Lektsii / 789454_63F37_pozner_r_a_ekonomicheskiy_analiz_prava_v_2_h_tomah_tom_1

131 • Контрактные права и средства их защиты I

полнением обещания. Однако мы должны отличать тот вид дарственного обещания, который легко вызывает зависимость, от того вида, который ее не вызывает. Я обещаю подарить вам незначительный подарок и на следующий день беру свои слова обратно. У меня не было причин ожидать, что вы будете рассчитывать на мое обещание — ваши надежды были опрометчивыми, неблагоразумными, поэтому независимо от того, надеетесь вы или нет, я не буду ответствен перед законом за свое обещание.

В случае, когда покупатель и продавец перепутали дату, предположим, что в данной отрасли, если в дате поставки не указан

ле. Тем не менее требование придерживаться обещания, которое понятно В, оказывает благотворное влияние, побуждая новичков быстро овладевать языком торговли. Однако, чтобы быть уверенными в оптимальности этого результата, мы должны выяснить: 1) являются ли существующие фирмы наиболее дешевым источником информации об обычае отрасли для новичков; 2) возможные антиконкурентные последствия перемещения бремени приобретения этой информации на новичков.8

Что касается третьего случая, сталелитейная компания, вероятно, находится в лучшем положении, чем покупатель, относительно предвидения и принятия необходимых мер на случай остановки производства при несанкционированной забастовке. Раз так, вменение риска подобной остановки сталелитейщику путем назначения ответственности за понесенные покупателем убытки от задержки может оказаться наиболее дешевым способом минимизации связанных с подобными задержками потерь в будущем.

Вопрос о том, трактовать ли неспособность выполнить обязательства как нарушение контракта, аналогичен вопросу о том, трактовать ли вмешательство в использование земли соседом как посягательство на его права собственности. Мы задаем вопрос: создаст ли введение ответственности стимулы для максимизирующего ценность поведения в будущем? Различие заключается в том, что в случае контракта меньше ставится на карту. В этом случае трансакционные издержки низки, и потому неспособность юридическим способом найти эффективное решение может быть компенсирована в будущем изменением формулировок. С этой точки зрения, контрактное право трудно использовать для достижения каких-либо других целей, кроме повышения эффективности. Постановление, неспособное интерполировать в контракт эффективные положения, не будет влиять на будущее поведение; оно будет изменено сторонами при дальнейшем взаимодей-

Elizabeth Warren. Trade Usage and Parties in the Trade: An Economic Rationale for an Inflexible Rule, 42 U. Pitt. L. Rev. 515 (1981).

Если обобщить сказанное (и предвосхитить будущее обсуждение), то контрактное право имеет пять основных экономических функций: 1) предотвращение оппортунизма; 2) интерполирование эффективных положений; 3) предотвращение ошибок в контрактном процессе, которых можно избежать; 4) вменение риска стороне, которой легче с

Доктрина, согласно которой для придания обещанию юридической силы оно должно быть подкреплено вознаграждением, на первый взгляд может показаться естественным логическим следствием тезиса о том, что роль контрактного права заключается в облегчении направления ресурсов посредством добровольного обмена в наиболее ценные способы их использования. Если обещание является полностью односторонним, оно не может быть частью процесса обмена. Но неправильно утверждать, что юридическую силу должны приобретать только те обещания, которые связаны с обменом. Вспомним случай, когда молодой человек оставляет свое рабочее место из-за данного ему богачом обещания заплатить за обучение в колледже. Здесь нет обмена в каком-либо реалистичном смысле, и тем не менее право трактует нарушение обещания как нарушение контракта. Правда, это делается путем введения фикции, согласно которой «вредоносная зависимость» (уход с вечерней работы) является формой вознаграждения.

Вот более трудный случай. А спасает В от некоей опасности, и В обещает А выплачивать ежегодную компенсацию до конца жизни. Имеет ли это обещание юридическую силу? Да, по теории (если это можно так назвать), согласно которой существует «моральное вознаграждение», даже если акт спасения предшествовал какому-либо обещанию. Этот результат имеет смысл, если В намерен юридически оформить свое обещание. Такое оформление будет содержать полезную информацию для А — что он действительно может рассчитывать на эти деньги до конца жизни. Эта информация делает дар более ценным для А, а стало быть и для В, поскольку он должен получать удовлетворение от удовлетворения А — иначе зачем делать подарок?

