§ 7. Ориентировочная деятельность как предмет психологии

Теперь нам предстоит уточнить представление об ори­ентировочной деятельности субъекта в ее собственно пси­хологическом содержании.

1. Мы обязаны И. П. Павлову выделением ориентиро­вочно-исследовательского рефлекса из всех остальных, указанием на его фундаментальное значение в жизни животных и человека и, наконец, указанием на его роль в образовании условных связей. Но сейчас нас интересует само понятие об этом ориентировочно-исследователь­ском рефлексе.

В настоящее время многие ученики И. П. Павлова считают, что необходимо различать ориентировочный рефлекс и ориентировочно-исследовательскую деятель­ность¹. Ориентировочный рефлекс -- это система физио­логических компонентов ориентировки: поворот на но­вый раздражитель и настройка органов чувств на лучшее его восприятие; к этому можно добавить разнообразные вегетативные изменения организма, которые содейству­ют этому рефлексу или его сопровождают. Словом, ори­ентировочный рефлекс — это чисто физиологический процесс.

Другое дело — ориентировочно-исследовательская де­ятельность, исследование обстановки, то, что Павлов на­зывал «рефлекс что такое». Эта исследовательская деятельность во внешней среде лежит уже за границами физиологии. По существу ориентировочно-исследова­тельская деятельность совпадает с тем, что мы называем просто ориентировочной деятельностью. Но прибавление «исследования» к «ориентировке» (что нисколько не меша­ло в опытах Павлова) для нас становится уже помехой, по­тому что ориентировка не ограничивается исследованием познавательной деятельностью, а исследование может вы­растать в самостоятельную деятельность, которая сама ну­ждается в ориентировке.

Даже у животных ориентировка не ограничивается ис­следованием ситуации; за ним следуют оценка ее различ­ных объектов (по их значению для актуальных потребнос­тей животного), выяснение путей возможного движения, примеривание своих действий к намеченным объектам и наконец, управление исполнением этих действий. Все это входит в ориентировочную деятельность, но выходит за границы исследования в собственном смысле слова.

С другой стороны, чрезмерно широкое применение термина «исследовательская деятельность* к самым ран­ним, простым формам ориентировки стирает существен­ные различия между обследованием (ситуации и ее от­дельных объектов), ограниченным элементарными интересами ознакомления собственно теоретической дея­тельностью, которая выделяется и приобретает новое и ценнейшее качество только у человека, да и у него лишь с определенного уровня развития и только при определен­ных общественных условиях. Неучет этого качественного различия ведет к такому представлению, будто мы всегда имеем дело с одной и той же познавательной деятельно­стью, которая у разных живых существ и на разных уров­нях индивидуального развития отличается лишь количе­ственно, лишь по степени, а это, конечно, совершенно неверно даже в отношении животных и тем более в отно­шении человека.

Ориентировка — это не только исследование, а со­держащийся в ней элемент исследования гораздо чаще составляет обследование, чем собственно исследование. Но даже на ранних уровнях развития ориентировочная дея­тельность всегда гораздо шире, чем только обследование. В субъективной оценке объектов, выборе путей и в кон­троле за действиями ориентировка и практическое дей­ствие еще неразделены и не только переплетаются, но и определяют друг друга по характеру своих задач.

Поэтому лучше говорить не «ориентировочно-иссле­довательская» и не «исследовательская деятельность», а именно «ориентировочная деятельность».

2. Ориентировочная деятельность не ограничивается одними интеллектуальными функциями, даже во всем их диапазоне —- от восприятия до мышления включительно. И потребности, и чувства, и воля не только нуждаются в ориентировке, нос психологической стороны представля­ют не что иное, как разные формы ориентировочной дея­тельности субъекта в различных проблемных ситуациях, разных задачах и с разными средствами их решения.

