Раздел пятый

Влияние процессов глобализации на геополитическое положение России

Глобализация – развитие экономической и политической взаимозависимости стран и регионов мира до такого уровня, на котором становится возможной и необходимой постановка вопроса о создании единого мирового правового поля и мировых органов экономического и политического управления.

Главная отличительная черта последних десятилетий ХХ в. – невиданное развитие науки и техники. Мировой информационнотехнологический рынок – рынок результатов интеллектуальной деятельности в овеществленной и неовеществленной форме – становится важнейшей сферой международных экономических отношений. Место страны в современном мире определяется сегодня не столько изобилием рабочих рук

исырья, сколько качеством человеческого капитала, уровнем образования

ипрактического использования знаний, инновационной активностью экономики.

Современные процессы глобализации в научно-технической сфере отразились на содержании и направленности исследований и разработок. Фундаментальная наука, по сути, интернациональная, окончательно преодолевает межгосударственные барьеры и становится общецивилизационным средством проникновения в тайны мироздания, самопознания человечества, прогнозирования мирового развития.

Глобализация превратилась в одно из важнейших проявлений совре-

менной геополитики, поскольку выступает как процесс, относящийся к сфере отношений между народами и государствами и охватывающий ее. Глобализация есть не что иное, как проявление современной постиндустриальной стадии развития экономики и общества в отношениях между странами мира.

Сегодня к числу главных тенденций мирового развития относят формирование новой мировой экономической инфраструктуры, основанной на качественно новых видах товаров – результатах интеллектуальной деятельности. При этом выделяются четыре основные формы международного взаимодействия в инновационной сфере: лицензирование; прямые иностранные инвестиции; совместные предприятия; слияние и стратегические альянсы компаний разных стран, нередко конкурирующих между собой.

Усиление интернационализации хозяйственной жизни в последней трети минувшего века положило начало глобализации мировой экономики. Вследствие количественного нарастания взаимосвязей и взаимозависимостей между странами мировое хозяйство переходит в новое качество, во

81

все большей мере превращаясь в относительно целостную экономическую систему, которая определяет развитие национальных хозяйств и в известной мере диктует им условия функционирования.

Глобализация мировой экономики и политики представляет собой новое направление в развитии мирового сообщества, сменившее конфронтацию и соревнование между мировым капитализмом и социализмом после окончания холодной войны. Глобализация во многом меняет наш взгляд на проблемы международной безопасности и внутреннего социальноэкономического развития государств, в том числе и России.

Сегодня именно в экономике связи между странами становятся теснее, взаимная зависимость – жестче, а потребность в многосторонней координации – насущнее.

Глобализация как тенденция – выравнивание уровней экономического, политического, социально-культурного развития народов мира в условиях исторически длительного периода их межцивилизационного сосуще-

ствования. Несколько лет назад в Декларации тысячелетия все государства вновь подтвердили некоторые фундаментальные ценности, как имеющие «существенно важное значение для международных отношений в XXI веке»: свобода, равенство, солидарность, терпимость, уважение к природе и общая ответственность. Они поставили перед собой практические достижимые задачи – цели Декларации тысячелетия в области развития, предусматривающие искоренение крайней нищеты и реальное обеспечение для всех людей таких прав, как право на образование, базовое медицинское обслуживание и обеспеченность чистой водой. Реализовать эти цели возможно только совместными усилиями всех государств мира.

Глобализация как процесс – развитие экономической и политической взаимозависимости стран и регионов мира до такого уровня, на котором становится возможной и необходимой постановка вопроса о создании единого мирового правового поля и мировых органов экономического и политического управления. В отличие от тенденции глобализации как процесса выступает не только как объективное выражение тенденции, но и включает осознанные и целенаправленные действия экономических и политических институтов, усиленные политической волей.

Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан особо подчеркивал роль именно последнего фактора: «Мы должны исходить из того, что по многим вопросам разногласия будут еще долго сохраняться как между странами, так и внутри самих стран. Всеобщие ценности предназначены отнюдь не для того, чтобы устранить разногласия, а для того, чтобы помочь нам разрешать эти разногласия в обстановке взаимного уважения и не прибегая к взаимному уничтожению.

82

Важнейшее значение при этом имеет принцип терпимости и диалога, ибо без них не может быть мирного обмена идеями и невозможно будет прийти к согласованным решениям, позволяющим разным странам развиваться по своему собственному пути.

Те общества, которые считают себя современными, должны осознать, что статус современного общества не обеспечивает автоматически обстановку терпимости. Даже искренние либералы и демократы могут порой проявлять крайнюю нетерпимость к взглядам других. Надо быть всегда начеку и не поддаваться таким соблазнам.

С другой стороны, общества, ставящие на первое место традиции, должны осознавать, что традиции сохраняются, прежде всего, не тогда, когда они закостенели и остаются неподвижными, а тогда, когда они живут и открыты для впитывания новых идей изнутри или извне».

Глобализация как новое качество жизни народов и государств имеет разный смысл и разные пределы в различных областях. Так, в сфере новых технологий, науки, информации и коммуникации практически не возникает необходимость в ограничении движения к общности.

