2. Русская литература наших дней. Особенности развития, имена

Современная русская поэзия. Традиции, имена, произведения (1970-90 гг.) Лит. процесс 70-х гг. сразу обозначил свою нетрадиционность. Определяющим фактором становится эволюция творческого сознания художника. Последнее литературное направление – соцреализм – в официальной литературе еще продолжал функционировать, но раскололся на две ветви. «Секретарская литература»: секретари Союза писателей наводнили книжный рынок своими объемными сочинениями, мало имевшими отношения к искусству. Были и писатели, в произведениях которых был более-менее облагороженный соцреализм (Исаев, Федоров, Бондарев). Происходило противостояние продолжающейся т.н. «производственной» литературы и новой литературы с откровенно гуманистическими тенденциями, которые признавали высшей ценностью не общественную жизнь человека, а его внутренний, духовный мир (Распутин, Трифонов, Тендряков, Айтматов). Смещение литературы в сторону гуманистического сознания стало очевидным. В центре современных книг оказываются проблемы нравственные и философские. Отсюда последовало обращение к литературе XIX века и вообще новый интерес к прошлому. Появились писатели и произведения, полностью отвергавшие принцип соцреализма.

Лианозовская школа живописцев и поэтов возникла на окраине Москвы. Группа СМОГ (самое молодое общество гениев = смелость-мысль-образ-глубина). Туда входили В. Алейников, Л. Губанов, Ю. Кублановский (о его поэзии см. билет 11 о поэзии русского зарубежья).

Процесс синтеза искусств. Взаимовлияние и взаимпроникновение литературы, музыки, кино, живописи. То, что ближе всего из этого синтеза: поэзия Арсения Тарковского в фильмах Андрея Тарковского. Арсений Тарковский. Пристальное внимание к поэзии Арсения Тарковского появилось после того, как его стихотворения прозвучали в фильме Андрея Тарковского «Зеркало». Второй точкой отсчета послужил выход первого сборника поэта «Перед снегом»(1962). Пик же всех публикаций пришелся на конец 70-80-е годы ХХ века. Традиции пушкинской поэзии. Традиции поэтов Серебряного века. (Пастернак, Мандельштам). Символизм, - многозначительно не только слово, но и связь сходно звучащих слов. Членение природного космоса в поэзии Тарковского: небо и земля – два крыла, две зарифмованные строки.

Мировоззрение А.Тарковского формируется в рамках мировоззрения русского космизма, философского направления, получившие развитие в годы творческого становления поэта: поэт был знаком с трудами ученых - космистов и изучал философию и поэзию Григория Сковороды. Тождество с пространственной моделью Павла Флорен¬ского: человек – малый мир, среда, окружение – большой мир. Лирический герой не только ощущает прохождение мировой оси сквозь себя, но и сам является этой осью. Наиболее употребляемым счетным словом в стихотворениях Тарковского является слово «первый». Идиоматические выражения с этим словом вынесены в за¬главия (Первые свидания, Первая гроза, Ночь под первое июня), или активно функ¬ционируют в самих текстах – с ними связана семантика одиночества и на¬чала явлений. Тарковский – поэт медитативного склада. Поэзии Тарковского свойственны созерцательность, погруженность. «Чело¬веческий разум вмещает в своих пределах Вселенную. Такой взгляд и отразился в моих мотивах». Движение времени и его текучесть являются доминантой авторских раздумий. Чем глубже критик погрузился в поэзию Арсения Тарковского, тем чаще он оперирует философской терминологией. Характер поэзии имеет онтологическую природу. Явь и сон, реальное и воображаемое, жизнь и смерть, прошлое и настоящее – все это существует в ней как нечто единое. Мир неисчерпаем и не делим. Он не поддается прямому рациональному объяснению, и потому так возрастает роль интуиции ("угадывания"), сближение вещей и явлений не по логике, а по смежности, по аналогии. (Пастернак). Понятность перестает быть обязательным требованием.

До 1985 года – продолжался советский период. С 1985 по 1991 год – перестроечный период, носивший переходный характер. С 1992 года – постсоветский период. Ко второй половине 80 гг., когда был провозглашен курс на перестройку, многое уже было сделано по возвращению в литературу забытых имен. Начался процесс воссоединения русской литературы, распавшейся после 1917 года, на советскую, эмигрантскую и подпольную (в стол).

Возник самиздат, который позволил хотя бы какой-то части читателей быть в курсе литературных новинок. Имена из 1980-90 гг. На мой выбор:

Юрий Кузнецов. В 2004 году ушел из жизни. В ранней его поэзии уже видны основные ее черты: мощный размах, удаль, богатырский дух. О личном духовном поиске напрямую не сказано. Но есть простые стихи, в которых буквально кричит каждое слово:

Шёл отец, шёл отец невредим

Через минное поле.

Превратился в клубящийся дым -

Ни могилы, ни боли.

Читателям открывается космос – страшная своим безразличием к человеку бездна. Кузнецов заглядывает в самые темные закоулки души, умеет брать красоту в опасной близости от темной силы. На своем творческом пути Юрий Кузнецов очень остро чувствует свое одиночество. «Я пришел и ухожу один», - это сказано им о себе и обо всех. У него есть стихотворение под названием «Счет одиночества», которое многое говорит нам о его духовных поисках.

Уж я один останусь скоро,

И мой огарочек во тьме

Учтет небесная контора,

Один запишет, два в уме.

Но я всегда жил нелюдимым

И перед Господом во тьме

Я написал себя единым,

А остальных держал в уме.

