Константин Воробьёв

1919−1975 Убиты под Москвой

Краткое содержание повести

Читается за 2 мин

оригинал — за 90−100 мин

Рота кремлёв­ских курсантов идёт на фронт. Действие проис­ходит в ноябре 1941 г.; фронт прибли­жа­ется к Москве. По пути курсанты встре­чают спец­отряд войск НКВД; когда рота приходит в подчи­нение пехот­ного полка из москов­ских опол­ченцев, выяс­ня­ется, что пуле­мётов нет: у курсантов оста­ются только само­за­рядные винтовки, гранаты и бутылки с бензином. Нужно рыть окопы, и взвод лейте­нанта Алексея Ястре­бова быстро выполнил задание. Появ­ля­ются немецкие само­лёты, но пока не бомбят. К позиции взвода подходят вышедшие из окру­жения бойцы, среди которых — генерал-майор, командир дивизии. Выяс­ня­ется, что прорван фронт и соседняя деревня занята немцами.

Начи­на­ется обстрел, убиты шестеро курсантов и политрук. Капитан Рюмин, командир роты, полу­чает приказ отсту­пить, но пока он посылал связ­ного в штаб полка, рота оказа­лась окру­жена немцами. Капитан решает идти в наступ­ление. Рота окру­жает занятое немцами село и внезапным ударом зани­мает его. Алексей в первом близком бою испы­ты­вает страх и отвра­щение — ему прихо­дится убить немца.

Бойцы подходят к лесу — но тут начи­на­ется само­лётный налёт, бомбар­ди­ровка, а за само­лё­тами в лес входят танки и пехота немцев. Упав на землю, в воронку, Алексей оказы­ва­ется рядом с курсантом из третьего взвода, который, как пони­мает лейте­нант, «трус и изменник», — ведь идёт бой и другие гибнут. Но курсант исступ­лённо шепчет Алексею: «Мы ничего не сможем... Нам надо остаться живыми... Мы их потом всех, как вчера ночью...» Он просит лейте­нанта застре­лить его, чтобы не попасть в плен к немцам. После боя они вдвоём идут из леса и выходят на то место, где им ранее встре­тился отряд НКВД. Там они встре­чают капи­тана Рюмина и ещё трёх бойцов, оста­ются ноче­вать в скирдах сена. Наутро Алексей и капитан видят в небе бой совет­ских истре­би­телей с немец­кими «мессер­шмит­тами»; наши «ястребки» поги­бают. Капитан Рюмин стре­ля­ется, и Алексей вместе с курсан­тами роют ему могилу. Тут появ­ля­ются два немецких танка — один из них идёт на Алексея, тот бросает в танк бутылку с бензином, падает на дно могилы, — оказы­ва­ется, ему удаётся подбить танк. Курсанты, спря­тав­шиеся в скирдах, погибли; Алексей выби­ра­ется наружу и идёт на восток. 

Валентин Распутин Последний срок

Краткое содержание повести

Читается за 5 мин

оригинал — за 4−5 ч

Старуха Анна лежит без движения, не открывая глаз; она почти застыла, но жизнь ещё теплится. Дочери пони­мают это, поднеся к губам кусок разби­того зеркала. Оно запо­те­вает, значит, мама ещё жива. Однако Варвара, одна из дочерей Анны, пола­гает возможным уже опла­кать, «отго­ло­сить её», что она само­заб­венно делает сначала у постели, потом за столом, «где удобнее». Дочка Люся в это время шьёт скро­енное ещё в городе траурное платье. Швейная машина стре­кочет в такт Варва­риным всхлипам.

Анна — мать пятерых детей, двое сыновей её погибли, первенькие, рождённые один для Бога, другой для паря. Варвара прие­хала проститься с мамой из район­ного центра, Люся и Илья из близ­ле­жащих провин­ци­альных городков.

Ждёт не дождётся Анна Таню из далё­кого Киева. А рядом с ней в деревне всегда был сын Михаил вместе с женой и дочкой. Собрав­шись вокруг старухи утром следу­ю­щего после прибытия дня, дети, видя воспря­нувшую мать, не знают, как им реаги­ро­вать на её странное возрож­дение.