В отношении политических, экономических и социальных институтов этого сказать нельзя. Сближение на основе неких общечеловеческих ценностей – демократии, прав человека, отторжения тоталитаризма, свободы экономической деятельности неизбежно и прогрессивно. Но здесь уже в большей степени сказываются национально-исторические традиции и опыт народов, их менталитет, что исключает механическое заимствование и тем более навязывание извне институтов и норм поведения. Что касается культуры, то в положительном смысле можно говорить лишь о взаимообмене и взаимообогащении культур, но ни в коем случае не об их нивелировке и тем более слиянии.

Возникший на рубеже тысячелетий мир далеко не однороден. Напротив, неравенство в экономическом развитии, уровне и условиях жизни людей как в разных государствах, так порой и внутри одних и тех же стран резко усиливается, а мировое политическое пространство претерпевает глубокую фрагментацию.

Условием формирования такой системы мирового хозяйства выступает нарастающая либерализация национальных рынков товаров, услуг, труда и капитала, которая в последние десятилетия стала преобладающей тенденцией международного экономического обмена. Степень открытия рынков с учетом национальных интересов и интересов всего мирового сообщества согласовывается путем многосторонних торговых переговоров в рамках специализированных международных организаций, в первую очередь, ВТО.

83

Глобализирующаяся мировая экономика рассматривается как единое целое, во взаимосвязи и взаимозависимости составляющих ее компонентов; в широком смысле, как стратегическая цель человечества – единая мировая экономика без границ, с едиными стратегией развития и валютой, а также унифицированными правилами, стандартами и процедурами.

Способствуют этому, во-первых, глобальные информационные технологии, благодаря которым была создана система связи, финансов и биржевой торговли, охватывающая весь мир в реальном времени.

Во-вторых, совершенно иная организация промышленности. В сфере массовых производств она осталась конвейерной, но только не под одной национальной крышей, а одновременно под несколькими или даже сколь угодно многими – в зависимости от экономической целесообразности.

Процесс производства стал дробиться на элементы, но теперь уже не по принципу технологической последовательности операций, а с учетом сравнительных преимуществ их размещения в тех или иных точках земного шара. Капитал вместо того чтобы притягивать рабочую силу, сам двинулся туда, где она наличествует в большом количестве, ограниченно занята и потому дешева.

Глобализация экономики, как и любой другой общественно значимый процесс, реализуется в борьбе различных экономических и политических сил за свои собственные, нередко разнонаправленные интересы. Наложение субъективных устремлений на объективные тенденции развития оказывает влияние на формы и динамику обусловленных ими процессов, подчас изменяя даже их русло. И чем ниже уровень социально-экономической зрелости, тем шире поле для проявлений субъективизма в политике и более значима роль субъективного фактора в процессе развития.

Тенденции мирового экономического развития отторгают автаркию и закрытость, лишают самоизолировавшиеся национальные экономики динамизма, обрекают их на прозябание и отсталость. Однако, как показывает опыт, упование на невидимую руку рынка опрометчиво. Возникает необходимость встраивания в рыночные отношения системы сдержек и противовесов, способных ограничивать негативные экономические и социальные последствия и крайности спонтанного действия рыночных механизмов

истимулировать решение глобальных проблем человечества. Это – проявление общей закономерности постиндустриальной трансформации рыночных институтов в сфере международных отношений с учетом их особенностей.

Сами геополитические подходы глубоко трансформируются, геополитика получает иную окраску. Формируется новый каркас мировой системы

иполитики, характеризующихся следующими сдвигами:

84

1.Стирается грань между внутренней и внешней средой деятельности, между внутренней и внешней политикой; при этом стремительно набирает силу экономизация политики, геоэкономическое пространство становится главным.

2.Сформировавшиеся в мире на наиболее перспективных направлениях технологического развития и ресурсного обеспечения подвижные трансграничные воспроизводственные системы вывели военную компоненту на новые рубежи. Вооруженные силы функционально трансформируются, они защищают уже не только суверенитет государств и их национальные границы, но и, в основном, экономические границы (геоэкономические интересы, плацдармы, прерогативы) транснационализированных структур, сохраняя контуры интернационализированных воспроизводственных ядер (циклов). Это в корне меняет подход к военной реформе, составу вооруженных сил и вооружению.

3.В этих условиях роль национальных государств трансформируется, наиболее развитые из них превращаются в транснационализированные «страны-системы». Они уже не могут не считаться с наднациональными тенденциями в экономической, информационной, финансовой, социальной, военной и других сферах. Они начинают играть роль глобального предпринимателя, делегируют функцию реализации стратегических национальных интересов и устремлений мощным финансово-кредитным структурам, транснациональным корпорациям, консорциумам, союзам и т.п.

4.Коренным образом меняется внешнеполитическая мотивация: «страна-система» в рамках своих интернационализированных воспроизводственных ядер формирует мировой доход. Участие в его формировании

ираспределении является для национальных экономик высшим мотивационным стимулом к экономическому оперированию в мировой хозяйственной системе: дипломатия берет это на вооружение. Прорыв к участию в мировом доходе осуществляется с использованием высоких геоэкономических технологий.

5.Традиционные внешнеэкономические (внешнеторговые) доктрины теряют свою силу. Внешняя торговля уже опосредует не только разделение труда между нациями, государствами (международное разделение труда), но и, в основном, межанклавное разделение труда на стыках блуждающих интернационализированных воспроизводственных ядер и «стран-систем». Оперирование идет уже не на мировом рынке, а на новом стратегическом пространстве – геоэкономическом атласе мира, включая его национальные части.

