4 Социологические шхлсдошшия, .4- 10,

тельскоп семьи) и в различные и.: горпческне периоды. Прицеленная классификация характе^-к-, ;>л;; периода бсбн-бума. когда и гсмьях было несколько д-.:теп, и экономические возможности ь США позволили мужу обеспечивать семью, а жене не работать, уделчя свое время их вос­питанию,

Разумеется, реальные семьи •— объекты изучения ;ггн помсшн — способны облипать

НеСКоЛЬКИМи Г1рНЗ:^|К|.М1, 110 Ъ \ ГКЛ С ННЫ М Кр!1ТСр!:ЯМ, КСТОрЫс ОТНЮДЬ Не ЯПЛЯЮТО! НС-

черпывающнмн и могут быть дополнены иными. Можно также не согласиться с тем, какие из критериев ттшолоп'лирующие. а какие лишь описывают так называемые семейные формы, в то.-,! числе альтернативные. Важно лишь, чтобы отечественные семьеведы использовали од!1наковые понятия 1! вкладывали :? них то же содержание.

Кризисное обшество продуцирует множество разного рода стрессороь: потеря пли смена работы, изменение места жительства, неразрешимость жилищной проблемы, риск и пере-наг'р>:женне, связанные с предпринимательской деятельностью, ухудшение материального уровня и т.д. Воздействие разного рода стрессорных событии, которые потенциально вызы­вают семейный стресс, — и большей степени динамический критерий для типологии семей, О/ществует достаточно условная классификации такого рода событии [9]:_.._.

— нормативные (ожидаемые события: рождение ребенка, смерть пожилого и т.п.) и ненормативные (неожиданные: развод, война, иьшгрыш в лотерее и т.п.);

— внутрисемейные (баллотирование на выборах, приобщение к спиртному, болезнь и др.) и внешние по отношению к семье (нападение преступника, землетрясение, инфляция и др.);

— неопределенные, неосознаваемые членам» семьи и ясно осознаваемые;

— добровольные (к примеру, сознательная беременность) и происшедшие помимо воли;

— хронические (наркотическая зависимость, дискриминация по национальному признаку) и временно действующие (перелом ноги, потеря работы);

— кумулятивные (новый стресс произошел тогда, когда семья не справилась с пред­шествующими) и изолированные.

Семьи, выделяемые по характеру воздействующего события, обычно анализируются в рам­ках теории семейного стресса, являющейся развитием идей структурного функционализма. Относительно изученные за рубежом — семьи, в которых супруги были разлучены во время второй мировой войны, семьи эмигрантов, семьи с исчезнувшим отцом, семы; нацменьшинств в зоне конфликтов, семьи разорившихся фермеров. Исследование семьи в стрессовой обстанов­ке, так же, как и отмеченных специфическими проблемами, прежде всего ориентировано на психотерапевтическую помощь и социальную работу. Теоретически возможности преодоления стресса, недопустимости перерастания его в кризис определяются, в частности, индивиду­альными, групповыми, микросониальнымн и макросоцнальными ресурсами.

Наверное, кризисное общество в противоположность стабильному располагает крайне ограниченными макросоннальными ресурсами. Поэтому возникает вопрос, чем собственно семьи, справляющиеся со стрессами, отличаются от тех, у которых постоянный стресс пере­растает ь кризис, или какого рода ресурсы используют члены семей для преодоления стрес­совых состояний. В рамках такого полхода в 1992 г. были обследованы не состоящие в браке матери. Предполагалось, что они находятся и особенно тяжелом положении в силу ряда спе­цифических проблем— низкий уровень жизни, сложность совмещения профессиональной и родительской ролей, особые воспитательные трудности при отсутствии второго родителя, личностные,— котбрым свойственно обостряться в кризисных социально-экономических условиях. В частности, установлено (подробные результаты исследования см. в [10]), что удельный вес «одиноких» матерей, переживающих стресс, достигает 48%. В качестве основного стрессового источника выступают бедность и общая ситуация нестабильности в стране, приводящая к неуверенности в завтрашнем дне и беспокойству за будущее детей. Важнейшие ресурсы — родители и опора на собственные силы, реже — обращение к религии. Практически никто не искал поддержки в рабочем коллективе. 10% респонденток пребывали в критическом состоянии— сами они уже практически не способны были справиться со сложившейся ситуацией и нуждались в разного рода социальной помощи. Это обычно матери, которые находятся в объективно сложных обстоятельствах (имеющие ребенка до 3-х лет или нескольких детей, не получающие от родителей и отца ребенка материальной поддержки), а также обладающие такими личностными особенностями кач< низкая самооценка и экстерналь-ность. Один из выводов исследование — неполные семьи нуждаются в тех же видах социаль­ного содействия, что и другие семьи с детьми. Оттого -^т'у работу есть смысл организовывать, основываясь не на внешних структурных признаках семей, а в зависимости от характера пе­реживаемых ими проблем. По такому же принципу могут разрабатываться и социальные прог­раммы помощи на различных уровнях.

Коренные: общественные преобразования неотвратимо сказываются на г семейных отношенных, принципах воспитания. На «.роне ухудшения уровня ж привычной социальной среды, рост.а конкурентных отношений б профзссн нзамен прежних пусть и символически коллективистских, потребность человека в прпнадле ности к семенной группе, где можно получить эмоциональную поддержку и признаки экономнее расходовать имеющиеся материальные ресурсы, возрастает. В отличие от развит! стран уже создавших специальные службы, содействующие человеку к кризисных ситуапп (институт эффективной социальной работы, группы самоподдержкп. религиозные общин семенные консультации, материальная и жилищная помощь остро нуждающимся), на семьях России всецело лежит и выполнение таких функций как забота о больных и престарелы психотерапевтическая, первичного социального контроля, а также экономическая — и это п] мизерных материальных возможностях у значительной части общества. В то же время нам тившиеся тенденции в деп.чстптуцпоналпзащш семы:, похоже, интенсифицируются в росси ском обществе на фоне перестройки иди ломки других социальных институтов, прекращен искусственного поощрения государством семейного образа жизни граждан (санкции,прот| разводящихся, преимущества семейного статуса). Новые экономические условия требуй перестройки супружеского ролевого взаимодействия, другого, чем прежде, отношения вступлению в брак и разводу. Распространение ценностей индивидуализма и гедонизм бездумно насаждаемые худшие образцы зарубежной массовой культуры, продолжающая алкоголизация населения, не говоря уже о межнациональных конфликтах, создают множест новых препятствий для успешного функционирования семей. Однако хочется надеяться, что российских условиях «семейный кризис» будет когда-нибудь преодолен за счет возрожден] 'коллективистских ценностей и продуманной социальной политики. Сегодня же существу! острая необходимость в изучении различных типов семей иод углом зрения возможности уде летворення ими как индивидуальных, так и общественных потребностей.

9

П. ШТОМПКА

КУЛЬТУРНАЯ ТРАВМА

В ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ

(статья вторая)

ШТОМПКА Петр - профессор Ягеллнпского университета (Краков, Польша

/[Концепции культурной травмы ниже иллюстрируются материалом о крахе ком­мунистической системы в конце 80-х гг. на примере Польши, касающемся также стран Восточной Европы и бывшего СССР. Коммунистическая система и советское гос­подство после Второй мировой войны вызнали у большинства польского общества глубокую травму .['Противореча национализму, католицизму и прозападной ориентации поляков, они создали стойкое культурное напряжение, выражавшееся в неодно­кратных вспышках недовольства, открытого неповиновения, оппозиционных движений и попытках реформ.|Стал поговоркой "Польский календарь", - даты противоборства с чуждой системой: июль и сентябрь 1956, март 1968, декабрь 1970, ноябрь 1976, август 1980 г. Популярной стала шутка, что в "Польском календаре" больше нет свободных месяцев для возможных в будущем событий. |;1е рассматривая "травму ком­мунизма" и ответные социальные реакции, описанные Экертом 112], я начну со сверже­ния режима, восстановления суверенитета и провозглашения демократии, а затем преодоления "коммунистической травмы". Парадокс, но победа породила новое напря­жение - "посткоммунистическую травму" - предмет моего анализа!

