Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

Паленный В. История глухих настоящее и будущее

.doc
Скачиваний:
45
Добавлен:
28.02.2016
Размер:
143.87 Кб
Скачать

Из книги: Материалы IV Московского симпозиума по истории глухих / Под ред. В.А. Паленный, Я.Б. Пичугин. - М.: Загрей, 2003.

История глухих: настоящее и будущее

Виктор Паленный

На протяжении обозримой истории глухие составляли «униженное и оскорбленное» меньшинство, которому не находилось места на страницах исторических трудов. Но этому «молчаливому меньшинству», как выяснилось в последние десятилетия, «есть что сказать».

К сообществу глухих в полной мере относятся слова: «В каждой из субкультурных общностей развита своеобразная ретроспективно-ценностная ориентация, избирательно выделяющая особенно интересные события прошлого. Ценности людей каждой субкультурной общности становятся понятными лишь тогда, когда они рассматриваются в историческом контексте» (Дуков и др., с.94).

История глухих - это новая научная дисциплина, наука о глухих людях и их обществах. Здесь глухой человек изучается не как объект, а как действующий субъект, творец своей судьбы.

Традиционная история сурдопедагогики посвящена великим учителям глухонемых детей, описанию их методик обучения неслышащих и т.д. Хотя сообщества глухих существуют примерно два столетия, с того времени, как возникли первые школы для глухих детей, те, кто писал историю сурдопедагогики, отодвигали глухих людей в тень, выводили за скобки как детей, так и взрослых глухих, не рассматривали их повседневную жизнь... Не попав в поле зрения исследователей, глухие люди, таким образом, оказались «спрятанными» от истории. И исследователи истории глухих свою задачу видят в том, чтобы «вернуть глухих истории».

По отношению к истории сурдопедагогики история глухих осуществляет не только комплиментарную (дополняющую), но и также переоценивающую функцию: многие явления, рассматриваемые сурдопедагогами как «прогрессивные», исследователи могут оценивать со знаком «минус», предлагая новый ракурс их рассмотрения, новую акцентировку событий, связанных с образованием глухих. Последние расширяют круг исторических изысканий, включая в него не только историю развития специальных школ и биографии выдающихся учителей глухих, но и тех, кто в истории сурдопедагогики были всего лишь фоном для первых, оставаясь зачастую при том безымянными.

Становление новой научной дисциплины отражает рост самосознания глухих. Можно сказать, что история глухих отвечает на определенный «социальный заказ»: глухие больше не желают более быть объектами патерналистской опеки, терпеть пренебрежительное отношение к жестовому языку, нарушения их прав на беспрепятственное получение информации... И историк обращается к прошлому: «объяснение прошлого основывается на аналогиях с настоящим, но оно же, в свою очередь, питает собой объяснение настоящего» (Про, с.164). Анализ прошлого имеет четкую ориентацию на решение современных задач (борьба за права группы глухих, повышение статуса жестового языка и пр.).

Что же является объектом истории глухих? «Сообщества глухих» во времени и в пространстве? Это верно для историка, изучающего сообщество глухих, так сказать, изнутри. Предметом для него может быть, допустим, развитие жестового языка или борьба глухих за гражданские права. Для историков, изучающих сообщества глухих (предмет) извне, объектом выступает само общество, его менталитет, отношение к «аномальным» в ту или иную эпоху.

История глухих - молодая дисциплина. Можно выделить основные аспекты изучения истории: проблемы методологии истории глухих как научной дисциплины; социологические и философские аспекты глухоты; возникновение и развитие обществ глухих; история обучения глухих; проблемы общения, жестового языка и перевода; культура глухих; жизнь и творчество отдельных глухих (см. Комарова, с.16).

История глухих, как и история вообще, изучает факты. Исследователь достаточно произвольно вычленяет из процесса истории страны определенную совокупность фактов в соответствии со своей установкой. Историки могут подходить к документам, свидетельствам прошлого с разными вопросами, изучать их под разными углами зрения и разными методами, и у них будут разные истории. На основании одних и тех же документов один исследователь напишет главу истории сурдопедагогики - истории методов обучения глухих, а другой - историю дискриминации глухих (запрет жестового языка и пр.).