Транснационализация капитала становится характерной чертой институционального развития всей современной экономики. Она охватывает

85

прежде всего сферу крупного бизнеса, но касается деятельности средних и даже небольших компаний. По данным ЮНКТАД, в конце 90-х гг. насчитывалось почти 60 тыс. многонациональных фирм, имевших более чем 500 тыс. филиалов в разных странах. Транснациональные корпорации (ТНК) являются основными действующими лицами современной мировой экономики. На основе имеющихся оценок можно утверждать, что они контролируют 40-50% промышленного производства, более половины оборота мировой торговли и подавляющую часть прямых и «портфельных» инвестиций.

Доминирующая роль принадлежит крупным и крупнейшим ТНК. 500 самых крупных из них сосредоточивают более 1/4 общемирового производства товаров и услуг, 1/3 – экспорта промышленной продукции и 3/4 – торговли технологиями и управленческими услугами. Их центры расположены в США, Японии, Германии, Франции.

Стратегия экономической глобализации стала ответом на те вызовы, перед которыми в последней трети ХХ в. предстало все человечество, и потому явилась результатом коллективных усилий, хотя, понятно, при разных стартовых условиях и несовпадающих конечных устремлениях ее участников. Для передовых стран это был вызов со стороны возможностей, открываемых постиндустриальными технологиями, особенно с учетом перспектив глобального ресурсного и экологического кризиса, т.е. кризиса индустриализма как такового.

На стыке таких вызовов и родилась стратегия глобализации. По отношению к отсталым странам она предстала в качестве системного подхода к решению масштабной задачи: поддержать их финансовыми ресурсами международного сообщества, одновременно способствуя повышению эффективности их хозяйственных систем на путях более глубокой интеграции в мировую экономику и формирования механизмов, способных обеспечить их платежеспособность. Сегодня в этих странах мало кто сожалеет об отказе от стратегии «опоры на собственные силы».

Одновременно крупные корпорации пытаются ускорить темпы глобализации, чтобы те обгоняли темпы развития экономики и международного разделения труда независимо от ситуации в тех или иных группах стран. Либерализация экономики на деле должна выдать выгоды этих корпораций за интересы всего мирового сообщества – в ущерб компаниям, работавшим на внутренний рынок. Это не могло также не сказаться на выработке стратегии глобализации.

Смысл стратегии глобализации в духе МВФ (Международного ва-

лютного фонда) заключается в том, что повышение эффективности национальных экономик должно вылиться, в конечном итоге, в увеличение суммы мировых благ. Хотя их распределение между нациями, конечно, ос-

86

танется неравным, но будет, тем не менее, равноправным, то есть станет соответствовать правилам игры с суммой больше нуля, в которой, как известно, каждый получает больше, чем раньше, но не одинаково. Плюс к тому увеличится фонд благ, с помощью которого можно будет поддерживать низшие имущественные группы населения.

Согласно другому подходу предполагается переориентировать хозяйственную деятельность всего человечества в большей мере, чем это имеет место сейчас, на непосредственное достижение социальных целей.

Модель глобализации, предлагаемая американской администрацией,

создает властную, военно-политическую, силовую прокладку для действующих систем транснационального правового регулирования финансовых и экономических процессов, для того варианта перераспределения планетарных ресурсов и мирового дохода, который сложился на предыдущем этапе глобализации. Иначе говоря, ранее были выстроены, скорее, образ и рабочая модель глобальной регуляции, нежели реально функционирующая в мировом масштабе политико-силовая структура.

Администрация США создает сейчас свою версию властного обеспечения формирующегося геоэкономического мироустройства. Власть базируется на силе, но эффективно действующих транснациональных институтов и механизмов для глобальной реализации силы пока не существует. Функцию их создания и взяли на себя Соединенные Штаты Америки.

Здесь возникает затронутая выше тема «глобальной империи», образ «Четвертого Рима», страны-системы, простирающей сферу своих жизненных интересов практически на весь мир. То есть США действительно представляют собой уже не национальное государство, а некий новый со- циально-политический феномен.

Формы и методы, связывающие постиндустриальный мир с индустриальным, служат объектом постоянной борьбы. Сложился обширный лагерь противников глобализации. В развитых странах он включает в себя:

•производителей (в том числе крупные корпорации), обслуживающие внутренний рынок и недовольных усилением конкуренции;

•профсоюзы, члены которых теряют работу, вследствие выноса предприятий в другие страны и увеличения импорта;

•левые силы, недовольные ограничением демократических свобод в своих странах из-за формирования надгосударственных организаций; националистов, раздосадованных ослаблением национальных государств;

•многочисленные группы анархистов, зеленых и др., по разным причинам тоже выступающих против глобализации.

Вхождение экономики России, преобразуемой на рыночной основе, в мировое хозяйство должно позволить достаточно эффективно реализовать

еенациональные интересы, если не будет бездумного копирования запад-

87

ных моделей. Переход к новым основам хозяйствования может осуществляться лишь постепенно по мере «вызревания» как структур, так и инфраструктуры рынка. Но, пожалуй, самой большой сложностью для России в процессе интеграции в мировое хозяйство является отсутствие необходи-

мой рыночной культуры.

В этих условиях существует опасность прямого вмешательства в экономику нашей страны международных экономических организаций, которые будут подталкивать российское руководство на такие уступки, которые нанесут существенный ущерб российской экономике. Речь идет о чрезмерном открытии внутреннего рынка и полном отказе от государственной регламентации хозяйственной жизни.