Большинство исследователей считают началом революционного процесса, привед­шего к свержению режима, выступление движения Солидарность в августе 1980 г. Оно было подавлено во время военного положения (декабрь 1981 г.); режим был еще силен, чтобы защитить себя, включая возможность силового решения - советской военной интервенции. Гласность и перестройка, отказ Горбачева от использования силы для защиты коммунистических режимов резко изменили баланс сил. Демокра­тическая оппозиция в Польше перегруппировалась, сплотилась, восстановила сеть организаций, применяя испытанные методы (стачки, сидячие забастовки, марши про-теста) и переходя к более рискованным акциям, поляризовала компартию, приобрела там союзников -растущее либеральное крыло, решительно противившееся жесткой политике.

^Непрекращающееся давление, более профессиональное и организованное, чем прежде, отсутствие поддержки Москьы и ослабление правящей партии заставило режим отступить, пойти на компромисс а сесть с оппозицией за "круглый стол" в на­чале 1989 г. Переговоры привели к заключению соглашения, защитившего полити­ческую роль коммунистов, но давшего и оппозиции возможность войти в правитель-; стваДПервые демократические выборы после Второй мировой войны (июнь 1989 г.)

унесли полную победу опиозжпи К м , и .л ,. .^ _Болы1,_и„_ство .договоренности закрепленных за ними ^ ^ _г Солидарности. Комму-

^Д_меа получили демократические ^^™™^^^ групп,, сформировал,, _нисты „рязнали поражение. Солидарж - ь * ^мокрдти _года власти коммунистов правительство. Компартия самораспуст . <док ^ _{повлияло} „а судьбь» сотен Лъ:,льпк,_акои,ились:|П,Д,нт-комм пизма^ма и ^ ^ _ЖИЗниу работа и

миллионов людей, ЭтЬыл коренной^ -роло, о ;_гиоз„остъ, медицинское

истребление, образование и отдых, уч.. ги ь по лл [ _{это были} желанные

обслуживание и средства ™^^^%^_о лет. Отсюда энтузиазм, радость, перемены, о них мечтали, за и п.пынс победили демократы.

волнение, когда пала Берлинская ^^ ^В ^^_{еделенн}й и интерпретации, Основ-Вначале был полный консенсус ^кУ^Л^н^а поляков стало "освобождение . По _НЬ1М значением того времени для ^льпш кпа пол ^ „_{свободе да}, .

определи нию И. Берлина, люд, радов, *^^ре _ва. _{деспо№}зма политической ,Н . были счастливь, свободе от "нос ранш ™™™ _от повседневной эко-

системы, нерационального центрального пла^ «» _о ^ _{тогда пясал}и о мас-номики дефицитов", от скуки ^^УР^мта*^ Гораздо менее очевидной совом "бегстве с Востока из *«««^ °° ся права и обязанное™, возможности представлялась "свобода чего-то |ЬЬ ^^внесенные иной системой, к которой они _й ограничения, жизненные шансы и «^"Р™^, "Европа" - синоним свободы, шли. Как правило, идеализируемое „с к .ие Зат, д ^ ^ ^ _{будущего у} „. счастья, процветания и изобилия - *»«^^ой _элиты. Порой казалось, что они „еров оппозиционных движении и повои нга йческ местных традиции и

не¹ готовы к конструктивным ^^^^^^ программа порой

₀-г=^^

западных институтов. Была ™^™№^**_т^ чиновники, рассматри-и свободомыслия Парламент, партии «^У^Ц_ ^_ке. _частные корпорации, вающие жалобьГграждан на других чин ков множество газет, частные

банки, фондовый рынок и 5^^^-^^ приняли радикальные решения теле- и радиоканалы - в сфере СМИ ^ ™™У ¹ "_шоковую терапию" реали-о переходе к капиталистической ""^"^^^ер-ми^ и министр фи-зовал "план Бальцеровича" (^{экономи}"_ви³₁^а^™ цен, отмену трудо-

нансов в первом *™™Р™^Ч*™™^^^о1о^п» с 1 января 1990^ '.' вых и социальных привилегии и 1 осударс еви I - капитализма создали

Организационный каркас и и"ституаы д^ кра т _{бовались} воля, спо-

достатомно быстро. Но для успешно! о его ф >нкц ^1 Г^ _{туре Говоря про}„

собяость и компетентность акторов, ^и^™"2« и компетентных граждан, нет ше. нет демократии без демократически настрое. ' * ^и _{и без}

капитализма без «К*"»*"⁰*!^ доминирующей культу-

заинтересованных участников. Эти К*Р»*™" ^ ^бованяй. Таким образом, куль-ры; усвоенное индивидами воплощение ку ьтурных^ _{жизненньи} -_ПОЗИций и турные изменения и, как ^сле^^В*^е^^^^^

мотиваций социальных акторов - ^необхО^^^Ь_д^_нь1 преуспеть в культурной чивого развития ^'Сткоммуннстичес^^бМ <л - дол, "^^ _сф^_{ра культуры}

облема связан . с кси

трансформации. Их базовая проблема связан . с ^кси _{до сильнее},

инертна меняется гораздо медленнее, сопроипляе .я и ^ „ _{[6] наслед мые} от люб^Рая другая область] Модели мышления » ^^^оино-органи

другая область] Модели мышления

^

™ ^{Сушествовал распростра}'

1.:енный. лсгс5рическ.Г1 унаследованный репертуар иьцч^боч-апньп.. пр' культурных правил, его можно обозначить как 'ТипЬ^Иг-". Эч'о б|,1.!!п о том идеологической С1бработки или защитной реакцией на нее. I (р поддержка уравниловки, подозрения, "незаинтересованная зависть собным и успешным, позитивное отношение к патернализму и всемогущему государ­ству, анти-злитизм, анти-интеллектуализм. Пример второго рода: оппортунизм, двой­ные стандарты, привычная практика нарушать правила, установленные режимом, опенка неповиновения как добродетели. Эти механизмы воплощены феноменом, име­нуемым "Ното 5сшеисш>" [28. 21].

'^Появились зерна иной культуры, функционально востребованной институтами демократии и капитализма, хотя не хватало людей, культурно готовых действовать в новом организационном контексте, обладающих "цивнлизационной компетентно­стью" |25] капитализма и демократии. Столкновение несовместимых культур означало для большинства, что привычные стили жизни неэффективны и контрпродуктивиы в новой системе. В то же время новые культурные правила казались им чуждыми, навязаннымнЛГо есть, эти люди обнаружили "цивилизационную некомпетентность"; не все приняли новые культурные правила и готовность быть вознагражденными за эффективность действий в новой среде. Они платили за это фрустрацией от стычек с сохранявшимися бюрократией, волокитой, подозрительностью, завистью.

Анализу этих несовместимых культурных феноменов помогает теоретическая стра­тегия бинарных "дискурсов" Дж. Александера [1,2, 3]. Перефразируя его.^кажу, что культурный "дискурс реального социализма" радикально противоположен "дискурсу появляющегося капитализма". Оба дискурса различаются но параметрам: а) коллекти­визм - индивидуализм; б) частное. - общественное; в) прошлое - будущее; г) рок -человеческая активность; д) свобода - последствия (иными словами - "свобода от" и "свобода чего-то"); е) мифы - реализм; ж) эффективность - справедливость. Обсудим их психологические и поведенческие значения.

