3.2 Определение миссии и стратегическое целеполагание

Существование любой организации, институционализированного механизма, как и любой объединенности людей, отдельного человека, любого объекта, имеет свое внешнее и внутреннее основание, свою «оправданность». Основание всего цикла бытия организации, как и цикла бытия любого нечто, скрытого от простого наблюдения. Наблюдаемым является проявление нечто, все происходящее в организации, поведение всего того, что в организации существует как ее составная и натурализированная часть. Если приводить аналогию, то мы можем наблюдать за тем, как человек осуществляет поиск предмета своей актуальной потребности. Но мы не наблюдаем, а лишь мыслительно себе представляем ту потребность, потребностное состояние, которая стала причиной поиска предмета потребности. Сама потребность в динамике бытия человека заменяется другой, и поиск меняет свою направленность. По смене поискового направления и различиям в том, что именно присваивается, какие следствия проистекают из присвоения предмета потребности и много другого, мы делаем умозаключения о смене оснований жизнедеятельности, о внутренней динамике и подходим к более глубокому основанию, чем актуальная потребность или ряд переходов от одной актуальной потребности к другой. Мы вводим гипотезу об изначальных основаниях бытия человека, его устроенности, физиологической и психической, иной, возможной для него. Но и сама устроенность человека имеет свою причину. Мы говорим, что она, причина, появляется раньше, чем «устройство» и называем ее «предназначением». Человек, объединение людей, организации, общество и т.п. имеют свое предназначение, в рамках которого складываются механизмы, иерархия механизмов.

В рамках системно-структурного анализа предназначение, рассмотренное вне исторической динамики того, что реализует предназначение, называют функцией. Она порождается как следствие того «разрыва», затруднения, необходимость преодоления которого объективно фиксируется в рамках прежней целостности, а способом преодоления является простраивание функционального места для того, что должно в своем бытии иметь все необходимое для преодоления разрыва, затруднения. Это простраивание предстает как переход от внутреннего, внутреннего напряжения, к внешнему. Для подобного перехода должен существовать соответствующий механизм. В социокультурно существующем человеке это рефлексия как механизм мыслительного перехода от реконструкции прошлого к конструированию будущего, сначала интеллектуального перехода, а затем и чувственно-потребностного. Однако если потребность сначала появляется при уже готовом функционирующем организме, то в данном случае имеется в виду порождение вторичной потребности, потребности в том, что еще не существовало. Для удовлетворения такой потребности нужно создавать дополнительное бытие и осуществлять заполнение места, выносимого вовне (см. сх. 19).

Иначе говоря, если в прежней организации появляется такое затруднение, снятие которого невозможно без построения в рефлексивном звене организации функционального места для иной организации или организованной единицы, а затем «переноса» этого места вовне, осуществления процесса построения дополнительной организационной структуры как «наполнения» функционального места или «морфологии» и в соответствии с требовательностью функционального места, то само содержание функционального места, его требовательного отношения к заполнению морфологией и выступает исходной предпосылкой «миссии» или предназначенности новой, дополнительной организационной структуры. Для того, чтобы явно ввести миссию, следует отделить содержание функционального места от временности и исторической случайности указанной необходимости в новой организационной структуре.

Приведем иллюстрацию в качестве субъекта мысли для введения предиката мысли. Если ВУЗ для достижения своих целей, например, совершенствования содержания учебных программ, не только извлекает информацию из информационного центра или сети Интернет, но и создает блок фундаментальных прикладных исследований, свои лаборатории, институты, то вузовская наука обслуживает вполне определенную предназначенность, служит ВУЗу и не только конкретному, в конкретных условиях, но и «вообще», для любых ситуаций подобного рода, для любых потребностей в своих источниках, механизмах порождения научного знания. Если управленцу необходимым стало обращение за помощью к конкретному консультанту, аналитику и т.п., то в этом конкретном обращении и помощи исторически конкретно проявляется всеобщее отношение помощи, кооперативного интегрирования консалтинга и аналитики.