Сочетание благоприятных перспектив вхождения российской экономики в мировое хозяйство и одновременно наличие возможных угроз для нее привело к тому, что в России пока не сформировалось взвешенное и рациональное отношение к проблеме экономической глобализации. Широко распространено отрицательное отношение к ее идее. Аргументы ее противников можно свести к тому, что глобализация:

•грозит потерей государственного суверенитета и иностранным вмешательством во внутренние дела независимых государств;

•.означает на деле усиление американского влияния и насаждение в мире американского образа жизни, вынуждает другие страны идти на уступки США;

•оторвана от нашей экономической реальности и не дает России никаких выгод, – об этом свидетельствует игнорирование Москвы при разработке концепций глобального и регионального экономического взаимодействия, в частности, азиатского (Россию не допускают на должном уровне к экономической стороне работы в «большой семерке»);

•не имеет сегодня реального содержания, оставаясь утопией или

мечтой.

Врастание национальных хозяйств в качественно меняющуюся мировую экономическую систему происходит параллельно с другим процессом – формированием интеграционных объединений стран примерно одинакового уровня развития, или так называемой регионализацией мировой эконо-

мики.

Региональная интеграция, с одной стороны, ведет к более прочному сцеплению отдельных национальных хозяйств, их сращиванию в единый экономический организм и как бы подталкивает процесс глобализации, создавая для него сцементированные опорные конструкции. С другой – регионализация мировой экономики идет как бы вразрез с процессом глобализации.

88

Она способствует определенному обособлению региональных хозяйственных объединений от формирующейся целостной системы мировой экономики, отражая противоречия между текущими групповыми и долгосрочными глобальными интересами.

Страны-члены интеграционных объединений и остающиеся за их бортом группы государств в неодинаковой степени участвуют в международном разделении труда. Они по-разному регламентируют хозяйственную, в том числе внешнеэкономическую, деятельность, что, естественно, фрагментирует мировое экономическое пространство, так или иначе отделяет одни страны от других.

Потенциал региональной интеграции реализуется в процессе, отражающем постепенную реализацию экономических потребностей ее участников – переход от национального уровня через региональный к глобальному уровню.

Позиция России в отношении региональной интеграции с Европой изложена в «Стратегии развития отношений Российской Федерации с Европейским союзом на среднесрочную перспективу (2000-2010 гг.)», которая была одобрена президентом России. В соответствии с этим документом партнерство с ЕС намечается строить на базе договорных отношений, главным образом, на основе Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, вступившего в силу в 1997 г.

В Стратегии подчеркивается, что ее задачей не является присоединение или ассоциация России с ЕС. Пересмотр этой позиции вряд ли оправдан. Присоединению России к единой Европе препятствуют и экономиче-

ские, и политические причины.

•Приведение экономики нашей страны к стандартам ЕС, что является условием членства в Евросоюзе, сопряжено со значительными расходами, собственных источников которых у России сейчас просто нет.

•Страны ЕС, судя по уже понесенным ими затратам на обеспечение процесса вступления стран Центральной и Восточной Европы, вряд ли смогут выделить России требующуюся для этого сумму помощи; она неподъемна для их бюджетов.

•Большие сомнения вызывает реальная заинтересованность объединенной Европы в интеграции в нее страны такого масштаба, как Россия, поскольку это может привести к нарушению равновесия в механизмах принятия решений и осложнить выработку согласованной политики в сообществе.

•Следует также иметь в виду, что членство в ЕС сопряжено с неизбежной передачей в Брюссель вопросов разработки и совместного осуществления внешнеторговой, аграрной, промышленной, научно-технической, социальной и региональной политики, а во Франкфурт – денежно-

89

кредитной политики. Потребуется также тесно координировать со страна- ми-членами союза нашу внешнюю политику. В практическом плане ко всему этому Россия не готова ни политически, ни экономически, ни организационно.

Поспешность в решении быстрого сближения с ЕС может привести Россию к утрате самостоятельности в проведении внутренней экономической политики. Поэтому отношения с единой Европой вряд ли могут развиваться в направлении интегрирования России в политико-экономические структуры Евросоюза.

В отношениях со странами Азиатско-Тихоокеанского региона у России формально есть определенные достижения. Она принята в число полноправных членов АТЭС (1998 г.), что предполагает ее участие в общих интеграционных мероприятиях организации. Однако ни в развитии торговли, ни в обмене капиталом России со странами региона существенных сдвигов пока не отмечается.

Благоприятствует хозяйственному сближению России со странами АТЭС взаимодополняемость экономик. Россия, включаясь в интеграционные процессы, может опираться на свои ресурсы, технологии, морской торговый и рыболовный флот, телекоммуникации. Регион АТЭС располагает необходимыми России источниками капитала и современными технологиями. Географическая близость стран региона дает им возможность выигрывать на транспортных издержках.

России, например, недостает капитала и рабочей силы для освоения ресурсов ее дальневосточных территорий. Япония не может расширить внутренний спрос и подстегнуть тем самым свое экономическое развитие; Япония, Южная Корея и Китай оказываются в уязвимом положении вследствие односторонней ориентации на ближневосточные рынки энергоносителей. В такой ситуации экономическая интеграция в СВА открывает России доступ к капиталам, Японии – к новым потребителям, Китаю, Южной Корее и Японии – к альтернативным источникам поставок нефти и газа из России.

