АНТИНОМИИ ВТОРОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ ЧИСТОГО РАЗУМА ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНЫХ ИДЕЙ

Доказательство

Доказательство

В самом деле, допустим, что сложные субстанции

Допустим, что сложная вещь (как субстанция)

не состоят из простых частей; в таком случае если

состоит из простых частей. Так как всякое внешнее

бы мы устранили мысленно все сложение, то не

отношение, стало быть также и всякое сложение

осталось бы ни сложных, ни простых частей (так

субстанций, возможно только в пространстве, то

как простых частей нет), иными словами, не

пространство, занимаемое сложной вещью, должно

осталось бы ничего, следовательно, не было бы

состоять из стольких же частей, из скольких состоит

дано никакой субстанции. Итак, или сложение

эта вещь. Но пространство состоит не го простых

нельзя устранить мысленно, или же после его

частей, а из пространств. Следовательно, всякая

устранения должно остаться что-то существующее

часть сложной вещи должна занимать пространство.

без всякой сложности, т. е. простое. Но в первом

Но безусловно первоначальные части всего сложного

случае сложное не состояло бы из субстанций (так

просты. Следовательно, простое занимает какое-то

как для субстанций сложение есть лишь случайное

пространство. А так как все реальное, занимающее

отношение, без которого они должны существовать

какое-то

пространство,

заключает

в

себе

как самостоятельно (für sich) пребывающие

многообразное,

[составные

части]

которого

сущности). Так как этот случай противоречит

находятся вне друг друга, стало быть, есть нечто

нашему предположению, то остается только второй

сложное, и притом как реальное сложное состоит не

случай, а именно что субстанциально сложное в

из акциденций (ведь акциденции не могут находиться

мире состоит из простых частей.

вне друг друга без субстанции), стало быть, из

Отсюда непосредственно следует, что все вещи в

субстанций, то простое должно было бы быть

мире суть простые сущности, что сложение есть

субстанциально сложным, что противоречиво.

только внешнее состояние их и, если бы мы даже и

Второе положение антитезиса о том, что в мире

не могли полностью вывести первичные субстанции

вообще нет ничего простого, означает здесь лишь то,

из этого состояния соединения и изолировать их,

что существование безусловно простого нельзя

разум все равно должен был бы мыслить их как

доказать никаким опытом или восприятием, ни

первые субъекты всякого сложения и, стало быть,

внешним, ни внутренним, и потому безусловно

до сложения как простые сущности.

простое есть только идея, объективную реальность

которой нельзя доказать никаким возможным

опытом, стало быть, она не имеет никакого

применения и никакого объекта при объяснении

явлений. В самом деле, если бы мы допустили, что

можно найти предмет опыта, соответствующий этой

трансцендентальной идее, то это значило бы, что

эмпирическое созерцание какого-нибудь предмета

должно быть познано как не содержащее ничего

многообразного, [составные части] которого

находятся вне друг друга и связаны в единство. Не

осознав этого многообразного, нельзя, правда,

заключать о полной невозможности его в каком-либо

созерцании объекта, но для абсолютной простоты

такой объект созерцания совершенно необходим;

отсюда следует, что ни из какого восприятия, каково

бы оно ни было, нельзя заключить о существовании

абсолютной простоты. Итак, в возможном опыте

ничего не может быть дано как безусловно простой

объект, а так как чувственно воспринимаемый мир

необходимо рассматривать как совокупность всех

видов возможного опыта, то отсюда следует, что в

чувственно воспринимаемом мире не дано ничего

простого.

Это второе положение антитезиса простирается

гораздо дальше, чем первое: первое исключает

простое только из созерцания сложного, а второе —

из всей природы; поэтому его можно было доказать

не из понятия данного предмета внешнего

созерцания (сложного), а из его отношения к

возможному опыту вообще.

274

275

I. К тезису

II. К антитезису

Если я говорю о целом, которое необходимо состоит

Против этого положения о бесконечной делимости

из простых частей, то я подразумеваю под этим

материи, довод в пользу которого имеет чисто

только субстанциальное целое как сложное в

математический характер, монадисты приводят

собственном смысле слова, т. е. случайное единство

возражения, сомнительные уже потому, что они не

многообразного, [составные части] которого, данные

хотят признать

очевиднейшие математические

(по крайней мере мысленно) обособленно,

доказательства, способные проникнуть в свойства

приведены во взаимную связь и тем самым

пространства,

поскольку

пространство

в

составляют нечто единое. Пространство следовало

действительности

есть

формальное

условие

бы, собственно, называть не compositum, a totum,

возможности всякой материи, и рассматривают их

потому что части его возможны только в целом, а не

только как выводы из абстрактных, но произвольных

целое образуется посредством частей. Во всяком

понятий, которые нельзя отнести к действительным

случае оно могло бы называться compositum ideale, a

вещам. Как будто возможно вообразить себе какой-

не reale. Впрочем, это только тонкости. Так как

либо иной способ созерцания, кроме того, какой

пространство не сложено из субстанций (и не

дается в первоначальном созерцании пространства, и

состоит даже из реальных акциденций), то по

как будто априорные определения пространства не

устранении в нем всякого сложения ничего не

касаются также всего того, что возможно лишь

должно остаться, даже и точки, так как точка

благодаря наполнению им пространства. По мнению

возможна только как граница пространства (стало

монадистов, кроме математической точки, которая

быть,

граница

сложного).

Следовательно,

проста, но составляет лишь границу пространства, а

пространство и время не состоят из простых частей.

не часть его, нужно представить себе еще и

То, что относится только к состоянию субстанции,

физические точки, которые, правда, также просты,

также не состоит из простого, хотя бы и обладало

но имеют то преимущество, что составляют части

величиной (например, изменение); иными словами,

пространства и наполняют его одной своей

некоторая степень изменения возникает не путем

агрегацией. Не повторяя многочисленных обычных и

накопления многих простых изменений. Заключать

ясных опровержений этой нелепости, тем более что

от сложного к простому можно только в отношении

всякие попытки разрушить очевидность математики

самостоятельно

существующих

вещей.

Но

с помощью одних лишь дискурсивных понятий

акциденции

состояния

не

существуют

совершенно тщетны, я замечу только, что если

самостоятельно. Следовательно, доказательство

философия строит здесь козни против математики,

необходимости простого как составной части

то это происходит от забвения того, что в этом

субстанциально сложного можно легко разрушить и

вопросе речь идет только о явлениях и их условии.

тем самым вообще испортить все дело, если придать

Поэтому в данном случае недостаточно подыскать в

этому доказательству слишком широкое значение и

дополнение к чистому рассудочному понятию

отнести его ко всему сложному без различия, как это

сложного понятие простого, а нужно найти в

действительно нередко делается.

дополнение к созерцанию сложного (материи)

созерцание простого; а это по законам

чувственности, стало быть и для предметов чувств,

совершенно невозможно. Поэтому хотя о

субстанциальном целом, которое можно мыслить

только чистым рассудком, правильно будет сказать,

что до всякого сложения такого целого мы должны

иметь простое, однако нельзя это сказать о totum

substantiale phaenomenon, которое как эмпирическое

созерцание в пространстве необходимо обладает тем

свойством, что ни одна часть его не проста, так как

ни одна часть пространства не проста. Впрочем,

монадисты пытались довольно ловко обойти это

затруднение, утверждая, что не пространство

составляет

условие

возможности

предметов

внешнего созерцания (тел), а, наоборот, предметы

внешнего созерцания и динамическое отношение

между субстанциями вообще составляют условие

возможности про-

276

277