IstoriaRPC

Патриарха как епархиального архиерея. "Положение" дает его наместнику по Московской епархии более широкие права, чем "Определения" Поместного Собора 1917–1918 гг. Он носит другой титул — митрополит Крутицкий и является одним из постоянных членов Синода. В "Положении" ничего не сказано о подсудности Патриарха и о таких его правах, как надзор за всеми учреждениями высшего церковного управления, посещение епархий, разбор жалоб на архиереев, освящение святого мира и др. Это означало, что права Патриарха, как и его подсудность, после Собора 1945 г. устанавливались на основании святых канонов и в соответствии с "Определениями" 1917– 1918 гг., сохранявшими свою силу в части, не отмененной или не измененной позднейшими законодательными актами.

В статьях 14 и 15 речь идет об избрании Патриарха, но ничего не говорится о составе Собора, созываемого для избрания Патриарха. В "Положении" устанавливается порядок назначения и круг обязанностей Местоблюстителя; старейший по хиротонии постоянный член Священного Синода назначается Местоблюстителем лишь после освобождения патриаршего престола, т. е. пока Патриарх жив и не оставил престол, даже если он в отпуске, болен или находится под судебным следствием, Местоблюститель не назначается. Как и сам Патриарх, Местоблюститель управляет Русской Церковью совместно с Синодом; имя его возносится за богослужением во всех храмах Русской Православной Церкви; он обращается с посланиями ко всей Русской Церкви и к предстоятелям поместных Церквей. Но в отличие от Патриарха Местоблюститель сам, когда найдет это нужным, не может ставить вопрос о созыве Собора архиереев или Поместного Собора с участием клира и мирян. Данный вопрос ставит Синод под его председательством, причем речь может идти лишь о созыве Собора для избрания Патриарха, и не позднее 6 месяцев с момента освобождения патриаршего престола. "Положение" не представляло Местоблюстителю права награждать архиереев титулами и высшими церковными отличиями.

Состав Священного Синода определяют статьи 17– 21: председатель — Патриарх, постоянные члены — митрополиты Киевский, Ленинградский и Крутицкий. Три временных члена Синода вызываются поочередно на полугодовую сессию согласно списку архиереев по старшинству (для этого все епархии разделены на три группы). Синодальный год разделен на 2 сессии: с марта по август и с сентября по февраль. В отличие от "Определения" Поместного Собора 1917– 1918 гг., в котором подробно регламентирована компетенция Синода, в "Положении" ничего не говорится о круге подведомственных ему дел. Однако статьей 1 предусматривается, что управление Русской Церковью осуществляется Патриархом совместно со Священным Синодом, согласно 34 апостольскому правилу и 9 правилу Антиохийского Собора.

Строгая иерархичность церковного управления и возвышение авторитета единоличной власти определяет и содержание 3 раздела "Положения", озаглавленного "Епархия": "Русская Православная Церковь разделяется на епархии, границы которых должны совпадать с гражданскими границами — областными, краевыми, республиканскими"454. На основании статьи 24 указом Святейшего Патриарха утверждается только избрание епархиального архиерея, само же избрание осуществляется Синодом под председательством Патриарха. Епархиальный архиерей имеет полную власть и "является ответственным главою вверенной ему епархии"455. Он полноправный член высших учреждений Русской Церкви: Поместного и архиерейского Соборов и Священного Синода в порядке очередности. В то же время епископ подотчетен всем этим органам и возглавляющему их Патриарху. При епархиальном архиерее состоит лишь один коллегиальный орган — епархиальный совет. Но учреждение его не было обязательным, а зависело от воли самого архиерея: совет существует там, где, как сказано в "Положении", "таковой будет архиереем образован"456. В том, что касается управления отдельными

частями епархии, Поместный Собор 1945 г. в сущности вернулся к практике, существовавшей до 1918 г.; в "Положении" ничего не говорилось о благочиннических собраниях и советах, введенных Собором 1917– 1918 гг. отменялась и выборность благочинных.

Устройству приходского управления посвящен 4 раздел "Положения". Приходская община состоит не менее чем из 20 человек, она регистрируется гражданской властью, которая предоставляет ей храм по соглашению с епархиальным архиереем. В "Положении" предусмотрено существование коллегиальных органов управления общиной: распорядительного — "двадцатки", заменяемого после учреждения прихода приходским собранием, исполнительного — церковного совета, контрольного — ревизионной комиссии. Церковный совет и ревизионная комиссия образуются приходским собранием. В состав церковного совета входят настоятель в качестве председателя и избираемые собранием староста, его помощник и казначей. Все приходское хозяйство находится на попечении церковного совета: забота о содержании, ремонте, освещении и отоплении храма, о снабжении храма богослужебными утварью и книгами, нательными крестами, ладаном и др. Церковный совет распоряжается средствами прихода и ведет их учет, делает отчисления в Патриархию и епархиальное управление. Ревизионная комиссия, согласно "Положению", состоит из 4 членов прихода и постоянно наблюдает за церковным имуществом, проводит ревизии имущества, денежных сумм и произведенных расходов. Настоятель храма — лицо, подчиненное архиерею и ответственное перед ним, он назначается архиереем и обязан точно исполнять его указания. В сравнении с приходским уставом, принятым на Соборе 1917– 1918 гг., "Положение" ставило настоятеля прихода в зависимость только от епархиального архиерея и давало ему широкие полномочия и большую самостоятельность в отношениях с коллегиальными органами приходского управления.