Можно это же выразить и следующим образом. Если что-либо существует, то оно имеет свою миссию, которая реализуется в конкретных условиях, но может реализоваться и иначе. Первопричиной выступает не только сама необходимость в этом нечто, функциональное места для него, но и ранее существовавший процесс преодоления затруднений в иной, более первично существовавшей и, возможно, существующей системе, ином нечто. Миссия, как и «идея» Платона, существует, если появилась, вечно, а все, что реализует миссию, лишь уподобляется ей в конкретной исторической динамике. Лишь исчезновение значимости прежнего разрыва, затруднения «освобождает» миссию от необходимости реализации и оставляет ее, если для этого существует механизм удержания, в исторической памяти. Итак, миссия появляется как следствие «разрыва», реализуется, воспроизводит реализацию и сохраняется в «памяти» или исчезает (см. сх. 28).

Схема 28

Рассмотрение миссии организации возможно лишь при оперировании высшими абстракциями, онтологическими положениями, тогда как более конкретно миссия предстает как исторически конкретная, могущая менять свое содержание норма бытия организации (см. сх. 29).

Схема 29

А.А.Богданов рассматривал в качестве единиц бытия «организованности», имеющие свою форму и материю. Еще раньше Аристотель все существующее характеризовал как имеющиеформу и материю, а живую форму Гегель называл сущностью того, что имеет бытие, тогда как само бытийствующее – явлением.

Выявить миссию организации нельзя вне усмотрения ее сущностной основы, что и выражается через посредство функционального анализа. Следует реконструировать появление функции, отличая ее от того, что может регистрироваться простым наблюдением. Миссия выявляется лишь в теоретическом типе мышления, использующем развитые предикативные системы средств мышления.

Различие между миссией и нормой бытия организации проявляется и в различии между функционированием и развитием организации. В функционировании содержание норм либо стабильно, либо меняется вне качественных переходов, вне функциональных изменений мисиального уровня. Развитие предстает как изменение качественного типа с направленностью на более близкое соответствие миссии.

Неопределенность различий функционирования и развития, сохраняемая в большинстве учебной и научной литературы, может быть иллюстрирована таким отрывком: «Функционирование – это обычная работа учреждения, исполнение обязанностей, выполнение стандартных операций в относительно неизменных условиях. Развитие – это движение вперед, формирование новых черт, новых структурных характеристик, это эволюция, улучшение, прогресс, рост, расширение, устойчивое изменение деятельности выполняемых функций, структуры, уровня эффективности и качества деятельности. Функционирование и развитие – две стороны одного процесса, и трудно провести границу между ними, хотя они являются относительно самостоятельными сторонами бытия учреждения. Новые черты могут проявиться в усилении имеющихся или построении новых структурных связей. Структурная перестройка, обнаруживающая новое свойство, часто становится критерием развития объекта управления. Новая комбинация может появиться в результате применения новых процессов и технологий или посредством малых усовершенствований».

Если в функционировании действительно существенны характеристики «обычное», «выполнение стандартного», «неизменность условий», то указание на движение «вперед» для развития недостаточно определенно. Можно идти вперед и вне развития, меняя лишь направленность использования прежнего механизма. Появление или формирование новых черт ведет к модификациям, но не обязательно меняет принцип бытия, базисный критерий оценки. Поэтому улучшения, рост, расширение и даже устойчивое изменение деятельности, уровня эффективности могут быть наблюдаемы и вне развития. Приведем иллюстрацию.