Этот пример подчеркивает важный, но не осознаваемый интуитивно момент: часто мы можем увеличить нашу пользу путем ограничения нашей свободы. На самом деле этот принцип лежит в основе контрактного права. А выигрывает, а не проигрывает, когда дает

случаев) переговоры между продавцом и покупателем являются более надежным методом определения цены, при которой обмен является взаимно выгодным. Не следует допускать, чтобы издержки переговоров о цене перекладывались на плечи налогоплательщиков, содержащих судебную систему,9 хотя, как отмечалось в п. 4.1, суды могут иметь сравнительное преимущество перед сторонами в предложении некоторых других условий контракта.

5. Доктрина вознаграждения играет свою роль в предотвращении оппортунистического поведения. В деле Alaska Packers' Assn. против Domenico10 ответчик нанял моряков в Сан-Франциско для похода на Аляску с целью промысла лосося. Когда их судно вошло в воды Аляски, моряки заявили, что они не будут работать, если ответчик не поднимет заработную плату, договоренность о размере которой была достигнута еще до начала похода. Будучи не в состоянии найти им замену в течение короткого сезона промысла, ответчик уступил и пообещал заплатить морякам более высокую зарплату, которую они просили, по возвращении в Сан-Франциско. (Должен ли он был идти на уступки? Как эта ситуация, в которой он оказался один на один с моряками, может быть описана экономическими терминами?) Он отказался от уступки, когда судно вернулось в Сан-Франциско, и моряки подали в суд. Они проиграли процесс на том основании, что изменение контракта было невозможным, так как не было подкреплено соответствующим вознаграждением. Это экономически правильный результат, так как в случае, когда точно известно о неправомочности изменений, рабочие, находящиеся в положении моряков из упомянутого примера, могут быть уверены, что попытка извлечь выгоду из уязвимости их работодателя не принесет ничего хорошего.11

Противоположный результат был достигнут в процессе Goebel против Linn.12 Истец обещал поставить ответчику мороженое, но мороженое растаяло из-за аномально теплой погоды. Истец потребовал от ответчика обещания заплатить более высокую цену и получил та-

9 Единый коммерческий кодекс (действующий во всех штатах) либерализует общее право в данной области. Кроме прочего, он позволяет сторонам не указывать цену в обстоятельствах, когда имеется опубликованная цена спот. В этих обстоятельствах установление цены не только является механическим — указание цены противоречило бы цели контракта, заключающейся в совершении обмена при постоянно меняющейся рыночной цене.

1° 117 F. 99 (9th Cir. 1902).

11 Проблемы, подобные этой, обсуждаются в главе 11 (трудовое право). Действительно, дело Domenico знакомит нас со случаем трудовой монополии, основным предметом главы 11. Другой вариант экономического анали-

за дел Domenico и Goebel см. в книге Varuij A.Aivazian, Michael J.Trebilcock

125

125 • Контрактные права и средства их защиты

кое обещание. Впоследствии ответчик отказался платить, и судебный иск со стороны истца на нарушение контракта был отклонен на основании того, что изменение не было подкреплено вознаграждением. Но, как показали факты, истец (в отличие от моряков в деле Domenico) мог бы разориться, если бы ответчик действовал по первоначальным условиям контракта, и если бы это случилось, ответчик вообще не получил бы мороженого. Изменение условий не было оппортунистическим (нечестным) со стороны истца — в контракте не было намека на то, что истец умышленно добивался риска банкротства — напротив, имело место разумное приспособление к ненамеренным и непредусмотренным изменениям обстоятельств.

Различие между двумя этими случаями можно обобщить следующим образом. В оппортунистическом случае (Domenico) не произошло увеличения издержек обещающей стороны (моряков); изменилось лишь то, что лицо, которому дали обещание, оказалось во власти обещающего. (Это подразумевает, следует заметить, что лицо, которому дали обещание, не имеет достаточных контрактных средств против злоупотреблений со стороны обещающего. Если бы такие средства были, угроза была бы маловероятной, даже если бы право допускало изменение условий без соответствующей компенсации.) В случае, когда оппортунизм отсутствовал (Goebel), издержки выполнения контракта для обещающей стороны неожиданно возросли уже после его подписания. Это означает, что истец не обманывал; без изменения контракта просто нельзя было его выполнить. В случае наличия оппортунизма, так как обещавший мог получить выгоду при первоначальных условиях контракта, он, вероятно (почему только вероятно?), получит ее, даже если право лишает его угрозы действенности.