Следующее заседание Собора состоялось 2 февраля и началось с доклада члена мандатной комиссии доцента А. И. Георгиевского. "В составе членов Собора,— сказал А. И. Георгиевский,— 4 митрополита, 13 архиепископов, 29 епископов, 3 архимандрита, 2 игумена, 68 протоиереев. Всего членов Собора — 171 от 89 епархий. Среди гостей находилось 3 Патриарха, 4 митрополита, 1 архиепископ, 4 епископа, 21 клирик и 4 мирянина". Мандатная комиссия подтвердила полномочия всех членов, отметив, что епископ Мануил (Лемешевский), вызванный на Собор, не смог прибыть к назначенному сроку из-за снежных заносов, задержавших поезд, в котором он ехал из Тамбова в Москву. Затем управляющий делами Московской Патриархии протоиерей Н. Колчицкий зачитал приветственные телеграммы, присланные на Собор, в частности и Патриархом Константинопольским Вениамином.

После выступления 80-летнего старца протоиерея Алексия Станиславского от лица нескольких членов Поместного Собора 1917–1918 гг., приглашенных на Собор 1945 г., и доклада ректора Богословского института и Богословско-пастырских курсов протоиерея Тихона Попова о духовных учебных заведениях Поместный Собор приступил к важнейшему своему делу — избранию Патриарха. Голосование по принятому порядку началось с младшего по хиротонии преосвященного. На вопрос, с которым обращался к архипастырям протоиерей Н. Колчицкий, все епископы, облаченные в мантии, дали один и тот же ответ: "Избираем Патриархом Московским и всея Руси высокопреосвященнейшего Алексия, митрополита Ленинградского и Новгородского"457. Подошла очередь подавать голос самому митрополиту Алексию. И тогда митрополит Крутицкий Николай обратился к членам Собора: "Ввиду единодушия, проявленного всеми преосвященными при избрании Патриарха Московского и всея Руси, разрешите, преосвященные собратья, нам освободить от личного голосования патриаршего

Местоблюстителя митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия"458. Когда голосование завершилось, в храме раздалось многоголосое "Аксиос" и хор воспел торжественный гимн "Тебе, Бога, хвалим".

В заключение митрополит Крутицкий Николай огласил грамоту об избрании Патриарха. Ответом новоизбранного Патриарха Алексия были положенные по чину слова: "Избрание меня Поместным Священным Собором Русской Православной Церкви в благодарении приемлю и нимало вопреки глаголю"459. К избраннику Собора со словом приветствия обратился старейший по епископской хиротонии член Собора архиепископ Астраханский Филипп (Ставицкий): "В великих исторических условиях мировой жизни и небывалых еще в истории Церкви Русской обстоятельствах, когда вся Вселенская Православная Церковь в лице своих предстоятелей и представителей соединилась с нами в духовном, молитвенно-братском общении, здесь, в сердце нашей дорогой Родины, изволением Святого Духа, десницею Всевышнего, одними устами, одним сердцем, одной волей епископов, представителей клира и мирян Церкви Русской избран ты на престол первосвятителей Московских Патриархом Московским и всея Руси"460.

Поместный Собор обратился с посланием к архипастырям, пастырям и верным чадам Русской Православной Церкви, в котором наряду с радостными явлениями в церковной жизни указывал и на омрачающие ее недуги: нарушения богослужебного устава, вступление христиан в гражданский брак без церковного благословения, нехранение постов, причем не только мирянами, но и клириками, пренебрежение освященным традицией говением перед причастием, падение церковной дисциплины. В обращении к христианам всего мира Поместный Собор призвал к единству в достижении победы над фашизмом.

Заключительное Слово произнес председатель Собора, избранный Патриархом митрополит Ленинградский Алексий: "Если труден подвиг пастыря, если еще тягостнее труды архипастыря, то во сколько же крат тяжелее и необъятнее подвиг того, кому от Господа через голос поместной Церкви вверяется эта Церковь! И потому устрашает мои слабые силы высота и ответственность служения, к которому я призываюсь ныне, и усугубляет во мне чувство моей немощи. И вместе с тем умножает нужду в Вышней помощи. Но я готов все же исполнить волю честнейших о Господе собратий и чад, призывающих меня взойти на святейший престол Патриархов Московских и всея Руси. Уповаю на благодатную помощь Господню"461.