Если мы рассматриваем технологическое оформление образцов деятельности управленцев и предполагаем соответствующее рефлексивное сопровождение управления, то следует различать рефлектирование ситуативное, по образцу, по стереотипу, многократное рефлектирование одного образца, привлечение к рефлектированию партнеров и даже множество партнеров, в том числе и «экспертов». Все эти модификации не меняют качественный уровень технологического оформления управленческой деятельности. Они несут в себе случайность мнений и согласования мнений, полемики и прерывания полемики. В таком рефлектировании еще нет качественной базы критериального типа. Совсем другое течение событий, иные результаты, способы самоорганизации и взаимодействий появляются вместе с введением критериев, прежде всего обобщенного типа, например, языка теории деятельности. Эти критерии привносят существенность, глубину видения процессов и предполагают иной качественный уровень мыслительной работы, иные профессиональные способности. Подобный качественный переход демонстрируется в методологии, в его доигровой и игровой формах. Поэтому методологизация управленческой и любой практики всегда связана с развитием. Подобные качественные переходы наблюдаемы при смене принципа «жизнедеятельности» на «социокультурную динамику», в переходе от социодинамики к социокультурной динамике, а от нее – к культурной динамике или к деятельностному бытию. Страна в целом может не развиваться, но обладать движением вперед, улучшать свои показатели, расти, расширяться, устойчиво изменяться и повышать эффективность. Но это происходит в благоприятных условиях, при отсутствии угроз, масштабных катаклизмов. Чем менее благоприятны условия, тем быстрее выявляется проявленность потенциала функционирования или проявленностьсдвигов в развитии, способность системы к развивающему переходу, к реагированию через развитие.

Если в функционировании реагирование связано с вовлечением готового потенциала и даже фиксированных актуализаций потенциала, с «задачным» реагированием, а также с нереагированием, самоотстранением, то развитие предполагает запуск механизма смещения качеств, базисных критериев, смены парадигм, исходных опор, что невозможно без обращения к более глубоким основаниям, их актуализации в соотнесении со сложившимися основаниями. Последние подвергаются проблематизации, преобразованию, подстраиванию к более глубоким основаниям. Иначе говоря, для осуществления развития организация должна обратиться к своей миссии, исходному предназначению, проблематизировать уровень соответствия сложившихся оснований этой миссии и устремиться к более высокому соответствию (см. сх. 30):

Схема 30

Гегель подробно раскрывал механизм развития, трактуя развитие как «приближение нечто к своей идее». После шага в развитии меняется нечто вся картина проявления более развитой организации.

Нельзя говорить, что функционирование и развитие суть стороны одного процесса. Так можно сказать лишь относительно единости реального бытия. Однако функционирование и развитие имеют совершенно разные механизмы обеспечения и механическое, количественное складывание процессов лишь увеличивает неопределенность, неясность происходящего, создает иллюзии в аналитике и в управленческом мышлении. Другое дело, что различные типы механизмов организации и любого нечто, если оно обладает различающимися механизмами, совмещаются благодаря особому механизму совмещения и придания целостности разнородной системе. Так любое нечто имеет, как это фиксировалось в философии, несколько типов проявлений: самовоспроизводство (бытие «в-себе»), подчинение характеру внешнего воздействия (бытие «для иного»), следование внешнему воздействию с сохранением условий воспроизводства себя (бытие «для-себя») и совершенствование и развитие себя (бытие «для-в-себе»). Организация может быть консервативна без реагирования («в-себе» бытие»), с реагированием («для-себя» бытие), может быть потерявшей свои интересы и свое лицо («для-иного» бытие) и может быть устремленной в совершенствование, развитие («для-в-себе» бытие). Положительный характер консервативности, антиконсервативности, прогрессивности организации всегда относителен, так как временная фокусировка на то или иное не должна уменьшать потенциал воспроизводства бытия в последующий период. В более фундаментальном аспекте любое нечто, организация, страна имеет свой цикл бытия и акцентировка та «положительна», которая придает реальному бытию соответствие актуальному этапу цикла бытия. Приведем иллюстрацию. Если развитие материальных средств производства в характерном для XIX в. виде стало устаревать в ХХ в., то и новые средства производства подвергаются проблематизации. А основанием выступает не только деятельностная эффективность, но и неадекватность новым идеям посттехногенной цивилизации. Любые средства суть продукты производства, преобразования реально находящегося в достигаемой среде, а деформация среды создает иную ситуацию для выживания и бытия людей, общества, самой базы для появления потребностей. Недопустимые трансформации среды и самих людей заставляют обращаться к иному пути и иным потребностям, более адекватным самому универсуму бытия. Только вписываясь в универсум, его «требования», законы бытия, можно сделать вечным или вечнозначимым свое бытие. Тем более, что человек имеет все типы механизмов для параллельного существования во всех типах сред, включая источниковую среду («божественную», «абсолютного разума» и т.п.).