1!Щлоковая культура" вырабатывала коллективизм. Индивид считался носителем заранее поставленных планов, подчинялся обществу, приносился в жертву будущему; не мог противопоставить свои права коллективу; личная ответственность была раз­мыта, в просчетах обвинялись внешние обстоятельства. Господствовала заурядность, и обычно стратегией адаптации было "не высовываться", раствориться в окружении. Новая капиталистическая культура радикально меняла приоритеты. В центр спал индивид; его права, но с ними обязанности; он сам борется за личный успех, демон­стрирует состязательность, оценивает свой статус, сравнивая себя с другими, отвечая за достижения и неудачи. Мастерство и личные заслуги вознаграждаются и социально одобряются.

Другим культурным кодом, упорядочивающим мысли и действия при социализме. было противопоставление жизни частной (личной) и общественной (официальной).: Противопоставление шло по линиям "общество - власть", "нация - государство'¹. люди - правители", "мы - они". Защитной реакцией на политизацию жизни и стрем­ление властей контролировать все сферы жизни был уход в частную жизнь. Частная сфера - область добра, добродетели, достоинства, чести. Общественная - область •: та. порока, презрения, стыда. События частной сферы возвышают, контакт с обще-* ственной сферой "пачкает" [1, 2]. Центры власти видятся как чуждые и враждебные; правительство - как арена заговоров, обмана, цинизма или - минимум - глупости, неэффективности. "Победить систему", перехитрив власти и обойдя запреты, правила, законы, - одна из самых распространенных добродетелей. Успех мошенника - объект восхищения и зависти. Эгоизм, попытки присвоения общественного добра и такти­ка грабь и беги" ради сохранения своего достатка, но меньшей мере, прощаются. Государство, отвечающее за здравоохранение и безопасность, обвиняется за вес личные неудачи. С другой стороны, личные связи, общение, отношения на работе, ^с Друзьями, дома -идеализируются. Культурные "привычки сердца", восчреГюваниьк-: после 1989 г., радикально иные. Демократия требует "республиканских добродетелей"

пенный, исторически унаследованный репертуар выработанных пр'' прежнем режиме культурных правил, его можно обозначить как "йлЬня:-.". Это были ип ^точным, эффек­том идеологической обработки или защитной реакцией на нее. I (рпмср мерим) о рода: поддержка уравниловки, подозрения, "незаинтересованная записи," |К>| к более спо­собным и успешным, позитивное отношение к патернализму и всемогущему государ­ству, анти-злитизм, анти-интеллектуализм. Пример второго рода: оппортунизм, двой­ные стандарты_: привычная практика нарушать правила, установленные режимом, опенка неповиновения как добродетели. Эти механизмы воплощены феноменом, име­нуемым "Нопю Зоу1еИсш>" [28. 27].

Щоявилиеь зерна иной культуры, функционально востребованной институтами демократии и капитализма, хотя не хватало людей, культурно готовых действовать в новом организационном контексте, обладающих "цивнлизационной компетентно­стью' |25] капитализма и демократии. Столкновение несовместимых культур означало для большинства, что привычные стили жизни неэффективны и контрпродуктивпы в новой системе. В то же время новые культурные правила казались им чуждыми, навязаннымнЛГо есть, эти люди обнаружили "цивилизационную некомпетентность"; не все приняли новые культурные правила и готовность быть вознагражденными за эффективность действий в новой среде. Они платили за это фрустрацией от стычек с сохранявшимися бюрократией, волокитой, подозрительностью, завистью.

Анализу этих несовместимых культурных феноменов помогает теоретическая стра­тегия бинарных "дискурсов" Дж. Александера [1,2, 3]. Перефразируя его.(Скажу, что культурный "дискурс реального социализма" радикально противоположен "дискурсу появляющегося капитализма". Оба дискурса различаются по параметрам: а) коллекти­визм - индивидуализм; б) частное - общественное; в) прошлое - будущее; г) рок -человеческая активность; д) свобода - последствия (иными словами - "свобода от" и "свобода чего-то"); е) мифы - реализм; ж) эффективность - справедливость. Обсудим их психологические и поведенческие значения.

1!Щлоковая культура" вырабатывала коллективизм. Индивид считался носителем заранее поставленных планов, подчинялся обществу, приносился в жертву будущему; не мог противопоставить свои права коллективу; личная ответственность была раз­мыта, в просчетах обвинялись внешние обстоятельства. Господствовала заурядность, и обычно стратегией адаптации было "не высовываться", раствориться в окружении. Новая капиталистическая культура радикально меняла приоритеты. В центр спал индивид; его права, но с ними обязанности; он сам борется за личный успех, демон­стрирует состязательность, оценивает свой статус, сравнивая себя с другими, отвечая за достижения и неудачи. Мастерство и личные заслуги вознаграждаются и социально одобряются.

Другим культурным кодом, упорядочивающим мысли и действия при социализме. было противопоставление жизни частной (личной) и общественной (официальной).: Противопоставление шло по линиям "общество - власть", "нация - государство*¹. люди - правители", "мы - они". Защитной реакцией на политизацию жизни и стрем­ление властей контролировать все сферы жизни был уход в частную жизнь. Частная сфера - область добра, добродетели, достоинства, чести. Общественная - область •: та. порока, презрения, стыда. События частной сферы возвышают, контакт с обще-* ственной сферой "пачкает" 11, 2]. Центры власти видятся как чуждые и враждебные; правительство - как арена заговоров, обмана, цинизма или - минимум - глупости, неэффективности. "Победить систему", перехитрив власти и обойдя запреты, правила, законы, - одна из самых распространенных добродетелей. Успех мошенника - объект восхищения и зависти. Эгоизм, попытки присвоения общественного добра и такти­ка грабь и беги" ради сохранения своего достатка, по меньшей мере, прощаются. государство, отвечающее за здравоохранение и безопасность, обвиняется за вес личные неудачи. С другой стороны, личные связи, общение, отношения на работе, ^с Друзьями, дома -идеализируются. Культурные "привычки сердца", востребованные после 1989 г., радикально иные. Демократия требует "республиканских добродетелей" 1-1 "гражданской культуры": пбщест венные обязательства, заинтересованность и делах обпнчлчч! [6. 7], готовность участия 1) жизни обществь. инициативность, лояльность

к политическим институтам.

Третья дихотомия культуры противопоставляет прошлое будущему. При "реальном социализме" люди прославляют, идеализируют прежние времена, будущее для них мрачно.,Фраза "до войны", Второй мировой войны, после которой в сфере советского влияния был установлен социализм, означила лучшие времена. С началом оппозицион­ных выступлений и антикоммунистической революции все хотели вернуться к инсти­тутам и традициям прошлого скорее, чем строить будущее. Ю. Хабермас определил климат ностальгии термином "исправляющая революция" [14, р. 4-5]. Культурные запросы новой системы фундаментально иные. Капитализм ориентирован на будущее, проникнут тенденциями активности и прогресса»'Рыночная экономика- это новации, изобретательность, широта взглядов, разрыв с традициями, с прошлым.,

(Четвертая пара противополагает судьбу активизму. При социализме действуют заданные правила, история идет в предопределенном направлении. Провидение, судь­ба, шанс, безликие силы политики или механизмы принятия решений отвечают за судьбу человека. Люди, веря, что не могут участвовать в делах общества, влиять на свое благополучие, не хотят участвовать в общественной жизни, не видя реальных возможностей что-то изменить, четко зная цену риска и активности [26, р. 3-4]. Пассивность, апатии, установка "поживем, увидим" и синдром незаинтересованности -тоже симптомы этой культурной модели поведения. При смене режима эти формы адаптации становятся глубоко дисфункциональными. Демократическое общество, ры­нок требуют веры в силу, в безграничные возможности, в результативность усилий людей, готовность рисковать, решимость.)