Интронизация Патриарха состоялась 4 февраля 1945 г. в Богоявленском кафедральном соборе Москвы. Это был день большого торжества для православных жителей и гостей столицы. В храме и вокруг находилось тогда более 5000 богомольцев. Митрополит Киевский Иоанн, вручая Патриарху куколь, сказал, что "быть кормчим Русской Церкви в переживаемое нами время... это подвиг исключительного значения. Дай Бог, чтобы дух Святейшего Сергия, витающий в этом святом храме, почил на тебе обильно и помогал бы тебе быть истинным хранителем апостольских преданий и вести неуклонно корабль нашей Церкви по избранному почившим пути во славу Божию и во благо нашей дорогой Родины"462. Вручая Патриарху жезл, митрополит Крутицкий Николай напомнил о преемственности первосвятительского служения. На Божественной литургии во время запричастного стиха было оглашено первое послание Патриарха к чадам Русской Церкви:

"Патриарх есть живой и одушевленный образ Христа, делом и словом в себе самом наглядно выражающий Истину. Задачею его является сохранение в благочестии и святости тех, кого он принял от Бога. Цель его — спасать вверенные ему души. Подвиг его — жить во Христе и для мира быть распятым. Долг Патриарха — хранить

неизменность и неприкосновенность церковного учения, священных канонов и преданий церковных; охранять вверенную ему Поместную Церковь от разделений и расколов; насаждать доброе житие в своей пастве; иных "страхом спасать", иных, по апостолу, "обличать", "запрещать", "да всяко некии спасутся". Архипастырей Патриарх призвал быть истинными молитвенниками и "подавать верующим добрый пример служения Христу и Его Церкви". Обращаясь к мирянам, первосвятитель призвал их словами апостола: Поступать достойно звания, в которое вы призваны (Еф. 4. 1). "Вы — утешение наше... если жизнь свою направляете по пути христианскому, если честно и совестливо несете свои обязанности — семейные, общественные, гражданские"463.

Историческое значение Поместного Собора 1945 г. не ограничивается замещением патриаршей кафедры и принятием "Положения об управлении Русской Православной Церковью", которое упорядочивало церковноприходскую жизнь. Собор явился свидетельством того, что поднадзорная Церковь, пережившая страшные гонения, осталась жива благодатью Божией, в ней пребывающей. У некоторых гостей из-за рубежа возникли даже радужные представления о независимом положении Русской Православной Церкви и надежды на возможное восстановление былой симфонии Церкви и государства. Так, митрополит Алеутский и Североамериканский Вениамин (Федченков) писал тогда: "Почти Вселенский Собор, как говорили многие из нас. Но невольно напрашивалась мысль: не перенес ли Глава Церкви, Господь Иисус Христос, центр ее в Москву? Не суждено ли первопрестольной исполнить давнее пророчество инока Филофея: "Москва — третий Рим"? Конечно, это еще более и сильнее обязывает Русскую Церковь быть на деле достойной такого высочайшего положения в данный и ближайший момент истории. Но факт остается фактом: подобное собрание всей Церкви теперь могло быть лишь в белокаменной Москве"464.

* * *

10 апреля 1945 г. состоялась встреча Патриарха Алексия со Сталиным, в которой с церковной стороны участвовали митрополит Николай (Ярушевич) и протопресвитер Николай Колчицкий, управляющий делами Московской Патриархии; правительство, кроме Сталина, представлял В. М. Молотов. В беседе обсуждались вопросы, связанные с патриотической деятельностью Церкви на завершающем этапе войны; Сталин говорил, что Русской Церкви предстояло внести огромный вклад в дело укрепления международных позиций Советского государства, в налаживании внешних контактов. Обсуждалась также возможность расширения сети духовных школ и создание Церковью своей издательской и полиграфической базы.

9 мая безоговорочной капитуляцией Германии закончилась Великая Отечественная война и Патриарх Алексий обратился к всероссийской пастве со словами радости и гордости за победу русского оружия: "Слава и благодарение Богу! С благоговением вспоминая подвиги нашего доблестного воинства и тех наших близких и родных, кто положил за наше счастье временную жизнь в надежде восприять вечную, мы никогда не перестанем молиться о них и в этом будем черпать утешение в скорби о потере дорогих сердцу и укреплять свою веру в бесконечное милосердие Божие к ним, отошедшим в горний мир, и во всесильную помощь Божию нам, оставленным для продолжения земного подвига и для благоустроения жизни во всем мире"465.