Управленец, который не уделяет достаточного внимания мировоззренческим основаниям и мироотношенческим основаниям принятия решений, увеличивает вероятность неадекватных решений в любой ситуации. Совмещая акценты на функционирование и развитие, а также,если не сложилось и функционирование, то и на становление, управленец может приступить к постановке стратегических целей.

Исходным основанием целеполагания выступает содержание миссии, а поводом – внешние условия и воздействия. Поскольку организация пребывает на вполне определенном уровне развития, то необходимо соотнести этот уровень с высшим, максимально соответствующим миссии, не игнорируя воспроизводства организации и в актуальном уровне развитости. Поэтому факторы внутренне-внешнего реагирования неоднородны (см. сх. 31).

Схема 31

Стратегическую значимость цели придает соотнесенность с факторами и критериями миссии организации, благодаря чему доопределяется направленность деятельности организации в актуальном уровне развитости, приоритеты в этот период. Само же целеполагание подчиняется общим законам реагирования на спрос в рамках имеющихся возможностей и ресурсов (актуальных и возможных). При этом реагирование осуществляется прежде всего в деятельностной логике, а лишь вторично, под давлением дополнительных факторов, в экономической логике. Деятельностное реагирование означает построение такой системы деятельности, которая порождает продукт, соответствующий, в рамках договоренности с заказчиком, пожеланиям заказчика (см. сх. 32).

Схема 32

И целеполагание, и целедостижение предполагает наличие механизма деятельности (системы, сферы) деятельности. Как и всякий механизм он обладает своей функцией (и миссией), своей способностью строить форму и морфологизировать ее, корректировать форму, менять объем морфологии (ресурса). Логика деятельности опирается на принцип функционирования, воспроизводства деятельности и развития, редукции деятельности. Все изменения и развитие осуществляется за счет проектирования, перепроектирования кооперативных структур с последующим ресурсным обеспечением.

Целеполагание и проектирование, последующие контроль и корректирование опираются на рефлексивно-мыслительные возможности механизма деятельности, сосредоточенные в управленческой позиции. В отличие от готовых проектов, иных нормативных форм, являющихся актуализационной составляющей мышления управленцев, сам управленец, его рефлексивно-мыслительная способность предстает как потенциал, актуализирующийся в зависимости от заказа и внутренних принципов нормопостроения. В основе актуализации, в частности, лежит процедура конкретизации абстрактных целевых утверждений и проектных утверждений, а в основе конкретизации – переход от исходных универсальных языковых средств (ЯТД) к абстрактным утверждениям (см. сх. 33).

Схема 33

Экономическая логика предполагает введение универсальных средств рыночного обмена – денег и оперирования ими на финансовом, снабженческом и реализационном рынках. Поскольку все составляющие ресурсов, в том числе и рефлексивно-мыслительных, целеполагания и проектирования, прогнозирования, концептуализации и т.п., вовлекаются в реализацию либо нормативных предписаний, либо установки на мыслительную работу управленца лишь как «товары», то успешность рыночного обмена, подчиненного реагированию на заказ, зависит от наличия у покупателя достаточного объема денег, которые можно «занять» на финансовом рынке. В случае успеха в рыночном обмене деньги начинают реализовывать функцию «капитала» или прохождения пути «самовозрастания» в цикле экономического оборота (см. сх. 34).

Схема 34

Мы видим и в данной логике функциональные места для деятельности, которая связывается с производством продуктов для их превращения в товары. Но здесь критерием целостности цикла является, с одной стороны, «способность» к приобретение всего того, что надо для реализации заказа (финансовый потенциал) и, с другой стороны, воспроизводимость способности и ее наращивание через прибыль. Деньги безразличны к содержательности товара, продукта, типа деятельности и т.п. В логике деятельности сами деньги реализуют узкую функцию снабженческого обеспечения реализации замыслов (целей, проектов и др.).