Историк в работе с историческими источниками должен уметь взглянуть на одно и то же событие или явление и «глазами слышащего», и «глазами глухого», найти в этих разных ракурсах видения и различия, и сходства. Можно сравнивать отношение сурдопедагогов-оралистов и неслышащей молодежи к вопросу внутригрупповых браков или, допустим, к солидарности глухих как членов микросообщества. Или рассмотреть разные оценки жестового языка: для первых он символизирует крах их педагогических усилий, для глухих же это -инструмент адаптации к миру, а иногда даже - «возвращение к корням».

В исследовательском поле историка сообщества глухих присутствуют символы и образы, характеризующие глухоту и глухого человека в данной культуре; педагогические, правовые, политические нормы, принятые в данном обществе по отношению к глухим людям; семейные, трудовые отношения, в которые «втянуты» глухие, проблема самовосприятия, идентичности глухого человека. История глухих рассматривает, какие роли, нормы общество через системы социализации, культурные ценности и символы предписывает исполнять глухим. Можно, изучая образы глухих в масс-медиа, получить массу информации о самом обществе.

В изучении глухих людей прошлого историков интересуют свобода выбора, проблемы самореализации личности, ее идентичности. Историк размышляет над вопросом, что значило быть глухим в разные исторические эпохи, ищет свидетельства статуса глухих, их профессиональной карьеры. Это невозможно без анализа исторических текстов, расшифровки помыслов людей, живших задолго до нас.

Г.Л. Зайцева (1997) полагает, что при анализе материалов по истории глухих могут оказаться продуктивными методологические подходы, разработанные историками школы «Анналов». Люсьен Февр (с.26) писал: «Люди, единственные объекты... истории, которая интересуется... людьми, рассматриваемыми в рамках общества, членами которого они являются, членами этих обществ в определенную эпоху их развития...» и подчеркивал, что история изучает «не человека... но человеческие общества, организованные группы». Одним из главных принципов «Анналов» является стремление воспроизвести «видение мира» людьми прошлого - «ментальность». В истории ментальностей «культура» интерпретируется как образ жизни и мышления людей данной социальной общности. Предлагается антропологическое исследование истории: человек изучается не в качестве внешнего объекта, а как действующий, мыслящий и чувствующий объект. Для извлечения информации о глухих людях в прошлом требуется тщательная проработка различного рода источников - с учетом ментальностей людей, создавших изучаемые историком источники: «мы задаем людям иных эпох, обществ, цивилизаций наши вопросы, но ожидаем получить их ответы, ибо лишь в подобном случае возможен диалог» (Гуревич, с.8).

Проблема состоит в том, что об отношении людей прошлого к проблеме глухоты и глухим людям мы можем судить лишь по отрывочным литературным источникам, прибегая к домыслам, кроме того тексты, авторство которых принадлежит глухим людям предшествующих эпох, встречаются крайне редко - от России XIX века, например, унаследованы лишь немногочисленные письма глухого Ивана Карловича Арнольда, основателя московского училища для глухонемых детей, да письмо художника Карла Гампельна в редакцию «Журнала императорского человеколюбивого общества» (1820).

Источниками могут служить газеты и журналы организаций глухих, школьные газеты, отчеты.

Особое место занимает так называемая «устная история» - запись на видеопленку устных рассказов, воспоминаний о тех или иных переживаниях событий и «состояний Deaf body». Это согласуется с общими изменениями в исторической науке, которые происходили в 1990-х гг.: «вместо «структур большой длительности» интерес ученых обратился к конкретным судьбам обычных людей на ограниченном временном отрезке; вместо историко-демографических штудий... - публикуются историко-литературные эссе... Вместо утилитарного подхода к источникам личного происхождения (из которых ранее брались лишь общезначимые факты социально-политической истории) стал практиковаться «биографический метод», где во главу угла оказалась поставлена реконструкция одной или несколько судеб и влияние на них социально-экономических и политических катаклизмов» (Пушкарева, 2001, с.69).

Богатейший материал для обобщений предоставляет историку сообщества глухих изучение жизненных траекторий конкретных глухих людей. Исследователь использует два фокуса оптики: макросоциологическая перспектива фокусируется на воздействиях общества и социальных институтов на жизненный путь глухого; микросоциологическая перспектива же изучает правила, нормы, которым следует неслышащий индивид в течение своей жизни, становление его идентичности.