Государственная власть в отличие от 20–30-х гг. агрессивной антирелигиозной политики, в послевоенную пору не стесняла Церковь в окормлении по крайней мере верующих людей старшего поколения. Атеистическая пропаганда в том виде, в каком она велась в два первых десятилетия советского периода, не возобновилась после войны. Характерно,

что в вышедшем еще в январе 1945 г. постановлении ЦК комсомола "Об улучшении политико-воспитательной работы комсомольских организаций среди молодежи" вместо дежурных богоборческих пассажей говорилось о важности пропаганды среди молодежи естественнонаучных знаний и материалистического мировоззрения. В беседе с корреспондентом "Комсомольской правды", состоявшейся в начале 1945 г., М. И. Калинин сказал: "Конечно, атеизм остается основой программы, мы от того, что религия

— опиум, не отказались. Но надо мягче. Главное все-таки — пропаганда, разъяснение. Увидел у парня крестик — поговори с ним мягко, скажи о крестике, что это отжившее дело... Согласно Конституции, у нас есть признание Церкви. Войны у нас с ней нет"466.

Православную Церковь, по существу, не затронул и идеологический террор против литераторов, художников, музыкантов, развязанный выступлениями А. А. Жданова в 1946 г. Религиозная политика властей была дифференцированной, причем в отличие от 20-х гг., когда своего главного врага большевики видели в православной Церкви, в послевоенные годы она была, пожалуй, более защищена, чем иные религиозные общины. Советский Союз из базы мировой коминтерновской революции постепенно превращался в своего рода советскую империю, и его руководство способно было положительно оценить преданность Церкви государственным интересам русского народа. В этом отношении знаменательны слова К. Е. Ворошилова, которому Сталин поручил в ЦК КПСС курировать Совет по делам Русской Православной Церкви, сказанные в разговоре с Г. Г. Карповым, причем вовсе не для огласки, а в служебном порядке, и ставшие известными из рассекреченных архивов Совета по делам религий: "У Русской Церкви — большое будущее. Она наш козырь в Прибалтике, Восточной Европе, за границей вообще". Пообещав поддерживать Русскую Православную Церковь, он предложил ускорить передачу Московскому Патриархату Троице-Сергиевой лавры и заявил, что "в ближайшее время хотел бы встретиться с Патриархом Алексием"467. Знаком благоволения советской власти к священноначалию Русской Православной Церкви явился указ Председателя Верховного Совета СССР о награждении Патриарха Алексия орденом Трудового Красного Знамени.

В1945– 1946 гг. Совнарком рядом постановлений предоставил Патриархии, епархиальным управлениям и приходам право приобретать транспортные средства, покупать и строить дома, производить церковную утварь. Но в каждом отдельном случае для этого требовалось специальное разрешение Совета по делам Русской Православной Церкви. Серьезным шагом навстречу Церкви было освобождение из лагерей тех священнослужителей, у которых к этому времени закончился срок заключения. В другое время советская власть сделала бы все возможное, чтобы накинуть еще лет пять за мнимые преступления, лишь бы священнослужители как "плохо перевоспитуемые" не оказались на свободе. Узник и историк ГУЛАГа А. И. Солженицын писал: "Не забудем и

короткий, в 1947 г., антипоток... священников. Вот чудо! — первый раз за 30 лет освобождали священников!"468

Впослевоенные годы Патриарх Алексий, несмотря на свои 67 лет, действительно держал в руках бразды высшей церковной власти, которая, однако, была подконтрольна Совету по делам Русской Православной Церкви. Народ почитал и любил своего Патриарха. Его частые богослужения в московских храмах привлекали туда множество верующих, которые едва помещались внутри храмов. Совершая литургию, Патриарх непременно произносил проповеди. Известный мемуарист писал о служении Патриарха Алексия в послевоенные годы: "При восшествии на вершину церковной власти он мало переменился. Та же верность традициям, глубокая религиозность, но в строгих рамках этикета, в твердо устоявшихся, застывших формах. Строгий консерватор, Святейший мыслил Церковь как нечто неподвижное в рамках нового Советского государства...

Консервативная Церковь в консервативном государстве — такова новая формула, пришедшая на смену старой формуле церковных либералов: "свободная Церковь в свободном государстве". Для Патриарха Алексия, который получил образование под кровом катковского лицея, происходил из строго консервативной семьи... это была родная стихия. И он вполне удовлетворял новым требованиям диктатора: являлся воплощением старого русского консерватизма, но без всяких излишеств и крайностей"469.