Эти интеграционные процессы в регионе могут быть усилены в связи с проблемами, которые существуют в японской экономике. Сегодня ВВП Японии ниже, чем в 1990 г., а цены на недвижимость и землю последовательно снижаются двенадцатый год подряд. Выйти из неблагоприятной ситуации и стимулировать рост национальной экономики и должны ее региональные связи с соседями на северо-западе.

Особенностью этого региона является так называемая мягкая форма интеграции, которая не требует создания надгосударственных органов и согласования различных аспектов экономической политики, способствует

90

росту интенсивности внутрирегиональной торговли и объемов прямых взаимных инвестиций.

Концепция участия России в форуме «Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество», утвержденная в 2000 г., стратегической задачей России в регионе объявляет повышение уровня политического и хозяйственного сотрудничества со странами-членами АТЭС до уровня, ранее достигнутого Россией в Европе. При ее решении предполагается делать упор на активизацию участия страны в интеграционных структурах региона.

Азиатско-тихоокеанская стратегия России сегодня сводится к следую-

щему:

•участие в азиатско-тихоокеанской интеграции полезно для развития экономики Дальнего Востока;

•для обеспечения безопасности нашей страны и ее дальневосточных областей целесообразно строить военно-политические и стратегические отношения с партнерами в этом регионе на принципе гарантии взаимной безопасности и обеспечения взаимовыгодного сотрудничества;

•адаптировать отечественную финансово-экономическую политику

ксотрудничеству сразу с двумя интеграционными группировками – ЕС и СВА.

Россия – евразийское государство, расположенное между ЕС и СВА, и потому не может игнорировать этой геополитической реальности. В стратегическом смысле России предстоит выполнить свою евразийскую функцию связующего экономического, информационно-культурного и цивилизационного моста между этими двумя ведущими центрами региональной интеграции. Европейская часть России и Западная Сибирь с ее топливноэнергетическим, сырьевым и металлургическим комплексами больше обращены на Запад, тогда как для Дальнего Востока экономически целесообразнее ориентироваться на страны СВА.

Вперспективе России важно участвовать в азиатско-тихоокеанской интеграции на всех уровнях: региональном (в рамках АТЭС), субрегиональном (Восточно-Азиатский форум), межрегиональном (участвуя в АСЕМ – форуме, объединяющем ЕС и 10 стран АТР, в том числе Китай, Японию и Южную Корею) и в приграничном сотрудничестве.

Экономическое самоопределение России неразрывно связано с ее вхождением в современное мировое хозяйство, с нахождением своего места в процессах глобализации. Линия на почти полную самоизоляцию от внешнего мира и автаркию, проводившаяся в течение десятилетий, явилась одной из главных причин отставания и системного кризиса советской экономики. Особенно сильно негативные последствия этого стали сказываться

91

на фоне глобализации, развернувшейся в последней трети истекшего столетия и ставшей доминантой мирового развития.

Политическая глобализация

К концу ХХ в. все более отчетливо вырисовывались зачатки устойчивого организма мировой олигархии в виде объединения транснациональной элиты и бюрократии, формирования специфической «давосской культуры» (речь идет о встречах представителей мировой политической и биз- нес-элиты в швейцарском городе Давос). Не последнюю роль при этом играли некоторые международные институты «штабной экономики». Всемирная торговая организация (ВТО), Международный валютный фонд (МВФ), Всемирный банк в определенный момент вышли за рамки функций, первоначально предписанных им мировым сообществом, в значительной мере «отпочковались» от ООН.

Кроме того, в последнее десятилетие роль важных коллективных политических участников на мировой арене приобрели клубы доминирующих субъектов мирового управления – Большая семерка и Организация североатлантического договора.

Глобализация мировой экономики создает предпосылки для политической глобализации. Политические события (конфликты, политическая борьба, выборы и т. п.) в той или иной стране, которые согласно господствовавшим до сих пор представлениям являются исключительно их внутренним делом и не допускают вмешательства извне, могут приобретать глобальное значение и затрагивать интересы других государств.

Политическая глобализация потребует, таким образом, какой-то приемлемой формы преодоления принципа невмешательства и будет сопровождаться внедрением в мировую практику новых механизмов обеспечения мира – миротворческих операций или международных санкций против «плохих режимов». Проблема, однако, заключается в том, на основе каких правовых норм, кто и как получит право решать, насколько «плох» тот или иной режим, подпадающий под международные санкции. Как показали события в Косове и Чечне, Устав ООН не всегда может служить правовой основой для политической глобализации.

Следует обратить внимание на внутрисистемный характер определения не только инструментов, но и целей экономической политики государства. Процесс выработки этой политики можно рассматривать как своеобразное рыночное взаимодействие, когда спрос на ее мероприятия предъявляют избиратели, индивидуальные лоббисты или члены организованных групп давления, а предложение этих мероприятий осуществляют субъекты принятия политических решений, то есть политики и чиновники.

Благодаря этому механизмы выработки государственных решений можно моделировать в терминах политических рынков, где меры эконо-

92

мической политики обмениваются на факторы политической поддержки. Ориентируясь на рост собственного благосостояния, экономические субъекты стремятся найти оптимальное распределение имеющихся в их распоряжении ресурсов между деятельностью на экономических рынках (где они выступают в качестве продавцов и покупателей товаров и услуг) и на политических рынках, где они лоббируют выгодный им курс экономической политики.