История предстает «не формой объективного знания, не чем-то «действительно пережитым человечеством», а способом описания, интерпретации и репрезентации тех или иных событий или явлений, то есть неким «текстом», рассказом или нарративом. (...) Развитие «интеллектуальной истории» происходило в тесной связи с преодолением прежнего представления о необходимости поиска некой «средней оси», вокруг которой якобы вращаются - так или иначе - интересы всех индивидов. Вместо этого стало изучаться многообразие способов, посредством которых индивиды и группы выражают или блокируют свои представления о том, что их окружает, создавая и преображая «свой» мир (Пушкарева, 2001, с.67-68). Способы эти могут быть различны у глухих и слышащих. Глухой имеет опыт, отличный от опыта слышащих, не испытывавших остро какие-либо формы дискриминации (здесь речь идет не об этнических меньшинствах), и в то же время от опыта людей, которых относят к иным категориям инвалидов, и глухой исследователь, естественно, ставит несколько иные вопросы и получает другие ответы. В то же время ему следует помнить, что сообщество глухих неоднородно, и не пытаться «подгонять» Deaf опыт под какой-то единый знаменатель. Напротив, нужно изучать разнообразие форм опыта глухих (спектр репрезентаций Deaf субъектности в различных ситуациях).

В анализе истории частной жизни исследователь ориентируется на изучение не только некоего «общечеловеческого» опыта, но и жизненного опыта глухого человека. Тут продуктивно обращение к устному фольклору глухих, в котором зафиксирован опыт прошлых поколений глухих, такое понимание мира и оценка событий, без которых сложно «вчувствоваться» в их жизнь. Глухота онтологически связана с унижением, беспомощностью, терпением - в офисе Московской городской организации ВОГ глухие посетители часто жалуются на обстоятельства жизни, причитают и вздыхают: «что поделаешь, мы - глухие», «слышащие всегда так поступают с глухими» и т.п. Но в то же время устный фольклор глухих часто демонстрирует противоположные модели: глухой (аналог Иванушки-дурака) выходит победителем вопреки обстоятельствам и ожиданиям слышащего окружения. Герои фольклорных историй демонстрируют жизнестойкость, а полукриминальные способы заработка в байках выступают как формы сопротивления дисциплинарным моделям государства. Это отражает нежелание жизнестойкой части глухих формировать идентичность через бессилие. А также стремление признать ценность своих партикулярных жизненных опытов. «Называя, давая характеристики событиям, люди с инвалидностью оформляют свою идентичность и определяют реальность своей жизни через гибкость и сопротивление» (Ярская-Смирнова, 2002, с.124). Юмор и пародия на доминантную культуру - ответ стигматизированной группы на пути формирования своей идентичности через позитивный и негативный опыт «в общем потоке». Слышащие могут стать мишенью для шуток и баек глухих (см. байки Л.Г. Камышева «Один глухой...», заснятые на видеопленку).

В рассказах о том, как жить, чтобы «выжить», «не пропасть», выражены не только убеждения в необходимости защиты своего жестового языка, но и еще - защиты самого существования жестового языка и своего способа жизни перед лицом мощного давления со стороны мира слышащих. Рассказы на жестовом языке - закодированный исторический опыт группы, который передается другим глухим, другим поколениям, они утверждают позитивность культурных традиций глухих и их опытов.

Специалисты по гендеру (под гендером подразумевают систему межличностного взаимодействия, посредством которого создается, подтверждается и воспроизводится представление о мужском и женском как категориях социального порядка) и историки-феминологи, Black-исследователи и др. особое внимание уделяют изучению скрытых за языком стратегий власти. Написаны тома «женских» историй, историй различных меньшинств. История глухих - не исключение.

Исторически поведение глухих индивидов, чтобы они следовали «общепринятым» культурным нормам, всегда подвергалось особому контролю - от контроля над использованием форм речи в учебном процессе до форм социокультурного самовыражения, их приравнивали к умалишенным, поражали в гражданских правах и пр., поэтому исследователи истории глухих полагают возможным говорить об истории принуждения глухих, их угнетении. И даже - как об особой странице истории насилия. Следует заметить, что господство «слышащего большинства» над глухими часто не замечается, переживается последними и представляется как некая «заданная природой» ситуация. Поэтому это не только история «угнетения» слышащими и «борьбы против дискриминации», но и форм согласия глухих людей со своим подчиненным статусом, их подсознательной «помощи» в воспроизводстве поведенческих моделей и соответствующих структур господства: «...глухие сами ответственны за распространенное истолкование глухоты как неполноценности и имеют мало сил, чтобы расширить сферу истолкования глухих как меньшинства» (Lane, р.79). Особый случай образуют глухие «коллаборационисты», которые, проводя идеологию слышащих «контролеров», преследуют (высмеивают) формы самовыражения, характерные для глухих с рождения (иногда создается впечатление, что они отыгрываются на глухих за свое поражение - за неспособность интегрироваться полностью в большой мир).