Зависимый в своей деятельности от Совета, Патриарх Алексий в личных контактах с сильными мира сего умел сохранить достоинство. Однажды Г. Г. Карпов пригласил его на банкет и пообещал прислать за Святейшим автомобиль в 7 часов вечера. Автомобиль прибыл с 20-минутным опозданием и был отправлен назад, а Патриарх прибыл на банкет в своем собственном автомобиле. Оберегая близких ему людей, Патриарх мог позволять себе решительные и рискованные действия. Так, он просил передать Сталину, что уйдет на покой, если не освободят из-под ареста близкого ему человека, Д. А. Остапова, обвиненного в пребывании на оккупированной территории Литвы во время войны. В тот же день Остапова освободили. Любопытную характеристику личности Патриарха, его настроений, образа жизни и отношений с ближайшими помощниками дает в своем доносе 1951 г. уполномоченному Совета по делам религии по Ленинградской области тогда тайный, а позже явный ренегат А. Осипов, профессор Ленинградской Академии:

"Сам Патриарх как личность представляет собой своеобразное смешение аристократического сибаритизма с затаенным фанатизмом. Он... остр на язык. Но вместе с тем фанатически предан постам, ненавидит обновленцев, преследует все новшества и влюблен в благочестие XVI в. Он очень умен и умеет лавировать между отдельными церковными партиями. Партии эти представляют "григорьевцы" (митрополит Григорий и его клика) и "николаевцы" (митрополит Николай и его клика). С Патриархом великолепно ладит управделами Патриархии протопресвитер Николай Колчицкий. Это очень умный и осторожный дипломат, крепко преданный интересам Церкви, на Патриарха имеет осторожное, но сильное влияние... Митрополит Григорий является в Патриархии министром просвещения. Но сильно влияет и на ряд других дел. Патриарх ему доверяет едва ли не больше других... Настроения Патриархии в последние годы претерпели большие изменения: в 1945 г. цвели мечты о создании "Московского Ватикана" (слова самого Патриарха), о широком международном триумфальном шествии, внутреннем расширении "до размеров доброго старого времени" (слова митрополита Григория). Теперь настроения изменились: "Нам бы прожить тихо и мирно еще десяток лет, а там история покажет... Вот, если война будет, так, пожалуй, и снова церкви открываться начнут"... Что характерно для Патриархии: здесь ставка на сохранение старины в быту, в богослужении, в догмах духовной жизни во что бы то ни стало. Здесь вздохи об угасании иноческого духа. Парийский из Москвы привез такое наставление Патриарха: "Пусть все кругом меняется — мы должны остаться такими, какими были сотни лет назад. Пусть наша неизменяемость, неподчиняемость духу времени символизирует вечность Церкви. Нам радостно видеть, что нас и ныне окружает то же самое в Церкви, что мы видели с детских лет, чем жили отцы, деды и прадеды. Нам должно научиться хранить прошлое вопреки настоящему. В этом наша сила, в этом наша правда"470.

Многое в этих словах продиктовано личной неприязнью, написано с умыслом навредить тому или другому лицу; нельзя не учитывать и того, что, находясь в Ленинграде, Осипов не мог наблюдать происходящего в Патриархии непосредственно и знал все из вторых рук, и все-таки человек он был при всей своей низости весьма не глупый, а сознательно дезинформировать свое подлинное начальство он, очевидно, не дерзал, поэтому его наблюдения, конечно, не лишены интереса.