г Пятая противоположность - мифы и реалии. При социализме в противовес мирским рациональным аргументам как защитная реакция действует тенденция создания ми­фов, религиозных, идеологизированных форм мышления. Люди подменяют тяжкую реальность мечтами, видениями, идеализацией традиций, утопиями надежд и стрем­лений, ждут чудес, обращаются к волшебным стратегиям и вере в сверхъестест­венные помощь, защиту (культ Девы Марии в Польше). Капитализм, напротив, осно­ван на "демифологизации мира" (Вебер), на рациональности, холодном счете прибылей и убытков, вере, в науку и технику, эффективную организацию/Несовместимость пра­вил "блоковой культуры" и принципов капитализма, демократии породила культурный шок, создав благоприятные условия для травмьТ.>

Полярность, описанная выше, это, в первом приближении, общее всех постком-мупистнчееких обществ, Но задолго до 1989 г. в каждом из них в разной мере были альтернативные культурные комплексы: национальные культурные традиции, влияния глобальной западной культуры. Различная степень этих влияний вела к разнообразию стран, принадлежавших к коммунистическому блоку: Польша не была идентична ГДР, Венгрия - Румынии, Чехословакия - России. Некоторые локальные культуры были более готовы к демократическим, рыночным институтам (Чехия), некоторые бы­ли абсолютно несовместимы с ними (Россия, см. [23, р. 188. 15, р. 3]). Одни страны культивировали национализм, пытаясь сохранять пусть ограниченный суверенитет, другие мирились с советским господством. Некоторые страны сохранили религиозные традиции и Церковь как альтернативный центр власти (польский католицизм), другие были весьма секуляризованы (ГДР, Чехословакия).

Различалась сила влияний культуры Запада. Ее незримо перенимали вместе с ин­ститутами модернизации: индустрия, города, образование.; Конечно, у "социалисти­ческой" модернизации отсутствовали важные политические и экономические компо­ненты. Но и эта "поддельная модернизации" [241 имела важное культурное влияние [23, р. 200-201). Это можно назвать "теорией конвергенции", сравнивать с Троянским конем коммунистического строя. Компоненты западной культуры также проникали через семейные связи, диаспоры. СМИ, личные связи, туризм и т.д. - с разной интен­сивностью., зависевшей от контроля властей. Можно говорить о канале глобализации,

I роникноиения культуры демократии, капитализма ;> комм\ ипспгкч.чак- г. иолго до развала системы.

В Польше был ряд обстоятельств, делавших культурный шок ) 9!-^;9 г. мепес: тяж­ким. Это традиция национализма, кристаллизовавшаяся в XIX в. после разделов Польши, усилившаяся ь ходе жестокого подавления борьб!,! поляков за независимость _н обостренная Второй мировой войной и нацистской оккупацией. Традиция като-липизма обрела сильную политическую роль в периоды национальных бедствий и после Второй мировой войны. Прозападная ориентация выражалась принятием христианства через римско-католическую (не православную) церковь, в политических связях с западными монархиями и контактах аристократов с культурой и искусством Франции, Италии. Ближе к современности велика роль польской диаспоры. - более десяти миллионов в США, Канаде, Австралии и других странах.

После Второй мировой войны развился тип "польской избранности", смягчавший влияние блоковой культуры. Одно его проявление - сохранение примитивного част­ного сектора экономики; семейные фермы, мелкие частные предприятия позволили выжить предпринимательской культуре. Другое - либеральная политика по отноше­нию к костелу, большая свобода религиозных служб, религии в школах, право распро­странять независимые издания (еженедельник "Ту§ос1шк Рои^/есппу") и даже незави­симый университет в Люблине. Третьей особенностью была открытость Западу в живописи, литературе, музыке, театре, кино и науке. Творческая и научная элита часто получала образование на Западе и сохраняла контакты с западными коллегами и учреждениями.

Ближе к 1989 г, проявился относительно либеральный климат для политической оппозиции. Демократическая оппозиция второй половины 70-х, нелегальные печат­ные издания, культурные инициативы готовили почву для "подпольного гражданского общества". Опыт Солидарности дал запомнившийся урок активности, долга, граж­данской ответственности и революционного подъема не только активистам оппозиции, но и простым людям. В итога; баланс блоковой культуры, национальной культуры и влияний Запада оказался благоприятнее для институтов демократии и капитализма в Польше, чем в других странах региона.) Культурный шок был смягчен. Но даже здесь крах системы вел к аномичным культурным состояниям, расстройству нормаль­ного хода вещей, неопределенности.

На общем фоне по-разному переживаемых культурной амбивалентности, подвижек возникли потенциально травмирующие факторы. Вот некоторые из них. ]. Безрабо­тица, неизвестная в коммунистический период. 2. Высокая инфляция - 35-40% в год 121. № 22]. 3. Резкое падение уровня жизни. 4. Переворот стратификационных иерар­хий и деградация ранее привилегированных групп. 5. Временный крах правоохрани­тельных учреждений. 6. Интенсивный приток иностранцев через границы в "немецкое Эльдорадо". Безработица, инфляция, преступления и т.д. становятся травмами, если конкретные группы их определяют как таковые и эти определения через СМИ вхо-Дят в общественные дебаты, в идеологию партий и движений. Являются ли события травмирующими или нет, зависит от референтной рамки. Событие (ситуация) стано­вится полной травмой, чем-то разрушительным, шокирующим, болезненным лишь по отношению к нормам, стандартам упорядоченности. Факты фильтруются символи­ческими, разделяемыми коллективом (т.е. культурой) линзами.

У польской культуры богатые ресурсы позитивной интерпретации последствий краха коммунизма и объяснения, рационализации, ослабления воздействия неблаго­приятных, потенциально травмирующих событий, как неизбежных, но временных проблем переходного периода", как должной цены большой победы. Глубокие тради­ции национализма, дан готовые рамки "вновь обретенному суверенитету" и интер­претацию перемен в терминах, выраженных лозунгом: "теперь мы у себя дома", позво­лили избежать неудобств в этом доме, уменьшить их. Другая традиционная ориента­ция поляков: сильные прозападные установки, даже фетишизация Запада как царства политической свободы и экономического изобилия. - выразилась в идее "присоедн-нения" к Европе, "ьозьращеиия" в нее. !!• зг,ол}и^ забыть о нрегрпда?; ка нута. Третий бритый злеменг и;-, чьского культурного наследия - католичество- посолил ускорить возврат к Западному христианскому миру, облегчить культурно-идеологические трудности, связанные со всплеском потребительства и гедонизма. Энтузиазм этих стремлении глубоко вплетен в польскую традицию, изолируя общество т "мук пере­ходного периода". Эти три культурных мотива создали ресурс интерпретации перемен как "прогрессивного нарратпва" (Дж. Александер).

Несмотря на изоляцию отдельных групп, большинство общества еще было во влас­ти "блоковой культуры". Поскольку эта культура превалировала, потенциальные травмы (безработица, незащищенность, рост преступности и т.д.) легко травмировали. как только вторгались и привычные культурные ожидания блоковой культуры. Эта культура не давала рецептов их преодоления. Не удивительно, что люди чувствовали фрустрацию м беспомощность. Особо вредный компонент блоковой культуры, делаю­щий восприятие перемен невыносимым, -комплекс прежде гарантированных защиты от безработицы, минимума социальных услуг (здравоохранение, образование, отдых, забота о детях, пенсии); вера, что эти услуги должны предоставляться равномерно. Людям навязали идею, что они вправе претендовать на все это независимо от вклада в благо общества; Когда новый капиталистический рынок ввел конкуренцию, индиви­дуализм и резкую дифференциацию достижений, когда демократическое, либеральное государство ушло из разных сфер жизни, отдав их в частные руки, широкие слои сочли это нарушением обязательств государства, нарушением общественного договора/ Традиция эгалитарного патернализма и ожиданий социальной защиты предоставила символические культурные ресурсы обозначению постреволюционных перемен как "трагического нарратива" (термин Александера).