Схема 35

Псевдогенетически мир деятельности появляется раньше и открывает дорогу экономическому миру. Однако, возникнув, экономический мир может вмешиваться в бытие мира деятельности и способствовать его росту или его деформации, в том числе отрицательной.

Целеполагание становится стратегическим, если заказ осмысливается с точки зрения функции стратегии для заказчика лил для реагирующего на заказ (см. сх. 35).

Стратегические цели могут быть лишь целями относительно социокультурных и деятельностно-экономических и политэкономических систем, относительно целостностей. Поэтому целеполагающий создает специфической представление об этой целостности в том возможном состоянии, которое соответствует заказу, совокупной потребности и т.п. (см. сх. 36).

Схема 36

Следовательно, содержанием цели выступает то будущее состояние, которое позволяет целостности достигать поставленные перед ней цели. Мы имеем цели системы, целостности и цели корректора целостности. Стратегические цели являются целями с точки зрения корректора целостности, а, следовательно, относительно механизма, являющегося в «настоящее» время неспособным к реализации притязаний, а в будущем становящемся способным к реализации притязаний. Но эти представления даются на абстрактном уровне, на «крупномасштабной карте».

В связи с данной акцентировкой типология стратегических целей включается либо в переход от неопределенности бытия к организованности бытия, к функционированию целостности (становление), либо в переход от функционирования одного качественного уровня к другому (развитие), либо в переход к полному исчерпыванию возможностей целостности (движение к идеалу). Внешние проявления целостности, проходимость пути, обхождение трудностей, победа над противником и т.п. Стратегическое планирование тогда включает в себя фиксацию исходного состояния, конечного состояния, промежуточных состояний и факторов, предопределяющих сдвиги от состояния к состоянию (см. сх. 37).

Схема 37

Не выявляя, концептуально, свойств целостности, не строя онтологических представлений о ней и «окружающей среде», стратег не может построить нормативный образ всех переходов, всех внешних и внутренних факторов перехода. Сами промежуточные состояния вычленяются из концептуальных представлений о возможных сменах состояний, в зависимости от полноты онтологического взгляда на целостность (см. сх. 38).

Схема 38

Как правило, депроблематизация, в рамках учета неблагоприятного положения дел, состоит в поиске тех внутренних и внешних факторов, которые могли бы заменить актуальные факторы, предопределяющие нереализацию претензий. Но для этого необходимо еще обнаружить актуальные факторы этого типа в процессе проблематизации как «причин»затруднений, деструкций и т.п. И проблематизация станет стратегической, если факторы соотнесены с сущностными представлениями о целостности (см. сх. 39).

Схема 39

Следует подчеркнуть неразличение стратегических и нестратегических целей, проектов, проблем, сохраняющиеся в типовых учебных пособиях и монографиях. Для иллюстрации приведем соображения из учебника по стратегическому управлению. «предметом стратегического менеджмента является координация целей организации, целей еее сотрудников и ее клиентов. Если в процессе стратегического управления удается сформировать цели организации таким образом, что они соответствуют целям и потребностям ее клиентов, не вступают в неразрешимые конфликты с внешним окружением и соответствуют целям ее сотрудников, то это успешный менеджмент. В стратегическом управлении выделяют общую цель, которую определяют как миссию. В этой цели дается ответ на вопросы: причина существования организации, продукция, производимая ею, потребность, удовлетворяемая ею, отношение к потребителям, отношение к обществу, партнерам, конкурентам, своим работникам, ценности, разделяемые работниками, принципы деятельности организации. Миссия определяет суть деятельности организации, базовые цели и принципы деятельности, помогает объединить усилия в одном направлении, содержит основные ориентиры, помогающие разделить ответственности и ресурсы, дает основу и контекст для разработки стратегии, служит базой для построения и коррекции целей. Главное – какую человеческую потребность удовлетворяет организация. Миссия – это и философия, и предназначение, и смысл существования организации, состоящие в решении проблем потребителя».