«Михаил и Илья, притащив водку, теперь не знали, чем им заняться: все остальное по срав­нению с этим каза­лось им пустя­ками, они маялись, словно через себя пропуская каждую минуту». Забив­шись в амбар, они напи­ва­ются почти без закуски, если не считать тех продуктов, что таскает для них маленькая дочь Михаила Нинка. Это вызы­вает законный женский гнев, но первые стопки водки дарят мужикам ощущение непод­дель­ного празд­ника. В конце концов мать жива. Не обращая внимания на девочку, соби­ра­ющую пустые и недо­питые бутылки, они уже не пони­мают, какую мысль на этот раз они хотят заглу­шить, может быть, это страх. «Страх от сознания, что мать вот-вот умрёт, не похож на все прежние страхи, которые выпа­дают им в жизни, потому что этот страх всего страшнее, он идёт от смерти... Каза­лось, смерть уже заме­тила их всех в лицо и уже больше не забудет».

Напив­шись осно­ва­тельно и чувствуя себя на следу­ющий день так, «будто их через мясо­рубку пропу­стили», Михаил и Илья осно­ва­тельно опохме­ля­ются и на следу­ющий день. «А как не пить? — говорит Михаил. — День, второй, пускай даже неделю — оно ещё можно. А если совсем до самой смерти не выпить? Подумай только, ничего впереди нету. Сплошь одно и то же. Сколько верёвок нас держит и на работе, и дома, что не охнуть, столько ты должен был сделать и не сделал, все должен, должен, должен, должен, и чем дальше, тем больше должен — пропади оно все пропадом. А выпил, как на волю попал, все сделал, что надо. А что не сделал, не надо было делать, и правильно сделал, что не делал». Это не значит, что Михаил и Илья не умеют рабо­тать и никогда не знали другой радости, кроме как от пьян­ства. В деревне, где они когда-то все вместе жили, случа­лась общая работа — «дружная, заядлая, звонкая, с разно­го­ло­сицей пил и топоров, с отча­янным уханьем пова­ленных лесин, отзы­ва­ю­щимся в душе востор­женной тревогой с обяза­тельным подшу­чи­ва­нием друг с другом. Такая работа случа­ется один раз в сезон заго­товки дров — весной, чтобы за лето успели высох­нуть, приятные для глаза жёлтые сосновые поленья с тонкой шелко­ви­стой шкуркой ложатся в акку­ратные полен­ницы». Эти воскрес­ники устра­и­ва­ются для себя, одна семья помо­гает другой, что и сейчас возможно. Но колхоз в селе разва­ли­ва­ется, люди уезжают в город, некому кормить и выра­щи­вать скот.

Вспо­миная о прежней жизни, горо­жанка Люся с большой теплотой и радо­стью вооб­ра­жает люби­мого коня Игреньку, на котором «хлопни комара, он и пова­лится», что в конце концов и случи­лось: конь сдох. Игрень много таскал, да не сдюжил. Бродя вокруг деревни по полям и пашне, Люся пони­мает, что не сама выби­рает, куда ей идти, что её направ­ляет какая-то посто­ронняя, живущая в этих местах и испо­ве­ду­ющая её сила. ...Каза­лось, жизнь верну­лась назад, потому что она, Люся, здесь что-то забыла, поте­ряла что-то очень ценное и необ­хо­димое для неё, без чего нельзя...

Пока дети пьют и преда­ются воспо­ми­на­ниям, старуха Анна, съев специ­ально сваренной для неё детской манной каши, ещё больше взбад­ри­ва­ется и выходит на крыльцо. Её наве­шает долго­жданная прия­тель­ница Миро­ниха. «Оти-моти! Ты, старуня, никак, живая? — говорит Миро­ниха. — Тебя пошто смерть-то не берет?.. Я к ей на поминки иду, думаю, она как добрая укосты­ляла, а она все тутака».

Горюет Анна, что среди собрав­шихся у её постели детей нет Татьяны, Танчоры, как она её назы­вает. Танчора не была похожа ни на кого из сестёр. Она стояла как бы между ними со своим особым харак­тером, мягким и радостным, людским. Так и не дождав­шись дочери, старуха решает умереть. «Делать на этом свете больше ей было нечего и отодви­гать смерть стало ни к чему. Пока ребята здесь, пускай похо­ронят, проводят, как заве­дено у людей, чтобы другой раз не возвра­щаться им к этой заботе. Тогда, глядишь, приедет и Танчора... Старуха много раз думала о смерти и знала её как себя. За последние годы они стали подруж­ками, старуха часто разго­ва­ри­вала с ней, а смерть, пристро­ив­шись где-нибудь в сторонке, слушала её рассу­ди­тельный шёпот и пони­мающе взды­хала. Они дого­во­ри­лись, что старуха отойдёт ночью, сначала уснёт, как все люди, чтобы не пугать смерть откры­тыми глазами, потом та тихонько прижмётся, снимет с неё короткий мирской сон и даст ей вечный покой». Так все оно и выходит.