Только трансформация культуры дает шанс появиться другим определениям этих событий: неизбежная цена, жертвы на пути к демократии и обществу западного типа, а с ними - новые варианты стратегий совладания с травмой. Интересно:: чем сильнее группы п слои объективно подвергаются "мукам переходного периода" и чем заметнее у них следы блоковой культуры (например, рабочие госпредприятий), тем большее они уделяют внимание трем символически и этически окрашенным культурным темам: безопасность, равенство. справедливость.^чДапротив; успешно адаптирующиеся и при­нявшие демократическую, капиталистическую культуру группы обращаются к идеям индивидуальной свободы, прагматизма, эффективности и процветания)! 16, № 15].

Эти различия - решающие для значений, придаваемых процессу посткоммунисти­ческого перехода. Некоторые авторы отмечают четкую поляризацию: А) преуспев­шие в новых условиях, готовые п способные использовать новые возможности ис­толковывают происходящее как "модернизацию", "присоединение к Европе", "цивили-зационный процесс"; Б) теряющие статус придают процессу совершенно иное значе­ние: "распродажа страны" иностранным корпорациям, "заговор бывших коммунистов", "культурный империализм", растворение национальных и католических ценностей в космополитической, глобальной культуре. Разброс значений входит в политические программы, им пользуются партии и политические предприниматели, приводит к из­бытку партий, - от крайне правых до крайне левых.

Отношение к переменам определяет новые социальные разделы. Исследование (1991 г.) в промышленной Лодзи А. Мизалька выявило, что лишь 7,9% "полностью удовлетворены переменами и ожидают только продолжения курса" (19, р. 93-106]., Различные факторы экзистенциальной неуверенности, на фоне культурных подвижек и неуверенности интерпретируемые п определяемые с помощью наследуемых рефе­рентных рамок, веду'1 к разнице проявлений культурной травмы. Можно выделить пять симптомов травмы, распространенных после 1989 г. в польском обществе. 1. Синдром недоверия. После восторгов и энтузиазма появляется "синдром следую­щего утра". После пика доверия первому демократическому правительству Т. Мазо-' вецкого доверие к институтам власти неуклонно падало при одном исключении -• армия, сохраняющая достаточно высокий уровень доверия (75-80% - феномен, беру-

Р'НЙ начало в истории.). 2. Мрачный иши^ад ьн будущее- - симптом культурной травмы. В 1991 г. только 13.6% респондентов в Лодзи считали напранлстк- перемен правиль­ным [19, ]>• 50]. Страх, тревоги подтверждает список проблем, больше всего волную­щих людей; 73% из-за отсутствия перспектив у детей (СВОЗ ВиПспп. январь, 1993). 3. Ностальгия по прошлому. На вопрос о личном благосостоянии 53% отвечали, что стали жить хуже [13, 17 июня 1994]. Оценивая три года после перелома, около половины респондентов считали, что при социализме люди были более удовлетворе­ны [13, 28 июня 1994]. 4. Политическая апатия, высокий электоральный абсентеизм. Численность новых политических партий невелика. Это "диванные партии" с непомер­ными ожиданиями лидеров. Проявления гражданской инициативы редки, самоуправ­ление не развито, подмято административной бюрократией. 5. Пост-коммунистические травмы коллективной памяти, переоценка коммунистического прошлого и роли людей, в различной степени поддерживавших режим того времени. Группы, пострадавшие от перемен, ставили вопрос ответственности, возмездия п реванша. Правые подняли лозунги "декоммунизации" и "очищения", не утруждаясь доказательствами, разумным сомнением, должным судопроизводством, "властью закона" [9. р. 29]. Здесь размах и интенсивность дебатов показывают травму коллективной памяти. •ч Сталкиваясь с травмами, люди прибегают к разным стратегиям их преодоления. Изложу эти стратегии по типологии адаптации к аномии, разработанной Р. Мертоном [17, 1996 (1938)]. Инновационные стратегии. Люди принимают системные изменения как необратимое данное, пытаясь менять свое положение в системе для смягчения травмы. После 1989 г. мы видим накопление экономического капитала, социального капитала, межличностных ресурсов как трамплина для начала карьеры млн подъема уровня жизни; наконец- настоящий бум образования. По Мсртону выделим как форму адаптации ретреатизм, - уход от травмы в пассивность, смирение и маргинализацию. Многие, столкнувшись с изменениями и неопределенностью в жизненном мире, гово­рят о роке, принимают провиденциализм, занимают выжидательную позицию. Некото­рые винят капитализм и демократию за тяжелое настоящее, ностальгируют по прошлому. Широко распространены теории заговора международных корпораций, гло­бальных финансовых рынков, Дж. Сороса, чиновников Европейского Союза. "1'итуа-лизм" (также термин Р. Мертона) - это случаи обретения уверенности через тради­ционные образцы поведения, даже если в новых.условиях они ведут в тупик. Все типы адаптации - инновационная, ретреатистская, ритуалистская - это принятие новой си­стемы и стремление лишь найти лучшую нишу для себя или своей группы. Четвер­тая стратегия отличается радикальностью, попытками смягчить травмы атакой на фундамент системы под лозунгом возврата к коммунистическим (социалистическим) институтам или "третьим путем", "золотой серединой", соединением эффективное™ капитализма с социальной защитой при социализме. По Мертону назовем эту адап­тацию "бунтом". В Польше радикальными формами такой ориентации стали блокады частью крестьян дорог и границ, уничтожение транспорта с импортным продовольстви­ем, манифестации в поддержку протекционизма, ограничения конкуренции, отдаления °т Западной Европы, отказа от вступления в Евросоюз и возврата к традиционному провинциальному анклаву на окраине Европы. Еще одна форма адаптации - анархизм. Вопреки ожиданиям пессимистов, относительно скоро травма посткоммунизма всту­пает в стадию излечения. В Польше в середине 90-х меняется большинство негатив­ных тенденций, исчезают некоторые симптомы травм. Наиболее очевидны переметя в сфере доверия. Синдром недоверия после 1989 г. уступил место обратной тенденции. особенно доверия в обществе к институтам демократии и рынка. Впечатляет стабиль­ный рост доверия Президенту, росло доверие к СМИ. После кризиса доверия к церкви началось его восстановление.

Типично в экономическом поведении доверие к рынку. Изменился характер инве­стиций: от кратковременных спекуляций ради быстрой вьноды к долгосрочным пред­приятиям с отдаленными перспективами доходи. Люди отказались от иностранныхтравма выпита \>< ми тинным опытом: долгожданной победой над коммунистическим режимом. Зтм Я1п;ьш аналог "аномии успеха" Дюркгейма |П), негативное следствие успешной 'и обнадеживающей революции. Но существуют другие:; тилы травм, вы­званных бедствиями, кризисами, распадами: проигранными войнами и революциями, крахом рынка и т.д.; их динамика может заметно отличаться. Во-вторых, в нашем случае травма оказалась кратковременной. Уже несколько лет мы-отмечаем смяг­чение и преодоление травмы ь ответ на эффективные стратегии преодоления и благоприятные обстоятельства, Очевидно, не все травмы относятся к этому тину, и продолжительные травмы, длящиеся несколько поколений, могут иметь абсолютно иные свойства. В-третьих, описанная мной травма позитивна в процессе "культурного морфогенеза" |51. Она раскручивает спираль реконструкции культуры и. в конечном счете, ведет к внедрению нового культурного комплекса. Но травмы могут обла­дать и иным действием, положить начало спирали культурного разрушения и вести со временем к упадку и полной дезинтеграции культуры. Чтобы стать общей, не исторически специфической, теория культурных травм должна иметь дело с различ­ными типами ситуаций.