Мы видим, что рядоположено вводятся цели и организации, и сотрудников, и клиентов, хотя и при приоритете клиентов. Само по себе учитывание целей не несет в себе стратегичности и может входить в достратегическое рассмотрение. Общая цель рассматривается как миссия. «Общая» цель, намекается здесь, предполагает обобщение. Но цель не предполагает характеристики причины существования организации, так как причина находится вне организации в период ее появления. Внешние причину суть лишь поводы для реагирования, которые могут и не осуществиться, если реагирующее не увидит значимости повода. Отношения сами по себе еще не являются целевыми характеристиками. Ценности, принципы деятельности также не входят в содержание цели. Другое дело, что в целевой характеристике организации, в механизмическом видении будущего состояния, все это войдет в «цель». Остается недостаточно определенным статус этих утверждений. Но и при этом все раскрытия могут быть конкретными, и тогда они не имеют стратегичности. В чем состоит тезис об «общей» цели – остается неясным. В то же время говорится и о «сути деятельности», «базовых целях», «принципах деятельности», «основных ориентирах», «основе», «контексте», «философии», «предназначении», «смысле существования». Подобные характеристики дают повод рассматривать их в принципиальном ключе. Если они раскрывают «цель» как «миссию», то нельзя реально применить категорию цели. Все отдельные характеристики требуют раскрытия, а вместе они создают больше возвышенный настрой, чем прямой ответ на вопросы, в том числе об отличии или тождестве цели и миссии. Миссия отходит от целевого взгляда и сближается с механизмическим взглядом в рефлексивной позиции. Во всяком случае «стратегичность» этих определений и характеристик остается неопределенной, синкретной.

Неопределенность характеристики «миссии», при всей утвердившейся значимости ссылки на ее наличие, сохраняется во всех развитых странах. Указание на миссию используется для мотивации сотрудников, для их самоопределения, и часто сама общая форма формулировки миссии играет большую роль. Так в одной из серьезных компаний все знают, что миссия компании – «всемерное удовлетворение потребностей клиентов через предложение им новых технологий и услуг». Этот принцип используется в целеполагании. Но при переходе целеполаганию основное внимание уделяется уже конкретному выявлению сформулированных потребителем потребности и целевому переформулированию. Категория «потребность» и «цель» не совпадают, так как цель строится деятелем, а потребность возникает у потребителя.Отношение к содержанию потребности вырабатывается у деятеля, а принцип («миссия») является средством выработки отношения, диктующим, в то же время, тип отношения («всемерно удовлетворять»). Но деятель, который внешнее пожелание воспринимает изначально положительно, теряет самоотношение, свое лицо, свою механизмическую определенность. Любой сервис выступает в мире деятельности не только в подчиненном статусе, но и в своей внутренней особенности, которую сервис должен воспроизводить. Более того, сервис может перевернуть отношения и сделать базовый процесс, структуру себе подчиненной ради своего воспроизводства и развития (см. сх. 40).

Схема 40

Само по себе переопределение функции сервиса, переход от обслуживания к предопределению способа существования базиса создает предпосылку для разрушения системы в целом. Противоречие снимается тогда, когда сервис «вынуждает» меняться базис, проходить путь усовершенствования, развития под полезное для себя, но на более высоком уровне, использования сервиса. Социокультурные и деятельностные системы как раз и развиваются благодаря сервисам и заботятся о развитии сервисов для более высокого собственного развития. Все это и рассматривалось Гегелем в его онтологической панораме. Отсюда Маркс и другие выделили «первое» и «второе» отрицание в «диалектическом цикле». Иначе говоря, если организация создается, то она лишь обслуживает предшествующую организацию как сервис, как источник снятия разрыва в ней. Но, возникнув, она сама становится вторичным, сервисным базисом. В рамках самосохранения и развития она не только подхватывает «пожелания» базиса, но и корректирует их по содержанию в конкретных условиях, сохраняя свою сервисную подчиненность. В том, как трактуется миссия, обычно вытесняется самостоятельная линия бытия сервиса. Для функциональной характеристики миссии это справедливо, а для конкретной реализации миссии это уже неверно, так как здесь вносится бытие и интересы самого сервиса.