Как следствие - функционирование политических рынков может рассматриваться в качестве мощного ограничителя автономии правительства при разработке и проведении им экономической политики. Принимая решения, оно неизбежно должно находить баланс между различными (нередко противоречивыми) запросами экономических субъектов; в противном случае оно рискует утратить поддержку и дать шансы оппозиционным силам прийти к власти.

Крайним выражением рассматриваемого феномена может служить «парадокс бессилия политиков», когда субъекты принятия политических решений в условиях острой политической конкуренции вынуждены строго придерживаться политического курса, выгодного поддерживающим их силам, отказываясь следовать собственным политическим приоритетам (если таковые, впрочем, имеются).

В этой ситуации тезис о «глобальном правительстве» – будь то в вариантах, отражающих интересы экономически развитых стран (где на его роль в разное время претендовали «Большая семерка», структуры ОЗСР и МВФ), или в варианте развивающихся стран (где его роль отводилась руководящим структурам «Нового международного экономического порядка») – на протяжении последних десятилетий потерял свою привлекательность.

По сути с помощью этого тезиса предпринималась попытка доказать, что если национальные правительства не справляются с функциями, на них возложенными, то эти функции должно выполнять наднациональное правительство. Как следствие – построение в рамках доктрины глобального правительства всегда носили скорее умозрительный, чем реалистический характер.

93

Раздел шестой

Геополитические угрозы международного терроризма

Сущность и природа международного терроризма.

В докладе ООН «Глобализация с человеческим лицом» отмечается, что дистанция между развитыми и развивающимися странами увеличивается. На долю 19 % мирового населения приходится 71 % глобальной торговли товарами и услугами. Это используют местные политические силы, противящиеся модернизации своих обществ с позиций фундаментализма и традиционализма.

Один из таких источников агрессии – отсталость и бедность, которые глобализация не только не устраняет, но еще и усугубляет. Во-первых, разрыв между богатыми и бедными странами в последние годы вырос. Вовторых, развитые в информационном, экономическом и технологическом отношении страны получают неоспоримые преимущества от глобализации. В-третьих, перемены на Западе таковы, что делать ставку на догоняющую модель модернизации уже нельзя. Представление о ней в развивающихся странах меняется, ее начинают воспринимать как благоприятные изменения в пределах возможностей отставшего общества.

Углубление пропасти между крайними миллиардами – «золотым» и «нищенским» превращается в основную проблему мирового развития, в источник крупномасштабных катаклизмов. Именно оно питает религиозный фанатизм, экстремизм и терроризм – грозную опасность для современного мира.

Преодоление зон бедности и нищеты согласованными усилиями мирового сообщества, и, прежде всего, государств «золотого миллиарда», приобщение отсталых стран и режимов к современным процессам соци- ально-экономического развития приобрело сегодня первостепенное значение.

Бедность не всегда связана с терроризмом, но играет центральную роль в его идеологии – наряду с унижением, необразованностью, отчуждением, маргинализацией и отсутствием осознания своего места в мире. В условиях высокой технологической оснащенности и разрушенной идентичности стремление обрести ее вновь принимает уродливые формы, в том числе, ведущие к терроризму. В качестве примера такой искусственной идентичности можно рассматриватьяпонскуюрелигиознуютеррористическуюорганизацию«АумСинрикё».

Существенную роль в понимании проблемы терроризма играет массовая психология, особенно те ее черты, которые формируют тип фанатика, то есть глубоко убежденного человека с разрушительными наклонностями. Среди этих черт – стремление масс к переменам и их непостоянство, готовность перейти от слов к делу. Большую роль играют также несчастья и

94

бедность, чрезмерные ожидания, резкая смена идентичности, непомерный эгоизм и амбициозность, стремление к лидерству и т. д.

Международный терроризм является также порождением специфики процесса глобализации, в рамках которой США навязывают народам собственные представления о том, каким должен быть мир. Поэтому в развивающихся странах, особенно «бедных», подобная американизация разрушающе действует на основы традиционной жизни.

С другой стороны, международный терроризм объективно способствует реализации геополитических устремлений США на утверждение и длительное существование их доминирования в однополярном мире. Вылазки террористов с многочисленными человеческими жертвами убеждают мировое сообщество в том, что осуществить результативную борьбу с ними можно только совместно под эгидой США.

В последнее время террористы международного уровня открыто проповедуют необходимость использовать для этого оружие массового поражения. Речь идет, прежде всего, о том, что терроризм все более ориентируется на ведение широкомасштабных операций с нанесением больших материальных потерь и увеличением количества жертв среди мирного населения.

Речь идет о весьма широком понятии, охватывающем большой диапазон возможных враждебных действий: захват и использование элементов ядерного оружия, диверсии против ядерных объектов, радиоактивное заражение местности и т.п. В Англии, например, была арестована группа террористов, у которых были обнаружены большие запасы датчиков автоматической системы противопожарной безопасности, в которых содержались радиоактивные вещества.

Это свидетельствует о реальной угрозе возможности создания так называемой грязной бомбы, которая пригодна для террористических целей. Ее поражающее действие основано на распылении радиоактивных веществ с помощью подрыва заряда химического взрывчатого вещества. Взрыв такого устройства будет сопровождаться радиоактивным заражением на длительное время обширных территорий, огромными экономическими издержками.