Потребности означают не только побуждения к дей­ствию во внешней среде, они предопределяют избиратель­ное отношение к ее объектам и намечают общее направле­ние действий на то, чего субъекту не достает и в чем он испытывает потребность. В этом смысле потребности являются исходным и основным началом ориентировки в ситуациях. Известно, что воспитать условные рефлек­сы на пищевом подкреплении можно только у голодного животного, сытое животное не будет ориентироваться на пищевое подкрепление, сколько бы его ни предлагали. Потребности являются чрезвычайно важным моментом ориентировки в ситуации, и эта сторона потребностей, их отношение к определенным объектам и условиям, ко­торые удовлетворяют эти потребности, составляет важ­ную психологическую сторону потребностей — предмет их собственно психологического изучения.

Чувства тоже представляют собой не просто субъек­тивное отражение большей или меньшей физиологической взволнованности. Появление чувства означает резкое из­менение оценки предмета, на котором сосредоточивается чувство, а в связи с этим изменение в оценке остальных предметов и, следовательно, ситуации в целом. Созревая и оформившись, чувства становятся могучим средством переориентировки в ситуации и, собственно, эта сторона чувства и составляет их психологический аспект. Конеч­но, возникает много вопросов о различии между ориенти­ровкой познавательного и аффективного характера, но это уже дальнейшие вопросы. Первое и главное заключается в том, что чувства интересуют психолога не просто как «пе­реживания», наоборот, сами переживания составляют предмет психологии как особый способ ориентировки в жизненных условиях, новый по сравнению с интеллекту­альной деятельностью.

То же самое мы должны сказать о воле. И воля пред­ставляет собой особую форму ориентировки субъекта в таких положениях, где ни интеллектуальной, ни аффек­тивной оценки уже недостаточно. Воля, собственно, по­тому и выделяется как особая форма душевной жизни, что представляет новый способ решения задач об общем на­правлении своего поведения в особых, своеобразных и специфически человеческих ситуациях.

Таким образом, все формы психической деятельности, а не только познавательные, интеллектуальные представ­ляют собой различные формы ориентировки субъекта в проблемных ситуациях. Эти различные формы возника­ют потому, что существенно различны обстоятельства, в которых оказывается субъект, различны встающие перед ним задачи и средства, с помощью которых решаются эти задачи.

Мы должны еще раз подчеркнуть, что ориентировоч­ная деятельность, несмотря на постоянную связь с исследовательской деятельностью, никогда не ограничивается ею. С психологической стороны активная ориентировка харак­теризует все формы душевной деятельности: они представ­ляют собой разные формы ориентировки субъекта в различ­ных жизненных ситуациях.

3. Если все формы душевной жизни представляют со­бой разные формы ориентировочной деятельности, то дру­гая сторона этого положения заключается в том, что психо­логия во всех так называемых психических процессах или функциях изучает именно эту их ориентировочную сторо­ну. Это значит, что неправильно было бы сказать, что пси­хология изучает мышление, чувства, воображение, волю и т. д., неправильно прежде всего потому, что психология изу­чает вовсе не все стороны (аспекты) мышления, чувства, воли и других психических функций.

В самом деле, разве мышление изучает только психоло­гия? Мышлением занимается и логика, и теория познания; можно изучать развитие мышления в истории человеческого общества, особенности мышления в разных общественных формациях, развитие мышления ребенка, патологию мыш­ления при разных локальных поражениях головного мозга и различных душевных заболеваниях. Мышлением зани­мается также педагогика, и, конечно, можно и должно изу­чать те процессы высшей нервной деятельности, которые составляют физиологическую основу мышления. Суще­ствуют проблемы этики мышления и мышления в этике, эстетики мышления и роли мышления в искусстве и мно­гие другие проблемы мышления, которыми интересуются разные науки. Поэтому нельзя, неправильно указать на мышление и сказать: вот предмет психологии, как будто все мышление составляет предмет одной только психологии. Постоянные споры между разными науками по вопросу о мышлении, в частности, столь оживленные в последнее время споры о мышлении машин и их отношении к человеческому мышлению, вопросы о применении прин­ципов кибернетики к человеческому мышлению, все та­кого рода споры возникают именно из-за того, что не раз­граничиваются разные аспекты изучения этого реального процесса, действительно обладающего многими и разны­ми сторонами. И если мы хотим построить научную пси­хологию мышления, то прежде всего должны выделить то, что в процессе мышления может и должна изучать психо­логия, в отличие от всех других наук, которые тоже изуча­ют мышление. На этот вопрос, в соответствии с тем, что изложено выше, мы отвечаем: психология изучает не про­сто мышление и не все мышление, а только процесс ори­ентировки субъекта при решении интеллектуальных задач, задач на мышление. Психология изучает ориентировку субъекта в интеллектуальных задачах на основе того, как содержание этих задач открывается субъекту и какими средствами может воспользоваться субъект для обеспече­ния продуктивной ориентировки в такого рода задачах, для ориентировки в процессе мышления.