В последние годы поэт все чаще обращался к Евангельским сюжетам. Он переложил стихами с древнерусского языка «Слово о Законе и Благодати митрополита Иллариона». Написал трилогию о Христе: «Детство Христа», «Юность Христа», «Путь Христа». Он там простыми, почти до схематизма словами пересказал в стихах Евангельские события. Честно говоря, я не знаю, как относиться к этому. Он писал свои поэмы о Христе присущим ему слогом. И против Евангелия особо не погрешил, хотя и использовал множество апокрифов. К образу Христа отнесся бережно. Но особенной художественной силы лично я там не чувствую. Хотя очевидно, что раз он взялся за этот труд, это явно имеет под собой нравственную основу. Может быть, спустя какое-то время, я вернусь, перечту, и мне все покажется совсем другим. Однажды он написал: «Моя поэзия – вопрос грешника. И за нее я отвечу не на земле». При чтении его стихов вспоминается русский человек, который так любит стоять на краю бездны и заглядывать туда: что там, внизу? В его стихах есть настоящая поэтическая мощь, хотя это все-таки стихи полу-христианина – полу-язычника.

О. Седакова. Люди, знакомые с Евангельскими текстами, легко ориентируются в ее системе художественных образов и художественных ценностей и не считают ее стихи сложными. У О. Седаковой среди своих: Гельдерлин, Элиот, Кафка, Тарковский, Аверинцев, Мамардашвили… Учителя ее – Хлебников, Мандельштам, Кузмин, Данте, Рильке. Как она пишет, именно там родина ее сочинений, родина души. И первым, среди всего, что составляло эту родину, она называет чувство сопротивления: смерти, застою, небытию: «Узнаю тебя, смерть, как тебя ни зови». Поэтическое слово всегда звучало для Ольги Седаковой, как своего рода клятва: «никогда!» - в ответ на предложение соскользнуть в эту не-жизнь, которая сегодня называется актуальностью. Один из главных образов ее поэзии – ограда. Ограда – это опора, это вера, это, в конечном счете, сам Творец. Образ ограды рассыпан по многим ее стихам: рук не снимая с ограды, полная сердца живая ограда, единственная ограда, таинственная ограда… По эту сторону «ограды» - застой, обыденность, личностная смерть. Живя только земным душа человеческая для Творца – мертва. И только отказавшись от земной суеты, и суетного же страха смерти душа обретает свободу и жизнь вечную. Это укладывается в основную христианскую идею об обретении Царствия Божия. Однако… Если бы не тень на ограде…Что же подавляет в себе лирическая героиня О. Седаковой? Чего она боится? Она боится личностного растворения по другую сторону ограды, на стороне Творца. Отказавшись от «актуального», испытывая только абстрактную, горнюю нежность-агапе ко всему, – придет ли она к вечному? Найдет ли она его? Вглядываясь, – что видит? Не удовлетворившись тем, что почувствовала, пережила на стороне «вечного», О. Седакова уже оборачивается и более пристально и внимательно вглядывается в прежде казавшуюся мертвой для души «актуальность». И так хороша бывает вдруг эта сиюминутность, так гармонична и прекрасна, что это и кажется по-настоящему вечным. И тут-то проявляется творческое несогласие с тем, что все сотворенное – тленно. А вот уже и прямой бунт и соперничанье с Творцом. Поэт равен Творцу. И как венец, примиряющий обе стороны, – поэтическое предвидение, что Творец прощает дерзкие сомнения, и даже поощряет их. Итак, что мы имеем: страстный поиск себя в этом мире; ощущение себя пульсирующим острием иглы, на котором сосредоточен весь заряд вселенной; ощущение себя никем, ничем, пустотой, растворенной, уничтоженной от невозможности закрепиться чувством или мыслью за этот мир. И, наконец, исполненное внутренней гармонии и обретенного равновесия примирение с Творцом и миром. Творчество для Седаковой – это игра с добрым и любящим Отцом, игра доверительная и любовная, а не болезненная боязнь Его.

Явления в современной поэзии, которые надо знать.

Концептуализм. Дмитрий Пригов. Концепт – мертвая или отмирающая схема, идея. Подается в стихотворении серьезно, и в результате возникает иронический эффект – схема умирает сама собой. Визуальная поэзия. Андрей Вознесенский. Постмодернизм – это не очередное направление, а особый тип эстетического сознания. Здесь размыты представления о времени пространстве, нарушены привычные отношения автора и героя.

Постмодернизм. К чему они стремятся в своем творчестве – судить не берусь. Могу сказать только о том, что видно со стороны. А со стороны, очевидно, что их эстетика – это разрушение, разложение произведения, мира на составные части, анализ, но не синтез. Истина многолика, говорят они, а не едина, и ее нельзя свести к чему-то одному.

В их произведениях исчезает Истина, как Начало всего, как Центр всего, а вместо этого центральным понятием становится «пустота», самоорганизующийся хаос. Важный элемент поэтики – цитата-фрагмент из какого-то хорошо известного сочинения. Отсюда – ассоциативный характер восприятия художественного текста. Разрушаются границы литературного произведения, появляется стилевая эклектика, постоянная игра с языком, причем часто именно эта игра с языком становится самоцелью. Лично я считаю, что многое из творчества этих писателей ровным счетом не имеет никакого отношения к литературе. Такое творчество стало возможным только в результате того, что отечественная литература переживала кризис, а лучшая западная литература была недоступна нашим читателям. Сейчас в художественной литературе наблюдается некая усталость. Произведения лишились жизненной энергии, из них ушло философское содержание. Так что я вижу выход в том, чтобы читать хорошую русскую прозу и поэзию, о которой здесь шла речь. Потому что это творчество единственное еще куда-то может вывести нас.