Перевод В.В. РЕПЬЕВ А и Н.В. РОМАНОВСКОГО

10

А.И. КОВАЛЕВА

КОНЦЕПЦИЯ СОЦИАЛИЗАЦИИ МОЛОДЕЖИ: НОРМЫ, ОТКЛОНЕНИЯ, СОЦИАЛИЗАЦИОННАЯ ТРАЕКТОРИЯ

Проблема социализации личности является одной из основных в социологии, изучающей ус­тановленные и действующие в обществе механизмы передачи социального опыта от поколения к поколению, соотношение процессов и институтов социализации. Специфика социологическо­го анализа социализации состоит в выделении социально типического в многообразных процес­сах интеграции индивидов в общество. Особенность социологического изучения социализации личности связана с двойственностью объекта исследования "личность-общество". Одно из ком­промиссных решений заключается в избежании полюсных (только объективистских или только субъективистских) подходов. Многолетние исследования проблем социализации, поиск теорети­ческих и методологических подходов, помогающих глубже понять и объяснить процесс социали­зации молодежи, позволили автору выдвинуть и обосновать ряд концептуальных положений, представленных в данной статье. Это прежде всего концепция социализационной нормы, харак­теристика отклоняющейся социализации, типология процессов социализации, особенности ц траекторная модель социализации молодежи.

Концепция соцшишзациониой нормы, В широком смысле социалимционпая норма опреде­ляется нами как результат успешной социализации, позволяющей индивидам и обществу вос­производить социальные связи, общественные отношения и культурные ценности и обеспечи­вать их дальнейшее развитие. На индивидуальном уровне указанная норма - это многомерный эталон социализированное'™ человека с учетом его возрастных и индивидуально-психологичес­ких характеристик. На уровне общества она представляет собой устоявшуюся совокупность правил передачи социальных норм и культурных ценностей от поколения к поколению.

Социализащюнная норма тесно связана с социальной нормой, но не сводима к ней Суть раз­личия состоит в назначении той и другой: для социальной нормы таким назначением является регуляция поведения индивида и группы, для социализационной - регуляция вместе с освоением нормы (адаптация к ней и ее интерноризация индивидом, как основного свойства, как сШегемйа кресШса). Цель регуляции - передача социальной нормы. Субъектно-объектная сторон,! регу­лирования определяется отношениями "передающий-усваивающий" ("учитель-ученик").

Каков генезис социализационной нормы? В условиях примитивного способа произьодсгва общественной жизни социализация индивидов носила только естественный характер. Она пред­полагала освоение индивидом социальности, мера которой еще не была упорядочена из-за при­митивности связей между людьми, отсутствия общности символических значений. Разви пг; языка, а затем и письменноои, роль которых в движении человечества к цивилизации обще­признанна, поставило возможности социализации на новую ступень, расширило границы транс­лируемых от поколения к поколению социально значимых символов, стереотипов поведения, обычаев, традиций вероюния, знаний. Смена "естественной" социальной среды, цел.ера^кю-налыю и ценностнорац:*.оиа'1ык> "сконструированной", сопровождалась упорядочиванием соци-ализационного пр.щс.сси. Практики социализации становились регулярными, отшлифовыва­лись, приобретал!; устойчивость, получали легитимацию (объяснения и оправдания) сначала в различных построен;т я?1,ни.. и обычаях, традициях и церемониалах, а впоследствии в текста> •••

Социализация призвана обеспечить постоянный личностный рост. Принято признавать ее успешной, если индивид осваивает необходимые социальные роли, усваивает одобряемые дан­ным обществом, социальной общностью ценности, социальные нормы, стереотипы поведения. Но это не значит, что она происходит как поступательное движение вверх. Это сложный, про­тиворечивый, динамичный процесс, который, особенно в молодые годы, сопровождается кри­зисами. Одни кризисы удается преодолеть, другие нет. Человек не всегда может справиться с кризисом социализации и дальнейшее развитие его личности может пойти не по восходящей [4].

Феномен отклоняющейся социализации. Из вышесказанного следует, что социализация не всегда бывает успешной. Более того, ее результат практически никогда не достигает идеала как на социальном, так и на личностном уровне, а само общество, его социальные институты и ор­ганизации не реализуют сполна свои социализационные функции. Всегда остается некоторый неиспользованный резерв возможностей. Может возникнуть и преобладание негативных влия­ний на личность, в результате в ней сформируются и могут заметно проявляться нежелатель­ные для общества черты. Человек, представляя собой сложнейшее социальное, психологичес­кое и биологическое образование, даже при позитивных внешних для него условиях может ока­заться за чертой социально одобряемого поведения.

Практика показывает, что социализация индивида почти всегда имеет отклонение. Оно оп­ределяется несоответствием социализации как объективного и субъективного процесса сло­жившейся в данном обществе на конкретном историческом этапе социализационной норме. Оценить глубину и масштабность отклоняющейся социализации сложно. При ее анализе социо­лог располагает эмпирически фиксируемыми характеристиками, но значительная часть явле­ний остается вне поля зрения исследователя. Тем не менее можно выявить достаточно много параметров отклонения социализации, которые позволят дать ей адекватную оценку [5].

Критерии отклонения социализации можно вывести по различным основаниям, исходя из ракурса анализа - социального (состояние общества, институтов социализации, характер сти­хийных влияний и т.д.), типичного личностного и группового (девиантное поведение, кризисы социализации, а также социальной идентичности и т.д.).

Отметим, что отклоняющаяся социализация рассматривается нами шире, чем такое ее про­явление, как девиантность. Необходим анализ условий и механизмов социаличационного про­цесса, хода самого процесса в различных сферах, изучение кризисов социальной идентичности, выявление тенденций, которые могут привести к асоциальным и антисоциальным проявлениям. Анализ отклонении социализации молодежи можно провести на основе интерпретации данных о девиантном поведении молодых людей, обнаруживающем несоответствие сложившимся ожи­даниям, моральным и правовым требованиям общества. Отклоняющееся поведение детермини­ровано неудавшейся социализацией. Некоторые формы отклонений могут встречаться и в слу­чае нормального процесса социализации, представляя собой временное и случайное явление (болезнь индивида, опьянение и т.д.) и даже длительные и стойкие состояния (физические де­фекты, неврозы, психозы и т.д.). Отклоняющееся поведение отличаю-! от аномального, обус­ловленною мозговой патологией.

Наряду с делинквентным (преступным) и крайними формами девианпгного поведения суще­ствует огромное множество других отклонений в поведении молодежи, Речь идет о таких асоци­альных поступках, когда молодой человек не совершает правонарушений и не переходит за-Нретцьн; моральный барьер, когда он выполняет всякого рода предписания, но его поведение не соотие готнует социальным ожиданиям, дезорганизует людей. К такого рода отклонйииям мож-•цч отнес т: лож!,. оОмаг;, грубость- бсчдействи;: 'пассивности, агрессивность, раздражитель­ность, конфликтное-)'»-, халатносм. и многое другое. С 'лабые и случайные проявления такт' от­клонений легко устранить, но устойчивые их формы преодолеваются с трудом к могут привес­ти к нарушенпнм нраьнч и правопорядка.