Ясно, что опыт глухих может служить источником знания. Вопрос - какие методики могут углубить его поиск? Чтобы проводить исследования на высоком уровне, историки должны иметь понятие о новых общественно-научных концепциях.

Возьмем гендерную методологию. Профессор Н.А. Пушкарева пишет: «У гендерного анализа как метода исследования социальных процессов таких «источников и составных частей» (прямо как у марксизма) – было три: теория социального конструирования ...Т. Парсонса, теория социализации Т. Парсонса и Р. Бейлса и теория драматургического интеракционизма И. Гоффмана». (Пушкарева, 1999, с.170).

Суть парсоновской концепции состоит в том, что окружающий нас мир скорее «сконструирован» и структурирован людьми, нежели предопределен природой.

Авторы второй концепции предложили анализировать, как усваиваются общественные роли и как индивид усваивает их через механизмы поощрения и наказания. Опираясь на теорию социализации, можно доказать, что глухой может не только пассивно усваивать существующие нормы, но и отрицать их.

Теория интеракционизма ставит ученых перед необходимостью изучения источников и результатов всех социальных взаимодействий. Социолог Ирвинг Гоффман показал особое значение исследования идентичности, ввел понятия социальных ролей, институтов и агентов социализации, проблему «значимых других». Для нас интерес представляет теория стигмы И. Гоффмана, которая разъясняет механизм конструирования неполноценности индивида путем использования терминов, отделяющих индивида от тех, которые полагаются «нормальными». (Под стигмой понимают очевидные социальные признаки, при наличии которых их носители - инвалиды или, допустим, проститутки - исключаются из числа нормальных.) Согласно Гофману, процесс стигматизации посредством вербальных ярлыков означает, что жизнь стигматизированных индивидов становится определенной в терминах бытия, принятых основной популяцией (доминантным большинством). Везде стигма связана с дискриминацией человека.

«Стигматизированные люди стремятся положить конец своей дискриминации. Для этого они применяют различные техники поведения. Можно скрывать свою инвалидность, но можно, наоборот, выставлять ее напоказ, так что она становится нормальным условием нормального поведения» (Абельс, с.209). Стигматизированные индивиды, силясь утвердить членство в общей массе, могут развить ненадежную социальную идентичность, если степень отторжения невелика, либо - при явном отторжении и достаточном количестве стигматизированных индивидов - развивают социальную идентичность, которая становится культурной нормой для стигматизированной группы. В 1970-е гг. в ряде западных стран в силу нового определения ситуации взаимодействия сообщества глухих и «слышащего большинства» начался рост числа неслышащих людей, декларирующих особые интересы (Deaf в Северной Америке). То есть конструирование Deaf-идентичности сопровождалось добровольным принятием стигмы - Глухие начали подчеркивать свою особость, инакость.

В 1980 г. в Бостонском университете для студентов начала действовать программа Deaf Studies, предложенная Робертом Хоффмейстером и Стивеном Ховером. Похожую программу для Калифорнийского государственного университета в Нортридже разработали в 1983 г. Лоуренс Флейшер и Рэй Джонс. «Deaf Studies» можно перевести как: «Изучение проблем глухоты и глухих людей» (известные на Западе аналоги - Woman’s Studies - женские исследования, Black Studies - исследования афроамериканской культуры).

К сожалению, мы «проскочили» мимо упомянутых социологических концепций, популярных на Западе в 1970-е гг., в отличие от американских исследователей сообществ глухих, опиравшихся на них в своих работах. Главным вопросом Deaf-методологии в историческом ракурсе был вопрос о источниках, детерминирующих существующие отношения между глухими и слышащим большинством.