С середины 30-х гг., после разрушения Дорогомиловского собора, приходская Богоявленская церковь в Елохове стала кафедральным собором. 25 февраля Святейшим Патриархом было утверждено положение, согласно которому Богоявленский собор стал официально именоваться патриаршим, а его настоятель и управляющий делами Патриархии протоиерей Николай Колчицкий был возведен в сан протопресвитера. Влияние священника Николая Колчицкого на церковную жизнь 40–50-х гг. было исключительно велико. Тягостное бремя контактов Патриархии с Советом по делам Русской Православной Церкви в значительной мере лежало именно на нем. Протопресвитер Н. Колчицкий был сыном священника из Харькова. Образование получил в Харьковской духовной семинарии и Московской Академии, по окончании которой служил в Харькове приходским настоятелем и законоучителем в женской гимназии. Уже тогда он стал известен строго уставными и молитвенными богослужениями, умением произносить проповеди умные, глубокие и одновременно доходчивые и понятные. Во время гражданской войны отец Николай оказался на Северном Кавказе, на территории, занятой Добровольческой армией, потом снова вернулся в Харьков, откуда в 1924 г. был переведен в Москву, став вскоре священником Богоявленского собора в Елохове. После ареста в конце 20-х гг. большинства священнослужителей этого собора он стал его настоятелем. В 1930 г. отца Николая Колчицкого подвергли кратковременному аресту, но, выйдя на свободу, он остался в прежней должности. После того как в 1934 г. был разрушен патриарший Богоявленский собор в Дорогомилове, отец Николай оказался настоятелем кафедрального собора, а затем и заместителем управделами Патриархии. В 1940 г. протоиерей Николай Колчицкий был назначен на должность управляющего делами. Во время эвакуации в Ульяновск отец Николай безотлучно находился рядом с Местоблюстителем патриаршего престола. В ту пору митрополит Сергий страдал уже тяжелой глухотой, и обыкновенно посредником в беседах посетителей с главой Церкви был протоиерей Н. Колчицкий; для этого он опускался на колени перед креслом митрополита Сергия и громко кричал ему в ухо слова собеседника. Своеобразное впечатление произвел протопресвитер Н. Колчицкий на своих давних знакомых по Ессентукам, в прошлом его духовных чад, когда они встретили его четверть века спустя в первый послевоенный год в Лондоне, куда он приезжал вместе с митрополитом Николаем (Ярушевичем). По воспоминаниям Н. М. Зернова, в 1920 г. отец Николай "весь горел верою, жар обжигал тех, кто приближался к нему. Теперь — потухший вулкан. Как и тогда, это был исключительный человек, волевой, умный, но отныне закрытый непроницаемой броней. Ни единым словом не обмолвился о том, что пережил, нас мало расспрашивал, говорил о делах миссии, о религиозном подъеме народных масс в России, интересовался положением Церкви на Западе". Потом в комнату, где проходила эта беседа, вошел митрополит Николай, который произвел на Зерновых, впервые видевших его, неизгладимое впечатление, "особенно его светло-голубые прозрачные глаза, глубоко проникавшие в душу собеседника, поразили нас. В нем чувствовалось огромное внутреннее напряжение человека, взявшего на себя трудный подвиг и несущего его, не сгибаясь под его непомерной тяжестью. Казалось, что он один мог рассказать, что происходит с Церковью в России"471. В послевоенные годы митрополит Николай был самым влиятельным церковным деятелем среди ближайших помощников Патриарха Алексия I. 4 апреля 1946 г. по решению Священного Синода был образован Отдел внешних церковных сношений (ОВЦС), и митрополит Николай, один из членов Синода, стал его председателем. Двумя другими постоянными членами Синода были митрополит Григорий, назначенный на Ленинградскую кафедру после избрания его предшественника Патриархом Московским и всея Руси, и патриарший экзарх Украины митрополит Киевский и Галицкий Иоанн, ставший председателем Миссионерского совета.

Ко времени Поместного Собора 1945 г. в Русской Церкви было до 50 правящих архиереев, а на 1 апреля 1946 г. весь епископат, не считая архиереев, относящихся к юрисдикции

Московской Патриархии и служивших за пределами СССР, состоял кроме Святейшего Патриарха из 4 митрополитов, 21 архиепископа и 36 епископов. Как и прежде, большинство хиротонисанных было из вдовых священников, старцев по годам. Так, в 1945 г. на Калининскую кафедру Синодом был назначен священник московской Богородицкой церкви Алексий Крылов, 1879 г. рождения, постриженный с именем Артемий; в 1946 г. на Ростовскую кафедру назначили протоиерея харьковской Казанской церкви Алексия Шарапова, 1878 г. рождения, постриженного с именем Серафим. 25 августа 1946 г. Патриарх Алексий I в Богоявленском кафедральном соборе возглавил хиротонию во епископа Ташкентского и Среднеазиатского архимандрита Гурия (Егорова), принявшего постриг еще в юности, в 1915 г., и уже в 1922 г. возведенного в сан архимандрита. В 30-х гг. он был узником Соловецкого концлагеря, потом ссыльным в Средней Азии. Незадолго до архиерейской хиротонии архимандрит Гурий стал наместником возрожденной Троице-Сергиевой лавры. Архиереи назначались не только в епархии, которые вдовствовали с довоенных лет, но и на кафедры Украины и Белоруссии, потому что одни епископы, действовавшие на оккупированных территориях, эмигрировали, другие были репрессированы на исходе Отечественной войны. На Сумскую кафедру в 1945 г. Священный Синод назначил протоиерея Николая Прохорова, постриженного с именем Иларион. На Пинскую кафедру вскоре после Собора 1945 г. был хиротонисан архимандрит Онисифор (Пономарев). В октябре 1945 г. во епископа Уманского, викария Киевского митрополита, был хиротонисан архимандрит Нестор (Сидорчук), незадолго до рукоположения постриженный в монашество. На архиерейские кафедры назначались и архипастыри, поставленные в 20–30-х гг. и находившиеся незадолго до назначения в лагерях и ссылках. Освобожденный в 1944 г. из Канских лагерей епископ Мануил (Лемешевский) в течение года жил на покое в Тамбове, на частной квартире. В феврале 1945 г. он получил назначение на Оренбургскую кафедру. В 1947 г. из Соединенных Штатов вернулся митрополит Вениамин (Федченков), назначенный сразу на Рижскую кафедру, приехавший вместе с ним архиепископ Алексий (Пантелеев) получил Омскую кафедру, но вскоре, 11 ноября 1948 г., скончался. В январе 1947 г. из Китая на родину вернулся епископ Ювеналий (Килин) и стал епископом Челябинским.