Еще одна, весьма серьезная угроза – проведение диверсий на атомных электростанциях. Чернобыльская трагедия стала наглядным примером того, к какой широкомасштабной катастрофе может привести авария реактора. Это делает АЭС весьма заманчивой целью для террористов, и они этого не скрывают.

Терроризм похож на движение социального протеста или революцию, и в этом качестве его питают социальные причины. Он, как правило, стре-

95

мится сделать ненавидимого противника уязвимым, вынудить его задуматься над проблемами тех, кто вступил в отчаянную борьбу против него.

Похож терроризм и на новый тип войны, который не обязательно продолжает политику государства. Он представляет собой войну, которую без всякого объявления ведут неполитические силы, преследующие отдаленные политические цели, в такой акции явно недостижимые. Причины же этого имеют социальный и цивилизационный характер.

Международный терроризм имеет региональные очаги и проявления: европейский (Северная Ирландия, Страна Басков в Испании), латиноамериканский (Колумбия), ближневосточный «исламский» терроризм, Алжир), терроризм в России.

Вместе с тем терроризм – это международная криминальная сила, ставящая политические цели и выступающая в роли политического действующего лица. Ее действия направлены часто не прямо против своего или чужого государства, а посредством атак на гражданское население. Террористами движут ненависть, зависть, жадность и желание наживы. Это пре-

ступность, сопутствующая разрушению традиционного общества без одновременной успешной модернизации.

Раньше различие между терроризмом и уголовной преступностью было вполне четким. У террористов была идея, пусть и утопическая, своими действиями произвести политические изменения в обществе, а уголовниками двигало стремление набить свой карман. Сейчас во многих регионах, в частности, на территориях юга СНГ, терроризм фактически слился с уголовной преступностью. Методы действия того и другого часто неотличимы.

Становится все более очевидным, что образующиеся внутри системы международного терроризма организационные формы представляют собой классический пример так называемой сетевой структуры, обладающей высокой способностью к адаптации в соответствии с изменяющейся ситуацией.

Классический пример сетевой террористической организации – АльКаида. В ее транснациональную сеть входят относительно автономные группы исламских радикалов, пользующиеся поддержкой ряда мусульманских режимов. Финансирование организации производится из разных источников, в том числе, и самим Усамой бен Ладеном.

Эта сетевая структура обладает высокой устойчивостью по отношению к внешним воздействиям: уничтожение отдельных ее звеньев и даже гибель «вождя» не приведет к нейтрализации всей системы. Это довольно наглядно проявилось в ходе операции американских войск в Афганистане, когда разгром Талибана, ликвидация значительной части подразделений Аль-Каиды была компенсирована повышением активности террористиче-

96

ских действий во многих других регионах. Да и в Афганистане ее боевики продолжают террористические действия.

Исламский экстремизм как составная часть международного терроризма

Один из главных факторов исламской проблемы – демографический. В 1980 г. число мусульман составляло примерно 780 млн человек, к началу 2004 г. оно превысило 1 млрд 300 млн. В самой крупной мусульманской стране – Индонезии, их свыше 200 млн, а в Бангладеш – за 120 млн человек.

ВЕвропе доля мусульман с 1950 по 2000 гг. выросла с 1 до 3 %, а их количество колеблется от 14 до 20 млн человек. По некоторым расчетам к 2050 г. мусульмане могут составить треть или даже половину европейцев.

ВСеверной Америке удельный вес мусульман с 1950 по 2000 гг. увеличился с 0,1 до 1,4 %. В США число мусульман, по данным социологических опросов, колеблется в пределах 2 – 5 млн человек. Исламский Верховный совет Америки утверждает, что в США проживает 15 млн мусульман. Среди тех, кто там исповедует ислам, свыше 42 % – черные мусульмане.

Таким образом, сегодня непросто определить, где кончаются границы одного и начинаются границы другого мусульманского региона. Отсюда проистекает одна из самых серьезных геополитических угроз не только для европейских стран и США, но даже в большей мере для России.

Демографический фактор накладывается на социально-психологический. Причины исламского экстремизма лежат в глубоком разочаровании, порожденного тем, что сообщество приверженцев «единственно верного учения» оказалось в современном мире на обочине, переживает упадок, вынуждено бессильно смотреть, как «неверные» определяют судьбы человечества и правят миром. В первую очередь, это относится к арабскому миру.

Так, валовой внутренний продукт всех арабских стран в 1999 г. составлял 531,2 млрд долл. – меньше, чем в одной Испании (595,5 млрд долл.), а по ВВП на душу населения лидирующий среди мусульманских стран Катар, имеющий малочисленное население и большие доходы от продажи нефти, занимает лишь 23-е место в мире. Кроме сырья, главным образом нефти, исламским странам почти нечего внести в мировую экономику в качестве принципиально значимого вклада.

Распространение сферы террористической деятельности исламистских радикальных группировок связано с происходящей в мусульманских странах демодернизацией общества. В последние годы возник острый кризис панисламизма, когда мусульманский мир, обогащенный нефтедолларами, познакомился с достижениями западной цивилизации. Ведущие ис-

97

ламистские идеологи увидели в этом смертельную угрозу для традиционного мусульманского общества, основанного на строгих нормах и правилах шариата, который, как они считают, имеет божественное происхождение и поэтому подлежит неуклонному исполнению.