Часто говоря о миссии в организациях имеют в виду «базовые идеи», предназначенные для самоорганизаций сотрудников и для создания эффекта «корпоративности», совместности в одном деле, в одной организации. Реализуя эти идеи, сотрудник получает от организации гарантии в помощи, перспективе, снисходительности к ошибкам и др., поскольку реализация идей увеличивает вероятность успеха компании в длительной перспективе, в ее дееспособности и достижимости целей компании. Подобные идеи выступают уже не как цели, а всеобщие принципы и даже ценности, требующие от сотрудника предельного субъективного отношения, принятия идей как средств правильной самоорганизации. Тем самым, миссия выступает в роли априорного содержания, заранее предопределяющего отношение к деятельности (см. сх. 41). В разработке норм как результата («цель), так и процесса (план, проект и т.п.), управленец реагирует на заказчика либо непосредственно, либо через посредство концептуальных представлений о содержании заказа, о своей системе деятельности и т.п., либо еще и через посредство идеалов, ценностей, миссии и др., закладывающих не столько понимание, сколько отношение к заказу, к своей системе, к окружающей среде

Схема 41

. Реагируя, управленец формулирует цели, стратегические и тактические. Стратегические цели опосредствованы концепциями и идеалами, ценностями, миссиями и т.п., тогда как тактические цели являются результатом локализации и конкретизации стратегических целей в конкретных условиях.

Отметим, что часто характеризуя «цель» отмечают такие ее особенности, как «приемлемость» для участников, «измеримость» или переводимость в количество через посредство измерения, определенность «срока» достижения, «достижимость», иначе страдает мотивация сотрудников, «взаимная поддержка», дополняемость целей друг другом. Считается, что цели используются для ориентации в процессе принятия решений и повышения эффективности деятельности. Но приемлемость цели возникает как явление всогласовательном процессе, а исполнитель, прежде всего, обязан понять и принять цель. В ходе разработки решения, в том числе в индивидуальной форме, можно «взвешивать» варианты целей. Но это не целевая характеристика, а выбора цели. Цель, в ходе достижения цели, используется как мыслительное средство для опознавания возможного расхождения реального результата или его возможности с тем, что предполагалось. Сопоставление это не обязательно количественное, но всегда «мыслительное». Лишь в соотнесении вещей появляется количество, в том числе и в замещенном плане (математические операции). Цель дает представление о состоянии того, что преобразуется, перемещается, а не о количестве. Количество не является существенной характеристикой цели. Так же и срок достижения характеризует не цель, а процесс изменений, преобразований. Цель относима к «состоянию» того, что меняется, преобразуется. Согласование целей является особым процессом, но не характеризует сами цели. Тот, кто строит представление о многих целях, вторично может задать вопрос об их согласованности. Наряду с этим есть процедура «расщепления» целей из охватывающей путем нахождения множество процессов, ведущих к достижению каждой из множества целей. И т.д.

Тактические цели для частей организации или организации в целом соотносятся с особенностями структуры организации, функциональным распределением частей. Все они ведут к появлению эффекта, без которого невозможно достижения и стратегической цели. Любая организация, административная структура имеет различные компоненты и множественность однотипных, но различающихся в чем-то компонентов. Каждый компонент, звено организационной структуры имеет свое организационно-управленческое обеспечение и исполнительские составляющие. Тем самым, каждое звено, компонент может и должны иметь цель, учитывающие как специфику своего «механизма», так и кооперативных соседей, организации в целом. Любые части могут быть достаточно свободными друг относительно друга, в допустимых рамках, и предельно несвободными, как это легко видеть в вещных системах. В социокультурных и деятельностных системах отношения различаются на «содеятельностные», «противодеятельностные», «кооперативные» и «псевдодеятельностные». В каждом случае по своему происходит соотнесение полагание цели в части с бытием целого, с другими частями. Достаточно выделить «со» и «кооперативный» варианты (см. сх. 42).