Дело Goebel показывает, что существуют (и должны существовать с экономической точки зрения) исключения из правила, согласно которому изменения контракта не могут иметь юридической силы без пересмотра вознаграждения. В современном праве наблюдается тенденция к пренебрежению требованием пересмотра вознаграждения и просто к отказу от придания юридической силы изменениям, вызванным принуждением, — условие, которому можно дать точное экономическое значение со ссылкой на факты дела Domenico (см.

п.4.7).

Всоответствии с экономической интерпретацией доктрины вознаграждения суды осведомляются только о существовании, а не об адекватности вознаграждения обещанию. Спросить о наличии вознаграждения означает просто выяснить, является ли ситуация актом обмена и состоялась ли сделка. Дальнейшее выяснение адекватности вознаграждения потребует от суда сделать то, что ему, как мы уже говорили, сделать труднее, чем сторонам контракта: определить, является ли указанная в контракте цена (и другие важные условия) разумной. Это также демонстрирует правомерность тенденции разви-

меньше адекватность, тем строже указанные свидетельства.

* " 4.3. Проблемы формулирования: взаимное согласие и односторонние контракты

Предположение, что намечаемый обмен будет максимизировать ценность, истинно только тогда, когда стороны действительно согласны по поводу его условий. Если вы предлагаете мне купить мои часы за 10 долл., но телеграфная компания допускает ошибку при передаче и в телеграмме, полученной мной, содержится цифра 20 долл., тот факт, что я принимаю предложение в том виде, в котором я его понял, не говорит о том, что продажа приведет к увеличению ценности. Часы могут стоить 14 долл. для меня и только 12 долл. для вас. Тем самым «субъективная» теория контракта, согласно которой для возникновения юридически правомочного контракта должно иметь место реальное совпадение представлений о содержании сделки у договаривающихся сторон, имеет экономический смысл. Но из этого не следует, что тот, кто отказывается выполнять обещание, которое не было бы сделано, если бы не ошибки коммуникации, никогда не должен возмещать ущерб — объективная теория контрактов также имеет экономическое оправдание, хотя с экономической точки зре-

В случае с телеграфом для экономиста принципиально важен вопрос о том, какая из сторон находится в лучшем положении для предотвращения непонимания в результате искаженной передачи.13 Вероятно, это сторона, выбирающая метод коммуникации; человек мог бы послать подтверждающее письмо или воспользоваться телефоном или курьером. Если бы именно он мог избежать непонимания

13 В каких обстоятельствах сама телеграфная компания могла бы разрешить ситуацию с наименьшими издержками

сколько обоснованно предлагающий — обычно в свете предшествующих отношений с клиентом — считает принятие предложения последним весьма вероятным. Если это действительно обоснованно, то предлагающему позволяется полагать, что молчание означает согласие.

Согласно правилу «почтового ящика» в контрактном праве, принятие предложения начинает действовать с момента отсылки соответствующего письма клиентом, а не с момента получения этого письма предлагающим. Это правило имеет четкий экономический смысл. Оно позволяет клиенту начинать выполнение своих действий (или подготовительных мер) раньше, не задерживая выполнения своих обязательств предлагающим, которое в любом случае не может начаться, пока он не получит подтверждения согласия — ведь до этого момента он не знает, существует ли контракт как таковой.

4.4. Взаимные ошибки

Но к этому дело можно подойти иным образом и более плодотворно, если посчитать, что произошло непредвиденное обстоятельство, и задаться вопросом о том, как стороны должны были распределить риск такой ситуации, если бы они предвидели ее. Есть некоторые свидетельства того, что цена продажи Розы включала ее ценность в случае беременности, сниженную (конечно, весьма значительно) за

Sherwood против Walker, 66 Mich. 568, 33 N.W. 919 (1887).