- •Сканирование:
- •64 Рождение нового романа
- •О возрасте, времени и ветре
- •66 О рыцарских романах
- •Роман и история
- •Цирюльник Николас и Самсон Карраско
- •Английский классический роман
- •Глава IX четвертого тома: «Какую главу о случайностях, — сказал отец, оборачиваясь на первой площадке...»
- •Глава II начинается той же фразой: «Какие громадные армии были у нас во Фландрии!»
- •Глава IV начинается этой же фразой.
- •Глава XVII — «Ничей соперник» — окончена так:
- •Глава XXIV. «Вечер долгого дня». Опять загадочные фразы Мердла. Фанни спрашивает его, не получит ли чего-нибудь по завещанию ее отца гувернантка.
- •О русском романе и повести
- •Н. В.Гоголь
- •Две темы сливаются в одну
- •449 Философская коллизия романа Достоевского
- •Обычно романы не перерешают вопроса о нравственности
- •Роль Свидригайлова в эпилоге романа
- •Описание в романе
- •Портрет героини
- •Еще о мотивах преступления
- •Время в романе
- •480 Тема нужды оказывается неснятой
- •О жестокости и о причинах жестокости
- •Измененные дороги и старые пейзажи
- •487 Поиски легального исхода из коллизии Раскольникова: роль Разумихина и Свидригайлова
- •Л. Н. Толстой
- •Поздний толстой
- •Вступление
- •Недвижность или текучесть народа?
- •Хазават
- •Марья Дмитриевна и отрубленная голова
- •О том, как отдельное описание обратилось в элемент композиционно-смыслового построения
- •О событийной последовательности в «Хаджи-Мурате», о борьбе за достоверность событий и принципах композиции этого произведения и о композиционном значении песни
- •Отражение нового и законы наследования в искусстве
- •Несколько слов об искусстве советского союза и об искусстве запада тридцатых годов
- •О ступенях любви
- •Автор этой книги здесь вспоминает не о себе, а о гражданской войне и о рассказах товарищей по караулу на берегу пустого Днепра, около села Тегинка
- •Возвращаюсь к рассказу о ступенях любви Григория к Аксинье
- •О новом видении
- •Слова перед концом книги
- •633 Содержание
О ступенях любви
В частном мире Григория Мелехова сказывается поворот пути человечества. Мелехов — несчастливый человек: он не может забыть себя и свое хозяйство, не может прийти окончательно к революции трудящихся и постепенно становится одиноким.
620
Донское Войско превращается в армию повстанцев, армия повстанцев тает и превращается в банду; банда распадается.
Один Григорий не может ничего.
Но он идет по долгим дорогам. Его относит от настоящего пути ветром прошлого, но будущее, которое изменяет всю страну, весь мир, и его изменяет.
Это не спасение Мелехова, но разрешение трагедии.
Роман между Аксиньей и Григорием Мелеховым начат просто и прямо. Зашел Григорий к соседям: «В кухне на разостланной полости спит Степан, под мышкой у него голова жены.
В поредевшей темноте Григорий видит взбитую выше колен Аксиньину рубаху, березово-белые, бесстыдно раскинутые ноги. Он секунду смотрит, чувствуя, как сохнет во рту и в чугунном звоне пухнет голова».
Аксинья просыпается: «Осталось на подушке пятнышко уроненной во сне слюны; крепок заревой бабий сон».
Все начато с самого простого. Аксинья дается без всякой поэтизации женщины. При второй встрече: «...ясно вылетала под рубахой продольная ложбинка на спине. Григорий видел бурые круги слинявшей под мышками от пота рубахи...»
После такого введения героини в роман рассказывается ее предыстория: она была изнасилована родным отцом в семнадцать лет.
Муж Аксинью бьет. Женщина прихвачена мужской рукой под мышку. Она вся во власти хозяина-мужа. Отношения между Мелеховым и Аксиньей тоже описаны очень сурово: «Он упорно, с бугаиной настойчивостью, ее обхаживал. И это-то упорство и было страшно Аксинье».
Григорий наезжает на Аксинью конем:
« — Что ж ты меня конем топчешь?
— Это кобыла, а не конь».
Сближение дано по-звериному: «Рывком кинул ее Григорий на руки — так кидает волк к себе на хребтину зарезанную овцу...»
В искусстве доходит до читателя не одно какое-нибудь высказывание, не одна картина, а сцепление высказываний.
Писатель ведет читателя по лабиринту сцепления, открывая в обычном и грубом необычное и правдивое.
Аксинья чувственно любит Григория. Он легко от нее отказывается, оскорбляя ее привычной похабной пословицей:
621
« — Сучка не захочет — кобель не вскочит». Но не само оскорбление важно, важно равнодушие, когда Аксинья ждет решения Григория об уходе ее с ним от мужа и готова даже на убийство мужа. Григорий начинает:
« — ...Надумал я, давай с тобой прикончим...» Аксинья додумывает про себя страшные слова: «...прикончим Степана», — но он досадливо облизал пересохшие губы... — и добавляет обычное и тоже страшное: « — ...прикончим эту историю. А?»
История не приканчивается, хотя Григорий и сосватан и связан с ненравящейся, но привлекательной и хорошей женщиной. Он уходит от жены и от своего хозяйства с Аксиньей на службу к чужим господам Листницким.
Он любит Аксинью. Она для него пахнет не только знакомым запахом пота, но и цветком-дурнопьяном. Но любящие еще не увидали своей любви.
Все начато с самого простого, и все не может кончиться, становясь все более человечным.
Степан встречается в бою с Григорием. Григорий выручает соперника, как в песне, в предании: уступает ему своего коня.
Он уже песенно хороший человек, но он еще не новый человек.
После долгих войн, напрасных подвигов, случайной крови, окопной грязи меняется отношение Григория к Аксинье. Изменяется даже память о ее запахе. Он вспоминает о женщине во время войны, когда глядит на дымный костер дотлевающих в небе Стожаров: «...Большая Медведица лежит сбоку от Млечного Пути, как опрокинутая повозка с косо вздыбленным дышлом...»
Здесь обновлено народное название созвездия Большой Медведицы — Воз. Человек увидел созвездие и как будто бы еще раз удивился тому, что название и на самом деле передает фигуру расположения звезд.
Над Григорием великое, как будто впервые им увиденное и в то же время свое, казачье небо. Он и здесь вспоминает «дурнопьяный, тончайший аромат Аксиньиных волос».
Это и то и не то, что было прежде.
Но впереди — разочарования и долгий поиск выхода из зафлаженной ловушки контрреволюционного восстания.
В войну Григорий видит жестокость и глушь войны.
Я воевал в ту войну, я ее видел. Нет ничего более глухого, чем кусок окопного фронта. Мир здесь как будто
622
кончается, отрезан. Окоп сырой. Невысокая насыпь, над которой нельзя поднять головы, потому что свистнет пуля, Винтовки снайперов и пулемет отрезают край окопа, кончают его, и как из-под воды смотрят люди на врага через перископ.
Но нам в перископ ничего не показывали: мы были солдатами. Глухо и сыро, как у самого глухого забора. Вот в этой глуши жил Григорий Мелехов. Потом пришли слухи — началась революция, которая сняла этот забор,
Мир стал большим, широким, и казалось, что дороги через иные страны пойдут прямо, что ничем не будут они заставлены. Что можно будет идти через Германию во Францию, все время встречая друзей, и что дальше откроется Гренада, которую надо освободить казаку или красноармейцу какой-то глухой волости.