То же самое, даже в еще большей степени, следует ска­зать в отношении чувств. В чувствах так значительна роль физиологических изменений организма, что последние сто лет исследование чувств сосредоточивалось главным обра­зом на этих физиологических изменениях. Чувства нача­ли рассматривать как субъективные переживания этих фи­зиологических изменений и совсем отодвинули на задний план то важнейшее обстоятельство, что возникновение чув­ства означает качественное изменение прежней ориенти­ровки субъекта в жизненно важных ситуациях. В послед­нее время открытие так называемых центров основных эмоциональных состояний и вызывание этих состояний пу­тем электрического раздражения соответствующих нервных центров в еще большей степени подчеркнули значение фи­зиологических механизмов чувств¹. Эти открытия, дейст­вительно, интересны и важны, но, собственно говоря, они ничего не меняют в том принципиальном положении, что, во-первых, всякое психологическое явление возникает и существует только на определенном физиологическом ос­новании и, во-вторых, что эти физиологические механиз­мы объясняют только реализацию этих психических про­цессов, но ничего не говорят об их роли в поведении, а следовательно, об их происхождении и формировании, их внутренней структуре и возможностях рационального вос­питания. Для психологии самое важное заключается в том, что чувства представляют собой очень своеобразные и при­том могущественные способы ориентировки в жизненно важных обстоятельствах, что этого рода ориентировку нель­зя заменить ни интеллектуальным решением, ни волевым усилием и что глубокие физиологические изменения (при остром возникновении чувств) и нервные механизмы, обес­печивающие эти изменения, генетически сложились и в нормальных условиях служат для сохранения этой ориен­тировки и успешного выполнения последующей деятель­ности. Именно эта ориентировочная сторона чувств и толь­ко она составляет собственный предмет психологии чувств. Кратко мы должны повторить то же и о волевых про­цессах. Усилие, которое связано с волевым решением, пред­полагает известные энергетические затраты, и они, конеч­но, подлежат физиологическому расчету. Не приходится и говорить, что общественные соображения, в частности, этические взгляды и мера их усвоения (что относится уже к вопросам воспитания), имеют огромное значение при изу­чении проблем воли. Но что же составляет собственно психологическую сторону этой проблемы? И мы опять при­ходим к заключению, что той особенной стороной, кото­рую изучает психология воли и которая одна только и со­ставляет ее предмет, этой особенной стороной является ориентировка субъекта в таких обстоятельствах, в которых одного только разума или чувства, или того и другого вме­сте недостаточно. Характерная и своеобразная ориентировка субъекта в ситуациях моральной ответственности, ориен­тировка, ведущая к принятию того или другого решения, — вот что, собственно, и составляет предмет психологии воли. Если, следовательно, все психологические функции представляют собой разные формы ориентировочной деятельности субъекта, то, с другой стороны, только ори­ентировочная деятельность и составляет предмет психо­логии в каждой из; этих функций. Предмет психологии должен быть решительно ограничен. Психология не мо­жет и не должна изучать всю психическую деятельность и все стороны каждой из ее форм. Другие науки не мень­ше психологии имеют право на их изучение. Претензии психологии оправданы лишь в том смысле, что процесс ориентировки составляет главную сторону каждой формы психической деятельности и всей психической жизни в це­лом; что именно эта функция оправдывает все другие ее стороны, которые Поэтому практически подчинены этой функции. Потому что самое важное в жизни — правиль­но сориентироваться в ситуации, требующей действия, и правильно ориентировать его исполнение¹.