К началу – середине 1990-х гг. в системе гуманитарного знания произошла очередная смена парадигм: постмодернистские теории сменили модернистские, а постструктурализм вытеснил социальный конструктивизм. Особую роль сыграли французские философы и культурологи: Мишель Фуко, который выдвинул концепции власти и ввел в науку понятие дискурсов - практик речевого поведения; Жак Деррида, разработавший теорию деконструкции (это - процесс, в ходе которого, все, что считается онтологическим и заданным природой, разоблачается как культурный конструкт), он же - автор феномена «инаковости» в культуре.

Вслед за постструктуралистом Ж. Лиотаром с его концепцией «культуры многообразия» и идеей отсутствия иерарахии или «вертикали ценностей» исследователи заговорили о существовании не «вертикали», а «горизонтали ценностей» (у каждого – своя) и, следовательно, равнозначности исследовательских проблем, в том числе – считавшихся ранее «не очень научными». Процитирую Н.А. Пушкареву: «Вместо идеи обобщения и тождества, постструктурализм поставил во главу угла идею различия и множественности, проблему неструктурного в структуре, каузального, нетипичного и единичного. Антропология… оказалась ориентированной на изучение не общих для всех, а индивидуальных практик, в том числе телесных, интимных, через которые и было предложено анализировать специфику той или иной культуры. (...) Другим ощутимым изменением в науках о прошлом … стала ликвидация иерархии «важности» исследовательских проблем» (Пушкарева, 2001, с.65).

Научное сообщество признало факт полицентричности окружающего мира, плюрализовав и субъект, и объект исторического знания, убедилось в факте существования не одной, а множества «историй». Вместе с определением «другие истории» в историческом знании стали возникать новые направления, в том числе – так называемая «устная история», не похожая на историю «записанную», которая уже рассматривалась выше.

Особое значение приобрели темы, рисовавшие историю «другими глазами», – глазами ребенка, старика, гомосексуалиста, женщины. Тогда же история глухих получила новый импульс для развития. На кафедре истории в Галлодетском университете возникло направление, изучающее записанную на видеоносители историю глухих, в том числе и рассказы, воспоминания самих глухих. Это была попытка восстановить действительность, увиденную и пережитую глухими. Появилась литература (Х. Лэйн, О. Райгли, К. Яновски и др.), анализирующая сообщество глухих в постмодернистском ракурсе.

Опираясь на новые концепции, историки в последнее десятилетие ХХ века попытались показать, как опыт глухих соотносился с опытом слышащих людей в прошлом и в какой мере это взаимодействие формировало культурные стереотипы, нормы и идентичности. Стереотипы в отношении глухих, нормы «приемлемого» поведения глухих, их самосознание (идентичность) «конструируются» обществом, т.е. культурно детерминированы. Исследователи полагали, что если можно выяснить, каким образом создаются (конструируются) эти отношения в обществе, то, значит, можно «разоблачить» их якобы природоопределенный характер, деконструировать и перестроить по-новому.

В своей критике «патологизации» инвалидов, глухих, отличаемых обществом как отклонение от нормы, американские авторы, а также некоторые европейцы, как, например, британец Пэдд Лэдд, опирались на идею Мишеля Фуко, согласно которой каждое тело представляет собой дискурсивный конструкт в системах власти. Отличие от канона задается не природой, не обусловлено «естественным» образом, а сконструировано обществом - экономическими отношениями, социальной политикой, биомедицинским знанием и пр., то есть имеет социокультурные предпосылки. «Давая оценки, называя, мы воспроизводим в своих словах, идентичности, действиях некий социальный порядок, который кажется нам естественным, неизменным, универсальным» (Ярская-Смирнова, с.108). Этот социальный порядок построен на бинарных противопоставлениях (в т.ч. слышащий - глухой) и социальных аналогиях.

В США регулярно публикуются фундаментальные монографии, книги, рассматривающие различные аспекты сообщества глухих. В книге «Маска благотворительности» Харлан Лэйн рассматривает историю глухих как историю их социального, культурного и психологического угнетения, а отношения общества с сообществом глухих уподобляет отношениям колонизаторов (характерная черта неоколониального дискурса - патернализм) и колонизируемых. Американский профессор раскрывает негативные стороны «медикализации» глухоты (автор пользуется введенным в 1975 г. Томом Хэмфризом термином «аудизм», который означает «способ доминирования слышащих, осуществления ими власти над сообществом глухих», в какой-то мере аналогичный «сексизму», против которого ведут борьбу феминистки). Оуэн Райгли в книге «The Politics of Deafness» (Wrigley, 1996) делает попытку пересмотреть в постмодернистском ключе отдельные аспекты глухоты и описать политику Deaf идентичности. Изложенный в книге подход предлагает сменить традиционные бинарные оппозиции мышлением в терминах различия.

