карты и эволюция разного рода идей влияют на выделение международных регионов, например, в международных отношениях. Поскольку рассматриваем регион ЦВЕ, обратим особое внимание на концептуальное наполнение региона «Центральная Европа», который так активно продвигается начиная с 1980 - 90-х бывшими странами советского блока, главным образом, Польшей.
2. История концепций Центральной Европы и место в них России: 19 - начало 20 вв.
Как отмечает Ян Кржен, впервые термин «Центральная Европа» был использован, вероятно, в 1815 году на Венском конгрессе для обозначения территорий нынешней Германии и Бенилюкса (Europe intermédiaire). Более широко и в более широком понимании, включая и территорию современных Польши, Венгрии, Чехии и др., начал использоваться в 1840-х.
2.1. Немецкие концепции Mitteleuropa – Средняя/Центральная Европа и Фридрих Науман. Еще в 1842 г. немецкий экономист Фридрих Лист писал о “среднеевропейской экономической общности”, обосновывая необходимость немецкой экономической экспансии, при этом монархию Габсбургов он рассматривал как аграрный придаток индустриальной Германии2.В то время начали формироваться различные территориальные концепции обширной и могущественной Центральной Европы (Mitteleuropa), руководимой Германией. Наиболее известная и разработанная – концепция Фридриха Наумана (1860-1919), которая изложена в его книге под тем же названием, появившейся в разгар первой мировой войны в 1915 г. Книга сразу же стала бестселлером, в первые полгода разошлось 100 тыс. экземпляров, уступала только мемуарам Бисмарка (в русском переводе вышла в 1918 г.)3.
Науман считал, что малые страны региона не смогут выжить без союзов с великими державами (Германией и А-В). Также он обосновывал идею о необходимости присоединения к Срединной Европе балканских государств и Италии. Он предлагал создать нечто вроде довольно аморфной конфедерации, занимающейся прежде всего экономическими и оборонными вопросами. Речь шла, в сущности, о широком центральноевропейском общем рынке. В качестве важного условия реализации своего проекта Науман выдвигал формирование наднациональной центральноевропейской идентичности. Центральноевропейцы, говорил он, должны испытывать лояльность как к своей нации, так и к более широкому отечеству.
Науман отводил господствующие позиции в этом центральноевропейском сообществе Германии. "Срединная Европа, – писал он, – будет иметь германское ядро, будет добровольно использовать немецкий язык, который знают во всем мире и который уже является языком межнационального общения в Центральной Европе. Но он должен с самого начала выказать терпимость и гибкость по отношению ко всем соседним языкам, которые связаны с ним"4.
Можно сказать, что в немецких концепциях Центральной Европы (Лист, Константин Франц, Пауль де Лагард и др.) неизменно, хотя и в весьма различных, в зависимости от обстоятельств, дозах, присутствовала идея гегемонии. В то же время было бы несправедливо демонизировать то, что писали немцы на тему Центральной Европы в XIX и начале XX века. В немалой степени эти концепции отражали реальный вклад немцев в экономическое и культурное развитие региона, ведь немецкая диаспора Центральной Европы была весьма многочисленна, а немецкий был lingua franсa региона5.
2.2. Ненемецкие концепции Центральной Европы / концепции неполноправных народов. Значение ЦЕ для России и ЗЕ.
Не-немецкая, часто даже анти-германская традиция рассуждений о Центральной Европе тоже уходит корнями в XIX в. В 1848 г. чешский историк и политический деятель Франтишек Палацкий писал: “вдоль границ Российской империи живет много народов — славяне, румыны, венгры, немцы (то есть австрийские немцы). Никто из них в отдельности не имеет достаточно сил, чтобы сопротивляться могущественному восточному соседу. Они могут это сделать, только будучи тесно и прочно объединенными”. Он выступил с концепцией австрославизма. Это программа переустройства Австрийской империи в федеративное государство под властью Габсбургов. Соответственно славянские народы получили бы значительную автономию в этом государстве. В то же время это была и реакция на попытки Габсбургов включить славянские земли в Германский союз. Впоследствии будет создана Австро-Венгрия в 1867 г. – разочарование для чешских и иных славянских деятелей страны.
Другой вариант (антигабсбургский): в сентябре 1848 г. поляк князь Адам Чарторыйский совместно с венгром графом Ласло Телеки разработали проект дунайской конфедерации. Это был план создания антигабсбургского союза народов Италии, Венгрии, Польши, Сербии, Валахии и Молдавии, над которым усиленно трудилась в те дни польская эмиграция. К этим планам позднее возвращались многие деятели этого региона (Лайош Кошут и др.).
Таким образом, у не-немецких подданных Габсбургов концепция особости этого региона с самого начала включала в себя два политических мотива — объединительный и изоляционистский. С одной стороны, она с ограниченным успехом выполняла интегрирующую роль по отношению к народам региона, подчеркивая общность их судеб и необходимость солидарности. С другой, в основе этой идеи лежала защита от могущественных соседей, от России и Германии (либо одного из них), или Австро-Венгрии.
Нередко концепция Центральной Европы использовалась как инструмент изоляции и ранжирования и в отношениях между “малыми” народами этой части Европы. Согласно известной шутке, восточная граница региона неизменно проходит, по мнению отдельных народов, по их границе с восточным соседом.
В России “немецкая редакция” концепции Центральной Европы как пространства для германской культурной, экономической и политической экспансии вызвала противодействие. Этой концепции была противопоставлена концепция славянского мира. Именно с 40-х годов XIX в. получают развитие различные варианты панславизма. В своем внимании к славянскому фактору Россия была не одинока. Можно сказать, что чем сильнее ощущалась германская или турецкая угроза, и чем дальше была Россия — тем больше симпатий к “славянским идеям” разного рода возникало у славян Европы. У поляков они были слабее, особенно со второй половины ХIX века. Однако и польские мыслители порой выступали с идеей славянской общности, исключая Россию из славянского мира. У чехов и, особенно, у словаков панславистские концепции находили больший отклик.
В рамках идей славянской общности нет места понятию Центральной Европы как особого региона. Региональный принцип заменяется пан-этническим, неславянская часть региона отсекается, а вместо этого присоединяются славяне юго-востока и востока Европы. Можно сказать, что в течение длительного времени славянская и центральноевропейская идеи конкурируют в умах славян этой части Европы.
В Западной Европе XVIII и XIX вв. тема Центральной Европы была малозаметной. Преобладало деление Европы на Запад и Восток, на цивилизованную и полуцивилизованную, или, что часто было более важно, полу-варварскую часть, куда вместе с Россией включали и Польшу, и Чехию, и Венгрию. Ларри Вулф в своей книге “Изобретая Восточную Европу” приводит массу примеров саркастических, презрительных описаний тех стран, которые сегодня заявляют о своей центральноевропейскости, взятых из западной литературы XVIII в. Важной характеристикой этого пространства в глазах, например, французских просветителей была его славянскость, и потому “Энциклопедия” характеризует венгерский язык как славянский диалект, родственный языкам Богемии, Польши и России. “Эта чушь не была сознательным обманом, но она соответствовала задаче проекта объединения, связи”, — пишет Вулф.