К 1949 г. епископат Русской Церкви насчитывал уже 74 архиерея, занимавших кафедры в пределах нашей страны. Среди них были: Патриарх Алексий I, пять митрополитов — Крутицкий Николай, Киевский Иоанн, Ленинградский Григорий, Рижский Вениамин и Новосибирский Варфоломей (Городцев), 21 архиепископ, в том числе один викарный, 40 епархиальных и 7 викарных епископов. Давая характеристику епископату Русской Церкви, известный ренегат А. Осипов в своем очередном доносе писал:

"Московская Патриархия обладает небольшим кругом архиереев с долголетним стажем службы. Это по большей части люди, побывавшие в заключении за фанатическую пропаганду религии, люди внешне подчеркнуто лояльные, но внутренне старых монархических тенденций, вздыхающие по "добром, старом времени", но сознающие его невозвратность (митрополит Григорий, сам Патриарх и ряд др.). К этим основным кадрам присоединяются три других категории архиереев: бывшие обновленцы, возвращенцы и новоставленые. Бывшие обновленцы Патриархией держатся на подозрении. В них видят часто агентов МГБ, людей неустойчивых и в Церкви ищущих своих собственных целей и выгод (епископ Сергий (Ларин) и др.). Возвращенцев из бывших эмигрантов очень ценят, но боятся их выдвигать на видные места (митрополит Вениамин, б. Американский; епископ Иоанн, б. Карлсбадский, Ювеналий Хайларский и др.). Эти архиереи в основном старики-идеалисты с оттенком фанатизма. Остатки старой гвардии синодской Церкви старой России. Новоставленые архиереи в настоящее время составляют основную массу епископов. Их выбирают из вдовых протоиереев, монахов и архимандритов. Здесь

производится строгий выбор, и в подавляющем большинстве они изрядные фанатики*. Правда, с точки зрения образованности это все люди невысокого полета. Но для укрепления костяка Церкви, подбора нового, фанатически преданного Церкви духовенства эти архиереи делают очень много. По сравнению с 1941 г. в этой области позиции Церкви стали много сильнее. В общем, среда архиереев неоднородна. Здесь есть и фанатически преданные своим идеям мечтатели, и идеалисты высокого полета: архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) — неокантианец, мечтающий о соединении религии и науки. Архиепископ Гурий Ташкентский — аскет, насадитель старчества и иночества, борец за нравственное перерождение духовенства и за расширение влияния Церкви. Варфоломей Новосибирский — борец за укрепление кадров духовенства. Архиепископ Ювеналий Челябинский — того же сорта и ряд др. Есть, наоборот, и архиереи — тщеславные гордецы: епископ Сергий (Ларин) — владелец целых вагонов имущества, напыщенный до тошноты, и ему подобные. Но больше всего архиереевсереднячков, которые живут в общем тихо и незаметно, но именно они, пожалуй, оказывают наибольшее влияние на укрепление церковничества (Сергий Смоленский, Михаил Великолукский, Иоанн Молотовский и т. п.). Огромная организующая, укрепляющая роль архиереев в Церкви чрезвычайно ясно осознается Патриархией, которая идет на любые жертвы, только бы увеличить ряды епископов, только бы сохранить их и укрепить"472.

В послевоенные годы продолжалась начатая еще в Отечественную войну передача церковным общинам храмов. При этом действовал порядок, предусмотренный постановлением Совнаркома № 1325 от 28 ноября 1943 г., согласно которому местные власти могли лишь отклонить ходатайство верующих об открытии прихода и передаче храма, а положительное решение принимал СНК, потом Совет министров СССР, действовавший через Совет по делам Русской Православной Церкви. Отказы в регистрации приходских общин направлялись, как это видно из директивного письма Совета от 31 января 1945 г., без указания на причину отказа, в виде краткой справки. Так, в Казахстане в I квартале 1945 г. было возбуждено 21 ходатайство об открытии приходов. Удовлетворено было 4, на остальные последовали отказы. За 1944– 1947 гг. Русской Православной Церкви было передано 1270 храмов, и общее число их составило на 1 января 1948 г. 14 329; около 2500 из них — храмы, принадлежавшие до 1946 г. униатской Церкви. В течение 1948 г. было открыто 148 новых храмов, и на 1 января 1949 г. Русская Церковь имела уже 14 477 действующих храмов473. Статистика эта была секретной, точными сведениями о количестве приходов располагал только Совет по делам Русской Православной Церкви; сама Патриархия таких данных не имела. Между тем в печати появились искаженные, сильно преувеличенные сведения о числе открытых приходов, на основании которых можно было заключить, что восстановлено около половины дореволюционного числа храмов. Например, в брошюре Г. Г. Карпова "О Русской Православной Церкви в Советском Союзе", изданной в 1946 г., Совинформбюро на сербском, болгарском, польском, чешском, словацком и румынском языках, говорилось: "Для удовлетворения религиозных нужд верующих в Советском Союзе функционируют 22 000 православных церквей и молитвенных домов"474. Протоиерей Андрей Сергиенко из Западноевропейского экзархата в брошюре "О положении Церкви в России", опубликованной в Париже в 1947 г., сообщал, что Церковь в СССР имеет 25 000 храмов и 3500 молитвенных домов, реальное число было в два раза меньше. При этом в Москве вновь открыто было всего лишь 10 храмов, в Казани — 5. Во многих больших областных городах насчитывалось по одному, два или три храма, часто на окраине города, бывшие кладбищенские или сельские приходские, вошедшие в черту города. Большая часть храмов сосредоточена была на западе страны, главным образом на Украине, потому что из действующих храмов большую половину (7547) составляли церкви, открытые на оккупированных территориях. Чем дальше на восток, тем церквей было меньше, а на