Необходимой предпосылкой успешной социализации индивида является конформизм. Но если индивид действует только по предложенным ем> установкам, не утверждает свою субъект-поггь. то конформизм будет чрезмерным. Для социализации такой конформизм есть отклоне­ние, так как она предполагает не пассивное приспособление индивида к социальной среде при его податливости, а активную адаптацию человека к изменяющимся условиям, воспроизводство социальных норм и культурных ценностей, а также их преобразование на основе инноваций. Особо опасным становится конформизм в случае "давления" на человека асоциальных и анти­социальных группировок, когда индивид принуждается к экстремизму, бунту, религиозному фа­натизму, употреблению наркотиков, преступлениям и т.д.

Проявлением отклонений является кризисная социализация. Жизненный путь личности со­провождается преодолением многих кризисов социализации, выступающих как кризисы лично­стного роста, неудовлетворенности человека своим социальным или личностным статусом. Не все кризисы удается преодолеть. Нередко человек не справляется с ними. Обнаруживается не­достижимость желаемой идентичности, непосильность быть таким, каким требует общество или предписывает социальная группа. Непреодолимость планки Я-идентичносги может поро­дить глубокое разочарование, конфликт с обществом, социальной группой, с самим собой. В не­стабильном, аномичном обществе такие нарушения социализации приобретают широкую рас­пространенность. В кризисном обществе размывается характеристика социального типа лично­сти, расширяется область незрелой идентичности, увеличивается возможность ее негативной, отрицательной стороны. Отношения личности и общества не отрегулированы. Нередко пред­писанные индивиду функции и роли, реально выполняемые им в обществе, не совпадают. Инди­вид не находится в гармонии со своей реальной функцией, которая ему навязана принудительно. Такая ситуация особенно пагубно сказывается на молодежи. Расширение пространства для самостоятельного выбора действий молодых имеет как положительные, так и отрицательные стороны и может стать условием для развития отклоняющейся социализации. Одним из распро­страненных ее проявлений является ускоренная социализация. Она связана с преждевременным обретением молодежью социальных ролей и вынужденной идентичностью. Это и раннее вынуж­денное приобщение детей и молодежи к труду, и ранние браки или создание брачных пар, и раз­личные формы социальных девиаций. В данном случае можно говорить о принудительной социа­лизации как разновидности социализационной ненормы. Принудительная социализация рассмат­ривается здесь как не соответствующий социализационной норме процесс преждевременного освоения подрастающим индивидом социальных ролей взрослого человека, вынужденного под­ражания суррогатным моделям индивидуального и группового поведения, неразборчивого осво­ения низкопробных образцов культуры.

Понятие "принудительная социализация" не может относиться к характеристике любой со­циализации как регламентированного процесса, на который обречен каждый человеческий ин­дивид в обществе себе подобных. Социализация не может обойтись без регламентации. Но не всякая регламентация есть принуждение. Не всякий контроль ограничивает свободу. Свобода в извращенном понимании как вседозволенность может стать продуктом деформированного об­щества и его институтов, быть не естественным условием развития личности, а принудитель­ным элементом ее беспорядочного вхождения в общество.

Принудительная социализация происходит с индивидом в случае его отчуждения от установ­ленного в обществе процесса становления личности (брошенные родителями дети, беспризор­ные, безнадзорные дети, юные бродяги, бомжи и т.д.) или частичной утраты влияния институ­тов социализации, когда берут верх стихийные, случайные каналы социализации. Кроме того, принудительная социализация в особо организованном и регламентированном варианте .пред­ставлена в исправительных учреждениях, где в условиях изоляции проходят реабилитацию де_: вианты. В данном случае принудительная социализация не может рассматриваться как отклоне­ние. Здесь она воплощает в себе реакцию общества на отклоняющуюся социализацию в ее крайних проявлениях.

В кризисном обществе расширяются масштабы сдерживания процесса сощшлизации, когда со­циум не располагает достаточными условиями для своевременного полноценного участия молоде­жи в общественной жизни. Этому способствует сшгжение социальных гарантий на получение моло­дыми людьми образования и профессии, а также на трудоустройство; свертывание культурных, спортивных, оздоровительных программ; падение уровня жизни в стране; ухудшение криминоген-

ситуации п т.д. Перечисленные явления и совокупное]')-, вызыиуют и ус.г.орышую. и злпаздыва-оциализацию, когда для молодежи неоправданно откладываемся обречение наГнц-а социаль­ных ролей взрослого человека, сужаются рамки ее самостоятельноеги, разнимается инфантилизм.

Отклонения в социализации, выявленные по разным признакам, могут быть преодолены пу­тем коррекции социализационного процесса, содержание которой определяется в зависимости оттого, что не выполняется или нарушается в социализационной норме, какова степень откло­нения, в чем оно проявляется или может проявляться. Наиболее трудно поддается изменениям в лучшую сторону социализация как усвоение совокупности установленные обществом социо­культурных ценностей, когда в обществе изменяются условия, а его социалнзацнонная функция не отрегулирована. А в кризисном обществе коррекция социализации связана с лечением само­го социума. Коррекция на уровне институтов социализации не менее сложна. Например, час­тичное изменение социализационного процесса в системе образования может быть связано с поправками в законодательстве об образовании, пересмотром образовательных стандартов, программ, подготовкой и переподготовкой педагогических кадров, строительством учебных за­ведений, увеличением финансирования и т.д. Коррекция социализации на уровне конкретных социальных групп и отдельных индивидов становится предметом социальной работы. В случае отклонений в поведении индивидов, квалифицируемых как преступления, индивид подлежит ре-социализации в исправительных учреждениях.

Типология социализации. Социализация как сложный процесс классифицируется нами по различным критериям. Прежде всего критериален характер самой социальности общества, обусловливающий механизм регуляции социальной жизни. Во-первых, формируя, утверждая, закрепляя те или иные ценности, общество тем самым определяет желательное для него общее направление жизнедеятельности людей, ориентирует их действия и взаимодействия в опреде­ленном русле на основе приоритетных ценностей данного общества. Во-вторых, в социальных нормах (правовых и моральных) общество на основе своих социальных ценностей предписыва­ет своим членам конкретные образцы (правила) поведения в определенных ситуациях. В-тре­тьих, общество вырабатывает систему мер для реального осуществления этих норм, а также различные способы реагирования на поведение людей и их групп. Ценностно-нормативный ме­ханизм регуляции социальной жизни отражает характер взаимоотношений общества и челове­ка, формы соотношения общества и государства. Государство может быть подчинено и служить обществу и человеку, но может подчинять и подавлять общество и личность.

По характеру самой социальности могут быть выделены следующие^гипы социализации: ес­тественный, Примитивный, сословный, стратификационный, единообразный^ регламентирован­ный, патерналистский, конформистский, гуманистический, моносоциокультурный, полисоцио-культурный. В каждом обществе обнаруживается широкий спектр типов социализации с преоб­ладанием того или иного типа.

В качестве другого классификационного критерия рассматривается содержание социализа­ционного процесса, по которому можно различать такие типы социализации, как познаватель­ная, профессиональная, правовая, политическая, трудовая, экономическая и др,

Третий критерий, связанный с результативностью социализации, позволяет выделить ус­пешную, нормативную, кризисную, отклоняющуюся, принудительную, реабилитационную, преждевременную, ускоренную, запаздывающую социализации.

Особенности социализации молодежи. Специфика социализации молодежи связана с осо­бенностью этапа социализации, включающего завершение первичной ее стадии и начало вто­ричной. Первичную стадию индивид проходит в детском возрасте. Благодаря ей он становится полноценным членом общества. Вторичная стадия - это последующий процесс, происходящий с уже социализированным индивидом.