Перед лидерами исламизма встала дилемма – сохранится ли в неизменном виде мусульманское сообщество или оно растворится в глобализирующемся мировом сообществе. Как сказал один из идеологов панисламизма аятолла Мухаммад Бакир аль-Садр: «Мир сейчас такой, каким его сделали другие (то есть немусульмане). У нас есть два выбора: либо подчиниться ему, что значит обречь ислам на смерть, либо разрушить его, чтобы мы смогли построить такой мир, как того требует ислам».

Цель, которую лидеры террористов провозглашают, предусматривает свержение западных демократий и на этой основе создание исламского сверхгосударства. Другими словами, речь идет об установлении мирового господства исламистов, насильственное распространение ценностей исламской цивилизации на неисламские народы, в том числе и Европы и Северной Америки. Европейцев убеждают в том, что бесполезно «бороться с людьми, которые жаждут смерти и для которых смерть равноценна победе». Поэтому джихад объявлен не столько Америке, сколько всем народам мира.

Безусловно, экстремистские настроения - порождение бедности, отсутствия рабочих мест, роста числа маргиналов, ощущения незащищённости и несправедливости, испытываемого отдельными сообществами и группами. Мировой опыт свидетельствует, что исламский экстремизм сигнализирует о болезни общества.

Опасность исламизма для самих мусульман:

•исламистская идеология уводит их от решения проблем модернизации общества. Исламизм создает иллюзию, что оптимальное решение уже существует, однако и внутри, и за пределами мусульманского общества есть некие злые силы, препятствующие его реализации;

•исламизм выступает в ряде стран как политическая оппозиция, частично вытесняя из нее светских конкурентов.

Для немусульман:

•исламизм стимулирует ксенофобию;

•исламисты во имя достижения своих целей готовы идти на крайние формы борьбы, включая террор;

•поскольку исламисты являются политически наиболее активной частью мусульманства, с геополитической точки зрения весь мусульманский мир рассматривается именно сквозь призму исламизма.

98

С исламским экстремизмом и терроризмом, часто связанными с сепаратистскими движениями и международными фундаменталистскими организациями, в конце ХХ – начале ХХI в. столкнулись многие страны. Россия уже долгие годы ведет войну с чеченскими сепаратистами. В Таджикистане радикально-исламистская оппозиция спровоцировала многолетнюю кровавую гражданскую войну, в которой погибли десятки тысяч людей.

В Китае экстремисты, выступающие за отделение Синьцзяна – района Китая, населенного мусульманскими народами (уйгурами, узбеками, киргизами и другими), совершили несколько террористических актов, повлекших жертвы среди мирных жителей. В марте 1997 г. в столице Синь- цзян-Уйгурского автономного района, городе Урумчи, террористами было взорвано более десяти рейсовых автобусов, позднее два взрыва прогремели

вПекине.

ВКазахстане увеличивается число радикалов-исламистов, которые часто скрываются среди нелегальных иммигрантов из Чечни, Узбекистана, Афганистана, Пакистана и других мест. Террористические акты в Ташкенте и Бухаре (Узбекистан) в марте 2004 г. стали своего рода ответом террористов на помощь американцам в их борьбе с талибами.

Террористы, в том числе и исламские, как правило, ставят перед собой

три основные цели:

Осуществление возмездия тем лицам, социальным слоям и этнонациональным группам, которые, с точки зрения террористов, являются виновниками общественных бедствий.

Изменение политического курса государства, а то и принципиальная трансформация социальной системы (или, наоборот, ее сохранение).

Устрашение как отдельных стоящих у власти лиц, так и целых социальных слоев, а иногда и народов.

Безусловно, мусульманский мир не един, страны, его образующие, разделяют часто непреодолимые противоречия. Внутри его существуют и значительные этнокультурные различия. Мусульмане нередко в масштабах одной страны делятся на враждебные группы суннитов и шиитов, на умеренных и радикалов, традиционалистов и ваххабитов.

Непонимание этого часто ведет к усилению межэтнической и межрелигиозной ненависти. На этой почве активизируются радикальные националистические партии, создающие угрозу в случае прихода их к власти межэтнических столкновений и возможности переноса их за пределы того или иного государства. Все это – наглядное свидетельство известной взаимосвязи и взаимозависимости исламского радикализма и терроризма с национализмом и шовинизмом в немусульманском мире.

Терроризм приобрел масштабы глобальной социальной проблемы, ока-

зался прямо связанным с проблемой выживания. Сегодня в арсенале бое-

99

виков имеются современные виды вооружения и оборудования, включая компьютерную и ракетную технику. Появились новые виды террористических актов: взрывы радиоуправляемых фугасов, использование автомашин, начиненных взрывчаткой, подрывы террористов-камикадзе, «телефонный» и «компьютерный» терроризм. Ответом на активизацию терроризма становится усиление авторитарных тенденций в современных государствах, которые вынуждены ограничивать демократические институты и укреплять силовые структуры.

Позицию международного сообщества в отношении борьбы с международным терроризмом выразил Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан. Он заявил: «Все страны хотят бороться с терроризмом. Большинство или многие страны … напрямую пострадали от терроризма, и они не защищают терроризм». Проблема же состоит в том, что «для кого-то террористы в определенной ситуации – это борцы за свободу, которые сражаются за освобождение своей территории и поэтому не могут считаться просто террористами». Это, однако, не может служить основанием для оправдания «кого бы то ни было, кто по каким бы то ни было причинам убивает мирных граждан. Даже если речь идет о самых благородных побуждениях, небезразличны средства, используемые ими».

100