Дальнем Востоке их почти не было. На Камчатке и Сахалине, на Чукотке и Колыме не сохранилось ни одного храма. Этот регион целиком входил в империю ГУЛАГа, и новые церкви в послевоенные годы там не строились. Но в некоторых городах, где церквей не было, а приходы были зарегистрированы, разрешали открывать молитвенные дома — храмы, не имевшие церковного вида. Особо ценные в художественном и историческом отношении храмы не передавались Церкви. Музеями оставались кремлевские соборы в Москве, Исаакиевский, Казанский и Петропавловский соборы Ленинграда, Софийские соборы в Киеве и Новгороде.

На 1 апреля 1946 г. в клире Русской Православной Церкви состояло 9254 священнослужителя. Почти половина (45,6%) из них рукоположены в дореволюционную эпоху; 30,3% священнослужителей получили рукоположение во время войны, в большинстве случаев на оккупированной территории; из 264 священников, хиротонисанных в РСФСР в годы Великой Отечественной войны, 240 было рукоположено в областях, занятых немцами. По возрасту священнослужители в 1946 г. распределялись следующим образом: до 40 лет — 7,7%; от 41 до 50 лет — 16,3%; от 50 до 60 лет — 31, 2%; от 61 до 70 лет — 32,8%; старше 70 лет — 12%. Средний возраст священнослужителя составлял почти 60 лет. С 1 апреля 1946 по 1 января 1948 г. число священнослужителей заметно выросло: 11 846 священников и 1258 диаконов475. При этом, естественно, уменьшилась доля духовенства с дореволюционной хиротонией — 30,6%; 39% духовенства было рукоположено с 1918 по 1941 г., 20% — в годы Великой Отечественной войны и 9,7% — в послевоенные годы.

Многие клирики, служившие теперь в российских епархиях, в период между мировыми войнами жили на территориях в пределах Польского государства: на Волыни, в Западной Белоруссии и в Галиции, чаще всего они и родом были из этих мест, и там же получали хиротонию. Они с трудом понимали своих прихожан, переживших три десятилетия советского атеистического режима, которых им приходилось окормлять на новом месте. Крайне невелико было число священников, кто с 20-х по 40-е гг. постоянно пребывал в своих приходах, значительную часть составляли исповедники, пережившие тюрьмы, лагеря, ссылку, иногда и смертные приговоры, которые были заменены пожизненным заключением,— и это были, конечно, лучшие пастыри нашей Церкви. Но были и такие, кто вышел из лагерей нравственно и духовно надломленными. Долгое пребывание в неволе, оторванность от нормальной церковной жизни создавали трудности для вышедших на свободу священников при возобновлении приходского пастырского служения. Среди духовенства были и лица, в 20–30-х гг. оставившие священническое служение, но не отрекшиеся от Бога, Церкви и сана; они поступали на гражданскую службу школьными учителями, бухгалтерами, порой рабочими на заводы. Теперь многие из них получили возможность вернуться к пастырскому служению. Хорошее знание жизни, которое они приобрели, помогало им в пастырском окормлении, но, с другой стороны, внешняя расцерковленность могла опустошить душу пастыря, оставившего служение. Священнослужители, рукоположенные в послевоенные годы, составляли только десятую часть духовенства, и большинство из них были искренне преданы Богу и Церкви, воспитывались в верующих семьях, были сыновьями или внуками клириков. Заметную долю среди новохиротонисанных составляли демобилизованные солдаты и офицеры, которые из военного опыта вынесли глубокую и твердую веру в Промысл Божий.

Но относительно стабильная и материально обеспеченная в сравнении с предвоенным периодом жизнь духовенства порой привлекала людей маловерных и просто стяжателей. Разумеется, не избежало духовенство и внедрения в свою среду сотрудников НКВД или их пособников, осуществлявших свою деятельность в согласии с уполномоченными