Схема 42

При противодеятельности и псевдодеятельности отношения еще сложнее. Если иметь в виду, что при целеполагании и целедостижении сплетаются все типы отношений с их внутренним распределением в зависимости от исходных и меняющихся условий, истории совместного существования, в зависимости от предпочтений и предуготовленности к тому или иному типу отношений и внутренней самоорганизации, в зависимости от особенностей самого устройства частей, то можно себе представить уровень сложности параллельно осуществляемого совокупного целеполагания и целеосуществления.

В том случае, если рассматривается предприятие, институт, фирма, уровень кооперативной взаимозависимости может быть большим, хотя и в зависимости от типа организации (предприятие и инновационный институт легко отличимы друг от друга). Но есть еще и отраслевые единицы, комплексы, сферные единства, региональные, федеральные. Приходимость к постановке для каждой организованности «единых» целей и «единого» целедостижения составляет большую проблему. Если не удается это осуществить, то не возникает и предпосылки для стратегического целеполагания, цели для целого, вводимой иерархом соответствующей иерархической системы управления, стоящей над жесткими или гибкими и подвижными единицами бытия (семья, коллектив, мастерская, подразделение и т.п.).

«Единая» цель должна отразиться на всех целеполагающих местах системы или выразить содержание целей на этих местах (см. сх. 43).

Схема 43

Чтобы стратегическая цель, как замещающая содержание иных, по статусу, целей и как «общая», более абстрактная, была построена, следует ее вывести из представления о целедостигающей системе такого же уровня замещения, абстрагирования (см. сх. 44).

Схема 44

Практика стратегического проектирования показывает, что крайне случайно осуществляется переход от К-образа больших систем и даже сборки образов частей этих систем к их замещению, А-образу системы, а затем переход от А-образа системы к А-образу состояний системы и выбору «желаемого» состояния как содержания стратегической цели, при соблюдении иных критериев стратегичности.

Приведем иллюстрацию. Предположим, необходимо планировать социально-экономическое развитие города, региона, страны. При этом рассматриваются:

– валовый продукт и темпы его роста;

– средний уровень доходов населения и степень дифференциации доходов;

– продолжительность жизни, уровень физического и психического здоровья;

– уровень образования;

– уровень потребления материальных благ и услуг;

– уровень здравоохранения;

– состояние окружающей среды;

– равенство возможностей людей в бизнесе;

– культурное обогащение людей.

Мы видим, что за этим списком стоят индивидуальная жизнедеятельность людей, их социодинамическое и социокультурное бытие, бытие объединений людей, в том числе семьи и др., участие в деятельности, в экономической форме бытия, в культурной сфере и т.п. Организационные единицы ставят цели иначе, чем отдельные люди, а сами организационные единицы различаются на социодинамические, социокультурные, культурные, экономические, деятельностные и иные, включаясь в объединение единиц той или иной меры взаимозависимости в кооперациях, противопоставительностях, псевдоотношених и др. Поэтому создание стратегической цели предполагает «естественную» динамику индивидуальных и групповых целеполаганий и целедостижений, подчиненность целеполаганий особенностям бытия организационных единиц различных типов, от натурально-природного до духовного. Но предполагая «естественное» целеполагающий, индивидуальный или коллективный, социокультурный или деятельностный и т.п., «оискусствляет» исходные процессы через свою замещающую интеллектуально-рефлексивную работу, подчиненную как удержанию материала целей и целеполаганий, так и использованию критериев интеллектуального (концепции, понятия и др.) и отношенческого (идеалы, ценности) типов (см. сх. 45).

Схема 45

Среди концептуальных критериев особо следует подчеркнуть не только концепции, сущностно значимые представления о различных типах систем, типах бытия, но и таких «полифонических» систем, как город, регион, страна. Как только удается найти путь, способ, достигнуть неслучайного «описания» таких систем, выявить интегративные функциональные характеристики, лежащие в основе целостного их рассмотрения, так создается перспектива корректирующего и управленческого к ним отношения, возможность собственно целеполагания в позиции управленческого иерарха, стратегического управления. В логике уже обсуждены и существуют образцы соответствующего концептуального мышления (см. Гегель, Маркс, Богданов).