В 1994 г. в Галлодетском университете (Вашингтон) под руководством глухого доктора Йеркера Андерссона была основана первая в США кафедра Deaf Studies. 1 января 2002 г. в результате объединения двух кафедр была образована кафедра Американского жестового языка и исследований глухих. Здесь числится 7 постоянных сотрудников, ведется исследовательская работа. Сотрудники кафедры истории Галлодетского университета читают отдельный курс: «История сообщества глухих Америки». В многих школах для глухих США преподаются отдельные элементы Deaf Studies.

Deaf Studies, тесно связанное с общественным движением глухих за свои права, является политизированной и идеологизированной областью знания. Политическая ангажированность исследований выражается в их ориентации на изменение существующих отношений между микромиром глухих и макромиром слышащих. Движение глухих ориентировано не на власть, а на культуру. Цель - охрана определенных форм и образа жизни, сохранение культурной идентичности. В США «открытость культуры и общества делает возможной максимальную свободу определимости и самоопределимости в пределах широкого спектра терпимых образов жизни» (Козловски, с.199).

Обычно новое направление исследований проходит в своем развитии четыре этапа: 1) просветительский и организационный этап внедрения новой научной парадигмы; 2) этап институционализации исследований, когда растет число центров исследований, официально регистрируются научные коллективы и организации, занимающиеся новой тематикой; 3) этап консолидации ученых и преподавателей; 4) этап активизации работы, направленной на легитимацию и распространение нового образования (см. Хоткина). Вспомним замечание Т. Куна: «с первым принятием парадигмы связаны создание специальных журналов, организация научных обществ, требования о выделении курса в академическом образовании» (Кун, с.40).

Институционализация Deaf Studies - это формирование исследовательской парадигмы (глухие - культурное меньшинство, глухой - субъект истории!) и сообщества исследователей. В США начало первого этапа датируется первой половиной 1970-х годов и связано оно в первую очередь с ростом исследований сообщества глухих как лингвистического меньшинства. В 1980-х - начале 1990-х гг. растет число ученых и коллективов, занимающихся данной проблематикой, появляются первые группы исследователей и даже университетские программы (можно говорить о втором этапе институционализации исследований), с 1991 г. исследователи начинают собираться на конференции по проблеме (после каждой - а всего их состоялось пять - выпускались сборники докладов участников) - это 3-й этап. Идет внедрение Deaf Studies - в той или иной «обертке» - в программы ряда школ для глухих, а также в институты в Рочестере и Нортридже (Калифорния), где обучаются глухие (4-й этап). Но, конечно же, вышеприведенное деление условно: в отличие от гендерных исследований, мощно пробивающих русло в толще официальной науки, изучение истории глухих можно сравнить, скорее, с ручейком - местами даже пересыхающим...

Побочным результатом рождения Deaf studies стало пробуждение особого Deaf-самосознания, и, прежде всего, у самих исследователей жестовых языков и сообществ глухих, а также творческих людей, проявляющих интерес к выразительным возможностям жестового языка.

В настоящее время в США существуют образовательные программы Deaf Studies, исследовательские центры (подобные есть и в Европе - в Великобритании, Швеции, Норвегии), издаются соответствующие журналы, альманахи (Deaf Annals - в США), ряд исследовательских и образовательных проектов получает финансовую и организационную поддержку. Но в целом сообщество исследователей, объединившихся вокруг тематики Deaf Studies, не имеет большого веса: его не признает «большое» научное сообщество, кроме того само оно склонно к самоизоляции. Причиной непризнания является явная маргинализация исследований, «чужеродный» характер теории, связанной с притязаниями глухих на равенство в правах с этническими группами, изобилие дилетантов. Последнее обстоятельство наряду с психологическим комфортом гомогенного сообщества глухих с его специфическим менталитетом обуславливает причины самоизоляции. Данное обстоятельство сильно ограничивает социальный эффект исследований, сводит на нет их критическую функцию, ведет к снижению исследовательских стандартов и отсутствию острых дискуссий. Поэтому говорить о широком внедрении Deaf Studies в оборот мультикультурного дискурса, изменении отношения к новой исследовательской дисциплине не приходится.