Основу первичной социализации составляет интернализация: непосредственное постиже­ние или интерпретация объективного факта как определенного значения |6]. В этот период ос­воение индивидом окружающего мира происходит преимущественно через "понимание друго­го' (в веберовской трактовке). Индивид "вбирает" в себя общие ценности в процессе общения со значимыми "другими", будучи направляемым ими. На этой стадии отсутствует набор значи­мых "других"; родителям, семье принадлежит главенствующая роль как агентам социализации; объективная реальность воспринимается как неизбежность, конституируемая в языковых, ин­терпретационных и мотивационных схемах. В нашем понимании,'первичная социализация фор­мирует основу тезауруса - достаточного состава информации и установок, позволяющих моло­дому человеку осваивать социальную субъектность.

Риторичная социализация - процесс, во многом сходный с предыдущим. Но он имеет прин­ципиальное отличие, состоящее в том, что для индивида ближайшее его окружение, а также об-

шегтв'1. ;;й I; сам индивид, л его >;:<; представлениях оказываются "цруп:мк" с учетом освоенной им рг)ы.ч • юъсктивиой реалынсти. Начальный этап вторичной социализации предполагает ов лидише таиш тезаурусом., который позволяет молодому человеку присвоить социальную субъ-еьтноетг и форма >., принятых в оо'шестве. Социальные роли деиндивидуализируются, они вос­принимаются как заменяемые. В сознании индивида постепенно происходит абстрагирование от ролей и установок конкретных "других" до ролей я установок, вообще. Это связано с иденти­фикацией индивида не только с конкретными значимыми "другими", ориентацией на обобщен­ного "другого" (в понимании Дж.Г. Мида), но и отождествлением себя со всеобщностью "дру­гих", т.е. с обществом. Начало вторичной социализации, как правило, совпадает со снижением роли родительской семьи как агента социализации, социальность уже не воспринимается как само собой разумеющееся. С присвоением субъектности индивид пытается созидать и изменять ее. Формирование в сознании обобщенного "другого" - решающая фаза социализации. Она включает интерналнзацию общества как такового и субъективное установление целостной идентичности. Когда обобщенный 'другой" выкристаллизовывается в сознании, устанавливает­ся симметричная связь между объективной и субъективной реальностями.

Сложность социализации молодежи состоит в том, что новые адаптационные и интервал и-зационные процессы накладываются на прежние, пройденные в первичной социализации. По­этому возникает проблема согласованности между первоначальными социальными адаптация-! ми и ннтернализациями. Постигнутые индивидом приспособления к осваиваемому им миру зна­чимых "других", а также его изобретения (в понимании Г. Тарда) оказываются недостаточными >н а новом жизненном этапе.

В юности подвергается сомнению обретенная ранее идентичность. Осознание необходи­мости решать взрослые задачи вызывает переживание того, как индивид выглядит в глазах дру­гих в сравнении с его собственным представлением о себе. В поисках нового чувства тождест­венности и преемственности молодым людям приходится вновь вести многие из сражений про­шлых лет, привлекая к этому свои внутренние силы, а также реальных значимых "других". Эта новая, финальная на этапе перед взрослостью идентичность, есть нечто большее, чем сумма детских идентификаций. Новая идентичность есть чувство уверенности в том, что внутренняя тождественность и непрерывность сочетается с тождественностью и непрерывностью значения индивидуума для "других". Эта идентичность подтверждает готовность индивида интегрировать все свои прежние идентификации (индивидные и личностные) с возможностью выполнять соци­альные роли взрослого человека.

Реформирование российского общества обусловило изменение эталонов успешной социали­зации молодежи, совокупности правил передачи социальных норм и культурных ценностей от поколения к поколению. Проведенный нами анализ [5] позволил выделить следующие основ­ные особенности социализации российской молодежи на рубеже веков с учетом перехода от со­ветской модели социализации (единообразной по нормативности, с равными стартовыми возмож­ностями и гарантиями, обеспечивающей предсказуемость жизненного пути) к другой модели (пока лишь складывающейся вариативной, стратифицированной): трансформация основных инсти­тутов социализации: деформация ценностно-нормативного механизма социальной регуляции и становление новой системы социального контроля; дисбаланс организованных ч стихий­ных процессов социализации в сторону стихийности; изменение соотношении общественны* и личных интересов в сторон)' расширения автономии формирующейся личности и прост­ранства для самодеятельности, творчества и инициативы человека.

Социализацишшые траектории молодежи. Осуществление социализации молодежи нужда­ется в интегральном показателе, который бы позволял учесть объективную и субъективную сторону этого процесса в условиях усугубляющейся поляризации общества. Данный показатель мы определяем как социализационная траектория. Особо подчеркнем, что предлагаемый ва­риант исследования статусных различий в молодежной среде путем выявления социализацион-ных траекторий не связан с "траекторным" подходом к стратификационным процессам, разви­ваемым кембриджскими исследованиями (Дж. Голдторп, Р. Блэкберн, К. Прэнди, А СтюартК изучавшими направленность и длину карьерных и внутрипрофеесиональных траекторий. Сои^и~ ализационная траектория молодого человека нами рассматривается в нескольких срезах - (1) влияние внешней среды, (2) субъектность и (3) диспозиция личности в процессе социализация-Алгоритм ее построения основывается не на статических состояниях, а на динш,^;ике процесса социализации с учетом пройденного индивидом этапа жизненного пути, причем основные \&~-• рактеристики измеряются во временном континууме [7].

Социологическое измерение социализационной траектории возможно, но ъмеет .>:.:,.;;.;'лы " связи с особой природой процесса социализации и сложностью квантификаьы р/;.*а ; гг., араК'

тзристик, вызванных субъектностъю индивида и пшерш.>р.1::.;;-|цией. К ходе: игик-.дояй1шй, прове­денных кафедрой социологии Московской гуманитарно~соци;-,!гьиой академии, обнаружена ряч-решающая способность таких индикаторов, как состав родительской семьи, профессия, образо­вание и род занятий родителей, территориальная миграция, включенность в систем}' общего и профессионального образования, род занятий, структура досуга, круг сверстников, ценностные ориентации, референтная группа, самооценка, притязания, вещный мир.

Наши исследования позволяют сделать некоторые выводы о социализационных траектори­ях российской молодежи 90-х годов. Прежде всего обнаружено существенное обновление об­щей траекторией картины процесса социализации молодежи, подтверждающей преодоление унифицированной модели социализации. Социализационные траектории молодежи претерпе­вают как расширение горизонтальных дифференциаций, так и стратификацию, связанную с су­щественными различиями в образе жизни, образовании, доступе к информации и т.д. В социа­лизационных траекториях молодежи проявляются отклонения в процессе социализации не только как формы девиации, но и как преждевременное или запаздывающее освоение социаль­ных норм и культурных ценностей, обретение социальных ролей, а также затяжные кризисы социализации в молодежном возрасте, для которой рассогласовываются пути, сроки и способы становления. Эти траектории имеют общей тенденцией уменьшение государственного сегмента институтов социализации. "Разбегание" социализационных траекторий молодежи в условиях современного российского общества неизбежно. Но несмотря на смену ориентиров обществен­ного развития страны, утрату множества идентификационных доминант ("советский народ", "КПСС", "комсомол" и т.д.), советская модель социализации не в полном объеме, но в тех или иных проявлениях воспроизводится, сказываясь на социализационных траекториях. Поиск ме­ханизмов, обеспечивающих общественную стабильность через социализационные процессы, определение их перспективных моделей в современном российском обществе остаются важней­шими проблемами науки и практики.